Алексей Юрьевич Булатов
Гаремы. Все зло от баб?
– Научиться чему-то можно только у сильного соперника, поэтому вот тебе Ким.
Ким был мягче Элронда или Мазура. Но все-таки битва на длинных палках, даже без металлических лезвий на концах была делом болезненным, несмотря на мой доспех. А от осознания того, что это даже еще и не оружие, мне становилось не по себе, хотя если бы я сражался против него на мечах, а он на пиках, я бы с ним справился. Я бы просто разрубил бы его копье на части, и исключил бы преимущество рычага. Кстати, а почему бы и не попробовать сделать так копьем, и сражаться им как мечом?
К концу дня синяков на груди и на обоих бицепсах у меня прибавилось, но тренировка была полезной, я научился держать копье в руках и не пропускать удар сразу. Ким понимал, что я боец начинающий, и давал советы, помогал мне набирать опыт:
– Я надеюсь, когда стану кандидатом, ты вернешь мне данные тебе знания в копейном мастерстве на мечах?
– Да конечно, а ты собираешься бросить вызов?
– Да я вот думаю, что зимний турнир в этом году будет богатым на бестолковых рыцарей, и может и брошу. И меня будет больше года, чтобы поставить две других дисциплины.
– Я вот также планирую, весной получу рыцаря, и буду тренироваться усиленно.
– Ты рисковый, конечно, это если тебя на летнем лучник вызовет, то конечно может и достаться тебе лишнего, но, может, за шесть месяцев подтянешь все.
– Буду стараться!
– Вообще, в нашем городе тебе никто вызов не бросит, ты сейчас почти святой у нас, все надеются на твою клинику, из Копейщиков, по крайней мере, точно никто не бросит. Даже из новичков. В казармах о тебе только и разговор идет, что тебя пророк послал, и что ты Фатию жизнь спас.
– Ну да ладно вам так уж! – я смутился от неожиданного поворота разговора о моей личности и решил все-таки вернуться к теме тренировки.
– Давай вот лучше мне покажи, как ты выбил у меня копье в последний раз.
– Да ты слишком широко водишь руками, пойми копье – это не меч. Тут основа – это рычаг, и нужно понимать, что у противника точно такой же рычаг, как у тебя. Вот смотри, ты, когда вытягиваешь руки вперед, открываешь угол, я вставляю в этот угол конец своего копья, и будь ты даже в тысячу раз сильнее меня, удержать копье ты не сможешь. Не выставляй руки, середина копья всегда должна быть прижата к телу в начале атаки. Но ты должен отвести ее от тела, если видишь, что возможен удар, – и мы продолжили тренировку, пока не прозвенел гонг, приглашающий на ужин.
Я пошел к себе, где переоделся в чистую рубаху и решил прогуляться до Лейлы перед сном. По соседнему измерению я уже ориентировался достаточно хорошо и даже вытоптал тропинку, по которой шел, не заглядывая в «Гаремы» и думал, что же меня так тянет к Лейле? Девушка она конечно красивая, но не сказать, что прямо лучшая. Но ее взгляд, этот открытый взгляд – он меня манил. И еще, наверное, то, что я был у нее первым. Я боялся, что кто-то придет к ней до меня после турнира, хотя мои опасения может и были напрасны, ведь не выбирали ее до меня, почему сейчас выберут? Правда этот раз в гарем народу может прийти больше, чем обычно. По словам Сафия такого турнира в Эгиле еще не было ни разу. Я дошел до полянки, с которой заглядывал в дом к Лейле. Ее дома не оказалось, я внимательно осмотрелся и решил зайти к ней в дом, пройтись по нему, пока там никого нет. Я зашел в спальню, открыл шкаф, где висели вещи Лейлы. Не удержавшись, я начал их нюхать, вспоминая запах ее тела. Тут что-то заскрипело на печи, я затравленно обернулся и прыгнул из измерения, распластавшись на земле. Встав на ноги, я посмотрел в «Гаремы», в домике было по-прежнему темно и пусто. Может быть, крыса или еще кто пробегал за печью. Сердце тяжело бухало, и я решил все-таки уйти подобру-поздорову к себе домой. Вернувшись в свою комнату, я сходил на кухню, где меня ждали: вино, сыр и бекон с хлебом – уже привычный для меня ужин. После я лег спать и думал о предстоящем турнире. Странное дело, в этот раз я опасался его, хотя казалось, что опыта у меня стало больше, но, может, с этим и были связанны мои опасения.
