Андрей Арсланович Мансуров
Я подобрал это на свалке
– Прощаю! – а здорово приятно, оказывается, ощущать себя предметом, ну, если не поклонения, то хотя бы почитания… – Можете звать меня… Гавриил!
– А для чего же тебя… послали? – его голос предательски дрогнул. Видать, и здесь есть сказка о втором Пришествии. Воспользуюсь – больше в голову ничего путного не лезет.
– Я… (э-э…) Контролёр. Послан проверить ваши… Деяния. Оценить вашу Веру! Взвесить груз грехов. Посмотреть, не отошли ли вы от Древних Заветов. И решить, что делать с вами.
Некоторое время стояла мёртвая (Ну, почти мёртвая. Все только переглядывались. Потом стали и шушукаться) тишина. Я прямо ощущал, как меня всё больше и больше боятся.
Плохо. Наверняка постараются убить как-нибудь исподтишка!
Переборщил, что ли?
Наконец начальник латников решил, что всё же он тут за всё в ответе. Говорит:
– О, могущественный Гавриил! Мы… Готовы показать тебе всё. Не почтишь ли пока своим присутствием скромную обитель нашего мудрого барона люРайцига? Если позволишь, я отправлю людей вперёд, чтобы подготовить тебе достойную встречу? – показалось мне, или он замялся перед словом «достойную»? Уже началось?! Не страшно.
Я же не собираюсь снимать скафандр, даже если предложат яств и напитков на пиру в мою честь! И не потому, что боюсь ядов. А вот нечего им видеть моё настоящее лицо – пусть зрят чёрный шар.
Так и опознать не смогут, если когда-нибудь подадут на меня в Системный суд за «мошенничество в особо крупных»… Или «обман слаборазвитых цивилизаций».
Прибытие моё в замок (А он и вправду был огромен! Словно строили его не для мелочи пузатой, а для людей ростом футов под семь…) действительно прошло с помпой. Не зря же я дал всадникам-гонцам полчаса форы, неторопливо двигаясь туда пешком. Шумный эскорт крестьян оказался вежливо, но неумолимо оттеснён всадниками-«почётным эскортом» ещё перед рвом с водой (!), и ворота за моей спиной закрылись.
Блин. (Из культурных слов только это более-менее подходит. Разве что ещё – «Твою мать»!)
Здесь торчали на стенах и выряженные, как для карнавала, герольды, по сигналу продудевшие в дудки с флажочками что-то торжественное, и море обслуги – вот ведь дармоеды наглые, они скалились из каждого окна, или проёма. И кормится весь этот «стафф» (Персонал!) наверняка тем, что выращивают бедолаги, оставшиеся там, за рвом.
Не люблю холуёв. Особенно – крикливо разряженных.
И, само-собой, здесь имелся прямо цветник придворных: в ещё более ярких, и жутко помпезных и неудобных нарядах: с неизменными рюшечками, жабо, кринолинами и лосинами для мужиков. Тьфу!
Как они в таких ходят?! Впрочем, лица некоторых дам были весьма… миловидны. И все они, в смысле, дамы – словно под копирку, были затянуты в корсеты, что делало их почти стандартно стройными и статными. На что спорим, им жутко тяжело дышать, и они, чуть что – хлопаются в обморок?..
Ну, и конечно, что они, что их бравые кавалеры, пялились на меня во все глаза. И никакого дружелюбия или симпатий (не говоря уже о почтении) во взглядах заметно не было. Да ладно, я и не претендую на звание «Мистер Вселенная».
Я прошёл вперёд, и встал перед балконом.
Оттуда на меня, сдерживая эмоции так, что желваки ходили на скулах, взирал почтенный старец, окружённый самыми расфуфыренными и чванливыми придурками. Вот он поднял руку, и все заткнулись. Хм. А хорошая дисциплина.
– Высокочтимый Гавриил! Мы рады приветствовать тебя в нашем Замке! Твоё прибытие – великая честь для нас, скромных служителей… – в принципе, кто хоть раз смотрел трансляцию встреч лидеров Государств, или планет, легко сможет продолжить эту пафосную речь вплоть до самого, глубоко прочувствованного, но абсолютно противоположного тому, что думают друг о друге такие Главы на самом деле, конца. Включая аплодисменты в нужных местах.
