Александра Верева
Против ветра
И вот она стоит передо мной живая и здоровая, немного взъерошенная, словно потрепанный кошкой воробышек, но все такая же колючая и острая на язычок.
На заданный мною вопрос Ника отрицательно покачала в ответ головой и приподняла мобильный телефон. Ловко выбрав тонким пальчиком нужного абонента, замерла в ожидании ответа.
– Юля, привет, – заговорила, повернувшись ко мне спиной. – Ты дома?… Выгляни, пожалуйста, в окно на кухне… Посмотри, желтый "Додж" во дворе стоит?… А черный "Мерседес" с тремя семерками не видно поблизости?… Понятно… Нет, все хорошо, спасибо. Просто задерживаюсь на работе, потом расскажу… Пока.
Отключила телефон и осталась стоять ко мне спиной. Из краткого разговора стало понятно все: почему она отсиживается на работе и не хочет возвращаться домой. И упрямая же до чертиков. Неужели так тяжело попросить помощи, пусть не у меня, а у кого-нибудь другого, у нее же есть подруги. Но нет, она в одиночку идет против ветра, твердо и упорно движется к цели, известной лишь ей одной.
– Ника, – я подошел ближе, почти вплотную и тихо прошептал, словно опасаясь, что нас могут подслушать, – поехали ко мне. Я не трону тебя и пальцем. Обещаю.
Она резко повернулась и подняла свои красивые серые глаза.
– Сергей, – голос ее звучал твердо и решительно, – я не могу так. Это неправильно. Что о нас подумают, если увидят вместе?
– И тебя это волнует? Чего ты боишься, осуждения других? Насилия с моей стороны? Чего?
Девушка загадочно хмыкнула. Опустила глаза.
– Слава дежурит у моего дома и не один. Он явно хочет сделать на этом шоу. Я не хочу быть инструментом в его руках, мне не нужна публичность, особенно сейчас. Можно сегодня я останусь на ночь здесь?
– Ника, кабинет коммерческого директора не лучшее место для ночевки, – я старался говорить как можно спокойнее, – здесь много документов, составляющих коммерческую тайну фирмы и если не дай бог что-то пропадет…
– Ты думаешь, я на такое способна? – перебил меня возмущенный голос и серые глаза дерзко взметнулись вверх.
– Ты не должна здесь находиться во внерабочее время, сама понимаешь, – я ушел от прямого ответа. – В случае чего все подозрения упадут на тебя и охранник это подтвердит. Хочешь, я отвезу тебя к твоему отцу?
– Нет, – резко ответила девушка, – только не к отцу. Я сама со всем справлюсь, лучше я переночую в гостинице.
– Ты время видела? – я постучал пальцем по циферблату своих наручных часов. – Начало одиннадцатого. Прекращай капризничать как маленький ребенок, поехали. У меня тепло, свело и есть кусок торта со вчерашнего дня рождения. Можешь считать, что я приглашаю тебя не как девушку, а как родственницу.
Ника колебалась. Она пыталась казаться независимой и стойкой, но от этого хотелось опекать ее еще больше.
– Хорошо, – согласилась она, – но я не могу прийти завтра на работу в том, в чем я одета сегодня.
– Ну вот, наконец, то ты начала соображать, – не смог удержаться от того, чтобы не подтрунить над ней. – Я все равно выезжаю рано, так что завтра утром до работы отвезу тебя домой. Если проблем не будет, то сразу вернусь сюда, а ты доберешься своим ходом. Разрешаю опоздать на час или два, но не более, если спросят, скажу, что отправил по рабочему поручению. Идет?
– Идет, – согласилась Ника, перекидывая сумочку через плечо.
Девушка направилась к выходу, оставляя на темном полу мокрые следы от непросохшей обуви. Я двинулся за ней, выключил свет и закрыл дверь на замок.
Всю дорогу до моего дома ехали молча. Молча поднялись на лифте, подошли к двери квартиры. Между нами густой паутиной натянулась напряженная неловкость. Девушка явно смущена, да и я чувствовал себя словно неопытный юнец, будто впервые привел девушку к себе домой и не знал, что с ней делать. Я открыл дверь и пригласил войти. Вероника выдохнула и переступила через порог. Мне на мгновение показалось, что она меня боится. Показалось ли?
