Андрей Умин
Мехасфера: Ковчег
– Не стрелять! – закричал один из цепных. – Палата Пророка в зоне видимости.
Мало кто из семидесяти тысяч горожан видел Пророка лично в его защищенном жилище, однако среди атакующих оказался один такой рейдер, занимавший какое-то высокое место в иерархии псов. Он и спас Пуно от смерти, запретив вести огонь в опасной близости от идола Пита. Дюжина вооруженных громил медленно кралась по коридору, пока трясущийся от страха краснокожий отступал назад. С удивлением для себя он обнаружил, что даже смирение перед смертью не позволяет встретить ее хладнокровно. Подсознание не обманешь, оно всегда оказывается сильнее и пытается дать взбучку падшему телу, запускает переживания, активирует нервные окончания. Рождает гамму чувств, в совокупности становящихся страхом.
Пуно добрался до того места, где коридор расширялся между палатой Пророка и лифтом. Первая волна шока прошла, и он услышал, как Эхо говорит с кем-то по рации.
– Корабль вышел на связь! – выбегая в коридор, радостно выкрикнула Лима, но сразу похолодела, как только поняла, что смотрит на Пуно. А потом и вовсе оцепенела – в двадцати метрах затаился отряд врагов.
– Они боятся ранить Пророка, – шепнул ей парень.
Лима быстро сообразила, что к чему, и метнулась к ящику с полезными вещами, которые она насобирала в соседних комнатах. Она схватила гранату, демонстративно вышла с ней на середину коридора и выдернула чеку. От агонизирующего тела Пророка ее отделяло всего несколько метров.
– А ну назад! Иначе я ее отпущу, и ваш старик отправится на тот свет! – как смогла, объяснила она.
Толпа рейдеров дрогнула и отступила.
Эхо в этот момент зачитывал написанный полковником текст в микрофон. Пуно не успел к началу сеанса связи, но теперь отчетливо слышал каждое слово морпеха. Тот сообщал о местонахождении выжившего отряда и кратко обрисовывал новый маршрут похода. Все звучало так просто, будто отряд не находился в осаде тысяч озлобленных горожан. Пуно даже представить не мог, как они выберутся из этого здания, а потом и из города. Он начал немного догадываться, когда услышал просьбу Эхо об ударе лазером по координатам ближайшей городской площади.
– …недолго, десять секунд. Никто не должен погибнуть.
Эхо закончил вещание и с облегчением откинулся на спинку стула. Его прошибло несколько литров пота. Кожаная броня лоснилась, как после погружения в воду. Еще никогда в жизни сержант не получал столь важного для человечества задания. Для марсианского человечества, разумеется, единственного цивилизованного. Все неудачные попытки связи с Кораблем остались позади. Тремор мешал настраивать нужную частоту этого странного аналогового прибора. На цифровом работалось бы гораздо легче, но на Земле цифровые приборы выжигали солнечные вспышки, поэтому последним поколениям еще не до конца деградировавших народов пришлось спешно придумывать ноу-хау – аналоговые, ламповые устройства.
Но Эхо слишком устал, чтобы по достоинству оценить коварство колеса времени.
Едва держась на ногах, с чувством выполненного долга перед всем человечеством, словно победитель Олимпийских игр, проводимых в недрах самой высокой марсианской горы, он торжественно шел к коридору. Нет, даже плыл. Как в невесомости, он левитировал по соседней с Пророком комнате. И только странная поза Лимы с зажатой в руке гранатой намекала на непосредственную опасность. Он вышел из комнаты, обернулся и увидел, притаившихся в конце коридора рейдеров.
На первом этаже разгоралась новая схватка. Первая отраженная атака с лестницы сменилась второй – из подвала. Морпехи видели план здания, но досконально изучить его не успели, а может быть, просто не обратили внимания на маленький проход в углу холла, ведущий к подземным сооружениям. Оттуда и высыпали, как крысы, цепные псы. Цепные крысы – такое название больше им шло.
