Евгений Луковцев
Вдоль берега Стикса
– Что? – удивился старик.
– Есть очень хочется, – он сам не понимал, как может говорить такое, стоя в шаге от зверски покалеченного тела. – Может, господа всё-таки изволят переместиться в кабачок?
– Жорик, твоя работа?
– Да, пожалуй, я переборщил с болеутолением. Эка его пробило! Пожалуй, он так долго не протянет, надо кормить.
– Я вижу у этого тела на поясе кошелёк, – Альку было уже не заткнуть. – Это деньги, обещанные мне за работу, но я с удовольствием пожертвую их на жаровню отбивных и кувшин вина. Или окорок и не менее четырех кварт пива!
Он поднял на незнакомцев умоляющие глаза.
– Для каждого из вас, разумеется! Соглашайтесь, благородные доны!
– Согласимся, Мор? – вскричал молодой и хихикнул. – Не вижу, почему бы четырем благородным донам сегодня не выпить!
Старик крякнул с досады, что разговор откладывается, и посмотрел на рыжего. Меч поддержал.
– Я за! Когда еще выпадет возможность расслабиться до, а не после? Последний раз нас вот так, по доброй воле, угощали лет шестьсот назад. Помнишь старину Альбрехта?
Мор перевёл взгляд на альбиноса. Зверь просто молча кивнул. Тогда старик поправил перевязь, сдвигая колчан с коротким луком за спину, и махнул рукой.
– Ладно, берите его. Только аккуратнее, я вас прошу! А то он в таком состоянии, как бы не рассыпался по дороге.
* * *
Дальнейшее Алька помнил обрывочно, как в тумане.
Из наиболее ярких, осталось воспоминание об огромном куске жареного мяса, целой туше, которую им подали, стоило брякнуть золотой монетой о барную доску. И о литровой кружке пива, которую он едва не выглохтал в одно горло, залпом. И выпил бы, не вмешайся Жор, который силком вырвал из рук выпивку и моментально прикончил остатки сам.
– Ты не налегай, сдерживай себя, иначе потом только хуже будет. Уж я-то знаю, – заявил он и хитро подмигнул.
Сдерживать такой дикий голод было тяжело, но Алька пообещал. Четверть часа спустя обещание было нарушено, потому что его развезло с первой обильной дозы, упавшей в пустой желудок. Ужраться до смерти не удалось только потому, что неизвестные спасители требовали рассказывать, рассказывать всё обстоятельно и в подробностях.
А что ему теперь было скрывать? Он рассказывал. Как поругался вдрызг с Азраилом (при этом имени вся четверка переглянулась и отставила кружки). Как два дня скитался по незнакомому миру без денег, без крова и без работы. Как его вышвырнули даже из самого дрянного кабака в этом городе, стоило лишь заикнуться о кредите.
Вот после того случая его и нашёл вербовщик. Можно сказать, подобрал на улице, обогрел в ближайшей таверне. Подпоил, конечно же. А иначе Алька в жизни бы не взялся за такую подозрительную работу.
Это же только представьте, отнести запечатанный конверт и передать. Куда? – в другой мир. Кому? – дьяволу. И за сколько? – за мешок квадратных увесистых золотых монет. Примерно на килограмм чистого золота, в пересчёте. А где искать Азраила? – так вот адрес. Всё просто. Алька выпил еще кружку и согласился.
Это потом, на утро, протрезвев, он понял: условия слишком просты, награда слишком велика, а цель слишком совпадает с его собственными желаниями. Ведь за то, чтобы найти Азраила и попросить у него прощения, Алька сейчас отдал бы даже свою скрипку. Но скрипки больше не было, а было только письмо в увесистом плотном конверте, прошитом по контуру белыми нитками, а для верности проштампованном на каждом сгибе выпуклой сургучной печатью.
Строго говоря, Алька попросту струсил. Он помнил, как Азраила встречали во всех предыдущих мирах. Прекрасно помнил обстоятельства их знакомства, яму… Проще говоря, не было среди людей ни одного желающего встретиться по своей воле с дьяволом. И тут вдруг – это письмо. От него разит неприятностями.
