Антонина Циль
Гостья с сюрпризом
– Говори, – кратко велел он, упав в кресло у камина.
– Мой господин, – начала Клодина, присев напротив, – у драконов есть несколько пророчеств.
– Кому ты об этом говоришь? – хмыкнул Эйф. – Меня заставляли учить их наизусть в детстве. В них нет никакого смысла, как по мне.
– Несколько уже сбылось, – напомнила ведьма.
– Да-да, – драк зевнул, – к нам пришли альвы, через порталы, принесли «тайные знания» и прочую чушь, бла-бла-бла.
– До них никто не знал, что миры соединены сферами, словно мыльные пузыри, – кивнула Клодина. – Одно из пророчеств гласит, что в мир драков явится необычное дитя. Это будет…
– …женщина-дракон, стих сорок-восьмой главы третьей «Бесед о будущем». Полная чушь. Вы, женщины, способны лишь на фокусы. Никогда ни одна баба не обернется драконом. Для этого нужен мужской дух.
– Она будет обладать сильнейшей магией. Одним из ее талантов будет способность путешествовать сквозь миры.
– «Откроет пути». Да уж!
– Дитя родится у странницы из другой сферы, – Клодина скрипнула зубами, – одной из тех, что прикасается к нашему миру раз в несколько столетий.
– «Она явится на зов и сменит суть. Мертвая, она станет живой». Бессмысленно! Какая-то религиозная чушь, пригодная для оболванивания прихожан в храмах. Я помню пророчество, но не представляю, какое отношение…
– Подумайте, мой господин, – жестко проговорила Клодина. – Я видела… я чувствовала сияние этого дитя. Я никогда бы не узнала вашу жену, если бы поисковая магия не привела меня к ней. Она изменилась. Это больше не Элия. Элия мертва. Странница заняла ее место. Ребенок еще очень мал, я никогда не видела, чтобы дети так сияли на таком сроке. Но она… чувствует. В пророчестве говорилось и об этом.
И все же Клодина не зря поставила на Эйфа. Выражение его лица изменилось, брови драка поползли на лоб.
– Моя жена? Так ты говоришь о ней? – хрипло спросил он.
Глава 17
Юле было стыдно перед собственным ребенком: она не могла заснуть и теряла силы. Завтра много работы, а сна ни в одном глазу.
В голове крутились воспоминания, в которых она уже путалась, ее и погибшей девушки. Неужели все это правда? Ведь столько всего совпадает: мысли Элии, которые Юля слышала во сне, ее бегство, страх перед мужем и его ведьмой.
– Прости меня, Агата, – тихо произнесла Юля, стоя у окна, которое она приоткрыла, чтобы впустить в комнату холодный воздух. – Я сама не своя. У меня долго получалось не думать обо всем этом, ведь так недолго и с ума сойти. Я здесь, молода, свободна, жду ребенка… воплощаю в жизнь свои мечты. Однако пришло время для серьезного решения, нужно платить по счетам. Только бы быть уверенной, только бы знать… Что же на это скажет Эйлан?! Ох!
Юле показалось, что из ее живота по телу расходится мягкое тепло. Голова стала тяжелой. Юля едва смогла дойти до кровати. Она влезла под одеяло и мгновенно заснула, успев лишь пробормотать:
– Спасибо, Агата.
Но это было не последний подарок от высших сил в эту ночь. Юле приснился сон, который все расставил по своим местам.
* * *
… Юля стояла у тяжелой двери. По ногам тянуло холодом. Замок Дэрееров, построенный предками ее мужа, стоял высоко в горах, опираясь на скалы. В те времена, когда он был возведен, все дети в роду рождались магами.
А вот у Элии вряд ли когда-нибудь родятся детишки, так распорядилась судьба. Впрочем… Элия переступила на холодном полу, не решаясь потянуть за ручку. Возможно, за этой дверью – ее спасение, от одиночества, от вечных упреков молодого супруга.
Что с ней не так? Разве она не молода, не красива? Что она только ни пробовала, но Эйф морщится всякий раз, когда она к нему приближается. И всю вину перекладывает на нее, дескать, она, со своей белоснежной кожей и светлыми волосами, недостаточно ярка, чтобы вызывать мужское желание – похожа на выцветшую северную моль.