Настоящие обученные машины для убийства Альфа и Чарли моментально разделались с потерявшими всякий рассудок врагами. Это рядом с больными и нищими рейдеры казались сильными и отважными. Но по сравнению с отрядом специального назначения марсианских, мать его, сил обороны они выглядели как заигравшиеся в солдатики недотепы. Отсутствие в прошлом сильных противников расхолодило цепных псов, а бесконтрольное использовании химии и виртов лишь усугубило этот процесс. Вояки из них были так себе – вроде массовки из старых фильмов про звездные войны.
Настоящая жара наступила с началом третьей атаки. Самые озверевшие из всех псов, словно сорвавшиеся с цепи хищники, ворвались через шахту лифта. Все из того же подвала, только более изощренно. Они взорвали нижнюю конструкцию подъемного механизма, и кабина провалилась вниз. Прямиком из получившейся полости, как тараканы после санобработки, поползли враги. Один из них даже тащил на себе огнемет и, как только представилась возможность, обдал струей напалма весь холл первого этажа. А что? Пророк находился на безопасном отдалении, а стены здания покрывал толстый слой асбеста, поэтому внезапный и быстрый пожар ему не грозил. Это сам Пророк придумал отделать огнезащитным материалом резиденцию в городе психопатов всех мастей, в том числе поджигателей. Теперь они с радостью жгли все вокруг, не опасаясь задеть своего идола.
Огонь прошипел в опасной близости от мотоциклов, лишь на долю секунды поглотив их жарким объятием.
– Берегите транспорт! – нервничал Альфа. Он не хотел, чтобы жизни его подчиненных повисли на волоске, но весь поход, все последние полтора месяца то и дело возникали такие вот смертельные ситуации.
Марсиане кувыркнулись в разные стороны от огня и укрылись за остатками декоративных столбов по краям холла, а их не служивший в спецназе брат по оружию Куско среагировал гораздо медленнее и обжог руку. Кожа рейдерской брони на нем расплавилась и поджарила оголенный кусок его собственной кожи. Запах напалма почти ничем не отличался от запаха бензина, хорошо знакомого любому обитателю Пустоши, и перекрывал собой вонь от обгоревшей плоти. Но, к счастью для Куско, ожог охватил не такую большую площадь тела и никаких неудобств, кроме жгучей боли, не вызывал.
Два прожженных морпеха справились и без него. На мгновение в здании воцарилась тишина – обманчивое и опасное затишье, заставляющее терять бдительность, давать волю своим слабостям, а потом, как глупому зайцу, попасть в капкан к зверолову. Альфа оставался начеку и воспользовался паузой, чтобы связаться с другой частью отряда на верхнем этаже.
– Что у вас? Прием.
– Связались с орбитой, – без воодушевления ответил Эхо. – Плохие новости от дублирующих кораблей – один сломался, второй сбился с курса. Осталась только одна наша миссия, без подстраховки.
И без надежды.
– Передал наше сообщение?
– Да.
– Про удар лазером тоже? – загорелись глаза полковника.
– Так точно.
Значит есть шанс спастись. Не все еще потеряно. У осажденных в здании беглецов действительно оставалась возможность обвести вокруг пальца чертовку-судьбу.
– У вас четыре минуты, – передал он наверх. – Лифт не ждите, он взорван. Спускайтесь по тросам.
Пока внизу готовили к взрыву черный ход и переставляли мотоциклы, наверху сложилась странная ситуация. Две противоборствующие стороны замерли в разных концах коридора, не решаясь на конкретные действия. Пуно, Лиме и Эхо надо было нырять в темную шахту лифта и спускаться по тросу, как по лиане, но оставленные в опасной близости цепные псы в одно мгновение могли подбежать и наполнить свинцом затхлый воздух шахты.
– Стойте, где стоите! – кричала Лима, пытаясь придумать, что делать. Прошло уже десять секунд.
