Евгений Луковцев
Вдоль берега Стикса
Волк
138:5
Увидел Бог Бездетный реку и сказал: Да будет так!
Не хотели Вы дать Мне частицу малую от миров Ваших,
Не хотели дать твари ничтожной.
Не позволили взять проклятое и отвергнутое Вами.
Тогда Стикс пусть омывает все миры Ваши.
138:6
Пусть проложит Горькая вода слёз Моих
Путь тому, что отвергнуто и проклято Вами.
И пусть отныне всё, что отринуто Вами,
Не будет предано смерти и забвению,
Но уйдет от Вас по Реке Слёз
И станет моим.
138:7
И еще сказал Он: Да будет так!
Не хотели Вы вернуть Мне силу для создания мира Моего.
Отныне Стикс станет миром Моим.
И всё, что Моё, будет жить между мирами,
И ходить меж ними свободно по Реке Стикс,
И терзать Вас в Ваших мирах.
138:8
И другое еще сказал Он: Да будет так!
Как запретили Вы пойти Мне в миры Ваши,
Так не смеете сами входить в Реку Стикс,
Ибо воды её Горьки, и темны, и ужасны.
Не смеете Вы решать судьбы и править законы
Там, где прольются слёзы мои.
Я же не буду больше Богом Бездетным,
А для всего, что придёт во Стикс,
Стану я Богом-Отчимом.
Так Он сказал, и так стало.
– Боже, это что за жуть?
Не успев договорить, Алька впечатался спиной в холодный камень.
– Тише ты! – Азраил даже шепотом умудрился прикрикнуть. – Не поминай всуе, забыл правило? Нам сейчас только его внимания не хватало!
Он осторожно выглянул из-за угла и немного расслабился. Похоже, что там, дальше, всё было спокойно.
– Я тебя очень прошу, человечишко! Сейчас лучше заткнуть твой фонтан глупых вопросов и бредовых гипотез.
– Эй, что за оскорбления?
– Да тихо ты! – дьявол аж затрясся от гнева. – Я же просил, замолчи!
Выдержав двухсекундную паузу, Алька прошипел:
– А почему молчать?
Он хотел из чистой вредности задать вопрос чуть громче. Потому что с самого начала категорически не хотел лезть под землю. Увиденное там, за поворотом в подземелье, возвело это нежелание в степень абсолюта. Но коготь Азраила так стискивал кадык, что ни один звук громче шепота из горла не просачивался.
– Тьфу ты, бестолочь! Ну например, потому что здешнее общество зиждется на ненависти к чужакам.
Алька перестал дергаться и несколько секунд стоял спокойно. Азраил решил было, что до суетливого спутника дошли разъяснения, но потом обратил внимание, что у того синеет лицо. Тихо ругнувшись, дьявол ослабил хватку. Совсем чуть-чуть, чтобы воздух проходил в легкие человека, но не настолько, чтобы позволить истеричным конвульсиям и испуганным воплям собрать здесь всех обитателей подземелья.
Когда Алька отдышался и более-менее успокоился, Азраил счёл, что можно уже и отпустить.
– Последнее, что я запомнил перед тем, как ты решил удавить меня своей корявой пешнёй, была фраза про ненависть. Позволь уточнить, что это значит?
– То и значит. Местные очень не любят посторонних. Это у них в крови. Те из высших, кому боги поручили строительство Калёного моста, специально выбирали для остановочных пунктов миры пожутче и население позлобнее. Чтобы у праздношатающихся не возникало желание приближаться.
– Ты же говорил, там и без всякой охраны – адское пекло?
– Не всех можно отпугнуть жаром божественного света. Он не избавляет от желающих пробежаться по мосту. Почему-то среди смертных очень распространена легенда, что именно таким образом можно вернуть с того света кого-нибудь из своих мертвецов.
– Я тоже слышал похожую легенду.
– Вот поэтому сделано всё, чтобы о выходах к Смердотине знало как можно меньше героических дурачков. Чтобы подойти было невозможно, а вернуться обратно – ещё вдвое невозможнее. Местность понедоступней, а на ней обитатели позлобней.
– Типа этих? – Алька кивнул в сторону пещеры.