Для начала Алька кое-как перевёл несколько символов с конверта. Разумеется, никому не показывая. С надписью на конверте сам справился, она была сделана знакомым языком и не содержала ничего особенного: «С.Д.А., графство Щучи, третий дом от Воровских ворот. Вручить срочно».
На старых выщербленных печатях надписи были сложные и непонятные. Алька перерисовал на тряпицу углём слова, какие смог разобрать. Узнал у людей, кто поблизости из горожан обучен грамоте. Нашёл церквушку в трёх кварталах отсюда – и был бит длинным посохом пастыря. Убежать от старого толстого монаха не трудно, сложнее было разобрать, что он имеет ввиду под словами «страсть» и «богохульство».
Вторую попытку Алька предпринял еще в одном месте, где разбирали письменную речь. Показал тряпку писарю торгового двора. В процессе листания словарей благоразумно стоял поодаль. Так что сумел исчезнуть невредимым, когда писарь покраснел, выпучил глаза и стал дурным голосом звать стражу.
Да уж, люди тут жили нервные и религиозные, шутить с ними не стоило. Высокий закопчённый кол на центральной площади был тому лучшим подтверждением.
Короче, Альке не удалось выяснить, что же за послание он несёт. Но предельно ясно было, что ничего хорошего конверт не содержит. Что случится, попади письмо действительно Азраилу в когти, вряд ли знают даже сами близнецы-боги, почитаемые здешней церковью.
К этой мысли Алька пришёл уже поздним вечером, далеко за городом, разыскивая среди оврагов неприметную чёрную трещину с дурной репутацией. По мнению местных, обитала там злая нечисть, люди пропадали. А по словам вербовщика, всего лишь под кривым деревом подтекал понемногу Стикс.
Да, оказавшись впотьмах у кривого дерева, Алька струсил и повернул обратно. Решил подождать с переходом до утра. Знал, что ночью Стикс активнее и переход легче, но не решился. А когда вышел на обратную дорогу, у первого же дома в слободе его догнали бандиты.
– Это всё? – спросил Мор.
– В общих чертах, – с характерным пьяным акцентом промямлил Алька, всё-таки обожравшийся и желающий теперь только закрыть глаза в тёплом углу.
– Ничего не забыл?
– Ни… – он даже выговорить не смог.
– Ладно, тогда спи, – сжалился старик, и Алька незамедлительно подчинился.
Жор, на лице которого больше не было и тени улыбки, вернулся к столу с двумя новыми кувшинами и плюхнулся на грубую грязную скамью.
– Ну, что делать будем?
С громким щелчком он перекинул костяшку на счётах, которые забрал с барной стойки. Жор питал слабость к точным расчетам и всякого рода мерилам. Хозяин корчмы не был против – здесь уже не было хозяина. Никого не было. Они сидели одни в пустом зале среди сдвинутых кое-как стульев и остывших недоеденных ужинов. Так случилось примерно час назад, после прихода в питейное заведение утроенного патруля городской стражи.
Четверо латников с расстегнутыми и передвинутыми на живот ножнами встали в обеих дверях, остальные с «занозами», короткими многозарядными арбалетами, замерли у стен. Опытные, грамотно комнату перекрыли. Даже когда Зверь случайно раздавил пальцами глиняную кружку, – ни один мускул не дрогнул на лицах под круглыми шлемами.
Заняв позиции, стражники подали сигнал старшему. Тот вошёл, кинул беглый, как бы случайный взгляд на столик по центру, но приближаться не стал. Прошёл сразу к бару. Обронил пару слов, показал рукой – и толстый потный трактирщик активно закивал головой в ответ.
Надо же, какой интересный жест. Да, почти таким же ударом Меч умеет вбить череп в грудину любому, кто встанет на его пути. Такой удар ни с чем не спутать, а его жертву легко описать. То-то трактирщик замер и побелел. Интересно, рискнут или нет?