Я включил свет во всей квартире и предоставил свой махровый халат и ванную комнату в ее полное распоряжение. Пока девушка занималась водными процедурами, я успел разогреть ужин и сварить кофе. Вино доставать не стал, чтобы не накалять и без того напряженную ситуацию.
Когда она вышла из ванной, разогретые в микроволновке отбивные и кофе успели остыть. Я засуетился, но Ника остановила меня улыбкой, попросив не беспокоится. Села, наложив себе в тарелку всего по чуть-чуть. Пока она ела, я заварил ей свежий кофе, а себе разогрел остывший. Поставил его перед девушкой вместе с добротным куском торта.
– За что вы меня так невзлюбили? – я внутренне содрогнулся от такого вопроса, но не показал вида и сел на стул напротив. – Или вы ненавидите всех секретарш независимо от возраста, комплекции и религиозных убеждений?
На лице девушки играл чистый розовый румянец, на голове намотан затейливый тюрбан из белого полотенца. Мой темно зеленый халат спускался ей до самых пят. Напряженность атмосферы мгновенно разбилась о ее вопрос.
– С чего ты взяла, что я тебя ненавижу? Я разве давал повода так обо мне думать? – ответил вопросом на вопрос, делая глоток ароматного напитка.
– Если честно, то иногда создавалось впечатление, что это действительно так. Но сегодня я в этом убедилась окончательно.
– Прости, ничего такого даже на уме не было, – развел я руками.
– А такой кусок торта на ночь? Это же просто бомба! Вы специально мне его предложили, зная заранее, что я не смогу отказаться. Я съем его и стану толстой и некрасивой. В этом и состоял план вашей мести?
Она игриво прищурила глазки, и я не удержался, рассмеялся в голос.
– Ника, я мог думать о чем угодно, но эта мысль мне в голову даже не приходила. Мне вчера показалось, что тебе понравился торт. Это просто знак уважения к гостье.
– Ладно, убедили, – она пододвинула тарелку поближе к себе, – но если я растолстею, это будет полностью ваша вина.
– От одного куска торта не растолстеешь, и давай уже на "ты" как договаривались.
– Но все равно, с тебя бесплатный абонемент в бассейн на месяц. Нельзя так жестоко обращаться с девушкой в полночь, хитро играя на ее слабостях.
– Договорились, – с улыбкой кивнул я. – В колледже, над которым мы держим шефство, есть бассейн. Это совсем рядом с работой, я попрошу выписать тебе абонемент на месяц за счет фирмы.
– Хорошо, уговорил, – расслаблено проговорила Ника, цепляя вилкой кусок торта, – я согласна.
– А ты умеешь вести переговоры, – я следил за каждым ее движением, – у тебя есть потенциал.
– Конечно, у меня же очень хорошее образование, вот только применить его с пользой для себя я так и не смогла, – как-то грустно согласилась она. – Во сколько мы завтра встаем?
Неосторожно брошенное "мы" обожгло разум, придавая фразе совсем иной оттенок. До боли в пальцах захотелось сжать девушку в своих объятиях, целовать до иступления. Но я не позволял себе даже пошевелиться, понимая, что могу оборвать ту тонкую нить доверия, которая протянулась между нами за последние дни. Ника не такая как все, обычные приемы на нее не подействуют. Завоевать доверие такой девушки нелегко, но как раз это и поднимает ее ценность как личности.
– Действительно, уже поздно, – согласился я. – Я лягу в зале, тебе как гостье достается спальня. Чистый комплект белья оставил на комоде. Справишься?
– Справлюсь, – девушка растянула на лице дружественную улыбку. Было заметно, что ее клонило в сон.
– Тогда, спокойной ночи, – я решил удалиться, чтобы своим присутствием не стеснять ее. – Спальня в конце коридора. Она одна, легко найдешь.
– Спасибо.
Ника не шевелилась.
