Артем Сергеевич Октябрьский
Теневое Братство
– Какой же ты Иерарх, если не можешь убить самого младшего дитя Пустоты? Просто посмешище. Впрочем, можем взять еще один раунд. Полагаю, ты хорошо знаешь, где находится деревня призраков, твои собратья там уже когда-то бывали. Я буду ждать тебя там сегодня ночью. Хотя не думаю я, что тебе после сегодняшнего будут доверять такую простую вещь, как убийство сектанта. Глупый ты человек, Горед. В любом случае, – Фарос отошел назад, и его лицо растянулось в злорадной улыбке, – жду тебя в деревне призраков сегодня ночью. Не подведи своего Короля хотя бы на этот раз.
Фарос окутался черным дымом и исчез, и рыцари стали смотреть то друг на друга, то на своего предводителя. Один из «красных» рыцарей, убрал меч в ножны и разочарованно сказал:
– Видно, придется мне доложить Королю о том, как ты «выполняешь» его поручения.
– Что?! – вскрикнул Горед, готовясь обрушить свой гнев на подчиненного.
– Я согласен, – поддержал товарища другой командарм. – Ты говорил, что самый младший и самый многообещающий сектант мертв, и что это только начало. Как ты тогда объяснишь этот выпад?
– Я убил его! – вскрикнул Горед. – Все мои подчиненные это видели!
– Я бы не сомневался, останься третья кавалерийская дружина живой! – командарм убрал меч в ножны и снял шлем. – Как ты сказал, «погибли при нападении неизвестных войск, по виду напоминавших воинов Северного Королевства»? А не ты, ли их случаем подвел под какой-нибудь монастырь, чтобы соврать о своем достижении? У тебя была масса реальных шансов выйти на свое бывшее «братство» и расправиться со всеми, а ты стал играть в кошки-мышки с ее членами. Не знаю, как тебе все еще верит Его Величество, но лично мое доверие начинает шататься.
Горед начал закипать – так его еще никто не окунал в грязь, и это ой как взыграло на гордости. Он сжал кулаки и опустил взгляд, стараясь не наброситься на подчиненного. Лицо начало гореть, грудь стала покалывать, виски застучали – казалось, что сердце сейчас разорвется, и из него вырвется огромный змей, который в ярости перегрызет голову каждому в округе.
– Сегодня…свидетелей будет достаточно…
Горед повернулся спиной к подчиненным и пошел прочь из деревни, стараясь не смотреть никому в глаза.
глава 10
Пепел цигарки вновь и вновь брался красным при затяге. Горький дым шел по дыхательным путям в легкие, задерживался там, на мгновение и вновь выходил наружу, пока пепел беззвучно летел вниз, падая на тропинку муравьев, что с удивлением уставились на большой, легкий и горячий кусок неясно чего. Войри в нервном порыве делала затяг за затягом, спрятавшись за плотным кустарником, изредка выглядывая из-за него, чтобы посмотреть изменения в поле своего зрения. Доро сидел рядом, так же затаившись, делая какие-то метки в тетради. На тропе поодаль стояла Тиера, мирно хрустя травой и время от времени глядя в сторону Войри.
– Прям уж и заметила? – шепотом спросил Доро.
– Да я тебе говорю! – ответила Войри, делая очередной затяг. – Смотрит на меня, как на столичный храм, только не молится.
– А что с Фаросом?
– Пока не появлялся.
– Ибо меня там уже нет…
Оба подскочили, как ошпаренные, оборачиваясь на неожиданный голос и машинально хватаясь за ножны. Фарос сидел за ними на колене, невозмутимо пережевывая травинку и смотря на Тиеру. Он не мог пройти к ним в спины незамеченным. Со стороны деревушки ему пришлось бы перелазать через утес, а тихо это сделать уж точно не выйдет, с другой стороны нужно было пройти по тропе, аккурат по той, где стояла Тиера и которую просматривала парочка. Оба сидели, держась за ножны, на лицах начал выступать пот, пальцы и веки стали дергаться. Кто бы это ни был, как бы он ни существовал, двигался и действовал, он сейчас прошел в деревню по единственной тропе и внезапно оказался у них за спинами, будто из воздуха.