И теперь этот мужчина. Незнакомец, от одного только вида которого по коже Элии пробегает холодок. И даже его вежливые речи, его мягкость и спокойствие не способны унять робость.
Эйф сразу сказал, зачем Эйлан Танеер приехал в замок. Накануне, развернув магическое послание от Танеера, Эйф рассмеялся и сквозь смех бросил жене:
– К нам приедет друг моего гнезда. Будь с ним повежливее. Будь… милой. Он любит северных женщин и не откажется, если ему согреют постель перед сном.
Элия и раньше знала об обычае «великий дар дома». Однако шок и обида были сильны. Элия с трудом подавила их и смогла выйти к гостю, когда он приехал. Сидя за ужином напротив Танеера, она не могла унять дрожи. После ужина служанка принесла ей в постель подогретую сорочку – ту самую, что Элия надевала в первую брачную ночь… так и не состоявшуюся брачную ночь с мужем.
Что ж, она сделает все, что велит ей супруг. Раз она не способна разжечь огонь в его чреслах, быть может, гость и впрямь окажется любителем северной красоты.
Она вошла. Эйлан Танеер сидел в кресле у камина. Он был одет в узкие штаны, подчеркивающие его крепкую мускулистую фигуру, и расстегнутую на груди белоснежную рубашку. Элии он показался самым прекрасным мужчиной на свете. Она решительно шагнула вперед.
– Госпожа, – выдохнул Танеер, поднявшись, – я все же надеялся, что ваш муж передумает.
– Я… – Элию словно окатили холодной водой, она вдруг остро ощутила, что стоит босиком в покоях чужого мужчины, в наряде, который не столько скрывает, сколько открывает, – вам не нравлюсь?
– Вы ослепительны, – гость качнул головой, и его восхищенный взгляд подтвердил сказанное. – Но я… я не большой поклонник древних традиций. Элия, если вы позволите отказаться, я предпочел бы…
– Сделайте это для меня, – умоляюще прошептала Юля, и тонкая сорочка, державшаяся на одной завязке у горла, упала на пол. – Прошу.
* * *
… Утром Юля обнаружила дом пустым, взрослые повели ребятню на ярмарку с каруселями и балаганом. Одевшись, Юля посмотрела на себя в зеркало. Да уж, вид странный: зрачки расширены, губы искусаны, на щеках лихорадочный румянец.
Юля тяжело вздохнула и плеснула в лицо ледяной водой. Помогло мало. Она помнила каждый момент сна, все то, что произошло между Элией и Эйланом, каждое мгновение, каждый поцелуй и прикосновение. Чувства раздирали ее напополам: она ревновала и при этом ощущала себя Элией, словно это она вошла тогда в спальню к Танееру.
Значит, так была зачата Агата? Немудрено, что ребенок получил столь сильный дар – все то, что произошло в ту ночь между ее родителями… эти нежность, забота и искренность Эйлана… это было прекрасно.
Господи! Как теперь перестать об этом думать?! Ведь Юля должна рассказать Танееру! Рассказать или все же промолчать? Утаить факты, скрыть существование ребенка? Это неправильно. Сообщить все без утайки? Страшно.
Решено! Юля отправится к Эйлану, но возьмет с собой кристалл Орла, который тот оставил ей для экстренной связи. Если что-то пойдет не так, она свяжется с альвом и попросит о помощи.
Что может пойти не так? Да все, что угодно. Да, Юля любит Танеера так, как никогда не любила в своей жизни. Это тихое, зрелое, а теперь и опасное чувство. Как же хочется довериться любимому человеку! Однако Эйлан может поверить, а может и отвернуться от нее… навсегда, посчитав лгуньей.
А если он такой же, как эти драки? Просветитель и борец с пережитками прошлого, а в глубине души типичный абьюзер? Если он захочет отобрать у Юли дочь?
Юля оделась и спустилась вниз. Ее телохранитель Ваол топтался внизу. Орк попросил разрешения выкурить трубку, пока Юля пьет свой чай. Прежде чем выйти, он проверил окна и дверь в сад. Орочья магия, грубая и примитивная, тем не менее позволяла представителям этой расы чувствовать магические возмущения, что вкупе с силой и выносливостью делало их отличными защитниками. Ваол убедился, что защитные чары на месте и вышел во двор.