Граната в ее руке была действенным аргументом, но только пока девушка угрожала ее взорвать. Сложилась тупиковая ситуация, когда никто не мог улучшить свою позицию. То был настоящий цугцванг. Пока Пуно и Эхо пытались придумать решение, прошло еще пять секунд. Радист нашел тряпки, которыми можно было обмотать руки для быстрого скольжения по тросу, ведь, служа в морской пехоте, он, в отличие от инков, осознавал, что станет с руками при таком сильном трении. Пуно в этот момент навалился на двери лифта и, невзирая на боль в груди, раздвинул их в разные стороны. Где-то в глубине шахты пробивался свет с первого этажа, и на все тридцать метров болтался еще не успокоившийся после взрыва металлический трос. Прошло уже тридцать секунд. Корабль на орбите во всю готовил лазер для выстрела по площади перед домом.
– Сколько нужно времени, чтобы спуститься? – тихо спросила Лима, повернув голову в сторону. Взгляд она продолжала удерживать на затаившихся вдалеке псах.
– Зависит от ваших навыков, – ответил Эхо. – Мне хватит и полминуты.
– Тогда держи гранату. Мы полезем первыми.
Лима аккуратно, чтобы спусковой рычаг оставался нажатым, передала лимонку морпеху и рванула к лифту. Там ее уже ждал Пуно, примериваясь для прыжка к висящему в полутора метрах тросу.
– Тряпки возьмите! – крикнул сержант. – На руках нельзя съезжать, сотрете.
Голос Эхо дрожал, как у студента на финальном экзамене, где решается его будущее. По сути, так оно и было.
– Сможешь обхватить ногами? – спросил у Лимы Пуно. – Крест-накрест.
– Знаю я, – психовала девушка.
Не из-за парня, а из-за всей ситуации в целом. Она боялась, что финт с тросом не выйдет, где-то случится промашка, и все, конец. В детстве она излазила весь космодром и могла карабкаться по деревьям не хуже рад-обезьян, но тогда ее жизни ничего не угрожало, ну или почти ничего. Сейчас же любая ошибка каралась смертью, и от напряжения тряслись поджилки. Лима отошла на шаг для разбега и, прыгнув в темноту, попыталась сразу схватить трос, но не вышло – руки не смогли вовремя нащупать его через толстую тряпку. Девушка пролетела вниз целый метр и содрала кожу возле локтя, прежде чем в жуткой панике смогла ухватиться через ткань за железный канат. Ноги инстинктивно его обхватили, и она начала медленно съезжать, следя, чтобы тряпка не загорелась от трения.
Цепные псы в дальнем конце коридора почуяли подвох и начали медленно подходить. Они словно охотились на дикого зверя, шли не спеша, без резких движений, чтобы не спугнуть его.
– А ну стоять на месте или укокошу вашего старика! – Голос Эхо звучал не так истерично, как отчаянный женский визг Лимы, и не особо пугал врагов. Они подходили.
– Скорее, я их долго не удержу, – шепнул сержант Пуно.
Тот недолго думая сиганул вслед за Лимой и сразу схватился за трос. Он пытался посмотреть вниз, но его тело загораживало обзор, и можно было только догадываться, далеко ли была девушка. Они спускались с одинаковой скоростью. Гораздо медленнее, чем мог бы соскользнуть Эхо, поэтому он выжидал.
Прошло уже три минуты из отведенных им четырех. Пуно и Лима спустились примерно до третьего этажа, и морпех решил действовать. Для начала он обдал коридор автоматной очередью, отогнав цепных псов на несколько метров назад. Потом швырнул в них гранату. Когда отведенные на взрыв секунды прошли, подняв клубы дыма, Эхо уже скользил по стальному тросу.
Нескольких рейдеров задело осколками, но большого ущерба этот взрыв не нанес. Зато дал беглецам пять ценных секунд. Придя в себя от его последствий, псы ринулись к палате Пророка. Им потребовалось еще пятнадцать секунд, чтобы убедиться в безопасности своего пастыря, за которым неустанно следила стойкая медсестра.
