Александр Петрович Пальчун
Театральные комедии
МИЛЛИОНЫ МИСТЕРА ЛЕМАНА
(Комедия)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
АГНЕС ТЕЙЛОР
ЭДВАРД – муж Агнес
ТОМАС ЛЕМАН – дядя Агнес
БРИАН КОУЛМАН – миллионер
ПОЛЛИ – домработница
ХАРДИ – охотник за наследством
ГЛОРИЯ – сообщница Харди
ЛОРА – массажистка
АГЕНТ – капитан сыскной полиции
(Хорошо обставленная комната. Три двери: слева, справа и в глубине сцены. АГНЕС сидит за туалетным столиком, подкрашивает ресницы. Входит ПОЛЛИ.)
ПОЛЛИ. Миссис Тейлор, вас хочет видеть господин Бриан, (смотрит на визитку) Бриан Коулман.
АГНЕС. Полли, не называй меня больше этой мерзкой фамилией. Никакой Тейлор больше не существует. Он ушел к своей потаскушке, а фамилию забрать забыл. Миссис Тейлор умерла. Теперь я, как и в юности, мисс Леман. Так меня и зови. А еще лучше, называй меня просто Агнес. Теперь мы с тобой две подруги, две несчастные подруги, оставленные этими кобелями. Твой Тьери звонит?
ПОЛЛИ. Нет. Он нашел себе официантку в кафе, где мы обычно ужинали.
АГНЕС. Это подло с его стороны. Мало ему других кафе. Кто этот Бриан?
ПОЛЛИ. Впервые вижу. Говорит, что представитель Томаса Лемана.
АГНЕС. Погоди… Так, кажется, зовут моего странного дядюшку. Пригласи.
(ПОЛЛИ открывает дверь. Входит БРИАН.)
БРИАН. Добрый день. Разрешите представиться – Бриан Коулман, поверенный вашего дяди, мистера Лемана. Выражаю свои соболезнования.
АГНЕС. Соболезнования? О чем вы говорите?
БРИАН. Извините, мадам, что вынужден принести худую весть. Ваш дядюшка и мой патрон умер две недели назад, о чем я с прискорбием сообщаю.
АГНЕС. Умер? Дядюшка Леман, который оставил семью и уехал в Америку?!
БРИАН. Насколько я знаю, сначала супруга оставила его, и только затем он уехал на край света.
АГНЕС. И там умер от горя и потрясений.
БРИАН. Совершенно верно. Страдая долгих сорок лет.
АГНЕС. Бедный дядюшка! Так неожиданно. Да упокоится его душа. Но почему мы узнаем о его смерти через две недели?
БРИАН. Мистер Леман распорядился не беспокоить родственников по всяким пустякам.
АГНЕС. По-вашему, умереть – это пустяк.
БРИАН. Это по его мнению. Впрочем, он недалек от истины. Умереть, тем более, неожиданно – пустяшное дело. Может случиться само собой, даже пальцем шевелить не придется.
АГНЕС. Тогда что, по его мнению, серьезней смерти?
БРИАН. Мистер Леман считал, что рождение более существенный повод для оркестров и проникновенных речей. Поэтому распорядился предать свой прах земле очень скромно и без лишней помпы. Он не видел никакой заслуги в том, что перестал дышать. Последние годы он жил тихо, уединенно, и поэтому не захотел менять свои привычки после смерти.
АГНЕС. Странный, странный дядюшка. Но именно за это мы его и любили.
БРИАН. И он вас любил.
АГНЕС. Ах, как все это печально!
БРИАН. Да, прошлое не вернешь. Но лучшее, что мы можем для него сделать, исполнить его волю.
АГНЕС. И какова же она?
БРИАН. А вот этого не знаю даже я – его личный секретарь.
АГНЕС. И как же вы собираетесь исполнять то, чего не знаете?
БРИАН. Вернее, я знаю лишь первую часть его предсмертного распоряжения. Вторую мы узнаем через шесть месяцев, и только при выполнении одного условия. Его родственники, – а в данном случае, это вы – в свою очередь должны составить собственное завещание.
АГНЕС. Неожиданное условие. И насколько дядюшка Томас был богат?
БРИАН. Даже очень.
АГНЕС. Не знала. Но почему такое странное завещание?
БРИАН. Видите ли, мистер Леман очень много работал и ценил плоды своих трудов. Он не допускал мысли, что все заработанное им может бесследно раствориться или, не дай бог, попасть в руки ловких дельцов при непредвиденных обстоятельствах.
АГНЕС. О каких обстоятельствах вы говорите?
БРИАН. Ваш дядюшка не без оснований полагал, что наша жизнь случайность. И он был прав, ибо сама жизнь, считал он – большая неожиданность. Единственное, что в ней предначертано, это смерть. Так что мистер Леман пожелал хотя бы частичной определенности, дабы его состояние пошло на пользу родственникам и служило только членам славного рода Леманов. Он мечтал, что преемственность сохранится и капитал будет переходить и приумножаться из поколения в поколение.
