Андрей Умин
Мехасфера: Ковчег
– Даже военный аккумулятор не может прожить пятьсот лет в активированном состоянии. Контакты наверняка окислились, – предположил Альфа. – Надо найти упакованные батареи с подходящим нам сроком годности.
Батареи нашлись в единственной уцелевшей постройке на самом краю укрепленной зоны. Уцелела она относительно – стены и потолок не выдержали нападок времени, но хотя бы представляли собой руины вполне осязаемого здания. Этого хватило, чтобы внутри сбереглось хоть что-то. Самым распространенным запасом, хранившимся в любом военном здании, были как раз аккумуляторы, созданные по единому для всех видов техники стандарту. Втроем морпехи подняли двадцатикилограммовый питательный элемент и приволокли его к тягачу. С непривычным для ночной тишины треском они открыли защитную оболочку и поставили батарею на место ее засохшего сородича в нишу между кузовом и кабиной. Потом протянули стальной трос лебедки до самого крупного обломка здания и прочно обвязали вокруг него. Будучи водителем по специальности, Чарли сел за руль тягача, включил механизм лебедки и вытянул транспорт из земляной ловушки.
– Вот так все и должно было идти с самого начала, – сетовал он. – Без сучка и задоринки.
– Ничего никогда не идет точно по плану, – возразил командир. – Нашей целью как раз было справиться с неожиданностями, что мы и сделали.
– Ага. На целый месяц позже положенного. Сколько осталось до вспышки на Солнце? Максимум десять дней.
– Ты забываешься, майор, – мягко, но очень убедительно произнес Альфа.
В ответ Чарли одарил его незаметной в темноте презрительной ухмылкой. Это на Марсе легко было соблюдать субординацию, но в миллионах километров оттуда, в глухомани чужой планеты, уже давно потеряв свою военную форму со знаками различия, сложно сохранять солдатский образ жизни и уважать человека только потому, что он старший по званию. Звания утонули в водах жестоких воспоминаний о долгом, изматывающем походе. Самые слабые личности к этому моменту уже подчинялись своей куда более сильной животной натуре.
Полковник решил, что надо еще раз напомнить отряду об общей для всех задаче, вновь попытаться сплотить потерявших человеческий облик людей. Он поднялся в высокий кузов пикапа, включил оба прожектора и заговорил:
– Не более чем через десять дней вспышка на Солнце уничтожит заряженными частицами нужную для взлета ракеты высокоточную технику. Сложнейшие конвейеры на заводах Архангельска производят один комплект модулей в течение целого года. Поэтому в ближайшие дни помимо семян с «Ковчега» мы должны забрать эти модули и запустить с их помощью ракету, прежде чем вспышка уничтожит все наши надежды. Люди на Марсе не смогут ждать еще год, пока произведется новая партия. Погибнут миллионы людей. А если вы, инки, считаете, что вам нет до них никакого дела, только представьте, что сделают с вашими сородичами обезумевшие морпехи за этот долгий, полный страданий год. Я не хочу вас пугать, просто напоминаю о неподвластном мне зле. В наших общих интересах не допустить новой бойни.
Альфа спрыгнул с пикапа и отошел в сторону, чтобы немного подумать. Стоя спиной к подчиненным, он чувствовал, как власть над отрядом вновь возвращается к нему. Спасительная для всего марсианского человечества власть.
– Давайте сделаем это, – нарушил тишину Эхо.
После того как на сторону полковника встал сержант, остальным стало легче последовать его примеру. Инки стряхнули с себя сводящий с ума налет ночного плавания и начали собираться в финальный поход за семенами. Единственным колеблющимся оказался Чарли. Пусть в этот раз ему и придется подчиниться, но он станет еще злее, еще безрассуднее от того, что кто-то посмел навязать ему свою волю. Он давно уже не солдат. Никто на этой планете уже не солдат. Чарли понял это первым из всех. Но пока что он пошел за другими, в полной мере осознавая, что его час скоро настанет.