Привычная история, так бывает почти всегда. Если местные людишки оказываются поглупее, то пытаются напасть, если поумнее – спасаются бегством. Здесь поумнее других оказалась шайка воров, давно с ревностью поглядывавшая на кошель золота. Как только стало очевидно, к кому проявляет интерес стража, воры бросили возле своих тарелок пару медяшек, похватали шляпы и сумки, да тихонько прыснули к выходу. Не бегом, чтобы не провоцировать стрелков, но и не задерживаясь понапрасну.
Прочие посетители особого приглашения ждать не стали. Корчма опустела, как в полдень понедельника. Одним из первых в двери мухой вылетел сам владелец заведения. Начальник стражи сделал два медленных шага в сторону последнего занятого столика и наткнулся на недовольный взгляд из-под плотного капюшона.
Три жирных свечи, отражаясь в глазах незнакомца, бледного как труп, наполнили его зрачки цветами ада. Офицер еще раз хорошенько подумал и решил, что у него нет вопросов к этим благородным, мирно отдыхающим господам.
Последний из латников аккуратно прикрыл за собой дверь. Да, в этом мире люди оказались поумнее многих других. И потому остались живы. По крайней мере пока, никто их не преследовал.
– Ну, так что? – повторил Жор. – Можем ли мы считать призыв правомерным? Должны ли приступить к исполнению договора?
– Не знаю, не знаю! – Меч брякнул кувшином о столешницу. – Не выглядит этот мир достойным нашего внимания. Как-то здесь всё слишком… благополучно. Наши миры не такие, сами знаете.
– Это не нам решать, какие миры наши, – категорически возразил ему Мор. – Уговор есть уговор, мы обязаны его исполнить.
– В том-то и дело, друг мой! Главный вопрос в формальности исполнения договора. Я пока не вижу повода для нашего вмешательства.
Капюшон альбиноса повернулся к юноше. «Призыв!» – раздался из-под тканей тихий сиплый голос.
– Да, вот именно, призыв, – согласился Жор. – Мы не наблюдаем призыва как такового.
Он разложил на столе вконец испорченный, измятый, залитый пивом конверт и заговорил быстрым речитативом. С каждым звуком его голоса в корчме становилось темнее и холоднее, словно тепло нескольких десятков свечей на столах высасывала невидимая сила.
Там же агнец закланный встретит пророка,
Тот, что снимет печати лучом от зари.
И отмерит он меру последнего срока,
И четырежды скажет: иди и смотри.
И четыре войдут короля друг за другом…
– Хватит! – рявкнул старик, и Жор осёкся, а свет вернулся в комнату. – Без фокусов никак не мог обойтись?
– Это не фокусы, а исконный текст договора.
– Сам знаю. Зачем читать? Тысячу лет его не слышал, и ещё бы не слышать столько же. Сейчас все высшие этого мира слетятся к нам сюда.
– Они уже и так здесь, – отметил Меч. – Как минимум двое ошиваются вокруг этого дома.
– Тем более, нам пора поторапливаться.
Жор встал и упёрся обеими ладонями в стол.
– Резюмирую. Открытие призыва совершено не по правилам. Ритуал не соблюдён. Этот пьяный балбес на пророка не тянет, а пришибленный в канаве разбойник на жертвенного агнца – тем более.
Мор был вынужден согласиться:
– Твоя правда. Печати не сняты, а сломаны, и не в последовательности, а все разом. А главное, ни посланник, ни исполнитель к этому миру не принадлежат. Полагаю, если мы откроем конверт…
– Нет нужды, – просипел из капюшона Зверь, – Я вижу и так. Призыв писан не языком этого мира. Там язык Реки Слёз.
Жор развёл руками.
– Полагаю, ситуация всем очевидна? Есть возражения?
– Только одно. – Меч тоже поднялся. – Мы не можем спустить это с рук.
– Разумеется, но позже. Это оскорбление в наш адрес, виновный будет наказан. Всему своё время. – Старик вышел из-за стола, за ним тенью последовал альбинос.
– Подождите! С этим что будем делать?
Все четверо посмотрели на Альку. Он почувствовал на себе тяжелые взгляды, в полном смысле решающие судьбу, кое-как выплыл из хмельного сна и попытался открыть уцелевший глаз. Мор коротко дунул, Алька кулём повалился под лавку.
