Регина Грёз
Инсектерра. Выжить в любви
Глава 36
Три желания
Магрит
Утро выдалось свежим, и я с удовольствием спрыгнула с лежанки, чтобы скорее умыться и поискать еду. Настроение отличное, я чувствовала небывалый прилив сил, казалось, могла горы свернуть. А вот Камрит, к немалому удивлению, уже давно поднялась и хлопотала по хозяйству.
Я-то думала, эта неженка дрыхнуть будет до обеда, но нет. Жарит мясистые плоды над огнем, насадив их на длинные палочки. Манти Ош рядом раскалывает дровишки. Идиллия! И чего им не живется в мире и любви? Ищут себе проблем, а могли бы просто заняться друг другом вплотную.
Я кратко приветствовала «Робинзона» и его непоседливую «пятницу», а потом вызвалась помогать. Мне поручили принести воды из ручья и я поскакала к маленькому водоему, который, как сказала Камрит, прятался сразу за узколистными деревцами. Ах, как же здесь было хорошо!
Там я умылась прозрачной, бодрящей водой и, ежась от холода, попыталась кое-как освежить все тело. Еще бы постирать и высушить свое платье. Досталось ему, конечно, за последние дни, но другого-то у меня нет.
Вернувшись к Манти Ошу, я осторожно попыталась разузнать у него про таинственного Учителя, чья украшенная камнями могилка сиротливо виднелась на другом берегу пруда. Камрит не раз пыталась ревниво вклиниться в нашу беседу, но один лишь взгляд строгих мужских глаз заставил ее примолкнуть.
А мне неспешно поведали, что Учитель Манти Хар тоже был своего рода отшельником, только из местных… лесных. Он практиковал аскезу и занимался изнурительными физическими тренировками. Дикие звери почему-то обходили его стороной, болезни не приставали.
Услышав о чудесах Подвижника, со всей Инсекты к нему потянулись ученики. Я поняла, что в этой долине раньше было что-то вроде монастыря Шао-Линь. Даже свой храм имелся – стоял как раз у воды. Но потом начались разногласия и борьба за власть. Некоторые «посвященные» возгордились и стали считать, что их стареющий Учитель не верно трактует истину, а потому увели неофитов за собой. Некогда дружные ученики разбрелись в разные стороны Инсектерры.
Проще говоря, Манти Хар опять остался один и, может быть, даже был тому весьма рад. Или нет… кто же знает, что творилось у него на душе.
Но когда в джунглях он подобрал умирающего священника, перешедшего Ничейную пустошь, думаю, у них нашлись темы для богословских споров. И каким-то образом два любителя молитв и поста подружились. Так бывший рыцарь-храмовник стал последним учеником одинокого Старца, полностью приняв его мировоззрение. Захватывающая и трогательная история.
И места эти необыкновенные, здесь столько разумных существ занимались всякими умными рассуждениями, начнешь верить, что теперь долина излучает благотворные флюиды. Жаль, что они не очень-то действуют на Камрит.
Она просто сексуальная хищница! Вот и сейчас не сводит с Манти Оша выразительных томных глаз… Пожалуй, не будь он таким физически крепким мужчиной, настырная женщина давно бы овладела им, применив силу. Какую же выдержку надо иметь, чтобы устоять перед подобным «цветком», воистину годы медитации не прошли даром.
После скромного завтрака Манти Ош заявил, что ему по традиции надо заниматься гимнастикой у ручья, и мы с Камрит напросились посидеть рядом. Вряд ли ему идея понравилась, но отказывать он не стал. И неспроста!
Потому что вместо обычной тренировки устроил нам что-то вроде занудной проповеди о величии духа, кажется, сам себя в этом лишний раз убеждал или просто хотел, чтобы Камрит сбежала от скуки и занялась своими цветочными грядками.
У нее здесь, и правда, были разбиты великолепные клумбы. Надо признать, бывшая куртизанка обладала отменным вкусом или просто от скуки увлеклась местной флористикой.
Я тоже еле сдерживала зевоту, но слушала монотонную речь чисто из уважения к интересному, много пережившему человеку. Но несколько последних фраз заставили меня насторожиться. Манти Ош заговорил о том, что долина обладает чуть ли не волшебной силой и может исполнять некоторые человеческие желания.