Эхо тем временем уже прикинул расположение береговых скал и форму руин города:
– Надо ехать в том направлении. – Он показал рукой в темноту. – «Ковчег» всего в трех километрах.
– Хорошо, – сказал Альфа в предвкушении скорого счастья, какое бывает, когда уже сделал все необходимое и только ждешь времени начала праздника. Он старался не выказывать преждевременной радости и спокойно проговорил: – Хотя тут и не замечено признаков жизни, кто-то должен остаться охранять судно. Нельзя рисковать, когда мы дошли почти до конца. Лима, побудь на корабле. Все же нам предстоит мужская работа.
Он бросил девушке рацию и добавил:
– Не знаю, поймает ли она сигнал за три километра, но если мы слегка промахнемся на обратном пути, то сможем с тобой связаться.
Куско тоже решил поддержать полковника.
– Сиди на корабле и не рыпайся, – прорычал он девушке. – А мы пока сделаем все, что нужно, ведь так?
Он как-то подозрительно похлопал по плечу Пуно, как делал когда-то в детстве, намереваясь отвести неугодного паренька разобраться подальше от лишних глаз. Возможно, таким образом он просто оказывал давление на соперника, поддерживал свой статус вождя, а может, все было гораздо хуже. Одному только Куско было известно, что за мысли родились в его голове. На правах очень важного и авторитетного человека он забрал себе вторую рацию. Третья осталась у полковника.
Когда пять мужчин погрузились в тягач, черные тучи наконец вспомнили, для чего демиург собрал их над этим островом. Какая поездка в глушь опасного края без сильных, затмевающих обзор осадков? В данном случае снегопада. Прожектор пикапа ревностно боролся с черной пургой, разбивая светом заслоняющую взгляд пелену. В раскинувшейся на километры ночной темноте петлял на тягаче крохотный живой мирок, теплящийся в пятерке путников, и ничего за пределами их крохотного обзора не существовало и существовать не могло. Как на маленьком космическом корабле, они рассекали безжизненный космос. Эхо включил все фары и аккуратно объезжал особенно опасные клыки развороченных скал и глубокие овраги – жуткие шрамы земли.
Уже через двадцать минут они уперлись в величественную гору необычной формы. Только знающий человек мог понять, что это выбитый в самом крепком гранитном панцире «Ковчег». Морпехи много раз видели его чертежи и эскизы, созданные по представлению марсианского художника, поэтому даже сквозь ночь и снегопад смогли вычислить эти замысловатые линии.
– Вот он, «Ковчег Судного дня», – с трепетом в голосе сказал Альфа.
Тягач остановился возле сливающейся с горой огромной стальной пластины, и ее осветили прожектора. Это были ворота шириной в двадцать метров и высотой в пять. Над ними скала начинала уходить косогором в безмерную даль. Такой обтекаемый склон идеально защищал от ядерного взрыва практически любой мощности – волна просто рассеялась бы вверх. Землетрясения хотя и могли вызвать некоторые повреждения, судя по всему еще не достигли своей разрушительной цели.
– «Ковчег» на века, – присвистнул Чарли и принялся искать потайной рычаг, чтобы открыть ворота.
– Осторожнее, там несколько уровней защиты, – напомнил ему полковник.
Свидетельством тому были скелеты людей, разбросанные как раз напротив ворот.
Чарли, уязвленный чужими приказами, отошел в сторону. В глубине души он уже не чувствовал ни себя, ни остальных морпехами. Его раздражало, что человек без формы продолжает командовать им. Альфа своими многочисленными, как казалось Чарли, просчетами уже давно поставил крест на военной службе и лишь продолжал бахвалиться званием – такие мысли появлялись в измученном разуме Чарли. Но он подчинился, еще выше подняв градус внутренней ярости.
В это время Эхо обследовал монолитную стену и нашел в ней тайный пульт управления.
– Вот здесь, – показал он полковнику. – Если открыть ворота без отключения охранной системы, турели изрешетят нас, как маринерский сыр.
– Сможешь отключить?
– Конечно. Нужно пару минут.