– Пусть. Высшие, конечно, не оставят его в покое. Но мы не можем вмешиваться в дела мира, который нам не предназначен. И так наворотили тут…
Старик подумал и добавил:
– Может, оставить ему что-нибудь… такое. Особое. Как знак нашей защиты?
Жор хихикнул.
– Я знаю, что нужно! Организую! Вы идите, я быстро, сейчас догоню.
* * *
В такой ярости Алька Азраила еще никогда не видел.
Пожалуй, это даже хорошо, что бандиты отделали его так основательно, иначе Азраил с удовольствием добавил бы от себя. А так, он удовольствовался просто письмом, свёрнутым в трубку, какие сворачивают на кухнях из газет некоторые хозяйки, чтобы погонять мух. Терпимо, если не считать обломков сургуча, больно впивавшихся в затылок при каждом ударе.
– Ты… Ты идиот! Как можно быть таким идиотом? – орал Азраил.
Алька сквозь подушку издавал в такт шлепкам жалобные стоны.
– Ты хоть понимаешь, что мог натворить? Понимаешь? Ты знаешь, что произошло бы, доставь ты письмо в другой мир? Что бы с тобой сделали там, просто поймав с этим в руках? И с тобой, и со мной тоже!
– Не надо меня лупить, дьявол, прояви милосердие! У меня и так голова раскалывается.
– Голова? – Азраил треснул еще раз, бумажная хлопушка сложилась пополам. – А что случилось бы с твоей головой при снятии печатей, знаешь?
– Не знаю. Ребята говорили про какой-то призыв. Меня бы в армию забрали, что ли?
– Идиот!!! – Азраил взревел. – Ребята ему говорили! Ребята! Ты достаточно проспался, так попробуй осознать, наконец, что это были за «ребята»!
Алька, всё тело которого гудело от двойной порции последствий, избиения и пьянства, осознать ничего не мог.
– Ну не знаю, по мне – так приличные ребята, компанейские. На помощь пришли, от выпивки не отказались, спать уложили и даже золото не стащили перед уходом!
– Я тебя спать уложил! Я! Нашёл тебя одного в пустом трактире, в луже пива или чего похуже. Приволок сюда и уложил спать. А они – это же… Для них что ты, что твоё золото – пыль, ради которой ни один из них не стал бы даже шаг замедлять.
– Что я могу сказать? Не заметил. Хорошо посидели, расстались, можно сказать, друзьями.
– Друзьями? Они? С тобой? – от возмущения Азраила вот-вот должен был хватить удар.
– А почему я не могу подружиться с приличными людьми?
– Да потому, что они не приличные люди. Они вообще не люди. Они высшие из высших, исполнители приговоров, палачи вселенных! У них нет и не может быть друзей ни в одном из миров, потому что в мир они могут войти только в одном случае.
– Призыв? – выдавил из себя Алька.
– Да, если их призывают для стерилизации.
События прошлого вечера стали ураганом кружиться в голове Альки. Он вспоминал, сопоставлял и приходил в ужас от понимания. Сами собой в памяти всплыли слова:
Когда сняли последнюю печать, и все они были сняты,
Вышел четвертый всадник на коне палевом.
А имя ему Смерть, и Ад следует за ним.
И стал он царствовать над шестой частью мира
И четвертою частью суши,
И волен был судить и карать…
Азраил застонал.
– Ну кто, кто так переводит книги в ваших мирах, люди? Неужели не нашлось одного нормального поэта?
– В моём мире, сам знаешь, всех нормальных давно крысы съели. Какие остались книги после пожара, по тем я и учился.
– Я не буду тебе цитировать оригинал, чтобы постороннее внимание лишний раз не привлекать. Просто имей ввиду, что четыре последние строфы нужно было переводить во множественном числе.
– «Имя им смерть и ад следует за ними»? Так?
– Примерно. «И получат они во владение по четверти мира. Будет живое всё умерщвлено Мечом и Голодом, Мором и Зверем по всей земле».
– Мечом и Голодом… То есть…
– Да-да. Это не только способы убийства, но и их имена.
* * *
Мальчишка, сын владельца корчмы, догнал их уже на улице.