Утром я зашел в клинику, Милл привычно доложил мне всю обстановку, и сказал:
– Тебе нужно, видимо, в казарму на время турнира переехать. Тебе как кандидату в рыцари отдельная положена. Народу уж больно много в город приехало. Мы тут без тебя уж как-нибудь четыре дня-то справимся»
Народу в городе было очень много, осенью столько не было. Город весь украсился и преобразился, настроение праздника было повсеместным. Кроме всего с утра еще и выпал снег, который скрыл городскую грязь и сделал воздух удивительно чистым. Не хватало только Деда Мороза и Снегурочки. Кстати нужно будет дать идею Сафию про Новый год. Может им понравится.
Я шел по свежему снежку, морщась от мороза, тут было существенно теплей, чем в моем родном Каневе, но сейчас, по местным меркам, был настоящий мороз, градусов, наверное, семь или восемь. Зимней одежды тут особо не шили, да и снег был редкостью. Я одел свитер, который мне подарил Мазур, назвав его то ли подколчюжником, то ли поддоспешником. В общем, коммуникатор сомневался в правильном переводе этого слова, поэтому я назвал его «Свитер». И, в общем-то, одевал я его как раз в нужный момент. Сверху я еще набросил плащ из шкуры, которая пахла остро, но лучше пусть запах, но тепло. Хотя мой эльфийский комбинезон вроде и справлялся со своей задачей, но все равно мороз потихоньку, но проникал под него, под свитер и под шкуру.
Народу на улицах было очень много, видимо снег и морозец их не пугал, а наоборот радовал. Гулянье шло полным ходом, всюду шла мелкая торговля, продавали какие-то напитки и какую-то еду. Как я понял, мысль о переезде в казармы была правильной. Меня то и дело одергивали за рукав со словами:
– Ба! Да это ж наш новый кандидат!
Или еще хуже:
– О, Великий лекарь, мы преклоняемся перед твоим мастерством!
Самое плохое, когда у меня начинали что-то просить: или медяк, или спасти жизнь, или еще что. Все-таки я стал тут известной личностью, и вместе со славой пришел геморрой в виде навязчивых и попрошаек. В итоге мой путь от дома до казармы, который в обычные дни занимал десять минут, сегодня среди толпы народа занял больше часа. Я пришел на Арену, нашел Хилта и спросил его о размещении в казарме. Он явно расстроился:
– Вот что же ты в последний день-то приперся? Где я тебя теперь размещу? Все свободные комнаты заняты, разве что, если согласишься вместе Хамитом жить, он же теперь тоже кандидат, как и ты.
– Да я не против пожить и в обычной казарме.
– Нет уж, в простую казарму тебе по статусу не положено! Давай с Хамитом, он будет тебе рад, ты все-таки ему рану починил, тут полкоманды считают себя твоими должниками!
Тут я понял, одну вещь, про которую совсем забыл:
– Хилт, кстати, а пошли, пожалуйста, кого нить в клинику, что бы принесли бинтов, иголок и ниток и обязательно йод и зеленку. В общем, пусть Миллу скажут, что для обработки ран, он соберет все.
Хилт улыбнулся, ему очень нравился тот факт, что большая часть бойцов его команды выживет после турниров.
– Просто чудо, что ты к нам пришел, Алексей! У нас такой сильной команды, в которой я настолько был уверен, и не было никогда. Если еще до весны все дотянут, то золотой кубок будет нашим! Вот только рыцарей бы еще расшевелить.
– Да там Мазур хотел какие-то изменения по этому поводу внести. Может и они зашевелятся.
– Да, хотелось бы их замотивировать, а то совсем к местным турнирам интерес потеряли, последнее выступление – просто кошмар! А потом на «Больших турнирах» уже и не могут копье-то нормально держать!