Юле кусок не лез в горло. Она проверила кристалл и на всякий случай уложила его в крошечный кармашек нижней сорочки. Береженого бог бережет, так любила повторять ее бабушка.
Юле послышался какой-то шум у двери, скорее всего, молочник принес молоко. Очень кстати, чай с молоком поможет поддержать силы в течение дня, проглотить что-то другое Юле сейчас не под силу. Она распахнула дверь и удивленно произнесла:
– Достопочтимый Ван? Что вы здесь…
На пороге стоял скобянщик, первый местный житель, с которым Юля разговорилась в этом мире. Она присмотрелась к фигуре повнимательнее и осеклась, попятившись назад.
Она всегда видела Вана за прилавком, скрывавшим истинные рост и мощь мужчины. Сейчас его сутуловатая фигура показалась Юле огромной. Он возвышался над ней, недобро скалясь. Глядя на скобянщика сейчас, никто в здравом уме не мог бы предположить, что Ван явился с добрыми целями. Куда только делся добродушный и хитроватый продавец, неизменный участник всех событий Холма? От громоздкой фигуры веяло ненавистью.
– Пришел проведать тебя, ведьма, – пророкотал Ван. – Тварь! Откуда ты только взялась на мою голову, колдовка? Я ведь тебя узнал, хоть ты и изменила себя чарами. Но меня ты не проведешь. Я знаю, что это ты натравила на меня Дозор.
Юля лихорадочно поискала глазами Ваола. Позади Вана она увидела окровавленную фигуру своего телохранителя. Тот пытался встать, но каждый раз оседал на землю.
– Никто тебе не поможет, – осклабился скобянщик, проследив за ее взглядом. – Я шпионил за домом, ты одна. Наглая ведьма. Из-за тебя меня ищет весь город. Ну так я все равно закончу свое последнее дело.
Юля сразу заметила, что одну руку Ван держит за спиной. У нее не возникло сомнений: там какое-то оружие. Глаза скобянщика были пустыми, как у зомби. Юля когда-то видела такой взгляд в телепередаче – у пациентов психиатрической лечебницы.
Ван продолжал стоять на пороге, разглядывая Юлю и монотонно покачиваясь из стороны в сторону. Юля была уверена: стоит ей пошевелиться или начать кричать – маньяк нанесет удар.
Нужно тянуть время. Ну же, Ваол, поднимись, позови на помощь!
– Ты тот самый убийца девушек? – дерзко спросила Юля, глядя в глаза безумцу.
Контакт взглядов. Пока Ван завороженно смотрит ей в глаза, она удерживает его внимание. И говорить… все время говорить…
– Верно. Столько лет я тихонько делал свое дело, очищал мир от похотливых… – скобянщик грязно выругался, – жадных бездельниц, готовых запрыгнуть на горб мужику при первой возможности. Я был осторожен, очень осторожен. И как же ты меня выследила?
– Тебя нашли драки из Дозора. Ты ведь недавно в городе… по здешним меркам.
– Не так давно, но достаточно, чтобы понять, как он прогнил. В нем ведьм больше, чем приличных женщин. Все они велись на мои сладкие речи, тупые…
– Они шли к тебе.
– Ко мне. Я просил их надеть лучшее платье. Они…
Юле послышалось шуршание на козырьке над дверью. Она отвлеклась и потеряла зрительный контакт с маньяком. Тот встрепенулся и зарычал:
– Хочешь меня заболтать? Тянешь время? Не поможет! Отправляйся к моим куколкам, поганая ведьма!
В лезвии короткого топорика отразилось тусклое весеннее солнце. Ван замахнулся, и Юля с криком отпрянула. В этот момент сверху на Вана обрушилась странная фигура – полудракон-получеловек. Эйлан Танеер, почти полностью в человеческой ипостаси, но с крыльями, сцепился со скобянщиком, спрыгнув с козырька.
Несмотря на напор драка, Ван сумел устоять на ногах, развернуться и отбросить дракона от себя. Он продолжал с рычанием размахивать топориком, норовя ударить им противника. Гибкий и быстрый Танеер мастерски уворачивался, пропуская удары мимо. Он был вооружен кинжалом, но длиннорукий Ван удерживал его на расстоянии. Крылья больше мешали драку, чем помогали, и он втянул их в прорехи рубашки.
