Александр Петрович Пальчун
Театральные комедии
(Входит ПАТРИК.)
ПАТРИК. Я забыл телефон. С кем ты говорила?
КЭТРИН. С мамой.
ПАТРИК. О чем можно целыми днями чесать языками?
КЭТРИН. О нашем бизнесе.
ПАТРИК. Нашла специалиста.
КЭТРИН. Ты всегда недооценивал мою маму. А она, пока ты унижаешь ее, нашла Эдмонда Бейкера, созвонилась с ним и договорилась о встрече!
ПАТРИК. Бедный Бейкер. Впрочем, он выставит ее через пять минут после скорострельной болтовни.
КЭТРИН. Как он может выставить ее из нашего дома? Бейкер приедет сюда.
ПАТРИК. Бейкер? Миллионер?
КЭТРИН. Миллиардер. И приедет благодаря маме.
ПАТРИК. Да ты шутишь?
КЭТРИН. Делать мне больше нечего. Оденься поприличней.
ПАТРИК. Конечно. А этот сумасшедший… твой родственник, не испортит встречу?
КЭТРИН. Не волнуйся, он ушел.
ПАТРИК. А вдруг заявится и начнет бредить о картежниках и каторжниках из прошлых веков?
КЭТРИН. Не волнуйся, я его не подпущу к вам.
ПАТРИК. Постарайся. Я одену бежевый костюм.
КЭТРИН. Лучше синий, он тебе больше идет.
(Патрик уходит в правую дверь. С улицы входят МАРИЯ и преображенный ЭДМОНД. Эдмонд в парике, изображает дряхлого старика.)
МАРИЯ. Кэтрин, этот господин говорит, что хочет видеть тебя.
КЭТРИН (не узнавая Эдмонда). Добрый день. Проходите, присаживайтесь.
(Эдмонд старческой походкой добирается к креслу, кряхтя усаживается, осматривается по сторонам.)
ЭДМОНД. А у вас тут все уютненько.
КЭТРИН. Мы обставляли комнаты, советуясь с мамой.
ЭДМОНД. Красивая, красивая мама! Господи, что я говорю?! Что на уме, то и на языке. Красивая, красивая комната. И дом красивый. Только далеко от центра, водитель едва отыскал вас.
МАРИЯ. Зато здесь тихо, и Кэтрин недалеко до работы.
ЭДМОНД (Марии). А вы, стало быть, ее сестра? Угадал! Угадал! И не отпирайтесь – очень похожи.
МАРИЯ. Что вы! Какая сестра?
КЭТРИН. Это моя мама.
ЭДМОНД. Мама?! Не шутите! Не может быть.
МАРИЯ (представляется). Мария Бейкер.
ЭДМОНД. Бейкер? Вот так неожиданность! Я тоже Бейкер. Эдмонд Бейкер.
КЭТРИН (сообразив, что перед ней Эдмонд). Боже! Так вы Бейкер, с которым я договаривалась о встрече? Я Кэтрин Райт… это я звонила вам…
ЭДМОНД. Как же, как же… Помню разговор. Вы еще сказали, что видите меня степенным, представительным, седовласым. И вот… Как я вам?
КЭТРИН. Именно таким я вас и представляла.
МАРИЯ. Так вы господин Бейкер?! Финансовый гений из Америки?
ЭДМОНД. Полно… полно вам. Какой там финансовый. Обыкновенный рядовой гений, как и все прочие. У нас ведь как? Если заработал миллион, так сразу финансовый…
КЭТРИН. И у нас примерно так же.
ЭДМОНД. Теперь везде так. А вот раньше было по-другому. Вот когда мой сын Альфред захотел по-быстрому заработать большие деньги…
КЭТРИН. Господин Бейкер, не надо о прошлом. У нас в семье были еще и не такие Альфреды. Лучше о будущем. В крайнем случае – о настоящем.
МАРИЯ. Надо пригласить Патрика.
КЭТРИН. Конечно.
(Мария уходит.)
КЭТРИН (опасливо оглядываясь). Эдмонд, я вас сразу не признала.
ЭДМОНД. Я сам себя не узнаю. Всего вести лет, а выгляжу, как дряхлая мумия.
КЭТРИН. Не прибедняйтесь, вы отлично смотритесь. А соображаете вообще как двадцатилетний. Только не надо об Альфреде, о картах и как дружки обошлись с ним.
ЭДМОНД. Но это поучительная история.
КЭТРИН. Да все мы с детства знаем ее. Вы хотите, чтобы вас разгадали?
ЭДМОНД. Боже упаси. То-то будет стыдобища – в таком возрасте напялил парик и начал лицедействовать. Не дай бог попадет в газеты – сраму не оберешься!
КЭТРИН. Вот и забудьте про Альфреда.
ЭДМОНД. И перед вашей мамой стыдно будет.
КЭТРИН. Тем более. Не отклоняйтесь от сценического образа. А я обещаю, что ничего ей не скажу.
ЭДМОНД. Никому. Ни маме, ни Патрику, ни Сабине!