АГНЕС. Но именно так всегда и бывает.
БРИАН. Увы, не всегда. Зачастую наследники делают странные поступки. Они передают активы в различные благотворительные фонды и организации, одним словом, не тем людям, которых бы одобрил мой патрон и ваш дядюшка.
ПОЛЛИ. Извините, но я не до конца поняла. Как мистер Леман на том свете узнает, насколько правильно распорядились деньгами его наследники?
БРИАН. Я не знаю, как работают информационные потоки между тем и этим светом. Я даже допускаю, что мистер Леман может и не узнать, кому в дальнейшем перейдут его деньги. Это было бы для него большим огорчением. Однако он надеялся, что к его завещанию отнесутся серьезно и уважительно.
АГНЕС. А если предположим… только предположим… я откажусь составлять завещание? Посмотрите на меня, не кажется ли вам, что это требование несколько преждевременно?
БРИАН. Здесь вы совершенно правы.
АГНЕС. И что тогда произойдет?
БРИАН. Ничего не произойдет. Нет вашего завещания – нет и дядюшкиного. Такова воля усопшего.
АГНЕС. Значит, предположим… только предположим… я могу завещать деньги кому угодно, и дядюшка на том свете останется доволен.
БРИАН. Применительно к его местонахождению, термин выбран неточно, но по сути – правильно. Вы очень верно поняли своего дядюшку. А то, что ваше семейство упомянуто в завещании, можете не сомневаться.
АГНЕС. Никакого семейства больше нет. Мой разлюбезный муженек нашел себе молодую подругу.
БРИАН. Да куда уж моложе?!
ПОЛЛИ. Похоже, он с молодухой поторопился.
АГНЕС. А вот и он. Легок на помине.
(Входит ЭДВАРД.)
ЭДВАРД. Добрый день. (Представляется.) Эдвард Тейлор.
БРИАН. Бриан Коулман, личный секретарь усопшего мистера Лемана.
ЭДВАРД. Лемана? Кто это?
ПОЛЛИ. Это дядюшка Агнес.
АГНЕС. Мистер Коулман привез завещание моего американского дядюшки. Он умер.
ЭДВАРД. Интересно, интересно…
АГНЕС. Для тебя ничего интересного. Меня, например, совершенно не интересую умершие родственники твоей потаскушки.
ЭДВАРД. Агнес, ну опять ты… У меня нет никакой потаскушки.
АГНЕС. Она тоже умерла, или бросила тебя?!
ЭДВАРД. Она осталась в прошлом. Это мимолетное влечение, минутная слабость…
АГНЕС. …Которая длилась полгода. Я все про тебя знаю… и знать тебя не хочу!
ЭДВАРД. Но неужели нельзя вести себя прилично? Можно подумать, что я первый мужчина…
АГНЕС. Нет, ты у нее не первый! И можешь не обольщаться – не последний. И вообще, давай оставим этот разговор. (Бриану.) Господин Коулман, где вы остановились?
БРИАН. Зовите меня просто Бриан. Я думаю, вы подскажите приличную гостиницу? Чтобы правильно составить завещание потребуется время.
ЭДВАРД. А вы что, тоже собираетесь умирать?
БРИАН. Нет. Я говорю о другом документе. Я обязан удостовериться в том, что он составлен верно. Так распорядился Томас Леман.
АГНЕС. Так вы будете ревизионной комиссией?
БРИАН. В одном лице.
АГНЕС. И от вас зависит, будет ли исполнена дядюшкина воля?
БРИАН. Совершенно верно. Передача нескольких миллионов.
ЭДВАРД. Ее дядюшка был богат?
БРИАН. Даже по американским меркам.
ЭДВАРД. И каково количество этих мерок?
БРИАН. Денег?
ЭДВАРД. И денег, и наследников?
АГНЕС. Дядюшка жил затворником, не то что ты.
БРИАН. Родственников у него, насколько мне известно, кроме племянницы Агнес, не было.
ЭДВАРД. Это хорошо. Значит, как профессор логики, я могу предположить, что он прожил счастливо – не омрачил свою старость оравой внуков – пьяниц и наркоманов.
АГНЕС. Вот это грозит как раз тебе. Притом, внуки будут от самых разных мамаш легкого поведения.
ЭДВАРД. Агнес, ради бога…
АГНЕС. И никакие обращения к богу тебе не помогут. Спроси у своей подружки… вроде как между делом, на каком она месяце?
ЭДВАРД. Ни на каком.
АГНЕС. И от кого?
ЭДВАРД. Что от кого?
АГНЕС. Чьего ребенка ты будешь воспитывать? И когда подрастут, уж они тебя скопом воспитают! (Бриану.). Мистер Коулман, я думаю, вам следует остановиться у нас… точнее – у меня. Территория, как вы поняли, освободилась.
БРИАН. Право, не знаю… удобно ли?