Я вышел из кухни, выключил в зале свет и лег на диван, укрывшись пледом. Ника еще несколько минут возилась на кухне, оттуда доносился шум воды и звон посуды. Затем свет погас, квартира погрузилась во мрак и тишину.
Несмотря на поздний час мне не спалось. Я долго крутился с бока на бок в поисках удобной позы. Глаза привыкли к темноте и через некоторое время стали различать очертания предметов. Я напряженно прислушивался к каждому шороху, ожидал услышать движение в противоположном конце коридора, но все было тихо. Из спальни не доносилось ни единого звука. Время стало густым словно кисель, и потянулось неимоверно медленно. Напряженный организм не позволял погрузиться в глубокий сон, за ночь я просыпался раз семь, каждый раз недоумевая, почему еще не утро.
Проснулся за час до будильника и долго лежал, глядя в потолок. Как там Вероника? Хорошо ли ей спалось? В мыслях я давно лежал в своей постели рядом с ней, ощущал ее присутствие, тепло. От всего этого тело нестерпимо ныло словно от затяжной судороги. Нужно снять напряжение, вот только как, когда она совсем рядом? Опять душ? Помогает, но ненадолго. Но все-таки это лучше, чем ничего.
Я заставил себя встать, скоро шесть, нужно подумать о завтраке. Забравшись в душ, минут пятнадцать стоял под горячими струями воды, пока тело окончательно не расслабилось. Вытерся насухо и только в этот момент вспомнил, что чистые вещи лежат в спальне и взять их заранее я не удосужился. Халат вчера отдал Нике, спортивки и майка остались в зале. Я обкрутил полотенце вокруг бедер и вышел из ванной намереваясь вернуться в зал за вчерашней одеждой. Сделав шаг, понял, что не я один бодрствую. Из кухни доносились характерные звуки готовящегося завтрака. Я высунул голову в дверной проем. Действительно, на кухне хлопотала Вероника, ставя тарелки на стол.
– Привет, – с легкой улыбкой поздоровалась она. – Я имела смелость посягнуть на неприкосновенность твоей кухни и приготовить завтрак. Что ты обычно ешь по утрам?
Я понял, что опоздал. Видимо, пока наслаждался водными процедурами, она успела одеться и разогреть еду. Вот я лопух!
– Доброе утро, – ответил скомкано, наблюдая за развернувшимся на кухне действием, – обычно я дома не завтракаю.
– Ааа, – протянула девушка и неловко застыла с чайником в руках. – Надеюсь, ты не против, что я у тебя здесь немного похозяйничала?
Ее слова прозвучали как-то совсем уж робко, так что мне стало не по себе. Мы же не на работе.
– Совсем не против, – бросил такой же неловкий ответ, – я сейчас вернусь.
Рванул в спальню и закрыл за собой дверь. Постель аккуратно застелена, чистое белье осталось нетронутым лежать на комоде. Халат аккуратно сложен и лежит на краю кровати. Похоже, девушка спала не расстилая постели и укрываясь лишь халатом. Я отмахнулся от промелькнувшей перед глазами соблазнительной картины и стал одеваться.
Через пять минут при полном параде пил горячий чай с бутербродом. Последний раз я так завтракал, когда… В памяти невольно всплыло непрошенное воспоминание: другая кухня, другая девушка, такая же красивая и молодая, теплый чай, бутерброды, непринужденный разговор… Боль нахлынувшей давней обиды разрушило очарование утра. Я нахмурился, понимая, что своим затянувшимся молчанием все испортил. Девушка расценила мое настроение по-своему и терпеливо ждала, пока я доем. Сама же не притронулась даже к чаю, который приготовила для себя.
Я встал из-за стола, внутренне злясь на себя за проявленные чувства, которые Нику не касались ни в коей мере. Мне пора давно все забыть и простить, но глубоко уязвленное самолюбие не позволяло этого сделать, и каждый раз болью реагировало на любой отголосок из прошлого.
– Ника, я отвезу тебя домой, как мы вчера и договаривались. К десяти на работу успеешь?
– Да, Сергей Михайлович, спасибо. Я буду даже раньше.
Я хотел отчитать ее за официальный тон, но передумал. Сейчас не место и не время. Непринужденность общения на сегодняшнее утро уже исчерпана.