– Именно. Ребятишки, которые ждут нас там, за поворотом, люто ненавидят любых посторонних. Даже своих соплеменников, которые прибыли с соседнего континента. Такое условие было навеки вшито в их тела и души в момент создания.
– И что же мы? Если обратил внимание, мы не очень похожи на местный вид.
– Ну что-что… Если нас заметят, разорвут в клочья.
Отличная диспозиция, подумал Алька, просто великолепная! Высунулся из-за угла – убедиться, что зрение его не обмануло и подземелье кишит жизнью. Увиденное во второй раз впечатлило его не меньше, чем в первый. Вроде удара в пах. Азраил тут же рванул Альку за воротник, втягивая обратно за угол, и яростно зашипел.
– Не делай резких движений! Я же просил! Идти нужно будет медленно и осторожно.
– Иди. Я туда медленно не пойду. И быстро тем более не пойду!
– Не дури!
– Это я «не дури»? – Алька возмутился почти в полный голос и тут же увидел у своей шеи мощные когти. – Да не пойду я туда, ни за что на свете!
– Заткнись и пошли!
– Даже не уговаривай! Их там сотни!
– Их там тысячи. Но мы пройдём спокойно. Просто иди медленно и не дергайся, постарайся уловить ритм их движений. Главное – никого не задевать, никому не наступить на ногу.
Алька высунулся, на этот раз осторожно, и окинул взглядом огромную пещеру. Слишком ровный, чтобы иметь естественное происхождение, куполообразный коридор протянулся вперед на две-три сотни шагов. Там он под прямым углом пересекался с другим, во много раз большего размера. Скудные и бледные источники света, изредка свисавшие со стен, толком не рассеивали мрак, а делали его еще плотнее.
Оттуда, из поперечного коридора, долетали ко входу в пещеру беспрерывные звуки шагов. Многочисленные существа двигались там ровной маршеобразной поступью. Гомон неисчислимого множества голосов гудел под каменным сводом.
Гуманоидные, но совершенно точно не люди, брели вдоль холодных стен, из конца в конец пещеры. Желтые злые лица, окаймленные десятком гибких конечностей с гроздьями подвижных щупалец на концах, двигались непрерывным потоком. Несколько малых тоннелей, чьи зевы удавалось разглядеть с этой точки, беспрерывно выпускали в общий котёл новые живые массы. Другие такие же ответвления поглощали эти орды на противоположной стороне.
– Я не ошибаюсь, нам действительно необходимо пройти отсюда – туда?
– Так и есть.
– И у тебя нет никакого заклинания, чтобы стать невидимыми, или оружия, чтобы отбиться в случае чего?
– Сто раз тебе говорил, что я не рыночный шарлатан и не пользуюсь заклинаниями. А всё оружие мы бросили, оно здесь не поможет. Осторожность, вот наше единственное оружие. Да и потом, тебе в этом костюмчике… Ты и так-то боец аховый, а в коже будешь только прыгать как жаба на сковороде.
Да уж, это точно. Скафандр, ради которого пришлось еще два раза отложить путешествие и нырять совершенно в иные течения Стикса, выглядел глупо. А ощущался на теле и того хуже. Словно человека засунули в резиновую грушу и накачали ее воздухом. По словам Азраила, только в этом одеянии, что изготавливалось в захолустном сельскохозяйственном мире лучших скорняков по обе стороны Стикса, можно было пережить путешествие по Смердотине.
Там, в мастерской, когда дьявол своим видом распугал всех аборигенов, Альке костюм с первого взгляда не понравился. Вид его навевал смутные и не самые приятные воспоминания.
– Он что, из шкур чертей пошит?
Вопрос задумывался как шутка, но Азраил кивнул:
– Из самых прочных частей.
– Это каких же? – уточнил Алька и тут же пожалел, поскольку сам понял.
– В твоём языке разве нет никакой поговорки насчёт прочности чёртовой задницы? Нет? Странно. До сотни гузок нужно ободрать на один такой вот костюмчик. Согласен, пованивает отвратно. Зато в нем можно в жерло вулкана опускаться. Лишь бы только трос не оборвался. Рассказать, из чего вьют тросы для таких экспедиций?
