Александр Петрович Пальчун
Театральные комедии
ДЖУДИТ. А, может, эти… продукты и в самом деле не настоящие? Просроченные?
РОБЕР. Неизвестно, сколько они лежали в холодильнике… и как туда попали.
БАРРИ. Скоро узнаете. А как узнаете – ахните!
(БАРРИ и ШАРЛОТТА уходят.)
РОБЕР. Здесь что-то нечисто. (Кричит). Барри, Барри, расскажи, что тебе известно! (Робер и Джудит убегают за Барри и Шарлоттой.)
(Затемнение)
(Обстановка прежняя. На сцене РОБЕР, ДЖУДИТ, БАРРИ, КАТРИН и сидящий в кресле ДАНИИЛ.)
РОБЕР (нервно расхаживая по комнате). Даниил, как ты мог так поступить?
ДАНИИЛ. Я ответил взаимностью. В конце концов, это нечестно. Вы подарили мне холодильник, не считая того, что вернули деньги.
БАРРИ. Дважды. Еще и магазин вернул.
ДАНИИЛ. Вот именно. Я просто обязан отблагодарить.
РОБЕР. Но зачем указал наш адрес?
БАРРИ. К Даниилу нельзя. Еще подумают что-нибудь нехорошее.
РОБЕР. А о нас не подумают?! Второй холодильник, когда никто не работает. Что я укажу в декларации? Что экономил на школьных завтраках? Сейчас налоговая все отслеживает.
ДАНИИЛ. Спишите на дядюшку.
(Дверь открывается. Входит ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК.)
ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. Мы не ошиблись? Квартира сорок четыре?
ДАНИИЛ. А-а-а, холодильник. Заносите.
(ГРУЗЧИКИ втаскивают холодильник в упаковке.)
ДАНИИЛ. Вот сюда, ближе к розетке.
(ГРУЗЧИКИ опускают ношу на указанное место.)
ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. Может, вам распаковать?
БАРРИ. Нет-нет, вы и так устали. (Вынимает из кармана пачку денег, отсчитывает несколько банкнот.) Это вам от лифтовой компании.
ПЕРВЫЙ ГРУЗЧИК. За такие деньги мы его на Эйфелеву башню затащим.
БАРРИ. Мы подумаем. Но пока пусть постоит здесь.
(ГРУЗЧИКИ уходят. ДАНИИЛ наклоняется к тыльной стороне холодильника, что-то изучая там.)
ДАНИИЛ (разгибаясь). Это не он!..
БАРРИ. Как не он?!
ДАНИИЛ. Другой! Я ведь заплатил! Здесь был крестик и нолик.
БАРРИ. Есть тут и нолик, и крестик.
ДАНИИЛ. Но они зеленого цвета. А у меня был красный. Не нашли тот, что нужно, и просто нарисовали, прохвосты!
РОБЕР. Что здесь происходит?
ДАНИИЛ. Это мы о своем.
(Барри распаковывает холодильник. Центральная дверь отворяется, в нее вваливаются человек десять. Среди вошедших РЕПОРТЕР, ФОТОГРАФ и ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА. Щелкают затворы фотоаппаратов, мигают вспышки. Застигнутые врасплох, герои закрывают лица руками.)
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА. Вот они! Вот они! (В сторону репортера.) Ребята, не упускайте момент, делайте свое дело!
РЕПОРТЕР (сует микрофон в лицо Роберу). Ваше имя? Не стесняйтесь назовите ваше имя – сейчас вас видит вся страна! Тысячи домохозяек, налоговых инспекторов и полицейских прильнули к экранам телевизоров. Понятно ваше смущение. Вы господин Бланкар? Холодильник приобретен на ваше имя.
РОБЕР (мрачно). Это не мой холодильник. Я его не покупал.
РЕПОРТЕР. Но здесь указаны вы… и ваш адрес!
РОБЕР. Мало ли что там указано! Холодильник не мой. Я его не покупал. И предыдущий тоже.
РЕПОРТЕР (в микрофон). Господин Бланкар немного смущен и не догадывается, что его ожидает.
РОБЕР. Очень даже догадываюсь. И со всей ответственностью заявляю: холодильник не мой. Я его не покупал, и признавать своим не собираюсь.
РЕПОРТЕР. Тогда чей он?