Я пошел в казарму, в отдельную комнату. Там были двуспальная кровать, умывальник и стол, на столе стояла бутылка с напитком, скорее всего, с сильно разбавленным вином, лежали огромная головка сыра и каравай хлеба. Я потрогал хлеб, как я и думал, он был еще горячим. Воинов или участников соревнований очень любили, пока они были живы, и кормили от города очень хорошо. Лучше воинов питались только богатейшие купцы, ну и конечно рыцари. Да и постоянно поддерживаемое тепло за счет города было достаточно дорогим удовольствием. Дрова стоили дорого. Мне-то повезло, конечно, что мне помогал Сафий. Он как знал, что я про этот вопрос забуду, да и то, что я деньги все потрачу бездарно тоже, поэтому мой двор был завален дровами, без моего в этом участия. Потом, правда я выслушал кучу лекций по поводу того, что я бы тут не выжил, что я удивительно не самостоятельный, и что мне очень повезло, что я попал именно в этот город и именно к Сафию. Я почувствовал странное дежавю, когда он мне все это выговаривал.
Сегодня был день отдыха перед турниром, но я решил все-таки посвятить его тренировке и выпросил грушу для занятий с копьем, а после обеда обещал приехать Мазур и тоже провести со мной занятие. Я мало упражнялся и боялся, что после турнира мне может быть не до тренировок вообще.
Особенность зимнего турнира, это то, что всюду печной дым. Во всех нишах были печи типа буржуек, и, несмотря на то, что трубы были выведены максимально вверх, все равно везде был запах дыма и дров. Да и сама тренировка выглядела по-другому, очень большое значение отводилось разминке, постоянному движению, чтобы мышцы не успевали остыть. Вот и сейчас, после того как я пришел к Климу, он отправил меня бегать вокруг арены, и навстречу мне отправил «Грушу», которую выбрал специально для моих занятий.
– Самый толковый из состава этого года, если выживет, через год будет настоящим копейщиком.
Пробежав три круга и достаточно разогревшись, мы сошлись с ним на арене. Он действительно был крут, и был сильнее меня в мастерстве владения копьем, но у меня уже был больше общий опыт поединков. Я был внимательней и после первого выпада и атаки заметил, что у него левая рука чуть отставала от правой. Когда он возвращал копье после выпада, получался небольшой угол. Я придумал, как это использовать, и, когда в следующий раз мы начали сближение и он буквально выстрелил копьем в мою сторону, я отбил выпад, а в тот момент, когда он начал обратное движение руками, я серединой древка копья поймал его с левой стороны, и что было сил крутанулся вокруг своей оси слева направо. «Копье – это рычаг!» – звучало в моей голове, и рычаг сработал, но не так, как я ожидал. Мы занимались на арене деревянными палками, слегка заточенными с обеих сторон, и я отломил левую часть его учебного копья. Если бы мы сражались на настоящих копьях, это дало бы мне значительное преимущество, так как я, начиная атаку с той стороны, где был обрублен наконечник, имел бы небольшое преимущество, но с копьем учебным преимущество было минимальным, просто его копье стало чуть короче моего, поэтому мы продолжили поединок. Он понял свою ошибку, на чем именно я его поймал, и постарался устранить ее, хоть это было и непросто во время боя. В следующее наше схождение он, неожиданно крутанувшись вокруг своей оси, почти провел удар с левой стороны, в районе моего уха. Я даже не знаю, что меня спасло, может Провидение, а может рефлекс, но в последнюю секунду я откинул голову максимально назад, и древко его копья чуть-чуть коснулось переносицы моего носа. Я увидел небо, мутное и серое, из которого падали снежинки, руки мои были где-то далеко внизу, и потерял противника из поля зрения. Понимая, где он должен находиться, я нанес удар с правой руки, туда, где он должен был быть, и древко моего копья достигло цели. Я почувствовал сопротивление, и пока моя голова возвращалась в нужное положение, дожал копье по максимуму. Раздался хруст, и мое копье переломилось пополам. Мой противник лежал на полу арены, копье попало ему прямо в солнечное плетение, и он сейчас лежал и пытался восстановить дыхание, но ему это не удавалось. Глаза просто вылезали из орбит, и он лежа хрипел. Я, наконец, почувствовал, как по моему носу что-то текло, это древко копья сбило кожу, и теперь сочилась кровь. Особенность ран на лице в том, что даже незначительная маленькая ранка может очень сильно кровоточить. Но мой противник был повержен, а моя тренировка была закончена на сегодня, и я пошел в казарму приводить себя в порядок. Зайдя к Хилту, я поинтересовался:
– А принесли с клиники то, что я просил?