Надо лишь всей душой чего-то захотеть и выразить это настолько искренне, чтобы услышал Творец всего сущего. В Мантихаре мол, такой отменный резонанс, что услышать нас будет совсем легко. И, конечно, я не удержалась от вопроса:
– А вы уже что-то пожелали?
– Я хочу только одного, – смиренно ответил Манти Ош, – познать, в чем суть моего существования. Призвание свое я жажду найти – вот моя цель. Для чего я был послан в этот суровый мир? На что я годен?
– И вы это поняли, не так ли?
Манти Ош многозначительно покосился на притихшую Камрит и уныло покачал головой.
– Как только я прихожу к некоему понимаю, вдруг возникает новое препятствие на моем пути. Так уже бывало и прежде, но каким я выйду из нового испытания, пока не известно.
– Так. С вами все ясно. Камрит, а чего хочешь ты? Давай уже на чистоту, здесь ведь все свои.
Бывшая куртизанка расправила складки своего балахона так элегантно, будто на ней было надето бархатное облачение благородной дамы.
– Я желаю, чтобы тот, кого я желаю наконец-то прозрел и перестал видеть во мне только надоедливую навозную муху. Я – женщина, и я хочу любви! Настоящей, чистой и честной. И я клянусь, если у меня будет такая любовь, то я стану хоть монашкой, хоть святошей – кем он желает меня видеть. Я надену власяницу, на край земли пойду босыми ногами, отдам все, буду питаться отбросами, только бы он… только бы принял меня и сам был мне предан. Вот я чего хочу!
Камрит зарыдала и бросилась прочь от нас. Я уже хотела бежать следом, но Манти Ош ухватил меня за руку.
– Теперь твоя очередь.
– Что я? Вы совсем ничего не понимаете? Погрязли в своей чистоте с головой. Она же страдает, мучается из-за вас. Хотя бы дайте ей шанс. Поговорите по душам. Или она совсем вам не приятна, как мусор какой-то? Это из-за ее прошлого или вашей нынешней святости? Вы дали обет безбрачия и клятву к женщинам совсем не прикасаться?
– Она мне дорога! – страстно зашептал Манти Ош, едва не испепелив меня жгучим взглядом. – Дороже собственной жизни. Но сейчас речь о тебе, Магрит. Скажи прямо, чего хочешь ты больше всего на свете?
– Что ж, скажу! Я хочу вернуться к тем, кому нужна, – туда, где меня любят и ждут. Вы свое предназначение видите в уединении и интимной беседе с Боженькой, а я хочу помогать людям. Я училась на врача, а по-вашему, лекаря. Думала, буду пользу приносить, делать людям добро. И случайно попала сюда. Но ведь не важно, где ты оказался, везде можно себя реализовать, правда?
Манти Ош одобрительно подал плечами, глядя на меня с некоторым смущением. Похоже, мне удалось заронить сомнения в его блаженную душу.
− Еще есть мужчина, которого я люблю. Даже, наверно, мужчины. Вам дикостью покажется, но я люблю их всех, и в этом нет ничего порочного и грязного. Соединение тел в любви – не скотство, не грех, если вместе с телом соединяются души. Но вам не дано это понять и пережить, пока вы не примете сердцем такую возможность. К тому же, не мне вас учить…
Меня немного трясло. Как ему еще объяснить, мы будто на разных языках говорим. А если рассердится? Еретичкой обзовет и прогонит в лес? А, была не была… Обстановка располагает к откровенности.
– И еще я вам скажу, уважаемый Манти Ош! Если бы мужчина с женщиной не спал, не было бы детей и королевство ваше пришло в запустение. И кому тогда истина нужна? Да хоть какая-нибудь… И последнее…
Если вы всерьез думаете, что проповедовать абстрактные добродетели важнее, чем просто воспитывать детей в хороших людей, вы глубоко не правы! И то и другое одинаково тяжкий труд. Думаю, Создатель не случайно на земле все так устроил. И каждый выбирает ношу по себе.
− Гм… Ты рассуждаешь, как женщина.
− Ну, да – как мать, которой дороги все ее дети. Вы вот решили от людей убежать и спасать свою бесценную душу, а я сейчас хочу спасти свою Семью. И кто из нас двоих более угоден Богу – это еще надо разобраться.
