bannerbannerbanner
Женская магия

Антонина Циль
Женская магия

Полная версия

Глава 1

Еще одну дорожку, решила Лиза и энергично заработала руками и ногами. Она рассекала воду двадцатиметрового бассейна уже двадцать минут. Выходить не хотелось. Вода мягко ласкала плечи, отвлекая от мыслей о предстоящем мероприятии.

Сервис в дорогом комплексе с квартирами класса «люкс» был на высоте. В загородном же доме Елизавета плавала редко: Стас, в последнее время выбравший коттедж постоянным местом обитания, часто забывал договориться со службой ухода за бассейном. Вода застаивалась, а еще в нее летели сорванные с деревьев листья и насекомые.

Лизе нравилось в квартире, однако в душе зрело понимание: если она хочет сохранить брак, нужно переезжать за город. А такой брак стоило сохранить. Ну, по крайней мере, по мнению людей из окружения Корецких.

«Самая красивая пара города» – так писали о них в светских журналах. Муж – бывший весьма успешный предприниматель, ныне популярный политик Стас Корецкий. Жена – спортсменка, тоже бывшая, зато красавица и умница, основатель городского Благотворительного Фонда. Жаль, что бездетная, зато малышам в детдомах помогает. И животным в приютах. И много кому.

И все вроде было хорошо. Да, стоило признать, что Лиза никогда не любила мужа с той страстью, которая описывается в книгах и фильмах. Зато за годы брака она прикипела к Стасу и была ему верна и телом, и душой.

Не сказать, что она чем-то пожертвовала, бросив плавание ради брака. Ей и так не особо светили спортивные достижения, и в двадцать она уже понимала, что вершина ее карьеры – место тренера в областном тренировочном центре. Она вышла замуж на пике формы, молодости и известности. Жалела об этом? Иногда. Но не сейчас, когда администратор комплекса подал ей подогретый махровый халат и любезно вызвал лифт на шестой этаж.

Светлана Артамоновна, помощница по дому, сердито напомнила:

– До мероприятия четыре часа, а у вас, Елизавета Юрьевна, извините, конь не валялся. Станислав Дмитриевич будет сердиться.

– Я быстро, – пообещала Лиза, послав домработнице воздушный поцелуй. – Мы с вами даже чаю успеем попить. Расскажете, как там внучка, подросла, наверное.

Строгая Светлана Артамоновна покачала головой, но смягчилась. Лизе всегда удавалось находить общий язык с окружающими. Корецкий часто этим пользовался, посылая жену на «переговоры» с нужными людьми. Она и договаривалась. То с журналистами, то с социальными службами, то со студенческим профсоюзом.

Пока домработница заваривала чай, Елизавета успела принять душ, нанести легкий макияж и скользнуть в простое по крою, но эффектное и очень дорогое платье. Она оценивающе взглянула на себя в зеркало. Неплохо. Постоянное плавание… и дети… вернее, их отсутствие… позволили сохранить фигуру.

Вот о чем Лиза жалела, скрывая чувства от мужа. Она понимала Стаса. Сам он до третьего класса воспитывался в неблагополучной семье. Потом был детдом. Затем нашлась дальняя родня, какой-то дядя, равнодушный к племяннику, но не злой, и в последние годы школы юный Стас хотя бы был сыт и одет.

Он сам всего добился и всегда повторял: «Нет в детстве ничего хорошего, только иллюзии и их болезненное разрушение. Не хочу плодить страдания. Мы с тобой больше полезного делаем для несчастных детей, как если бы сами были их родителями».

Лиза соглашалась. А потом видела на улице детскую коляску и расстраивалась так, что иногда по несколько дней не выходила из дома.

… Она уложила волосы модными небрежными завитками, поискала в ящике недавно купленное в сувенирной лавке недорогое украшение. Стоил кулон сущие копейки, но Лизе понравился круглый шарик в серебряной «паутинке». Когда она вглядывалась в украшение, ей казалось, что нити внутри него двигаются и меняют цвет. Продавец сказал, что это работа одного пожилого стеклодува в стиле «муранское стекло».