– Добрые господа, подождите! Пожалуйста, подождите меня!
– Что случилось, Чусик? – спросил Алька, с первого дня перезнакомившийся со всем семейством.
– Вот, заберите! Это ваше!
Запыхавшийся мальчишка протянул Альке довольно большой, но не тяжелый холщовый свёрток. Поверх ткани проходила веревка, Алька взялся за неё, сверток раскрылся. В руках оказалась добротная дорожная сумка. Качественно скроенная, сшитая толстой крепкой нитью. Лямка продета в горловину, позволяя затягивать одним движением. И верёвка-то для лямки не абы какая, плетёный шнур из полосок мягкой кожи, такой век не сотрётся!
– Ты ошибся, малыш, это не наше. Отнеси отцу.
– Никак нельзя, господин! Отец сказал, отдать вам обязательно, иначе уши как есть оборвёт!
– Но это не моя сумка. Я пришёл без вещей.
– Ваша, точно ваша! Её оставил тот страшный темнокожий господин. Он дал её отцу и велел обязательно отдать вам, как только проснётесь. Только потом пришёл вот этот страшный господин, забрал вас наверх, а отец не решился беспокоить.
– Что там внутри? Смотрел?
– Как можно, господин? – глаза мальчишки наполнились ужасом. – Тот чёрный человек велел отцу пальцем сумку не трогать, только вам одному отдать.
– А что ж он тогда сам не принёс, мальца отправил? – не удержался, съехидничал Азраил.
– У него теперь дел много. Сами видели, полгорода к нам сбежалось, очередь занимают на улице. Говорят, чуть ли не сами боги-Близнецы у нас гостили!
– Вот оно что. А я думал, шкуру свою бережёт. Ну что ж, тогда и награда за доставку твоя.
Азраил одним когтем расстегнул кошель, им же ловко выудил увесистый квадратик.
– Вот, Чусик. Этот золотой – тебе. И он твой, а не твоего отца, понял? Купишь себе, что захочешь.
У мальчишки при виде такого сокровища перехватило дух. Страх и соблазн боролись на равных.
– Бери, бери, – подбодрил Алька. – А отцу скажи, что я запретил ему трогать эту монетку. Если попробует отнять, тогда я… Нет, скажи, что вот он придёт и проверит.
– Да, господин, – монета в мгновение ока исчезла в ладошке. – Не сомневайтесь!
Когда посыльный исчез за воротами, Алька смело потянул шнур на горловине – и ахнул.
– Ты посмотри, ты только посмотри! Этот лак! Эта форма!
– О, нет! Только не это!
– Азраил, да это лучшая скрипка, которую я только держал в руках в своей жизни!
Но дьявол не слушал, махнул рукой и уже шёл широким шагом к выходу из города. Алька рассмеялся, прижал подарок к груди и побежал вдогонку.
– Азраил, скажи! Что, если бы я донёс письмо в другой мир? Эти четверо действительно могли бы его уничтожить?
– Не он первый, не он последний.
– Как странно. Я думал, богу проще устроить потоп или пожар, чем затевать всю эту историю с призывом и бойней.
– Если бог хочет навести порядок в своём мире, он так и поступит. Но интриги среди богов имеют несколько иные масштабы, чем склоки соседей из-за пропавшего с веревки белья.
– Ты хочешь сказать, что призыв – это вовсе не божья кара?
– Не в том смысле, какой в нее обычно вкладывают. Те четверо твоих «приличных ребят» по сути являются наемными убийцами. Лицензированными во всех мирах по обе стороны Стикса.
Алька в очередной раз заглянул в сумку, но на этот раз посмотрел на чудесную скрипку совсем по-новому.
– И они не несут наказания за свои дела?
– Таков договор между богами. Они всесильны, случись между ними война – воцарится хаос. Поэтому никому не позволено явным манером вмешиваться в историю чужого мира. Кроме четырех проклятых королей. И поэтому ритуал апокалипсиса составлен очень тщательно, так, чтобы его было почти невозможно выполнить. Но боги настырны.
Азраил остановился и схватил Альку за горло.
