Артем Сергеевич Октябрьский
Теневое Братство
– Тот эльф сказал, что у тебя на руке изображение падшего ангела, – он погладил бороду, глубоко вздыхая, – и что один из пиратов это заметил и насторожился. Что значит это изображение?
«Вот же гнус! – подумал про себя Фарос, – выдал, гадина!». Не сказать, что он был удивлен, просто надеялся, что не придется искать оправдания в ответ на претензии. Надежда не оправдалась.
– У нас в Даландии в свое время на Королевской Арене было два клана, – начал Фарос, нисколько не меняя гримасы, – Падшие и Благословенные. Как-то раз, после чемпионата эти два клана столкнулись меж собой на окраине города. С той поры Благословенных не стало, их попросту разбили, многих поубивали. Тот пират когда-то был в этом клане и меня узнал, поэтому захотел как можно быстрее избавиться – продать, или убить, бог его знает. Все равно как, лишь бы избавиться. У них с тех пор появился какой-то страх перед Падшими, поэтому у того пирата была такая реакция.
– А почему ты тогда эльфу ничего не рассказал? – капитан вопросительно посмотрел на Фароса.
– А я что, отчитываться перед ним должен?! – Фарос бросил на капитана гневный взгляд и снова посмотрел вперед. – Каждому встречному свою подноготную рассказывать, не имею привычки.
– Почему же тогда мне ответил?
Фарос закатил глаза от такого наглого допроса.
– Потому что спросил, потому и ответил.
– А что, эльф не спрашивал?
– Земля.
Фарос указал вперед, где было уже затемно, но что-то он там разглядел.
– Пик Драконьего Хребта, вижу его, – Фарос встал на борт, держась на нос корабля и вглядываясь в темноту. – К ночи доплывем до Даландии. Скажи гребным, чтобы работали усерднее.
Капитан недовольно окинул взглядом Фароса и побрел к гребным, дабы поторопить.
Солнца уже давно не было, как и луны – ночь была абсолютно черной без возможности проглядеть даже барашки на волнах. Фарос стоял и ждал, чего именно, сам не зная, хотя догадывался. И, как по заказу, к нему спустя некоторое время подошел эльф.
– Ты сам откуда? – спросил он, судя по тону, примирительно.
– Твое какое дело? – буркнул Фарос. – Чтобы пришел ко мне и посмотрел, чем я занимаюсь? Нет уж, уволь. Хотя знаешь, – Фарос оглянулся на гребных, усердно работающих веслами, – тебе спасибо. За то, что ты привел всех на пристань. Это было правильно, зря я тебя не послушал.
Эльф сразу оживился, выпрямил спину и, скрестив руки, сказал:
– Ну, мы, эльфы, всегда такие – добрые и рассудительные.
– И умные, – кивнул Фарос. – Знаете много, даже больше, чем вам нужно знать.
– И такое есть, – удовлетворенно кивнул эльф.
– И даже знаете, что за информацию нужно платить, порой даже жизнью.
Эльф удивленно посмотрел на Фароса.
– В каком это смысле?
Фарос резко вынул кинжал, заранее спрятанный в перекрестии рук, и вонзил его в шею эльфа. Тот начал дрыгаться и хотел побежать, но Фарос повалил его на пол и, дождавшись, пока тот захлебнется кровью, вынул кинжал. Оглянувшись, он понял, что в темноте ночи его никто не увидел, и, пользуясь случаем, прочел заклинание. Оставив возрастающий огонек на теле эльфа, он скинул лук и колчан с плеч и прыгнул за борт, нырнув в сторону берега.
Последние несколько метров до суши были самые тяжелые. Фарос кое-как дополз по мелководью до песка, и оглянулся. Дракар, оставшийся вдалеке, уже догорал, и Фарос, упав на песок, перевел дух. Не зная, сколько пролежав, он встал и побрел в сторону леса. Уже рассвело, когда он вышел из чащи на небольшую тропинку и рухнул возле камня. Тропинка была знакома, от нее было совсем недалеко от деревни призраков, все-таки она находилась близко к морю, но идти туда сил уже не было. Фарос вставил два пальца в рот и из последних сил дважды свистнул на всю округу, следом рухнув спиной на камень, сразу задремав.