Стасу кулон тоже понравился. В последнее время он вообще поощрял увлечение жены, шутливо именуя его «поиском интересного хлама». Лиза проводила целые дни, прочесывая антикварные лавки и блошиные рынки. Во-первых, это позволяло проводить меньше времени дома, наедине с откровенно депрессивными мыслями, во-вторых… во-вторых, Елизавета любила вещи с историей.

Она никому бы не призналась, боясь, что ее сочтут безумной (в худшем случае) и выдумщицей (в лучшем), но иногда найденное «старье» словно пыталось ей что-то рассказать. Разглядывая его, Лиза впадала в странное состояние, транс или медитацию, и в ее голову приходили образы и звук далеких голосов.

У нее даже появился клиент, импозантный мужчина Максим Максимович, бизнесмен из окружения Корецкого, который охотно покупал интересные находки из коллекции Лизы. Она отыскала старинные железнодорожные лампы для его пригородного дома и сама отреставрировала кресло начала двадцатого века для рабочего кабинета.

Заказчик называл Елизавету «коллекционистом», то есть человеком, который, в отличие от коллекционеров, ищет интересные предметы и дизайнерские решения по заказу других, а не для себя.

Лиза все чаще задумывалась над тем, чтобы превратить увлечение в профессию, но осознавала, что Стас не поймет и не согласится. Пока это было лишь хобби, он не возражал. Более того, по мнению Корецкого, увлечение жены и ее блог о старине стали особой «изюминкой» его имиджа. Но в остальном… Стас активно строил новую карьеру, и Лизино место в ней было давно известно – красивой, ухоженной, утонченной, эрудированной и целиком посвятившей себя мужу домохозяйки.

… Странно, но кулона в ящике не оказалось. Лиза пожала плечами и застегнула на шее тонкую золотую цепочку от известного ювелира.

Сегодня их со Стасом серебряная свадьба. В загородный дом приглашено более двух сотен гостей, в разной степени известных и влиятельных. Елизавету будут сканировать: обрюзгла, подурнела-то, наконец? Ей будут заглядывать за воротник: что надето, от какого бренда, какая коллекция? Лиза привыкла и не особо обращала внимания, люди есть люди.

Она выехала заранее, хотя договорилась со Стасом, что приедет одновременно с помощниками из кейтеринговой компании. В машине она прозвонила сервисы, все было готово. На телефон с утра сыпались поздравления, секретари гостей уточняли формат и время. Лиза не выдержала и перенаправила звонки личной помощнице Стаса.

Ей хотелось провести эти два часа с мужем. Им нужно поговорить. Обо всем. А какой еще день подойдет для этого лучше, чем двадцатипятилетие со дня свадьбы?

Дом светился издалека, как новогодняя елка. Подъехав, Лиза пощелкала пультом, но ворота не открылись. Она удивилась и встревожилась: гости еще только собираются, а техника уже подводит. Она вошла через садовую калитку и расстроилась: Стас и про садовника, видимо, забыл, Лизин цветник превратился в дикие заросли. Нет, нужно переезжать в коттедж и чем скорее, тем лучше.

Она прошла по тропинке, толкнула калитку во двор… открывшаяся перед ней картина заставила сердце болезненно сжаться.

Стас был не один. Рядом с ним, одетым в новый костюм от Армани, стояла какая-то длинноволосая и длинноногая девица в вульгарном коротком платье с блестками и в босоножках на пятнадцатисантиметровых каблуках. И на ее шее красовался стеклянный шарик в серебряной паутинке.

… Девица увидела Лизу первой и откровенно, бесстыдно и, что самое интересное, недовольно на нее вытаращилась.

– Ста-а-асик, – протянуло недоразумение в туфлях со стразами, тряхнув волосами. – А че твоя жена тут делает? Ты говорил, ее типа не будет.

Корецкий, занятый важным делом, разливанием шампанского по бокалам, поднял на Елизавету взгляд. В нем были ужас и недоумение.

– Лизочка? Ты же планировала… – промямлил Стас.

– Приехать с сервисами? Да, дорогой, – не чувствуя губ, проговорила Лиза, – но я не жалею, что немного изменила планы.

Стас попытался поставить бокалы на траву, один из них покатился и с жалобным звоном разбился о бордюр, шампанское выплеснулось на плитку у бассейна.

– Милая, это не то, что ты подумала… – быстро заговорил он. Быстро и твердо.

