Регина Грёз
Инсектерра. Выжить в любви
– Я научу вас делать такое оружие, если вы заключите союз с моей королевой и дадите защиту остаткам нашего племени. Я понимаю, что сила на вашей стороне и постараюсь убедить Хариму согласиться на ваши условия.
Кадо был искренне поражен и обрадован переменой настроения сильного духом врага, но не показывал вида, сохраняя достоинство победителя.
– Кхрэ! Твое решение может быть выгодно нашим родам. Люди Дармы всегда были известны как отличные воины и оружейники. Я доложу Магрит о твоем предложении. Мы вместе его обсудим. Хм… а что это за сосуд у двери?
– Позволь забрать его для обжига. Он станет прочнее и дольше сохранит воду свежей.
– Это известно всем, – проворчал Кадо, затем поднял изделие Тики с утоптанного земляного пола и поставил на грубую деревянную скамью у ног дармиса.
А Баркис коротко поклонился в знак благодарности и бережно взял сосуд ладонями, поднося к лицу, словно величайшую драгоценность. Огонь не повредит сверкающим плодам, а сделает их блеск еще чище. Только одного не мог понять Баркис, откуда юная дочь Кормаксилона могла знать, как выглядело дерево Дарма в прежние времена, пока не стало убежищем для колонии лесных воинов. Может, когда-то давно народы дармисов и кормисов уже были близки?
Может, в древних свитках, которыми славится Кормаксилон, остались записи о былом союзе нынешних противников и в таком случае возвращение назад – славная дорога. Баркис готов в это верить, ведь тогда можно будет с чистым сердцем смотреть в ясные глаза нежной и храброй Тики.
Подруга Мано
Раздвигая заросли лиан, Мано второй раз за день пробирался к старому броксу. То и дело могучий кормис бросал встревоженный взгляд на затянутое тучами небо, а после шумно вдыхал влажный воздух джунглей. «Успеть бы до грозы…».
Остальные строители, наверное, уже подходят к зеленой стене Кормаксилона, а их вожаку пришлось вернуться на поляну, где он мог выронить маленький нож для резьбы по дереву.
− Дурная примета, − ворчал Мано, смахивая с плеча пару сухих листьев. − Никогда ничего не терял и тут вдруг любимый нож. Его непременно заберут стальфы, если найдут раньше… хрр… скоро начнется ливень.
Чернеющее над головой небо разорвала молния, и Мано припал к стволу ближайшего дерева, сплошь покрытого сизыми подушками мхов. Вслед за громовым раскатом в стороне реки послышался скрежет, а потом слабый вскрик разумного существа. Пару мгновений Мано колебался, а потом, оставив мысли о собственной потере, направился к реке.
Зрелище, вскоре открывшееся перед главным строителем, заставило ускорить шаги. На узкой поляне лежал поваленный ствол ятариса, а под ним слабо шевелился кто-то живой.
Мано бросился на помощь, но вскоре понял, что освободить крылатую плейпи будет совсем не просто. А тут еще небеса разорвались дождем. Сначала крупные листья броксов слегка задрожали от первых тяжелых капель, потом, не в силах удержать груз воды, бессильно поникли веера пальм.
От порывов теплого, сырого ветра с верхушек деревьев слетали мертвые ветки и жухлая листва. По давно знакомым приметам приближалась настоящая буря. Все обитатели Инсектерры заранее попрятались в убежища, но Мано не мог бросить беззащитную девушку одну среди разбушевавшейся стихии.
Кормисы всегда восхищались грацией дружелюбных плейпи, способных целыми днями парить над лесом и тоненькими голосами приветствовать всех, кто с улыбкой следит за их воздушными пируэтами.
Даже прагматик Мано, который ценил надежность и долговечность всякого рода конструкции больше, чем их красоту и тот не раз любовался полетом «живых цветов». И вот теперь предоставился случай помочь одному из них, так неужели силач Мано отступит? Ни за что!
– Потерпи немного, я найду прочный сук и помогу освободиться.
– Тяжело, − еле слышно пробормотала плейпи, жалобно всхлипывая. − Меня уже не спасти. Убегай сам, скоро поляну затопит.
– Я вытащу тебя и унесу в Кормаксилон.