Пуно и Лима уже добрались до первого этажа, а Эхо проделал две трети пути, когда самые кровожадные рейдеры ринулись к лифту вершить страшную месть. Их озлобленные собачьи глаза уставились в кромешную тьму и попытались различить какие-то мелькающие отблески света внизу. Это заняло еще пять секунд. Эхо был почти в безопасности, когда псы начали простреливать шахту лифта с высоты десятого этажа. Некоторые пули застревали в стенах, занимавших почти всю зону поражения автоматов – ведь далекое дно шахты было настолько маленьким в визуальной перспективе, что уместилось бы в самом центре мишени в тире. Те пули, что не застревали в стенах, рикошетили вниз, и Эхо поймал на себя несколько отскочивших два-три раза, но его гладиаторская броня защищала от таких мелких проблем. Но когда одна такая пуля попала в открытый участок спины, где лопатка переходила в плечо, Эхо взвыл от боли и принял спасительное решение – отпустил трос и пролетел оставшиеся до первого этажа метры.
Он сильно ударился об остатки разорванной в куски кабины, но Альфа и Чарли не дали ему провалиться ниже. Морпехи быстро вытащили сослуживца из шахты, как раз в тот момент, когда псы наверху смогли прицелиться точно вниз.
– До выстрела с Корабля осталось секунд пятнадцать! – рычал полковник. Его голос срывался и уже мало чем походил на человеческий. Он просто использовал голосовые связки для передачи информации, уже не задумываясь над тональностью криков. – Быстро на мотоциклы! Чарли, взрывай задний выход!
Майор словно всю жизнь ждал такого приказа. Он с радостью дорвавшегося до новогоднего фейерверка подростка нажал на детонатор. Половина задней стены здания взлетела на воздух, образовав такую большую дыру, что через нее мог бы проехать даже танк, будь он у марсиан.
Альфа бросился к главному входу в здание и, укрываясь за одной из створок, настежь их отворил. Он увидел, что на город спускался вечер. С темной улицы резкий порыв ветра принес городское зловоние, уже забывшееся за пыльным запахом цемента и штукатурки. На освещенной неоновыми вывесками площади были видны только силуэты толпившихся там людей.
– Никому не высовываться, – приказал полковник своим.
Он предусмотрительно расстрелял все лампочки первого этажа, чтобы псы с улицы не смогли ничего разглядеть. В холле густилась тьма, поглощающая любой свет. Секунда, вторая, третья – никто не выезжал и не выбегал из здания на растянутые перед ним баррикады. Рабы не спешили пользоваться эффектом внезапности, какой сопровождает любой дерзкий выпад, и это становилось странно. За стремительно развивающимися событиями никто не разглядел настоящую шахматную партию между отрядом беглецов и цепными псами Пита. Не жалкое сражение за звание гроссмейстера, а битву за жизнь.
Один из Сынов Пророка, Вим, заподозрил неладное. Не иначе беглые рабы хотят обвести его вокруг пальца. Он негодующе посмотрел на Биля и Дана, но те лишь задумчиво развели руками. В этот момент кто-то из помощников сообщил, что задняя стена здания разворочена, и из нее можно сбежать на всех четырех мотоциклах. Вот она, хитрость. «Подлые рабы специально открыли ворота, делая вид, что хотят сбежать через них, – решил Вим, – а на самом деле уже приготовились отступать через черный ход». Вместе с отборными бойцами Сыны Пророка рванули на перехват, оставив баррикады перед парадным входом. Лишь пара десятков рядовых рейдеров продолжала контролировать выход на площадь. Тогда и закончились самые безумные в жизни путников четыре минуты, и темное зимнее небо разверзлось красным потоком лазера. Луч адского пламени ударил летней жарой по всей площади. Изначально тонкий космический луч, предназначенный для аннигиляции опасных астероидов, теперь разошелся на значительное пространство благодаря дисперсии атмосферы и толстому слою снежных облаков. И сила его тоже рассеялась равномерно. Лазер не выжигал любого, попавшегося на его пути, а стремительно нагревал. Сидящими на баррикадах псами овладела паника. Не догадываясь о существовании космического корабля, они приняли его выстрел за знак свыше, за Апокалипсис, о котором так рьяно предупреждал Пророк. Вот оно, Третье пришествие Всевышнего, испепеляющее все живое, вот она, сошедшая на земную твердь преисподняя.