– Теперь ты понимаешь, что мог натворить своим письмом?
– Целый мир был поставлен под угрозу.
– А кого боги назвали бы виновными в его гибели?
– Но это же подстава!
– А кто стал бы разбираться? На нас просто спустили бы всех собак. И ни в одном мире было бы невозможно укрыться. А после поимки простая смерть показалась бы нам радостью и избавлением.
Он отпустил Альку и пошёл дальше, как ни в чем не бывало. Алька прокашлялся и пошёл следом.
– Дьявол!
– Ась?
– Такая мудреная подстава явно же не для меня затевалась? Кому ты так насолил, что тебя желают сжить со свету любыми средствами? Снова Четыре буквы?
– Пока не знаю. Но думаю, эта история из той же оперы, что и гигантская крыса в моей яме.
Он надолго задумался.
– Эй, дьявол!
– Да что?!
– А там, в таверне. Почему ты так интересовался, не прикасался ли старик ко мне или к другим посетителям?
– Старик Мор? В ваших легендах его имя – Чума.
– Ну, это я уже и сам понял. Но с чего вдруг такая забота с твоей стороны?
– Просто так.
– Эээ, нет! Ладно врать! Ты же об этом раз пять спросил!
– Тебе показалось.
– А всё-таки?
– Тьфу на тебя, надоеда. Всё просто. В этой корчме подают очень вкусное пиво. Года через два, если Стикс доведёт, я хотел бы ещё раз заглянуть в этот городишко и погулять от души.
– Ох, бедный корчмарь!
– Вот, значит, как плохо ты обо мне думаешь? Бери выше! Бедный генерал-губернатор!
* * *
Уходили они, не торопясь.
В этот раз не нашлось желающих последовать по пятам за двумя чужеземцами, которые запросто пьют пиво с самими Четырьмя. Поэтому путники позволили себе устроить в лощине, у самой излучины Стикса, полноценный привал. С костром, лёгким ужином и последним кувшином, сохранившимся после корчмы.
– Прости меня, Азраил. Я очень глупо поступил. Там, с Хароном.
Тот молча зыркнул поверх пламени. Но в конце концов коротко кивнул. Отхлебнув их горлышка кувшина, поинтересовался:
– Будешь спрашивать, где я пропадал всё это время?
– Да, очень интересно. Где ты пропадал-то всё это время?
– Пока ты прохлаждался по кабакам, я убил льва.
– Прох… – Алька живо отбросил напускную обиду и аж привстал от удивления. – Того самого льва?
– Да, того самого.
– Но как тебе удалось?
– На этот раз ничего сложного. Львы известны своей силой. А лев, получивший мою силу, вообще одурел от вседозволенности. Потому и выследить его было не трудно, про разоренные гигантской тварью земли уже слухи пошли. Я просто пришёл туда, дождался его нападения и убил. И съел. Так что теперь во мне уже половина прежнего меня. Чувствую себя, словно вернул молодость!
Алька улыбнулся этому откровенному хвастовству.
– Кстати, давно хотел спросить. Сколько тебе лет, Азраил?
Тот ответил не сразу, взяв для начала театральную паузу и сделав задумчивое лицо.
– Сейчас, погоди… Примерно… А, ну да, точно! Не знаю, не считал.
– Тьфу ты, шутник, блин! Кончай, я ж серьёзно спрашиваю!
– А я серьёзно и отвечаю. Не помню.
Алька разочарованно махнул рукой. Он не первый раз пытался узнать и догадывался, что правды в этом вопросе от дьявола не добьётся.
– Не помнит он. Так не бывает!
– Почему не бывает? Время в разных мирах течёт по-разному, иногда даже в обратную сторону. Если пересчитывать все свои годы на одну меру, с ума сойдёшь.
Алька разочарованно махнул рукой, давая понять, что в спор вступать не станет. Азраил, кажется, расстроился, что поиздеваться над собеседником в этот раз не удалось.
– Ну послушай. Вот сколько, по-твоему, лет человеческой цивилизации?
– Даже не знаю… Тысяч пятнадцать? Двадцать?