Алька отказался слушать, категорически.
Однако же костюм из мастерской они всё равно выкрали. И дьявол даже вынудил Альку переодеться. Теперь вот он стоял в скрипучем неудобном наряде, похожий на дохлую бурую лягушку, раздувшуюся на жаре. Пытался представить, как сумеет пробраться в таком виде через толпу трёхметровых многоруких злобных гигантов.
– Нет, это нереально. Мы не пройдем. Нас заметят.
– Да что ты как барышня, честное слово? Я ходил тут сотни раз, и жив, как видишь. Проклятые тоже не лаптем щи хлебают. Нам по Смердотине путешествовать бывает в некоторых случаях быстрее, чем по Стиксу, поэтому мы кое-что предусмотрели. Короче, если не будешь стонать, пройдём спокойно!
Алька не поверил, но затеять новый спор, чтобы отсрочить неизбежное, не успел. Азраил сделал уверенный шаг, второй, ухватил Альку за рукав и потащил за собой. Тот пискнул, но дьявол сделал такие страшные глаза, что спорить совсем расхотелось.
– Спокойствие, – прошипел он. – Главное, спокойствие!
Они осторожно дошли до края толпы, осторожно шагнули в неё и осторожно дали потоку тел увлечь себя. Вблизи монстры оказались еще больше и еще отвратительнее, чем издали. Алька вжал голову в плечи, насколько позволял дурацкий скафандр, и старался не скрипеть дубленой кожей.
Первую сотню шагов он каждый миг ожидал окрика. Но гиганты спокойно брели рядом с ним, бубня под нос и потряхивая руками-щупальцами, растущими прямо из висков, скул, шеи и покатых плеч. Алька смог понемногу расслабиться. Несмотря на четкие указания (смотреть в пол, не пялиться по сторонам), осмелел и стал пялиться во все глаза.
Самым подходящим словом, чтобы описать этих существ, было бы «серые». Хотя кожа их на открытых участках отливала желтым или зеленым. И вроде бы одежда вблизи виделась достаточно разнообразной. На каждом в отдельности – свой фасон, оттенок, узор. К тому же, при внимательном рассмотрении, по комплекции они серьезно отличались. Но общее впечатление в толпе, когда отдельных особей не различить, а все спины сливаются в единую массу, было «серое».
Самыми «серыми» выглядели лица. Тусклые, лишенные эмоций, совершенно ничего не выражающие. Должно быть, там мимические мышцы давным-давно отмерли. Если они вообще когда-то были под этой бугристой кожей.
– Они что, зомби?
Азраил, кажется, даже заскулил от досады. Только угроза привлечь к себе внимание не позволила ему тотчас же свернуть Альке шею.
– За-мол-чии! – шепотом простонал дьявол, придвигаясь как можно ближе.
– Да успокойся, – таким же манером ответил Алька. – Они все что-то бормочут. В этом шуме никто нас не услышит.
И действительно, в толпе попутчиков каждый второй шептал, прижав конечности к перепонкам по бокам головы, или негромко бубнил себе в пучок щупалец. Присмотревшись внимательно, Алька выяснил, что руки монстров не пусты: существа держали черные продолговатые предметы, чаще один, но порой и два, и даже три.
Приборы неярко светили одной плоскостью, а то, что Алька принимал за бижутерию, оказалось пучками проводов. Они свисали длинными макаронинами по локтям и плечам, по одежде, тянулись вверх и скрывались под капюшонами (у кого они были) или же просто терялись под складками кожи. Толстыми отростками самых верхних конечностей существа теребили свои приборы, что-то в них крутили, поглаживали, постукивали – и бормотали, и прикрывали глаза в такт этим движениям.
– Что это, Азраил? Они что, не живые? Механические куклы?
– Они живые. Только немного дополненные.
– Вот этими штуками?
– Да. Это сублимация реальности.
– Чего-чего?
– Это устройства, придуманные парочкой изуверов в Стиксе, чтобы останавливать развитие целых цивилизаций. Очень удобно, между прочим, для таких вот мест, где проклятым требуется бывать, не привлекая внимания.