Фарос выбросил травинку и чуть наклонился к Войри и Доро, но те лишь несколько отползли назад, все так же держась за ножны. Стараясь не обращать на это внимание, Фарос тихо сказал:
– Горед сейчас разъярен, как бык, так что к ночи он точно будет в деревне, если не раньше. Мне нужно найти еще силы, чтобы противостоять тем, кто придет сегодня. А, чувствую, их будет много. Вы сейчас же ступайте до Убежища и доложите остальным, чтобы поторапливались с засадой. Раз не возьмем числом, значит, возьмем умом и хитростью, в этом мы умельцы. Сегодня ночью прольется много крови, я уверен. Но это того стоит. И перестаньте следить за мной, только время потеряете! Помогите остальным, я явлюсь ближе к вечеру.
– Ты не наш брат… – с горестью констатировала Войри. – Нет в тебе того, что было в нем…
Фарос посмотрел в ее глаза и усмехнулся; приложив руки к земле, он замер. Из-под одежды стал исходить черный дым, глаза Фароса почернели и с них стали расходиться в разные стороны языки черни по всему лицу.
– Я донесу тебе, чего во мне нет… – сказал Фарос звонким и будто пустым голосом, как будто он не исходил из его рта, а просто начал витать в воздухе и вибрировать, донося речь до ушей, – …моя душа давно не со мной. Я не нуждаюсь в вашем доверии, вашем хорошем отношении, вашей любви… мне нужно, чтобы вы сделали то, что от вас требуется. Это поможет всем, в том числе и мне. А теперь вон отсюда в деревню, пока я вас не разорвал на части за ненадобностью!
Дым охватил его с головы до ног, и Фарос исчез, очутился возле Тиеры и стал гладить ее гриву. Доро и Войри посмотрели на него и друг на друга. Оба учащенно дышали, сердца бешено колотились. Решив, что лучше не злить это существо, парочка спешно поднялась с места и пошла прочь. Сознавая всю тяжесть таких отношений, которые могут сыграть против одной из сторон, Фарос, запрыгнув на лошадь, тяжело вздохнул и отправился вдаль.
* * *
На камнях руин одной из многочисленных сторожевых башен времен Шестилетней войны Фарос сидел и размышлял о возможных вариантах найти помощь в последней битве, но в голову ничего не приходило. Братство никогда не искало себе друзей, всегда действовало скрытно. Помощи теперь не откуда прийти, и ждать ее не придется. Фарос начал задумываться о том, что зря он решил устраивать все это. Его Братство канет под силой «Копий», а уж эта сила, что придет сегодня ночью, будет великой, ибо по Гореду еще было ясно, что ради окончательного убийства Фароса, да еще и при свидетелях, он приведет с собой, если не всю, то большую часть своего клана точно.
Тиера стояла напротив Фароса, волнительно топая передними копытами, будто желая что-то сказать, только сам Фарос не смотрел на нее, полностью погруженный в свои мысли. Внезапно он ощутил рядом с собой искажение. Не то, которое было в Царстве Тьмы, но другое, более знакомое. Почти такое же искажение возникало при каждом его появлении где-либо, что практически сразу дало понимание, кто сейчас рядом с ним.
– Никаких идей нет? – спросил Фарос, скручивая цигарку.
– Есть одна, – ответил Корун, появившись из черного дыма рядом. – Давно не виделись. Ну, как давно… вживую, по крайней мере.
Корун сел рядом, подкурил Фаросу и сам закурил трубку. Почему-то Фаросу показалось, что этому человеку, сидящему рядом, можно довериться, что это тот, кто его понимает. Фарос сделал затяг и хмуро вздохнул.
– Сразу к делу, или сначала по душам? – спросил он.
– Как угодно, – спокойно ответил Корун.
– Как мне биться бок обок с теми, кто мне не доверяет – кого приходится запугивать, чтобы делали, что от них требуется? Сейчас приду в деревню, планировать засаду дальше, а они на меня все будут коситься, как на еретика, еще и мечи обнажат, чего доброго.