– Да принесли, все в нише около бани, Милл решил зарезервировать нишу, и завтра тут будет он сам, а сегодня там все готовит его ученик Нег.
– Ого, хорошо, пойду тогда подлечусь маленько.
– А что там у тебя?
– Да ерунда, чуть кожу содрал, но блин крови столько, что вид как у полумертвого.
Задачка-то вот теперь была в том, как эту кровь остановить, чтобы завтра не стать посмешищем. Мазать особенно ничем и нельзя. Намажу зеленкой и точно получу прозвище типа «Зеленый нос». Видимо, придется просто остановить кровь, прижав бинт, смоченный спиртом и потерпеть, но по носу больше получать нельзя. Дойдя до ниши, выделенной Миллу, я вновь проникся его талантом. Конечно, во всем чувствовалось все-таки, что он – скорее палач, чем доктор. Стол и другое оборудование, которое уже было смонтировано в нише, для пыток подходило куда лучше, чем для медицинских операций, но где было взять другое? Да и не так уж я был уверен, что оно в нашем мире было сильно другим. Не добавляла радости и серая ткань, которой сейчас тут завешивал стены Нег. Он делал все, в общем-то, правильно, просто, если бы ткань была бы белой, все бы выглядело и правда по-настоящему больничным, но белой ткани тут не было, она была цвета светлой мешковины, да и освещение давали импровизированные керосинки, созданные по моему чертежу и работающие на смеси самогона с маслом.
– Нег сделай мне, пожалуйста, кусок бинта, смоченного самогоном.
– Да, Алексей, сейчас, вот ложитесь сюда, – Нег показал мне на пыточный–операционный стол. Я решил отбросить внутренние предрассудки и лег, как он мне сказал. Нег обработал сначала руки, потом достал из деревянного ящичка бутылочку спирта и кусок бинта и аккуратно протер мне лицо, смыв всю кровь, и положил компресс мне на нос. Щипало так, что из глаз шли слезы.
– Может, все-таки обработаем йодом?
– Ага, чтобы завтра меня все звали Кареносым?
– Все-таки здоровье-то дороже, чем прозвище.
– Не переживай, мне ничего не угрожает, ты, главное, кожу сомкни. Пусть подсохнет.
Нег снял с носа компресс, свел пальцами кожу и наложил его заново. Жгло дико, но кровь уже не текла. Скорее всего, на носу останется шрам, но ничего, в конце концов, шрамы украшают мужчину. Я лежал, держа рукой, тампон и думая, что же я тут наворотил-то в этом измерении. Так-то вроде все мои дела позитивны и человеколюбивы, но я уже понял, что доброе дело, которое ты совершаешь, через цепочку событий может привезти к совершенно не добрым последствиям. Вон как в «Техно» меня просто умоляли уничтожить железяк, а когда я сделал это, меня же первого решили поднять на вилы. Тут вот тоже, если бы не загадочная предыстория Сафия и Мазура, то скорей всего Милл бы меня вот на этом самом столе бы препарировал, как жабу, из-за которой ему отрезали яйца. Может мне пора уже валить из этого измерения? Так-то всю информацию я тут собрал, надавал им кучу, может быть, не нужных им знаний. Нет, рано валить, я хочу к Лейле. Да и рыцарем хочу стать, чтобы уж пройти этот путь, а потом и свалю уже.