Всю дорогу снова промолчали, повисше напряжение давило на обоих и не располагало к общению. Въехав в уже знакомый двор, я остановился у самого подъезда. Ни ядовито-желтого "Доджа", ни черного "Мерседеса" нигде видно не было. Ника собралась выходить, но я остановил ее прямым вопросом:
– Ника, поехали вместе со мной в командировку. Это всего на три дня. Я договорюсь с руководством, это не проблема.
Девушка посмотрела на меня как-то странно. В ее глаза одновременно плескалось удивление, недоумение и растерянность.
– Вы надо мной смеетесь, – после секундного замешательства утвердительно произнесла она, и ее губ коснулась едва заметная улыбка.
– Нет, ни капельки, – ответил серьезно. – Ты была когда-нибудь в Казани?
Ее улыбка стала чуть шире.
– Вот где-где, а в Казани я не была.
– Вот будет повод побывать. Все будет оформлено официально.
– Мне надо подумать, – протянула она задумчиво и вышла из машины, хлопнув дверью. Заскочила в подъезд, даже не обернувшись.
***
Я стоял у стола начальника, словно школьник на экзамене, смотря прямо перед собой. Лев Давыдович подписал очередной документ и протянул мне.
– Держи направление на командировку. Может хоть Веронике удастся тебя охмурить. Смотри мне, девчонка красивая, обидишь ее, будешь держать ответ передо мной.
– Лев Давыдович, ну что вы такое говорите! – возмутился я. Вы сами знаете, что переговоры предстоят сложные и мне необходим помощник. Ваше личное присутствие могло бы значительно ускорить процесс.
– Сергей, ты сам прекрасно справишься, не маленький мальчик, да и не впервой тебе одному вести такие переговоры, так что не хитри. И хватит оправдываться, вижу же по глазам, что тебе нравится Вероника.
Он поднял на меня строгий взгляд, но внутри огоньком горело любопытство.
– Скажи честно, она тебе нравится? – не унимался директор.
– Лев Давыдович…
Он не позволил сказать ни слова в свою защиту.
– Вижу по глазам, что нравится, и не смущайся, я сам когда-то таким был. Да и не гоже молодому мужчине без семьи днями на работе пропадать, так и "выгореть" можно. Давно пора было отдушину завести. Да вы, молодежь, сейчас не торопитесь, все откладываете на потом, а потом уже может быть и поздно. Так что бери свою секретаршу и езжайте вместе. Может хоть эта подольше у тебя задержится.
Мои брови удивленно поползли вверх.
– А что ты думал, всей фирмой тебе секретарей подбираем, а тебе все не угодить. Выгнать бы тебя самого за такое поведение, да специалист ты хороший, и привык я к тебе как к сыну. Тут про тебя среди женского персонала такие слухи ходили! Не слышал?
Я отрицательно покачал головой.
– Ну, вот и хорошо, что не слышал, – все в том же духе продолжал директор, – так что давай, хоть с одной девушкой закрути интрижку, чтобы всем сплетицам языки в одночасье пообламывать.
– Лев Давыдович, когда я пришел к вам с просьбой у меня и в мыслях не было…
– Сергей, – снова перебил меня директор, – что значит, в мыслях не было? В твои то годы должно быть! Сколько тебе, тридцать три? Я в твои годы уже двух сыновей и дочь воспитывал.
Я молчал. Спорить и оправдываться было опрометчиво. Директор являлся ярым приверженцем семейных уз и традиций, и то, что чуть ли не треть офиса состояло с ним в тех или иных родственных отношениях было ярким тому доказательством.
Заметив мое замешательство, он немного смягчился.
– Ладно, прости, что-то я не в свои дела нос сую. Нравитесь вы мне оба, вот и переживаю за тебя. Да, именно за тебя, и не хмурься. Она – девочка приветливая, общительная, не замужем, а вот ты… Столько девушек красивых вокруг, хоть бы одной улыбнулся.
– Спасибо, я как-нибудь сам справлюсь.