Лиза, может, и поверила бы. Она даже готова была поверить. Все-таки Корецкий не зря считался восходящей звездой политики.

Муж просто развлекает раннюю гостью. Гостья оказалась невоспитанной и наглой. Таких на памяти Елизаветы было много, Корецкий и в сорок девять оставался красавцем. Но девица, снова тряхнув светлой (надо признать, роскошной шевелюрой) и подбоченясь, все испортила, заявив:

– Мы вас не ждали. Стас должен был вам все завтра сказать. Он с вами разводится. У вас детей нет, и вы старая. А у меня будут дети. Мне двадцать. Я актриса, между прочим, начинающая.

– Как мило, – Лиза ласково улыбнулась нахалке. – Сорок девять лет – самое время для поиска актрис, певиц и прочих творческих личностей, лишь бы они были начинающими, правда, Стасик? Называется все это – «бес в ребро».

– Ты права… ты даже не знаешь, насколько права, когда говоришь о поиске… но ты ничего не знаешь, ты ошибаешься с выводами, – сказал Стас, глядя исподлобья. Он пришел в себя и заговорил в своей обычной манере: веско и отчетливо. – Дай мне несколько минут, и я все объясню. Это не моя тайна, но я готов… готов объяснить. Лиза, эта дура мне даже не любовница. Я тебя люблю, только тебя. Всегда любил. Ты не понимаешь…

– Дура? – взвизгнула девица. – Эй! Напомнить, что ты сам мне говорил, про честь и типа все такое?! Я тебе на первом свидании переспать предложила, ты сам телился!

– Заткнись, – холодно проговорил Стас. – Радуйся, что еще жива.

Девица вдруг действительно застыла, раскрыв рот, только что-то возмущенно пищала, нелепо шевеля губами.

Лиза случайно заглянула мужу в глаза, хотя не хотела встречать его прямой взгляд.

Что там, в том взгляде, могло быть? Страх скандала? Желание задурить ей голову? Но по коже прошел холодок: глаза Стаса… были глазами другого человека, словно кто-то только что подменил его личность на иную – более жестокую, безжалостную. Корецкий – маньяк? Он убивает женщин? Бред! Что за глупости!

 

Чтобы избавиться от странного чувства, сжавшего горло, Елизавета решительно шагнула к сопернице.

– Это – моё, – сказала она, сорвав с шеи девицы свой кулон.

Странно, но блондинка не пошевелилась, лишь еще больше вытаращила глаза.

– Да, я тоже в шоке. Любая была бы в шоке, застав законную жену любовника в доме в день юбилея его свадьбы, – и язвить еще способна, надо же.

– Я же сказал… – Стас шагнул к ней через бордюр.

Елизавета связала концы цепочки грубым узлом и наклонила голову, намереваясь надеть украшение на шею. Ей почему-то важно было показать, что она не позволит отобрать у нее ВСЕ. Глупо.

– Нет! – закричал вдруг Корецкий. – Лиза, сними! Немедленно сними!

Лиза вздрогнула от его неожиданно громкого и панического вопля мужа и отшатнулась. Каблуки заскользили в лужице шампанского. Елизавету повело. Прежде чем упасть в бассейн (ну что за день? теперь еще и платье промокнет!) она краем глаза увидела странные всполохи в кулоне – желтые, синие, красные – и полное отчаяние лицо мужа, который протягивал ей руку. Ухватиться за нее Лиза не успела. Над ней сомкнулись бурлящие волны.

… Волны? От неожиданности Лиза ушла глубоко под воду. Тело среагировало быстрее, чем разум: Лиза задержала дыхание, сумев не наглотаться соленой воды.

Соленой. Мозг отказывался воспринимать происходящее, но инстинкт самосохранения требовал бороться.

Глубина была небольшой, и мощные волны с шуршанием катали гальку на дне. Лиза огляделась, благо задерживать дыхание она могла надолго. Совсем рядом в воде угрожающе топорщились острые камни. Лиза видела их вполне отчетливо, в тусклых лучах проникающего под воду солнца, значит… уже день! Что же случилось? Как она оказалась в море? Сколько была без сознания?

