Андрей Арсланович Мансуров
Я подобрал это на свалке
9.Пустотники.
Чёртова аварийная сирена заставила меня подпрыгнуть буквально до потолка!
Я и так сплю не слишком хорошо, (Чего бы там не утверждала Мать, ворчащая, что обычно мой храп разносится до машинного, и чтоб разбудить меня нужно или трясти так, что она иногда опасается, что отвалится голова. Или уж сразу – поливать ведром холодной воды.) а тут так и подскочил: только что лбом о подволок не треснулся!
– Советую оставаться на месте. – слышу нарочито спокойный голос моей «лапочки», – Сейчас будут такие ускорения, что гравитаторы могут не справиться полностью.
И точно!
Вот уж заложила так заложила!.. Меня буквально вдавило в койку!
Да что же это…
– Это – крайне подозрительные существа. Похоже, имеющие самые серьёзные намерения в отношении тебя. И «Лебедя». – она у меня не то, что «будто мысли читает» – а и правда – мысли читает. Поскольку, как уже упоминал, всегда снимает энцефало-, кардио-, и все прочие «граммы». Ну, плюс, конечно, знает меня. Как облупленного.
– И… что же… это… за… намерения? – я с трудом выдыхал: «частично компенсированное» ускорение действительно достигало десяти любимых «Ж», и дышать стало тяжеловато. Однако я хорошо тренирован, да и противоперегрузочный матрац не для красоты положен на пружины койки.
– Выражаясь любимыми тобой «простыми словами» – сожрать нас!
Ух ты!.. Сколько летаем, (почитай, лет сорок!) и сожрать меня, дроида, и челнок на тех планетах, на которые случалось опускаться, действительно, пытались много, ох, много раз. Но вот чтобы прямо так – в Пространстве… Нет, такого ещё не бывало.
– И… что же… это… за твари?!
– Советовала бы тебе беречь дыхание. А что это за твари, пока точно сказать не могу. Нужно выслать зонды, просканировать, отобрать пробу… Но только я лучше сделаю всё это позже. Если удастся оторваться и уйти от погони. – мысли у меня понеслись буквально галопом! Мать применила словечко «если»!..
– А… (Пф-Пф…) Удастся?..
– С вероятностью семьдесят три процента. Наше маршевые двигатели на форсаже всё же разгоняют нас быстрей, чем непонятные мне процессы, отвечающие за приведение «этих тварей» в движение.
Вот это номер! Мать встретила создания, которые явно земной науке ещё не известны. Ну, это – если судить по тем её намёкам, что ей непонятно, как они, собственно, движутся. Мило. Вернее – страшно. Но уже – не так, как вначале. Потому что всё-таки – семьдесят три процента…
Меня стало бросать и колбасить. (Вот хорошо, что койка привинчена к палубе!) Похоже, моя хозяйка пытается оторваться за счёт манёвров!
Ну, тут стало, конечно, не до разговоров – когда попытался разжать рот, чтоб спросить, долго ли нам ещё мучиться, от толчков и вибрации так прикусил язык, что всякое желание чего-то там спрашивать пропало! Однако Мать не подкачала:
– Не менее получаса. Так что лежи себе и мечтай о чём хочешь. Можешь, например, вспомнить, за каким … ты приказал мне забраться в чёртово протопланетное облако… Ну, или подумать, как в чёртовом вакууме могут жить, и за счёт чего – двигаться, состоящие из того же вакуума (ну, это я так определила, что – из вакуума!) черви длиной с пару сотен миль.
Блинн. Раз уж Мать так выражается, значит, действительно сердится на меня, балбеса непредсказуемого. С другой стороны, везде, где только можно нарыть чего интересного в плане Добычи, мы уже побывали. Говорю же: мы – скрапперы со стажем. Обшарили не один десяток туманностей, и почти две тысячи планетных систем. Правда, на обитаемые планеты теперь стараемся не соваться. Себе дороже выходит (Как не вспомнить две мои отгрызанные почти по плечо руки, которые теперь заменены протезами – самыми продвинутыми и дорогими, конечно… Но в плане ностальгии по старым рукам я иногда ещё комплексую.)
Ну, с другой стороны, в таком крайне сомнительном образовании, как протооблако, ловить обычно нечего. Это знают и учёные, и другие скрапперы… И вот я, остроумный такой парень с неортодоксальным мышлением, решил как раз попробовать. Пошарить тут.