Дремоту, которая, казалось, продлилась недолго, отбросил топот копыт, мчавшихся галопом. Фарос открыл глаза и увидел столб пыли, поднимавшийся за деревьями. Из-за поворота на тропу выбежала вороная Тиера, не жалея себя и копыт, она мчалась на свист, неистово ржа. Добежав до Фароса, она начала скакать вокруг и тыкать в него носом, призывая подняться.
– Встаю-встаю, родная… – сказал Фарос, поднимаясь с земли одной рукой и держась за шею лошади другой, – …все хорошо, я просто устал…и соскучился…
Тиера была заседлана, видимо, кто-то на ней куда-то мотался. Фарос взял с кармашка седла гребешок и стал расчесывать ее гриву, которая стала пышной и гладкой. Тиера гладила мордочкой своего хозяина и сама присела на задние лапы, помогая ему взобраться.
Вороная лошадь шагала спокойно по тропинке, вдыхая приятный запах травы, но, не смея опуститься и сорвать пучок. Она подходила к нужной деревеньке и шагала как можно аккуратно, потому как сзади в седле, обняв шею и приложив голову к гриве, лежал и спал сильно уставший от последнего контракта Фарос.
глава 4
Июнь… Где-то вдалеке завывают волки, разгоняя вокруг уже давно спящих птиц; лес покачивается от неумолимого восточного ветра, вновь несущего очередную июньскую грозу; воды рек, морей и океанов беспокойно двигаются от ветра, предвкушая панику водной живности при вновь и вновь вспыхивающих молниях и раскатах грома. В это время ночи приятные и прохладные, и даже грозы не охлаждают земли Даландии в это время, предпочитая только лишь обильно смачивать землю дождем и уходить дальше. Именно так можно охарактеризовать время, когда активнее всего действует Братство, быстро и бесстрашно распуская в теплой ветреной ночи свои когти и задирая ими тех или иных людей, заказанных обидчиками, выбранных Матерью Пустоты, предрасположенных к скорой смерти. Июнь…
Четверо стражей тюрьмы города Лонердейла стояли небольшой группой меж двух высоких сосен, непринужденно болтая о службе. Позади них были врата в тюрьму, а впереди – лесная тропа, ведущая в город. Теперь стража, какая бы она ни была, не представляет опасности, как ранее, и она не так страшна, как было две недели назад, – они более не облачены в защиту, а лишь закрывают одни части тела, оголяя другие. Именно эти другие части тела и являются объектом пристального внимания любого члена Братства, которые рассматривают их как отличные места, куда можно всадить кинжал, или пустить стрелу. И хоть те четверо в некоторых местах были уязвимы, но прыгать на них было истинным самоубийством, но это если ты один, а если нет?
Фарос отпустил ветку и полетел вниз, заранее приготовив кинжал. Уперев ноги в плечи одного из стражников, он резко дернул оружие влево, вонзив его меж латами в шею; вынув кинжал из кожи стражника, он быстро добил второго, лежащего под ним, и посмотрел вперед. Оба стражника напротив уже лежали на земле, и другая фигура в темных доспехах, капюшоне и маске, сломав шейные позвонки одному из них, вынула из шеи кинжал и вытерла с него кровь. Непонятно, зачем Доро носил повязку на лице, если у него все равно нет человеческих его черт. Хотя это ирония, – конечно же, он скрывал свое лицо, чтобы в нем не узнали лорида. Во-первых, к лоридам в Даландии относились не так тепло, как до шестилетней войны, а во-вторых, лориды не были частыми гостями Даландии, и это было очень яркой отличительной чертой, которую, ясное дело, нужно было скрывать.
Доро глянул на Фароса и оба кивнули, подтверждая успешность своего маневра, затем оглядели врата тюрьмы, которые были наглухо закрыты изнутри и открывались крайне редко, в основном, чтобы сменить внешнюю стражу. Но до того времени была еще целая ночь, и парочка могла пока быть вольна в действиях. Фарос оглядел ворота и, глубоко вздохнув, сказал:
– Ты, вроде как, тут уже был. Как нам попасть внутрь?