Десять секунд под ослабленным лазером оказались равносильны целым суткам на палящем пустынном плато, и, когда красный поток хаотического свечения прекратился, рейдеры бежали с баррикад, как крысы с корабля. Они впали в состояние шока и не контролировали себя. Конечно, через минуту многие пришли в себя, но этой минуты оказалось достаточно, чтобы шестеро человек на четырех мотоциклах успели выехать через главные двери здания и миновать злосчастную площадь. Полковник играл в шахматы гораздо лучше Сынов Пророка.
– Куда теперь? – ликуя, спрашивал его Чарли. Майор был вне себя от восторга. Никто не верил в успешность столь дерзкого плана.
– К северным воротам! – кричал Альфа сквозь темноту зимней улицы. – Судя по карте, они должны быть в той стороне.
Он ехал первым, рядом с ним – Чарли, а чуть позади еще на двух байках держали строй Куско, Лима, Эхо и Пуно. По пути им встречались вооруженные люди, но потрясенные небесной вспышкой над центром города и мощной броней гладиаторских мотоциклов, они не спешили стрелять в беглецов. Через триста метров показались северные ворота.
– В одном из байков я видел динамит. У кого он сейчас? – спросил Альфа. – В моем пусто. Неужели я его забыл…
Они могли с боем прорваться через охрану ворот, но полковник уже растерял половину отряда и хотел исключить новые потери. Все принялись копаться в ящиках по бокам мотоциклов.
– У меня только патроны к дробовикам, – отозвался Чарли. – Целая гора дроби.
– У нас цепи с ножами! – прокричали Эхо и Пуно. – И канистра масла.
Сидевшая за Куско Лима порылась в ящиках, пока ее суженый держал мотоцикл ровно за остальными тремя.
– Вот черт! – выругалась она. – Тут только брикеты для растопки огня.
Сквозь тьму она приглядывалась к странным цилиндрам с торчащими из них хвостиками, как у свечей.
– Что? Какие еще брикеты? – Альфа совершил полицейский разворот на сто восемьдесят градусов и поравнялся с замыкающим отряд мотоциклом. – Это и есть динамит!
Он схватил шашку и ловким броском отправил ее в руки Чарли, которому уже не терпелось организовать новый взрыв – он быстро поджог фитиль и швырнул динамит на пятьдесят метров прямо к северным воротам.
Охранники ни за что не разглядели бы летящий во тьме предмет без горящего шнура. Они знали, какую опасность несет динамит, и разбежались в разные стороны. Последовал взрыв, открывший для беглецов дорогу из города. Радостная шестерка бывших рабов под рев двигателей и лязг стальных пластин вырвалась на оперативный простор.
Снегопад усиливался. Холодный черный пепел падал с небес, словно они горели в решающей схватке добра со злом.
– Хорошо сыпет, – радовался командир. – Скроет наши следы.
– Как бы нам самим не растеряться в этой пурге, – дрожал Куско.
Посланные на перехват беглых рабов мотоциклисты практически сразу сбились со следа, но их большое количество – около тридцати моторов – увеличивало шансы случайно наткнуться на убегающих. Шансы эти, к счастью, падали с расстоянием.
– Не поехать бы на восток! – нервничал Эхо. – Только не на восток.
Четыре мотоцикла двигались медленно, чтобы не потеряться в ночной снежной мгле. Черный снег не мог отразить даже толику северного сияния, которое в бессилии билось о завесу угрюмых туч. Абсолютную темноту рассекали только фонари на передних стойках байков. Поставленные для устрашения рабов эти декоративные источники света теперь спасали этих самых рабов как лучезарные звезды судьбы. С помощью их отряд двигался между редкими деревьями и руинами мелких заводов на север, далекий север, таящий в своей утробе бескрайние запасы семян.