Через объявленный срок работа была закончена, и система безопасности переключилась в спящий режим. Все с удивлением наблюдали, как ловко сержант нажимает кнопки на маленькой клавиатуре, похожей на пульт скорее домофона, чем огромных ворот, скрывающих ценнейшее сокровище человечества.
– Готово. – Он потянул рычаг, и за метровой сталью раздался громкий щелчок.
Застилаемая черным снегом тишина острова вздрогнула от чуждого ей звука. Из спрятанных глубоко в конструкции входа пневматических рычагов с шумом вырвались и обдали пятерых мужчин струи пара, а вместе с ними и потоки неузнаваемо чистого воздуха. За два с половиной месяца на затхлой Земле даже морпехи забыли, что такое настоящая свежесть, а инки и вовсе не знали, что можно дышать чем-то, кроме выбросов. Пуно и Куско скривились в предсмертном ужасе, решив, что защитная система «Ковчега» выпустила в них смертоносный газ. Они закрыли лица краями шкур и отбежали на безопасное расстояние, чем рассмешили морпехов.
– Что вы смеетесь? – уязвлено спрашивал Куско. – Это что, веселящий газ?
– Это чистый воздух, друг мой, – сквозь смех объяснял полковник. – Каким дышали наши общие предки до отлета на Марс.
– Он безопасен? – спросил Пуно.
– Более чем. Считайте это поездкой в санаторий.
Щель, из которой хлынул древний воздух, медленно увеличивалась, и через минуту вся стальная плита ворот опустилась на заботливо держащих ее рычагах. Прожекторы тягача осветили огромный ангар, растянувшийся на пятьдесят метров вглубь горы. Всюду тянулись ряды пластмассовых ящиков, а на боковых стенах тихо журчали очистители воздуха – намного более мощные, чем в доме Пророка Пита, где пытались создать какое-то подобие свежести. Здесь это были по-настоящему эффективные установки, способные поддерживать нужный для сохранения семян микроклимат.
– Дышите, очищайте легкие, – радостно сказал командир.
Первые метры от входа шла пустая погрузочная зона, а за ней высилась пара грозных турелей с крупнокалиберными пулеметами. Защитные системы пребывали в покое, но мигающие на них красные лампочки не могли не вызывать беспокойство.
– Эхо, они точно выключены? – спросил Альфа. – Им не вздумается включиться в самый неподходящий момент?
– Точно.
– А мы сможем их активировать в случае необходимости?
– С этого пульта управления – нет, – ответил Эхо. – Наш ключ безопасности не подошел, поэтому я взломал систему и пустил ее в предусмотренное для нештатной ситуации зависание. Где-то в другом конце «Ковчега» должна быть дублирующая панель, с которой можно перезагрузить защиту.
– Хорошо. А теперь давайте поищем еду и семена.
Длинные ряды ящиков раскинулись до самого конца «Ковчега». В таком огромном помещении даже пятиметровые потолки казались низкими и вызывали клаустрофобию. Вдоль стен стояли железные стеллажи с консервными банками, и на первый взгляд все выглядело прекрасно. Изголодавшиеся люди рванули первым делом к еде, минуя ящики с семенами, но с ужасом обнаружили, что все банки пусты. Те даже не были запечатаны. Просто жестянки, в которых никогда и не было еды.
– Это что за фикция? – Чарли швырнул одну об стену. – Все пусто!
– С ящиками так же, – выяснил Пуно. – Разломаны и внутри ничего. Кто-то хорошо поработал. Рейдеры прошлись, не иначе.
– Неужели мы опоздали? – опешил Эхо и в смятении присел возле ближайшего пустого ящика.
Полковник задумчиво обошел несколько разбитых рядов и не нашел ничего полезного. Невероятно. Их обманули, обвели вокруг пальца. Главное сокровище человечества украдено. Чарли расхохотался.
– «Ковчег» – липа, только фасад! – у него началась истерика. – Красивый миф для обывателя, чтобы он не терял надежду. Пустая картинка!.. Что мы повезем домой? Пустые ящики и консервные банки?