АГНЕС. Очень удобно. Пойдемте, я покажу вашу комнату.
(АГНЕС и БРИАН уходят.)
ЭДВАРД. Это ты просветила ее?
ПОЛЛИ. Нет, это она просветила меня. Мерзавец!
ЭДВАРД. Полли, ну хоть ты не начинай.
ПОЛЛИ. Подлец! Изменял не только супруге, но даже мне!
ЭДВАРД. А ты что делала? Ты, работая в нашей семье, не догадывалась, что я женат?
ПОЛЛИ. Я любила тебя.
ЭДВАРД. Что значит, любила? Если женщина любит, то она любит постоянно, а не рывками… да еще в прошедшем времени. Ну хоть ты меня пожалей! (Подходит к Полли, пытается обнять ее.) Мне сейчас так плохо.
ПОЛЛИ. А нам с Агнес так расчудесно! Ха-ха-ха! Я уйду из вашего дома!
ЭДВАРД. Не вздумай. Сейчас ты более чем когда-либо нужна Агнес. Ее нельзя оставлять в таком состоянии.
ПОЛЛИ. И в каком она состоянии?
ЭДВАРД. В депрессии.
ПОЛЛИ. А я, по-твоему, где?
ЭДВАРД. И ты рядом с ней. Это еще раз доказывает, что ты меня по-прежнему любишь. А если вместе собираются две депрессии, то минус на минус в результате дают плюс. Это тебе каждый школьник скажет. Вы вдвоем легче перенесете вымышленное горе.
ПОЛЛИ. Твоя шлюха не вымышленная. Я ее видела.
ЭДВАРД. Да я давно ее ставил.
ПОЛЛИ. Оставил?
ЭДВАРД. Ради тебя.
ПОЛЛИ. Или ради Агнес?
ЭДВАРД. Ради того, чтобы вернуться в семью и быть рядом с тобой. (Обнимает Полли.) Жизнь – нелинейная штука. Вон дядюшка Агнес бежал в Америку, а попал в другое место. Что тут говорилось про его миллионы?
ПОЛЛИ. Что дядюшка хочет передать их Агнес.
ЭДВАРД. Вот видишь, как в жизни случается! Счастье приходит со стороны несчастья. Так произойдет и у нас. Мы разбогатеем.
ПОЛЛИ. И ты женишься на мне?
ЭДВАРД. Разумеется… Но не сразу. Ты ведь знаешь Агнес. Она готова на любую глупость из-за моей воображаемой измены.
ПОЛЛИ. Какой воображаемой?
ЭДВАРД. Ну, если она осталась в прошлом, то ее больше нет. А чего нет в реальности, то все воображаемое. Но тут вопрос в другом: надо ли это воображать? Совершенно очевидно, что не надо! И что он говорил?
ПОЛЛИ. Как объяснил этот красавчик…
ЭДВАРД. Красавчик?! Он тебе понравился?
ПОЛЛИ. Приятный молодой человек.
ЭДВАРД. Он? Приятный?! Господи! Да где твои глаза?! Посмотри на его физиономию!
ПОЛЛИ. Нормальное лицо.
ЭДВАРД. Квадратная голова. А уши? Уши! Как у тюленя.
ПОЛЛИ. У тюленей вообще не бывает ушей.
ЭДВАРД. Вот именно. Тюлень – и с ушами. Что может быть забавней? Так что он сообщил?
ПОЛЛИ. Я не все поняла. Но вроде Агнес, чтобы стать наследницей, тоже должна написать завещание.
ЭДВАРД. Это что-то новенькое. И на кого?
ПОЛЛИ. Не знаю. Главное, чтобы завещание было.
ЭДВАРД. Вот и узнай, на кого оно должно быть, сколько… и все такое прочее. К построению нашего с тобой будущего надо подходить основательно.
ПОЛЛИ. Узнаю… строитель.
ЭДВАРД. И убеди Агнес, чтобы она возвратила меня домой. Мол, не стоит ломать жизнь из-за какой-то мелочи.
ПОЛЛИ. Ничего себе мелочь? Я ее видела – в ней килограммов девяносто.
ЭДВАРД. Нет этих килограммов. Все! Испарились!
ПОЛЛИ. Она похудела?
ЭДВАРД. Я с ней больше не встречаюсь. А если не встречаешься, то значит, больше ничего нет, ни килограммов, ни сантиметров, ни всяких прочих объемов.
(Входят БРИАН и АГНЕСС с газетой в руках.)
АГНЕС. Эдвард, ты еще здесь? Все объясняешь Полли, как безвинно пострадал. Полли, теперь тебе не обязательно слушать его бред. Он тебе больше никто, и не смеет давать указаний.
ЭДВАРД. А я ничего и не давал.
АГНЕС. Ты привык только брать!
ЭДВАРД. Я не собираюсь разговаривать в таком тоне. Всем до свидания.
АГНЕС. Передай привет своей толстухе.
(ЭДВАРД уходит.)