КЭТРИН. Договорились.
(Входят МАРИЯ и разнаряженный ПАТРИК.)
ПАТРИК. Добрый день, господин Бейкер.
ЭДМОНД (поднимаясь с кресла). Добрый день, Патрик! Так вот вы какой! Не зря мне о вас много рассказывали.
ПАТРИК (недоуменно). Обо мне?
ЭДМОНД. Конечно. Мои менеджеры бывали в Европе и обратили внимание на ваш бизнес, вернее, на способ его ведения.
ПАТРИК. Неужели?
КЭТРИН. И чем же он интересен?
ЭДМОНД. О-о-о! Большое видится на расстоянии. А наш Атлантический океан, это я вам скажу, расстояние! У вас, Патрик, все по-иному. Я бы хотел кое-что перенять.
МАРИЯ. Уважаемый господин Бейкер…
ЭДМОНД. Мария, зовите меня просто Эдмонд. Давайте будем как близкие люди.
МАРИЯ. Ну что вы…
ЭДМОНД. Совсем как родственники. Тем более, что и девичья фамилия у вашей дочери Бейкер… Как вашу Кэтрин зовут?
МАРИЯ. Кэтрин.
ЭДМОНД. Правильно… вспомнил, Кэтрин.
МАРИЯ. Кстати, она после замужества хотела оставить девичью фамилию, но Патрик настоял.
ЭДМОНД. И правильно сделал. Представляете, в Америке – империя фитнес-центров Бейкеров, и в Европе – Бейкеров. Возникла бы путаница. Могут подумать, что все клубы принадлежат одному семейному клану.
КЭТРИН. А так мы отдельно.
ЭДМОНД. Пока отдельно.
ПАТРИК. Извините… не понял?
ЭДМОНД. Вот видите, никудышный из меня переговорщик. Взял и раскрыл свои карты в самом начале. Альфред бы меня не одобрил.
МАРИЯ. Альфред? Какой Альфред?
КЭТРИН. Святой Альфред. Господин Бейкер мне рассказал, что мысленно всегда советуется со своим покровителем – святым Альфредом.
МАРИЯ. Никогда такого не слыхала.
ЭДМОНД. Он принял мученическую смерть от своих дружков, но до конца остался верен себе.
МАРИЯ. Надо будет посмотреть в святцах. У нас в семье тоже был Альфред.
КЭТРИН. Мама, мы встретились не для того, чтобы вспоминать семейные предания.
ЭДМОНД. Да-да, не будем касаться прошлого. Чем дальше от нас – тем больше ужаса. Возьмите хоть Библию… начиная от Авеля с Каином. Волосы дыбом поднимаются! (Хватается руками за голову, демонстрируя степень ужаса. Кэтрин, опасаясь, что он в пылу разговора сдернет парик, бросается к Эдмонду, кладет руки ему на голову.)
КЭТРИН. Эдмонд, успокойтесь… не волнуйтесь… (Говорит, подобно гипнотизеру во время сеанса.) Вы спокойны, вы совершенно спокойны… Ветхозаветные ужасы остались в далеком прошлом… Они к нам не имеют никакого отношения…
ЭДМОНД. Спасибо, Кэтрин. Последнее время я стал очень впечатлительным. Меня даже удручает мой бизнес. С его помощью все молодеют, а я старею. Вы даже не можете представить, сколько мне лет!
КЭТРИН. Нет-нет! Господин Бейкер, об этом тоже не надо.
МАРИЯ. Эдмонд, вы еще очень молоды. В вашем голосе слышится столько энергии, что и молодым не снилось.
ЭДМОНД. А в вашем, Мария, я улавливаю совсем юные нотки.
МАРИЯ. Спасибо, Эдмонд.
ПАТРИК. Господин Бейкер, вы что-то говорили о бизнесе?
ЭДМОНД. О бизнесе? Извините, когда рядом обворожительная женщина, я, как невежа, буду говорить о бизнесе?!
ПАТРИК. Одно второму не помеха. Бизнес – бизнесом, женщины – женщинами. Тем более, что половина всех наших сил отнимают именно женщины.
ЭДМОНД. В каком смысле?
КЭТРИН. Патрик, скорее всего – надеюсь, что это так – говорит, что половина клиентов нашего клуба женщины.
ЭДМОНД. А-а-а, вон оно что! Не одобряю.
ПАТРИК. Чего не одобряете?
ЭДМОНД. Когда женщины отдельно, а мужчины отдельно. Все группы должны заниматься вместе. Как инь и янь. Мы всегда должны быть вместе. И бизнес наш следует объединить!
ПАТРИК. В каком смысле?
ЭДМОНД. Да что ж тут непонятного?! Даже удивлен вашим вопросом.
МАРИЯ. Патрик, вероятно, интересуется, на каких условиях… объединить.
ЭДМОНД (Марии). Объясняю. Например, вы мне очень нравитесь…
МАРИЯ. Например?