Нет, правда: а вдруг?! Никто не нашёл, а я – Я! – буду первым! Разрушу, так сказать, стереотип.
Похоже, точно – разрушил. Выбраться бы теперь из этой передряги живым… Хотя надежда, конечно, есть – целых семьдесят три процента! Да и «Лебедь» сработан на славу. Он – ещё из того поколения техники, когда на каркасе не экономили! Должен выдержать!
– Советую покрепче ухватиться за боковины койки. – слышу бодрый такой голос Матери, – Сейчас я собираюсь попробовать манёвр под названием «брошенный камушек». Это я со всей возможной скоростью хочу подлететь к хромосфере местного солнца, и «срикошетировать» об неё. То есть мы, воспользовавшись нашей инерцией, выскочим наружу. Монстры же по моим расчётам должны завязнуть в поле тяготения светила, как мухи на липучке. И грохнуться вниз: на поверхность.
– От… лич… но… – я уже цедил по слогам. Потому что навалилось куда хуже!..
Ну и ускорение! Мать явно выжимает из реакторов сто сорок процентов, на которые оба ходовых рассчитаны как раз в форсажном режиме. Наверняка и третий, вспомогательный, подключила… Но эти мысли, и запах перегретой изоляции, промелькнули уже где-то на краешке сознания: вокруг завертелась каюта, мир померк, и моё сознание провалилось куда-то в манную кашу с разноцветными искорками блёсток-вспышек…
– Хватит отлёживаться. Я знаю, что ты уже очухался.
– Слушай, а ты становишься… Хамкой! – я ворчал, даже не открывая потяжелевших и распухших век. Остальное тело тоже… Ощущалось с трудом. Словно перепил Бенни-зальца на Каннопусе-4…
– Ага – точно очнулся. Извини. Это я высказалась в том стиле, в каком обычно выражаешься ты. Ну, заодно и проверила, что ты действительно пришёл в себя.
Нет, она у меня точно – нахалка. Как бы выворотить ей блок неформальной логики и юмора, который я сам же и приказал вставить технику Вассе? Впрочем, ладно: так даже занятней. Можно точно определить, что «юмор и высказывания в моём стиле» – вовсе не то, что мне хотелось бы слышать, очнувшись с дикой головной болью…
– Открой же, наконец, глаза. Или помочь манипуляторами? – чую лёгкое раздражение в её голосе. С чего бы это?
А, вон в чём дело: пара таблеток и один манипулятор со стаканом уже у койки.
Со скрипом и стонами я кое-как сел. Трясущимися пальцами взял таблетки.
– Что это?
– Это – чтоб не болело. И не тряслось.
Зар-раза. Точно: издевается. И мысли читает.
Но таблетки я выпил.
Оно и верно: перестало и болеть и трястись. Ф-фу…
Я оттаял, и даже почувствовал лёгкие – да, совсем лёгкие! – уколы совести. Заботится всё-таки. Исправляет последствия моих, как она их мягко называет, «необдуманных действий». Спасибо ей. И за все предыдущие разы. Если б не она – точно присоединился бы к сотням менее удачливых и предусмотрительных (ну, или летающих с не предусмотрительными – то есть, дешёвыми, от недобросовестных производителей! – главными Компьютерами!) скрапперов, навсегда затерявшихся в пучинах необозримого неизведанного Космоса.
– Мать, спасибо.
– Не за что.
Уже посмеиваясь про себя, проковылял я кое-как в рубку. Сел в кресло. Говорю:
– Ну, давай.
– Ну, смотри.
Выводит моя хозяйка на центральный экран странную картинку.
Странную в том смысле, что ничего, на первый взгляд, необычного на ней нет. Да и на второй тоже. Или это мне после таблеток так плохо соображается?
– Нет, это вовсе не «пространство как пространство», как ты мог бы подумать. Вот взгляни сюда. – на экране появился курсор, и чего-то там обвёл. Не знаю, как для Матери, но для меня там точно ничего не обрисовалось. – Теперь – посмотри в ультрафиолете. И в инфрадиапазоне. И в рентгеновском. И в… – она перебрала все известные земной науке излучения, которые мы как раз и используем в сканнерах, да в радарах дальнего обнаружения.
Ну и ничего не изменилось.
