Александр Петрович Пальчун
Театральные комедии
БЕРТА. Как?! Куда удалился?
АЛАН. Не знаем. Сказал, не поминайте лихом, жалованье за последний месяц оставьте себе, отныне вы меня больше не увидите…
ДАНИИЛ. …Даже в театре. Это он добавил на пороге.
БЕРТА. Но мы ведь так его любили. И не обижали.
ЖАННА. И я его ценила не меньше Алана.
БЕРТА. И как же мы объясним, если кто-нибудь спросит, куда он исчез?
АЛАН. Что-нибудь придумаем.
БЕРТА. Такой был скромный, интеллигентный. (Алану.) Не чета тебе.
АЛАН. Тут спору нет, хоть и лунатик, но редкой души был человек. Мы все будем долго скорбеть по нем. Но вот это добро (указывает на гроб) следует отнести в его комнату. Нам чужого не надо. (Берет гроб, перетаскивает его в 1-ю комнату, и далее – в спальню.)
БЕРТА. Как жаль, что все так случилось. Я так и не успела… познакомиться с ним поближе. И с чего это он решил оставил нас?
ДАНИИЛ. Климат не понравился. Это ему не в Греции, где солнышко шпарит круглый год. А здесь то снег, то дождь, то реновация! Поживешь в доме каких-нибудь лет пятьдесят, только-только малость к нему попривыкнешь, и тут, будь добр, выметайся неизвестно куда!
(Входит ТЕОДОР с траурным венком.)
ТЕОДОР. Смотрите, чтобы никого не обидеть, я распорядился написать на ленте «От соседей». Погодите, а где наш усопший?
ДАНИИЛ. По программе реновации переехал в другое место.
ТЕОДОР. Все шутить изволите? В свое время все туда переедем.
ЖАННА. Прекратите! О какой реновации вы говорите? Издергали весь дом!
ДАНИИЛ. Вот Никос, на что уж спокойным был, и то, из-за вашей неопределенности восстал из гроба.
ТЕОДОР. Как восстал?
ДАНИИЛ. По-евангельски, точно Лазарь.
ТЕОДОР. Как вам не стыдно богохульствовать в такие минуты?!
ДАНИИЛ. А вам с вашей реновацией?!
ТЕОДОР. Ее сроки зависят не от меня. Это решает ваш партийный горлопан. Это он все заварил. Вот пусть теперь сам и расхлебывает!
(Из спальни 1-й комнаты выходит Алан, через проем входит во 2-ю комнату. На нем малиновый пиджак.)
АЛАН. Кто здесь всуе упоминает мое имя?
БЕРТА. Алан, что это на тебе?!
АЛАН. Пиджачок Никоса. Мой-то исчез неизвестно куда. А этот как раз впору. Что ж ему, пылиться в гардеробе?
ТЕОДОР. Узнаю партийца, способного обокрасть даже покойника.
АЛАН. Да он всех нас переживет! Это ж надо – притворился мертвым. Мало ему было меня живого изображать – решил продемонстрировать в гробу!
ТЕОДОР. А вот этого не надо! Полиция приедет, она во всем разберется! И все твои маскарады с пиджаками не помогут!
АЛАН. Что вы такое несете?!
ТЕОДОР (Алану решительно). А то, что ты убил Алана! А теперь скачешь из комнаты в комнату, следы заметаешь. Знайте же – это Никос! Я твой голосок из ванны тогда хорошо запомнил! (Имитирует голос Алана.) Я слышу, дорогой мой! Сейчас закроюсь!
ДАНИИЛ. Прекратите! Хватит с меня! Я утверждаю – это Алан, мой лучший друг и товарищ со школьной скамьи.
ТЕОДОР (указывая на Даниила). А это его сообщник! Вдобавок – еще и его любовник.
ЖАННА. Да вы с ума сошли!
ТЕОДОР (указывая на Жанну). А это их совместная жена! Все они – одна бандитская шайка.
БЕРТА. Уважаемый Теодор, а кто же здесь я?
ТЕОДОР. Вы единственный порядочный человек среди этой скользкой публики. Единственная, восхитительная, непревзойденная!..
АЛАН. Стоп, стоп, стоп! Будь я даже Никосом, не позволил бы так глумиться над памятью Алана. А поскольку я настоящий Алан, то предлагаю вам немедленно убираться вон!
БЕРТА. Алан, пусть он останется. Он так поэтично говорит.
ДАНИИЛ. И пишет неплохо.
БЕРТА. Да. И пишет восхитительно. (Даниилу.) Кстати, не хуже тебя.
АЛАН. Не спорю, он мастер на все руки. Даже видеокамеры в подъезде свинтил.
ЖАННА. При чем здесь видеокамеры?
АЛАН. Очень даже причем! Вот подумайте: зачем убирают приборы слежения? Правильно! Догадались. Готовился к преступлению. (Решительно, указывая на Теодора.) Это он убил нашего горячо любимого Никоса!
ТЕОДОР. Что?!