– Тебя это, в принципе, не должно волновать, – ответил Корун, делая затяг. – Тебя-то не убьют, так в чем проблема? Даже если придется воевать на обе стороны, у тебя есть своя цель, которую тебе нужно преследовать.
– А как же остальные? Их же перебьют.
– Глядя на то, как действуют «Копья», их перебьют так и так, и придется создавать новое Братство… опять…
– Опять? – удивился Фарос, глядя на наставника. – Разве Братство не существует столетиями?
– Существует, – спокойно отвечает Корун, – но кто тебе сказал, что состав всегда менялся плавно? Два-три раза в век Братство подвергалось нападению, и, как минимум, раз в век полностью уничтожалось. Убийц рано или поздно обнаруживают, как это случилось десять лет назад, с той лишь разницей, что в прошлый раз произошло предательство. После уничтожения очередной Семьи приходится заново создавать новую. И так по всем королевствам.
– А ты никак не можешь препятствовать уничтожению? Зачем делать новую семью, когда можно сохранить старую?
– Если Мать дает приказ свыше, то препятствую. Это как человек, у которого только одна дорога – в могилу. Порой проще все стереть и начать заново, чем пытаться восстановить разрушающееся. Если прикажут в этот раз помочь, то я непременно приду. Собственно, не только я ожидаю приказа.
– А кто еще? – Фарос посмотрел на наставника одним глазом, выглядывающим из-за длинных волос.
– Ассасины из других Королевств сейчас затаились по всей Даландии и ждут приказа выступать в вашу деревню. Для них «Копья» такое же шило в одном месте, как и для вас, поэтому они не собираются ждать, пока клан Королевских наемников придет на их земли, отыскивать детей Пустоты.
– Это хорошая новость, – сказал Фарос вполголоса. – А они успеют к ночи?
– Если Матерь все же даст мне приказ, то все успеют, я тебе обещаю.
Корун сделал очередной затяг начал смотреть куда-то вдаль. Фарос последовал его примеру, и какое-то время они сидели молча. Вновь подул слабоватый ветерок, несущий с запада на восток очередную гряду облаков и сверкающих белыми молниями туч. Из головы никак не желали выходить мысли о сказанном Тьмою, что про богов. Собственно, сейчас был бы замечательный момент, чтобы узнать об этом побольше.
– Ты ведь тоже там был, так? – спросил Фарос, делая затяг. – В Царстве Тьмы?
Корун поднял бровь и посмотрел на Фароса, несколько удившись такому вопросу.
– Был, ясное дело, и не раз. Тебе-то что с того?
– Все никак не избавлюсь от того, что сказала мне сестра, – Фарос повернул голову к наставнику, но глаза устремил на землю. – О том, что богов никогда не существовало, – он поднял глаза на Коруна. – Что она имела в виду?
– То и имела, – невозмутимо ответил тот, пожимая плечами. – Видишь ли, людские мысли и желания порой очень действенны, если наполнены душевной силой, только вот сами люди об этом даже не догадываются. А о чем догадываются, так это о том, что можно управлять верой. Людям всегда нужно верить во что-либо, и этого не избежать, это их потребность, а только вот те люди, кто хотел управлять такими с помощью данных потребностей, выдумали «богов». Причем, выдумал в буквальном смысле. Ты ведь знаешь, что самый «молодой» бог это Агротар? Бог терпения и страдания, за которые ждет благословение после смерти. Я лично жил в то время, когда его последователи только стали появляться среди людей, и то только потому, что какой-то неизвестный никому мужчина встал посреди храма Святой Глорены и стал кричать о том, что он пророк божий и что знает истину. Вот так просто и выбирались какие-нибудь сумасшедшие, которые «пророчили» людям; более продвинутые в этом деле «посланники» строчили священные писания. Верь, или нет, но это сработало в нужном направлении. Люди стали верить в этих богов и следовать всему тому, что написано в их книгах. А написано там, в принципе, много хорошего, по типу «не обижай слабых» и «будь верен семье» и все в таком духе. Только вот это хорошее оборачивалось против людей, ибо, например, постулат «терпения и страдания» заставлял людей, как ни странно, терпеть все выходки людей, что стояли выше по сословию. Только вот никто не учел человеческой силы, вот что главное. Люди, которые сильнее остальных верили в своих богов, в итоге ими же и стали. Вот жил человек, имя его уже не помню, но он верил в Агротара просто фанатически, терпел, страдал. Так после смерти он и стал тем, в кого верил. Вот так люди тех божеств, в которых так свято верили, и создали сами, всех десятерых.