Ударил обеденный гонг, кровь уже из носа не шла, хоть рану продолжало безжалостно щипать. Я снял компресс и пошел обедать. На обед были горшочки, с крупой и мясом, после тренировки я был сильно голоден и потому смолотил все со скоростью звука и запил все горячей водой с небольшим количеством вина. Зимой горячее, сильно разбавленное вино тут было основным напитком. Несмотря на кисловатый вкус, оно приятно согревало и, как я понял, практически не пьянило. После обеда я ждал Мазура, и он прибыл вовремя. У Мазура была охрана, и она позволяла ему ходить по городу, несмотря на весь народ. В общем-то, функция его стражи в этом и заключалась, просто охранять Мазура от попрошаек и зевак. Так-то сам Мазур мог бы постоять за себя, и мало кто в городе решился бы бросить ему вызов даже вшестером на одного. Мы встретились в нише арены.
– Приветствую, Алексей, что с носом?
– Да, ерунда, мелочи, заживет.
– А как это ты?
– Да пропустил удар, в последний момент отклонился, но чуток чиркнуло древком.
– Ну, если бы было боевое копье, видимо, не было бы у тебя больше носа?
– Если бы было боевое копье, у него бы уже головы не было!
– Это «Груша» тебя так уделал?
Меня злили вопросы Мазура, он говорил с плохо скрываемым сарказмом, явно давая понять, что он не высокого мнения о моем боевом мастерстве.
– А как твои успехи с луком?
– Да так себе, но вроде стрелять уже умею.
Для лука я придумал одну вещь, которая помогла бы мне стрелять лучше, чем другим лучникам. Я тянул стрелу не к щеке, а к подбородку, это позволяло ее натянуть чуть дальше и быстрее, а для прицела я написал программу в коммуникаторе, которая сама рассчитывала конечную цель стрелы. На последней тренировке, несмотря на то, что сотник Стин буквально ржал над моим способом вытягивать стрелу, я из трех стрел все три посадил хоть и не в центр, но в круг мишени. Сотник смолк и начал внимательно наблюдать за мной, уже без насмешек.
– Ладно, за год, я думаю, мы тебя натаскаем, но придется похитрить, чтобы тебя не порешили раньше того, как ты научишься владеть всеми видами, – Мазур был серьезен, и расчетлив.
– У меня сегодня к тебе просьба, Алексей, я тоже хочу попробовать твою технику двух мечей, давай сегодня ты со мной позанимаешься, я буду твоей грушей, не жалей меня.
Да моя техника с двумя мечами уже стала легендой, но мало кто решался даже на тренировках отказаться от щита, это тоже было своего рода комплексом. Щит в левой руке давал иллюзию защищенности, от которой, видимо, было очень тяжело отказаться. Вот и Мазур, взяв в руки два деревянных меча, чувствовал себя неуверенно, хотя его мастерство было много выше моего. Мы отрабатывали поочередно приемы атаки и защиты, я показывал Мазуру то, чему меня научили. Он в ответ показывал какие-то свои тонкости и дополнял приемы, которые я показывал ему.
– Да, техника с двумя мечами – сильная техника. Но требует одинаково развитые руки по силе. Я думаю, что, если копейщик возьмёт два меча, ему будет проще, чем мечнику. Но стандартная ошибка молодых мечников – это использование щита только для защиты, щит и сам по себе отличное оружие. А в технике двух мечей, у тебя четко два оружия и огромное количество точек для поражения, но и сам ты, конечно, менее защищен.
Мне кажется, я понял, почему Мазур еще хотел заниматься со мной, он меня опасался. Он боялся, что я брошу ему вызов, и потому, занимаясь со мной, он «прощупывал» меня на мои слабые стороны, и с его точки зрения это было крайне разумно, ведь чего в действительности ждать от меня, он не знал. Мне хотелось сказать Мазуру, чтобы он не боялся меня, но я тоже подумал, что вряд ли я найду такого учителя, как он и, быть может, лучше тоже его изучить, мало ли что. Мы закончили тренировку и пошли в нишу переодеваться.
– Ты к кому пойдешь после Турнира? – спросил меня Мазур.
