Андрей Арсланович Мансуров
Я подобрал это на свалке
Вот и хорошо. Мне их привычка к дисциплине и строгой иерархии пригодится.
Я уже понял: эти – простые исполнители. И отвечают лишь за регулярную поставку на транспортных ракетах драгоценного продукта, вырабатываемого здесь червями-переростками. А всего таких планет, где по пещерам расселено эксплуатируемое население – две. Первая – «Родина», где такой уклад и «фермы» за тысячелетия и сложился. А вторая – вот эта. (Потому что только она из всех найденных в десятке систем, до которых они успели добраться, более-менее подходила для них по условиям для колонизации.)
Уже приятно. Меньше возни будет, когда начнём «освобождать» своих от «Ига».
Даже без разъяснений Матери я дотумкал, какую роль играет в их Обществе «Продукт Икс», как назвала его моя хозяйка, или «Струх», как называли ящерокуры.
Это сильнейший наркотик, который снимает чувство усталости и раздражения у огромной, бесправной, и работающей на износ низшей касты этих тварей. Даёт ощущение комфорта, успокоенности и «неземного» блаженства. Он же резко снижает умственные способности, инициативу, и вообще – угнетает всё, что связано с так называемой высшей нервной деятельностью. Повышает же – только половое влечение и аппетит.
А поскольку при его регулярном применении вырабатывается непреодолимая зависимость, эти бедняги на всё готовы – на любую работу, только чтобы получить вожделенную дозу. Ведь на струх их подсаживают прямо с рождения – как только вылупятся.
Даже не знаю, что сказать: такого цинизма и подлости я даже у лютых тиранов-диктаторов не наблюдал. А с другой стороны – прагматизма…
Ведь при таком порядке не нужны ни тюрьмы, ни палачи. Малейшая провинность – и ты без дозы. И через пять-шесть дней, если так решат Судьи, умираешь в страшных муках. В назидание остальным рабам.
И самое интересное – верхушка Юменжей (это так по их варианту называется «Человечество») не потребляет струх. Даже более того: замеченные в потреблении – деклассируются. Со всеми вытекающими последствиями.
Видать, за несколько-то тысяч лет сообразили, что иначе – выродятся. И «вести Народ» к «светлому Будущему» будет некому.
Ладно. Мне их собственные проблемы до лампочки. Мне людей спасать надо.
– Хватит. – я остановил лекцию о том, как мне не хотелось бы жить, – Слушай теперь внимательно. Вся огневая мощь вашей Империи не может сравниться с силой одного моего корабля. Сейчас я собираюсь отправиться на вашу Родину, и освободить тех людей, кто живёт там. Вы должны за (Мать! Сколько?) – ага, за восемнадцать оборотов планеты вокруг своей оси – да, ДНЕЙ, – чёрт вас побери! – вытащить из катакомб на поверхность ВСЕХ местных людей, и обеспечить их нормальное – ну, такое же, как всегда! – питание. А ещё построить им укрытия от солнца. И холода.
Всё понятно?
– Ваши указания вполне понятны. Но хочу вам напомнить, неизвестный агрессор, что мы вовсе не обязаны выполнять ваши…
– ЧТО?!!! А, да, я же не объяснил. Объясняю. – я вздохнул пару раз, чтобы успокоиться. – Я сейчас уйду к себе на корабль. И полечу на вашу чёртову планету. С собой я возьму пять самок – в качестве заложниц. Если к моему прибытию не будет сделано то, что я приказал, эти пять самок ме-е-едленно погибнут в страшных мучениях. А остальные… хм… юменжи, вместе с вашим ничтожным корабликом – будут уничтожены ещё через два-три дня, сразу, как только я найду, куда вы попытаетесь от меня скрыться!
Ну а чтобы доказать, что я в состоянии это сделать, я через (Мать, сколько займёт?) два часа разнесу на атомы малый спутник этой планеты. Надеюсь, для вас это явится аргументом. И станет понятно, что уж ваш кораблик разнести – для меня пара пустяков!