Доро прошел чуть дальше, вглядываясь в верхнюю стену.
– Дыру ту все-таки заделали, – сказал он себе под нос. – Ра, был. Сидел здесь восемь раз и семь раз сбегал. Как видишь, с последнего побега они залатали дыру, через которую я вылез, поэтому полезем через подвал.
– И как туда попасть? – Фарос встал рядом, вглядываясь в ту же стену, что и Доро.
– Тут есть лазейка, ее не должны были закрыть, или вообще обнаружить. Там и пролезем, шрус.
Парочка обошла тюрьму вдоль стены и меж камней Доро начал срезать кинжалом земляной хвойный покров, пока не дошел до деревянного люка. Повозившись, он откопал его полностью и открыл. Изнутри повеяло противным запахом прелой сырости, что было свидетельством того, что ходом давно не пользовались.
– Когда-то по этому тоннелю стражники уходили в самоволку в деревню, за выпивкой, или девушку поиметь, – невозмутимо рассказывал Доро, спускаясь в люк. – Вскоре сменился хозяин тюрьмы, следить за стражей стали серьезнее и проход замуровали. Я, сонеро, отмуровал его, нир, как видишь, этого никто не заметил и за пять лет никто им не воспользовался.
По сырому и тесному тоннелю Доро и Фарос ползли медленно, прислушиваясь к каждому шороху. Хорошо, что доспехи включали в себя капюшоны, – если бы какая-то гадость заползла Фаросу за шиворот, истерики было бы не избежать. Братство не Братство, а от фобий просто так не избавишься. Немного пройдя по тоннелю, парочка пробралась в комнату, которая была покоями стражей около десяти лет назад, а сейчас это заброшенные помещения старого блока. Хотя комната была безлюдна, в ней горели факелы, что подчеркивало, – и ее стражники проверяют. Кроме как каменных столбов и старых кроватей в ней ничего не было, и братья, не медля, продвигались дальше. Глубокая ночь диктовала свои условия охранения, и коридоры старого блока были абсолютно пусты. По ним братья и добрались до комнаты отдыха в новом блоке. Она представляла собой небольшую комнатушку, освещаемую четырьмя факелами на каждую стену. Стол посередине, две кровати и пара стульев – вся меблировка. На столе лежало несколько небольших булок хлеба, бутылка эля и фрукты, а на другой стороне комнаты была дверь, к которой и пошел Фарос. Немного приоткрыв ее и вслушиваясь в коридор, он увидел, как Доро стащил со стола буханку хлеба и пару яблок, спрятав их по карманам. На немой вопрос Фароса тот ответил, что привычка воровать у него осталась еще с отрочества, когда приходилось переть у людей те или иные полезные вещи. Увидел – взял, авось пригодится, такова логика. Фарос усмехнулся, но вдруг услышал голоса, которые быстро продвигались в их сторону. Оба быстро нырнули под кровати и замерли, а в комнату вошли двое стражников, обсуждая всякую всячину.
– Слышал, Ворлен собрался с узниками сегодня веселиться.
– Правда? – удивленно спросил второй. – Я думал, у него сегодня настроение хорошее.
– Так потому и играет, – усмехнулся первый. – Сегодня не на смерть, а на свободу. Кто сможет убежать, тот свободен.
– Хрена се! А где будет-то? Я хочу поглядеть на это.
– Да за тюрьмой, где же еще, возле леса. Погоди-ка, а кто мой хлеб стырил? И яблоки?!
– Это Ховер, падла, точно тебе говорю, он сегодня на смену без еды пришел!
– Ну-ка, пойдем, ему рожу начистим.
Стражники вышли из комнаты, не успев расположиться. Братья выползли из-под кроватей, и Доро победоносно усмехнулся, сказав, что его привычка все-таки полезна. Фарос, так же усмехнувшись, согласился и спросил, куда именно им теперь нужно направляться.
– Если я правильно понимаю, – сказал Доро, шагая по комнате и активно размышляя, – то, морилы, нам нужно идти в обратную сторону, наружу. «Возле леса», – растяжимое понятие, но если Ворлен решил «поиграть», то нам нужно за тюрьму.