Юля, наконец, пришла в себя. Она схватила стоявшую за дверью метлу и со всей силы ударила Вана в спину древком. Не ожидавший нападения маньяк шагнул вперед, и Танеер сумел полоснуть его по горлу кинжалом. Скобянщик захрипел и повалился на землю.
Дальнейшее смешалось в памяти Юли. Стены зашатались и поплыли перед глазами. Она запомнила лишь озабоченное лицо наклонившегося к ней Танеера.
– Эйн-ол, мой герой, ты все-таки пришел, – прошептала она, коснувшись его щеки.
Юля отключилась, запоздало удивившись: почему она так странно назвала Танеера? И почему, услышав ее слова, драк шокированно пробормотал:
– Элия?
* * *
… Рывком сев в постели, Юля осмотрелась. Она находилась в своей комнате, дверь была закрыта, а дом был полон звуков: смех девочек, резкие голоса орков, топот ног. Самое страшное позади.
Юля положила руку на живот и внимательно прислушалась к своим ощущениям. Даже в полузабытьи в голове было одно: что с Агатой? Такой стресс не мог не сказаться на ребенке.
Поймать ниточки сознания Агаты было нелегко. Магия вообще давалась Юле непросто, а у еще не рожденной девочки мысли-то и мыслями не были. Скорее, в разум будущей мамы приходили легкие отголоски эмоций: беспокойства или умиротворения. И сейчас Юля напряженно к ним прислушивалась. А затем облегченно выдохнула: все хорошо.
Она вздрогнула, когда рядом раздался голос:
– Вас осматривал врач-маг. Пульс немного учащен, но энергетические каналы в норме.
Юля медленно повернула голову. Эйлан Танеер сидел в кресле у окна. Он явно успел подремать. И, видимо, именно сейчас драк осознал, что имеет несерьезный, взъерошенный вид и смущенно провел ладонью по волосам. Одна его ладонь была перевязана, на скуле растекался багровый синяк.
– Со мной тоже все хорошо, – с улыбкой ответил драк на невысказанный вопрос Юли.
– Ваол? – с тревогой спросила она, вздрогнув.
– Жив, но потерял много крови. Я отправил его в военный госпиталь, там опытные врачи, часто имеющие дело с тяжелыми ранами. К вам рвались посетители, но я попросил вас не беспокоить. И… имел наглость ждать вашего пробуждения… здесь.
Танеер вдруг встал и в одну секунду оказался возле кровати, склонившись над ней. У Юли перехватило дыхание. Но драк лишь поднял подушки и знаком показал, чтобы женщина на них оперлась.
– Ван, – выдохнула Юля, когда Танеер вернулся на свое место. – Кто бы мог подумать. Весельчак и добряк – вот кем все его считали. Ваол не ожидал такого поворота, его застали врасплох.
– И это чуть не погубило вашего телохранителя, – кивнул драк.
– И меня, – добавила Юля, передернув плечами.
– Мы с парнями тоже чуть не попали впросак, – признался Танеер. – Все нити вели к Вану, но в местном Дозоре нам не хотели верить. Два года в городе, безупречная репутация, торговля без нареканий, достойное поведение. Вана считали вдовцом, застенчивым и робким в общении с женщинами. Барышни охотно принимали его ухаживания, а он уговаривал дам сердца держать их отношения в тайне, мол, защищая доброе имя избранницы. Эйт и Эйр привлекли ведьму к расследованию, как вы и советовали. Она подтвердила ваши подозрения.
– Амита и Оза, это их идея, – поправила собеседника Юля.
– Да, конечно, – драк поскреб щетину на подбородке. – Ведьма указала направление. Я следил за Ваном, но он оказался хитрой тварью. Возможно, в его жилах течет кровь магов, только при помощи магии можно так умело отводить глаза. Я боялся… опоздать, когда понял, куда направился Ван.
– Спасибо вам, Эйлан, вы спасли мне жизнь.
– Вчера вы назвали меня по-другому, – Танеер подался вперед.
– Вы тоже, – скованно заметила Юля.