АЛАН. А теперь собирается обвинить других! Но мы-то знаем, что ответить, когда полиция спросит, где Никос? Вот же аферист! Заметает преступление!
ТЕОДОР. Какое преступление?!
АЛАН (угрожающе Теодору). Последний раз спрашиваю, где закопал Никоса?!
ТЕОДОР. Я и копать-то не умею. И вообще – никого я не убивал.
АЛАН. Тогда покажи Никоса, живого или мертвого! Гроб его в той комнате, а тело исчезло. Вместе с видеозаписями. Ловко ты с камерами все обтяпал!
ТЕОДОР. Так вы же сами постановили их убрать.
АЛАН. Кто это мы?
ТЕОДОР. Вы… на городской сессии.
АЛАН. Значит, ты все-таки признаешь, что я – Алан, руководитель партии «За честь, закон и справедливость», а не его двойник?
ТЕОДОР. Э-э-э…
АЛАН. Признаешь, или я вызываю полицию?
ТЕОДОР. Признаю… С вами тут совсем запутаешься.
АЛАН. Так бы и давно!
ДАНИИЛ. Вот и отлично.
АЛАН. Друзья мои, вы все видели, (указывает на Теодора) он признался и чистосердечно раскаялся.
ДАНИИЛ. С кем не бывает… На общественной работе никаких нервов не хватит.
АЛАН. И как же нам теперь поступить? О его зверствах знаем только мы. И в нашей власти оглашать их, или нет.
ДАНИИЛ. Ни в коем случае. Зачем губить человека, если оступился впервые?
ЖАННА. Но тогда все мы становимся… как бы соучастниками.
ДАНИИЛ. Одним грехом больше, одним меньше… Главное, что Никоса все равно уже не вернем.
АЛАН. О-о-о! Ни за что не вернем! Ни-ког-да! Как бы тут за него глотку не драли!
БЕРТА. Поздравляю, теперь все мы – преступники.
(Входит ЗИНОВИЙ и МАРИНА.)
АЛАН (возражая Берте). Почему это все? А Зиновий, а Марина Петровна? Они совсем непричастны к его… махинациям. (Указывает на Теодора.)
ЗИНОВИЙ. Уж я точно ни в чем не виноват.
МАРИНА. А я все это время была с моим Зиновием.
ЗИНОВИЙ. Совершенно верно. (Указывает на Марину.) Это мое самое красивое алиби в жизни! И я намерен и дальше все время держать его при себе.
АЛАН. А мне более чем достаточно моей горячо любимой и единственной Берточки.
ЗИНОВИЙ. Тогда, стало быть, соседняя комната освободилась?
ДАНИИЛ. Не совсем.
АЛАН. Там проживает Жанна и призрак Никоса.
ЖАННА. Не хватало еще мне жить со всякими призраками.
ДАНИИЛ. У меня есть отдельная квартира. Думаю, там найдется местечко и для Жанны.
ЗИНОВИЙ. А вот я и Марина Петровна призраков не боимся. Так что мы переберемся туда.
МАРИНА. А что? Очень удобно ходить через стенку.
ЗИНОВИЙ. Опять же, очень привлекательно в плане смены гардероба. (Алану.) На вас чудесный пиджачок.
АЛАН. Такие в моей молодости носили некоторые депутаты.
ЗИНОВИЙ. Хорошая расцветка. Я, пожалуй, скоро реанимирую эту моду.
МАРИНА. Зиновий баллотируется от партии Алана.
БЕРТА. А как же Алан?
ЗИНОВИЙ. По всем соцопросам у него ни малейшего шанса.
АЛАН (Теодору). Все из-за вашей реновации!
ТЕОДОР. А я то причем? На заседания ходить надо! И не выдвигать глупых проектов. А если выдвинул, то не задвигать обратно. То он живой, то он мертвый…
АЛАН. А вот на эту тему вам бы лучше помолчать!
ТЕОДОР. Все-все. Молчу.
ЗИНОВИЙ. Пожалуйста, не надо ссориться! У меня для вас есть превосходная новость. В городском бюджете все-таки нашлись деньги на реновацию. Новые дома будут построены и переселение обязательно состоится! Но я, как будущий депутат, предвижу иные переезды: из одного дома – в другой, из одной семьи – в следующую, от мужа – к любовнику, а затем – обратно. Это и есть самая настоящая и самая повсеместная реновация!
АЛАН. Ну уж нет! Я всегда противился реновации, а такую, особенно после того что случилось, не одобряю.
БЕРТА. И мне такая реновация не нравится.
ДАНИИЛ. И мы с Жанной категорически против.
МАРИНА (Зиновию возмущенно). Ах ты, боже мой! Посмотрите на него, что задумал! Еще не сделался депутатом, а уже соловьем заливается! Я тебе устрою дома реновацию!
ЗИНОВИЙ. Что ты, золотце? Это я так, экспромтом – тренируюсь. На пиджачок его засмотрелся. (Кивает в сторону Алана.) Это была шутка. Дай, я тебя поцелую, моя крошечка. (Целует Марину.)
(Занавес)