– Как к кому? – растерялся я.
– Ты как кандидат одним своим участием уже заслуживаешь серебряный ярлык, вот и спрашиваю, куда пойдешь?
– К Лейле, пойду, – сказал я и насупился.
– Ну, отлично, – то ли обрадовался, то ли нет Мазур.
– Только не забудь пару монет с собой взять. Им там очень деньги нужны.
– Не забуду.
Мазуру явно была небезразлична Лейла, я начал догадываться о каких-то связях, но видимо эта тема тут была настолько табуирована, что лучше ее было не поднимать вовсе.
– Вот что еще хотел тебя спросить, нужно ли брать плату за работу Милла на турнире?
Мазур задал мне вопрос явно для того, чтобы уйти от неловкой темы про Лейлу.
– В моем понимании, правильно будем всем тем, кто сражается за город, в договоре прописать как услугу, а вот всем приезжим воинам – уже за денежки. Можно и в кредит.
– Как это в кредит?
– Например, он обязан отработать в городе какое-то время за услугу лекаря.
– Отличная идея, но города обидятся.
– Ну, мы можем не лечить, или лечить за серебряную монету.
– Да, так и сделаем, так-то твоя клиника городу крайне дорого обходится. Сафий вон леса одного сколько набрал под стройку, и все из городского бюджета. И медь всю выбрали на твои аппараты! Но там конечно толк будет, мы в тавернах твой «Самогон» по четыре медяка продавать будем, думаю, народ рад будет. Кий, правда, похоже, спился совсем, в себя не приходит и что делать с ним – не понятно.
– Ну, могу его закодировать попробовать
– Как это закодировать?
– Ну, это секрет, но он не сможет вообще пить после этого!
– Ну, давай после турнира, сделай!
Мой замысел был прост, я хорошо помнил, что такое кодировка в «Родном», что это чисто психологическое давление. Сначала дают тебе таблетку, которая вызывает тошноту при запахе алкоголя, потом проводят якобы значимую манипуляцию, типа горячего укола, или еще какой-то полуволшебный препарат. И говорят, что стоит теперь тебе хоть каплю выпить, и ты умрешь. Вместо таблетки тут можно было использовать грибы Навозники, которые росли практически повсеместно и даже сейчас зимой они возле стоков торчали замершими столбиками. Я еще в Родном знал про это свойство этих грибов, еще бабуля моя таким способом деда лечила. Вечно добавит грибка, и дед две недели на горилку смотреть не может, а она ему:
– Все дед допился, уже организм-то не принимает, все, нельзя тебе уже пить-то.
В общем, у меня был план, и я сказал Мазуру:
– Я объясню Миллу, что делать, а он тогда все организует.
– Хорошо, жалко его терять, Кия-то, руки золотые, мастер великий, а он до этого нового пойла уж больно пристрастным оказался.
Я пошел в свою казарму, где отдыхал Хамит, поел хлеба с великолепным сыром и лег в свою кровать. Трубы, опять. Теперь четкая ассоциация Турнира с мерзкими утренними трубами, которыми они начинают утро турнира. «Чтоб у вас губы к ним примерзли!» – проснувшись опять от их неприятного звука, подумал я.
Мне сегодня предстояло сражение на пиках с «Грушей». Из-за результата вчерашнего соревнования мне было как-то не по себе. Все-таки уверенности в себе мне не хватало на первый турнир. Но я решил полностью погрузиться в себя и настроиться на соревнование. Я попросил Хамита пойти узнать результаты жеребьевки, а сам сел в позу лотоса и начал пытаться выгонять мысли из головы. У меня не очень-то получалось, они там, что комары, облаком парили и пищали так, что голова шла кругом. Я давил мысли по одной, но они лезли вновь и вновь. Совершенно не вовремя в мыслях вылезла Лейла, воспоминания о которой разогрели низ живота, но только этого мне сейчас не хватало. Я встал, снял рубаху, и вылил себе на голову и плечи кувшин ледяной воды, и сел обратно. Холод от воды помог, теперь меня беспокоил только он, и я сконцентрировался на холоде, и мне удалось побороть бесконтрольный поток мыслей. Я настраивался на предстоящий бой, говорил себе, что должен быть внимательным и собранным. «У меня есть глаза вокруг всей головы, я все вижу и все знаю!»