АГНЕС (Полли). Что он тут наболтал?
ПОЛЛИ. Говорил, что обожает вас. А его подруга – случайное недоразумение.
АГНЕС. У него много лет такие недоразумения. И не только у него. Включишь телевизор – там обязательно шоу с изменниками. Все газеты только этим и живут. Могу поспорить, что и здесь обязательно есть что-то жаренькое. (Разворачивает газету.) Что такое?! Вот это оперативность!
ПОЛЛИ. Что там?
АГНЕС. Узнали о завещании раньше меня.
БРИАН. Не может быть!
АГНЕС. Пожалуйста, смотрите. (Отдает газету Бриану.)
БРИАН (читает). Умер американский миллионер-затворник Томас Леман. Все свое состояние он завещал жительнице нашего города Агнес Тейлор. (Агнес.) Невероятно! Как они прознали, ведь текста завещания не видел даже я. Конечно, мы предварительно обговаривали, но чтобы точно…
(Слышится дверной звонок.)
АГНЕС. Полли, открой. Если это опять Эдвард, нагруби ему и скажи, чтобы забыл сюда дорогу.
(Полли открывает дверь. На пороге стоят ХАРДИ и ГЛОРИЯ. У Харди на плече кофр с фотоаппаратом.)
ХАРДИ. Здравствуйте! Разрешите представиться, корреспонденты столичного еженедельника «Невероятные новости» Глория Уолтер и Харди Гаррисон.
АГНЕС. Очень приятно. Проходите. И чем мы обязаны вашему визиту?
ГЛОРИЯ. Извините, что прибыли без звонка.
ХАРДИ. Поймите правильно, мы люди подневольные – начальство приказывает, нам остается взять под козырек. Изданию требуется интервью.
АГНЕС. Интервью? Чье интервью?
ХАРДИ. Ваше.
АГНЕС. По какому поводу?
ХАРДИ. Если тезисно, то как, где и когда вы собираетесь получить наследство своего американского родственника?
БРИАН. Еще нет никакого наследства.
АГНЕС. Возможно, его и вовсе не будет.
ХАРДИ. За наследство вам лучше знать, а вот интервью о нем должно появится. Иначе нас с Глорией уволят без выходного пособия. Еще и вычтут командировочные и деньги за проезд. А мы ехали сначала поездом, затем автобусом, а потом дребезжащим такси. Восемь часов дороги.
АГНЕС. Сочувствую, садитесь отдохните.
(ГЛОРИЯ и ХАРДИ садятся на диван.)
ХАРДИ. Ей-богу, я сейчас вырублюсь прямо здесь.
АГНЕС. А когда должен появиться материал?
ХАРДИ. К счастью, в запасе четыре дня – у нас еженедельник.
АГНЕС. Тогда отдохните с дороги.
ГЛОРИЯ. А удобно?
АГНЕС. Если удобно было приехать без приглашения, то на остальное не обращайте внимание. Полли, покажи гостям комнату.
ХАРДИ. Спасибо. Вы очень любезны.
(ХАРДИ, ГЛОРИЯ и ПОЛЛИ уходят.)
БРИАН. У вас тут журналистика на американском уровне.
АГНЕС. Не могу сравнивать, не знаю ни той, ни другой.
БРИАН. Значит, вы счастливый человек. А вот мне приходилось сталкиваться.
АГНЕС. И что мне отвечать на их вопросы?
БРИАН. Говорите, что угодно. Любое, что придет в голову. Чем невероятнее, тем лучше. И можете не сомневаться, они всё так переврут, что не узнаете ни одного своего слова.
АГНЕС. А может, их просто выставить, отдохнут – и в путь дорожку?
БРИАН. Не рекомендую. Материал получится вдвое длиннее и вдвое ядовитей.
АГНЕС. Даже если с ними не говорить?
БРИАН. Даже если не знать об их существовании. Такое о себе прочтете! Десять злобных соседей не придумают столько, сколько настрочит эта парочка.
АГНЕС. А мне они показались милыми людьми.
БРИАН. Люди, возможно, и хорошие. Но профессия!.. Сколько я видел милых полицейских, выписывающих штрафы. А эти наштампуют столько квитанций!.. Тираж у столичной газеты приличный.
АГНЕС. Значит, можно плести что угодно.
БРИАН. На полную катушку. Ни в чем себе не отказывайте.
АГНЕС. Невероятно.
БРИАН. Вот именно. Еженедельник так и называется «Невероятные новости».
(Затемнение)
(Обстановка прежняя. В комнате ГЛОРИЯ и ХАРДИ.)
ХАРДИ. Глория, пока все идет лучше, чем ожидалось. Эта Агнес – покладистая деревенская бабенка.
ГЛОРИЯ. Харди, а что ты скажешь о Бриане? Я поначалу думала, это ее супруг.
ХАРДИ. Нет, это секретарь умершего дядюшки. По-моему, он не глуп, если мигом прикатил к наследнице.