ЭДМОНД. Если вас смущает «например», то выбросим это слово. Вы мне просто нравитесь. Нет, «просто» тоже выбросим. Вы мне очень нравитесь. «Очень» я выбрасывать не собираюсь. И вот я решил объединить наши судьбы! И какие тут могут быть условия? Надо объединяться, а условия согласуются потом.
КЭТРИН. Вы о бизнесе или о маме?
ПАТРИК. Мы говорим о бизнесе.
ЭДМОНД (указывая на Патрика). Вот! В этом главный его недостаток. Он разделяет личную жизнь и бизнес. А я – никогда. Я как начал заниматься омоложением – своим и моих клиентов – так двести лет этим и занимаюсь.
ПАТРИК. Двести лет?
КЭТРИН. Господин Бейкер напоминает, что их семейному бизнесу двести лет.
ЭДМОНД. На самом деле немного меньше. Но чего скрывать, у нас ради рекламы иной раз любят приврать. Я думаю, что компании, выпускающие смартфоны, лет через пятьдесят станут уверять, что в Древней Греции общались с помощью телефонов.
ПАТРИК. Я не могу поверить в то, что вы говорите.
ЭДМОНД. Вы о смартфонах в Греции, или о том, что я занимаюсь омоложением сто пятьдесят лет?
ПАТРИК. В то, что вы решили объединить свою корпорацию с нашим скромным фитнес-клубом.
ЭДМОНД (назидательно). Неверие – еще одни твой недостаток.
МАРИЯ. Он избавится от него…
КЭТРИН. …С вашей помощью.
ЭДМОНД. Надеюсь. Я даже уверен. А сейчас извините, у меня назначена еще одна встреча. (Марии.) Нет-нет, Мария, это не женщина. (Остальным.) Вопрос финансовый – открытие счетов в местных банках. Если не возражаете, о формате объединения поговорим позднее.
КЭТРИН. Я вас провожу.
ЭДМОНД. Конечно. (Направляется в сторону спальни.)
КЭТРИН. Нет-нет, вам сюда. (Направляет Эдмонда в центральную дверь.)
(Эдмонд и Кэтрин уходят.)
ПАТРИК (кричит). Сабина! Сабина!
(Входит САБИНА.)
САБИНА. Что случилось?
ПАТРИК. Сабина, ты пропустила главное событие в нашей жизни!
САБИНА. Не кричи. Разбудишь родственника.
МАРИЯ. А разве он там?
САБИНА. Не знаю, наверное, там.
(Мария подходит к двери спальни, стучит.)
МАРИЯ. Эдмонд… извините… (Заглядывает в комнату.) Его нет. Дожилась… в свою комнату не могу войти без стука. (Уходит в спальню.)
ПАТРИК. Сабина, ты не поверишь – я стану миллионером.
САБИНА. Патрик, на тебя плохо действует ваш ненормальный родственник. Он постоянно твердит, что ему двести лет. Я как-то зашла в комнату, а он спал и во сне, как и ты, бредил миллионами и фитнес-центрами.
ПАТРИК. И вот – этот бред сбывается!
САБИНА. А еще он ругал тебя последними словами… во сне, конечно.
ПАТРИК. В один прекрасный момент он проснется на улице. Как только объединюсь с Бейкером, я вышвырну этого родственничка из дома.
(Из спальни выходит МАРИЯ.)
МАРИЯ. Он в моей комнате все переставил по-своему.
ПАТРИК. Вот же наглец! Представляете, если бы я оказался в гостях и в чужой комнате все переиначил?
МАРИЯ. А мою фотографию поставил на тумбочку рядом с изголовьем кровати.
САБИНА. Да он сексуальный маньяк!
ПАТРИК. Он приставал к тебе?
САБИНА. Нет, а вот о вас, Мария Филипповна, все расспрашивал.
ПАТРИК. Сабина права, он не только сумасшедший, но и маньяк. Сумасшедший маньяк!
МАРИЯ. Патрик, ну зачем такие скоропалительные выводы? И потом, маньяки всякие бывают: тихие, спокойные, верные… Бывают такие ласковые и преданные маньяки, каких и среди здоровых не отыскать.
ПАТРИК. Я в маньячных степенях не разбираюсь. Маньяк – он и есть маньяк! Сегодня веселый, энергичный, жизнерадостный, а завтра – перемкнет в голове, и он уже старикашка. Ходит, кряхтит, шаркает ногами, заговаривается, как мой будущий компаньон.
САБИНА. Какой компаньон?
ПАТРИК. Пойдем выпьем кофе, я тебе все расскажу.
САБИНА. Пойдем.
(Патрик и Сабина уходят на кухню.)
МАРИЯ. Знаю я все ваши рассказы. Давно бы просветила Кэтрин насчет вас. Да где гарантия, что следующий муженек у нее будет лучше Патрика? Тут и с собой разобраться не могу. Я уверена, даже твердо знаю, что миллиардер положил на меня глаз. И положил… господи, что за слово!.. не просто так, а серьезно, по-настоящему. Но знаю, что и Эдмонд – наш дальний родственник, тоже из-за меня с ума сходит. Вот так дела! То ни одного – то сразу двое.