Корун замолчал и снова стал смотреть на небо, слушая чириканье птиц. Фарос тоже какое-то время молчал, переваривая услышанное, а оно потрясало. Всю жизнь его родители поклонялись Пресвятому Тергосту, богу упорства и ремесла, и всю жизнь они ему исправно молились и исправно трудились в его честь. А теперь оказывается, что всех этих богов никогда не существовало, что мир сотворили не они, и только сами люди, верно служившие несуществующим личностям, сами стали теми, кому теперь поклоняются миллионы. Воспринять то, что мир был создан не теми, кого считали и считают создателями, оказалось достаточно трудно, но Фарос изо всех сил старался не потерять от этого голову.
– Ну, если так рассудить, – сказал он задумчиво, – то люди сделали это не сами – вера им помогла стать богами.
Корун вновь пожал плечами.
– Может быть и так, только сути это не меняет. Боги появились после веры и создали сами свои миры, куда забирают своих подданных; нашего мира они не создавали. А вот, кто создал – большой вопрос.
– Кем же тогда была наша Матерь? При жизни, я имею в виду.
Корун глянул на Фароса, немного задумавшись, но быстро ответил:
– Ну, как рассказывала Тьма, ее мать была убийцей. Удивительно, правда? Вот и я о том же. В общем, Мать была убийцей, и за деньги уничтожала любого, на кого указывали пальцем. Только вот покоя ей не давала та самая вера в богов, ибо абсолютно все пророчили, что убийства караются страшными муками. Ясное дело, что она не могла не верить в это, и боялась, да и как тут не бояться, если она свою семью убила.
– В каком это смысле? – удивился Фарос, выдыхая горький дым.
– Когда семья узнала, чем промышляет та, что должна быть хранительницей очага, дети не придумали ничего лучше, чем убить свою мать и избавить мир от этого «зла». Ну, защищаясь от собственных детей, наша Матерь и отправила их в иные миры. Только лишь одна дочка встала на ее защиту в то время.
– Тьма… – догадливо протянул Фарос.
– Именно. Ну, а страшась мук после смерти, Матерь стала свято верить, что существует так называемый «Бог крови», который обязательно ее благословит за ее деяния, не зря же она столько душ к рукам прибрала. Ну и, как полагается, после смерти она тоже стала той, в кого верила, ибо верила очень сильно, хотя я б назвал это отчаянием, нежели верой.
Корун посмотрел на небо и, уловив глазами солнце, несколько сощурившись, сказал:
– Скоро уже вечереть начнет, тебе нужно быть в деревне. Доверие к тебе и так шаткое сейчас, а пропустишь приход Гореда с его свитой, или подготовку к засаде, то нарвешься и на клинок в спину. Тебе-то до одного места этот клинок, а во время боя помешает.
Наставник поднялся с места, затушил и спрятал трубку и приготовился отправиться по своим делам, но Фарос резко остановил его.
– Постой! – крикнул он, вскочив с места.
– Ну что еще? – нетерпеливо спросил Корун.
– Ты же наверняка знаешь, где сейчас моя сестра, Лона, – с надеждой сказал Фарос. – Где же она?
– Что же, ты прав, – спокойно ответил Корун. – Когда ты отомстил за нее Тирису, мне лично было поручено связать тебя и ее заблудшую душу. Вот и пришлось выкручиваться.
– Так, где же?!
Корун, стоявший до этого боком к Фаросу, повернулся полностью лицом к лицу и, вставив пальцы в рот, дважды свистнул до боли знакомым способом. Настолько знакомым, что Фароса буквально окатило, словно ушатом воды, потрясение,– неужели она?