– Лучше оставь здесь. У меня, наверно, сломаны крылья. Зачем тогда жить?
Мано только грозно фыркнул в ответ. Хрупких крылышек девушки было, конечно, жаль, но чтобы после их потери прощаться с жизнью… У Мано никогда и в помине не было крыльев, у королевы Магрит тоже − королева и так хороша.
Правда, легенды Дома гласят, что Отец всех кормисов был крылат, и сейчас в Кормаксилоне подрастает будущий король, который вполне сможет подниматься в небо. Но его крылья будут прочны и могучи, они скорее похожи на летательные органы Дедулов и Пикаров, и никогда не сравнятся в яркости рисунка с прекрасным достоянием плейпи.
– Потерпи, малышка, скоро будешь свободна.
Сначала Мано попытался приподнять дерево силой своих плеч, но скоро понял, что ему не обойтись без более крепкого рычага. Новый раскат гром потряс затаившиеся джунгли, а последующая вспышка молнии заставила плейпи испуганно вскрикнуть. Злясь на свою нерасторопность, Мано отломил голый сук ятариса, затем, укрепив его в размокающей глинистой почве, подпер дерево и снова взялся раскачивать его.
Еще несколько усилий и девушка-плейпи выбралась из-под завала. Пестрые крылья ее безжизненно поникли, она действительно не могла ими владеть.
Сердце Мано сжалось от жалости, он понял, что сделает все, чтобы защитить прекрасное слабое существо, дрожащее от боли.
– Надо найти укрытие от дождя. Идти до зеленой стены сейчас чистое безумие. Мы слишком далеко от Дома.
Мано помог плейпи подняться, прижал ее к себе, пытаясь хоть как-то спрятать от потоков воды и мокрых веток, хлещущих живую плоть словно яростные бичи. Девушка едва могла стоять на ногах. Цеплялась за шею кормиса своими тонкими ручками, она бессвязно шептала слова благодарности или молитвы.
Кормис склонился к бледному личику и расслышал:
– Там… у реки повыше есть пещера… камни… там вода не размоет…
– Я понесу тебя, показывай дорогу!
Малышка казалось строителю совсем невесомой, но путь преграждали нагнувшиеся до земли стволы молодых пальм и кучи древесного мусора. Ветер бросал в лицо пригоршни воды и тогда тоненькие пальчики девушки от страха впивались в кожу кормиса, заставляя его сердце бешено колотиться.
Скорее, скорее спрятать хрупкую ношу от разгула стихии! О себе Мано не думал, после встречи с плейпи заботы о потерянном ноже вылетели вон из головы. Не было даже краешка времени, чтобы усилием потаенного разума послать весть собратьям в Кормаксилон.
Королева будет волноваться − это жаль, да и Наро расстроится, узнав о пропаже друга, но Мано непременно вернется домой, как только поможет одному из дивных обитателей леса.
Еще несколько тяжелых стволов преградили путь, и Мано велел девушке переместиться на его широкую спину, так им двоим будет удобнее перелезать через преграды. Неужели заветная пещера близка? Плейпи тянет за ухо и пытается перекричать шум дождя.
– Сюда-а… Вход спрятан за зелеными змейками, не бойся – они только кажутся живыми.
Плейпи хрипло рассмеялась, заметив как напряглись мускулы спасителя. Мано хорошо знал окрестности Кормаксилона, но никогда прежде не видел такую искусную маскировку растений.
– Мы называем их ариначи, − пояснила плейпи, − они хорошо прячут норы и гнезда, в которых селятся хлабры. Но здесь уже давно никто не живет, мы нашли только сухую скорлупу старых яиц.
Мано помог девушке взобраться по скользким камням на небольшой холм, заросший полосатыми лианами, свернувшимися в самые замысловатые узлы, наподобие змеиных клубков. Такая устрашающая картина могла бы отпугнуть любого свирепого хищника.
Кормис чувствовал себя слегка уязвленным, за всю свою долгую жизнь он никогда прежде не видел ни хлабров, ни их жилищ. Говорят, эти крупные звери жили вблизи воды, отлично плавали и ныряли, но не имели чешуи и плавников, их тело было покрыто короткой шерстью, а вместо зубастой морды находился приплюснутый птичий клюв.