К счастью, всё это уложилось в разумные пределы времени.
– Благодарю за радушный приём. – отозвался я на десяти процентах: так, чтобы во всех закоулках уж точно услыхали. – Я согласен погостить у вас некоторое время, и почтить своим присутствием торжественный Пир в мою честь. Ведите!
Если кто читал хоть самый примитивный роман в стиле фэнтези, без труда нарисует себе и всё окружающее: и огромный и высоченный пиршественный зал с готическими сводами, и повыгоревшие и потёртые гобелены со сценами «благородных» развлечений или «исторических» сцен, галерею под потолком с музыкантами и певчими, и грубо-массивные длинные столы, и лавки. Даже без скатертей, и подстилок-ковриков.
Столы действительно ломились от красочных и явно вкусных блюд. И каждому приближённому (И его жене, конечно!) регулярно подносили и подливали все те шустрые ребята, что здесь заменяли официантов и сомелье.
Под ликующе-помпезный хор (явно из какой-то старинной оперы!), распеваемый акапелло (впрочем, в последующих славословиях появились и музыкальные инструменты), я позволил усадить себя во главе всего этого безобразия, сообщив, что в силу своей Сущности не ем и не пью. Типа, моё «духовное воплощение» не знает мирских потребностей. Но их – ни в чём не ограничиваю: мне будет приятно, если они будут есть, пить, и поднимать тосты в честь меня… И гостеприимного Хозяина. После чего «милостиво» велел барону люРайцигу занять почётное место справа от себя, а его жене – весьма худой и явно желчной, судя по цвету лица, особе – слева.
Не похоже, что она была в восторге от соседства. Я, впрочем, тоже.
Особенно после того, как транслятор усилил то, что она нашёптывала своей фрейлене-приживалке. Я, конечно, не красавец, особенно в скафандре. Но – всё же вовсе не мерзкий монстр. А чуткий и ранимый мирный скраппер. И мне не нравится, когда меня называют «шарлатаном», «уродом», и «наглой тварью».
В-общем, с моего благословения, все ели, пили. Вначале, конечно, сдержанно и смущённо. Но потом, примерно после пятого тоста, всё понеслось, как я понял, по накатанной дорожке.
Поскольку делать мне ничего не надо было, разве что делать вид, что слушаю высокопарные тосты в мою честь, я посвятил своё внимание изучению именно того, что говорилось слугами, вельможами и фрейлинами шёпотом. (Из-за этого иногда не сразу реагировал на эти самые тосты и обращения – поэтому на всякий случай довольно часто кивал.) Но зато узнал много нового и интересного про быт и обычаи населения замка.
Всё-таки остронаправленный микрофон, фильтры, и программы для расшифровки у нас самые дорогие. Даже, как уже говорил, в скафандре. Знание – всегда сила. Логический блок дополнял то, что я не расслышал:
– … самый старый меч! И он мне предлагает всего три барана за этот надёжнейший…
– … нет, миледи, у него наверняка нет никакого… э-э… Ну, признаков пола… Я? Я думаю, он мужчина, но проверять на вашем месте я бы не…
– … святой Конклав почти наверняка признает его самозванцем! А броня у него – куда там нашей! И как нам тогда с ним?..
– … вот и я думаю: раз он – во плоти, то должен быть так же смертен, как и все. Но, возможно, срок жизни…
– … нет-нет, мессир виконт! Прошу вас – больше ни кусочка, иначе… Вы же не хотите, чтобы ночью мы просто спали, объевшись?.. А я ещё вовсе не так стара, чтобы…
– … пусть это и пахнет святотатством, но я бы ни за что не поверил, что Посланник будет выглядеть как простой рыцарь в доспехе! И если б не его неуязвимость, и Небесный Огонь…
Мой вывод: если бы я хотел действительно серьёзно и вдумчиво изучить средние века – по местным сплетням и традициям это было бы и занятней и верней той скучно-застывшей картины, что веками прозябала в стандартном учебнике. Да тут не один фильм можно было бы снять! Документальный. И целый сериал – художественный. Многосезонный. Причём – без идиотского и наивного «сценария»!