(С улицы входит ЭДМОНД в прежнем своем – молодом – облике.)
ЭДМОНД. Наконец-то все разошлись. Такое впечатление, что поселился на вокзале.
МАРИЯ. Вам не нравится кипение жизни?
ЭДМОНД. Очень нравится, это моя стихия. Но огорчает, что мы никак не можем поговорить наедине.
МАРИЯ. С кем?
ЭДМОНД. С вами.
МАРИЯ. Со мной? О чем?
ЭДМОНД. О чем мужчины обычно говорят с женщинами? Правильно – о всяких глупостях. О погоде, о здоровье, о своих знакомых… Лишь бы не сказать главного. Ходят вокруг да около. Вы замечали такую особенность.
МАРИЯ. Замечала. Я даже и сейчас ее наблюдаю.
ЭДМОНД. Ничего подобного. Это было мое вступительное слово.
МАРИЯ. Интересно, интересно…
ЭДМОНД. Я не сторонник долгих предисловий. Иные при встрече с женщинами годами плетут всякую глупость, то рассказывают последний виденный фильм, то вспоминают прошлогодний отпуск…
МАРИЯ. Да что ж это такое!..
ЭДМОНД. Убил бы такого мужчину! Ты возьми, черт побери, и открыто скажи!
МАРИЯ. Вот и скажи.
ЭДМОНД. И скажу! Мария, я больше двух минут не сплю.
МАРИЯ. Мы перешли к беседе о здоровье?
ЭДМОНД. Нет. О моей любви к вам. Я не могу спать положенные мне десять минут – все думаю о вас. Я не нахожу себе места. И потом, пришел к выводу, что последние двести лет провел абсолютно бездарно.
МАРИЯ. Так уж и двести?
ЭДМОНД. Не меньше. И все бы их отдал за год жизни с вами.
МАРИЯ. Эдмонд, вы разволновались.
ЭДМОНД. Еще и как.
МАРИЯ. Вам надо успокоиться и отдохнуть.
ЭДМОНД. Не надо мне отдыхать, я не устал!
МАРИЯ. Тогда надо успокоиться.
ЭДМОНД. Вот и успокойте меня.
МАРИЯ. Хорошо-хорошо. Давайте я проведу вас в вашу комнату.
ЭДМОНД. В нашу комнату. Она ведь и ваша.
МАРИЯ. Хорошо, в нашу. И не надо шуметь. (Уходит с Эдмондом в спальню.) Берите пример с меня – я ведь не кричу на весь дом, что вы мне тоже очень понравились.
(С улицы входят ТОМАС и КЭТРИН.)
ТОМАС. Кэтрин, поверь, это правда.
КЭТРИН. Я тебе верю. Но это не обязательно должен быть наш родственник.
ТОМАС. Скорее всего, это он. По линии Интерпола мы получили сообщение, что в наш город прибыл известный авантюрист.
КЭТРИН. Если известный, то арестуйте его.
ТОМАС. Да он имена меняет чаще, чем женщина брюки. Главное, что он выдает себя за крупного предпринимателя, помещает в газетах интервью с собой, разумеется, собственноручно написанные.
КЭТРИН. Да половина всех наших бизнесменов так поступают. А вторая – мечтает попасть в газету.
ТОМАС. А он не мечтает, а делает свое темное дело. Предлагает предпринимателям, поверившим байкам в его могущество, влить их бизнес в его корпорацию.
КЭТРИН. И что в этом плохого?
ТОМАС. Для него – ничего. Он становится собственником подаренного бизнеса, потому что никакой его корпорации не существует. Есть десятки разрозненных и разношерстных предприятий, полученных обманных путем.
КЭТРИН. Томас, не придумывай… Патрик обговаривал подобное слияние.
(Из кухни выходит ПАТРИК.)
ПАТРИК. И это будет лучшая моя сделка…
ТОМАС. …Под названием «Ампутация бизнеса».
ПАТРИК. Какая ампутация?
ТОМАС. Вернее, трансплантация: у тебя кое-что отрежут, а другому пришьют. Тебе предлагали объединить бизнес?
ПАТРИК. И я с удовольствием согласился.
ТОМАС. А ты ознакомился с биографией будущего компаньона?
ПАТРИК. Еще бы. О нем наперебой пишут все газеты.
ТОМАС (Кэтрин). Вот! Еще одно доказательство. (Патрику.) Старик, обольстивший тебя светлым будущим – авантюрист.
ПАТРИК. Кэтрин, что он говорит?
КЭТРИН. Томас ошибается.
ТОМАС. Оставьте пустые разговоры! Пригласите его сюда и вы увидите, как я с ним разделаюсь!
(Из спальни выходит растрепанная и приводящая себя в порядок МАРИЯ.)
МАРИЯ. Кэтрин, что здесь за шум?
ТОМАС. Мария, этот старик обманул вас!
МАРИЯ (поправляя одежду). Нет, я в своих ожиданиях не обманулась.