ГЛОРИЯ. Ты полагаешь?
ХАРДИ. Тут и полагать нечего. По глазам видно, он готов ее слопать со всеми дядюшкиными миллионами. Обожает с гениальной достоверностью.
ГЛОРИЯ. А ее муж?
ХАРДИ. А здесь нам еще раз повезло. Между ними, как объяснила домработница Полли, пробежала кошка… килограммов под девяносто. Скорее всего, дело дойдет до развода.
ГЛОРИЯ. А если они разведутся, стоит ли мне попусту тратить свое обаяние?
ХАРДИ. Обязательно стоит. Атаковать надо по всем фронтам. Я вижу тебя не научил случай в Генуе.
ГЛОРИЯ. Перестань, не вспоминай.
ХАРДИ. Мы тогда раньше времени сбросили старика, посчитали – битая карта. А он, подлец, так умаслил, что вдовушка окончательно потеряла голову.
ГЛОРИЯ. И даже ты не смог переиграть.
ХАРДИ. Перестань, не вспоминай.
ГЛОРИЯ. Теперь он с ней отдыхает на Гавайях.
ХАРДИ. Может, и не с ней. Так что, извлеки из прошлого урок, а остальное выбрось из головы.
ГЛОРИЯ. Как бы мы снова не прогорели.
ХАРДИ. Глупости. Тут дело верное, все складывается идеально. И мы, слава богу, не новички. Ты работаешь по непутевому муженьку и по секретарю, надоумившего умирающего склеротика написать глупость.
ГЛОРИЯ. А ты?
ХАРДИ. А я пойду в атаку по центру… полужена, полуразведенка, аппетитная бабенка.
ГЛОРИЯ. Харди, я начинаю ревновать – ты с таким азартом берешься за дело.
ХАРДИ. Потом поостыну… с тобой на каком-нибудь круизном лайнере, в шезлонге под тентом.
ГЛОРИЯ. А Полли? Домработница?
ХАРДИ. Пару раз ущипну, подмигну… Тоже пригодится. А сестричку я предупредил. Если Бриан вздумает позвонить в газету по номеру, указанному в визитке, – а по роже видно, он способен на такую подлость – сестренка подтвердит наши полномочия.
ГЛОРИЯ. Тут я спокойна, ей соврать – привычней, чем говорить правду.
(Входит АГНЕС.)
АГНЕС. Доброе утро! Как отдохнули?
ХАРДИ. Расчудесно. Спал, как в облаках из лебяжьего пуха.
АГНЕС. А Эдварду этот диван не нравится.
ХАРДИ. Значит, не способен ценить, что имеет. На вас изумительный халат, можно позавидовать вашему вкусу.
АГНЕС. Обыкновенный, что вы.
ХАРДИ. Не скажите. Не всякая женщина наделена талантом одеваться со вкусом. Впрочем, при ваших формах это совсем не трудно.
АГНЕС (указывая на Глорию). Мне далеко до нарядов и форм вашей коллеги.
ГЛОРИЯ. Не шутите. Я совсем не разбираюсь в моде. Между нами, я всегда, прежде чем что-то купить, спрашиваю у Харди. В редакции все одеваются по его советам.
(Из двери выглядывает ПОЛЛИ.)
ПОЛЛИ. Глория, вы не поможете мне приготовить завтрак?
ГЛОРИЯ. Конечно, с удовольствием. (Уходит следом за Полли.)
ХАРДИ. А вот пропитанием в командировках всегда заведует Глория.
АГНЕС. И часто вы путешествуете вместе?
ХАРДИ. Что вы! Нет. Не подумайте ничего такого. Сугубо служебные отношения. Мы даже работаем в разных отделах. А то, что приехали вместе, случайное совпадение.
АГНЕС. А как ваша газета узнала о смерти человека в другом полушарии и его завещании?
ХАРДИ. У нас есть специальная служба, которая отслеживает новости.
АГНЕС. По интернету?
ХАРДИ. Ну да. Ключевые слова, база данных… все шерстится и обрабатывается. Я в этом не очень разбираюсь, но знаю, что о любом человеке можно столько накопать!..
АГНЕС. …Что вовсе не обязательно встречаться с ним.
ХАРДИ. Да. Но я много бы потерял, не увидев вас.
АГНЕС. Интервью получилось бы бледным?
ХАРДИ. По сравнению с вами, абсолютно бесцветным.
АГНЕС. Вы меня удивляете.
ХАРДИ. А насколько я удивлен, предполагая встретить старушку, а увидел юную особу.
АГНЕС. Так уж и юную?
ХАРДИ. И обворожительную.
АГНЕС. Вы уже начали работать над газетным материалом?
ХАРДИ. Нет. Скорее я признаюсь, что потерял голову. Но поверьте, со мной это впервые. Стоило увидеть вас, я утратил свою прежнюю скованность и теперь могу говорить, что думаю.
АГНЕС. Вы заставляете меня краснеть.