Глава 9
Ноябрь в лагере инков прошел в неравной борьбе. Армия каннибалов наконец определила местонахождение оставшихся экзоскелетов или, если точнее, вынюхала. Началась долгая, изматывающая осада. С севера штормовыми волнами накатывали отряды мутантов, трепали морпехов и отступали назад, под защиту рад-леса и всей чертовой планеты. Красное небо возликовало, что наконец под его сенью начались настоящие кровавые войны, коих не было на этом участке тундры многие сотни лет. Бог войны переехал с Марса на Землю. Все перевернулось с ног на голову, и теперь над некогда голубой планетой беснуются в свирепом танце красная Аврора и багровый солнечный день. В древние времена небо окрашивалось в этот цвет только во время безумно романтичных закатов. Теперь же красный цвет стал постоянным напоминанием о тяжести бытия. От романтики у людей не осталось и следа, а на закате они радуются лишь тому, что прожили еще один трудный день, и даже не смотрят лишний раз на пунцовое зарево у горизонта, похожее скорее на декорации ада, нежели на фон для любовного настроения.
Дикси – самые настоящие божества войны этой части Великой пустоши – не планировали уничтожать лагерь сразу и вели затяжную осаду, изматывая людей атаками. Они вообще ничего никогда не планировали, а действовали по наитию, доверяли лишь своему дьявольскому инстинкту. Как некоторые насекомые, выстраивающие огромные города под землей или безошибочно ориентирующиеся по звездам, эти твари имели свою уникальную систему существования. Как термиты без матки, они медленно, но верно шли к своей тотальной победе над всем живым. Не имея возможности что-либо обсуждать из-за деформации голосовых связок, они действовали под управлением общих инстинктов, собирались постепенно, волна за волной, разбить оборону лагеря и еще медленнее, чем во время лесной погони, расправиться со всеми оставшимися там жителями. Морпехи не знали об этом коварном плане, а потому очень обрадовались, отбив первую атаку дикси.
Это даже была не атака, а так, короткая вылазка, разведка боем. И урона мутанты никакого не нанесли, да и сами нисколько не пострадали. Зато решили две очень важные в тактическом плане задачи – разнюхали устройство обороны лагеря, а также пустили пыль в глаза защитникам, посчитавшим, что враг намного слабее, чем на самом деле.
– И эти недоумки смогли уничтожить второй отряд? – изумлялся Браво после этой «атаки». – Как-то мне не верится.
– Мутанты могли застать их врасплох, – предположил Фокстрот, очищая дуло своего автомата.
Спешно возведенные после совета Юраса деревянные стены выдержали жалкое подобие штурма.
– Нужно больше ловушек, – после недолгого раздумья сказал Браво.
– Не думаете ли вы, что эти твари для нас опасны? – со смешком спросил солдат с буквой F на груди.
– Береженого бог бережет, – не заметил его ехидства подполковник. – Эти твари не так просты, если смогли гнать отряд целых двести километров на запад. Ох, не просты…
Юрас на правах человека, знающего важный секрет марсиан, постоянно находился неподалеку и слушал каждый их разговор. Поведавшие ему свой хитрый план по побегу с планеты морпехи больше не могли на него давить. Им лишь оставалось безропотно доверять ему и надеяться, что старик выполнит свою часть сделки – не допустит бунта среди краснокожих. Те только и делали что гнули спины на одном лишь энтузиазме, надеясь, что через пару месяцев им привезут тонны семян. Как же легко Юрас обвел их вокруг пальца. Кажется, он оказался единственной живой душой, способной не просто превозмогать свалившиеся на него тяготы, но идеально к ним приноровиться. Больше так никто не умел. Ни оставшиеся в лагере морпехи, пожелавшие просто свалить на ракете, ни затерявшийся в руинах Пита отряд. Каждый из них только и пытался выстоять перед очередной проблемой, дать отпор невзгодам, сыплющимся как из дьявольского рога изобилия. Если они и улучшали свое положение, то лишь чтобы восстановить статус-кво, а никак не получить выгоду и огромные дивиденды. В этом Юрас был уникален, и большинство марсиан и инков обязательно сняли бы перед ним шляпы, не будь его действия так опасны для сородичей. Племя горбатилось за пустые обещания, тратило последние припасы на отчаянный труд ради ракеты, вместо того чтобы посвятить последний осенний месяц поиску пропитания на зиму.