И я уже почти решил, что делать. Я продам их мирок с потрохами социологам-историкам! Пусть и правда – снимают уникальные подлинные документальные фильмы для школьной программы! А как наиграются, или захотят денег – пусть продадут «права» и киношникам!
Наконец заполночь, меня почтеннейшее спросили, не пожелал бы всесильный и бессмертный Посланник отдохнуть в персональных (самых шикарных, естественно) спальных апартаментах.
Ну, я милостиво соблаговолил принять любезное… И всё такое прочее.
Апартаменты и вправду, оказались вполне приличными.
Я нагло развалился на шикарной кровати под балдахином (она жалобно заскрипела, но нас с экзоскелетом выдержала), хоть ноги и не совсем поместились. После чего возжелал остаться один.
Уж мне нашлось о чём подумать, и что прослушать повторно… Я велел включить запись, и стал изучать особо заинтересовавшие меня куски бесед. И то, что процессор записал, но я ещё не прослушал. Жаль, что нельзя записывать и мысли – оборудование для снятия энцефалограмм осталось на «Лебеде».
Но и так неплохо – особенно для одного дня наблюдений. Хотя, как сказали бы учёные – нет чистоты эксперимента.
Да и откуда бы ей взяться? Не жучков же мне запускать сюда? А так – согласен. Моё вторжение – провокация, и шок для местных. Вот волнение, вызванное таким стрессом, меня и интересовало больше всего. А в спокойной обстановке тут всё пусть изучают социологи. Тут для них море материала.
Потому что мне-то тут, в тухлом закутке распрей и застоя, ловить нечего. Все предметы местного «террариума» никто не признает за инопланетные: скажут (И не без оснований, возможно!), что я просто разграбил средневековый Отдел какого-то Музея.
Значит, надо закругляться, да спускаться снова вниз – к замороженному техно-наследию. Там есть хоть какие-то шансы.
Внезапно, словно повернули выключатель, наступила темнота. Выглянув в окно, я понял, что примерно так и произошло. Местное солнце гасло, проходя все оттенки от оранжевого до тёмно-бардового. Логично – должен же быть и здесь цикл день-ночь. И, наверное, ночью тут конденсируется и выпадает в виде лёгкого дождичка вся влага, что испаряется днём, поливая луга-леса. Я прилёг обратно.
Спать мне не хотелось, и я стал думать.
Скрипа двери я не слышал, но с фактами не поспоришь: вот она стоит.
Пятифутовая фигуристая красотка, на которой я не без удовольствия задерживал взгляд там, на пиру. Она тогда говорила мало, и сама всё поглядывала… Вот до чего допоглядывалась.
Да, она уж точно вызвала во мне, несмотря на разницу в росте, определённые эмоции и порывы!..
Словно почуяв мои мысли, (а я верю, что каждая женщина в этой области – телепат, почище Пустотников, и чётко ловит мысли окружающих её существ мужского пола, которые её хотят… Просто – хотят!) она подошла почти вплотную. Постояла. Вот зараза – в её взгляде было всё. Ну, или это я так понял в силу природной извращённости. Хотя для неё я – экзотика. Да и престижно.
Не каждой Женщине выпадет шанс попытаться совратить Посланника Бога…
Процесс раздевания я пронаблюдал с большим интересом. Жаль, не было музыки…
Чё-ё-ёрт… (Удивительно – но плавочки-стринги оказались вовсе не «средневековыми»!) Действительно, шикарное тело! А как действует, хоть я и выше её на добрых полтора фута! Реально сексапильная коза! Или это я так соскучился по этому делу?!
Но что-то меня удерживало от того, чтобы начать и самому вылезать из брони.
Может, этот голос?..
Он нарастал и креп, и вот уже бьёт прямо в уши:
– Тревога! Внимание! Тревога! Попытка несанкционированной разгерметизации! Попытка… – я проснулся. А молодец у меня скафандр!
Ого! А они – весьма коварные и злобные ребята! Собственно, как я и ожидал.
Троих, пытавшихся отсоединить шланги подачи гидравлической жидкости к сервоцилиндрам двигательного аппарата, я просто отшвырнул на другой конец комнаты. Да так, что они упали вместе с замызганным гобеленом.