Бывшая все это время в стороне Тиера спокойно подняла голову и медленно подошла к Коруну, грустно посмотрев на него, потом на хозяина. Фарос не мог поверить в происходящее, появилось ощущение невесомости – земля будто ушла из-под ног. Дрожь, вызванная неожиданностью и страхом, заполнила ноги и руки, но Фарос все же стал медленно подходить, протягивая руку лошади.
– Не бойся, она не кусается, – съязвил Корун, отойдя от Тиеры. – Я-то думал, что ты догадаешься, но, видимо, это было выше тебя. В общем, знакомьтесь вновь, а мне нужно идти. Ухожу, но не прощаюсь, Фарос, нас ждет с тобой совместный бой, я уверен.
Корун взялся черным дымом и исчез, а Фарос, не обращая более ни на что внимания, стоял перед своей лошадью, как вкопанный, не в силах произнести ни слова. Тиера же преспокойно смотрела на хозяина время от времени натужно вздыхая.
Невозможно описать чувство, когда узнаешь, что родной человек всегда был рядом; когда ты думал о нем, когда ты скучал по нему, верил, что с ним все хорошо, не смотря ни на что. Будучи уверенным, что ты один на земле и долгожданная встреча еще будет нескоро – да и ее ты оттягиваешь, как можешь, чтобы не прятать со стыда глаза – появление рядом того, кого ты так хотел и одновременно боялся увидеть, подталкивает ком все выше и выше к горлу. Лона все видела; практически каждый контракт, стоя в чаще леса или под навесом в ожидании, она прекрасно понимала, куда ходил и что делал ее брат. Впрочем, Лона и объясняла всю особенность Тиеры, ее ум, находчивость и услужливость, даже необъятную заботу о хозяине. Сложно даже представить, чего только Лона перечувствовала за все то время, что была рядом с братом, возила его на себе, помогала и спасала, при этом не смогла дать ему осознание, кто находится рядом. Хотя, зная упорство этой девушки, она могла просто лишний раз не напоминать о себе, что закономерно по отношению к Фаросу – хладнокровному убийце, которому эмоции только мешают, да и к тому же после вступления в Братство его прежняя семья должна уйти на второй план. Сама семья, конечно, уже давно осталась на втором плане, как память, но сестра не уходила даже будучи убийцей.
Фарос провел рукой по гриве лошади. Кожа его дрожала, в горле торчал ком, и только лишь пустота внутри сдерживала его от слов, действий или даже криков.
– Невозможно, – сказал он вполголоса, – как я мог не заметить этого…
Смотря в глаза вороному скакуну, он машинально, по закрепленной привычке погладил животное за ухом. В этот момент в груди прозвучал удар. В тишине наступившего мгновения он был таким сильным и таким звонким, что невольно заставил Фароса содрогнуться. Вновь и вновь наступающий удар буквально вынуждал тяжело дышать. Фарос почувствовал жжение в груди, будто внутри развели костер; мышцы стали сильнее подрагивать, лицо загорелось, а по рукам разлилось горящее тепло. Воспоминания хлынули в голове с новой силой, совершая полноценный взрыв, от которого Фарос лишь уткнулся в гриву лошади и беззвучно заревел.
Ветер беззвучно уносил зеленые листья прочь, рядом с ними пролетал ворон, то и дело оглядываясь на странную доселе картину, как невозмутимый и кровожадный убийца трясется, утыкаясь лицом в вороную лошадь.
– Силен этот человек… – прозвучал звонкий женский голос, – даже Мать не смогла удержать в руках его душу…
– Бывает и не такая сильная связь, – спокойно ответил Корун. – Но сути договора это не меняет…
* * *
В деревне призраков кипела напряженная работа. Дети Пустоты складывали под многими деревянными домиками хворост, чтобы одним огненным шаром превратить каждый из них в пылающую стену. Практически на всех деревьях, что стояли по окраинам деревни, вырезали места для лучников с возможностью перепрыгивать по толстым веткам с одного дерева на другое. Вокруг небольшого участка деревни, где и предполагалась сама засада, выкапывали ров шириной в два шага и глубиной по колено и заливали туда масло, прикрывая их ветками. В любой момент этот ров готов принять на себя огонь и вспыхнуть огненной стеной, запирающей в себе всех, кто оказался внутри. Тёрхен руководил процессом, указывая детям, куда что отнести и положить, когда к нему подошел Доран, куря самокрутку.