Вернулся Хамит и сказал, что я выступаю третьим, а он после меня. Хамит, как и я, первый бой взял с «Грушами» у Копейщиков, а основное сражение за команду, против команд противника мы шли все вместе. Команда победителя будет определяться по общему числу побед, но у нашего города в этот раз было серьезное преимущество: двадцать бойцов от нашей команды против двух команд по двенадцать. То есть чисто по очкам наша команда имело явное преимущество у мечников. Как я понял, у других команд дела обстояли схоже.
– А ты слышал, Мазур объявление по Рыцарям сделал, короче там на сорок рыцарей тридцать золотых ярлыков и десять серебряных объявлено! Так десять золотых, значит, на тотализатор будут выставлены, можно будет выиграть. А еще проигравшим рыцарям будет по десять плетей добавлено в качестве компенсации за золото, – Хамит откровенно ржал и злорадствовал, рыцарей не любили в последнее время именно за их склонность к халяве.
– Город аж взвыл от восторга, а рыцари прямо вне себя от ярости. Мудро конечно, что Мазур до конца молчал, так-то сейчас ему ничего не угрожает. Может, конечно, кто с ярости ему вызов бросит, но Мазур сейчас на пике формы. Да кому я рассказываю, ты с ним тренировался в последнее время.
– Да, Мазур силен. Не позавидую я никому, вызов ему бросить решится.
– Да как бы сам Мазур кого ни вызвал, он прямо огнем горит.
Мы пошли с Хамитом на часть, где соревновались Копейщики. Расписание игр на зимнем турнире было плотным, без перерывов, чтобы зрители не успевали замерзнуть, а мы – не застудили себе мышцы. Кроме того, нам нужно было все время разминаться. Каждый делал это по-своему, я вот лично предпочитал ходьбу на месте, поднимая высоко колени.
Сражение копейщиков были быстрыми, и не менее кровавыми, чем сражения мечников. Я не знал никого из команды копейщиков, кроме сотника Клима и моего напарника Кива. Да и груш никто по именам не звал. Кив выступать должен был после Хамита, и сейчас шли сражения, в которых я не знал никого. Общая продолжительность схватки была от 5 до 25 секунд. Пара сходилась, два три взмаха копьем, и схватка заканчивалась, так как противник или был убит, или был выведен из строя и уже не мог соревноваться. Вот сейчас сошлась очередная пара, «Груша» кинулся вперед, махая впереди себя копьём как ветряная мельница, как я понял, это была стандартная ошибка новобранцев, думая, что чем сильней вращать древком, тем больше у тебя шансов на успешную защиту. Увы, в жизни оно все по-другому, нежели в воображении. Противник «Груши», парень низкорослый и очень плечистый, сделал шаг в перед на встречу этой мельнице и выставил свое копье лезвием вверх, таким образом, чтобы оно срезало наконечник копья «Груши». При этом, как только он отрезал одну сторону, он сразу же проделал это и со вторым его наконечником, так как «Груша», не поняв, что происходит, продолжал размахивать копьем. Только это уже было не копье, а черенок от лопаты, который еще через мгновение разделился на два черенка и улетел в разные стороны арены. Тем временем противник хладнокровно продолжал свою атаку. Теперь жизнь груши целиком и полностью зависела от милосердия противника, а он видимо был не милосердным, так как третий удар пришелся четко в голову «Груши». Удар был плоскостью, а не острием, но скорей не из жалости к «Груше», а из нежелания мыть от крови копье на холоде. Шансы «Груши» зависели уже только от крепости его черепа, и эластичности мозга.