– Ну, вот с этого и нужно было начинать, – директор с улыбкой откинулся на спинку кресла. – Смотри, я рассчитываю на тебя. Эта будет поставка очень хороших тканей, сам видел и проверял. Если у тебя получится сбить цену до той, которая нам нужна, выпишу премию в размере оклада. Обещаю.
Вот как у него получается так резко перепрыгивать с темы на тему? Вроде начинали говорить об одном, плавно перешли на личное и завершили снова разговором о работе. Временами не понятно, шутит Лев Давыдович или говорит всерьез. Четыре года здесь работаю, а все не могу перейти черту между рабочими и личными отношениями. Вот у Андрея это сразу получилось, а мне сложно.
– Я постараюсь, – пообещал я и направился к выходу.
– Стараться будешь в постели, а работу необходимо выполнять.
Тихая фраза, брошенная в спину, я был уверен, предназначалась именно для моих ушей. Я обернулся, но директор уже изучал какой-то документ и не обращал на меня внимания.
Вероника появилась на работе в половине десятого в другой одежде, с макияжем и прической. Все как всегда, но руки непривычно задрожали, когда я вышел в приемную и положил документы перед ней на стол. Чтобы сконцентрироваться и не выдать волнение, сложил руки на груди и придал своему тону как можно больше официальности:
– Будьте добры, оформите командировки в первую очередь. Вы едете со мной на три дня. Распоряжение уже утверждено генеральным директором. За сегодня необходимо успеть провести все документы по бухгалтерии. Так что вперед и с песней!
Девушка удивленно захлопала ресницами.
– Но я не говорила, что согласна, мне нужно подумать.
– Вы слишком долго думаете, Вероника. До конца рабочего дня осталось не так много времени, выполняйте.
Я вошел в кабинет твердым шагом, но только когда дверь за мной закрылась, понял, что вел себя слишком напористо как начальник, а не как друг. Да какой из меня друг? Мои мысли на ее счет вряд ли можно отнести к таковым. Но что сделано, то сделано. Пусть она со мной не разговаривает, но по крайней мере будет вне зоне досягаемости того, другого, и под моим непосредственным присмотром. Она мне действительно нравилась. Очень. И даже больше. И не хотелось, чтобы малолетний урод, которого она называла "бывшим парнем", портил ей жизнь. А тот старается, прямо из кожи вон лезет.
Стоит уже признаться самому себе, что меня влечет к ней с каждым днем все сильнее. Нужно быть осторожным, если Лев Давыдович заметил мое расположение к Нике, то и остальным это даст повод для обсуждения. Хотя, бог с ними со всеми. Я никогда не воспринимал серьезно сплетни на свой счет.
Подойдя к рабочему столу, сел в кресло. Работы не так много как хотелось бы. Очень жаль. Я люблю погружаться в дела с головой, так день проходит быстрее, а когда получаешь ожидаемый результат, то испытываешь чувство глубокого морального удовлетворения, сродни физическому. Сегодня же дел немного, но расслабиться не получалось. Я был в напряжении ожидания и не знал чем себя занять.
В начале двенадцатого зашел Андрей и как всегда попросил кофе. Темы, касательно Ники, он больше не затрагивал. Задал пару вопросов по работе, пожаловался на то, что жена тянет его на выходные в деревню копать картошку на даче у родителей, и поэтому выходных у него не будет. Искренне пожелал хорошей поездки и переговоров, и удалился.
После обеда у меня оказалось уйма свободного времени. Все документы к переговорам были подготовлены и сложены аккуратно в кейс. Текущая работа шла своим чередом без задержек, заминок и происшествий. От нечего делать поднялся на производство убедиться, что все в порядке. В итоге, к трем часам дня я был абсолютно свободен.
Вероника занята своей работой. В голове суетилась навязчивая мысль предложить отвезти ее домой, во избежание повторения вчерашнего инцидента, но подойти к ней я не решался. За полчаса до окончания рабочего дня девушка сама зашла ко мне в кабинет и положила на стол билеты.
– Вот билеты на самолет туда и обратно, гостиницу забронировала. Бухгалтерия расходы по командировке провела и предупредила, что деньги поступят на карточку только завтра утром. Будут еще указания?