Изображение столь удивительных и редких животных пытливый наставник Уно обнаружил в одной из книг Архива и потом весь вечер рассказывал о находке Совету. Уно всегда был любознателен и к тому же умеет говорить разумно и складно, наверно, за это его и полюбила Благословенная Магрит.
Вспомнив о своей королеве, главный строитель печально вздохнул, но тут же отвлекся на миловидное личико и пару голубых глаз, блеснувших в полумраке как драгоценные камешки.
– Ты вымок и устал. Лезь за мной, здесь хватит места для трех таких великанов.
Долго просить Мано не пришлось, куда лучше переждать бурю в норе неведомого зверя, чем подставлять спину дождю и ветру снаружи.
– Жаль, что так темно, − загрустила плейпи, − я даже не могу представить, насколько пострадало мое крыло.
– Огонь я могу разжечь, – глубокомысленно рассудил Мано, − но где взять подходящий хворост?
– Это не трудно – у дальней стены свалена целая куча сухих веток, прежний хозяин был запаслив и аккуратен, его гнездо сохранилось в целости.
Мано наощупь двинулся в сторону, и его большая ладонь скоро наткнулась на круглое девичье колено.
– Ой!
– Маленькая, прости, айрус я неуклюжий… сейчас отодвину в сторону лианы у входа, может, что-то смогу разглядеть.
Колокольчики смеха в ответ смутили кормиса еще больше. Что скрывать, Мано даже не хотел убирать руку от теплой ножки привлекательной девушки. Сами собой в голове пронеслись смутные образы – он ласкает красавицу-плейпи на белой пушистой шкуре луури… Фу-ух! Такому точно никогда не сбыться! Надо заняться огнем, работа всегда отвлекает от мыслей ниже ремня.
Главный строитель всегда носил при себе старенькое, проверенное огниво в непромокаемом мешочке из кожи сильдры. И в этот раз оно снова выручило кормиса, вызвал множество одобрительных возгласов со стороны нечаянной спутницы.
Когда в пещере затеплился огонек, можно было осмотреть раненое крыло и поговорить по душам.
– Как же получилось, что ты оказалась одна, настигнутая бурей? Где твои сестры? Вы всегда летаете вместе. Я видел вас прежде…
Мано хотел еще добавить, что он очень рад встрече, но решил, что девушка предпочла бы провести эту ночь в Плепиканте вместе с дружной семьей, а не в унылой заброшенной норе хлабра. Заметив его нерешительность, она ободряюще провела ручкой по суровому лицу кормиса.
– Эй, что ты стал грустный? Я тебе расскажу. Но сначала назови свое имя, воин.
Впервые в жизни Мано пожалел, что не носит этого славного звания. Всем женщинам во все времена нравились мужчины, озаренные славой героических предков, надежные защитники и следопыты. Мано был только лишь главный строитель − он, конечно, неплохо владел копьем и дубинкой, но короткий изогнутый меч служил ему чаще для обрубания веток или расправы над канатами лиан. Ни одного врага сразить своим оружием Мано не представилось случая.
Даже когда сердца кормисов пылали жаждой мести и десяток строителей, взяв в руки топоры, добровольно вступили в армию Кормаксилона, чтобы освободить из плена свою королеву, – Мано велели не покидать пределов Зеленой стены и следить за Домом.
А ведь он мог бы сражаться не хуже самого Кадо, пусть, не так ловко стричь головы черным уродам, но уж с десяток черепов точно сумел бы проломить огромным молотом в отместку за вероломство. За то, что в глубине джунглей ради забавы устроили смертельные поединки, стравливая между собой сородичей и добрых соседей, попавших в плен.
Кхар-гара-гах! Дармаллак должен быть разрушен.
Да… тревожное было время, столько сородичей полегло.
Бурный поток воспоминаний прервал серебристый голосок плейпи:
– Отчего ты сердишься? Или пока нес меня на руках забыл, как тебя зовут?
Она лукаво рассмеялась, показав белые зубки и мило наморщила нос. Строителю лучше не смотреть на нее, иначе захочется… захочется… Нет, об этом даже мечтать нельзя. Уж лучше продолжить беседу.