Электрические импульсы командира показали, что он… впечатлён.
А ещё бы ему не впечатлиться – особенно, когда я, зацепив пять визжащих и извивающихся «девочек» тросом, продетым сквозь связанные руки-ноги, потащил их, совершенно не вникая в суть проклятий и ругательств, по проходу в шлюз.
Самок инопланетян я не слишком-то люблю. Особенно таких, как, скажем, маленькие «дразнилки». Зато их беспомощный вид здорово стимулирует достаточно разумных самцов действовать в нужном мне ключе.
Мать не подкачала – «Лебедь» уже был присоединён через гибкий рукав прямо к выходному отверстию, и мы вшестером – всемером, если считать дроида – вытерпели очередную санобработку. Юменжихи перенесли её стойко – видать, не хотели показать, насколько сильно напуганы. Дуры. Мать мне ваши энцефалограммы преподнесла, как на блюдечке…
На корабле у меня поддерживается обычно ноль девять стандартного «Ж». Так что я со скрытым злорадством пронаблюдал, как все эти «грациозные и женственные» туши распластались беспомощными кучами на полу шлюза, и уже только перепугано моргали. Надо же – видать, совсем отвыкли от гравитации. Как бы не задохнулись – как бывает с китами, когда их выкинет штормом на сушу.
– Мать, определи-ка, при какой гравитации они не сдохнут… но и лягаться сильно не смогут.
Мать скинула силу тяжести до ноль трёх «Ж». Теперь мои пленницы снова могли дышать, визжать и ругаться. Уж не сомневайтесь: так они и делали. Особенно старалась одна… Как я понял, самка командира. Вот от неё я и узнал всё – и про моих родителей, и про прародителей, и про мои яйца. Нет, в смысле, не про те, что обычно имеются в виду, а про те, что я отложил, или только собираюсь. И выслушал «сердечные» пожелания себе, любимому, и своему потомству на будущее.
Ну, я же, мать её туды, джентльмен – даже не попинал её.
Наконец Мать продезинфицировала нас всех до нужной степени. Легко подхватив этих кобылиц, я на закорках пронёс их «связку» в подготовленное помещение. Они, убедившись в своём бессилии, теперь выли и причитали – может думали, что я их съем? Тьфу. Я едал, конечно, тварюг и попротивней… Но это – на любителя. Вон: Гурман Пеття постоянно балуется изобретением экзотических блюд из инопланетян, что поглупее. Но я не кулинар. Да и эти – только заложницы. О! Кстати – мне же надо их чем-то кормить…
Упихав сильно (такого бедлама у меня давненько – вернее – никогда! – не было!) шумящих женщин в трюм, развязав и заперев, я вернулся на их корабль. За трюм я не боялся: там ни лапками, ни даже лапищами ничего не сломаешь.
Прилетев в рубку, я развязал командира, и мужика (Тьфу ты! Ящера!) поздоровее, и велел им притащить к шлюзу еды для своих благоверных на три недели. Вода-то у меня была.
Спорить они не стали, всё сделали. Я всё забрал, и отчалил.
Вероятно, зрелище взорванной и разлетевшейся на мельчайшие кусочки тридцатикилометровой местной Луны произвело должное впечатление. Да и мне уж больно нужно было хоть что-то взорвать – для снятия, так сказать, нервного напряжения.
Во всяком случае, в их шифровке, которую мы с Матерью перехватили через час, говорилось и об этом. Вскрыть же их почти примитивный шифр – не проблема для моей умницы, расшифровывающей уже не то пяти-, не то шестисотый язык рас, даже чуждых нам практически во всех отношениях.
Так что в том, что мы произвели должное впечатление, мы не сомневались.
А то, что остронаправленный радиолуч идёт туда же, куда направлялись и мы, лишний раз показало, что ящеры тоже… весьма разумны.