– Не очень понятно. Что они делают?
– Они посылают легкие всплески энергии в головы владельцев, чтобы сформировать там полный спектр ощущений и впечатлений от жизни. Непосредственно в мозгу, минуя стадию восприятия реальности органами чувств.
– Дьявол! – Не имея возможности повысить голос, Алька несколько раз качнул головой, копируя характерный жест разочарования Азраила. – Ты сейчас выражался умнее, чем есть на самом деле. Поэтому я опять ни черта не понял.
– Может, дело не во мне? – Азраил непременно пользовался моментом, если выпадала возможность съязвить.
Алька, снова жестами и мимикой, изобразил, что колкость попала в цель.
– Ну ладно. Короче, это устройство для концентрации эмоций. С его помощью местные жители создают у себя в голове образ яркой и счастливой жизни.
– Как это? Зачем?
– Я тебе уже говорил, что основа мировоззрения здесь – ксенофобия. Их создали для максимальной агрессивности ко всему и вся.
– Извини, не улавливаю связи.
– История этого мира полна бессмысленных войн и тотальной жестокости. Они не опомнились, даже когда за пару недель истребили пять шестых от живой природы на планете и девять десятых от собственной популяции. Кто угодно после такого воспротивился бы воле бога! Но только не они. Создатели этой расы даже забеспокоились, не вымрут ли охранники огненной реки окончательно. Устроили небольшой заповедник, чтобы восполнять численность после очередной резни. Но после нашего вмешательства такое больше не повторяется, и никто про этих убогих не вспоминает. Уже две-три тысячи лет, нам это очень на руку.
– Вы закупорили местных в этих устройствах?
– Вот ещё! Они сделали всё сами. Мы только подсунули им игрушку. Буквально, в качестве развлечения. Планировали просто отвлечь внимание. А они дальше сами развили технологию, зациклили свои эмоции, не давая им выплескиваться наружу. Каждый из них теперь живет в сублимированном мире, телепатически связанном с другими, с такими же ненастоящими мирами соседей. И теперь они все примерно одинаково счастливы и примерно поровну несчастны. Любую неприятную информацию они просто игнорируют, а любое исключение из правил жестоко преследуют. Всё там же, в своих фантазиях, а значит – без фактических печальных последствий.
– И это позволяет им спокойно существовать в реальности, без войн и трагедий?
– Ну, не совсем. Бывает, один или другой выпадают из потока. Теряют связь с миром своих фантазий. Случайно или умышленно. Обычно ничем хорошим это не заканчивается.
– Почему?
– Потому что этот несчастный становится не таким, как все. А в этом мире…
– Царит ксенофобия. Я понял тебя, дьявол.
Сзади послышался тяжелый металлический грохот. Алька еле удержался, чтобы не обернуться. Но, поскольку никто из попутчиков не придал шуму значения, оставалось лишь продолжать движение, подражая остальным.
Грохот становился все громче, и вот по середине каменного коридора, аккурат между двумя встречными потоками монстров, по глубокому желобу в полу прокатился металлический диск. Золотистый, отполированный до зеркального блеска, метров пятнадцати в диаметре, он цеплялся нижним краем за желоб, а верхним терялся в сумраке под потолком. Как он приводился в движение, почему катился против уклона пещеры, Алька понять не мог.
– Что это такое?
– Сансар.
– Что?
– Сансар. Был такой изобретатель у стриверов, строителей Калёного моста. В отличие от Стикса, где нет законов природы и никаких ограничений, вблизи Пограничной речки всё наоборот. Из-за её божественной сущности не действуют никакие силы и технологии. Но Сансар всё же придумал машину, которая способна двигаться по мосту.
– Вот это?
– Согласен, штука неказистая и не очень удобная. Пассажирам требуется постоянно двигаться внутри колеса от обода к ступице и обратно.
– Как белка?
– Да нет же. Белка бегает по ободу, а тут нужно двигаться в самую середину. Только так можно привести колесо Сансара в движение.
Диск сбавил скорость и с лязгом остановился в центре пещеры. Постояв секунд десять, вновь издал оглушительный скрежет и, набирая обороты, покатился по желобу, пока не скрылся во тьме. Толпа монстров, не обращая внимания, продолжала брести вперёд.