ДАНИИЛ (обреченно). Извините, покупал его я.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА. На имя Робера Бланкара?
РОБЕР. Пусть покупает хоть на дядюшку Хоакима. Я-то здесь при чем?
РЕПОРТЕР (Даниилу). Так этот ваш холодильник?
КАТРИН. Его. А кого же еще! Сколько можно… Один купил, второй купил!.. А в ответ – ни слова благодарности.
РОБЕР. И не будем благодарить. Знаем, куда приведет такая благодарность.
КАТРИН. Вот видите, что за народ! А Даниил, между тем, бедствует. Он только что перебрался в город. Мы даже не можем снять приличную квартиру.
РЕПОРТЕР (Катрин). Вы его подруга?
КАТРИН. Да.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА. Теперь вы жильем будете обеспечены. (Роберу). А вы окончательно отказываетесь от холодильника?
РОБЕР. Окончательно, решительно и бесповоротно! От этого, предыдущего и всех будущих. И от всех… хладопродуктов, что когда-то побывали в них.
КАТРИН. Холодильник наш.
БАРРИ Да. Этот холодильник их. (Указывает на Даниила и Катрин.)
РЕПОРТЕР. Тогда давайте откроем его.
(ДАНИИЛ с обреченным видом открывает дверцу холодильника. Оттуда на пол рушатся пачки денег. Как и прошлый раз, холодильник полностью забит деньгами.)
РЕПОРТЕР (захлебываясь от восторга). Здесь шесть миллионов евро! И все они отныне принадлежат вот этому человеку и его подруге, купившим счастливый холодильник марки ESKIMOSA! (Указывает на Даниила и Катрин.)
ДЖУДИТ. Что это?
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА. Приз от нашего предприятия! (Становится перед телекамерой.) Все вы, дорогие телезрители, наверное, слышали об ограблении нашего завода. Из кассы было похищено шесть миллионов евро. Многие могли предположить, что мы не выдержим такого удара и разоримся. Но это вовсе не так. Компания ESKIMOSA по-прежнему процветает и даже развивается. В подтверждение нашего финансового благополучия мы учредили эту скромную лотерею.
БАРРИ. А меня уволили за моток проволоки.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА (Барри). Что вы сказали?
БАРРИ. Говорю… счастливый моток… как нить Ариадны, обязательно приведет к успеху.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАВОДА. Совершенно верно. Он привел нас в дом этих скромных добропорядочных граждан, благородно уступающих деньги друг другу.
РЕПОРТЕР (сует микрофон в лицо Барри). Что вы скажите на это?
БАРРИ (приосаниваясь). Я с самого детства мечтал купить холодильник фирмы ESKIMOSA. И даже много лет собирал деньги на эти цели со школьных завтраков. И вот, если постоянно экономить, отказывать себе во всем, то рано или поздно… кто-то хапнет твои денежки!
ПРЕДСТАВИТЕ ЗАВОДА (Даниилу). А вы что скажите?
ДАНИИЛ. Лично я всегда верил в удачу. Только несокрушимое упорство, хорошо продуманный план и ювелирное его исполнение приводят… к покупке столь замечательного холодильника фирмы ESKIMOSA с его хладопродуктами.
БАРРИ. Насколько я понял, в жизни очень важно оказаться в нужное время и в нужном месте … И-го-го!
ДАНИИЛ. …С нужным инструментом в руках. (Делает движение, словно подламывает дверцу сейфа.)
БАРРИ. Мой приятель говорит только о распаковке товара…
(Входит ШАРЛОТТА в мохнатой шубе).
БАРРИ (поворачиваясь к Шарлотте и продолжая речь). И вот, пока существуют такие славные фирмы, как ESKIMOSA, нам не страшен холод этого мира.
РОБЕР. А я хотел бы добавить, что честным, порядочным, искренним людям, всегда готовым открыть друг другу свои сердца, до конца дней гарантирована безбедная жизнь в ладах со своей совестью и законом.
БАРРИ. Отлично сказано! (Поворачивается к Даниилу.) Но давайте поздравим этого честного, скромного и, главное, трудолюбивого парня, а также его подругу. Трудолюбие, будь то дневное или ночное, всегда награждается! (Все поздравляют и обнимают Даниила и Катрин.)