– Я – Мано, и я не воин. Я укрепляю старые стены и возвожу новые.
Чтобы еще более показать свое невысокое место в иерархии Кормаксилона, он не без ехидства добавил:
– А еще я вывожу мусор и проверяю, не забиты ли нечистотами нужники. Моя работа очень важна для семьи.
– Это верно, − неожиданно согласилась девушка. – Меня зовут Лини, и я плейпи, которой поручено убирать за малышами. А я сбежала на реку. Надоели какашки и детский писк.
Теперь пришла очередь Мано потрясти стены пещеры громовым хохотом. Тогда плейпи довольно ощутимо толкнула его в грудь крепко сжатым кулачком и отодвинулась за новой порцией сухих веток из разворошенного гнезда.
– И что тут смешного? Конечно, за малютками должен кто-то следить, но почему именно я? Думала, меня отыщут, вернут домой и снова разрешат растирать краску, но заблудилась, а потом поднялся ветер и этот грохот за спиной… Я всего лишь хотела передохнуть под высоким ятарисом, а он на меня упал. Какой невезучий день!
– А я потерял нож, − пожаловался Мано, изо всех сил пытаясь отвести глаза от круглой попки, обтянутой мокрой тканью штанишек, − зато нашел тебя. Не бывает все плохо без крошки хорошего.
Крылатая девушка вдруг порывисто обернулась, подползла к Мано совсем близко, обняла руками за шею и поцеловала прямо в разомкнувшиеся от удивления губы.
– Ты меня спас. Ты смелый и сильный. Я очень тебе благодарна!
– Я-а… просто хотел помочь. Вот и все.
Теперь ее стройное гибкое тело располагалась на его коленях, и Мано почувствовал, как вся кровь горячей волной устремляется к паху, наполняя чресла сладким томлением.
Мано всегда спокойно относился к женщинам. Он не читал о них сказаний, как Мудрый Уно, не приукрашивал свои интимные подвиги, как Грозный Кадо, не рисовал обнаженную королеву, на манер Умелого Наро, вовсе нет…
Главный строитель всегда считал себя кормисом деятельным и приземленным. А женщины – это нечто воздушное, близкое к снам и богам.
Семье нужно достойное убежище и высокие стены вокруг, в Кормаксилоне есть запасы дров и строительных материалов, подъемный механизм от Чрева до самых высоких этажей жилища работает исправно. Королева ценит Мано и советуется с ним по всем важным вопросам.
Ну что с того, что для спальни Магрит выбрала только Уно? Можно ли осудить решение королевы, если оно не лишает блага Семью… Все члены колонии веселы и здоровы, Дом процветал, так чего еще желать Мано?
Правда, сейчас, когда подросла стайка шустрых девиц, покоя и порядка заметно убавилось, зато многие кормисы присмотрели себе невест. Кадо, например, в свободное от тренировок время не отходит от своей Ваири.
«Просто поразительно, как она запросто обращается с нашим героем. Бесстрашный Кадо, в одиночку сразивший заклятого врага дома − самого генерала Закриса, и тот не может ей ни в чем отказать.
Недавно Ваири попросила сделать ей взаправдешний лук и стрелы, а теперь Кадо учит ее обращаться с такой опасной игрушкой. Разве дело женщины бегать по Инсектерре, выслеживая добычу? Хвала Праматери, в Доме достаточно зорких глаз и крепких мужских рук».
«Не-ет, я бы такое отношение к себе не потерпел, − временами рассуждал Мано, − Я давненько наблюдаю за Королевой и понял одну очень хитрую вещь: в показной женской слабости кроется великая сила.
Хорошо, что наша нынешняя госпожа всех любит одинаково и не злоупотребляет своей властью. К тому же она знает, что придет срок и ее сменит Крылатый правитель – подрастающий сынишка Руно. Он уже пытается ползать и хватать за косы своих многочисленных нянюшек».
Мано пытался отвлечься на что угодно, лишь бы не слишком преданно смотреть в большие немного раскосые глаза Лини, удобно устроившейся на его поджатых ногах. Похоже, она совершенно оправилась от недавно пережитого страха и крылья ее, хотя по-прежнему свисали мокрыми тряпочками, были целы.