Через полсотни шагов Алька спросил:
– Они что же, вот так и ходят здесь всю жизнь по кругу?
– Ну что ты, нет. Так они передохли бы с голода. Это лишь их транспортный узел, маленькая часть солидной и довольно развитой теперь цивилизации. Искусственный мир ведь не ограничивает возможности к творчеству. А возможности общения, наоборот, даже расширяет. Поэтому они сейчас живут дальше, неплохо себя чувствуют и даже потихоньку развиваются.
– Но нельзя же быть совсем вне реальности? Есть же какие-то жизненно необходимые моменты…
Азраил кивнул.
– Да. Уход в мир фантазий сильно меняет мировоззрение и делает каждое «выныривание» неприятным, нежелательным. Это влияет на эмоциональный фон, на стремления, даже на основные инстинкты. Был период, когда рождаемость здесь резко упала. Но обошлось, они каким-то образом преодолели этот кризис. Сам понимаешь, выяснять подробности в этом обществе довольно трудно.
Он замолчал и настороженно прислушался. Впереди в толпе наметилось какое-то смятение. Звуки стали более громкими и разнообразными. Один из голосов аборигенов звучал громче остальных.
Вскоре стало видно, что кричит один крупный, хотя больше ничем не примечательный местный. Он стоял по ту сторону срединного желоба, во встречном потоке. Стоял, не шевелясь, размахивая конечностями, гомоня и сбивая слаженное шарканье ног.
Альке показалось, что существо лает по-собачьи. Только на третий раз он понял, что это не лай: монстр удивлённо-возмущённо выкрикивал короткие гортанные фразы, иногда хватал за щупальца проходящих мимо. Те сразу старались высвободиться, толкали незнакомца, реагируя на вмешательство в личное пространство с явной злостью.
– Ох ты ж… – Азраил напрягся. – Быстро отходим к дальнему краю!
– А что случилось?
– У него провод оторван. Он слишком долго находится в реальности.
– Это плохо?
– Очень. Это смертельно, в нашем случае.
Услышав это, Алька немедленно попытался исполнить приказ. Но в плотном строю деться, не растолкав попутчиков, было некуда.
«Фхтагн! Фхтагн!» – голосил монстр, потрясая щупальцами.
– Чего он орёт? – Алька придвинулся вплотную к Азраилу.
– Орёт, что пробудился. Он очень расстроен этим обстоятельством.
Оторванный приближался с каждым шагом. На беду, он стоял на самом краю желоба и хорошо видел встречный поток соплеменников. Если Алька кое-как мог бы укрыться за спинами других шагающих, то Азраилу с его мощным телом это не удалось при всем желании. Еще шаг, и оторванный нашарил глазами необычную фигуру.
Растерянность и обида на его лице моментально уступили место отвращению и ярости.
«Фхтагн!!! Вгах фхтагн!!!» – завопил он во всю глотку.
Бредущие сородичи услышали этот призыв. Услышали своими ушами, а не сигналами в мозг по проводам. Существа забеспокоились, начали открывать глаза, крутить головами. Они все еще смотрели сквозь пелену фантазий, но с каждым мгновением постепенно приходили в себя.
– А это что значит?
– А это значит, что он просит пробудиться других. Шевели костылями, если жить хочешь!
«Вгах нагл фхтагн!» – крики с эхом разлетались под куполом пещеры. Если бы не скрежет, возвестивший о прибытии ещё одного золотистого диска, то уже весь зал был бы, несомненно, разбужен. Нарастающий грохот металла по камню на какое-то время защитил посторонних, а проснувшиеся существа по ту сторону желоба пока еще беспомощно озирались, оставаясь дезориентированными. И тогда оторванный, не утерпев, сам пошел вперед, выставив перед собой указующий отросток и надрываясь: «Нагл! Вгах фхтагн!»
Диск снёс его, переломал и отбросил. Тело, в котором уже не было жизни, успокоилось, лишившись агрессии, злобы и ненависти ко всему чуждому. Только на руках по-прежнему угрожающе топырились и дрожали щупальца, словно продолжали выискивать и указывать на нарушителей порядка.