Конечно, если убеждены в силе наших аргументов.
Хотя никакого смысла в этой радиограмме я не видел – она опоздает на четыре года!
По моей просьбе Мать ещё подбавила «газку».
«Лебедь» сотрясался. Я, зажавшись, и нажравшись протекторов, (вредная штука, что бы там не уверяли чёртовы медики: у меня от них вечно сыпь в паху – словно подцепил Бриппер-17 на Лузанне-2!) терпел зуд и резь в зубах и вибрацию в суставах протезов рук. На самок пятнадцать световых, вроде, никак не сказались – ещё бы, у них-то в трюме мы гравитацию так и держали в ноль три «жэ»!
Так что долетели даже меньше, чем за пять дней.
Вот чёрт!.. По-другому не скажешь.
Кто-то порезвился тут до меня.
Нет, планета осталась на месте. И даже летела по орбите почти цельным куском…
Но то, что сюда добрались, и «сняли нервное напряжение», или !выразили справедливое негодование» люди, куда более возбудимые, и менее терпеливые, чем я, понятно было и ежу. И никакой «Флот» бедным юменжам не помог…
Собственно, места, куда пришлись заряды антиматерии, уже затянуло свежей лавой. В этих огромных искусственных озёрах-океанах она и плескалась, иногда, под влиянием приливов от спутника вскрывая огромные огненно-парящие трещины, и занимая до половины поверхности суши.
Ну как – суши: океаны из воды, что не успели рассеяться по космосу, почти все плавали в атмосфере, до сих пор в сильно испарённом виде. Я пошкреб подбородок, слушая доклад Матери.
Плохо. В живых не осталось ни одного юменжа. А уж людей… Похоже всё же, их-то забрали отсюда всех. Температура внизу, у почвы, достигала почти девяноста Цельсия. Облачный покров из испарённых океанов оказался настолько мощным, что только на пределе даже наших сканнеров удавалось видеть то, что там, внизу, творилось.
Ни дать – ни взять, Дантов Ад!
Я не придумал ничего лучше, чем притащить к экранам своих пленниц.
Не забыв для профилактики снова связать их в кучу.
Эти чёртовы курицы мне вначале не поверили!
Думали, я им показываю смонтированное кино, а не их любимую планету!
Вот уж наплевать мне было на их мнение и ругань: убедившись, что Мать отсняла достаточно материала, я затолкал всех обратно в трюм, заодно выучив несколько новых изящных юменжевских ругательств. После чего озаботился сбором материальных свидетельств и доказательств – на случай, если самцы окажутся ещё недоверчивей.
Тут мне повезло: Мать послала два наших зонда, и они прибуксировали раздолбанную спасательную капсулу с трупами пяти солдат.
В бортовом журнале нашлась кое-какая информация и о нападавших, и о том, что юменжей расколошматили только после их отказа отдать людей добровольно.
А вот откуда родом «мстители-спасители», я так и не узнал. А жаль – видать, неплохие ребята. Думаю, мы нашли бы общий язык.
На этот раз летел, пожалев свои зубы.
В процессе кормёжки я за эти дни прослушал все стадии женской неадекватности: от – «Ты – грязная и злобная скотина, разрушившая весь-наш-такой-прекрасный-Мир!», до – «Господи! Ведь все умерли! Что же нам теперь делать?!». Изо всех сил я сдерживался все десять дней, только чтобы не наорать на этих дурёх, и не отшлёпать. Впрочем, у них и без меня хватало проблем для обдумывания, а у меня – тем для разговоров с Матерью.
Десант роботов моих горе-колонистов трудился вовсю. Разбивали новые плантации пшена, риса и сорго (Ну, вернее, их местных аналогов.) – в дополнение к уже имеющимся, и которые я было принял за «естественные поля». Сажали саженцы яблонь, груш, вишни и всего того, что потребляют вегетарианцы. Сами же юменжи оказались абсолютно – ну, совсем, как «заложницы» – беспомощны против силы тяжести.