– Почему именно туда? – спросил Фарос, скрещивая руки.
– Там лес уходит далеко и заканчивается высоким утесом. Бежать просто некуда. Не собирается же он действительно узников отпускать.
– Ну, тогда давай скорее, а то мне тоже хочется на эту игру посмотреть.
Парочка выбралась назад по тоннелю и стала обходить тюрьму вдоль стен. «Хорошо, что ночью пошли, – сказал Доро полушепотом, – ни патрулей тебе, ни шума лишнего, и вглубь тюрьмы не пришлось пробираться». Чтобы было лучше видно, они взобрались на одну из смотровых вышек, попутно убив на ней лучника. Вид, что открывался с нее, не мог похвастаться красотой, но тоже был неплох: кругом лес, некоторые скалы, каменные стены тюрьмы и группа людей, стоящих внизу перед задними воротами.
– Глод, – сказал Доро, указывая вниз, – вон наш клиент.
Внизу стояло порядка десяти человек. Двое стражников, один человек в темно-фиолетовой мантии, и семь узников без кандалов, но раздетые по пояс. Человек в мантии вещал:
– Сегодня особенная ночь, мои родные! Вы знаете, кто такая Матерь Пустоты? Это мать всех смертей в нашем мире! И она сегодня восхвалила вас и, в принципе, дала возможность ощутить настоящую свободу! Позади вас непроходимый лес, мои дорогие заключенные, а за ним – свобода! Если вы хотите ощутить ее, вы должны сейчас побежать в лес со всех ног!
– Славно врет, псина рогатая, – выругался Фарос, сжимая в ножнах рукоять кинжала. – Ничего, скоро ты поймешь, кто такая Мать Пустоты, по-настоящему.
– Сонморо, – ровно сказал Доро, – здесь нельзя спешить.
– Если же вы будете бежать не так быстро, – Ворлен забрал свой лук у стражника и, натянув тетиву, что-то прошептал.
Стрела взялась темно-фиолетовым дымом, и Ворлен выпустил ее в одного из узников. Когда она вонзилась в плечо, узник неистово закричал и упал на колени. Его кожа стала чернеть, пока не иссохла, и скелет, обтянутый темно-фиолетовой кожей, не упал без движения. Все это сопровождалось страшнейшим криком, каких Фарос, да и все присутствующие еще не слышали. Конечно, это повлияло на заключенных, и они встали в ступоре, готовые рвать когти.
– Слушай, – сказал Фарос воодушевленно, – я такой же хочу!
Доро усмехнулся, а вот заключенным было не смешно, – не смешно стало и Ворлену
– Чего встали?! – крикнул он резко. – Ну-ка побежали вон, немедля!
Шестерка узников рванула в лесную чащу, а следом одного из них догнала стрела, и округу разразил еще один мучительный крик. Ворлен медленно начал шагать за узниками, только лишь сказав: «Охота началась». Доро сел на колено и повернулся к Фаросу.
– Этот Ворлен, – очень сильный маг, не зря нас Тёрхен вместе послал. Просто так его не одолеть, а он вот, что может с нами сделать. Поэтому нужно быть осторожными.
– И какой план? – Фарос снял капюшон и заправил за воротник волосы.
– Повторюсь, он очень силен, – Доро глянул в сторону лесной чащи, поглаживая ладонью лицо. – Просто так его вряд ли убьешь, а вот он нас этим луком – вполне и, как видно, достаточно больно. Так что, морадо, стоит попробовать отвлечь его, напасть вдвоем, отобрать лук и убить его им же.
– Почему именно этим луком?
Доро пожал плечами.
– Он зачарован сильной магией. Как вы, люди, говорите, лино линаро морого, – клин клином вышибают.
– А он нас не обнаружит? – Фарос бросил беглый взгляд в сторону леса. – Он же маг, чувствует, наверное, где находятся живые существа.
– Вэро, – ответил Доро, отрицательно качая головой. – Он же на охоте. Какой интерес охотиться, если знаешь, где находится жертва? Он будет искать до рассвета, это ясно, и не остановится, – выхода-то из лесу нет, эдо, узников надо убить. Нагоним его, я свяжу его боем, а ты отберешь лук и пустишь в него стрелу.