Остальных, пытавшихся разнообразными железяками поддеть шлем в месте крепления к корпусу, я постряхивал, уже встав. Их я немного попинал ногами – не сильно, а так, чтобы вразумить. Пара-тройка сломанных рёбер не в счёт.
Свору попов в дурацких рясах и клобуках, и со злобными бледными лицами, явно руководивших операцией, я выбросил в окно, не посмотрев, что пятый (условно!) этаж. (Если этой братии станет меньше – всё легче крестьянам!)
После чего был несколько удивлён тем, что в «мои» покои вбежал сам хозяин замка. Вот уж не ждал его. Или инициатор глупой провокации – не он?.. А руководство чёртова Конклава?
Неважно. Я пресёк попытки хозяина что-то объяснить, или извиниться, царственным жестом. Затем встал в позу оскорблённого достоинства и сообщил:
– Мне нанесено серьёзное оскорбление. Действием.
Конечно, я мог бы сравнять этот замок с землёй, и убить всех, кто здесь живёт. Однако это ниже моего достоинства. Да и не в моих правилах перекладывать вину отдельных глупых, – тут я недвусмысленно посмотрел на всё ещё лежавших на полу и указав дланью на окно, – представителей высокого Конклава, и благородного Дворянства, на всех обитателей Замка!
Поэтому я просто… Удаляюсь. Ухожу к вашим врагам: возможно, они сумеют по достоинству оценить оказанную им милость! И выгоду от такого Покровителя! Прощайте!
Удалился я вполне тихо и мирно. Всего-навсего разворотив наружную стену наногенератором. Он неплохо превращает камень в пыль и труху. А уж свистит!..
А что: круглая дыра футов в пятнадцать получилась весьма внушительная. Особенно, если учесть, что толщина стены была футов восемь.
Ну и куда, как вы думаете, я полетел?
Правильно – к несчастному затерроризированному парню, поля которого бессовестно вытаптывали и выжигали.
Опустившись к нему во двор в вихрях пыли и струях пламени, я мог рассчитывать на определённое внимание к себе, великому и ужасному… Ещё бы – рёв от форсированных движков, если не работают глушилки, разносится миль на двадцать! А видно реактивную струю в темноте – за все пятьдесят.
Ага, эти сразу поняли, в чём суть. Вон – попадали, выбежав, на колени, стали возносить молитвы. Я прислушался – хорошо! Просят пощадить, и не разрушать, не губить…
Хм. А что – я, вроде, начинаю входить во вкус. Мне уже нравятся почтение, преклонение и уважение. (Вот уж от Матери не дождёшься!)
Но тут на шум выбежал и Хозяин – мужчина лет пятидесяти пяти, с худым и измождённым лицом. Видать, заботы одолели. Он, правда, на колени не упал. Зато спросил:
– Кто ты, странный пришелец? И зачем ты здесь?
– Я – Гавриил. Я Посланник Бога, из вашего прошлого. И сейчас я прилетел к вам, чтобы изучить, и судить. Кто вёл праведную жизнь, и кто достоин Царствия Небесного. А кто – Тьмы Нирганны.
Это я из придворных сплетен нахватался основ местных верований, и знал, что, в принципе, они как раз и ждут чего-то такого – типа Пришествия, и Правосудия Свыше. А мне эта легенда-суеверие очень даже подходит, чтобы изучить их получше, да и отвалить себе с богом…
– Я должен навести порядок в вашем Мире. И сегодня заночую здесь. – в восторг (странно, да?), конечно, никто не пришёл, но возразить тоже – не посмел!
А кто бы посмел?!
От торжественного банкета я, естественно, отказался. Сыт, как говорится, по горло. Да и уверен я был, что с продуктами у них туго…
Просто не мог себе представить, что настолько туго.
Пшеница росла и на крепостной стене: между двумя парапетами кто-то умный догадался насыпать слой земли, и даже насыпали её на крышах, и сделали ограду типа каменных бордюров – чтоб земля не съезжала. Я, когда подлетал, оценил масштаб сельхозработ. И нужды.