КЭТРИН. Мама, о чем ты говоришь? Что ты делала в его комнате?
МАРИЯ. Кэтрин, это и моя комната. Что хочу, то в ней и делаю.
ПАТРИК. Мария Филипповна, но он сумасшедший.
МАРИЯ (двусмысленно). В некотором смысле можно сказать и так.
КЭТРИН. Мама, это неприлично!
(Из спальни выходит ЭДМОНД в парике, в облике старика.)
ЭДМОНД. Да-да, в моем возрасте неприлично так долго задерживаться на белом свете.
ТОМАС (указывая на Эдмонда). Это он?
ЭДМОНД. А еще неприличней в моем возрасте отнимать время у столь обворожительной женщины.
КЭТРИН. Мама, я уже подумала бог знает что.
МАРИЯ. Хороши дела! Я не имею права зайти в свою комнату.
ТОМАС. Вы лучше подумайте о нем! (Указывает на Эдмонда.)
ЭДМОНД. Женщинам уже не следует меня опасаться.
ТОМАС. А вот мужчинам, в первую очередь Патрику, не мешало бы поберечься.
ЭДМОНД. На что вы намекаете?
ТОМАС. Вы предлагали Патрику соединиться?
ЭДМОНД. Только бизнесами.
ТОМАС (Кэтрин). Что я тебе говорил! (Эдмонду.) Не знаю как по имени, но ваша песенка спета! Вы арестованы!
ЭДМОНД (хватается за сердце). Ой!
КЭТРИН (бросается к Эдмонду). Что с вами?
ЭДМОНД. Сердце.
КЭТРИН. Пойдемте, приляжете. (Ведет Эдмонда к левой двери.)
ТОМАС. Нет! Он отдохнет в полицейском участке.
КЭТРИН. Томас, не хватало еще, чтобы человек умер в нашем доме. (Уводит Эдмонда в спальню.)
ПАТРИК. Кэтрин правильно говорит. Если он авантюрист, то он понадобится тебе живым. Но я до сих пор не могу поверить.
ТОМАС. Сейчас вызову наряд – поверишь.
(Из спальни выходит КЭТРИН.)
КЭТРИН. Томас, ты прав – он мошенник. Я в этом уверена.
ТОМАС. Почему?
КЭТРИН. Он убежал. Распахнул окно и удрал.
ТОМАС. Как?!
ПАТРИК. Что?!
(Из спальни выходит ЭДМОНД в своем обычном, молодом, облике.)
ЭДМОНД. Чертов старик! Пробежал по мне, как по тротуару! Ухо отдавил. А я только прилег…
(Томас бросается к спальне, забегает в нее, вскоре выходит.)
ТОМАС. Его нет!
ЭДМОНД. Разумеется. Сиганул, как с трамплина.
КЭТРИН. Вот и хорошо.
ТОМАС. Что ж тут хорошего?
КЭТРИН. Что человек не умер.
ЭДМОНД. С таким стариком ничего до двухсот лет не случится.
КЭТРИН. И у нас ничего не случилось. Мошеннику не удалось присвоить наш бизнес. Все благодаря тебе, Томас.
ТОМАС (указывая не Марию). А благодаря ей он удрал. Приютила мошенника в своей комнате!
МАРИЯ (возмущенно). Опять я виновата! Они доводят людей до того, что приходится сигать в окна, а я виновата! Хороша полиция – ничего не скажешь.
ТОМАС. Согласен. Это моя вина. Надо было сразу его хватать и никого не слушать. (Уходит в центральную дверь.)
КЭТРИН (убегая за Томасом). Томас, это из-за меня все так получилось!
ПАТРИК. Нет. Это я виноват. Не разглядел мошенника и едва не потерял бизнес. (Уходит на кухню.)
ЭДМОНД. О чем они говорят? Если кто-то и виноват, то один я. Зачем я притворялся стариком?
МАРИЯ (игриво). Эдмонд, ты оказался вовсе не стариком. И я не верю ни одному твоему слову о преклонном возрасте.
ЭДМОНД. А я никогда и не говорил, что двести лет – преклонный возраст. Это начало взросления. Бедный, бедный Альфред – умер совсем младенцем.
МАРИЯ. Но как так может быть? Это противоречит всем законам.
ЭДМОНД. Моим законам не противоречит. А вот ваши законы неправильные – потому вы и стареете.
МАРИЯ. Эдмонд, объясни.
ЭДМОНД. Да тут и без слов понятно. Люди напоминают попугаев – что увидят, то и повторяют. Смотрят, вокруг богатеют – мечтают разбогатеть. Смотрят, стареют – и сами давай подражать. Элементарное самовнушение.
МАРИЯ. Но так происходит повсюду.
ЭДМОНД. Я и говорю – внушение, массовый гипноз. Если бы вокруг все молодели, то и другие стремились бы молодеть. И зачем я согласился играть старика? Лет пятьдесят у себя украл, не меньше!
МАРИЯ. Зато мне подарил несколько волшебных минут.