Окончательно проснувшиеся монстры выстроились вокруг погибшего кольцом, с удивлением разглядывая изуродованный труп. Те, кто проснуться не успел, недовольно утыкались в препятствие и, словно муравьи в живой цепочке, пускались в обход.
Затем проснувшиеся один за другим стали снова впадать в оцепенение. Вот один из них шагнул с равнодушно погасшим взглядом в общую толпу. Ещё, ещё – и вскоре тело осталось лежать без внимания. Его неосторожно пнули раз-другой, труп скользнул по наклонной стенке и замер на дне желоба. Монстры забыли о происшествии, как люди забывают на второй день о новости про самоубийцу, сиганувшего с моста из-за неразделенной любви. Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь вспомнит, как звали несчастного.
Алька почувствовал, что его настойчиво и очень больно тащит за плечо острый коготь Азраила. Но не к дальнему краю платформы, куда они только что стремились, а наоборот, в самую середину.
– Забирайся, живо! – прошипел дьявол, подталкивая в сторону диска. – Ждать нас никто не будет.
Алька замешкался, не понимая, куда именно надо забираться. Азраил с нетерпеливым шипением сунул обе руки прямо внутрь колеса и раздвинул в стороны сотни гибких тонких спиц. Внутри было темно, гулко и жарко.
– Скажи, у них всегда… так? – поинтересовался Алька, когда шуршащая металлом стенка сомкнулась за спиной.
– А почему только у них? У всех всегда так. Вы тоже забываете своих мертвецов очень быстро. Даже героев – всего через пару поколений. Да ещё ломаете памятники, когда помнить становится слишком неприятно. Разве нет?
– Наверное. У меня очень странное чувство. Словно я начинаю что-то вспоминать, но не могу вспомнить – что именно.
Снаружи лязгнуло, Азраил нетерпеливо отмахнулся.
– Потом, на досуге озаботишься. Сейчас карета отправляется. Двигайся проворнее, колесо Сансара не любит тех, кто стоит на месте.
* * *
Колесница летела, адски грохоча.
Встряхивая головой, чтобы сбросить с век капли пота, Алька пытался понять, чем вызван такой ужасный звук. Диск колеса на вид был ровным, гладким, без единой царапинки. Так что, по идее, он должен был катиться мягко и плавно. Даже при том, что поверхность моста пестрела пятнами копоти, сажи и обугленных ошметков, колесо не должно было греметь сильнее, чем садовая тележка по мелкому гравию.
Калёный мост был не в полной мере мостом. Он представлял собой две узкие, бесконечно длинные полосы, выплавленные из одного металла (если судить по цвету) с транспортным средством. Как верхняя, так и нижняя полосы имели на внутренних поверхностях ложбинки всего в пару пальцев глубиной. Вот в них-то и держалось колесо Сансара самым краем своего острого обода.
Изнутри транспорт выглядел куда сложнее и интереснее, чем снаружи. С первого же взгляда Альке показалось, что внутренние размеры раза эдак в три превосходят внешние. В клетках-ячейках вдоль всего обода расположилось с относительным комфортом около сотни разнообразных существ. Похожие на людей, на птиц, на жуков – и прочие, не поддающиеся никакой классификации твари перебирали ногами ступени. Клетка каждого путешественника целиком состояла ступеней, которые при каждом шаге прокручивались вниз под весом пассажиров, сдвигая клетку чуть вверх. Тогда колесо Сансара тоже приходило в движение.
Алька выругался, когда в его клетке пол дрогнул и пополз. Пришлось волей-неволей сделать шаг, затем другой. В толстом тяжелом скафандре было неудобно и душно, а колесо всё громыхало и наращивало темп.
Как только диск разогнался в полную силу, внешние стенки его перестали походить на листовое золото, а стали почти прозрачными. И тут Алька едва справился с приступом агорафобии. Снаружи уже не было пещеры, и не было вообще того мира, через который они явились. За стенами колесницы нестерпимо-желтым и кроваво-красным гудел огонь.