Чёрт! Как это они так распустились?! И как собираются лететь Домой? Надо сказать – пусть начинают тренироваться.
Да, теперь, поостыв, а особенно, увидев, во что превратилась их «Родина», я уже не жаждал крови, а собирался их… Просто отпустить.
Слишком, видать, повлияло зрелище «гуманоидной» «мести» за порабощённых собратьев. Кстати – по здравом размышлении я уже передумал встречаться с этими «собратьями-млекопитающими». Столь «радикальные» решения и по мнению Матери свидетельствуют о неустойчивости психики и взрывном характере. Такое свойственно горячим, и ещё плохо соображающим в социологии и истории, молодым агрессивным расам.
Конечно, бараки, которых понастроили чёртовы строительные механизмы, оказались грубы и сляпаны кое-как, но пока неплохо и это. Разумеется, так было всего в пяти лагерях, на которые хватило роботов. Там же, где пришлось всё делать только мокрицам, эвакуация и строительство только начались. Мать мне всё подробно описала. Я решил немного подождать.
А куда мне спешить?
Высадил я женщин обратно на корабль. Мать записала на носитель, подходящий к их аппаратуре, и передала записи того, что творится уже сто сорок девять «витков» у них на Родине. А в ангар их мастодонта-корабля я впихнул то, что осталось от спасательной капсулы, и доверил честь погребения последних «павших в неравной битве» доблестных воинов самим юменжам.
Материалы бортового журнала, само-собой, Мать мне скопировала.
После чего я стал просто ждать.
Реакция мужчин оказалась… хм… Скажем так: куда разумней, чем у самок.
На третий день после просмотра материалов и погребения тел, командир сам попросился ко мне.
Ладно, я даже согласился сбавить «Ж» снова до ноль трёх.
Мать воспроизвела из нашего запасного ремонтно-подручного материала нечто, отдалённо похожее на их кресло, но всё равно ящеру было на нём не слишком удобно в скафандре. Ладно, хоть не лежал раскорячившись на полу – я знал, что так он чувствовал бы себя…
Унижаемым.
– Мы убеждены, что запись, переданная нам – подлинная. И одного из членов погибшего экипажа мои коллеги опознали… Хочу… – он мялся. А без подключённых датчиков Матери было трудней наблюдать его эмоции. Хоть и не намного, – Э-э-э… поблагодарить за прояснение ситуации с нашей планетой.
Я помалкивал себе, и ждал, что же решили уцелевшие последние юменжи – как насчёт себя, так и насчёт людей. Видать, трое бессонных суток сказались: ящер (это я определил и без подсказки Матери!) был очень опечален.
Будь это парой недель раньше – я бы только позлопыхал. А сейчас…
Почему-то было жаль этих курицыных сынов. Может, не все они такие закостенелые мерзавцы, как их Правительство?..
– Ещё хочу спросить – по поручению всего нашего экипажа: что вы, неизвестный агрессор, собираетесь делать с нами?
Я вздохнул. (про себя, конечно.)
– Агрессор… Зови меня Мак. Для простоты. А как твоё имя?
– Я… э-э… Меня зовут Криндах-Долфар-Тацелтон восьмой из Рода Хропастос.
– Хорошо. Если ты не против, я для краткости буду звать тебя Крин. – он равнодушно кивнул. Я понял, что ему плевать, как я буду звать его – хоть, как говорится, горшком: он обеспокоен судьбой своих собратьев, теперь последних на свете юменжей.
– Отвечаю на твой вопрос, Крин: ничего я не собираюсь с вами делать. Всё уже сделано до меня… двести лет назад. Впрочем, не обольщайтесь: это мог бы сделать и я, если бы там всё было так же, как и здесь, и я не смог бы убедить ваше чёртово Правительство сделать по-моему… э-э… мирными способами. Мы, так называемые гуманоиды-млекопитающие, очень… не любим, когда превращают в рабов наших соплеменников.