Фарос опешил.
– Почему я?
– А у меня достаточный магический запас, чтобы задержать его на немного, – Доро подмигнул Фаросу и посмотрел на чащу. – Шрус, пока он не ушел далеко, нерса!
* * *
Узник бежал со всех ног сквозь листву, за ним еле поспевала его сокамерница, то и дело спотыкаясь о высокие корни деревьев. С траектории движения их заставила свернуть стрела, которая пронеслась над головами и воткнулась в дерево, которое немедленно начало гнить и обваливаться. Парочка спряталась в небольшой ямке сверху закрывающейся корнями и листвой. Топот тяжелых ботинок над ямой дал понять, что жуткий маг пробежал мимо. Теперь можно было адекватно подумать о том, куда бежать. Логично, что в обратном направлении, но там стояла стража, поэтому узники решили бежать поперек всему, надеясь выйти из леса, прямо сказать, с фланга. Где-то вдалеке послышался истошный крик, – маг настиг очередного заключенного. Пользуясь шумом, парочка рванула со всех ног, надеясь выбежать из леса. Однако когда деревья закончились, пред ними предстал скалистый обрыв, ведущий к морю. Тюрьма стояла на уступе, к ней вела лишь одна дорога. Узники осознали, что это просто ловушка и сбежать не получится. Начинало светать, но солнца не было, – все затянули тучи. Девушка оглядела море и с горестью сказала, что нужно бежать назад, когда в плечо парня попала стрела и он, взявшись темно-фиолетовой коркой, начал неистово кричать, пока магия разъедала его кожу. Девушка начала пятиться назад, а в это время из леса вышел человек в мантии, натягивая тетиву. Узница упала на камни и продолжила ползти назад, уже умоляя не стрелять.
Неожиданно слева в мага полетел огненный шар, который, ударив по его лицу, заставил его пошатнуться и пустить стрелу мимо. Маг развернулся, и в него сразу же полетел второй шар, который он отбил луком. Он махнул рукой, обвязав ее черным дымом, и метнул в деревья. Черное облако разлетелось меж стволов, но вновь разгоревшийся огненный шар полетел уже с высоты, с одной из толстых веток дерева. Маг снова отбил шар луком и приготовился вновь метнуть черный дым, но в этот момент с другой стороны на натянутой веревке полетела фигура в черных доспехах и, отпустив ее, со всей силы пнула тяжелыми ботинками мага в затылок. Веревка полетела дальше свободно, и ее подхватила другая фигура, прыгнув с толстой ветки. Пролетая над магом, она отпустила веревку и на лету бросила еще один огненный шар. Маг оказался сбитым с толку, но развернулся на того, кто представлял большую опасность для него, – на противника, метающего огни. Он приготовился испепелить неприятеля черной магией, но тот пустил с обеих рук языки пламени, – взял на упреждение. Два потока магии встретились и стали точить друг друга. Центр тяжести стал постепенно смещаться в сторону Доро, – Ворлен был очень сильным магом. Однако не успела магия приблизиться к лориду, как в спину Ворлена влетела стрела, и он, замерев, начал кричать неестественным голосом. Он не мог раствориться мгновенно, как остальные, но черная магия неумолимо пожирала его тело, нанося наисильнейшую боль. Его обошел Фарос, держа в руках его лук, который в руках нового хозяина излучал фиолетовую дымку.
– Вот сейчас ты узнаешь, кто такая Мать Пустоты, – сказал он, вешая лук на себя. – А это я заберу, уж изволь.
Ворлен сильно закричал, после чего испарился, а Фарос с Доро стукнулись кулаками, гордясь своей командной работой. Из леса послышались крики стражи, и парочка, окинув взглядом лежащую на камнях и наблюдавшую все это время девушку, немедленно удалилась в листве.