Мано и представить не мог, насколько общительны и словоохотливы плейпи.
– Ты живешь в Корме? Мне рассказывали о вашей Матери, но я никогда ее не видала. Верно говорят, что она красива и умна?
– Мы называем наш дом Кормаксилоном, – терпеливо пояснил Мано. – Его согревает любовь Благословенной Магрит. Конечно, королева прекрасна, как дневное светило и… все умеет, а как же иначе…
Мано хотел высказаться еще более цветисто в честь своей госпожи, но вычурные фразы вылетели из головы, когда мягкие ладошки Лини снова оказались у него на плечах. Без малейшего стеснения юная плейпи изучала своего спасителя, проводя пальчиками по лицу и груди кормиса. Мано замер как статуя, боясь неловким движением лишиться столь приятных ощущений.
– Ты такой больш-о-ой… Никогда не видела близко крупных мужчин. У тебя твердая кожа и тяжелые руки. А у меня маленькие и легкие, вот потрогай. А волос у тебя нет. Нигде нет волос, это так интересно. Даже здесь…
Когда Лини игриво пощекотала кормиса подмышкой, бедняга Мано шумно сглотнул слюну и мотнул головой, соглашаясь со всем и сразу. Надо было, наверно, что-то говорить, а то девушка сочтет его скучным.
– Мы проведем здесь ночь, а утром я отведу тебя в Кормаксилон, не бойся, я запомнил дорогу, мы не заблудимся.
– С тобой я ничего не боюсь. Я знаю ты меня защитишь.
Лини положила ему голову на плечо и судорожно вздохнула. Тогда Мано обнял ее и переместил поудобнее, взяв на руки как ребенка. Плейпи дремала, опустив на щеки длинные золотистые ресницы. Она выдохлась из сил, ей требовался отдых. И кормис боялся даже шумно дышать, хотя сердце грозило разорвать грудь, до того происходящее казалось невероятным.
Суровый кормис держит на руках «живой цветок» Инсектерры, такое главному строителю не могло в самом соблазнительном сне присниться. А девушка вдруг распахнула бездонные глазищи и пробормотала сонным голосом:
– Спой мне какую-нибудь песню, а я немного посплю. С тобой мне тепло. Дома я всегда сплю с Эльрис, она моя сестра. Мы иногда ссоримся, но она хорошая, – это я ее злю, но зато первая и мирюсь. А потом поспишь ты, и я буду тебя сторожить, ладно?
Дрожа от нахлынувшей нежности, Мано склонился и робко поцеловал Лини в смуглый лоб, покрытый тонкими, едва заметными волосками.
– Я песен не знаю. Знаю, конечно, но не могу спеть хорошо… Я просто буду гудеть, можно?
– Гудеть как летящая васка? – прошептала Лини, а потом сладко зевнула.
– Нет, немного иначе, – усмехнулся Мано, − вот послушай, примерно так… ммммм…. Или так…. ннннннн…
– Мне нравится, продолжай гудеть, − засмеялась плейпи и повернулась на бочок, уткнувшись носиком в бурно вздымающуюся грудь кормиса, но уже через минуту встрепенулась и вскочила с его колен так быстро, что Мано не на шутку перепугался, не укусила ли ее подкравшаяся змея.
– Что такое, ты же хотела спать?
– Но ты устанешь меня держать. И так тащил на спине через лес, а теперь я опять на тебя залезла, это неправильно.
– Я мог бы просидеть так всю ночь, – искренне признался Мано, − но чтобы тебе было спокойней, давай просто уляжемся на ветки рядышком и согреем друг друга.
Мано немного хитрил. Он вовсе не замерз, а скорее наоборот, но ему было неловко сказать вслух о том, в какой трепет приводила его невинная близость с плейпи.
Лини понравилась идея, и она с радостью устроилась под боком кормиса, дрожа не то от холода, не то от волнения. Осторожно, чтобы не задеть крылья, он обнял девушку за талию. Рука сама тянулась спуститься ниже к приятным округлостям, но он знал, что так поступать не стоит. Вдруг ее прохладные ручки уперлись в его грудь, а потом Лини прижала к ним ухо.
− Твое сердце сильно бьется, − радостно сказала она. – Будто ты только что быстро бежал, у вас, кормисов, сердца-торопыги.