– Да, это я уже понял… Могу в наше оправдание сказать только одно: мы не считали своих… гуманоидов – разумными. Ну, они… С нашей точки зрения… вели себя как обычные стадные животные. Ещё раз приношу наши извинения. Теперь нам понятней мысль о том, что каждая раса имеет право на самостоятельное развитие. В том стиле и духе, которые ей нравятся.
Он замолчал и отвернулся. Бедняга. Он явно пребывал в таком же шоке, как и я – когда Мать «пошутила» насчёт наших коров, свиней и овец.
Да, мне-то, например, точно было бы в новинку, если бы к нам на землю прилетели, скажем, ослы – бороться за права их земных «собратьев».
Однако эти бедняги достаточно наказаны. Пусть я даже не знаю, кем, им-то от этого не легче. Я нарушил затянувшуюся паузу:
– Извинения приняты. От лица… земных гуманоидов я обещаю: каких-либо репрессий, или враждебных действий с моей стороны, и со стороны нашего Руководства против вас предприниматься не будет.
Конечно, если вы не надумаете снова производить свой струх.
А сейчас, после того, как будут выведены на поверхность, и обеспечены кровом и питанием все местные гуманоиды, вы сможете улететь… Куда захотите.
– Спасибо. Мы и сами понимаем, что чем быстрее это произойдёт, тем лучше… Вряд ли другие гуманоиды из вашего племени будут рады нашему присутствию здесь. Но вот лететь нам… Разве только Домой.
– Да, наверное. Кстати, хотел спросить: почему вы не пытались основать свою колонию здесь, в смысле, на планете?
– Мы… Не было такого приказа.
– А если бы был?
– О! Это было бы всё равно очень трудно! Для нас там слишком холодно.
– Что?! Холодно?! – я забыл, что не мог прочувствовать, что там творилось у них на корабле – я же был в скафандре. На мой вопрос Мать сразу ответила: по Цельсию – плюс сорок семь. Ого! Пожалуй, действительно, местная среднесуточная температура в плюс двенадцать им не совсем по зубам. Ну, точнее – по зубкам…
– Да, очень холодно. Мы смогли бы жить, только выходя из помещений в очень тёплой одежде. А у нас… такой нет. Да и сшить подходящую было бы трудно. И не из чего. А жить в скафандрах нереально.
Глядя на огромные четырёхпалые ноги, трёхпалые лапки, и всё остальное, я не мог не согласиться: быть модельером у таких созданий – не слишком благодарная работёнка. Хм. Ну тогда, наверное – действительно, домой. И пусть сейчас у них и жарковато, но…
– По моим расчётам через сотню-другую… оборотов вокруг солнца… На вашей планете установится приемлемая температура. И часть воды океаны вернётся в свои впадины. Вот только вулканическая деятельность… Хм-м. Ещё пару тысячелетий точно будет повышенной.
У вас хоть сохранились самки, способные к откладыванию яиц? – это я спросил уже не официальным, а нормальным тоном.
– К счастью, да. И раз Правительства нет, никто теперь не сможет нам запретить продолжать наш род и во время экспедиций… Пусть в первые годы хотя бы прямо на корабле. Собственно, мы и так повынимали из зародышевых камер, и вырастили всех запасённых эмбрионов: сейчас живы только они… То есть – мы.
– Что ж. Чем раньше начнёте это самое… Размножение, тем, наверное, лучше. Возможно, вы сможете снова со временем заселить свою Родину. От себя хочу пожелать вам всяческих успехов и… мудрости. Поскольку из вас, экипажа, никто струх не принимал, мне кажется, вам лучше всего избавиться от всех его запасов, которые вы ещё не успели отослать, и строить своё будущее общество без… э-э… кастово-классовой системы.