И чем ближе инки подходили к погибели, тем сильнее теряли свое человеческое естество морпехи. Планируя бросить на смерть и земных, и марсианских людей, они волей-неволей все больше отдалялись от собственной человечности. Невозможно совершить зло и остаться таким же, как раньше, даже если всеми силами уверуешь в необходимость такого поступка. А необходимость действительно была, и поэтому сложно судить оставшихся в лагере марсиан. Они спланировали самое очевидное, что могло прийти на ум, перешли черту, после которой трудно ударить по тормозам и повернуть назад в поисках более гуманного плана. Первая мысль, стоит ей захватить ум, уже никогда не отпустит, ты будешь убеждать себя в ее правильности, начнешь подгонять решение под ответ и примешься отметать все остальные идеи как неподобающие. Это психология, а она, как известно, выше любого человеческого самомнения. Она – непреодолимый барьер между тем великим, чем люди себя считают, и тем, чем они на самом деле являются.
– Ну как? Успеваете с ракетой? – на правах хозяина ситуации спрашивал у морпехов Юрас.
– Да. Еще немного, и все тут станет твоим, – со злостью отвечали они.
Но все поменялось во второй декаде ноября. Первые атаки дикси поставили под сомнение весь план, ведь помимо чистки и заправки ракеты требовалось доставить высокоточное оборудование с севера, из Архангельска. А с севера как раз и нападали мутанты.
Второй план Юраса тоже затрещал по швам, когда Матфей смог невредимым вернуться с водоочистной станции, хотя по замыслу самопровозглашенного вождя его должны были укокошить дикси. Но старик не отказывался от задуманного и даже исхитрился отправить врага за водой уже после того, как состоялась первая атака на лагерь. Опаснее ситуации не придумаешь, но Матфей вновь вернулся живым, хотя и сильно потрепанным. Досадные сбои в идеально составленных планах Юраса повторялись снова и снова, потому как Матфей теперь все чаще мелькал перед ним и раздражал как бельмо на глазу. Морпехи оценили его храбрость и поставили охранять лагерь, а ведь только самым сильным и по-хорошему изворотливым инкам выпадала эта честь. Из-за частых атак мутантов приходилось ставить в дежурство все больше крепких ребят. Освобожденные таким образом от каторги воины смогли нормально вздохнуть, но и скорость работы от этого пострадала.
– А куда теперь спешить? – разводил руками Браво. – Через полный каннибалов лес нам к Архангельску все равно не прорваться. Плакало наше спасение.
– К ним бы с тыла зайти, – вздыхал Фокстрот. – Раз уж вся их армия тут. Значит, с другой стороны у них теперь брешь в защите.
– Был бы жив наш отряд… – Подполковник хотел швырнуть об стену свой автомат, но на середине фразы передумал психовать и закончил ее совсем грустным тоном, не сумев как следует взорваться, вспылить.