Мано вздохнул, задумавшись о лучшем ответе, голова была пустой и звонкой.
− Не всегда, − наконец вымолвил он с трудом, − но я помню, как такое бывает…
Мано хотел рассказать о паре волнительных случаев из своей жизни, но Лини сонно пробормотала:
− Говорят, у вас теперь много красивых женщин и у каждого из мужчин есть невеста.
− Не у каждого, − хмуро угрюмо отозвался Мано, − но лучшие мужчины получат подруг.
− Лучшие, как ты… Расскажи о своей невесте.
− У меня ее нет, − почти не скрывая сожаления, грустно сообщил Мано.
− Как? – удивилась Лини, приподнявшись на локте. – Ты меня обманываешь.
− Нет, спи, довольно разговоров, − буркнул Мано, испытав острое желание отвернуться от нее, чтобы не чувствовать, как ее округлые колени упираются в его бедра.
Лини восприняла его ворчание по-своему. Она свела бровки и погладила кормиса по гладкой голове.
− А какую бы невесту ты хотел? – спросила она так, словно собиралась немедленно ее искать.
«Такую же маленькую и мягкую как ты», − подумал Мано, но не осмелился произнести эти слова вслух. Вместо ответа он просто перевернулся на спину, утягивая плейпи за собой.
Так ему было удобней и привычней, а Лини словно ничего и не заметила, просто вытянулась на нем, как на кровати, уперлась локоточками в грудь и внимательно смотрела на его лицо, скользя пальцами правой ножки по его ноге.
Кожа у нее была прохладная и нежная, а еще она искренне улыбалась, не пытаясь дразнить кормиса, баловалась как ребенок, не знающий зла, выросший в любви и заботе близких – открытый и доверчивый всему миру.
И осознав все это, Мано не смог не улыбнуться.
− Хочу невесту с холодными руками и звонким смехом.
− Думаешь, я еще мала и не понимаю ничего? – ответила плейпи, надувая губки и снова укладывая светленькую голову на его широкую грудь.
– Женщину нужно выбирать не по внешности, а по тому, как она управляется с домом. Вот я плохая хозяйка, меня сводит с ума детский писк. А ты от чего убегал?
− Никогда я не убегал, − честно признался Мано, припоминая свою довольно длинную жизнь.
Он с детства не боялся никакой работы, если она была нужна дому. Будучи мальчишкой делал, что велели, а потом осознал свою принадлежность к строителям и через какое-то время понял, что может «видеть» камни и деревья лучше пожилых и опытных мужчин.
А вырос, так стал учить других. Все шло своим чередом, пока не появилась королева Магрит и не изменила порядки. Теперь в Доме не одна женщина и кормисы могут получить каждый по невесте.
− Ты снова загрустил, − прошептала плейпи, – я бы тебе помогла, но не знаю как.
− Мне не нужна помощь. У меня есть дом и собратья, есть дело, которое приносит пользу семье. О чем еще мечтать? – грубовато спросил Мано, хотя злился скорее сам на себя. Но Лини тоже хороша, зачем задавать столько глупых вопросов.
− Ой! Вот тут морщинка появилась, − она коснулась пальцами уголков его губ, − а вот тут разгладилась.
Мано сердито засопел. Может, она смеется над ним…
− А когда ты хмуришься, твои черные узоры на виске смещаются и на шее появляется змейка. И она делает так…
Изобразив рукой волну, плейпи с тихими смехом пощекотала его чуть повыше соска, и наполовину расправила свои бархатистые крылья.
− Тут слишком близко потолок, я не могу их полностью развернуть. Жаль… Они красивые, правда? Расскажи, почему у тебя нет подруги, я хочу знать.
− Не нравлюсь я никому, вот почему, − сердито ответил Мано и тут его как будто прорвало. – Им всем воина подавай, чтобы он много врагов убил – тогда можно гордиться, или охотника, чтобы шкуру принес, а то и живую белку. Еще вам, девочкам нравятся языкастые мальчишки, которые умеют смотреть на звезды и читать наизусть разные песни, а я что могу сделать для женщины?