– Ничего нет, да? А должно было быть. Вот тут и тут – были туманности. А вот здесь – спиральки галактик. А раз сейчас их не видно – значит, что-то их загородило!
Ну так вот: поэтому я и забеспокоилась. Не бывает так, чтоб обычный вакуум смог чего-то «затенить». Или загородить. Что-то видно всегда. Хотя бы в виде ионно-нейтринного облака. Но я же у тебя «умница и лапочка». Сразу догадалась, что появилось там нечто, которое загораживает все эти расплывчатые следы материи, или излучений в космосе. Вот взгляни: компьютерное моделирование того, что могло бы вызвать такую картинку. Воспроизвожу запись.
Срань Господня!
Других слов мне в голову тогда и не пришло!
Потому что вид армады (если про живых тварей можно так сказать!) двухсотмильных червей, занимающей полэкрана, и весьма агрессивно устремляющихся к «Лебедю» с разинутыми пастями, кого хочешь приведёт в… Удивление. Сильное.
– Слушай… Чем же таким я этим успел насолить?!
– Ха! Кранахи и перрисы точно смогли бы ответить, чем… А про этих – не знаю, поскольку в первый раз вижу. Могу только догадаться.
– Ну, и?..
– Ты слишком красив по их мнению. – я зарычал, оглядываясь в поисках чего потяжелей. Когда взгляд остановился на табурете, Мать невинным тоном говорит, – Извини. Не так сформулировала. Это не ты красив (Несмотря на всё моё к тебе глубочайшее уважение!), а «Лебедь».
– И чего бы им надо – при таких-то габаритах! – от нашей скорлупки?
– Скорее всего, сожрать его со всеми потрохами, как чертовски вкусно пахнущую приманку.
– ?!..
– Ну да. Тот инверсионно-мезонный след, что оставляют двигатели, почему-то очень сильно их возбуждает. В смысле – их обоняние. Вернее, то чувство, что по аналогии с понятными тебе земными примерами, как бы заменяет им обоняние.
– Да, вот: хорошо, что напомнила. Расскажи-ка теперь подробней, что же это были за твари?
– Почему – были? Возможно, ты удивишься (Даже – уверена, что удивишься!) но они живы-живёхоньки! Вон: резвятся!
Действительно, на картинке, которую она теперь вывела на центральный экран, наблюдалось… Нечто невероятное! Непостижимое уму! Дикое.
На поверхности немаленького оранжевого солнца возникали то и дело крошечные чёрные точки, разрастающиеся затем в приличные дыры, и как бы колодцы… Да что там! Казалось, что передо мной – сыр, и я наблюдаю за тем, как стая чертовски шустрых и весёлых мышек выгрызает из него самые вкусные кусочки!.. Представив себе, в каком масштабе всё это существует, (учитывая обычный размер светила!) я сглотнул.
– Ага. Они сильно подросли. Но длиннее, чем в триста миль не становятся: плодятся. Похоже, простым делением – наподобии амёб. Или – гидр.
Я дёрнул уголком рта. Засопел. Потом остыл. Блинн, всё правильно: она же приводит примеры, понятные мне.
– Ну и сколько их там сейчас?
– Примерно триста миллионов миллиардов. Точнее не скажу: пока светило не будет доедено, они будут увеличивать своё число. В геометрической прогрессии.
Мне в её фразе только одна вещь не понравилась:
– Что значит – пока светило не будет доедено?
– А то и значит. Я первый раз встречаю организмы, способные столь эффективно превращать обычную (Впрочем – согласна с твоим кивком: гелий и водород всё-таки – не совсем обычная…) материю – в вакуум.
– Чёрт. А я – не в первый.
– Ну-ка, теперь об этом поподробней, пожалуйста.
– Ага. Минутку. – я переворошил «сусеки» и «амбары» того, что называю памятью, и выудил-таки то, что когда-то ещё ребёнком читал, – Один древний писатель, Кинг, кажется, придумал таких тварей, что пожирали пространство и даже само время… Вернее – прошедшее, то есть – минувшее, пространство и время. Назвал он их – Лангольеры.
– А-а, поняла, о чём ты. Минутку. – я знаю, что она успела за сотую долю секунды и книгу прочесть, и даже фильмы, снятые по ней, посмотреть, – Аналогия уместна. Действительно, кроме внешнего вида всё передано верно. Поглощают всё. Усваивают без остатка. (Ну, ты бы назвал это – отсутствием продуктов дефекации.) Методов борьбы…
Не существует.