Народа здесь, само-собой, оказалось существенно меньше, чем у люРайцига, да и выглядели они… Позачуханней, что ли. Но эти – смотрели на меня с надеждой, а не с подозрением и злобой.
Меня… Стала мучить совесть.
Сволочь она всё-таки. Иногда эта назойливая дрянь заставляла меня уходить с пустыми руками, оставив чертовски перспективные вещи во владении туземцев… Вот поэтому я и не люблю населённые Миры. Убивать и грабить жителей таких – это для совсем уж беспринципных мерзавцев. Вроде Кривого Пита, или Линден. А я…
Зачем я обещаю им справедливый суд, если собираюсь отсюда просто свалить?
Впрочем… Может, удастся что-нибудь этакое, нормализующее ситуацию, придумать? Как-то помочь? Для чего мне, в конце-концов, самый социологически подкованный в обозримом космосе, компьютер?! С миллионноядерным процессором.
Я высказал пожелание удалиться на отдых. Меня провели в большую и совершенно пустую – если не считать постели – комнату. И вот я лёг, и стал думать. Потом позвал:
– Мать! Я знаю, ты давно здесь. Посоветуй, что делать?
– Это зависит от того, чего ты хочешь добиться. – приятно услышать до боли родной и знакомый чуть ворчливый голос. Я понял, что улыбаюсь, как дурак. Но мысль не потерял:
– Я хотел бы свалить отсюда к … матери, но… Перед этим я хотел бы как-то восстановить статус кво. Недавно тут были примерно равные силы. Бессмысленных жертв и сильно несчастных, вроде, не было. А сейчас, когда вот этот парень в загоне, даже и не знаю, как вернуть всё обратно. Ну, чтоб все остались и живы, и… утихомирены.
– Поняла. Мне кажется, эту проблему можно решить вполне традиционно – ограниченной демонстрацией силы, и выставлением устного ультиматума. Например, если ты разрушишь в каждом замке по крылу, и пригрозишь докончить начатое, если они до истечения, скажем, пятидесяти, или сколько-тебе-там-будет-угодно лет, вылезут за разграничительную черту, то ты их, таких-сяких непослушных!.. Отшлёпаешь.
Теперь о методах. Я могу синтезировать несмываемую краску.
Или можем установить силовой барьер. И разместить его генераторы по всем границам – понадобится всего двенадцать штук. Как тебе идеи?
– М-м… Неплохие. И, вроде, можно обойтись простыми средствами… Вот только генераторы устанавливать не надо. Это ж сколько кабеля надо тянуть! Думаю, краски будет достаточно. А потом, я же всё равно продам этот Мир учёным-социологам. За пятьдесят-то лет они додумаются, как предотвратить тут войны?
– Очень смешно. Они и на земле-то не додумались… Ладно, шучу. Начинаю изготовлять краску. Можешь текст ультиматума продумать сам.
Ну, продумать-то я продумал… Но всё равно заставил её кое-что подкорректировать.
К тому времени, как таймер снова зажёг местное «солнце», я уже был готов к работе.
Перво-наперво мы обошли все подвалы и секретные лаборатории, где местный замковладелец действительно изготовлял монстриков и чудовищ.
А что, оказалось занятно посмотреть на всех этих мини-гидр, циклопов, драконов (правда, с единственной головой), грифонов (если я правильно помню название так выглядящих тварей), и омерзительных гигантских крыс…
Где он взял генный материал и автоклавы, я догадывался, но недоумевал: почему остальные ничего такого не имеют? Или имеют, но забыли, как пользоваться? Или – табу? И на такие крайние средства можно идти лишь тому, кто вот так, как сейчас – в упадке?
Хозяин – барон люДоввер – просветил: действительно, такое в подвалах есть у каждого. Но религия запрещает производство монстров под угрозой отлучения. Ну а он, плюнув на отлучение, пошёл на это, чтобы хоть как-то защитить своих пашущих-сеющих. Правда, пока всё оказалось без толку.
А как бы оно было с толком, если самая крупная его тварь не достигала и двадцати футов в длину!
Конечно, с такими можно справиться и копьями-зубочистками! Вот уж где раздолье для «подвигов»! И сочинителей хвастливо-хвалебных баллад.