Я бы, конечно, обустроил ее жилище, постель теплую соорудил. Да, шкуру танагра бы выменял у воина, но это могут все наши строители. Это просто…
Вдруг осознав, что он почти кричит, а его слушают, внимательно глядя в глаза, Мано затих. Стало неловко от своей горькой откровенности, только извиниться сразу он не мог, потому что залюбовался серьезным личиком случайной знакомой. Раскат грома заглушил тишину между ними, а потом Лини улыбнулась и легонько поцеловала его в краешек губ.
Она думала, что большой и грозный мужчина будет смеяться над ней или опять начнет говорить громко, но он замер, напрягся всем телом, прижал ее сильнее и только смотрел в темноту пещеры, медленно моргая и слушая дождь.
Еще никогда его не бросало в жар от такого невинного прикосновения. Казалось, молния с неба непостижимым образом пронзила его в глубине потаенной пещеры, но не убила, а подарила новую, совершенно особенную жизнь.
− Ты не сердишься на меня? – тихо спросила Лини, поглядывая на него одним глазом.
Мано не ответил, только снова погладил ее по спине, осторожно задевая пальцами крылья. От этого касания плейпи залилась краской и закрыла лицо руками.
− Я бы хотел такую невесту, как ты, − выдохнул Мано.
− Странные у тебя шутки, − после небольшого молчания ответила Лини. – Я не могу быть твоей женщиной. Мы совсем разные.
− Это неправда, − быстро ответил Мано, – я слышал, что особи чужих родов могут создавать союзы и даже дарить миру потомство. Расскажи о своем доме и своей семье. Я уверен, наши миры имеют много общего. Я хочу все о тебе знать.
− Тебе, правда, будет интересно?
Услышав его утвердительный ответ, Лини оживилась, забыла о сне и снова защебетала, взмахивала руками. Пару раз за время разговора она пыталась развернуть подсохшие крылья, а потом снова шаловливо касалась губами его губ, видя, что ее едва ли слушают, а только смотрят на немым восхищением. Только однажды Мано не растерялся, притянул ее к себе, не дав сразу отпрянуть и вдруг ожег губы настоящим поцелуем – жадным и требовательным.
− Ах, − только и смогла выдать Лини, когда он, наконец, отпустил ее, не решаясь продолжать. – Это было так сладко. Я пробовала целовать друзей, но мы делали иначе. Быстро и весело, а сейчас… Сейчас мне немного страшно, но хочется быть еще ближе к тебе.
Облизав губы кончиком розового язычка, она уткнулась носом в его шею, и притихла, тихонечко вздрагивая от его осторожных касаний.
Так они лежали до утра у остывшего маленького костра – болтали, целовались, обнимались, нежно трогали друг друга, но снова и снова вспоминая, что слишком разные и не могут быть вместе дольше одной случайной ночи.
К рассвету небо прояснилось и дождь утих.
«Ну, вот, ты снова печален», − хотела сказать Лини, увидев морщинку на переносице кормиса, но понимала, что ей и самой грустно от того, что пришло время расставания.
Мано пытался рассуждать здраво. Такую малышку он действительно бы с радостью забрал к себе за зеленую стену, построил бы ей домик под раскидистым броксом и постелил в нем самую мягкую постель.
Но ведь Лини – плейпи и ей нужна иная жизнь, полная неба, цветов и вершин деревьев. А также компании веселых, шустрых, крылатых юношей ее рода. А что Мано… Мано – грубый, толстокожий айрус, ей станет с ним скучно.
− Надо идти к знакомой тропе, чтобы вернуться домой до темноты, − проговорил строитель, ласково касаясь ее плеча.
− Да, − тихо отозвалась Лини и снова коротко целовала его в губы, надеясь, что он обнимет ее как прежде, но Мано уже выбирался из их ночного убежища.
Они вместе не прошли и десятка шагов, как заслышали над головой зовущие голоса, схожие с трелями птиц в просыпающемся лесу.
− Лини, Лини, мы искали тебя вчера. Какое счастье, что ты нашлась.
На сваленное дерево опустились сразу две яркие плейпи-женщины и один мужчина очень строгий на вид. Пока Лини взахлеб расхваливала своего спасителя, положив руку на грудь, глава рода кивал головой, выражая искреннюю благодарность кормису.