– Мать! Ты – что?! Уж не хочешь ли ты сказать, что вот сейчас они чёртово солнце доедят… И снова за нами погонятся?!
– Ну да. Я именно это и имела в виду.
– А-а-а!!! Помогите! Я этого не вынесу! Я ещё так молод! Я хочу пожить ещё!!! А тут – никакой надежды!!! – и, сбавив тон, спрашиваю, – И – что?
Мы так и будем летать из конца в конец Вселенной, пока горючее на «Лебеде», и Солнца в пространстве не кончатся?
– Ну, зачем же так пессимистично. Нет, летать придётся только до того момента, пока изоляцию второго реактора не пробьёт окончательно. А это – не больше двух таких ускорений, как мы делали.
– Ну здорово. – с меня уже потёк пот. Даже с носа капнул, зар-раза. Потому что Мать, конечно, та ещё шутница, но таким не шутит и не прикалывается, – И… Что нам делать?
– Как – что? Лететь к чему-то такому, что сможет их затянуть так, чтоб и – не выбрались, и – жрать там было нечего!
– И… Что это такое? – на жаргонизмы в её лексиконе я уже внимания не обращал. Похоже, моя хозяйка и сама… Расстроена и удивлена.
– Как – что?! Чёрная дыра, разумеется.
– Мать. Ты так не шути. Чёрная дыра – единственная хрень, к которой все разумные существа относятся серьёзно. И никогда ближе, чем на десять парсеков не приблизятся – гонись за ними хоть сам Вельзевул!
– Так то – разумные.
– В-смысле?..
– А, я не сказала. Пардон. Так вот: черви не разумны в привычном тебе смысле. Они, если мне позволительно так выразиться, космические паразиты. Навроде земных гельминтов. – заметив, что моя рука потянулась как обычно почесать затылок, она поправилась, – Словом, глистов.
– То есть… Пообщаться, и, скажем, вымолить, или выторговать себе жизнь я не смогу?
– Абсолютно исключено. Они примерно в тысячу триста раз глупее даже дразнилок. Ты… Дразнилок помнишь?
Ещё бы мне их забыть. Будь они неладны. Самовлюблённые придурки в перьях.
А тут… Мило. Абсолютно новый вид космических паразитов, никому доселе не известных. Жрущих любую материю. И надо же такому случиться, что открыл их именно я. Не хотелось бы, чтоб моим именем их и назвали. Особенно – посмертно…
А ещё я сильно боялся, как бы не притащить эту заразу на своём мезонно-инверсионном следе – к людям. Потому что рано или поздно мне придётся туда, к колониям землян, вернуться. Хотя бы для того, чтоб заправиться топливом для реакторов.
Вот уж не привлекает слава Герострата… Или того же Мирандона. Или десятков других идиотов, ставших причиной гибели десятка цветущих планет, или цивилизаций.
– Значит, говоришь, мозга у них нет?
– Почти. Того, что есть из центральной нервной системы, едва хватает, чтоб подавать сигналы соседям-родственничкам. Типа: «Сюда!», «Еда!», и «Сейчас размножусь!».
– Странно. Но… Как же они общаются? Вакуум же! И они же… Пустотелые?
– Они, как мне кажется, телепаты. Во всяком случае, передачи сигналов ни в одном из диапазонов я не засекла. А они – явно общаются. Друг другу не мешают. Зовут. И не дерутся за лакомый кусок, как случается даже у львов.
– Мило. Мы – первооткрыватели самых страшных монстров Вселенной. Легко закусывающих целыми Солнцами. Да ещё и телепатов. Знаешь, твоя идея насчёт чёрной дыры уже не кажется мне глупой. (Там же нет, насколько помню, ни материи, ни излучения!) Но…
Как бы нам их туда заманить?
– Вот уж – не проблема. Нужно только дождаться, пока от солнца ничего не останется, и снова… Погонять по космосу. Вот только…
– Да-да?
– Боюсь, двумя антеннами и четырьмя видеокамерами, как при «нырке» в хромосферу, не отделаемся.
Солнце доели через всего сутки. Число Пустотников, как я предложил их назвать, к этому времени исчислялось чем-то таким невероятно огромным… С двадцатью одним нулём. Мне это число ни в жизнь не выговорить.