Следующее выступление было мое, я снял мечи и выбрал копье. Оружие мне было предоставлено городом, средненькое. В дальнейшем мне нужно было заказывать оружие под себя. Оружие и доспехи – тут все было уникальным. Оно и понятно, ни о каком конвейере и речи не было еще, потому каждое изделие было уникальным, оно могло быть как идеально подогнанным под конкретного человека, так и не подходить ему в принципе. Из городских копей, я выбрал то, что лучше всего подходило мне по весу, и, как мне казалось, было максимально хорошо сбалансировано. Город копья получал от проигравших воинов предыдущих турниров, если от него отказался победитель. Копье, которое я выбрал, было покрыто ржавчиной, но при этом хорошо заточено. Древко все было отделано кожей, и держать его было удобно и тепло пальцам. Лезвие с обеих сторон было в форме тюльпана, обоюдоострое. Я крутанул восьмерку копьем и пошел на арену. Адреналин наполнил мои вены, скорость времени изменилась. Итак, мой соперник одного роста со мной, рыжеволосый парень. Руки очень сильные, видимо кузнец или еще кто. Очень развитые мышцы предплечья и бицепс – свидетельство частой и тяжелой работы руками. Большие мышцы означают тяжелый удар, но медленную скорость. В момент, когда мы сошлись «Груша» не стал медлить и, схватив копье за самый конец, крутанул его над своей головой, и, сделав быстрый шаг вперед, попробовал нанести удар в район моей шеи. Я быстро сел на корточки, и выставил перо копья, уперев его в бедро груши. Копье пролетело у меня над головой, и вошло в бедро, сантиметров на десять порезав мышцу. «Груша», не поняв еще, что произошло, продолжил вращательное движение копьем над головой, замахиваясь для удара сверху вниз, как топором. Я воткнул перо в песок, катнулся назад через голову, встал на ноги. «Груша» нанес удар, по тому месту, где секунду назад был я, и полностью насадился на копье. Он перерезал себе мышцу бедра окончательно, и завалился на бок, испуская вой на всю арену. Я встал, подошел, забрал свое копье и пошел в нишу. Вой трибун, накрыл меня через пару секунд вместе с тремором, который пришел после того, как от адреналина начало отпускать. Сражение было может и не очень красивым, но я победил, жаль конечно «Грушу», хороший может парень, сильный, теперь инвалид на всю жизнь. Если повезет, и мышца зарастет, все равно будет хромать. Ну, может ему ноги не так нужны, как руки. Дойдя до ниши, я оставил копье, забрал мечи и пошел в казарму. Там я снял доспех, оставил мечи и пошел посмотреть, что происходит у Милла.
В Лазарете работа шла полным ходом. Я встретил Милла, который был весь в крови, буквально с головы по пояс. Увидев меня, он улыбнулся:
– Вот фонтан меня обдал. Вот тут вот порез был, хотел зашить, а оттуда как дал поток, вон, как в душе побывал. Теперь мыться нужно, и все вокруг мыть, – Милл показывал на область шеи, видимо он пытался зашить поврежденную аорту, и раскрыл рану до конца.
– Ну, на шее мало что можно зашить. Как ни старайся, всех не вылечишь.
– Да я понимаю, просто было интересно попробовать. Так-то он все равно не жилец. Но ничего, Нег и Селем уже во всю трудятся. А ты как выступил уже?
– Да вон мой лежит, – Я показал на «Грушу», которого принесли и положили около ниши где была клиника.
– А этот. Ну ему жгут на ногу наложили, чтобы кровь остановить, вернусь, зашьем его, потерпит.
Милл был максимально хладнокровен, с токи зрения пациента он, наверное, выглядел палачом или зверем. Но сколько он спасет жизней к концу этого дня? А сколько он еще людей научит, которые будут спасать людей? Нужно ли Миллу любить своих пациентов? Или достаточно хорошо знать свое дело и любить именно работу? Действительно, вопрос вопросов. Ведь за сегодня через Милла пройдет не меньше сорока человек, имен которых он, видимо, даже и не узнает. Мы пошли с Миллом в баню, и он, по своей уже сложившейся привычке, начал отчет.
– Сейчас вот очень много начало в город прибывать с кашлем, Фатий благословил нескольких на лечение. Но там только антибиотик в течении десяти дней, я их в другой дом отправляю, который Сафий выдал.