Они бежали долго, уже тюрьма осталась позади, но стража все никак не отставала. За ними бежала драгунская инфантерия, – особые отряды, которые были в каждой тюрьме Даландии. Лишенные тяжелых доспехов и физически подготовленные, они могли преследовать беглецов очень долго, что, в принципе, и делали сейчас, раз за разом нагоняя двух убийц. Окончательно они догнали Фароса и Доро на дороге, где завязалась драка, которая, однако, длилась недолго. Из-за поворота, едва только шестерка людей вышла на дорогу, выскочили две лошади, галопом врываясь в драку и распугивая драгунов, не ожидавших такой наглости от животных. Пользуясь суматохой, Фарос и Доро метнули огненные шары в деревья, оставляя страже лесной пожар, вскочили на своих защитниц и ускакали прочь.
* * *
– А все-таки, зря мы им лес подпалили, – сказал Доро, стуча ладонью по седлу. – Род, дождь какой начался, в чем смысл тогда поджога?
– Паника, – спокойно ответил Фарос. – А на счет дождя ты прав.
Он обернулся и, оглядевшись, указал на пещеру.
– Пойдем, переждем непогоду. Скакать долго, а сейчас сами промокнем и лошадей застудим.
Доро согласился, и пара направилась в указанную пещеру. Они шли вдоль высокого ущелья, и ливень застал их именно в тот момент, когда до деревни оставалось, по меньшей мере, тридцать верст. Пещера была сокрыта от невооруженного глаза, да к ней никто и не приглядывался особо, но Фарос частенько пережидал здесь непогоду в давние времена, и как никто другой знал, что это место путников, идущих далеко и долго. По этой причине в пещере братья обнаружили и хворост, и овес для лошадей, – те, кто часто здесь остается, специально заготавливают те или иные полезные вещи для себя и для других. Взамен хвороста и овса Фарос оставил два колчана стрел, меч стражника тюрьмы и увесистый мешочек с табаком. Расседлав лошадей и разведя костер, братья сели греться.
Черные массы полностью накрыли Даландию. Это было единственной королевство на континенте, где дожди если шли, то шли везде, а не местами. От того земля здесь и была плодородной, потому как насыщалась влагой, как положено. Гром гремел со страшным шумом, молнии били в разные места в очень короткие промежутки времени, ветер накренял деревья настолько сильно, что еще небольшого усилия хватило бы, чтобы их сломать. А в это время, когда многие сидели по домам, читая книги и попивая вино, в далеком Змеином ущелье ютились двое убийц, – те, кто не успел попасть домой в это ненастное время.
Треск костра все отчетливей звенел в ушах, словно звон колоколов в день воскресной службы, ветер гулял где-то на улице, – пещера шла в тупик, и сквозняка не было, но было лишь тепло от костра и шум от трескавшихся дров.
– Вот так я, в принципе, сюда и попал, – заканчивал Доро свой рассказ. – После Шестилетней войны моего народа не стало, как и государства, и мне пришлось где-то прятаться, и, удивительно, Даландия оказалась ближе всего. Ну, а в Братство вступил с большой охотой, много чего мне сулило вступление туда, – Доро посмотрел в сторону выхода, тяжело вздыхая. – Многое, кстати, сбылось. Ну, а теперь ты.
– А что я? – удивился Фарос, прекратив мешать угли в костре.
– Расскажи что-нибудь о себе, раз уж пошли на откровения.
– Например? – спросил Фарос, переворачивая угли.
– Свое первое убийство, – невозмутимо ответил Доро, поглаживая нависшую мордочку своей лошади. – Ты же на Арене был, и убиваешь ты достаточно легко, многие братья долго не могли привыкнуть. Полагаю, ты не новичок в этом деле. Так вот и спрашиваю, каким было твое первое убийство?
– Это долго, – ответил Фарос, поглаживая урчащий живот.
Доро усмехнулся и, достав из кармана хлеб, протянул его брату.
– Так мы не торопимся.