Уф! Выговорилась. Сама чуть не плачу, а надо еще найти и успокоить одну королеву-беглянку. Детский сад! Нет, мне эти игры в песочнице надоели. Надо ставить вопрос ребром:
– Ну что? Поможете мне вернуться в Кормаксилон?
– Я должен посоветоваться с духом Учителя. Ступай, мне нужно побыть одному.
– С превеликим удовольствием, батюшка! Надеюсь, вам быстро дадут ответ.
Я не удержалась от церемонного поклона и, круто развернувшись, пошла к хижине. Смешанные чувства клокотали в груди. И жалко их обоих и себя жалко. А про кормисов даже подумать не могу без отчаяния.
Держитесь, ребята, я всей душой с вами. Но хватит ли вам моей души… Нужна ли она вам…
До вечера мы не видели Манти Оша. Он обходил навесы стороной. Камрит тайком проследила, как спустился к реке. Наверно, Дух Учителя в отпуске – «ушел в Нирвану, но обещал вернуться». Есть ли у меня время ждать? Кормисы мои снова ослабеют и заснут, пока этот Манти-Манти соблаговолит подать знаки. И будут ли они в мою пользу, еще неизвестно.
Я уже начинала готовиться к ночи, как заслышала зовущие крики за бамбуковыми стенами домика. Что там у них еще стряслось? Может, Камрит проявила настойчивость и посягнула таки на целомудрие бывшего рыцаря?
Я лениво вышла из хижины и замерла, не веря своим глазам. Манти Ош нес на руках тело молодого мужчины. Из одежды только повязка на бедрах. Наверно, кто-то тоже потерялся в лесу и был ранен.
– Помощь нужна? Он жив?
Когда я подошла ближе и разглядела знакомые черты, то не сдержала жалобных стонов. Уно был без сознания, грудь медленно поднималась от затрудненного дыхания. Ничего, мы его спасем… Конечно, спасем…
– Скорее, скорее в дом!
Уно положили на мою постель, раздели и укрыли мягким покрывалом. Манти Ош сказал, что нашел кормиса на прибрежных камнях, видимо, выбросило волной. Я плакала и смеялась, целовала руки Уно, умоляла открыть глаза. Все будет хорошо, он просто слишком долго искал меня, просто устал. Завтра ему станет лучше, я совершенно уверена.
Пока мы с Манти смазывали раны и ссадины молодого наставника, Камрит молча стояла у стены, рядом с жаровней, чьи горящие угля служили слабым источником света в утлой комнатушке. Я не обращала на бывшую куртизанку никакого внимания и она, словно оцепенев, наблюдала за нашими хлопотами.
Манти Ош еще раз осмотрел Уно и вынес вердикт – парень вполне здоров, но очень истощен, ему надо хорошенько выспаться, потом питательная еда, дружеская забота и через пару дней кормис будет «как новенький». Некоторое беспокойство вызывала только рана на плече, она немного воспалилась и припухла, но Отшельник растер какие-то целебные травы в масле и наложил повязку.
Мы решили, что остаток ночи я проведу рядом с Уно, а утром Манти сменит меня, ну… или Камрит. Она даже ни о чем не расспрашивала, только пару раз прошептала еле слышно: «Бедненький менестрель…».
Камрит ушла вместе с Ошем, и я осталась с Уно наедине.
Почти всю ночь я не сомкнула глаз. Сначала сидела на краю лежанки и рассказывала другу о своих злоключениях. Опять плакала и просила прощения за те неприятности, что доставила Дому своей жаждой путешествий. Потом вытирала слезы и вслух радовалась тому, что мы вместе и теперь-то, конечно, все будет хорошо. А как же иначе…
Уснуть я так и не смогла, с первыми лучами солнца вышла из хижины, чтобы умыться у ручья, а после, может быть, подремлю еще немного рядом с дорогим мне человеком. Мне показалось, что гамак под соседним навесом пуст, неужели Камрит тоже рано проснулась?
Во мне не было ревности и досады. Да, когда-то Уно любил эту женщину и если он выберет ее… Что ж, пусть тогда возвращаются в Кормаксилон вместе, я не в силах бороться за власть над сердцем мужчины. Уно должен решить сам, я не стану на него давить.