Зато гнала нас по космосу вся эта армада, словно свора гончих – зайца. Небось, не много они «вкусно пахнущих» в своём протооблаке до сих пор видали. Если вообще – видали…
Ну, мы не подкачали: Мать даже специально заглушки, делающие наш след неопределимым для детекторов и сканнеров других скрапперов, всё норовящих проследить наши «рыбные места», отключила.
Чёрную дыру выбрали «понадёжней» – самую большую в ближайших окрестностях. А то – мало ли… Теперь зуб на зуб у меня не попадал даже во время обеда – потому что все шпангоуты и стрингеры «Лебедя» скрипели и тряслись так, словно он – осенняя яблоня, а мы с Матерью – садоводы, пытающиеся собрать урожай…
Э-э, ладно: пускай. Лишь бы нас самих не «собрали».
Однако на подлёте к самой дыре я поневоле зачесал в разных местах. В том числе и горячо любимом затылке. (Мать всё врёт: никакой плеши у меня там нет!)
– Скажи-ка, ласточка моя… Мы сами-то… Сможем из этой штуки, – я как раз обозревал устрашающе грозную Дыру, не столько видимую, сколько – воссозданную Матерью в виде компьютерной модели, – выскочить? Не хочется, конечно, быть переваренным в вакуум. Но, с другой стороны, не хочется и зависнуть где-то в недрах на пару веков…
– А-а, не парься, – этак легкомысленно заявляет моя умница, – Если ты о парадоксе Эйнштейна/Муроямы, так уже доказано, что никакого особенного искривления-замедления времени в околодырном пространстве нет. Оно – только внутри дыры.
– А… Что там есть?
– Да ничего особенного. Искажения кое-какие. Ну, может быть, несколько изменятся пропорции твоего тела, или «Лебедь» слегка сплющится… Или тебе может что-то этакое, необычное, пригрезиться… Фигня. Ничего такого, что повлияло бы на нормальное функционирование – что тебя, что механизмов корабля. Да и моих процессоров.
– Вот это мило, – говорю, – Пригрезиться? И ты только сейчас об этом говоришь?
– Я, конечно, могла бы предупредить и раньше. Но не думаю, что это повлияло бы на твоё и моё решение. Другого реально могущего бы сработать способа отделаться от гельминтов у нас всё равно нет. Тут-то – токсины и слабительное не примешь!
Да, пожалуй. Блинн…
Вот и пришлось снова залезть – теперь уже в капитанское противоперегрузочное кресло, пристегнуться со всех возможных сторон, да отдаться. На волю Матери и «Лебедя».
– Готов?
Я что-то неразборчивое промычал: не больно-то поговоришь с загубником подачи кислорода во рту.
– Ну, я начинаю!
Чувствую – точно. Начинает. «Лебедь» опять затрясло, и меня вдавило в кресло.
Лететь, собственно, недалеко, (ну, по нашим меркам!) да и дыра… Вся – как на ладони. А красивая, зар-раза… Переливается. Если можно так сказать про пучины «неизведанного» космоса, деформируемые жуткими по силе полями, и градиентами напряжений.
Оглядываюсь (Правильней всё же сказать – кошусь. Потому что опять уж как-то слишком сильно меня вжало: не шевельнуться!) на боковой монитор.
Точно: вся чёртова свора отожравшихся ублюдков, вожделеющих, словно стая волков на кровь оленя, или акула – на раненного тюленя, (Вот: уже стихами думаю!) на мой «инверсионный» след, ломится прямо за мной. (Интересно, что они при этом ощущают?! Азарт погони? Голод? Злость на убегающую «еду»?..) И никого не останавливает перспектива навечно зависнуть в «петле времени». Впрочем, если верить Матери, эта гипотеза подтверждена лишь для внутренностей Дыры… Но удержит ли это в самой Дыре этих уродов?!
Впрочем, раньше надо было об этом думать!
Слышу голос Матери:
– Точно. Раньше надо было думать и спрашивать. Но сказать могу: удержит их там так называемая «система ниппель». То есть – туда – дуй, а оттуда – …! Или, выражаясь, как говорит техник Васся, культурно, ничего не возвращается. А мы, если ты ещё не понял, вовсе не собираемся туда, прямо вот так, очертя голову, лететь. Я проложила курс таким образом, чтоб «Лебедь» прошёл по градиентам тяготения, лишь на пять процентов ниже, чем мы можем развить движками в противодействии «затягиванию» и «замедлению времени». Так мы сможем удержаться в почти нормальном пространстве. И времени.