– Вы сказали: «Эйн-ол, мой герой, ты все-таки пришел», – взгляд драка был прикован к лицу Юли.
– Да, – выдохнула она.
– Вы произнесли фразу… нашу тайную фразу. Эйн-ол. Это мое духовное имя. Оно означает «несгибаемый». Так называла меня только Элия. Когда нам пришлось расстаться, она сказала, что будет ждать своего героя. Я не ожидал услышать это от вас. На мгновенье мне вновь показалось…
– Вам не показалось. Мне нужно вам очень многое рассказать, – произнесла Юля, твердо встретив взгляд Танеера. – Вы можете посчитать мои слова выдумкой, я пойму. И прежде чем я начну свой рассказ, постарайтесь понять: вы мне небезразличны, сейчас более, чем когда-либо. Но я никогда… слышите, никогда не стала бы использовать ситуацию в целях как-то… привязать вас к себе… и вашей дочери.
Танеер вздрогнул, но промолчал, продолжая пожирать Юлю глазами.
Юля присела на край кровати. Она говорила долго, сначала немного путаясь, отвлекаясь на описания своего мира и прежней жизни. Сны – она уделила им особое внимание, тощущение любви к чужому, но такому своему ребенку – ей так много хотелось рассказать Танееру, который слушал, не проронив ни слова, и на которого Юля боялась поднять глаза. К концу истории она говорила все медленнее, страшась реакции драка.
Но когда наступила тишина, последовало короткое, стремительное, почти неуловимое движение – Юля тихонько охнула – и Танеер оказался у ее ног.
– Ты позволишь? – тихо спросил он.
Юля кивнула, борясь с тихой паникой и не совсем понимая, о чем ее просит Эйлан. А тот осторожно положил руку на ее живот. Сердце Юли было готово выпрыгнуть из груди, а Агата нетерпеливо пошевелилась.
– Моя дочь, – проговорил Танеер. – Значит, все это было правдой. Сны, в которых я видел Элию другой и… нашего ребенка у нее на руках. Ты пришла, чтобы спасти мое дитя.
– Но не спасла твою Элию, – с трудом выговорила Юля. – Она мертва. Ты слышал меня? Она погибла. Иногда я вижу ее воспоминания, но это… лишь отражение.
Несмотря на самообладание, слезы брызнули у нее из глаз. Боль боролись в душе с счастьем: Эйлан верит Юле, он не отвергает ни ее, ни Агату.
– Отражение… – медленно проговорил Эйлан, улыбнувшись. – Глупенькая. Ты не понимаешь, любимая, – Танеер приподнялся на коленях и притянул Юлю к себе, коснувшись лбом ее лба. Его теплое прерывистое дыхание согрело ей губы и… душу. – Ты думаешь, что заменила Элию, когда она умерла. Ты ошибаешься. Я говорил тебе, что долгое время жил в мире альвов? Меня всегда привлекала тема странствий по мирам. В альвийских библиотеках я прочел сотни древних книг об отражениях душ. Когда мы рождаемся, наша суть дробится и с этого момента живет в разных измерениях. Есть миры, которые соприкасаются лишь несколько раз в тысячелетие. Душа одновременно существует в нескольких мирах, и когда они соприкасаются, она может слиться в единое целое, притянувшись к своему отражению, особенно, если другой части что-то угрожает. Ты не заменила Элию, Ула. Ты и есть Элия.
* * *
…Просто объятья, а Юле хотелось плакать, смеяться… и взлететь в небо: почувствовать влагу облаков, сложить крылья и камнем упасть к поверхности моря, а потом… Они с драком сидели на краю кровати, Танеер молчал, прикрыв глаза, но время от времени прикасался к волосам Юли, словно не верил, что она рядом.
– Эйн-ол, – тихо сказала Юля, выбираясь из рук мужчины. – Мне кажется, мне кажется… я слышу мечты Агаты.
– Нашей дочери, – улыбнулся Танеер. – Это естественно. Мы вместе, ваша связь усилилась. Теперь все будет хорошо.
– Но она… – Юля покачала головой: не может этого быть! – Она дракон!
– Она моя дочь, – напомнил Эйлан. – В ней кровь драков.