* * *
Это было давно. Мне тогда буквально исполнилось четырнадцать лет, я был полон энергии и желания стать стражником Королевской Столицы, чины, все дела. Иронично, не правда ли? А семья у меня было относительно большой, родители, старший брат, младший брат и две младшие сестренки. Жили мы на окраине Столицы, у нас была небольшая ферма, которая досталась отцу в разрухе после переворота. На этой ферме работали, как мы, так и некоторые соседи, которые помогали косить траву, за плату, естественно. А моей задачей вплоть до четырнадцати лет был выпас. Я пас быков, лошадей, и всегда стражники были в моем поле зрения, ибо пас я их недалеко от столичных стен. Старший брат у меня занимался ремеслом в городе, бывал у него время от времени, а только отношения все не складывались, – он постоянно считал меня слишком маленьким для чего-то серьезного, в том числе и для дел. В его глазах я навечно был прикован к седлу и кнуту в окружении быков и лошадей. Куда уж лучше ко мне относилась сестренка Лона. Младше всего на два года, но такая проворная, она постоянно таскала мне на выпас молоко с хлебом, где какая заварушка, она вперед меня бежала грудью защищать, будто она старше, а не я. Остальные же были очень малы, и играли всегда сами по себе. И вроде как все было замечательно до одного вечера.
К нам часто наведывались какие-то люди, разговаривали с родителями о чем-то в кухне за столом. Внимания никто не обращал, – все спали, когда они приходили, – а вот я обращал, ибо бывали ночи, когда я допоздна книжку читал какую-нибудь. Но о чем были разговоры, не слышал, да и не спрашивал, – подумаешь, гости. Только вот в один вечер пришли эти гости, судя по виду, не с добрыми намерениями. Мы еще не спали, и отец с матерью заметно занервничали, когда в дверь постучали, сразу начали толкать нас в погреб, чтобы спрятались. Но они не успели. Дверь быстро выбили, и в дом зашло несколько человек в рваных доспехах и с оружием, – разбойники, простыми словами. Нас сразу же раскидали по разным углам, меня с Лоной в один угол, младших в другой, родителей в третий. Досталось больше нам с Лоной, мы не понимали, насколько все серьезно, и спешили на помощь родителям, за что несколько раз сильно получили по лицу и ногам. Я уже не особо помню, о чем кричали те разбойники, помню, что что-то требовали, может, долг, или еще что. А только не допросились они. В какой-то момент в дом забежал брат и начал драка, причем очень жестокая. И эта чертовка Лона в суматохе вытолкала меня в большое окно, которое рядом с нашим углом было. Хотя понимаю, конечно, что спасла и хотела, чтобы жил, но, тем не менее, поступила, как чертовка. Я должен был ее вытолкнуть, а не она меня. А в тот момент не сообразил и побежал прочь, отчасти потому, что на улице дом обошли еще несколько мерзавцев и за мной вслед погнались.
Я-то думал, что бегу к столице, но в темноте ошибся, и побёг в обратном направлении, через лес. Один меня все же нагнал тогда. Он не считался с тем, что я всего лишь мелкий паренек, и прямо прижал меня к стволу дерева и хотел зарезать. Только вот я успел схватить его за руки, что держали кинжал, и не давал ему ничего сделать. И вот знаешь… какая-то непонятная сила начала толкать меня вперед. Не конкретно меня, но мои руки. И вот я толкаю руки вперед, давлю на разбойника, я вижу, что он старается меня удержать, но у него не выходит. Я не знаю, что это за такая сила нависла на меня, но в какой-то момент я просто толкнул руки вперед и воткнул его кинжал ему же в шею. Сложно сказать, что я тогда чувствовал. Это была смесь чувств, в которой был страх, который переполнялся от того, что сейчас придут другие разбойники, увидят то, что я сделал, и убьют меня с небывалой жестокостью, страх наказания. В этой смеси была и неадекватность, отрицание реальности. Трудно ведь поверить, что человек, который сейчас корчится в мучениях, убит именно тобой. Был и просто шок, тысячи мурашек идущих по рукам до затылка. А вообще, прислушиваться к своим чувствам было некогда. Я стоял в ступоре, когда в стороне появился старший брат, вдогонку добивая еще одного разбойника. Он-то и не дал мне опомниться и подумать, сразу схватил за руку и повел меня куда-то в сторону от тропы, ведущей к дому. И вот знаешь, всю дорогу вел, не говоря ни слова, только когда привел к себе в дом, что в городе, сказал, что не выжил никто. Он не отличался никогда мягкостью, поэтому сходу рубанул с плеча, только усадив меня в кресло. Так и сказал, что родителей убили, про брата и сестренок ничего не сказал, – не видел, но предположил, мол, зачем разбойникам дети. Это потом уже, когда было, над чем подумать, меня начала и совесть грызть, и кошмары мучить, и аппетит стал часто пропадать. Хотя тут еще вопрос в том, пропал у меня аппетит от убийства, или это просто брат так готовил. А того разбойника я часто видел во сне, как он падает с кинжалом в шее, затем встает, вынимает кинжал и убивает меня им. Жаловался брату, да только с него такой лекарь, что аж страшно. С другой стороны, именно по этой причине он отправил меня тренироваться на Арену, и вот за это я ему благодарен. Того разбойника я долго вспоминал, пока второй раз человека не убил?