Я взял билеты в руки. Четыре. Проверил фамилии и на душе отлегло, она едет со мной.
– Ника, можно я отвезу тебя сегодня домой?
Девушка опустила взгляд и кивнула головой:
– Можно. Спасибо.
В ее голосе прозвучало непонятное мне настроение.
– Если ты не хочешь ехать, скажи. Я не хочу заставлять тебя или принуждать. Прости, если был груб сегодня, мне утром от директора досталось.
Вероника подняла взгляд серых глаз, от которого обдало жаром. Интересно, что у нее на уме, какие эмоции она испытывает в данный момент.
Мы одни в кабинете. Я могу встать со своего места, обнять ее одной рукой за талию и прижать к себе. Коснуться нежных розовых губ своими губами. Что может быть проще таких естественных движений? Здесь. Сейчас. Я могу сделать это на правах мужчины, но не могу позволить на правах начальника. Сложная дилемма.
Не смотря на острую боль желания в теле, я остался сидеть на месте.
– Бывает, – ее голос пронзил сгустившуюся тишину, – меня предупреждали, что мой начальник немного "резковатый" человек. Извинения приняты.
Она развернулась и вышла из кабинета.
Девушка умная, безумно привлекательная, с внутренним гибким и прочным стержнем. Вот как МНЕ с такой работать?
***
Ника
Я закрыла дверь кабинета и выдохнула. Сердце билось неровно. Его невозможно понять. Работаю более месяца, но никак не могу разобраться в натуре начальника, привыкнуть к резким перепадам настроения. Признаю, он сложный человек, но за пределами работы проявляется другая личность. Улыбается крайне редко, но улыбка безумно идет его красивому лицу с правильными аристократическими чертами. В минуты, когда он становится самим собой он совсем другой: мягкий, чуткий, обаятельный, внимательный. Не могу понять, как он дожил до такого возраста в статусе холостяка? Но у него определенно никого нет, это понятно по обстановке в квартире: нет ни малейшего намека на присутствие женщины. Хотя временами мне кажется, что с ним невыносимо сложно, с таким напором и давлением не каждая справится. Вполне понятно, почему он менял секретарш как перчатки.
Из головы также не выходил тот поцелуй после корпоратива. И что это было? Как это объяснить? Он был абсолютно трезв, чего я не могла сказать о себе. Больше с его стороны не было ни одного подобного знака, ни единого намека. Он ведет себя вежливо, держит дистанцию, не дает даже повода надеяться на что-то большее. Он опекает, защищает от Славы словно отец. И это предложение поехать с ним в командировку тоже не случайность. Может у него какой-то договор с моим отцом? Может, они знакомы? Столько вопросов и ни одного ответа. Можно спросить отца напрямую, но тот ни за что не признается.
Как в одном человеке могло скопиться столько противоречий? Но со временем мне начало это импонировать: стойкий, крепкий, уверенный в себе, ответственный, можно даже сказать временами чересчур правильный, прямо до тошноты. Эти внутренние качества мужской натуры вызывают неоднозначные чувства: хочется его дразнить, испытывать на стойкость духа, провоцировать и все получается как-то само собой, непроизвольно. Ох, хоть бы не перегнуть палку, ведь в порыве азарта можно и переступить черту.
Вот сегодня пришлось до боли прикусить язык, чтобы намеренно не вступить в спор. Я от всей души благодарна своему начальнику, что он предложил мне уехать из города. Преследования Славы вывели меня из равновесия, я даже уже подумывала о том, чтобы попросить помощи у отца, но предложение поехать в Казань заставило отказаться от этого намерения и не позволило наступить на чувство собственного достоинства. Это предложение – просто подарок судьбы, но приказной тон начальника в секунду воспламенил не лучшую сторону моей натуры, вызвав бунт внутреннего сопротивления чужой воле. Пришлось взять себя в руки, чтобы не сорваться и не наговорить глупостей в ответ. Вот не зря говорят, что молчание – золото, особенно когда дело касается отношений мужчины и женщины.