– Эх… вы даже в этом не разобрались до сих пор. И вот так – с самого начала, между прочим. Я однажды даже отвесил знатную оплеуху Эдиму за то, что он ничего не хотел знать, кроме удовлетворения своих желаний. Климат в том мире был не в пример мягче здешнего, да и желания у него были так себе…
Алька смотрел исподлобья, пытаясь угадать, правду говорит Азраил про легендарного первочеловека или вешает лапшу на уши. Тот поймал взгляд и картинно обиделся.
– Совершенно честно! Ну сам подумай, человек только на свет появился! Он даже не знал, что как называется и для чего нужно. Что он мог желать? Его там всему учить приходилось!
– И чему, позволь спросить, ты его там учил? Яблочки кушать?
– Вот только насчёт яблок не надо! – Азраил стал само возмущение. – Легенда эта ваша про яблочки… Крайне преувеличенная метафора! Короче, всё переврали.
– Значит, запретные яблоки срывать ты его не учил?
– Нет! Я учил его исключительно необходимым для выживания вещам.
– А конкретно?
– Ну… Если конкретно, то я научил его охотиться.
Алька несколько секунд обдумывал услышанное, а потом до него вдруг дошло.
– Так ты что, хочешь сказать, до тебя Эдим…
– Ну послушай, рано или поздно ему все равно пришлось бы это сделать!
– Нет, ответь! До тебя Эдим был вегетарианцем?
– Ты так говоришь, словно это плохо и я в чем-то виноват. Да, я просто хотел жрать. А на этих постных овощах, которыми он там питался, я бы протянул копыта через неделю.
– Ты. Научил. Первородного. Убивать. – С большими паузами произнес Алька.
– Не учил я его! – Азраил вспылил. – Я не виноват, что этот любопытный олух везде таскался за мной и подглядывал.
Алька молчал. Азраил попытался разрядить обстановку.
– А ещё, на досуге он анекдоты сочинял про своего создателя. Глупейшие.
– А Ива? – Алька вдруг вспомнил. – Там была еще Ива, первая женщина! История о том, что это она…
– Нет. – Азраил категорически выставил ладонь перед собой. – Давай не будем об этом. Признаюсь, там действительно была с этой женщиной одна история. Насчет глины, ребра и всего остального. Но её настолько изменили за века, что я даже намекать не буду. И не пытай, эта тема останется моей личной тайной.
Алька разглядывал это жуткое, корявое внешне и непредсказуемое, а потому вдвойне страшное существо. Невозможно понять, сколько в его словах правды, а сколько вранья. Хотелось кинуться и придушить его – и одновременно обнять и выпить брудершафт.
– Азраил.
– Что?
– Ты полнейшая сволочь, Азраил.
Тот пожал плечами.
– Ну разумеется. А чего ещё ты ждал от дьявола?
Часа через два, покончив с ужином и запустив пустой кувшин в овраг, они полулежали у костра. Смотрели, как клубится Стикс в небольшой промоине не склоне.
– Что мы будем делать теперь, Азраил?
– Разве у нас есть выбор? По-прежнему будем искать выходы в основное русло Горькой воды.
– Ты же вроде говорил, что туда можно попасть только на лодке Харона?
– Ты плохо слушал. Я говорил, что Харон – единственный, кто может нас туда отвезти. Благодаря твоей идиотской выходке, теперь нам придется топать к истоку на своих двоих.
Алька попробовал представить, как они шагают в пустоте Стикса под звездами. Получилось не очень. Фантазия непременно дорисовывала под ноги лунную дорожку. И длинные плащи. И коней, и какую-то смутно знакомую женщину рядом. Алька попробовал усилием воли избавиться от лишнего, женщина и кони исчезли, но тут же у ног почему-то оказалась большая черная собака. Кажется, это не его фантазия, это просто сюжет из старой книги, которую он читал давным-давно…
Рывок за шкирку заставил его клацнуть зубами. Лицо жгло, пахло палеными волосами.
– Ты совсем что ли осоловел? – поинтересовался Азраил, отпуская ворот куртки. – Чуть рожей в костер не свалился, я еле успел подхватить. Мы же договорились, поспим на том берегу. Я теперь точно знаю, куда нас Стикс вынесет, там спокойнее, никто не сможет выследить.