ЭДМОНД. И ты мне вернула интерес к жизни. Знаешь, когда коптишь небо столетиями, поневоле начинаешь тяготиться однообразием.
МАРИЯ. И что дальше? Ты будешь молодеть, а я стареть?
ЭДМОНД. Глупости! Как ты могла такое подумать? Я научу тебя тонкостям омоложения.
МАРИЯ. В постели?
ЭДМОНД. Нет, в постели я буду учиться у тебя. Я подскажу, как оставаться молодой.
МАРИЯ. Может быть, сразу и начнем? (Кивает в сторону спальни.)
ЭДМОНД. Конечно. В любое время. (Поднимается, подходит к окну.) Мария, сегодня весь мир распахнулся передо мной заново во всем своем великолепии.
МАРИЯ. И я никогда не была так счастлива.
ЭДМОНД (обнимая Марию). Прелесть ты моя. (Эдмонд и Мария целуются.)
(Из кухни входят ПАТРИК и САБИНА. Эдмонд замечает вошедших, вместе с Марией прячется за штору с левой стороны окна.)
ПАТРИК. Сабина, какое счастье, что я не согласился на предложение этого старика.
САБИНА. Мне даже страшно подумать… Ты бы разбогател и оставил меня.
ПАТРИК. Радость моя, как ты можешь говорить такое?! (Подходит к окну, говорит с широким жестом.) Да соблазняйте меня хоть всем этим миром, зачем он, если рядом нет тебя?!
САБИНА. Как приятно слышать.
ПАТРИК. А как приятен вкус твоего поцелуя. (Целует Сабину.)
(В центральную дверь входит КЭТРИН и ТОМАС. Патрик, замечая их, прячется вместе с Сабиной за штору с правой стороны окна.)
КЭТРИН. Томас, выбрось этого жулика из головы – всех не переловишь.
ТОМАС. Это верно. Вокруг половина таких. Дурачат друг друга, хорошо что никто ни о чем не догадывается.
КЭТРИН. Вот и не надо рисковать.
ТОМАС. А я тебе что говорю? Давай будем встречаться у меня.
КЭТРИН. Хорошо, с завтрашнего дня – у тебя. Но сейчас надо избавиться от стресса.
ТОМАС. И как можно скорее.
КЭТРИН. Так за чем остановка? (Подходит к двери спальни, стучит.) Эдмонд… (Заглядывает в комнату.) Никого… Они с мамой ушли.
ТОМАС. Это лучшее, что они сделали за сегодня.
(Кэтрин и Томас уходят в спальню. Слышится поворот ключа в замке. Пауза. То одна, то вторая штора по сторонам окна шевелятся. В центральную дверь осторожно, оглядываясь по сторонам, входит АЛЬФРЕД. На его глазах черная повязка грабителя, за плечами – холщовая сумка, подобная рюкзаку. Альфред осматривает комнату, выдвигает ящики комода, подходит к шкафу, открывает дверцу, присвистывает от удовольствия.)
АЛЬФРЕД. Неплохо, неплохо фитнес накачал эту квартирку! Люди качают мышцы, а они – деньги. Вот чем надо было заниматься, папочка! Если ты был такой умный, то почему не подсказал этот бизнес? (Возмущенно.) Карты ему не нравились! А как тебе игра на бирже?! А спекуляции ценными бумагами?! А лотерея, в конце концов! Вот где простор для честного человека! Но я не настолько потерял совесть, чтобы грабить людей таким беспардонным способом. Я скромно, по старинке. (Снимает сумку с плеча.)
(Из-за шторы выходит ЭДМОНД.)
ЭДМОНД. Альфред… это ты?
АЛЬФРЕД (роняя сумку на пол). Папа?.. Не может быть!
ЭДМОНД. Альфред, дай я посмотрю на тебя. (Подходит, снимает повязку с глаз Альфреда.) Альфред, ты совсем не изменился…
АЛЬФРЕД. Да… я остался таким же.
ЭДМОНД. …Не хочешь зарабатывать честным трудом.
АЛЬФРЕД. И ты папочка не изменился – по-прежнему читаешь морали. У меня кроме них ничего от тебя не осталось. Впрочем, сохранилась одна бумажка – справка о крещении… из церкви. Ты помнишь, какой там указан год?
ЭДМОНД. Восемьсот пятнадцатый, сынок. Четвертого апреля.
АЛЬФРЕД. И где меня работодатели ожидают с такими паспортными данными?
ЭДМОНД. Альфред, можно поехать на Каймановы острова, там вообще живут без документов.
АЛЬФРЕД. Папа, да как я туда доберусь? Это раньше люди жили, где хотели. Где нравилось – туда и шли, где была работа – там и нанимались. Целыми народами бродили по материкам. А теперь что? На границе сразу прихлопнут. Прикажешь оформлять пособие?
ЭДМОНД. Не приведи господь! Ты ведь мужчина.
АЛЬФРЕД. Мужчина… А за женщин я вообще молчу. Ты сам вон раньше…
ЭДМОНД (прерывая Альфреда). И молчи! Пойдем лучше на улицу, там все обговорим.