За одно только не поручусь.
За то, что твои ощущения при этом манёвре окажутся не… искажены.
А вот это она вовремя сказала!
Потому что ощущения тут же оказались… Искажены!
Да ещё как!!!..
Вначале поразил нарастающий гул в ушах. Словно я взлетаю на самолёте – обычном самолёте с крыльями и реактивно-плазменными движками. Потом этот гул как-то… Упорядочился, что ли – и вот я уже слышу монументально-торжественный, словно настоящий церковный, орган! Да ещё и играющий какую-то не то – фугу, не то – рапсодию! Солидно. Серьёзно. Словно у какой-нибудь знаменитости на поминках… (Тьфу-тьфу!)
Сказать, что я удивился – значит, ничего не сказать! Но дальше пошло ещё интересней.
Вижу я, как меняются цвета пространства – на центральном экране. Из чёрного оно становится фиолетовым, затем – синим, зеленовато-жёлтым, красным… И – снова всё уходит в черноту. Но чернота эта – какая-то чужая. Другая. Нет, правда – совершенно другая. Не знаю, как верно передать эти дикие сверхощущения: чернота – словно с «противоположного» конца спектра «чернот»! И, готов поспорить на три зубочистки против ручного персидского ковра ХХ века, что ни один из нас, людей, такой черноты ещё не видел.
Потому что она – населена.
Боже! (Прости, что помянул всуе!)
Каких только монстров и уродцев здесь нет!
И традиционные, если можно так сказать, черти с рогами и копытами. (И воняет от них – если мне так позволительно выразиться! – обычной псиной! И, почему-то – лосьоном для бритья!) Кентавры с лирами в руках, наяды с хвостами русалок, (А от этих – ну вот наносит рыбой, и всё тут!) сфинкс со своей дурацкой Книгой в зубах. Бабочки немыслимых расцветок, порхающие буквально тучами, так, что сквозь их мельтешение вдаль почти не видно, и кузнечики размером с Линкор: запросто закусывающие кентаврами и китами. Летающие слоны. И ещё кто-то, ужасно напоминающий обычных динозавров, только с восемью лапами и шестью парами крыльев!.. Кто-то злобный и зубастый, словом!
Дальше к горизонту, завёрнутому в немыслимую спираль, монстров становилось ещё больше, правда, разглядеть, что они из себя представляют, уже было трудно. А в то, что удавалось-таки разглядеть, трудно было уже поверить: настолько оно выглядело дико и чужеродно! Какие-то мутанты! Уроды! Скажем, вот: половина тела – от утки, а половина – от змеи! Нет, не верхняя и нижняя – а правая и левая!
Аффигеть, как говорит моя внебрачная пятилетняя дочь! (Шутка. Эта дочь – Стервозы Энн, а я её только мельком видел. Зато уж наслушался про то, какая она умненькая и способненькая!.. Словом, вся – в мамочку!) Но теперь более-менее ясно, откуда воображение землян черпало все эти образы! И потом воплощало во всяких картинах, или иконах, типа «Искушений святого Антония», или «Страшного суда»!
Вот только…
Как всё это спроецировалось и передалось отсюда – туда, на обитаемые планеты, если по версии Матери и учёных, из Дыры ничего вырваться не может?!
Телепатия? Эмпатия? Или – ещё какая «патия»?! Или…
Или – кто-то всё же из чужих побывал, а затем поделился? С землянами?
Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, всё поглотило нестерпимое сияние – будто включили светильник в миллиард свечей, и экран вспух чудовищным пузырём: как если бы его поверхность стала жидкой, и кто-то от души наподдал с той стороны!
Всё взорвалось каскадом разноцветных искорок и радужных пузырей!
И я понял, что попал.