Но тогда все страстные признания Камрит в адрес Манти Оша не стоят и пустой кокосовой скорлупы! Мне все равно… Ну, почти – все равно! А что же остается? Если Уно заберет Камрит и снова посадит ее «на царство» под сенью броксов у Зеленой стены, тогда я займу место блудницы в Мантихаре. Буду молиться вместе с печальным святошей, в совершенстве освою местную йогу и тоже приобщусь к Истине. Организуем какое-нибудь Братство Отверженных и развесим объявления о наборе последователей.
И вообще… Почему мы должны оставаться в лесу? Надо прямо сказать Манти, что есть куда более важная миссия. Почему бы нам не добраться до поселка Каторжников, например, и не проповедовать там? Сеять разумное, доброе, вечное… Основать колонию честных… гм… справедливых людей, сообщество бывших бандитов и нынешних добрых трудяг.
Вот е куда заносят благочестивые помыслы. Утопия какая-то! Влияние лимонной долины.
У пруда я разревелась, как маленькая, во всех красках представила себе суровый взгляд Баруша и радость глупенькой Райни. Ей тоже нужна помощь, ради нее я и вернусь, раз уж больше никому не нужна.
Если Уно выберет Камрит.
Ничего, ничего! Главное, что он жив.
Глава 37
Терпение сердца
Кормис очнулся от осторожного прикосновения к своему телу, будто кто-то попытался разжать его сомкнутую в кулак кисть, чтобы забрать кусочек высохшей тряпицы.
− Отдай! Я снова намочу ее холодной водой, надо сбить жар, − взволнованно бормотал знакомый женский голос.
Уно приподнял веки и не мигая уставился на Камрит Капризную – первую королеву в своей жизни. Пыхтя от напряжения, она старательно вытягивала из его стиснутых пальцев повязку, прежде покрывавшую горячий лоб.
Бывший наставник дернулся, пытаясь отползти, но тут же рухнул обратно на подушку от острой боли в груди. Он не мог понять, что с ним случилось и где он находится. Сдирая метку, Уно был уверен, что умрет, а потому Магрит в туманном видении показалась ему предсмертным чудом. Но что за ужас успел произойти, если вместо нее возникла другая женщина?
− Ты очнулся! – радостно воскликнула Камрит. – Владыка преисподней сегодня сыт. Хвала Всеблагому!
Она возвела руки к низкому потолку, а потом принялась ласково тормошить кормиса, шепча ему в самое ухо милую чепуху.
− Я так боялась, что ты не встанешь, не откроешь свои славные глазки, я плакала и молилась о спасении моего маленького музыканта! У-лю-лю… Ну, ты же меня узнал, бедняжечка? Эй! Не смотри так, будто привидение увидел. Да-да, я Камрит – твоя добрая королева!
Она развязала платье, сшитое из двух грубых полотнищ, и до середины открыла аппетитную грудь. Не заметив большого интереса Уно к своим прелестям, Камрит оголилась до пояса и сама помяла свои торчащие соски, после чего кормис снова закрыл глаза.
"Что за странное место, где наяву сбываются давно забытые сны? Зачем они снова меня беспокоят…"
− Эй, не вздумай помирать, парень! – приказала Камрит, хлопая его по щекам.
Потом она задрала подол и улеглась рядом, положив колено на ноги Уно.
− Что ты делаешь? – тихо спросил он, пытаясь отодвинуться к стене.
− Я хочу согреть тебя, мальчик. Не волнуйся, тебе пыхтеть надо мной не придется. Мы просто полежим рядышком, может, скорее окрепнешь. Я же теперь почти святая Камрит и моя жалкая, никчемная душонка принадлежит одному безумному монаху, так что должна соответствовать его идеалам. Но все-таки, милый мой, я безумно рада тебя видеть. Ты такой молодец, что не помер в речке. У-у, мой сладенький красавчик!
Бывшая распутница не лукавила. В ее глазах действительно блестели искорки счастья, но кормис хмурился, не понимая, к чему она клонит.