Елизавета поднялась на поверхность в несколько рывков. Ее сначала понесло к берегу (он виднелся примерно в тридцати метрах от камней, выступающих над поверхностью на метр-полтора), потом потащило назад. «Что ж, видимо, падая, я ударилась о бортик бассейна», – промелькнуло в голове у Лизы. Стас подумал, что жена мертва и отвез тело к морю, чтобы инсценировать самоубийство.

Это объяснение было единственным, что приходило в голову. Зачем было везти тело так далеко, почему Стас не проверил жизненные показатели «трупа» и по какой причине он переодел жену в длинное незнакомое платье (тяжелые юбки намокли и тащили вниз) – на все эти вопросы Лиза не смогла бы ответить. Она старалась просто выжить.

Выровняв дыхание, она поплыла к берегу. Руки почему-то слушались слабо. Лишь техника, не забытая спустя столько лет, помогала бороться со стихией. Часть расстояния Лиза проделала под водой. В нескольких метрах от берега прибой стал столь сильным, что она запаниковала. Ее чуть было не ударило о камни, что-то острое впилось в ногу.

Лизу подхватили мощные руки. Потянули и подняли над поверхностью. Неизвестный спасатель в несколько шагов преодолел расстояние до берега, увязая в рыхлой гальке. Лиза слышала его хриплое дыхание, но сама сказать уже ничего не могла.

Она очутилась на пляже, в окружении каких-то людей, странно одетых и повторявших ее имя. Слава богам. Значит, ее искали. План Стаса не удался. Теперь… теперь бы полежать немного. Вода текла из ноздрей и ушей, в голове гудело.

Ветер тут же охладил тело в мокрой одежде, Елизавета задрожала и села, обняв себя руками. Мозг начал вычленять слова и фразы – неохотно, словно пытаясь превратить какофонию в осмысленную речь. В ушах еще шумело. Зато она стала понимать, что говорили люди вокруг и начала различать их лица. Их было не так много, всего трое: женщина, мужчина и мальчик.

– Барышня, барышня! – причитал над ухом визгливый голос. – Как же вы так?!

Женщина в платье с фартуком. Чепец. Фартук испачкан белым. Мука, вяло подумала Лиза.

– Я видел, как она в воду сиганула! – мальчик. Выражение лица восторженное. – Вон с тех камней! На лодке подплыла и сиганула. А лодку вон, ниже по берегу выкинуло.

– Боги спасли, – голос густой, рокочущий. Спаситель Елизаветы. Огромный мужик. Топчется рядом, мокрый насквозь, мнет в руках мокрую же шляпу.

– Конечно, спасли! – с жаром подхватила женщина в чепце. – Тебя, Роог, на берег направили! Наша барышня плавать-то толком отродясь не умела.

– На то, видать, и расчет был, – с упреком прогудел мужик.

Видимо, из-за тусклых лучей солнца, отраженных от моря, кожа мужчины показалась Лизе зеленой.

Как же холодно!

– Лиз! Лиз! – донеслось издалека.

Елизавета подняла голову. По пляжу бежали женщина, юная девушка и девочка лет десяти.

Девочка первой достигла людей, склонившейся на Лизой, накрыла ее плечи широким палантином, обернулась и крикнула:

– Мам, Инара, с ней все в порядке!

Девушка, не добежав несколько шагов, остановилась и нахмурилась. Женщина, дама лет пятидесяти пяти в длинном платье, шали и чепце, рухнула возле Елизаветы на колени.

– Доченька! – прорыдала она, закутывая Лизу в шаль. – Зачем же ты так? Ну зачем? Мы же любим тебя!

Лиза вгляделась в ее черты. Они были так похожи, эта женщина и ее мать, умершая три года назад!

– Мама, – слабым голосом проговорила Елизавета… и потеряла сознание.

… Она проснулась из-за непривычно громкого пения птиц за окном.

Утро. Пора готовиться к предстоящему юбилею. Но можно еще немного понежиться в постели, поразмышлять над тем, какой странный сон приснился и …

Лиза раскрыла глаза и увидела высокий потолок с лепниной и трещинами. Покосилась вправо. Окно. Потрескавшаяся рама. Шторы сливочного оттенка с выцветшими лентами – красиво состарено, со вкусом. Где она?

События прошлого вечера потихоньку всплывали в памяти. Стас! Его предательство! Море и неожиданное спасение! Странно одетые люди, которых Лиза вначале не понимала, а потом вдруг поняла.