Так что, ура! Завтра пакую чемодан, и в воскресенье вечерним рейсом мы летим в Казань. Гостиницу я выбрала подороже и получше, заказала два номера класса "Люкс", меня же никто в суммах не ограничивал. Лишь бухгалтер недоверчиво переспросила был ли оговорен денежный лимит на проживание, на что я выдала уверенное "нет", и та не задавая лишних вопросов забрала документы. Вот так, можно сказать, на халяву мне неожиданно удалось совместить полезное с приятным. Прямо самой не верится.
В конце рабочего дня, удивительно, но без задержки начальник вышел из своего кабинета готовый отвезти меня домой. Ну, вот кто таким может похвастаться? Рассказать кому, не поверят. Он довез меня до самого подъезда и провел до двери квартиры. Сегодня, не смотря на хорошую погоду, Славика и его друзей нигде не было видно.
Дверь Борис, как и обещал, покрасил. Качественно. Слабый запах синтетической краски все еще витал в воздухе. У стены возле двери стоял огромный букет с небольшим запечатанным конвертом, на котором красивыми буквами были напечатаны мои имя и фамилия. Я утром его видела, когда возвращалась, чтобы переодеться на работу. Странно, что до сих пор его никто не тронул. Ну, пусть стоит.
Начальник окинул хмурым взглядом букет, сказал, что заедет послезавтра за мной лично, и только когда я скрылась за дверью, ушел.
Дома, почувствовав себя в безопасности, я расслабилась. На меня напала зевота. Сказывалась бессонно проведенная ночь в чужой квартире. Я накормила Персика, поменяла ему наполнитель в лотке, на большее меня не хватило. Заставила себя съесть тарелку позавчерашнего супа и блаженно потянулась. Котенок сидел под столом возле моей ноги и педантично вылизывал шерстку. Я сгребла его в охопку и отправилась спать.
Весь день субботы прошел в хлопотах: я наводила чистоту в квартире, собирала чемодан. Конец сентября выдался непривычно прохладным, поэтому хотелось взять с собой побольше теплой и удобной одежды. Не исключено, что начальник может взять меня на переговоры, мало ли что придет ему в голову, поэтому положила деловой костюм и платье, туфли соответственно и батильоны, на случай плохой погоды. До самого вечера крутилась у зеркала выбирая верхнюю одежду и чуть не забыла о своем питомце. Договорилась с Юлей, что та примет моего "самца" на три дня на содержание, чему Вика, в отличие от матери, оказалась безумно рада.
Вылет был в шесть сорок вечера. В три я была полностью готова и в предвкушении чего-то нового и интересного. Слава вроде успокоился и меня больше не беспокоил. Букет в субботу выбросила в мусорку, на него даже никто не позарился. Это знак свыше!
Сергей приехал ровно в три пятнадцать, критически посмотрел на мой огромный чемодан, но ничего не сказал, молча взял и понес вниз. Я закрыла квартиру и заторопилась по ступенькам следом за ним, не обращая внимания на новые надписи, появившиеся на стенах лестничного пролета.
– Я смотрю, ты набираешь популярность в этом районе, – произнес он, выйдя из подъезда и ставя чемодан на разломанную надвое тротуарную плиту.
– С чего вы взяли, – недоуменно спросила, останавливаясь рядом.
– С весьма содержательных надписей на стенах твоего подъезда.
– Я не видела, – мотнула головой и направилась к стоявшей неподалеку знакомой "Тойоте".
Машина кратко пикнула, послышался щелчок открывающихся замков. Сев на переднее пассажирское сиденье, вспомнила, что забыла нанести помаду и завозилась в сумочке в поисках тюбика. Найдя нужный, отбросила зеркало и застыла с помадой в руках, так и не донеся до губ. Прямо напротив метрах в тридцати в черном "Мерседесе" сидел Слава и исподлобья озлобленно смотрел мне прямо в глаза. По спине пробежал озноб страха. Я подумала о Сергее, который укладывал мой чемодан в багажник. Он его скорее всего не видит. Слава не двигался, в машине он был один. От его напряженного пристального взгляда веяло холодом и ненавистью.