АЛЬФРЕД. Батя, я пальтишко прихвачу. (Вынимает из шкафа пальто на тремпеле.)
ЭДМОНД. Не надо, мне не нравится его фасон. Я куплю тебе другое – на синтепоне, легонькое, всегда можно удрать от кого угодно.
(Эдмонд и Альфред уходят в среднюю дверь. МАРИЯ выходит из-за шторы.)
МАРИЯ. Значит, Эдмонд не врал. Если у него сын с восемьсот пятнадцатого, то ему… то я ему… вообще представляюсь девочкой. (Зажимает рот ладонью, вспомнив, что за другой шторой прячутся Патрик и Сабина. Подходит к их шторе, говорит нарочито громко.) И как хорошо, что он не взял пальто! Оно так идет Патрику! Золотой у меня зять! А уж как он любит Кэтрин! Другой бы не устоял, обязательно бы позарился на эту потаскуху Сабину. Ох, и попадется она мне! Ох, попадется! (Грозит пальцем.) Но Патрик не такой, напрасно Кэтрин его подозревает. И напрасно Кэтрин затеяла этот спектакль с Томасом! Зачем изображать неверную жену, если любишь своего мужа?! (Подходит к левой двери, стучит в дверь.) Кэтрин, хватит представлений – у вас ничего не получится.
(КЭТРИН выходит из спальни, закрывает дверь, прижимается к ней спиной.)
КЭТРИН. Мама, что случилось?
МАРИЯ (громко). Я забираю свои слова обратно.
КЭТРИН. Какие слова?
МАРИЯ. Глупые. Мой план никуда не годится. Патрик никогда не поверит, что ты способна ему изменить. Да еще с Томасом. Нет-нет, представление отменяем. (Отстраняет Кэтрин, приоткрывает дверь, кричит.) Томас, из тебя никогда не получится хороший актер. (Заглядывает в комнату, хватается за голову.) Боже!.. (Опомнившись.) Да кто же так играет?!
КЭТРИН. Мама, что с тобой?
(Мария прижимает палец к губам, затем на полусогнутых ногах крадется к выходу, таким образом давая понять, что следует уходить.)
КЭТРИН. Томас, маме плохо!
ТОМАС (выходит из спальни, застегивая брюки). Что тут случилось?
(Мария продолжает ужимки, дергает головой в сторону центральной двери.)
ТОМАС. Черт побери! Ей не хватает воздуха. (Направляется в сторону окна.)
МАРИЯ (подпрыгнув, преграждает путь Томасу). Нет! Хватит кормить меня воздухом! Я хочу бифштексов. Ведите меня на кухню! Я совсем отощала. (Делает вид, что теряет сознание.)
(Томас подхватывает Марию и вместе с Кэтрин уводят ее на кухню. Из-за шторы выглядывают, а затем выходят ПАТРИК и САБИНА.)
САБИНА. Я ей потаскушки никогда не прощу!
ПАТРИК. Сабина, откуда она могла знать, что мы прячемся? Это мы поступили нечестно – подслушали чужой разговор.
САБИНА. И не один.
ПАТРИК. Совсем как дети. Решили меня разыграть. Не на того напали! И Томас – никудышный актер.
САБИНА. Зато Эдмонд с псевоальфредом изобразили встречу правдоподобно.
ПАТРИК. Эти да! Я уже начал было верить их сказкам.
САБИНА. Но пальто оставили. Так настоящие грабители не делают.
ПАТРИК. Но Эдмонд все равно жулик. Зачем представляется долгожителем?
САБИНА. Разумеется жулик. Но еще не раскрытый. Старика разоблачили, но он успел удрать. А этот только готовится к махинациям. Разыгрывал сцену, надеялся произвести на нас впечатление.
ПАТРИК. Конечно, они ведь не могли знать, что мы находимся за шторой. Все-таки, как хорошо иногда спрятаться. Подслушал – значит вооружен! Сабина, не подаем вида, что мы все знаем.
САБИНА. И про потаскушку?
ПАТРИК. Это не про тебя. Сама говоришь, что сцена постановочная.
САБИНА. Язык бы оторвать такой постановщице!
ПАТРИК (подходит к окну). Забудь, посмотри какой чудесный вид.
(Из кухни входит ТОМАС.)
ТОМАС. Хороши дела! Я реанимирую его тещу, а он любуется видами.
ПАТРИК. Что с мамой?
ТОМАС. Мелет всякую ерунду.
САБИНА. Не только ерунду, но и гадости.
ТОМАС. Будто бы у Эдмонда объявился сынок.
ПАТРИК. С Каймановых островов?
ТОМАС. А ты откуда знаешь?
САБИНА (одергивает Патрика). Ничего он не знает.
ПАТРИК. И знать не хочу, ни про его церковную справку, ни про его возраст.
ТОМАС. Патрик, она и об этом говорила. С таким ясновиденьем тебе надо работать в полиции.