− Не смотри на меня так строго, менестрель, − шептала Камрит, поглаживая тугие мускулы на животе Уно. – Я жутко соскучилась по настоящему мужику, дай хоть потрогать тебя. Что недовольно сопишь? Обними, как в прошлый раз и я дам тебе столько силы, сколько выдержишь. Вы это любите, я же помню. Ладно, разрешаю… Щупай, как хочешь, соси грудь, даже засовывай пальцы в мокрую дырку между ног, но большего не позволю, потому что дала обет смирения и благочестия. И при том желаю помочь тебе исцелиться… Ох, и тяжелый выбор.
Камрит расслабленно вздохнула и прикрыла глаза, а бывший наставник пристально смотрел на нее, пока шаловливые пальцы куртизанки не задели раненое плечо. Уно сжал зубы от боли и глухо проговорил:
− Почему ты здесь? Чей это дом?
− Ты в Мантихаре, дружочек. Слышал о заповедной рощице? Чудесное, безопасное местечко, я тебе скажу! Мы здесь тебя подлатаем и отправим к друзьям. Можешь захватить с собой одну плаксивую дуреху, что так и рвется в Кормаксилон, видать, здорово вы ее там поимели, до сих пор щекотно между ляжек.
Камрит ворковала, приподнявшись на согнутом локте, а второй рукой продолжала водить по груди Уно. Но в голове у него все перепуталось, в памяти вдруг возникли всполохи горящей Дармы и стали слышны вопли чужих воинов, задыхающихся в дыму. И самому Уно надо скорее искать Магрит. Зачем здесь другая…
− Значит, ты не погибла.
− Нет же! Вот дурачок. Я всего лишь решила прогуляться… ну-у… то есть захотела вернуться обратно в большой город за рекой, но Сергуль бросил меня в лесу. Вы его не находили? Бедняга, он был так хорош! Надеюсь, ему не пришлось много страдать, и он умер быстро.
Уно чувствовал, что начинает мелко дрожать. До его измученного сознания доходила вся горькая правда – на лежанке перед ним сидит женщина, которую еще не так давно все боготворили в Кормаксилоне.
Королева, сбежавшая с жалким пленником.
Королева, предавшая Семью.
Камрит Капризная – та, что бросила кормисов на верную медленную смерть. И теперь она легко и весело рассуждает о своих приключениях.
«Решила прогуляться!»
Уно поразился, как раньше не замечал, что эта женщина пуста. Ее заманчивая внешность похожа на оболочки семени, а снимешь шелуху и внутри окажется гнилой зародыш или вовсе труха, пыль. Разве Уно когда-то ее любил и желал? Странно…
Он откинулся назад на свернутое в изголовье одеяло, набитое сухими листьями кафры.
− Я ищу настоящую королеву. Лучшую из правительниц Кормаксилона. Хозяйку моего сердца. Ее имя – Магрит Благословенная. Она прекраснее всех женщин на свете. Ты не встречала ее в этих краях?
Бывшая куртизанка разинула рот от досады, но скоро опомнилась и налетела на Уно, как подбитая куруша:
− А разве я тебе уже не подхожу? Ага! Все мужчины, одинаковы, не важно – белая у вас кожа или сплошь изрисованная. Вы изменники и прелюбодеи! На вас нельзя положиться. Вы готовы нанести удар и бросить нас, едва мы станем слабее и перестанем вам угождать.
Голос Камрит напоминал злобное шипение, однако скоро тон ее речей изменился:
− Я ведь еще могу быть лучшей, − прошептала она, приложил руки к груди. – Я не ценила вас, не понимала. Вы были ко мне добры и теперь, когда я знаю…
− Ты больше не нужна Кормаксилону, − уверенно сказал Уно, отвернувшись к стене.
Он понимал, что не имеет права утверждать за всех, тем более теперь он не член Семьи, раз содрал свою метку, и в то же время всей душой чувствовал правоту. Королева-предательница не нужна дому.
Камрит побагровела от возмущения и медленно поправила на себе одежду. Взгляд ее был суров, а уголки губ скорбно повисли.
− Хорошо! Даже дикари от меня отказались. Я больше так не могу. Я больше не вынесу этой пытки. Мне надо было решиться давно, я вовсе не трусливая дрянь. И я это сделаю… Ради него сделаю хоть одно доброе дело. И когда меня не станет, ему больше не придется истязать тело постом и молитвой. Он скоро забудет меня и снова станет счастливым.
− О ком ты говоришь? – удивился Уно.