А для получения и выращивания полноценных крупных монстров не хватало пищи и времени.
Я остался доволен отснятым материалом. Но производить дальнейшие опыты запретил.
В архиве я сам пролистал кое-какие «рукописи» из самых древних. И были они – вот провалиться мне! – на полимерной плёнке! Поэтому и сохранились. Мать прямо урчала от удовольствия, расшифровывая. А то я её не знаю: девушка она сугубо прагматичная, но сравнительную историю обожает. Я даже иногда подумываю, (когда она «особо удачно» шутит) закончив карьеру, передать её в Нью-Йоркский Университет Ксеноистории.
Да, она тоже на такие угрозы только посмеивается. Знает, что я не настолько жесток.
Материала, само-собой, пришлось пролистать – будь здоров! Но самым интересным мне показался первый. То есть, самый ранний. Записи там касались ещё бунта:
18.09.3098г. Сегодня основные силы восставших атаковали нас с трёх сторон, и через четыре часа кровопролитного боя захватили Рубку. Отступаем на палубы «Джи-35» и «И-1». Потери – до 140 человек. Похоже, улететь не удастся уже никому. Двигательный отсек полностью разрушен, все шлюпки отстрелены. Хорошо хоть, аккумуляторную и реакторы как бы по взаимному соглашению пока не трогаем – словно понимаем, что только благодаря генераторам и Котлу мы всё ещё живы. (…) Раненных нечем даже перевязать – все мед. средства остались в заражённой Зоне. (…)
27.09. Сегодня нас выбили с палубы Джи-35. Со мной осталось не более ста офицеров. Если трюмная команда победит… (зачёркнуто) Мы должны пойти на переговоры. Незараженные женщины ни с нашей, ни с их стороны, не участвуют в Конфликте: даже восставшие понимают, что они-то никакого отношения к чёртовым бациллам не имеют. И пока они заперты за шлюзами Внутренней Оранжереи, им ни мы, с нашими разборками, ни страшные болезни, хочется верить, не угрожают. (…)
02.10. (запись другим почерком. Прим. Моё.) Сегодня, после Полевого Суда, мы, «Комитет за Справедливость», единогласно проголосовали за расстрел оставшихся офицеров «Прометея». Их вина доказана, Протоколы допросов прилагаются к Постановлению. Приговор приведён в исполнение, тела спущены в конвертер.
13.10. Из Протокола 204 заседания Комитета.
Председательствующий Паттерсен:
– Сегодня на повестке дня стоят три основных вопроса: ремонт двигателей, обеззараживание заражённой территории, и выборы нового Капитана. (…) Предлагаю свою кандидатуру. (Шум, выкрики, через две минуты слово берёт суперкарго Мурконин):
– Не много ли вы на себя берёте, боцман? То, что вы можете отлично стрелять, ещё не делает вас умнее! Я уже не говорю, что в эпидемиологии вы – полный ноль! А вот я – кое-что нужное помню! (…) …и, главное – теперь, когда офицеров нет, я – старший по званию! И уж если кому и налаживать наше проживание здесь – так это мне, Коменданту! (Шум, крики, выстрелы, Мурконин ранен.) (…)
Вот этот, и аналогичные моменты «Протоколов», и беспорядочных и бессистемных, в общем-то, записей, показались мне характерными. И, чтобы не томить вас подробным воспроизведением склок и разборок среди захвативших корабль рабочих и техников средней и низшей категории, коротко о сути:
После расстрела всех учёных и офицеров не осталось никого, кто реально знал бы, как бороться с угрозой заражения. Выборы нового Капитана закончились ещё одним кровопролитным конфликтом, с применением оставшегося ручного оружия. Когда кончились боеприпасы, сражающиеся перешли на ножи. Затем изготовили и копья, и луки…
Затем, когда их стало уже настолько мало, что возникли опасения вообще вымереть, заключили Перемирие. Созвали Малый Совет. (на «Большой» уже не потянули)
Шестеро выживших Техников Второй категории договорились о разделе сфер влияния.
Сочинили, сильно напрягши то, что называли мозгами, «Кодекс невмешательства».