Отзвуки его слов разлетались по огромному залу и даже пытались вырваться наружу, но быстро топились глухим снегопадом. Чарли не смог долго выносить собственный голос, непривычно режущий уши, и замолчал. Повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь завываниями далекого ветра. Столько труда насмарку, столько бессмысленных жертв.
– Погоди, – сказал Альфа. – Тут что-то не так. Никакой грязи, свойственной рейдерам, никаких следов еды. Только аккуратно разбросанный мусор. Да он чище, чем предметы из операционной.
Только теперь все обратили внимание на нелогичный беспорядок, который не был беспорядком в привычном понимании слова. Да, ящики определенно кто-то разломал, но обломки пластика лежали один к другому, на них даже никто ни разу не наступал. Нигде не валялось ни одного семени, никакой консервированной еды, а пол оставался идеально чистым, разумеется, не считая тех мест, где морпехи и инки уже успели наследить. При детальном рассмотрении пустота «Ковчега» оказалась фальшивой, инсталляцией какого-то мегаобмана.
– Это ширма для случайных воров, – наконец понял Альфа. – Никто не сделал бы самое совершенное хранилище таким доступным для любого желающего. Тут должны быть нижние этажи.
Надежда уже почти упорхнула, но растянувшаяся пружинка веры, так и не отпустившая ее окончательно, теперь сжалась и вернула ее обратно в души людей, да с такой невероятной инерцией, что всех ошарашило. Все будто заново родились. Окажись семена у самого входа, пятеро мужчин обрадовались бы не так сильно, как теперь, при возвращении уже исчезнувшей было надежды. Успев почувствовать себя мертвецами, они увидели свет в конце тоннеля, но не свет смерти, а свет жизни.
– Ищите секретную дверь, – скомандовал осчастливленный Альфа, но необходимости в этих словах не было. Все и так уже бросились нащупывать тайный проход.
Через несколько минут Эхо нашел замаскированную кнопку. С трясущимися от переживаний руками и выпрыгивающим из груди сердцем нажал на нее, и по центру дальней от входа стены открылась маленькая железная дверь. Маленькая по сравнению с воротами. Она тоже была бронебойной, толщиной в полметра – такие двери ставили в свои бункеры обеспеченные земляне задолго до того, как махнули на все рукой и улетели на Марс. Из темного коридора за дверью сразу же выплыл манящий запах еды. Настоящей, чистой еды.
– Только все сразу не заходите, – напомнил Эхо. – Если захлопнется, изнутри не открыть.
– Вот теперь разрешаю радоваться, – опрометчиво сказал Альфа. – Чувствуете, как пахнет?
После четырех дней голода они бы почувствовали еду даже с расстояния в километр. Пахло свежими овощами, консервированной фасолью и соевым мясом, ничем не отличающимся от настоящего животного мяса. Но откуда в недрах горы взяться еде?
– Слышите этот шум? Там работает фабрика. Самая совершенная фабрика – нам говорили, что она должна была разрушиться, – вспомнил Альфа. – Мы увидели пустой зал и совсем забыли об этом факте. Голод нас совсем свел с ума.
– Нестрашно, сейчас подкрепимся, – возрадовался Куско. – Как же у меня урчит в животе!
Так вышло, что урчание в его животе прозвучало в унисон с далеким пугающим воем, поэтому инк не заметил ничего странного. Зато остальные, не слыша толком, что творится в его внутренностях, с ужасом обернулись к выходу из «Ковчега». Когда вой повторился, Куско наконец понял, что источник шума не в нем. Это был звук, похожий на трение друг о друга огромных кусков железа, вроде корпусов кораблей, только множимый горным эхом до целой симфонии рева. Морпехи не знали, что думать, а вот инки быстро все поняли.
– Черт подери, – вымолвил Куско.
Он попятился, наткнулся на ящик и упал. Вой повторился, и больше всего в нем пугало то, что он стал громче, отчетливее.
– Это клык смерти, – сглотнул Пуно.
– Та адская тварь из ваших рассказов? – уточнил Альфа.