– Почему прохлаждаемся? – строго спросил Отец. – Ты сложил хворост у амбаров?
– Да сложил-сложил, – ответил Доран, выкидывая окурок. – Там Войри с лоридом вернулись, требуют тебя.
– А почему не подходят сами?
– Так возле колодца оба стоят, одна вода хлещет, как вне себя, второй еле дышит. Бежали видно сильно.
– Ладно, – Тёрхен расстегнул воротник из-за духоты и направился в сторону выхода из деревни. – Проследи, чтобы все закрыли ров ветками, я скоро вернусь.
– Как прикажешь, – монотонно ответил Доран, закуривая новую самокрутку.
Тёрхен обошел трех братьев, стругающих стрелы из осколков железа, веток и перьев, и, пройдя метров десять, подошел к колодцу, где задыхались Войри и Доро.
– Ну, как сходили? – спросил он, вытирая пот со лба.
– Отец, я, конечно, прошу прощения, – начала Войри, делая глубокий вздох. – Но почему мы все еще готовим здесь засаду? Не уж то ты и вправду ему поверил?
– Я думаю, мы эту тему закрыли и возвращаться не будем.
– А только вот я думаю по-иному…
– Хорош, Войри, – перебил ее Доро. – Отец, если серьезно, то это совсем не смешно. Фарос прошел по единственной дороге в деревню и не выходил из нее, а потом резко оказался за нашими спинами. Он нас так в любой момент мог прирезать, и глазом не моргая.
– Знаете, что я вам скажу, – Тёрхен оперся рукой на колодец, и сжал пальцами переносицу. – Через несколько часов сядет солнце, сюда придет Горед со своим орденом, и если мы не подготовимся, то шансов забрать с собой в иные миры, хотя бы часть его людей будет чертовски мало! Я уже успел тысячу раз пожалеть, что так глупо промолчал, когда Фарос, или кто он там, предложил эту идею, но теперь-то куда девать? Правильно, Доро, говоришь, мог он вас убить, и глазом не моргнув. Но вы ведь, почему-то, живы! Что, если мы ошибаемся на его счет? Что если он и, правда, умер, но вернулся, чтобы помочь нам?
– Оттуда не возвращаются, – холодно ответила Войри.
– Сделаем исключение, – Тёрхен посмотрел на небо, погладив бороду. – Некогда болтать просто так, дети мои, нужно готовиться к битве.
– Как прикажешь, Отец, – смиренно сказал Доро, – но Фарос все равно будет под моим взором, и я буду готов напасть на него, если он решит играть против нас.
– И все тебя в этом поддержат, – заверил Тёрхен. – А сейчас за работу.
Троица собралась продолжить намеченный план подготовки засады, однако странное явление привлекло внимание всех жителей. Чуть дальше колодца, в стороне выхода из деревни, из ниоткуда взялся черный дым и стал стремительно приближаться к Отцу и двум детям. Окутав приличный диаметр, дым рассеялся, и из него выскочила Тиера, на которой верхом скакал Фарос, держа за пояс лежащего сзади неизвестного человека. Лошадь резво остановилась перед колодцем, и Фарос спрыгнул с нее, оглядев бывших братьев и сестер. Следов слез не осталось, лицо его было обыденно суровым и непреклонным ни к чему. Поправив лук, что висел на теле, он схватил связанное тело и бросил его на землю. Им оказался разведчик «копий», о чем свидетельствовала белая огранка на нашивке. Оружие таким выдавалось минимальное, максимум для самообороны, но и это Фарос успешно выбросил далеко и подальше.
– Проворонили? – с упреком задал он вопрос и направился к пленнику.
Разведчик выпрямился и сел, пытаясь высвободиться из веревки, но Фарос помешал ему, подойдя вплотную и всадив кинжал ему в бедро. Сильный крик разлетелся по округе, и Фароса это слегка взбесило, да так, что он вынул кинжал и со всего маху пнул пленника по лицу. Тот упал на бок, сплевывая кровь, а Фарос поднял его за воротник и спросил:
– Что ты делал на холме за деревней?