ХАРДИ. И у меня в голове все перемешалось. Но сердце говорит определенно, а сердце – никогда не врет.
(Входит БРИАН, слышит последнюю фразу.)
БРИАН. Особенно сердце журналиста. Я вам не помешал?
АГНЕС. Что вы. Харди пытается схематически выстроить будущий материал. И ему, несомненно, потребуются сведения о моем дядюшке, которого вы знали лучше всех.
БРИАН. Вам истинный его портрет, или для газеты?
ХАРДИ. Истинный. А как сделать для газеты, я знаю.
БРИАН. Тогда, стало быть, так. То, что он в последнее время – впрочем, почему только в последнее – попивал, конечно, опустим.
ХАРДИ. Разумеется. Кто из нас не попивает, особенно когда есть за что? По этому поводу лучше сказать так: господин Леман был человеком веселым, любил жизнь во всех ее проявлениях.
БРИАН. Точно изложено. А стоит ли говорить, что свое состояние он сколотил, торгуя несуществующими акциями?
ХАРДИ. Я не думаю, что нашу газету читают финансовые инспекторы и христианские проповедники. Лучше скажем, что мистер Леман имел чрезвычайно гибкий ум и возникающие проблемы решал нетривиальным, а точнее, гениально простым способом. Его коллеги только диву давались, как он находил решения там, где они видели одни препятствия?
АГНЕС. Бриан, мой дядюшка действительно был таким, каким вы его рисуете?
БРИАН. Каким? Разве я сказал что-то плохое?! Бизнес и умение извлекать прибыль – одно, а внутренний мир человека – совершенно другое. Для наглядности предположим… например… что тигрица подстерегает косулю. Разве в этот момент она задается целью причинить ей какое-то неудобство? У нее и в мыслях такого нет! В этот момент она заботится только о своем голодном потомстве.
АГНЕС. Вы осуждаете моего дядюшку?
БРИАН. Бог с вами! И не думал. Разве я прокурор? Я даже не журналист. Как я могу осуждать человека, рожденного с определенными задатками? Он никак не мог повлиять на свои гены и, тем более, на гены своих родителей, которые, в сою очередь, перекочевали к нему.
АГНЕС. А воспитание?
БРИАН. Помилуйте. Ведь не младенец воспитывает окружение, а родители вместе с учителями лепят из него человека. И вот, когда у ребенка все сформируется, вернее, когда у него в голове весь мир сложился в неправильный кубик Рубика, то полученное мировоззрение накладывается на его врожденные способности. И после этого мы начинаем осуждать его в газетах!
ХАРДИ. Мы и не собираемся никого осуждать.
БРИАН. Если на то не будет редакторского указания.
ХАРДИ. А как вы хотели? На то он и редактор, чтобы давать указания.
БРИАН. А редактором руководит собственник издания…
ХАРДИ. …Не считая жены собственника.
БРИАН. Так что своего дядюшку вы можете считать замечательным человеком. И окажитесь правы. Это я могу заверить как секретарь, много лет работавший с ним.
АГНЕС. Вы серьезно?
БРИАН. Можете не сомневаться – ваш дядюшка во всех отношениях идеальная личность. Не растратил, приумножил и все свое состояние намерен передать своей любимой племяннице.
ХАРДИ. Намерен, или оставил?
БРИАН. А вот это мы узнаем через полгода.
ХАРДИ. Не при Агнес будет сказано, ее дядюшка вовсе не идеал, а настоящий монстр. За полгода можно с ума сойти.
БРИАН. Вам-то что беспокоиться?
ХАРДИ. В газетном материале должна быть определенность.
БРИАН. Интрига тоже не помешает. Вот, например, что у нас на завтрак?
ХАРДИ. Обычно, когда думаешь о миллионах, особенно, о чужих, выделяется желчь, а не желудочный сок.
(Входит ПОЛЛИ.)
ПОЛЛИ. Приглашаю всех на завтрак.
БРИАН. Как вовремя.
(АГНЕС и БРИАН уходят.)
ПОЛЛИ. А вы Харди?
ХАРДИ. Я уже немного взбодрил себя кофе и разговорами об американских миллионах.
ПОЛЛИ. Дались вам эти миллионы. И без них можно прожить.
ХАРДИ. Но с ними лучше.
ПОЛЛИ. Конечно, лучше. Такие деньги за всю жизнь не потратить.
ХАРДИ. Да-а-а, тут самому не справиться. А вот если взять в помощники такую обворожительную девушку, как вы, то можно попробовать.
ПОЛЛИ. Господь с вами! У вас есть Глория.
ХАРДИ (с притворным недоумением). Какая Глория? А-а-а, вы о моей коллеге. У нее есть законный муж и штатный любовник. И этот любовник – вовсе не я.
ПОЛЛИ. Значит, в столице все как и у нас?
ХАРДИ. У вас есть муж и любовник?
ПОЛЛИ. Не с нашим счастьем. Ни того, ни другого.