Лиза рывком села в кровати. На ней была надета воздушная сорочка, не новая, тоже «винтажная», с пожелтевшими кружевами и аккуратной, но заметной штопкой. Елизавета оказалась в доме у любителей древности?

Есть энтузиасты, посвятившие всю жизнь какой-либо определенной эпохе, делающие вид, что современности не существует. Елизавета сталкивалась с такими в процессе поиска старинных вещей. Эти люди носят одежду прошлых веков, живут в домах с мебелью, которой больше ста лет. Неужели Лиза попала именно к таким чудакам?

Чудакам? Или сумасшедшим? До такой степени имитировать прошлый век, чтобы даже люстру на потолок не повесить? И эти шторы, и эта рубашка… и люди на берегу!

Та женщина, так похожая на маму, которой уже нет… она называла Лизу доченькой. Конечно же, это была не мама. Если только… если только Лиза не умерла и не попала в загробный мир. Глупости! Елизавета тряхнула головой. И все же…

Не так. Все не так. Тело кажется чужим, слабым. Волосы? Лиза гордилась своей прической – шикарной темно-каштановой копной без седины. Ее пальцы вытянули из-за уха… темно-красную прядь с рыжеватым мелированием.

Амнезия! Лиза долго была в коме, потеряла память! И во время комы ей зачем-то покрасили волосы? А потом она «сиганула» в море с камней? Настолько цвет не понравился?

Лизы издала хриплый смешок, похожий на карканье. Горло все еще саднило. Она сглотнула и посмотрела на свои руки.

Пальцы у Елизаветы, коротковатые и некрасивые, с детства были предметом ее расстройства. Вот уже много лет она визуально их удлиняла, наращивая элегантный «френч» с нежно-розовым ногтевым ложем и тонкой белой полоской по краям, классику, которая подходила и для похода по магазинам, и для светского приема. А теперь она с удивлением разглядывала «руки пианистки», с длинными аристократическими пальчиками и аккуратными блестящими ноготками, без каких-либо признаков ненатуральности.

Заподозрив совсем неладное, Лиза осмотрелась внимательнее. Взгляд ее наткнулся на туалетный столик в углу комнаты: пара непонятных флаконов без этикеток, фарфоровая шкатулка и… овальное зеркало в медной раме.

Елизавета встала с кровати. Ногу кольнуло. Лиза подняла край юбки и удивленно посмотрела на повязку, через которую проступила капля крови. Ах да, ее поцарапало. Должно быть, ракушкой. Почти не болит.

Нога была стройной, гладкой, молочно-белой, как если бы Лиза никогда не загорала ниже пояса и носила длинные юбки. Но она загорала, в меру, конечно, обожая солнце и море, однако соблюдая осторожность.

Елизавета еще раз посмотрела на руки. Гладкие, бледные, нежные. И где все ее мелкие морщинки, от которых ей, в ее сорок-пять, не получалось избавиться даже у самого лучшего в городе косметолога? А царапинки, которых не удавалось избежать? Ведь работая с деревом, Лиза любила чувствовать его кожей.

Она двинулась дальше, ступая по скрипучему деревянному полу, подошла к зеркалу и с замиранием сердца взглянула на свое отражение, подозревая, что себя прежнюю в нем уже не увидит.

Глава 2

Увидев «себя» в зеркале, Елизавета вздрогнула и прижала руки к груди. Девушка в отражении была миловидной, с очаровательными ямочками на щеках и темными глазами в обрамлении длинных пушистых ресниц. Не слишком худая и не полная. Белокожая. Ладная. Девушка-куколка, девушка-персик лет восемнадцати, заранее обреченная на успех у сильного пола. И эти пышные волнистые волосы цвета красного дерева… Странно, но Лизе показалось, что это не краска, а натуральный оттенок.

Несомненно, все происходящее – галлюцинации. Елизавета читала слишком много исторических романов, вот и привиделось, в коме или… Об этом «или» она решила не думать, стараясь не обращать внимания на достоверность того, что ее окружало, и позывах тела: ощущении голода, першения в горле, желании сходить в туалет, покалывании в ноге, звуках, запахах.

В комнату влетела молодая девушка. Ее Лиза еще не видела.

Это была пухленькая круглолицая особа в темном платье и в кипенно-белом фартуке, с кружевной наколкой на волосах.