– Кто же это был?
Мелкий воришка один. Он у меня в мешок с золотыми стащил и вдарился бежать, а там все мои сбережения были, что на калыме заработал. Ну, я его догнал, а он швырнул мешок, в колодец и говорил, мол раз не мне, так никому. Ну, я рассвирепел, и пока дрались, свернул ему шею. Тогда мне было уже не так страшно и нервозно, все-таки я был зол. Ну, а когда тренировки на Арене закончились, да я начал участвовать в настоящих боях и убивать соперников раз-два в месяц, то муки совести не стали такой уж большой проблемой – привык со временем.
* * *
– А с вступлением в Братство стало и того легче, – Фарос протер глаз, держа левую руку выше – Тиера грызла с нее кусок хлеба.
– Понимаю, – Доро глянул в сторону выхода. – Гроза немного стихла. Как думаешь, успеем доскакать до деревни?
Фарос посмотрел на улицу, затем на Тиеру.
– Успеем доскакать? – спросил он, поглаживая лошадь второй рукой.
А она только лишь продолжительно моргнула, давая положительный ответ. Братья затушили костер, заседлали лошадей и галопом направились домой, пока гроза вновь не разыгралась во всю силу.
В деревню они вошли аккурат в разгар непогоды. Фарос слез с лошади и повел ее к амбару, пока Доро спокойно шел сзади верхом. До амбара оставалось каких-то пятнадцать метров, когда Тиера уперлась и отказалась идти вперед. Фарос тянул ее за уздечку, Доро толкал сзади, спустившись со своей лошади, но Тиера ни в какую не собиралась идти вперед. В какой-то момент сильный порыв ветра поднял с земли бревно и понес его вдаль. Бревно ударило в каменную дымовую трубу, и куски кладки полетели вниз, упав перед Фаросом. Тиера недовольно фыркнула и ударила хозяина мордой по руке, в глазах ее чувствовалось осуждение. «От нее это было ожидаемо, – подумал Фарос, – чего же я не послушал ее…». Он обнял Тиеру, поблагодарил и даже пустил скупую слезу – прежде никто не следил за ним и не пытался его сберечь, от чего забота этой лошади была достаточно трогательной. Доро был ошеломлен не меньше, поэтому спустился со своей лошади и далее спокойно повел ее к амбару, следом ведя и Тиеру, пока Фарос шел рядом и держал руку на ее спине.
В убежище была боевая атмосфера, все собрались в главном зале и с интересом наблюдали за боем Войри и Зоренса, – среднего сына Братства. Он очень проворен и силен, но Войри была проворнее. Она упала на руки, крутя ногой, сбив брата на пол, а затем вскочила и, оттолкнувшись ногой от стены, полетела руками вперед. Зоренс как раз успел подняться, когда она схватила его за плечи, перелетая над ним, и опрокинул на каменный пол, следом приставив кинжал к его горлу.
– Ну? – спросила она грозно.
– Хорошо-хорошо, ты победила! – сказал Зоренс, разводя руки в стороны.
– Умница, – Войри убрала руки, подсобив брату подняться, но тут же дала подзатыльник. – Поцелуя не заработал.
Мимо проходили Йольрид и Доран, держа в руках книги. Когда эта парочка вышла из библиотеки и направилась к северным воротам, где были покои, вся толпа замолчала, никто не имел желания мешать им. Доран был на середине тома «Кровавой анатомии», когда Войри окликнула его, маша кинжалом.