– То есть… Как это?!
Вот дьявол! Они что, действительно не знают других Общественных формаций?! А, ну да – откуда им все эти «исторические» прецеденты, и социологические особенности других рас знать?..
А ничего. Мы можем это исправить.
– Мать! Ты как-то проговорилась, что у тебя есть всё, что касается…
– Есть. Я так и знала, что рано или поздно вся эта чёртова политика-социология выйдет мне боком. И справочники-учебники давно хотела выкинуть, но… Я же у тебя умница и лапочка. Люблю порядок, и укомплектованность библиотеки.
Что, распечатать?
– Нет. Зачем им тонна бумаги? Запиши на кристалл – так же, как видео об их планете. И передай в полное владение этим бедным куроидам… Ты же сможешь всё им перевести на их язык и преобразовать в их шрифт?
– Конечно. Без проблем. – она зажужжала аппаратом записи.
Вот и славно. Пусть поиграются в эту блестящую игрушку – Демократию…
– Кстати… Заодно сделай для них учебник английского языка – наверняка им ещё придётся столкнуться… Пусть говорят, как нормальные люди!
– Сделаю. Нам тоже сделаю – вдруг твой друг док Мюррей из Бостонского Этнографического захочет говорить, как нормальные юменжи.
О! Она права. С лингвистов тоже можно поживиться!
Капитан, который во время нашего диалога сидел, невежливо разинув рот, всё же взял себя в руки и захлопнул его, когда я сказал:
– Сейчас по моей нижайшей просьбе моя Госпожа занесёт на кристалл сведения обо всех формах правления у всех известных нам рас – как гуманоидов, так и… не совсем. Надеемся, что ознакомившись, вы сумеете выбрать тот Общественный Строй, который вам больше всего понравится. Ну, или придумаете что-то своё. Ведь какое Правительство посадить себе на шею – решать только вам.
Пока раскрытый рот снова долго пытался закрыться, а потом шевелился в попытках что-то сказать, я с интересом наблюдал.
Если так можно сказать про серо-зелёную шкуру, мой собеседник… покраснел.
Нет, положительно мне повезло, что я не разделался с ними сгоряча так, как хотел. И уж тем более так, как те, кто разнёс их пресловутую Родину.
Похоже, эти чёртовы ящеры всё же… Имеют совесть. И чувство юмора.
И скоро станут вполне нормальными партнёрами среди рас и народов известного мне населённого Пространства Вселенной.
Но я уже, скорее всего, до этого не доживу. Ладно – повезло им, что я такой терпеливый. И добрый. Ну, и спасибо Матери.
Это она приучила меня сначала думать, а потом – стрелять!..
Мы с Матерью совсем сломали голову – что с ними делать.
Зрелище было самое неприглядное.
Эти раздутые бледно-голубые «едоки-переработчики» с трясущимся, словно студень, телом – никакие не люди, а жалкие пародии! Они и сейчас с трудом шевелились, и несколько оживлялись только когда мокрицы начинали разносить еду. Чёрт! Придётся хотя бы мокриц на время им оставить – перемрут же с голоду, пока не научатся хоть что-то делать!
Дьявольщина! Проклятье! Вот заботку я приискал себе на задницу! Но ведь не я же буду их учить, как добывать себе пропитание собственными ручками-тростинками, и не ползать, а ходить по земле ножками-кочерёжками?!..
Снова пораскинув этим самым моим так называемым, по словам Матери, мозгом, и Материнским процессором, мы решили, что это как раз тот случай, когда придётся вызвать Высокую Комиссию из Комитета ООН по Природным Катаклизмам, Стихийным Бедствиям, Чрезвычайным Ситуациям и т.п. Плюс ещё медицинскую помощь от Красного Креста – в связи с глобальной гуманитарной катастрофой всепланетарного масштаба. И, конечно, представителей Комитета по Правам Разумных Рас.