То и дело мимо пролетали дугообразные опоры, вплавленные между верхней и нижней полосой моста. Они делали сооружение похожим на скелет бесконечной змеи, растопыривший рёбра над поверхностью солнца. Или под поверхностью. Или между двух солнц: сверху и снизу одинаково светило, жарило и выбрасывало протуберанцы кипящее пекло. Вспомнив, что Азраил рассказывал про Смердотину, Алька решил, что они находятся внутри некоего огненного шнура. Если опоры моста действительно воспринимать как рёбра, то бушующий огонь был кожей этой немыслимой змеи.
Что касается названия, то оно вполне соответствовало реальности. Смердело так, что глаза слезились даже в скафандре. Воняло гарью, паленой шерстью, горелой резиной и ещё чёрти чем. Среди огненных струй то и дело встречались бурые пятна загадочных механизмов, выгоревших и оплавленных, но местами всё-таки сохранивших очертания узлов и агрегатов. Вокруг них запах был сильнее всего, в воздухе висели клубы дыма и копоти, а на огненной поверхности висели темные пятна непрогоревшего мусора. Похоже, что внутри Смердотины не было ни течения, ни ветра – кроме того, что создавало при движении колесо Сансара.
Альку при виде подозрительных раскаленных обломков стало очень интересовать, так ли надёжен Калёный мост? Уже несколько минут им не встретилось ни подвесов, ни опор – никаких конструкций, удерживающих сооружение на весу.
Он хотел поделиться своими опасениями с Азраилом, но был вынужден отвлечься. Один из попутчиков набрал такой темп, что почти подогнал свою клетку к ступице. Бог знает, зачем ему это понадобилось и мог ли он удержать скорость до конца поездки. В какой-то момент он просто споткнулся и упал на ступени. Пол под ним дрогнул, клетка на полсекунды застыла в одном положении. Бегун вскочил, но слишком медленно и неуклюже. Его клетка, словно сорвавшийся с пружины курок, отлетела назад, к ободу. Ударилась о него так, что всё колесо Сансара загудело и затряслось.
Бедолага вылетел из отведённой ему ячейки и чудом уцепился конечностями за металлический край. Жар за пределами колесницы царил такой, что шкура его немедленно задымилась. Центробежная сила не давала быстро втянуть тело обратно, внутрь спасительной клетки. Мгновенье спустя колесо завершило оборот и пальцы несчастного оказались между ободом и рельсом Калёного моста. Крик, бивший в уши, превратился в истошный визг, брызнула жидкая тёмная кровь – и фигура пропала из вида, улетев к стене огня.
– Колесо Сансара не любит тех, кто стоит на месте, – напомнил дьявол. – Шевелись, не зевай, но и не зарывайся!
Потея в толстом скафандре, Алька зарваться не боялся. Скорее, его беспокоила возможность свалиться с ног, не вынеся духоты.
– Как думаешь, – спросил он. – Четыре буквы могут просчитать наш маршрут?
– Обязательно! Они же откуда-то узнали, куда отправить посланника с письмом апокалипсиса? Мы сами толком не знали, где находимся, но не прошло трёх дней, как они вышли на наш след.
– Тогда каковы наши шансы проскочить мимо засады?
– Никаких, – не стал скрывать дьявол. – Если нас не попытаются перехватить на ближайшем полустанке, я начну беспокоиться, не случилось ли чего-то очень страшного.
– В таком случае, – Алька позволил себе немного сбавить шаг, – Зачем мы сунулись на эту дорогу?
– Я уже говорил. У нас нет выбора. Ты не можешь плыть по Стиксу самостоятельно. А прочие средства передвижения нам теперь недоступны.
– Ты мог бы… – начал Алька, но замолчал.
В колесе резко стемнело. Борта повозки были по-прежнему прозрачны, дело не в них. Темные пятна проступили снаружи, на поверхности огненного шнура. Вихри протуберанцев опали, оболочка рябилась волнами. И сквозь неё проступали…
– Что это, Азраил? Оно плывёт? Плывёт за нами прямо сквозь огонь?
Азраил тоже разглядывал темные пятна, взбивавшие огненную пену и снова пропадавшие в желто-багровой бездне. Понимание отразилось на его лице. Дьявол ускорил шаг, почти побежал.