Ответом стало гробовое молчание и наглый взор, что бросил разведчик, и Фарос невозмутимо стал резать уже кровоточащую рану на бедре, потихоньку, под умопомрачительный ор, продолжая расширять линию пореза до паховой области. Пленник вопил долго, но когда понял, что ему грозит, не выдержал.
– Хватит!!! Наблюдал я за вами! Приказ у меня, предупредить клан, если готовится что-то серьезное.
– Кто еще находится поблизости?! – спросил Фарос, уже перейдя на крик.
– Пока никого! – стонал разведчик от боли. – Но если я не вернусь, еще пошлют! Отпустите меня, – он посмотрел на Фароса. – Я скажу, что с боем вырвался, но ничего не готовится здесь. Честно, не скажу им правду!
– Хорошо, – неожиданно сказал Фарос и разрезал веревки. – Вставай и проваливай.
Осыпая его словами благодарности, разведчик со стонами поднялся на ноги и стал неуклюже переться к выходу из деревни. Фарос уловил осуждающие взгляды своих товарищей, но даже не пошевелил ухом. Когда пленник уже отошел шагов на десять, он повернулся к нему и вытянул руку. Темно-фиолетовая дымка вырвалась из рукава и перманентно потянулась за «копьем», который еще не понимая, что происходит сзади, старался как можно скорее выбраться, пока его не передумали отпускать. Дым окружил еле шагающего разведчика, поглотил его, и в этот момент Доро, Войри и Тёрхен заметили, как глаза Фароса налились фиолетовым цветом и он удовлетворенно застонал. Не было слышно ни криков, ни каких либо других звуков, и только лишь когда темно-фиолетовый дым рассеялся, на землю упали костлявые останки того, кто так старательно и с надеждой старался убежать прочь.
– Нужно отправить двух-трех человек, сторожить деревню вокруг, – спокойно сказал Фарос, полностью игнорируя шокированные взгляды своих товарищей. – В противном случае то, что мы сейчас готовим, можно выкидывать в яму.
– У нас итак мало людей, нам еле хватает, чтобы все, как следует приготовить, не то, что для…
Тёрхена перебило странное облако, которое заслонило собой солнце. Оно образовалось спонтанно, никто даже не заметил этого, и спустя секунду из него вниз полетел черный столб дыма. Ударившись о землю, плотная чернота рассеялась, и из нее вышел Корун в достаточно интересном образе, отличным от того, что было до этого. Плащ с капюшоном сменились темными, искусно украшенными доспехами, плотно облегающими ноги, руки и туловище. По обеим сторонам пояса в ножнах ждали своего выхода два меча с черными рукоятями. Прежде спрятанные, а теперь развивающиеся русые волосы наставника опускались с двух сторон, закрывая голову чуть ниже висков. В таком одеянии его многие не узнали, даже Тёрхен, который виделся с ним чаще остальных.
Не удостаивая Отца и средних детей даже приветствием, наставник тут же подошел к Фаросу; лицо его не выдавало каких-либо ярких эмоций, в глазах лишь можно было прочесть некоторую радость, которая разбавлялось неотъемлемым чувством опасности и спешки. Указав глазами наверх, он сказал:
– Я был там, Фарос… – Корун оглядел деревню и смотрящих на него детей Пустоты. – Приказ получен, остальные уже выдвигаются сюда.
– Какой приказ? – удивился Тёрхен. – Какие остальные?
– Помощь, – спокойно ответил наставник, бросая взгляд в сторону. – А вот и первые из них…
В деревню въехали от десяти до восемнадцати всадников, скачущих галопом. Они были одеты в темно-синие доспехи, оружие варьировалось от простых мечей до луков и посохов за спинами, что наталкивало на определенные мысли. Когда первые скакуны приблизились к колодцу, ведущий на ходу спрыгнул на землю и скоро зашагал к толпе. Опустив маску и сняв капюшон, лидер сей группы предстал беловолосой девушкой с заплывшим правым глазом. Она жестом руки приказала остальным прибывшим спешиться и приготовиться к выполнению следующего приказа, а сама села на колено и представилась.