– Барышня! Мисти Элизабет! – девушка всплеснула руками. – Очнулись? Что же вы не позвонили? Немедля сообщу госпоже, что вы проснулись, наконец!

– Стой! – крикнула ей вслед Елизавета, но девушка уже умчалась.

Через несколько минут послышался топот и в комнату вбежали уже знакомые Лизе «персонажи»: предположительно, мать и две дочери. Последние, судя по всему, приходились сестрами девушке из зеркала.

Девочка немедленно вскарабкалась на кровать и уселась у Лизы в ногах, в руках ее была старенькая фарфоровая кукла с отбитым носом.

Девушка – на вид ей было лет семнадцать – осталась стоять у двери, а женщина, так похожая на покойную маму Лизы, села на стул у кровати.

В глазах немолодой дамы стояли слезы. Почему-то и у Лизы внутри заворочался тяжелый ком, сдавивший грудную клетку.

– Лиззи, – нежно сказала женщина, взяв Елизавету за руку. – Ты очнулась. Как нога?

Лиза прокашлялась и ответила:

– Кажется… с ней все в порядке. Почти не болит.

– А голова? Не кружится? А легкие? Вода в легкие не попала? Как у тебя с дыханием? – женщина озабоченно задавала вопрос за вопросом. – Нужно вызвать доктора Стенеера.

– Не нужно! – вдруг раздраженно произнесла стоявшая у входа девушка. – Я сама посмотрю ее ногу и проверю легкие. Достопочтенный Стенеер – болтун. Он все разболтает. И так слухи ходят… всякие. Это плохо, матушка! Наша репутация пострадает!

– Инара! – резко одернула дочь дама в чепце. – Что ты болтаешь? Это твоя сестра! И она чуть не утонула!

Инара фыркнула и закатила глаза:

– Да все уже поняли, что это было очередное представление! Как обычно! Ах, все плохо, я готова покончить с собой! Роог как раз собирал плывун на берегу, когда эта… притворщица изображала утопленницу. Она знала, что он ее вытащит!

– Мисти Инара! – женщина бросила на дочь негодующий взгляд… но не стала ее поправлять. – Не смейте больше так говорить! Мы, Эрееры, сейчас, перед лицом невзгод, должны еще больше сплотиться! Что будет с нами, если мы все перессоримся?

– Малыш Фретти сказал, – произнесла вдруг до сих пор молчавшая девочка, – что он видел на берегу, как…

– И ты молчи, Эрин, – обернулась к ней женщина. – Молчи! Лиззи, ты ведь не собиралась… ? – дама в чепце замялась, обратив ласковый взгляд на Елизавету.

– Пожалуйста! – взмолилась Лиза, приложив пальцы к вискам. Это все же было совсем непохоже на кому. Розыгрыш? Пора прекратить «представление», а не подыгрывать, ТАК притворяться Елизавета никогда не умела. – Я ничего не понимаю. Где я? Что я тут делаю? И кто вы все такие?!

Ответом ей были молчание и ужас в глазах членов семьи Эреер.

– Лиззи, – прошептала женщина, прижав к губам задрожавшие пальцы. – Ты не узнаешь свою маму? И Инару? И Эрин?

– Я понятия не имею, кто вы, – призналась Елизавета. – Я… я ничего не помню. Как я попала в воду? Почему я так одета? Зачем вы принесли меня в этот дом? За кого вы меня принимаете? Просто объясните, что происходит!

 

– Немедленно вызвать доктора Стенеера, – слабым голосом велела госпожа Эреер, бледнея.

А девушка у двери схватила с подоконника колокольчик и энергично им затрясла.

… Госпожа Эреер унеслась куда-то, размахивая кружевным платком и отдавая распоряжения: Малыша Фретти послать за врачом, мисти Элизабет переодеть в платье для чаепитий.

Эрин слезла с кровати, подошла к изголовью и коснулась руки Лизы:

– Не переживай, – простодушно и с явным сочувствием сказала девочка, – все будет хорошо. Доктор тебя вылечит. А если он не сумеет, то тебе поможет Инара.

– Спасибо, – Лиза улыбнулась.