Наконец, разобрали своих женщин, (оставшихся «ничейных» честно поделили) собрали все материалы и запасы, остававшиеся в незараженной части корабля. И герметично запечатались во внутренней Оранжерее.
После этого у каждого, возглавившего свою Группу, начались отдельные Летописи: в соответствии с собственной дурью. Но, судя по результатам, наладить, пусть примитивную, но довольно стабильную жизнь, помог именно старый добрый феодализм.
И я так думаю, главную роль тут сыграл страшный дефицит мужчин: поэтому они и стали «баронами», «виконтами», «графьями», и прочими дармоедами, традиционно сидящими на шее работающих женщин. Не слишком честно… Зато – все выжили. И к «демократии» больше не возвращались. Хе-хе. (Хотя это – моё личное мнение о «социальных процессах», приведших к тому, что получилось. А антропологи-социологи-хреновы-историки пусть думают, что хотят!)
Мой вывод об изменении их роста Мать подтвердила: действительно, раньше все люди тут были куда крупнее… и умнее. Тут подействовал фактор ограниченного пространства.
Ну как на маленьких островах – случайно попавшие туда крупные звери начинают стремительно мельчать, «чтобы приспособиться к ограниченному объёму местных пищевых и пространственных ресурсов». (Это Мать задвинула столь умную фразу. У меня на такое терпения не хватило бы.)
Ещё много чего мы вычитали. Но это было уже не столь интересно.
Я оказался прав. Здесь заключались то династические браки, то «нерушимые союзы» «на вечные времена», то происходили вероломные убийства из-за угла, отравления, заговоры, смена династий, и всё то замечательно нескучное действо, так шикарно описанное Шекспиром, Дюма и Дрюоном…
При Катастрофе погибло до девяноста процентов людей. Причём мужчин – так и вообще – до девяноста девяти. И я понял – все они давно рассыпались в труху там, на служебно-лабораторных ярусах.
Всё, что мне было нужно, я узнал. Поэтому в умеренно тёплых выражениях поблагодарив за оказанное гостеприимство, полетел к ближайшим соседям. (Ха-ха! Я – ужас, летящий на крыльях Ночи! Я – пучок волос, забивший ваш унитаз! Я… Ну и так далее: «Чёрный плащ» – вообще мой самый любимый мультик из старых.)
В обличительной речи, которую мы с Матерью подготовили, красочно расписывалось о грехах, нарушении заветов Предков и канонов Религии, и Высшем суде…
Все в третьем замке внимали, стоя на коленях.
После речи я озвучил и Ультиматум. На двенадцати процентах мощности – чтоб уж запомнили! А для того, чтобы уж поверили – сейчас, за мной не заржавеет!
Чтобы потом не возвращаться, нежилую часть замка я развалил сразу. (Ну, я же «гуманист» – предварительно термолокатором выгнал оттуда всех работников!) Для вящего эффекта применил и пушки, и плазму – чтоб уж полыхало, так полыхало!
Грохот стоял невероятный: наверняка в любом уголке (Ха-ха! Вот уж посмотрел бы на «уголок» – в шаровом пространстве!) этого Мира было слышно.
Хоть я и не спросил имени владельцев всех остальных замков, пока «работал» у них, совесть меня не сильно доставала. А уж о том, чтобы разрушить что-то «от души», меня дополнительно просить не надо.
За пять часов я управился со всеми пятью замками, (включая и «гостеприимного» люРюйцига) не тронув только того, кто обещал уничтожить уже понаделанных монстров… И успел, действительно, уничтожить. Теперь в его дворе срочно коптили и солили кучу «окорочков» и т.п.
Затем я полетел к «своей» шахте.
И вижу, что только зря потратил время, заваривая люк и герметизируя швы: Мать всё повскрывала обратно. В проделанное отверстие она уже высунула огромную тарелку антенны, накрыв всё это дело пластиковым герметичным фонарём. А кабель по шахте провёз дроид, предварительно прорезав дыру в дне лифта.
Теперь дроид же привёз и огромные ёмкости с краской.
Ярко-рыжий цвет не вызвал у меня восторга. Но видно его наверняка будет отлично. Мать обещала, что почва не пострадает.