− Тебя уже не касается. Жди тут! Скоро к тебе явится твоя «лучшая Королева», – с издевкой продолжила Камрит. – Кажется, она, и правда, любит тебя. А меня не любит никто, значит, и жить мне не зачем. Я уйду и освобожу всех. О! Вот и наша праведница… Можешь его забирать, он весь твой!
Едва Уно смог разобрать последние отрывистые фразы, как занавеска поднялась и в комнате появилась Магрит. И тогда мир перестал существовать для него, отразившись в лучистых глазах любимой. Они даже не заметили, как Камрит, еще что-то обиженно бормоча, опрометью выскочила из хижины и бросилась к лесу.
Сейчас им нужно было столько друг другу сказать, сколько пережить вместе, что остальные заботы пока отступили. Магрит осторожно присела на край ложа и протянула ладонь, чтобы дотронуться до наставника. А Уно, превозмогая слабость и боль в плече, крепко сжал ее в объятиях.
− Ты хотела, чтобы я тебя нашел и вот я здесь. Больше мы не расстанемся. Слышишь? Больше я никуда тебя не отпущу и никому не отдам.
* * *
Магрит
Я понимала, что Уно нужно лежать спокойно и набираться сил, но не могла оторваться от него ни на миг. Мы так и легли тесно прижавшись друг к другу, забыв укрыться легким, почти невесомым покрывалом из пуха луури. Уно внимательно вглядывался в мое лицо, осторожно скользил по моим щекам своими чуткими длинными пальцами, словно узнавая заново.
− Я искал тебя несколько дней, и звезды подсказали верный путь. Я давно знаю – у нас одни и те же звезды, Магрит. Это правильно и хорошо.
− Если тебе трудно говорить – помолчи. Лучше я что-нибудь расскажу. Только ответь поскорей, как наши? Кадо собрал отряд? Я очень волнуюсь за Наро и остальных…
− Дарма выгорела дотла.
− Что ты говоришь! А пленники?
− Почти всех удалось спасти. Наро, должно быть, уже доставили в Кормаксилон, он скоро поправится.
Зажмурившись и припав к его груди, я все же выслушала рассказ о сражении в лесу и гибели Закриса. Даже новости об изгнание Харимы в предгорье. Сейчас я такая счастливая, что почти не держу на нее зла. А Кадо поступил правильно, прекратив мои поиски.
Может, где-то глубоко в душе у меня и саднила обида, но кормисам следовало поскорее попасть домой, а не бродить по джунглям, выкрикивая мое имя. Я все понимаю. Но ведь Уно остался в лесу. Уно меня не бросил…
Мне показалось, что голос друга слабеет, и я закрыла его рот поцелуем. Просто коснулась губами его губ и замерла, а потом приказала Уно лежать спокойно и стала осыпать его ласками. Я так наскучалась и намучилась вдали от него, что просто не могла поступить иначе. Из глаз у меня лились слезы, и я слизывали их с его лица и плеч, продолжая дорожки из поцелуев.
Наконец не выдержала и горько разрыдалась, закрывшись волосами. За последние две недели я устала быть сильной и сдержанной, устала всего остерегаться, сохранять гордый вид и вести тонкие политические речи. Я всего лишь маленькая и слабая женщина и сейчас мне хочется мужского тепла и защиты. Однако Уно нужна моя нежность, чтобы поскорее встать на ноги. Он кормис, а без женщин они никак…
− Прости! Прости, я сейчас успокоюсь и сделаю все сама. Лежи и отдыхай, я знаю, что тебе поможет.
Не то чтобы я сейчас ощущала особое желание заняться любовью, мне казалось, это мой долг и лучшее лекарство для него. Но тем удивительней было, когда Уно меня остановил.
− Подожди. Ты слишком расстроена. Не нужно сейчас. Просто ложись рядом и держи меня за руку. Этого хватит.
Он улыбался светло и вместе с тем немного смущенно, что я… я почувствовала себя развратницей и спрятала пылающее лицо на его плече.
− Я тебя люблю и можешь мне ничего не отвечать. Мне не важно, как именно ты меня воспринимаешь, как приятную женщину или свою королеву. Мне достаточно того, что я знаю тебя. И это уже подарок судьбы.