Потому что вдруг само моё зрение как-то сместилось… И теперь я смотрел на мир как бы сквозь рот! Это стало ясно, когда я попробовал зевнуть – весь звук куда-то пропал, и мне подумалось, что это оттого, что скакнуло давление! – а зубы перекрыли всё поле зрения! Чёрт! (А правый-то нижний клык хорошо бы подчистить: на нём – явно зубной камень!) Рот я поторопился снова открыть. Но лучше видно не стало, потому что теперь глаза погрузились, и поплыли сквозь нечто серо-красное, (Мозг, что ли?!) и вылезли со стороны затылка. Тут пришлось голову убрать с подголовника: иначе, как давешний Вий, не смог бы открыть веки со ставшими почему-то длиннющими, ресницами!
Собственно, смотреть на подголовник было неинтересно, и я приказал глазам вернуться на положенные места – спереди черепа.
Вернуться-то они вернулись… (На этот раз продирались сквозь мозг с ощущением дикой щекотки!) Но почему-то разместились теперь в ноздрях!
Э-э, плевать: главное – видно. А видно-то уже без всякого экрана: так, словно я сам, без корабля и скафандра, лечу куда-то прямо сквозь пространство, и у меня нехилая скорость и масса… И вот теперь я влетаю как бы в… Парк? Лес? Не знаю, как назвать, но знаю (откуда-то!), что вот эти толстые и высокие хреновины, с трепещущими словно на ветру не то – бутылками, не то – паровыми котлами от паровозов, (а может – и с тем и другим!) – деревья с листьями. А вот эти, похожие на древние мониторы, штуковины – их цветы.
А вот эта дрянь, что извивается, норовя оплести мои, неизвестно как оказавшиеся непристёгнутыми, ноги – трава. И похоже, питается она кровью. Потому что уж больно рьяно норовит воткнуть иглоподобные кончики серповидных отростков-стеблей мне в голые (почему-то!) икры и бёдра! Да и вообще – из одежды на мне только бисеринки пота!
Я заорал, (Вернее, это я так подумал, что заорал, а как там было на самом деле, не знаю!) и всё вокруг пришло в движение: трава отдёрнулась, словно её ошпарили, и лес мгновенно втянулся вглубь поверхности!
И я остался на голом и лысом (если так про него можно сказать!) астероиде, где ничего – ну вот – ничегошеньки! – не имелось интересного или необычного.
Странно. Я… Проснулся, что ли? И снова – в обычном Пространстве? И здесь кроме меня – никого?
А, нет: вон, из-за дальней кромки – снова налетают. Чёртовы сторожевые корабли чёртова Квимби Лысого! (Их легко узнать, потому что если уж про что и можно сказать, что оно щетинится дулами разных пушек/излучателей/ракетных установок, так это – про корабли Квимби Лысого…)
А мне даже встретить их нечем!
А зачем мне их встречать? Я же могу…
Распавшись в жидкую форму, (каким-то образом я знал, был уверен, что теперь и это, да и вообще – много чего ещё! – могу!) я ртутью просочился в мельчайшие трещинки и кратеры, и стремительно потёк к центру каменного осколка. Откуда я взял, что теперь могу существовать и в виде жидкости, сам в тот момент не понял, но твёрдо знал: могу, и всё тут!
Корабли, правда, тоже так смогли. И мне пришлось превратиться в воду, которую я стал подогревать, ускоряя свои молекулы напряжением воли, до тех пор, пока она не вскипела! И тут я как следует нажал «своими» парами на скалы вокруг себя, и астероид взорвался к такой-то матери! (Нет, не моей матери, и не главного компьютера у меня на «Лебеде», а просто – в общекосмослэнговском смысле…)
Снова сменились… Декорации? Я что – в театре?! Потому что вон – впереди рядами размещены словно бы кресла. Ага – амфитеатр, ложи… А в них… И вокруг…
Да, точно: вокруг – дикие коты. Странно. Я же вроде – не мышь? Или – мышь?
Ну так … же вам!
Я поднапряг волю, и превратился в Пламя. Ф-фу!.. Ф-фу на вас!.. Вот это сполохи!
Ишь, как драпанули! А как красиво пламя объяло весь зал! Море огня! Фейерверк взрывающихся кресел! Хо-хо!..
Вдруг всё пламя пропало – осело, словно снег на промёрзшую землю. И точно: вокруг – зима! Всё белым-бело! Но что это у меня на голове? Корона?!