– Да… Это чудовище… Оно почувствовало запах еды.
– Сколько у нас времени? – по-настоящему испугался полковник.
Но знакомые с расторопностью зверя инки даже не успели ответить. Уже в следующую секунду гигантская черная тварь появилась перед тягачом, в свете его прожекторов. Сама машина ее никак не интересовала. Главной целью была еда.
– Матерь божья! – обвел себя священным овалом Эхо.
Из-за низко расположенного источника света тень животного протянулась на все пятьдесят метров к ногам застывших в конце зала людей. Высотой в два человеческих роста клык смерти напоминал вставшую на задние ноги рептилию с торчащими повсюду костяными наростами на грубой коже. Его огромные когти походили на лезвия, и на первый взгляд было непонятно, почему эту тварь прозвали в первую очередь за клыки, а не за эти убийственные бритвы. Но когда животное прорычало вновь и оскалилось, стало ясно, что четыре его клыка представляют собой орудия на порядок более смертоносные, чем любые другие изобретения мутировавшей природы. Своими челюстями оно могло бы разорвать даже экзоскелет.
Морпехи начали стрелять по нему из автоматов, но патроны все до единого рикошетили от крепких, как камень, наростов на коже. Ручное оружие оказалось бессильно.
– Прячемся за дверью! – заорал Куско, пока тварь готовила разбег.
– Нет! – замахал руками Эхо. – При закрытии двери сработает защита, и без внешнего пульта ее нельзя будет открыть!
– Но только оттуда можно включить турели!
– Разделимся! – решил Альфа. – Мы с инками доберемся до машины и будем отвлекать монстра, а вы – Эхо и Чарли – проникнете за дверь и найдете способ включить турели.
Клык смерти махнул своим годзилльим хвостом и двинулся к манящей запахами двери. Каждый шаг многотонного монстра создавал вибрации, сравнимые с легким землетрясением, а приземление после прыжка и вовсе сбило людей с ног. Одним скачком животное очутилось возле двери и вдохнуло полной грудью, чтобы затем издать душераздирающий рев. В этот момент Эхо и Чарли согласно плану рванули к двери, но клык смерти ударил их со всей силы хвостом. Два бывалых морпеха отлетели метров на десять, как кегли в самой бесчеловечной версии боулинга. Животное прорычало и, отмахиваясь от ненужных ему людишек, двинулось на запах еды.
– Не подпускайте его к двери! – крикнул Альфа и бросил в голову твари несколько банок, на что та ответила очередным ударом хвоста, обезоружив полковника.
Все трое солдат оказались ближе к середине зала и уже не успевали помешать клыку войти в дверь. Единственная возможность совершить чудо оставалась у инков, находившихся примерно на одном с животным расстоянии от входа в «Ковчег». Впав в экзальтацию смертельного боя, они на мгновение вспомнили всю свою жизнь и обретенные навыки. Пуно и Куско бросились на монстра с разных сторон и проскользнули между его расставленных ног, ударив в самое беззащитное, как они думали, место. К сожалению, удары остались незамеченными, зато мелькание краснокожих перед глазами чудовища с попутной сменой позиций нарушило его ориентацию. Несколько секунд клык потратил на оборот вокруг своей оси и поиск куда-то девшихся людишек, чем воспользовались инки. С присущей всем лесным жителям ловкостью они прошмыгнули перед монстром за дверь и попытались ее закрыть.
– Тяни на себя! – кричал Пуно, вкладывая все силы в последний рывок.
– Не идет! – паниковал Куско. – Слишком тяжелая.
Клык смерти вернул себе контроль над ситуацией и, согнув ноги, как мощные пружины, прыгнул на инков, но поддавшаяся в последний момент дверь закрылась прямо перед его рептильной мордой. Святая святых человечества была спасена. Временно. Раздразненное запахом еды животное повернулось к морпехам и облизнулось тонким, похожим на подарочную ленту, языком. Распаленный аппетит требовал хоть чем-нибудь себя заглушить. Последовал рев, предвещающий очередной рывок хищника, его задние ноги слегка согнулись, а передние разошлись в стороны, ища баланс для спурта – так выигрывали жизненный марафон самые свирепые обитатели Пустоши.