Устроилась поудобнее в кольце его рук и приготовилась подремать, решив, что пора отдохнуть от разговоров, но глубокий вздох Уно заставил снова прислушаться.
− Ты больше не моя королева, Магрит.
Я с трудом перевела дыхание и призвала на помощь все свою крохотное мужество, чтобы принять новый удар. Перед глазами мелькнула зловещая тень стройной красотки с масляными волосами и медовым взглядом. Камрит! Ну, конечно, – Уно нашел свою первую любовь, и совсем скоро мы вежливо попрощаемся. Потому он меня и не захотел.
− Говори. Все и сразу. Я переживу.
Уно взял мое лицо в свои большие ладони и склонился ко мне, прижавшись горячим лбом к моему виску. Теперь он шептал прямо в ухо:
− Ты не моя королева, потому что я больше не член Семьи. Я срезал свой знак. Я теперь один. Мне не к чему возвращаться. Но я останусь с тобой, где бы ты не захотела быть. Я не хочу жить без тебя. Ты – все, что у меня есть. Мое сердце в твоих руках, Магрит.
− Ага! Зато мое сердце ты сейчас чуть не остановил! А-а… а как же она?
− Кто?
Мне стало неловко. Может, его привязанность к Камрит исчезла вместе с меткой наставника, может, и не было вовсе никакой особой привязанности, одни приятные воспоминания и только.
− Уно! Я растеряна, и оттого все плохо поняла. Скажи, что нам теперь делать? Я должна вернуться домой? Они же не смогут без меня?
− Смогут. Потому что ты оставила им великие дары.
Когда Уно рассказал мне про девочек, я просто подпрыгнула на постели. Вот уж новость, так новость! Значит, в Кормаксилоне все полны энергии, и я даже заслужила отпуск от королевских обязанностей. Странные чувства теснились в груди, вроде бы и радость облегчение, но одновременно легкая грусть. Девочки…
Их считают моими дочерями. Кажется, я опять расплачусь. За всю жизнь свою я не лила столько слез, сколько за три дня в Мантихаре. Надо отсюда убегать, но куда…
− Уно, а если мы вернемся в Кормаксилон, думаешь, нас примут обратно?
− Конечно. Ты по-прежнему их королева – они будут тебя обожать.
− А ты?
− Я пойду за тобой, если позволишь. Но не знаю, как отнесутся ко мне бывшие… собратья.
Последнее слово далось ему с немалым трудом. Между бровями пролегла глубокая морщинка и тогда я быстро-быстро заговорила:
− Уно, послушай! То, что ты лишился метки еще ничего не значит. У меня ее вовсе не было от рождения, вы меня наградили своими знаками, так сказать. Вот, смотри – четыре рисунка едва различимы на руке, как будто тоже скоро исчезнут. Ну и что такого! Какая разница – как ты выглядишь, какого цвета у тебя кожа и есть ли на ней узоры, главное, что у тебя в душе и в голове. Хочешь вернуться и жить с теми, кто тебе дорог? Давай сделаем это вместе! Мне тоже не терпится посмотреть на девочек, если честно.
Я зашмыгала носом и стала глубоко дышать, чтобы успокоиться. А потом мне стало смешно. Я начала без умолку болтать о том, как буду с девчушками играть, сказки им рассказывать, заплетать волосы… Ой! А если они лысенькие, как и все кормисы? Ну, по круглым головушкам буду их гладить тогда, что ж делать.
Мы так развеселились, что не сразу заметили, как к нам вошел Манти Ош. Отшельник принес целебный отвар для Уно и немного еды на жестком листе какой-то пальмы. Ммм… жареная рыбка и печеные в золе яйца. Я тоже кушать хочу, но это позже, пусть сначала подкрепится Уно. Пока он ел, я ухаживала за ним, вытирала капли воды, пролившиеся на грудь, поддерживала его руку.
Манти Ош не сводил с нас бесстрастных глаз и задумчиво молчал, а потом вдруг спросил о Камрит. Мы с Уно переглянулись и хором ответили, что она убежала отсюда в большом волнении. Манти Ош покачал головой и вышел, вероятно, отправившись на поиски своего единственного «препятствия» на пути к торжеству Духа.
Признаться, в своей радости я даже забыла последние слова Камрит о нежелании жить.
Скорее бы Манти Ош ее отыскал.