Отрылась дверь со стороны водителя, и Сергей сел в кресло. Я задвигала по губам помадой, стараясь не обращать внимания на Славика. Положила тюбик в сумочку, натянуто улыбнулась водителю. Сергей посмотрел на меня, хмыкнул себе под нос, завел мотор и выкрутил руль.
Всю дорогу до аэропорта Слава ехал за нами, придерживаясь определенной дистанции. Не знаю, заметил ли его Сергей, но он не сказал ни слова по этому поводу, впрочем, как всегда вел машину молча. Я нервно бросала взгляды в боковое зеркало. Неужели до Славы еще не дошло что между нами все кончено? На что он надеется или рассчитывает? В пламенную любовь с его стороны я точно больше не верю.
Подъехав к аэропорту Сергей поставил машину на платной стоянке. Достал из багажника оба чемодана и всунул мне в руки свою сумку с документами.
– Я нужна была вам именно для этого? – спросила, не удержавшись от ехидной подколки.
– Ох, смотри, договоришься… – покачал он головой, беря ручки чемоданов удобнее в руки. Лицо серьезное, а в глазах прыгает смешинка, левый краешек рта предательски дрогнул. Он не сердится, но сдерживает эмоции. Я специально, словно задумчиво прикусила нижнюю губу, будто бы ничего не поняла и последовала за ним. Слава остался где-то позади. Он меня больше не интересовал, его присутствие где-то рядом уже ничуть не беспокоило.
Мы вошли в здание аэропорта и сразу направились в сектор сдачи багажа. Освободившись от непосильной ноши, в виде моего чемодана, Сергей забрал у меня свою сумку и мы двинулись в сектор регистрации на посадку.
Я много раз летала и посещение аэропорта уже не вызывало тех ярких эмоций, которые испытывала в детстве. Я даже не волновалась до того момента, как начальник взял мою ладонь в свою и крепко сжал. Я не успела отреагировать, так как увидела молодую стройную женщину, красивым уверенным шагом идущую нам навстречу с приветливой улыбкой на лице. Одета она весьма дорого и со вкусом, оттюнингована по последнему слову моды. Ее красота показалась мне немного неестественной, слишком шаблонной, словно с глянцевого журнала, но со стороны, не столь требовательного взгляда могла казаться совершенной.
– Сережа, здравствуй.
Она остановилась рядом. Ее взгляд прикован исключительно к нему.
– Ну, привет.
Голос Сергея был ровным и безэмоциональным, его лицо окаменело, я уже не раз видела такое выражение: холодно-равнодушное, пугающее.
– И это все, что ты можешь мне сказать? Столько лет не виделись.
– Четыре года и три месяца, – четко выдал он.
– Ты даже это помнишь?!
Женщина кокетливо отбросила с плеча аккуратный светлый локон. Она флиртовала. Интересно, насколько близко они знакомы?
– Я все помню, – грубо отрезал он.
– Ты все еще сердишься? – женщина обидчиво надула губки и одарила меня оценивающим взглядом. – Женат?
– Пока нет.
Тон Сергея ярко свидетельствовал о том, что он не расположен к дружеской беседе, но его знакомую похоже это не волновало.
– Может, встретимся как-нибудь, вспомним старое? Отец часто о тебе вспоминает.
– Прости, но мы торопимся, у нас самолет.
Ответ был настолько резким, что она поняла все без лишних слов.
– Тогда, до свидания.
Женщина наклонилась вперед с намерением поцеловать в щеку как очень близкого знакомого.
– Прощай, – начальник увернулся от поцелуя и потянул меня за руку прочь.
Сергей отпустил меня только у стола регистрации. Я чувствовала его напряжение, понимала, что случайная встреча была ему неприятна, поэтому не задавала лишних вопросов, не убрала руку, просто шла рядом. Если честно признаться, то самой не хотелось прерывать контакт. Этот невинный жест, обычное прикосновение зародило в душе ощущение надежности, защищенности, некой уверенности в завтрашнем дне. Такие чувства я испытывала в детстве рядом с отцом. Но помимо этого присутствовало что-то еще, едва заметное, но не менее важное, что-то, что разогревало огонь совсем иного характера.