– Мориана Ледетио Мортис, – девушка подняла глаза на Тёрхена, точно зная, к кому обращаться. – Высший ассасин Северного Королевства. Мы получили известие о вашей стычке с кланом «рыцарей смерти» и незамедлительно прибыли на помощь. Мои подданные в вашем распоряжении.
Другие дети Пустоты оказались и, правда, оказались другими. Их иерархия была, «копий» они кличут по-другому. Вполне возможно, что их «семья» в Даландии более приближена к Матери, чем другие.
Тёрхен был несколько обескуражен подобным сюрпризом. Конечно, он знал о других убийцах на континенте, но было бы для него глупостью считать, что они вот так запросто придут к ним на помощь. А они пришли. Теперь шансы на успешную засаду увеличивались, и можно было думать о том, чтобы потягаться с «копьями» на равных. Отец поприветствовал гостью и ее войско, после чего вкратце объяснил ситуацию, что и как здесь обустраивается, но приказы отдавать не решился, оставив лишь вопросительный взгляд в сторону Фароса. По какой-то причине ему казалось, что именно Фарос сейчас может дать дельный совет по организации засады. И действительно, стоило лишь Фаросу понять, что от него ждут, как он сразу начал деловито и с аргументами рекомендовать Мориане лучшую расстановку ее людей, выделяя как минимум пятерых для постоянного обхода деревни вокруг, в поисках разведчиков. Лишь согласно кивнув, Мориана повернулась к своим людям и начала раздавать приказы на языке Северного Королевства.
Подготовка продолжалась весь оставшийся день, и за это время было отловлено как минимум семь человек, наблюдавших за деревней. Каждый отвечал за что-либо. Тёрхен смотрел за огневой завесой, которую он готовил, а именно хворост у деревянных домов и ров с разлитым маслом. Фарос занимался расстановкой людей, кто, где должен прятаться и в какой момент им нужно выходить. Корун чаще находился рядом с ним, но время от времени также разговаривал и с Тёрхеном. Хотя разговором назвать это трудно, когда один бросает некоторые фразы, а второй все время молчит, порой согласно кивая. Постепенно в деревню приходили все новые и новые убийцы с соседних Королевств. Мориана к исходу дня собрала всех лошадей и спрятала за амбаром с погонщиками, который были готовы в любой момент напугать животных и погнать их к выходу, навстречу «гостям». Бориан Силе До Кортис, вождь ассасинов из Югонского Царства, будучи магом, собрал всех волшебников недалеко от входа в деревню, чтобы напасть на врага с тыла, обескуражив его внезапным огнем в буквальном смысле этого слова. Маги стали говорить, что аура призраков исчезла, что было очень странно. Они только по ночам, но их аура всегда находилась в деревне, а теперь исчезла. Фарос подумал, что призраки помнят, кто их лишил жизни и со страхом покинули это место, чувствуя, что они придут сегодня ночью. Так или иначе, но теперь их нет, да и нужда в них пропала ровно тогда, когда остальные дети Пустоты стали прибывать в деревню.
Когда все было готово, Фарос оглядел подготовленную к обороне деревню. Если не всматриваться, то ничего необычного нет, хворост под домами никого в Даландии не смущал, ров с маслом был сокрыт листвой, коей была усеяна вся деревня, ловушки у деревьев были замаскированы ими же, расставленные люди не должны были быть заметны в первые мгновения пребывания в деревню. Когда собрались все вожди ассасинов Корун предложил Фаросу произнести пламенную речь, чтобы придать братьям и сестрам боевой дух, но тот наотрез отказался. Не его дело было стоять посреди всех и толкать красивые слова, последние дни его «слава» даже среди родных детей Пустоты начала ему надоедать. Корун было хотел возразить, но тут со стороны столицы, с кроны одного из деревьев, послышалось громкое соловьиное пение – условный знак. Глубоко вздохнув, Фарос бросил взгляд на небольшую армию братьев и сестер Пустоты.