Уж эти подсуетятся. Ещё бы! Не каждый день (вернее – век!) случается найти подобных людям почти во всём, (Ну, кроме, разве что, склонности к обжорству и безделью! Ха-ха. Это – шутка.) Братьев по Разуму!
Плевать, что разум их пока как у младенцев (ну, или, коров): его-то быстро вправят куда надо! И «Права…» объяснят. И, самое главное – закрепят Планету за ними навечно.
Иначе за что получают деньги все эти миссионеры-учителя-психологи-социологи-врачи-бухгалтера и т.п. дармоеды при этом чёртовом ООН-е!..
И когда это закончится, и местные бедолаги будут «приобщены» к Вершинам Цивилизованности, я не сомневаюсь – их даже Федеральные Налоги Содружества заставят платить.
Правда, посылать СОС мы с Матерью не торопились: надо же дать юменжам всё закончить, и убраться со своим кораблём от греха подальше! Хотя бы – за пределы действия локаторов нашего Флота…
Мы встречались с капитаном ещё два раза – каждый раз он приходил сам. В первый – чтобы я (ну, вернее, Мать) прояснил кое-какие тонкости и демократии, и тирании, и ещё чего из политическо-общественной бодяги. Во второй – чтобы доложить о полном завершении эвакуации.
Прощались мы почти тепло.
Только когда он удалился к себе, я поднял щиток светофильтра. Не скажу, чтоб это мне мешало. Нет – вначале я не хотел, чтобы они видели искры, которые метали мои глаза. А потом – стыд, который я всё равно испытывал. Хотя бы перед юменжевскими «Ноями и Праматерями» – за несдержанность и самый натуральный геноцид со стороны, пусть других – но «гуманоидов».
И вот хвост их корабля растаял на экранах моих сканнеров. А потом – и радаров.
Началась рутина.
СОС первыми услышали, разумеется, линкоры Флота. И прибыли через каких-то тридцать три дня.
Ну, бюрократы, естественно, не так торопились: первые корабли из административно-спасательно-миссионерской партии ООН-а были на месте только месяца через два.
Меня больше всего интересовал Генеральный Инспектор по Колониям.
Выяснилось, что у нас есть и общие знакомые в Самых Верхах. (Оказывается, мой друг Госсекретарь всё же не совсем удалился от дел!) И вы даже не поверите, сколь многие из Власть Предержащих живо интересуются сувенирами с дальних Миров…
Ну – я же не скупердяй какой-то. Я сразу понял, что жена чиновника просто жить не сможет без ожерелья из драгоценных шаури! Их неземная красота уж точно утрёт нос всем её так называемым заклятым подругам… Как и настоящая шуба из шкур Изумрудных Чурнаков.
Благодаря этому, а так же стандартным весомым аргументам в виде эквивалента Денежных Знаков, всего через каких-нибудь три месяца (редчайший случай для бюрократической машины, да?!) я был, на правах первооткрывателя, полным и абсолютным владельцем звёздного участка с такими-то и такими-то координатами… Ну, само-собой организационный взнос, уже вполне официальный, тоже сожрал неплохую часть моей наличности. Зато все бумажки были оформлены как положено! На девятьсот девяносто девять лет. Прямо как в старые добрые времена золотой лихорадки на Аляске!
А что?! Предоставив в их распоряжение целую новую планету с великолепным климатом, и ещё не разграбленными недрами, я, по-идее, имел право на такое даже и без взятки!
Правда, тогда пришлось бы ждать года четыре, и лично обегать все Высокие Инстанции. На Земле. А я по разным причинам не слишком-то горю желанием зарисовывать свою, даже изменённую пластикой, физиономию, там. Да и на прочих планетах с людьми, где «работал» до переквалификации в скрапперы. Без ложной скромности скажу: именно благодаря мне конструкторские бюро специализированных заводов вынуждены были разработать новые модели сейфов. С особыми гарантиями…
Вот и пришлось поступиться некоторой частью наших активов.