Морпехи имели запас в двадцать метров. Они что было сил бросились к стоявшему у ворот тягачу. Обычно медленные под грузом земной атмосферы, теперь они не чувствовали никакой тяжести – только легкость последнего в жизни спринта. Сердца марсиан, налитые адреналином, колотились, словно готовые к взрыву моторы, пульс подступал к двумстам. Не в силах оглянуться, они неслись между рядами ящиков, как лабораторные мыши от попавшего на испытательный полигон кота. Он тянул к ним когти, обнажал клыки, издавал дикий, пробирающий до костей рык, отталкивался от пола и стеллажей всеми ногами. Наконец полковник пересилил страх и обернулся, как раз вовремя – животное в десяти метрах позади готовилось к решающему прыжку. Альфа не думал, а просто действовал. Был у него инстинкт прирожденного воина, за который его и назначили командиром самого важного в истории человечества отряда. Он нащупал под шкурой единственную гранату и схватил ее, рассчитав силы так, чтобы чека вылетела в момент рывка – у него просто не было времени выдергивать ее отдельно. Он бросил лимонку рикошетом об пол, чтобы в течение трех положенных до взрыва секунд она была в движении и приковывала к себе внимание хищника. Клык смерти на мгновении замер в выразительной позе, готовой к прыжку. Монстр пытался разглядеть скачущий перед глазами предмет, а потом раздался взрыв, дезорганизовавший хищника на десяток секунд. Жаль, осколки не смогли пробить его прочную кожу, но полковник на это и не рассчитывал. Закрывшись шкурами и броней от поражающих элементов, он побежал дальше и вместе с Эхо сиганул через боковой борт в кузов пикапа, а Чарли прыгнул за руль.
– Гони!
Чудовище опомнилось и побежало следом, вновь готовясь к прыжку. Оно с разбега оттолкнулось от площадки между двумя спящими турелями и с внушающим ужас видом пролетело пятнадцать оставшихся до тягача метров. В этот самый момент Чарли включил заднюю передачу и, едва не загубив трансмиссию, резко отъехал от входа. Клык смерти с грохотом приземлился на то место, где секунду назад стояла машина, и вызвал ощутимую сейсмическую волну. Не меньше трех тонн было в этом чудовищном звере. Его небольшие относительно такого веса размеры не должны были никого вводить в заблуждение – многослойные наросты на коже, превратившейся, по сути, в каменный слой, увеличивали массу тела. Животное походило на бронированный по самой последней моде танк, в котором ни одного литра объема не тратилось понапрасну, все было нашпиговано силой. Идеальная машина смерти, гордость Великой пустоши.
Пока хищник поднимался после прыжка, Чарли произвел спортразворот и уже газовал в сторону… в первую попавшуюся сторону. Он не знал, куда именно ехать. Куда угодно, лишь бы спастись. Прожектора светили вперед, а притомившийся снегопад уже не закрывал обзор черной стеной. Впрочем, редкие снежинки все еще напоминали о том, что сейчас зима. Скальная поверхность вокруг горы была не лучшим местом для гонок, но вездеходные колеса тягача неплохо с ней справлялись. Там и тут торчали редкие деревья и возвышались скалы, острые, как наросты на теле клыка смерти. Сам хищник уже бросился в погоню за уезжающей от него едой.
Внутри «Ковчега» стояла кромешная тьма. Как и во входном ангаре, здесь экономили на освещении ради непрерывной работы главных систем. Пуно и Куско оказались в узком коридоре странного и, вероятно, опасного помещения, не ждавшего случайных гостей. На каждом шагу могла таиться угроза. Перед тем как морпехи пропали из зоны действия радиосвязи, Эхо прокричал им по рации:
– Вам нужно включить турели!
Дрожание его голоса передавалось на расстоянии, и каждое его слово казалось ударом высоковольтного провода.
– Как это сделать? – спросил Куско.