Недооценка врага в первые дни атаки едва не приговорила морпехов к быстрой и очень болезненной смерти. Вопреки их ожиданиям натиск противника с каждым днем нарастал, и к пятнадцатому ноября мутанты едва не прорвались в лагерь. Тогда всех спасла самоотверженность Матфея, уже знавшего, как противостоять этим тварям. Получив опыт борьбы с ними во время походов к водоочистной станции, он взял на себя несколько самых опасных мутантов и отвлекал их, бегая вокруг лагеря, пока марсиане спешно латали стену. Он уловил некоторые особенности их поведения, к которым можно было приноровиться. Ловкий помощник Инки без труда уворачивался от мощных ударов и показывал богатырскую силу, когда от этих ударов увернуться уже было нельзя. Обладая куда более слабым, чем у дикси, скелетом, он благодаря смекалке и боевой хитрости мог спокойно бороться с ними один на один. Издалека такая стычка походила на поединок быстрого и легкого боксера с перекачанным стероидами тяжеловесом. Жаль, никто не успел насладиться этим зрелищем. Как только опасность прорыва обороны миновала и стены лагеря восстановили, морпехи позвали своего лучшего инка назад. Под заградительным огнем лазеров он добежал до спущенной со стены веревки и спасся от очередной неминуемой смерти.
Юрас от злости даже сломал свою палку, служившую ему посохом. Не желая видеть, как солдаты воздают Матфею почести, он скрылся в глубинах лагеря, чтобы поскорее найти себе новую палку. Какой злодей без посоха, ведь так?
Подготовка ракеты затормозилась еще больше после того, как семнадцатого ноября до Плесецка добрались берги. Тяжелая артиллерия и штурмовые тараны каннибалов в одном лице вернулись из долгого похода на запад и достаточно изголодались по концентрированному урану, чтобы снова налиться звериной злобой. Обычные мутировавшие медведи, хотя и выглядят так же, как берлоги, никогда не выходят на тропу войны, если их не атаковать. Шестилапые таежные гиганты питаются падалью и древесной корой, впитавшей атмосферную радиацию. Они не нападают на других обитателей Пустоши – когтерогов и волкогавов – и уж тем более держатся подальше от самых свирепых исчадий Земли – клыков смерти, вызывающих у всех трепет одним своим рыком, одним только запахом скорой и мучительной смерти. Берлоги так и остались бы безобидными великанами типа мамонтов или диплодоков, но падкие до непотребства дикси научились их приручать, раскрыли в них самые чудовищные инстинкты. Любовь бергов к радиации помогла сроднить два биологических вида, и теперь шестилапые и двуногие мутанты вошли в симбиоз. Если даже в человеке легко развить звериные чувства, то в животных и подавно.
– Что это за твари?! – ужасался Фокстрот, едва удерживаясь на частоколе.
Один из мутировавших медведей преодолел все заградительные барьеры и теперь долбился о стену, как таран о ворота средневекового замка. Он хотел добраться до ближайшего экзоскелета.
– Разряжай в него лазер! – кричал подполковник. – У тебя пушка усиленной модификации. Не жалей заряда!
– Скоро мы останемся безоружны.
– Плевать! Надо сначала отбиться, а потом уже посчитаем потери.
Фокстрот выставил мощность своего ружья на максимум и прожог саму материю пространства перед собой. Яркий луч отразился в багровом небе молнией без туч и грозы. Толстая кожаная броня мутанта не выдержала такой концентрации температур и оплавилась, как кусок масла под раскаленным ножом. Над лагерем разлетелся чудовищный рев умирающего животного. Через его горло вырывался весь объем воздуха исполинских легких. Берлог бросился обратно к лесу в предсмертном порыве сбежать от лазерного луча, но в нем уже дымилась сквозная дыра. Из раны животного не пролилось ни капли крови, и морпех даже не сразу понял, задел он зверя или нет, но по выходящему из отверстия в груди черному дыму стало понятно, что животное обречено. Пробитые адским лучом сосуды и артерии сразу же запеклись, остановив циркуляцию крови в организме. Несколько метров берг пробежал с оскалом страха на морде, но шок быстро прошел, и вся его полуторатонная туша задергалась в смертельных конвульсиях. На этом закончилась пятнадцатая по счету атака дикси.
Несколько волн берлогов хорошо потрепали периметр лагеря и особенно шаткие здания, между которыми тянулся спешно построенный частокол. Морпехи могли латать только небольшие участки стен и уж никак не успевали восстановить за одну ночь целые дома.