Теперь я – Король?! Пришлось снять, посмотреть и вернуть её на место – настоящее золото, туды её!.. Но предаваться чванству некогда, потому что знаю где-то подсознательно: кто-то объявил мне войну, и сейчас – решающая битва: вокруг трубят трубы, бьют барабаны, и скачут кони, (?!) орут люди (мои?!) в равных и грязных матерчатых доспехах, и размахивают копьями и мечами…
А спереди наступают другие – чёрные, волосатые, (на людей уже похожи куда меньше!), они нападают на «моих», и льются реки крови.
И мне приходится управлять как-то всем этим безобразием! Я что – Король Артур, что ли?! Потому что стою спиной к крепости, уж больно напоминающей древний Тауэр?
Гады! Моих становится всё меньше и меньше – чёрный ликующий вал захлёстывает, словно прибой! Ну, погодите, сволочи, сейчас я вас всех!..
Усилием воли я отшвырнул этот вал. А потом ещё как заорал!!! Слышно меня, наверное, было и в Антарктиде: все враги улетели, словно соринки, размётанные торнадо – по всем закоулкам и медвежьим углам моей (Это я тоже – знаю и чувствую!) Империи!
Ну вот и нет тех, кого я посчитал за врагов!
Ага, похоже, я – молодец. Потому что «мои» стали радоваться, и кричать мне «Ур-ра!», «Смерть зутам!», «Слава Повелителю!», и «Иди, делай нам теперь наследника!».
Какого наследника?! Да и – с кем мне его «делать»?!
Но… Я чувствую, знаю, и то, что что-то важное ещё не доделал. Я должен… Кого-то предупредить! Но – о чём? И кого?! И… Что мне для этого надо сделать?
Но почему вдруг пропали из-за спины каменные стены?!
И что это теперь оттуда, сзади, наезжает?! Неотвратимо, заслоняя полнеба!
Ого! Да это же дорожный каток! Да какой здоровущий! Размером с… Солнце!
А ноги почему-то завязли, как у мухи на липучке…
И вот меня «утюжит и плющит»! Дьявол! И – опять воняет! Горелой изоляцией!
Слой, в который меня «раскатало», явно не превышает в толщину одной молекулы… И всё равно: это – я! Чувствую и руки, и ноги, и мозг, (он-то точно: работает!) но знаю каким-то шестым чувством, что собираться снова в нечто объёмное – пока не надо. Потому что так я могу выдержать те ускорения и нагрузки, что даёт сейчас мой кораблик, пытаясь доставить меня туда, где я должен… Предупредить! А в «объёмном» варианте – я туда никогда не попаду!
Однако вот почему-то уверенности, что сейчас ускорение мне придают «Лебедь» и Мать, у меня не было…
Так меня и несло: словно я – плот, да ещё гибкий такой, словно лист бумаги, и меня перетаскивает через пороги, и швыряет и кувыркает по водопадам и стремнинам.
Ощущения – дикие! Жаль, я не писатель. Или – поэт. Чтоб такое описать – нужно обладать даром как раз – чёртова поэта!
Но куда это я при… Плыл? И вокруг чего сейчас облегаю, словно подарочный целлофан – вокруг коробки с подарком? Словно плантация бропарей…
А, нет – это – просто спутник Ювинты-2, где я однажды рыл курчатовий и стронций, пока сидел на мели: без денег и заказов.
Тут какая-то сволочь стала по мне ходить ногами. С трудом открываю глаза. (Ага! Они у меня сейчас как у легендарного Аргуса – их миллионы! И рассеяны – по всему мне!) Вот оно как: это какая-то скотина в экзоскелете ходит по моей «поверхности», проминая тело так, что отдаёт в затылке! (Хотя – откуда у меня так – затылок?!)
Хочется, разумеется, пострелять в этого скота, или хотя бы припугнуть как следует, чтоб удрал, словно болонка от зомби-мутанта, но…
Почему-то ощущаю, что – лучше не надо!
И точно: изогнувшись и обернув гада в своё тело, как в кокон, обнаруживаю, что это – я и есть! Только…
Мне здесь не больше сорока!
Дьявол задери! Геморрой мне в ухо! (тьфу-тьфу!)
А ведь точно! Вот ОНО! Примерно тогда мне и привиделся наяву этот кошмар, который я помню до сих пор: я стою на чём-то мягком, а оно оборачивается вокруг меня, словно фантик вокруг конфеты, и глядит, глядит… Словно в самую Душу! И меня (тогдашнего!) не оставляет смутное ощущение, что это – я и есть!