Он зажег свой фонарик, и тусклый из-за уже почти севшей батарейки луч осветил голые стены и ведущие вниз ступени. Когда инк нажимал на кнопку односторонней связи, пропадал шум погони и затухали истерические вопли морпехов, воцарялась гармония – раздавалось только мерное постукивание механизмов пищевого конвейера где-то в недрах горы. Но когда он отпускал кнопку и на связь выходил Эхо, инков снова охватывал ужас из-за самого реалистичного в их жизни кошмара. Они не видели, а лишь слышали, как несется по скалам автомобиль и бежит за ним смерть. От этого становилось жутко не по себе. Вроде опасность самая настоящая, но далекая, сокрытая тихим давлением четырех стен. Как из гроба, Куско и Пуно улавливали отзвуки еще борющихся за жизнь людей, словно слыша себя самих за минуту до смерти, в которой теперь растворялись.
– Должна быть панель! Маленький квадрат с кнопками и экранчиком… Наверное, она закрыта щитком с эмблемой компьютера. Найдите что-то тяжелое и сорвите его. Надо войти в раздел безопасности и перезагрузить систему.
– Как? Как это сделать?
– Нажмите… – Голос сержанта утонул в помехах.
Куско заглушил рацию.
– Ладно, разберемся, – сказал он. – В общих чертах понятно.
Он осветил коридор и ступени. Пуно осмотрелся и произнес:
– Тут пусто. Панель должна быть на нижнем уровне.
Они осторожно спускались по лестнице, стараясь не оступиться и ничего себе не сломать, ведь помочь будет некому. Куско освещал дорогу и не мог не чувствовать накопленной за долгие месяцы злобы к соплеменнику. Раз Лима попросила спасти жизнь Пуно, значит, она его любит. И пусть девушка поклялась в верности Куско, принадлежать ему она будет только телом, а душой и мыслями она всегда будет с этим мерзавцем. Предательница. После всего того, что будущий вождь для нее сделал! Он дал клятву спасти жизнь ее любимому и не трогал неудачливого Ромео всю дорогу, но теперь, в темных недрах горы, они остались вдвоем – никто их не видит и никто никогда не узнает, что здесь на самом деле произошло. Вот о чем думал Куско.
Спустившись на нижний уровень, он отошел от Пуно и, загородив собой свет фонаря, стал осматривать ближайший проход. К своему удивлению он сразу обнаружил щиток с рисунком компьютера, скрывающий за собой панель безопасности, а чуть ниже на полке лежал шлем с очками, очень похожий на те приборы, которыми пользовались морпехи, чтобы видеть в темноте. Куско прикинулся, что ничего не нашел, развернулся и шагнул в сторону Пуно. Шум работающих механизмов отдавался резкими щелчками в ушах. Звуки больше не доносились глуховатым эхо издалека, теперь они были рядом. Надеть бы прибор ночного видения да оглядеть машинный комплекс «Ковчега», но перед этим следовало разобраться с проблемой первостепенной важности. Куско вел Пуно по коридору, про себя считая количество шагов от щитка и шлема, чтобы потом быстро до них добраться.
Пол под ногами уже не казался ровным, как в ангаре. Возможно, сильное землетрясение создало несколько трещин в скале, и теперь «Ковчег» был не столь безопасен, как прежде, – любой неверный шаг мог отправить тебя в глубины горы. Очень медленно, чтобы не оступиться, инки шли вдоль стены. Луч фонарика выхватил над одной из дверей надпись «Уничтожение отходов» и пугающую красную кнопку под ней. Куско решил, что пора действовать. Он быстро выключил свет, чтобы Пуно не успел ничего прочитать, и сказал:
– Вот, кажется, это тут.
Пуно подошел ближе.
– Ты уверен?
– Да. Только не помню, что там надо нажать. Совсем растерялся.
Хитрость сработала, и Пуно решил пойти первым.
– Ничего, я помню, – бесхитростно сказал он и вошел в дверь.