Алька поежился, достал фляжку и плеснул себе в лицо холодной водой.
– Ты хоть слышал, что я тебе сейчас говорил? Или просто дрых, сидя?
– Э-э-э… Что-то про возможность пройти через Стикс. По какой-то реке. Только я не понял, как можно пройти в реку по реке, и как по реке мы пойдем пешком?
– Тьфу! Пошлют же черти попутчика. Да не по реке, а по мосту. Вдоль пограничной реки. Хотя это даже не река, а канал от бога к богу. Кое где он со Стиксом соприкасается, и нам такое на руку.
– Я ничего не понял, – встряхнул волосы Алька. – Откуда и куда течет канал? И почему мост вдоль, а не поперек?
– Как тебе объяснить? Неисчислимое время назад позавидовали боги Стиксу. Тому, как проклятые в нем свободны в передвижениях. И решили тоже проложить прямые маршруты между своими владеньями.
– Между мирами?
– Нет. Миров много, кому в голову придет их все связывать? Канал протянули только между пространствами, в которых боги создают миры. Так, чтобы только на один из миров этот мост опирался, а другие не затрагивал.
– Разве боги не всемогущи? К чему им какие-то там каналы?
– Им самим, конечно, ни к чему. Но вот если надо, к примеру, своих созданий отправить во владения другого бога? Похвастаться, подарить планетку-другую, ну мало ли что? Вот тогда – целое дело. Приходится отвлекаться от своего, божественного. В общем, они протянули друг к другу каналы, наполнив их своей силой. Эта сеть каналов получила название пограничной реки.
– Понятно. Гонцы с подарками плавают по этим каналам.
– Примерно так. А главное, без спроса никто не полезет. Жар от божественной силы – это покруче ядра звезды. Пока каналы были чисты и присмотрены, к ним не всякий высший мог близко подойти, а простые смертные или проклятые – тем более. Но ничего, приспособились. Наняли лучших из известных в мирах строителей. От бога, что называется. И те проложили над каналами мост.
– Тот, что вдоль?
– Разумеется, вдоль. И наш шанс, наш единственный способ попасть к истоку Стикса, это проехать по мосту. Задачка, прямо скажем, не из простых, особенно для такой немощи, как ты.
Алька хихикнул, даже не сделав для приличия вид, что обиделся.
– Дай угадаю. Сейчас ты скажешь, что мост этот построен из пыльцы фей, а пройти по нему можно только верхом на единороге?
– Да вот ещё! – Дьявол тоже не стал выказывать расстройства от того, что его укол прошел мимо. – Мост, можно сказать, самый обычный. Из металла. Разумеется, металл использован самый прочный, какой только смогли соткать стриверы, величайшие из строителей.
– Ну хорошо, тогда в чем подвох? – Алька заранее знал, что ничего хорошего не услышит.
– От близости к Пограничной реке мост нагревается. Сейчас уже не так, как в былые времена, но все равно ощутимо.
– А что было в былые времена?
Азраил поднялся и одним пинком разорил кострище. Алька все понял. Тоже встал и вместе с дьяволом принялся собирать в мешок нехитрые пожитки.
– Путешествовать по Стиксу проще и удобнее. И незаметней. Поэтому за каналами особо не следили. Они заилились, обмелели, в некоторых живность неприятная завелась. А уж запах… Их даже называть стали из-за этого иначе, без помпы и уважения. И вот там на предстоит пройти твоей милостью.
– Погоди-погоди! – Алька ухватил Азраила за локоть, когда тот уже шагнул в сторону мерцающего прохода в Стикс. – Мне это всё смутно что-то напоминает! Как, говоришь, называется теперь это место? Уж не река ли Смородина?
– Почти угадал. Пограничная река зовется теперь Смердотиной. Река Смердотина и Калёный мост.
Дьявол с хмурой физиономией пошел вперед, не особо интересуясь, выпустит Алька его локоть или грохнется от рывка. Уже у самого края обернулся, чтобы недовольно проворчать.
– Ну, ты идешь?
Алька пошел.