ПАТРИК. А тебе не мешало бы пойти в театр, попрактиковаться в розыгрышах. Томас, у тебя плохо получается.
ТОМАС. Патрик, ты о чем?
ПАТРИК. Я все знаю! Думаешь, я не догадываюсь? У вас с Кэтрин этот номер не пройдет! (Пауза.) Кэтрин мне изменяет… Как смешно. И ты думаешь, заставишь меня поверить? Зря стараешься, никогда не убедишь!
ТОМАС. И в мыслях не было убеждать.
ПАТРИК (назидательно подняв палец). Не юли! Убеждал! Но я тебе не верю. И теще своей не верю.
САБИНА. Нашел кому верить – она о людях всякую гадость говорит.
ТОМАС. Знаете что я вам скажу? Вы все в этом доме прибабаханные!
ПАТРИК. На себя посмотри. Хоть бы мундир перед представлением снимал… Горе-любовник.
САБИНА (одергивая Патрика). Патрик, перестань! (Томасу.) Томас, ты видишь, насколько его потрясло известие о здоровье Марии Филипповны.
ТОМАС. Он вообще офигеет, когда увидит сыночка Эдмонда. (Уходит на кухню.)
ПАТРИК. Он так и не понял, что я все знаю, и продолжает разыгрывать нас.
САБИНА. Патрик, мы ведь договорились принимать все за чистую монету. Зачем огорчать людей, которые полагают, что они великие артисты?
ПАТРИК. Хорошо, пусть думают, что артисты. Но мы их переиграем. В том числе и сумасшедших: Эдмонда, и второго – с церковной справкой.
(Из правой двери входит КЭТРИН.)
КЭТРИН. Сабина, ты обещала убрать на кухне – там такой беспорядок.
САБИНА. Уже иду. (Патрику.) Патрик, ты обещал… (Уходит.)
КЭТРИН. Что ты ей обещал?
ПАТРИК. Что мы купим ей билеты в театр.
КЭТРИН. В театр? Мы сами ходим туда раз в год.
ПАТРИК. Не мешало бы почаще. Иной раз там такие сказки показывают, что и не придумаешь!
КЭТРИН. Да их и придумывать не надо – бери из жизни. У моего дедушки Эдмонда отыскался пропавший сын.
ПАТРИК. Какой сын?
КЭТРИН. Альфред.
ПАТРИК. И ты веришь всему этому?
КЭТРИН. Верю. А ты?
ПАТРИК. Единственное, чему я верю, что Эдмонд сбежал из сумасшедшего дома.
КЭТРИН. А паспорт с датой рождения?
ПАТРИК. Подделал. Тем более тогда и паспортов не было.
КЭТРИН. Но он мог прежние документы поменять на новые.
ПАТРИК. И подправить год рождения. Видел я таких артистов… с Каймановых островов.
КЭТРИН. Правильно. Альфред не погиб, как все думали, а переплыл Темзу и подался на Каймановы острова…
ПАТРИК. …Где живут без документов.
КЭТРИН. Верно.
ПАТРИК. И острова эти находятся в той же палате, где лечился Эдмонд.
КЭТРИН. Патрик, как можно жить, никому не веря?! Предполагаю, что стань я утверждать, что изменяю тебе, ты тоже не поверишь.
ПАТРИК. С Томасом? Не поверю. Сколько бы ни твердила. И в Альфреда не верю. Как это может быть? Ты видела его рожу?
КЭТРИН. Нет.
ПАТРИК. А я видел. Он выглядит старше своего отца. Хотя бы загримировался!
КЭТРИН. Погоди, где ты мог его видеть?
ПАТРИК (опомнившись). Видел… внутренним взором… Но смутно, как бы через ткань…
КЭТРИН. Какую ткань?
ПАТРИК. Какую… какую… Примерно как эти шторы. Видел плохо, а слышал все отлично. И ты думаешь, что после этого я позволю себя дурачить?!
КЭТРИН. Да тебя самого надо отвести к психотерапевту! Эдмонд только минуту назад сообщил, что у него отыскался сын. Альфред никогда не был в нашем доме. И ты не мог ни видеть его, ни слышать!
(С улицы входят ЭДМОНД и АЛЬФРЕД.)
ПАТРИК (Кэтрин, с вызовом). Не видел?! Вот он собственной персоной! (Альфреду.) Вы Альфред?
АЛЬФРЕД. Да, Альфред.
ПАТРИК. С Каймановых островов?
АЛЬФРЕД (немного помявшись). Да… оттуда.
ПАТРИК (Кэтрин). Так видел я его или нет?!
КЭТРИН. Невероятно!
ЭДМОНД. Ну зачем вы спорите? В мире столько необъяснимого. Все может быть.
ПАТРИК. Но чтобы отец был моложе сына, такого быть не может!
ЭДМОНД. Но посмотри – мы похожи.
ПАТРИК. Спорить не буду – сходство имеется. Но он старше вас!
АЛЬФРЕД. Папа, если только за этим дело, то давай сделаем, как он говорит.