– Этого не может быть! – проскрежетал он, сжимая кулаки от злости.
– Оно огромное… Я вижу чешую! Это змея! – заорал Алька, тоже переходя на бег.
– Змей! – поправил Азраил.
– Что за змей может выжить в этом пекле?
– Единственный в своем роде. Живущий под толщей гор и в одиночку занимающий целый мир по ту сторону Стикса. Убаюканный, как мы надеялись, навеки в прохладном вулкане.
– В толщах гор? Ты намекаешь… Это змей Горыныч?
– Горелыч. Мы зовём его Горелыч. Он веками охранял Смердотину и не давал здесь никому продыха, пока не нашлись умельцы и не выманили его наружу. Разбудить эту тварь было очень, очень плохой идеей!
– Ты думаешь, он здесь ради нас?
Вместо ответа Азраил вцепился обеими руками за поручни на стенах клетки и вжал голову в плечи. Алька поспешил сделать так же. Через мгновенье над огненной поверхностью показалась исполинская чёрная голова и изрыгнула струю багрового пламени.
Колесо Сансара взвыло и пошатнулось. Корпус выдержал, хотя тонкие нити, образующие стенки, загудели, засветились голубым и пошли ходуном. От неожиданного толчка пассажиры-бегуны сбились с шага, некоторые попадали. Большинству, наученному опытом погибшего попутчика, удалось быстро вскочить и продолжить бег. Но парочку самых несчастливых вышвырнуло за борт. Алька видел, как один из них вспыхнул на лету и рассыпался пеплом, не успев даже коснуться горящей поверхности. Судьба второго была не менее ужасна: черная змеиная пасть заглотила жертву, словно случайную мошку.
– Там ещё одна голова, Азраил!
– У змея их может быть столько, сколько захочет. Давай-ка постараемся не дать себя сожрать.
Дьявол приложил два пальца к шее и заговорил, и голос его прозвучал, как Иерихонская труба. Призыв услышали все до единого пассажиры.
– Его привлекает блеск колеса! Бегите быстрее!
Повторять дважды не требовалось. Смерть попутчиков и так подсказывала, что не следует расслаблять ног. А повторный удар пламени, прилетевший с другого борта, дополнительно подстегнул бегущих.
– Змей не сможет ухватить колесо, пока мы движемся, – продолжал грохотать в повозке голос дьявола. – Но он попытается замедлить нас, выбивая наружу по одному. Впереди уже виден выход в какой-то божий мир. Так что бегите со всех ног, если хотите сойти на твердую землю!
Алька хлюпал внутри пропотевшего скафандра, словно рыба в тесном садке. Но даже когда в глазах темнело от недостатка воздуха, он не замедлял движений, не отвлекался, чтобы утереть капли со лба. Ему казалось, что колесо катится слишком медленно, что вот-вот клыки змея вцепятся в борт.
Боясь смотреть по сторонам, чтобы не сбиться с шага, Алька едва не пропустил новый сноп огня. Чудом удержался на ногах. Попутчику с соседней спицы не повезло.
– Плохо, – тихо скрипнул клыками Азраил. – Чем меньше нас останется, тем медленнее колесо.
– Но мы же дотянем до станции?
– Мы бы не дотянули, даже будь эта таратайка забита людьми до отказа. Змей в своей стихии, движется очень быстро. К тому же, раз нас всё равно вычислили… Нет никаких сомнений, что на станции тоже встречают убийцы.
– То есть? Мы не будем там выходить?
– Нам придется прыгать.
– Пры.. Что?
Чёрная голова вынырнула из пламени и клацнула зубами совсем рядом с колесом. Азраил выпустил один поручень и указал Альке когтем.
– Вон там, видишь? Резкий спуск вниз, к выходу. Обычно перед станцией накал Смердотины ниже, потому что там стык с реальным миром. Но и змею там тесно, потому что отмель. Он нападёт на нас раньше, на спуске.
– Мы не сможем…
– Нужно выбить колесо из рельса!
– Это самоубийство!
– Брыкаться надо до последнего! – захохотал дьявол и снова приложил пальцы к горлу.