В этот момент Куско ударил по большой красной кнопке, и в дверном проеме закрылась стальная решетка. Парней теперь разделял непреодолимый барьер, впрочем, как и всю жизнь. В глубине запертой комнаты начали нагреваться печи для уничтожения отходов.
Пуно дернулся в сторону недруга и припал к стальным прутьям. Он хотел что-то сказать, но в нерешительности ограничился лишь неистовым взглядом. Он все понял, к чему теперь слова.
– Мелкий слизняк! – бросил ему в лицо Куско, издевательски светя в него фонариком. – Думал, я так и буду терпеть, как вы, голубки, наслаждаетесь компанией друг друга? Думал, если я единожды спас тебе жизнь, продолжу спасать ее каждый день?
Пуно не понимал, о чем речь. С одной стороны, холодная и отвергшая его девушка, а с другой – ревнивец Куско, непонятно что напридумавший.
– О чем ты? Какие голубки? – спросил парень с досадой. – Лима теперь меня к себе на пушечный выстрел не подпускает!
Он не оправдывался, а говорил с сожалением, что еще сильнее разозлило соперника.
– Не подпускает, потому что поклялась быть моей, чтобы тебя спасти! Ты разве не знаешь? Эта тварь пожертвовала собой ради твоей жалкой жизни, иначе бы тебя бросили умирать у озера.
В глазах Пуно перевернулся весь мир. От стен комнаты к нему начал подступать огонь, но он ощущал только жар своего сердца. Куско тем временем продолжал:
– А теперь я верну должок. Один раз спас тебя из лап смерти, один раз толкну обратно. Теперь мы квиты, и Лима больше не сможет смотреть в твою сторону, думать о ком угодно, только не обо мне. А потом я отомщу и ей! Только другим образом. Она будет мечтать умереть, но такую привилегию я ей не дам. Она моя до гроба! Ты понял? Она моя, пока смерть не разлучит нас.
Куско замолчал и, боясь поджариться в пламени аннигилятора, отступил на пару шагов назад. Он увидел, как помрачневшее лицо Пуно скрывается в темноте еще не полностью освещенной комнаты, а через десять секунд все пространство, где только что стоял парень, охватил коварный огонь. Никто не мог от такого спастись. Наверное. Наверняка.
У Куско словно камень с души свалился. Теперь он в полной мере почувствовал себя хозяином положения. Вот кто его мучил всю жизнь – сильный, смелый, любимый девушками слизняк. Но теперь справедливость восторжествовала, и можно двигаться дальше. Куско вернулся к лестнице, нащупал прибор ночного видения под щитком, надел его и впервые перед ним возникла святая святых человечества – чрево «Ковчега Судного дня».
Он стоял на галерее эпического амфитеатра, словно в утробе механического кита, наполненной всяческими конвейерами, двигателями и другими устройствами. Проход вдоль стены выглядел как терраса, отгороженная от машинного зала метровым парапетом. В зале сквозь неосязаемую пустоту неслись коробки с едой, вися на направляющих рельсах. Как костюмы на вешалках в химчистке, сотни продуктов выезжали из одной ниши в стене и въезжали в другую. Работающая линия пролегала напротив Куско, а две другие мрачно пылились выше и ниже уровня террасы, видимо, сломались от землетрясений. Недра «Ковчега» виднелись куда доставал ярко-зеленый взгляд прибора ночного видения, а в самом низу, в тридцати метрах под террасой, на самом дне зала, стояли рефрижераторы с семенами.
За пределами этого неописуемого мирка продолжалась погоня. Летящий с небес снежный пепел нес траур ночи, которую удастся пережить далеко не всем. Простой армейский тягач был не в состоянии разогнаться, как скоростной болид, но и животное не могло быстро бежать по рассеченной скалами и трещинами земле. Когда Эхо передал по рации описание защитной панели, полковник засомневался:
– Думаешь, у них получится?
– Там легко. Управление интуитивно понятное и каждый шаг демонстрируется соответствующей графикой. Эту систему, как и все остальные, упростили под деградирующее поколение землян, когда образованные люди уже сбежали на Марс…