Добрых четыре часа я, пользуясь указаниями Матери, летал по границам секторов, и по линиями на вспомогательном псевдоэкране скелета распылял чёртову краску. Ни экзоскелет, ни примитивный краскопульт хоть и не были приспособлены, но не подвели. Закончил засветло. Потом солнце погасло, и я убедился, что все линии великолепно фосфоресцируют в темноте – похлеще любых гнилушек.
Спать я улёгся тут же, возле антенны, смело отдавшись под защиту дроида.
Наконец-то выспался! Дурное настроение как рукой сняло. Даже зарядку сделал.
Теперь я совершил, так сказать, контрольный облёт замков, оказавшихся точно в центрах своих секторов. Заодно убедился, что хилый дождичек нашим линиям никак не повредил. (Вот бы я удивился!) Убрать нашу краску можно только бульдозером.
Сверху пейзаж смотрелся изумительно.
Да и с земли не хуже – всё плавно загибалось, и нависало со всех сторон волшебным туманным куполом.
Красивый Мир. Но – как и везде. Жестокий. Подлый. Несправедливый.
Всё по Дарвину.
Ладно, на какое-то время, надеюсь, угомонятся…
Собственно, особо делать мне с ними ничего уже было не нужно.
Все и так падали ниц, только завидев моё приближение. Хорошо. Уважают.
Поэтому я только спрашивал громовым голосом, хорошо ли видно границы, которые им запрещено пересекать не менее пятидесяти лет, и обещал решить судьбу как праведников, так и грешников, позже. Правда, не уточнял, когда именно.
Конечно, я понимал, что испортил нашим историкам-социологам пресловутую «чистоту эксперимента», но был уверен, (это Мать рассчитала) что через каких-то двести двадцать лет в предания обо мне никто верить не будет. Ну а столько-то наши потерпят… Вон – тмудов изучают четыре века. И феринхов – три. (Правда – толку с этого… Ну, это уж – моё мнение.)
Радовало и то, что везде уже вовсю велись восстановительно-строительные работы, а мой старый знакомый выгнал в поля пахать и сеять всех. Даже зачуханных вельмож.
Всем баронам я сообщил, что удаляюсь доложить… А затем, в ожидании Высших Указаний – буду наблюдать.
Уж не сомневайтесь – камер наблюдения понатыкать и замаскировать я и правда – не поленился. Батарей их трансляторов должно хватить года на три. А дальше – пусть социологи-историки думают, как подзарядить. Кабель для ретрансляции сигналов я оставил на месте в шахте. Записывающий блок разместил у выходного шлюза – пусть себе пишет. Не пропадать же материалу.
После этого сделать мне оставалось немного.
Полазил я по всем две тысячи пятистам (Шучу, конечно! Но по некоторым побродил, почти как на прогулке.) уровням корабля. Понатаскал себе горы книг и блоков памяти от компьютеров. Мать всё тщательно дезактивировала и обеззаразила. Вот удивительно: там, наверху, никто, вроде, ничем таким не болеет, а вот если бы они жили здесь…
О-о! Последствия болезней, действительно, ужаснули даже такого заматерелого циника, как я. Вероятно, это и было одной из причин, вынудивших замуровать все эти помещения. Или то, что и правда – никто уже не знал, как обеззаразить всё это гарантированно…
(Кстати – не думайте, что я свинья! Я тоже, перед тем, как забраться вовнутрь шарика, провёл полную свою дезинфекцию – чтоб уж точно никого ничем притащенным снаружи не заразить! Даром что ли, пёр на себе чёртовы баллоны с химикатами, палатку, и излучатели! И из скафандра не вылезал ещё и поэтому! А в конце выходной люк мы с дроидом снова тщательно заварили и загерметизировали.)
Потом мне повезло. Ну, вернее, это Мать вычислила, куда мне зайти, чтобы мне «повезло».
Огромную галерею с предметами искусства я очищать полностью не стал – иначе мне бы это припомнили наши крючкотворы-бюрократы из Колониальной Администрации. Отбирать что-либо, подпадающее под категорию «Культурное Наследие» у гуманоидов категорически запрещено. Штрафуют. И лишают лицензии. А торговать с «местным населением» в таких условиях я ну никак не мог. Но не волнуйтесь – я всё сделал по уму.