Кажется, он не понял, насколько сильным было послание Агаты, а Юле было трудно объяснить. Возможно, все это – лишь игры воображения. Сейчас есть темы поважнее.
– Ты так безоговорочно веришь в свою теорию? В то, что я – Элия? – Юлю все еще раздирали сомнения. – Орл называл меня странницей, но он ничего не говорил о переселении души, вернее… о расселении.
– Это тайное знание альвов, меня допустили к старинным книгам только после многочисленных проверок. Представь, что будет, если маги узнают о возможности перемещаться между мирами. Миров тысячи, а может, сотни тысяч. И в каждом может жить отражение души. Всегда найдется тот, кто будет недоволен своим статусом в родном мире. Начнутся такие игры с магией, что мироздание окажется под угрозой.
– Значит, ты сказал только мне? – задумчиво проговорила Юля.
– Не мог не сказать, хотя по правилам не должен был. Однако видеть, как ты мучаешься от чувства вины… – Эйлан покачал головой.
– Я совсем не чувствую Элию, – пробормотала Юля.
– Себя, – поправил ее драк. – Другую себя. Ты и не можешь ощущать ее как нечто отдельное, не можешь видеть со стороны. Но я-то знаю. Я помню Элию, ее смех, жесты, особенный взгляд и смех. Твой смех – он совершенно такой же. Даже походка. И внешность… Видимо, когда части души слились, тело подстроилось.
– Но я старше!
– Значит, в своем мире ты родилась раньше, чем в этом. Рождение – сложный процесс. Миры разные, со своими неповторимыми условиями, и иногда поиски подходящего материального тела для воплощения занимают некоторое время. Более старая и опытная часть души всегда занимает в разуме больше места, чем та, что моложе, но это не значит, что одна из них поглощена в ущерб другой. Вспомни, Ула. Подумай о том, что в тебе изменилось после переноса. Наверняка ты обнаружила новые чувства, эмоции, желания.
– Да, – Юля почувствовала, что краснеет, – и чувства, и желания. С первой нашей встречи меня неудержимо к тебе тянуло. Я тоже знала, как ты говоришь, смотришь и двигаешься, и иногда это сводило с ума. Теперь-то все понятно. А еще… иногда мне будто бы было восемнадцать: хотелось плакать и смеяться по пустякам, как если бы я еще не отгуляла свое детство. Временами меня так тянуло бросить все и порезвиться с девочками! Дома я была равнодушна к сладостям, а тут приходилось просить Цилу убрать поднос с пирожными подальше. Я считала, это все из-за беременности. И эти воспоминания, и сны… Почему я не помню всего? Родителей Элии, ее ранних лет…
– Я могу ошибаться, но, вероятно, физическая смерть сыграла свою роль, – со вздохом предположил Танеер.
Юля подумала и мрачно кивнула. Тела-то были разными, и слияние могло произойти не сразу. Мозг умирает быстро. В памяти сохранились лишь последние воспоминания.
– Когда родится Агата, если ты не против, мы полетим к альвам, – предложил Эйлан. – Я упаду в ноги старейшин и буду умолять допустить тебя к тайным книгам. Ты имеешь право знать. Зато теперь я понимаю, почему альвы разрешили мне копаться в их библиотеке – наверняка ушастые что-то знают, у них, в их древних свитках, записана куча разных пророчеств, они их обожают. А у старейшин любимая забава – наблюдать за духовными метаниями людей и драконов.
– Если все это правда, – твердо сказала Юля, взяв Танеера за руку, – я буду до конца дней своих благодарить мироздание. За спасение дочери, за тебя и себя.
– Главное, не думай ни о чем плохом, – попросил Эйлан.
– Не буду. Просто все приму. Каким бы странным оно ни было. У меня нет другого выхода.
– Не очень приятно думать, что мироздание играет с нами, как со слепыми котятами, – пробормотал драк, зарывшись лицом в волосы Юли. – Когда я увидел тебя в другом облике, мои чувства еще спали. Но я знал, что не должен отпускать юную девушку, доверившую мне свою честь. И потом, встретив тебя, я понял, что мы предназначены друг для друга. Пойдем вниз, Ула. Близким не терпится тебя увидеть. Считай этот день своим вторым днем рождения.