Эрин вприпрыжку убежала за мамой. Инара снова раздраженно фыркнула. Выходя, она остановилась в дверном проеме и обернулась. Слова ее прозвучали спокойно, но с горечью:

– Я знаю, чего ты добиваешься, Лиз. Не хочешь возвращаться в пансион? Но ничего не получится, сама знаешь. Придет доктор Стенеер. Он надоедлив, но хорошо читает ауру. Он быстро выведет тебя на чистую воду.

– Ауру? Воду? Инара, прошу. Я совсем запуталась.

– Вот именно. Мы все равно не спасем урожай, до конца лета осталось меньше двух месяцев. Значит, денег не будет. Нам придется уволить последних слуг и считать каждый «жаворонок». Тебе нужно вернуться в Школу, Лиззи. Осталось всего два семестра! – Инара заговорила громче, явно волнуясь. – Неужели нельзя потерпеть? В конце выпускного года будет бал для дебютанток, во дворце! Тебя представят самым блестящим холостякам Э-лан-драка, ты выйдешь замуж, и мы спасем Эре-дун, наш дом!

– Инара, я не понимаю, о чем ты, – устало проговорила Лиза. – Я не Элизабет. Я не твоя сестра.

– Все ты понимаешь, – голос девушки задрожал. – Считаешь себя самой умной? Но я же вижу тебя насквозь. Ты любишь Эре-дун. У тебя много магии, ты самая одаренная девушка из нашего рода, из потомков драконесс. Собираешься уговорить матушку оставить тебя в имении? Молчишь? Я угадала! Это неправильно! В этом доме и так будет, по крайней мере, одна старая дева – я. А ты… Ты легко выйдешь замуж. Если бы я была такая же красивая, как ты, я бы пожертвовала собой и вышла за мейста Нестеера, нашего соседа. Да, он старый, мерзкий, но богатый! С его деньгами я могла бы спасти Эре-дун!

– Ты ошибаешься, – вздохнула Лиза. – Ты очень красивая, просто пока не понимаешь этого. Ты гораздо привлекательнее Элизабет… меня. Но не стоит выходить замуж за старых и мерзких, честно.

Чудесные зеленые глаза Инары удивленно расширились. Она даже раскрыла рот, но потом презрительно прищурилась:

– Новый фокус? Пытаешься меня задобрить? Но со мной твои манипуляции не проходят, ты же знаешь.

– Я тобой не манипулирую. Просто у меня раскалывается голова! Твои слова для меня – полная абракадабра! И еще я страшно хочу в туалет! Где здесь туалет?

Судя по выражению лица Инара вконец растерялась, зато ткнула пальцем в ширму в углу комнаты. Лиза с благодарностью ей кивнула. За ширмой она ожидала увидеть нечто вроде ночной вазы, но с удивлением обнаружила неприметную дверцу.

Дверь вела в крошечный санузел, очень похожий на привычные Лизе удобства. Только здесь вода в унитазе и раковине текла непрерывно.

Елизавета поспешила привести себя в порядок. Когда она вернулась в комнату, горничная (девушка с кружевной наколкой) быстро переодела ее в платье с огромным количеством пуговиц, воланов и чем-то вроде легкого корсета под корсажем. Елизавета недоумевала, как доктор сможет осмотреть ее во всей этой… броне.

Однако достопочтенный Стенеер, щупленький человечек с огромными бакенбардами, вообще к ней ни разу не прикоснулся. Он сел на краю кровати и принялся водить в воздухе руками. Из-под пальцев доктора в пространстве над телом Лизы соткались голубоватые светящиеся линии. Вскоре они приобрели вид сложной паутины. Над Елизаветой возник силуэт женского тела, будто нарисованный неоновым фломастером, гораздо более крупный и размывчатый, чем оригинал.

– Как странно, – кашлянув, проговорил достопочтенный Стенеер. – Слепок ауры просто из ряда вон. Меридианы не совсем в порядке, но… их стало больше!

– Боги, – прошептала госпожа Эреер, – это плохо?

– Не знаю, – признался доктор. – Никогда не видел ничего подобного. Словно бы смерть… но наоборот.

– Смерть! – тихо вскрикнула мама Элизабет.

– Нет-нет! – оживленно проговорил Стенеер, приподнимаясь и изучая «слепок». – Они сливаются! Меридианы сливаются и успокаиваются! Не могу объяснить происходящее, при всем старании. Мисти Элизабет, какой магией вы пользовались в последнее время?