Зато теперь в мой Заповедник не имел официального права залетать ни один корабль. Ну, в смысле, из Официального Флота кораблей нашего Звёздного Содружества. А даже наоборот: весь этот самый Флот обязан защищать мои Частные Владения от посягательств со стороны других рас – не Членов Союза.
Скрапперы-то, возможно, будут пытаться выяснить, что же такого я там захотел застолбить… Не думаю, правда, что, как юменжи на своём корабле, так и их раздолбанная планетка, хоть на кончик пальца кого-то заинтересуют.
Если же заинтересуют – я сказал юменжам, чтобы называли всем сунувшимся моё имя. Определённой репутацией я среди нашего брата пользуюсь: если кто-то не драпанёт оттуда сразу, как ошпаренный, и поджав хвост – пусть пеняет на себя!
Найду, не поленюсь!
Хотя, конечно, не все кровожадные байки про меня, бытующие в сообществе скрапперов – правда.
Впрочем, как и не все – неправда!
Но в одном-то уверены все: если я что-то обещал – сделаю!
Времени на всякие Протоколы, Акты, и разъяснения ушло почти четыре месяца. Я ругался. Маялся. В сотый раз давал показания для всех этих Комиссий – и Протоколов и Актов… Но терпел – чего не сделаешь для своего брата, млекопитающего гуманоида.
Да и для куроидов постараться не грех…
Но наконец весь этот рутинно-бюрократический кошмар остался позади, и Комиссия от Правительства Содружества Разумных Рас сочла себя удовлетворённой.
Содружество пополнилось «равноправным» членом, а я отправился, наконец, на все четыре стороны.
Свободный Поиск! Ур-р-а-а! «Лебедь» заправлен под завязку. Все Официальные документы оформлены, и хранятся в Гос. Архивах, а нотариально заверенные мои экземпляры – у меня на борту! И – в Нотариальных конторах девяти планет.
И вот – впереди только Космос!..
Я прямо-таки гордился, какой я образцовый Гражданин.
И вот, когда я уже почти успокоился, и предвкушал радость от предстоящего безделья, как обычно закинув ноги на центральный пульт рубки, Мать вдруг решила кое-что выяснить:
– Ну, может теперь, когда мы одни, и никто не мешает, ты просветишь меня, почему это ты решил называть меня при этих несчастных юменжах – «Госпожой»?
Надо же! Моя ласточка хоть что-то во мне ещё не понимает!
– Господи, Мать! Это же так просто! Во-первых, я хотел, чтобы они знали – нас на корабле много, и я – только подчинённый. Ну, а во-вторых… Чтобы не слишком уж увлекались этой опасной игрушкой – Демократией.
В критических ситуациях – вот, как у них сейчас! – власть всё равно, я считаю, должна быть в руках сильного человека. Готового на жертвы и жёсткие решения ради блага своих людей. Готового принять груз Ответственности.
Этот… парень… Мне понравился. Он сможет возродить их чёртову птицеферму.
– Ты что, забыл, что я снимаю твою чёртову энцефалограмму?! Ну-ка, договаривай!
Вот ведь зараза! Любит она у меня комплименты! Ладно – пусть слушает. Заслужила.
– Да, солнышко моё – это было ещё… Как бы… Выражение моей Благодарности. Что удержала меня, и не дала совершить… Роковую ошибку. А то бы меня совесть замучила.
– Чего-чего?!
– Совесть, говорю. Можешь ржать, сколько твоей душеньке угодно, но фрагменты чего-то такого у меня остались. И теперь-то я понимаю, что никакие они не варвары, и гнусные твари. А просто доили своих коров, ели своих свиней, и стригли своих баранов…
Но – заявляю сразу: меня вегетарианцем тебе не сделать!