ХАРДИ. Надо срочно выправить эту несправедливость.
ПОЛЛИ. А вы разве не женаты?
ХАРДИ. Полли, как вы могли подумать обо мне такую гадость? Жениться в столице, когда в провинции встречаются такие прелестницы как вы?
ПОЛЛИ. Харди, не шутите.
ХАРДИ. Я не шучу. Недаром у меня перед поездкой было хорошее предчувствие. Глория не хотела ехать, а меня влекло сюда, будто на крыльях. Нет, все-таки там, на небесах, кто-то управляет нашими судьбами.
ПОЛЛИ. А вы мне понравились не сразу. Сперва показались ловкачом и, извините, даже прохвостом…
ХАРДИ. Прохвостом?
ПОЛЛИ. Но веселым.
ХАРДИ. Спасибо за комплимент.
ПОЛЛИ. А потом я подумала, что ловкачи тоже люди.
ХАРДИ. Мне кажется, я недавно слышал подобную философию.
ПОЛЛИ. Между нами, я думаю, и Бриан тоже не тот, за кого себя выдает.
ХАРДИ. Что значит тоже? Он тоже?! (Опомнившись.) Нет, этого не может быть!
ПОЛЛИ. Да посмотрите, какой из него секретарь? Ходит, дает команды громовым голосом. Где вы видели секретаря с такой ровной спиной?
ХАРДИ. Полли, я потрясен. Вы настоящий бриллиант! Но он мог насмотреться на шефа и выработать командный голос?
ПОЛЛИ. Э-э-э, нет. Меня не проведешь.
ХАРДИ. Вот поэтому вы до сих пор и одиноки. Все время пытаетесь оценивать людей. Вот скажите, вы верите мне?
ПОЛЛИ. Вам верю.
ХАРДИ. И то, что я весь дрожу, глядя на вас?
ПОЛЛИ. Да я вижу это. Как я могу не верить своим глазам?
ХАРДИ. Прелесть! Просто прелесть! (Обнимает и целует Полли.)
(Входит ЭДВАРД.)
ЭДВАРД. Я не помешал?
ХАРДИ (отстраняясь от Полли). Нет, что вы.
ПОЛЛИ. Стучаться надо.
ЭДВАРД. Что?! Стучаться в своем доме?
ХАРДИ. Что это за тип?
ПОЛЛИ. Полумуж госпожи Тейлор.
ЭДВАРД. Как ты сказала?!
ХАРДИ. Удивительно точно.
ЭДВАРД (Полли). Ты ничего не понимаешь в математике.
ПОЛЛИ. Тут и понимать нечего.
ХАРДИ. Иначе бы выбрала меньшую дробь.
ЭДВАРД (указывая на Харди). Кто это?
ХАРДИ (представляется). Корреспондент столичного еженедельника «Невероятные новости». В основном специализируемся на семейных скандалах, громких разводах.
ЭДВАРД. Понятно. Заметен опыт в создании скандалов.
ХАРДИ. В этой семье, я вижу, все проницательны.
ЭДВАРД (Полли). Вот видишь, даже посторонний человек не вычеркивает меня из нашей семьи, как это делаете вы с Агнес. Если на то пошло, я сам могу вычеркнуть вас из этого дома!
ПОЛЛИ. И меня?
ЭДВАРД. И тебя. Достаточно вы обе меня истерзали.
ПОЛЛИ. Если бы только мы?..
ЭДВАРД. И остальных тоже вычеркиваю. Во что вы превратили мою жизнь?! Куда ни ступи, везде соблазняют: юбочки, сорочки, декольте, чулочки! Так и норовят! Ни на работе, ни в транспорте проходу нет. А как поймают в сети, начинают проповедовать нравственность! Я свободный человек и свободно могу перемещаться по своему дому!
(Входит ГЛОРИЯ.)
ГЛОРИЯ. Харди, это ты здесь кричишь?
ХАРДИ. Нет, разве так могут кричать рабы обстоятельств? Это вопит человек, неожиданно познавший свободу.
ЭДВАРД. Вот именно. (Представляется). Эдвард Тейлор.
ХАРДИ (указывая на Глорию). Это Глория, моя коллега.
ЭДВАРД. Очень приятно.
ГЛОРИЯ. Так вот вы какой, мистер Тейлор!
ХАРДИ. Полли, как думаешь, там осталось что-либо от завтрака?
ПОЛЛИ. Да мы сейчас устроим праздничный обед.
(ХАРДИ и ПОЛЛИ уходят.)
ЭДВАРД. А вам что обо мне наговорили?
ГЛОРИЯ. Только хорошее.
ЭДВАРД. Вы поменьше им верьте.
ГЛОРИЯ. Да что я, сама не вижу, чтобы полагаться на других?
ЭДВАРД. Вот это правильно. Как профессор логики, смею вас заверить, что самое правильное решение никогда не совпадает с мнением других. Возьмем трех человек, предположим, трех женщин…
ГЛОРИЯ. Сразу трех женщин?