– М-м-м… – промычала Лиза.

– Никакой! – испуганно сообщила госпожа Эреер. – Девочкам на каникулах запрещено тратить резерв!

– Ах да, правила, введенные Советом, – доктор потер нос. – Я расскажу об этом странном событии в Академии, если вы не против. Исключительно ради привлечения коллег. Возможно, вместе мы сможем объяснить изменения ауры и амнезии. А пока старайтесь не нервировать больную. Побольше приятных впечатлений, свежий воздух, глубокий сон. Разговаривайте с ней. Рано или поздно шок пройдет, и она вспомнит. Нет-нет, платить сегодня не нужно. Интереснейший феномен! Я буду следить за тонким телом мисти Элизабет. Всего хорошего. Ах да… один момент. Хочу показать коллегам, пока не развеялось.

Стенеер достал из саквояжа стеклянную колбочку. Затем он жестом свернул слепок в крошечный комочек и отправил его в пробирку. Комнату Элизабет доктор покидал почти бегом, бормоча под нос:

– Удивительный феномен. Ни разу такого не видел.

Вскоре Лизу оставили одну. На этот раз Инара не стала отпускать язвительные замечания. Она тоже казалась испуганной и озадаченной.

Мысли осели в голове. И Лизе пришлось признать: все гораздо сложнее, это не розыгрыш. А о коме и речь не идет, слишком все достоверно.

Елизавета находится в чужом теле.

Скорее всего, она в ином мире…

Магия здесь – реальность…

Странные имена, названия…

Век? Судя по моде, начало двадцатого по земным меркам. Но кто знает, как здесь развивалась история.

Лиза, видимо, застряла в мисти Элизабет Эреер, старшей дочери обнищавшего семейства. И возвращать ее назад никто не собирается. Хорошо хоть имена похожи.

– Значит, такое действительно возможно, – медленно проговорила Лиза, рассматривая свое новое лицо. – Перенос душ не выдумки фантастов. Что со мной случилось? Девочка теперь живет в моем теле? Мы обе умерли? Что же мне делать?

… В доме было тихо, и тишина давила на уши. Лиза заскучала.

Появилась горничная, присела в поклоне, испуганно пробормотала, отведя взгляд:

– Матушка просит вас вниз, к позднему завтраку. Вы… вы в порядке, мисти Элизабет?

– В порядке, – сказала Лиза. – Проведешь меня … ? Прости, не помню твоего имени.

– Марша я, – девушка сморщилась, словно собираясь расплакаться. – Так меня зовут, барышня, и я уже два года в вашем доме служу. Беда-то какая, мисти Элизабет! Все позабыли вы, видно!

– Марша, – с улыбкой повторила Елизавета, привычно включая «обаяние мадам Корецкой, жены кандидата в мэры». – Пойдем завтракать, Марша. Ты сама-то ела уже?

– Так ела, барышня… на кухне, – вконец растерялась девушка, – со слугами.

– Замечательно.

Тихо бормоча под нос, Марша повела «барышню» за собой. Лиза, всегда обладавшая тонким слухом, расслышала: «Поинтересовалась, голодна ли прислуга. Будто другой человек! Совсем, видать, с головой плохо… Ох беда!»

Из комнаты Элизабет они попали в коридор-галерею, увешанную портретами дам и господ в пышных одеждах. Дом оказался довольно большим. Лиза с восхищением выхватывала взглядом то роскошные ореховые панели, то остатки шелковых обоев на стенах, бронзовые светильники под слоем патины и потертые, но еще сохранившие краски ковры с восточными узорами.

Она отметила, что в интерьере коттеджа не хватает ваз и прочих красивых безделушек. Ей вспомнились слова Инары о бедственном положении семьи Эрееров. Наверняка все, что можно было продать, уже давно продано.

– Чьи это портреты? – спросила Лиза у Марши.

– Так… предков ваших. Тут и по линии драконесс живопи́си всякие имеются. Вот, – с выражением гордости на круглом лице служанка подвела Елизавету к огромному полотну. – Та самая ваша прапра… родственница, первая драконесса с матушкой, батюшкой и братцем.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18 
Рейтинг@Mail.ru