Мано сдержанно поклонился, намереваясь поскорее уйти. Однако девушка постарше на вид подлетела к нему ближе и протянула потерянный вчера нож.
− Мы нашли его на поляне, когда искали сестру.
− Вот и вернулась ко мне пропажа.
На самом деле Мано не был особенно рад возвращению ножа, этой ночью он потерял кое-что поважнее – свое пылкое, доброе сердце теперь принадлежало крылатой проказнице.
Прощаясь, плейпи вытянули стройные тела и сложили перед грудью ладони, пока роскошные крылья трепетали, готовясь к полету. Только Мано уже не замечал их красоты, глядя в лазурно-голубые глаза Лини, которые она то отводила в сторону, то смущенно опускала вниз и при этом невольно облизывала припухшие после бессонной ночи губы.
− Прощай, цветочек…
«Прощай, невероятный сон…»
− Но мы можем увидеться еще? Ты ведь хочешь?
Мано засопел и опустил голову, зачем продлевать боль, уж лучше отрубить палец одним ударом топора сразу, чем медленно перепиливать по суставу ржавой пилой.
Они все равно не смогут быть вместе. Они слишком разные.
* * *
Мано зверствовал уже третий день. После ночи проведенной в лесу, он стал строже, придирчивей и мучил молодых строителей своими замечаниями.
− Что ты ходишь злой, как голодная вайша? Влюбился, наверно? – пошутил Кадо и получил в ответ такой яростный взгляд, что тут же замолчал, забыв, что хотел бы добавить.
Мано был скорее раздосадован, чем зол. Маленькая игривая плейпи никак не выходила из головы. Она смеялась ему в каждом сне и манила за собой тоненьким пальчиком.
Стоило ему выйти за зеленую стену, как разноцветные крылья недавней знакомой мерещились за каждым широким стволом, заставляя стонать от неутоленных желаний.
Сегодня Мано сидел на куче свежих досок за стеной, вглядывался в рисунок на своем ноже и думал, как бы снова его потерять и при этом сказать заклинание, чтобы совершить обмен. Одну маленькую Лини на старый добротный нож, но разве ж такое возможно. А что еще придумать, как ее вернуть и сказать, что Мано – старый, глупый айрус, как мог он не согласиться на новую встречу, чего испугался…
Дошло до того, что вчера вечером строитель спросил саму королеву, как узнать, любит ли женщина мужчину. А Магрит ответила, что нужно спросить ее об этом прямо, глядя в глаза. И еще добавила, что завтра как раз самый подходящий случай, потому что там, где жила Магрит прежде, люди будут отмечать День Влюбленных.
Магрит тоже хочет устроить праздник в Кормаксилон, несмотря на вопли Кадо, что ему хватило и Нового года, но все это ерунда. Возлюбленная главного строителя обитает за пределами зеленой стены, в таинственном Плепиканте, на цветущих лугах.
− Лини, − задумчиво прошептал Мано, глядя на нож. – Я хотел бы увидеть тебя хотя бы еще один раз. Я бы тебе все сказал…
− А что именно? – раздавшись откуда-то сверху, спросил у него звонкий девичий голос.
Он чуть не подпрыгнул от радости, поняв, что крылатая вредина бесшумно подлетела к нему сзади, а теперь смеялась в самое ухо.
− Опять молчишь, − притворно надулась она. – Обиделся? А ведь хотел мне что-то сказать. И теперь меня мучает любопытство. Не отстану, пока не признаешься.
− Я люблю тебя, − коротко ответил Мано и, роняя нож, протянул обе руки к ясноглазой мечте.
* * *
После долгих поисков настойчивый Уно нашел в записях Высокоумного Чаро текст о том, что в стародавние времена кто-то из обитателей Кормаксилона уже заключал союзы с красавицами из Плепиканты. Авторитет древнего мудреца оказался непререкаем для чувствительных родителей крылатой невесты, так встречи Мано и Лини были официально разрешены.
И только одна королева знала, что Уно немного подправил запись, ведь в истинном документе речь шла всего лишь о совместном сборе смолы литарры. Кормисы любят ее сладкий вкус, а самые сочные застывшие гроздья всегда прячутся наверху…