ЭДВАРД. Ну, хорошо, возьмем троих мужчин…
ГЛОРИЯ. Это уже понятней.
ЭДВАРД. И все они спорят, каждый настаивает на своем. И как определить, кто из них прав?
ГЛОРИЯ. Не знаю. Наверное, надо поближе познакомиться с позицией каждого.
ЭДВАРД. И все они будут сбивать вас с правильного пути. Это я точно знаю.
ГЛОРИЯ. И как же мне быть?
ЭДВАРД. В данном случае, правы только вы.
ГЛОРИЯ. Я?
ЭДВАРД. Конечно! Все трое пошли к черту! Истина принадлежит вам! Тем более что красота всегда права.
ГЛОРИЯ. Какая красота?
ЭДВАРД. Ваша, ваша! Неужели вы не видите, что вы в десятки раз прекраснее всех этих совратительниц? Этих охотниц за мужскими сердцами. Вот вы и плечиком не пошевелили, чтобы охмурить меня, а я уже ваш. И заметьте, именно потому, что ваши помысли абсолютно чисты, а сердце свободно.
ГЛОРИЯ. Не могу поверить своим ушам.
ЭДВАРД. А вы доверяйте своему сердцу, ну и, конечно, логике. Вот моя логика в тандеме с моим сердцем подсказывают, что вы только что собирались сказать мне несколько приятных слов. Не стесняйтесь, говорите. Ведь люди рождены абсолютно свободными.
ГЛОРИЯ. Эдвард, вы необыкновенный человек!
ЭДВАРД. А вы необыкновенная девушка! А две необыкновенности в сумме дают чудо.
ГЛОРИЯ. У меня кружится голова. Кажется, что земля уходит из-под ног.
ЭДВАРД. А у меня наоборот, эскалатор остановился. Как раз напротив дверей в рай, где мы можем быть абсолютно честны и свободны.
(Входят АГНЕС и ХАРДИ.)
АГНЕС. А вот и мой муженек, без похождений которого материал о нашей семье будет не полон.
ЭДВАРД. Мы уже знакомы.
АГНЕС. Тогда пойдем, познакомишь меня с проектом нашего будущего. Ведь не я профессор логики.
ЭДВАРД. Давно бы так – всем собраться и спокойно обговорить.
АГНЕС. Только не всем. Наш дом слишком маленький, чтобы вместить всех твоих…
ЭДВАРД. …Умозаключений. Действительно у меня есть масса дельных соображений.
(ЭДВАРД и АГНЕС уходят.)
ХАРДИ (оглядываясь). Ну как прошел первый сеанс обольщения?
ГЛОРИЯ (неуверенно). Орешек оказался слишком крепким.
ХАРДИ. Не поддается?
ГЛОРИЯ. Кремень.
ХАРДИ. Бревно, а не кремень. А если оголить плечико, ошпарить игривым взглядом?
ГЛОРИЯ. Мне кажется, он из другого – настоящего – теста. Но ты не огорчайся, я продолжу свои попытки. А как твои дела?
ХАРДИ. С переменным успехом. С хозяйкой, вроде бы, получается – птичка вот-вот окажется в клетке. Останется только захлопнуть дверцу. А вот с Полли, с домработницей, все намного сложнее.
ГЛОРИЯ. Ну и бог с ней. Основное – Агнес.
ХАРДИ. Не скажи. Мы не знаем, с какой стороны выстрелит. И потом, задета моя профессиональная гордость. Я просто обязан сосредоточиться на Полли – она удивительная девушка.
ГЛОРИЯ. И что в ней удивительного?
ХАРДИ. Еще не разобрался.
ГЛОРИЯ. И я не до конца поняла Эдварда.
ХАРДИ. Гулящего мужика?
ГЛОРИЯ. Он вовсе не гулящий.
ХАРДИ. А какой?
ГЛОРИЯ. Настоящий.
ХАРДИ. Разумеется, настоящий гулящий.
ГЛОРИЯ. Харди, ты не знаешь мужчин!
ХАРДИ. Откуда мне знать.
ГЛОРИЯ. А я знаю!
ХАРДИ. Вот это и плохо.
ГЛОРИЯ. Что вам плохо, то нам хорошо.
ХАРДИ. Вон как ты заговорила! Ну давай, давай, узнавай его дальше!
ГЛОРИЯ. Ты что, против? Хочешь из-за твоих подозрений все остановить?
ХАРДИ. Ни в коем случае. Я обязательно доведу до конца… в отношении Полли.
ГЛОРИЯ. При чем здесь Полли?
ХАРДИ. А при чем Эдвард? Наследник вовсе не он.
ГЛОРИЯ. Ну и что?! Я должна спокойно наблюдать, как над ним измываются?!
ХАРДИ. Кто измывается?
ГЛОРИЯ. Ты первый. А супруга выживает его с собственного дома. Еще и эта Полли подпрягается.