(Занавес)
ДРЕВНИЙ ЭДИК
(Комедия)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ЭДМОНД – молодой прадедушка
ПАТРИК – владелец фитнес-клуба
КЭТРИН – жена Патрика
МАРИЯ – мать Кэтрин
САБИНА – домработница
ТОМАС – полицейский
АЛЬФРЕД – сын Эдмонда
Гостиная частного дома. Три двери: левая ведет в спальню, правая – на кухню, средняя – вход с улицы. Два дивана, пара кресел с журнальным столиком между ними. Платяной шкаф, комод и большое окно с раздвинутыми шторами.
ПАТРИК (входит в гостиную из кухни с конвертом в руках). Кэтрин! Кэтрин, ты смотрела почту?
КЭТРИН (выходя из спальни). Дай хоть глаза открыть. Вероятно, опять счета. Господи, когда это кончится?! Мой дедушка прожил сто лет, но я никогда не видела его со счетами в руках.
ПАТРИК. Вот потому он столько и прожил. Но это не счета, а письмо как раз от твоего дедушки.
КЭТРИН. Патрик, сегодня не день дурака, тем более не дурочки. Мой дедушка умер сто лет назад.
ПАТРИК. Откуда ты знаешь? Была на его похоронах?
КЭТРИН (язвительно). Да. Вместе с тобой.
ПАТРИК. Но вот письмо от него. Отправлено (смотрит на штамп) неделю назад.
КЭТРИН. Патрик, мой дедушка, чтобы ты знал, был неграмотным.
ПАТРИК. Нашла чем хвастать. Скажи еще, что он ходил в звериных шкурах.
КЭТРИН. А в каких еще ходили двести лет назад? В синтепоне? Дай посмотрю.
ПАТРИК (отдавая письмо). Читай, в конце концов, оно адресовано тебе – Кэтрин Райт.
КЭТРИН (читает вслух). Уважаемая Кэтрин! Заранее приношу свои извинения. Вас беспокоит дальний родственник, с которым вы никогда не встречались, да и не могли встретиться, ибо пишет вам… ваш прадедушка Эдмонд Бейкер. Путешествуя по Европе, я навел справке о моих родственниках и установил, что вы доводитесь мне родной правнучкой, поскольку являетесь внучкой моему второму сыну Роберу. Я прибуду к вам семнадцатого августа. Надеюсь, не очень стесню вас своим визитом. Заранее благодарю. Ваш прадедушка Эдмонд Бейкер.
ПАТРИК. А говоришь неграмотный.
КЭТРИН. Это чья-то глупая шутка. Моему прадедушке, окажись он в живых, было бы лет двести.
ПАТРИК. За возраст не знаю, но почерк еще твердый. И сегодня семнадцатое.
КЭТРИН. Без тебя знаю, когда моя очередь проводить занятия в фитнес-центре. Достали меня эти толстухи, мечтающие похудеть.
ПАТРИК. А меня извели засушенные Шварценеггеры.
КЭТРИН. Патрик, перестань с утра. Ты отлично знаешь, чего нам стоило открыть оздоровительный цент. Через годик-другой мы станем на ноги, найдем руководителей групп, а сами наконец-то будем отдыхать.
ПАТРИК. Скорее бы, никаких сил не осталось. По три занятия в день. На каторге меньше трудились.
КЭТРИН. Кстати, мама рассказывала, что отец ее дедушки несправедливо попал на каторгу, откуда сбежал, перебрался в Португалию, а затем – на корабле в Америку.
ПАТРИК. Все они попадают несправедливо. Кто сознается, что за дело? О каком дедушке она говорила?
КЭТРИН. Об Эдмонде. О каком же еще.
ПАТРИК. О том, который приезжает?
КЭТРИН. Патрик, не морочь мне голову, выбрось письмо и не забывай, ты проводишь занятие через полтора часа.
(Раздается дверной звонок.)
КЭТРИН (кричит). Сабина, открой!
(Из кухни выходит домработница САБИНА. Кэтрин убегает в спальню.)
САБИНА (недовольно). Уже сами дверь открыть не могут.
(Сабина открывает центральную дверь. На пороге с портфелем стоит ЭДМОНД – мужчина лет сорока.)
ЭДМОНД. Добрый день! Позвольте?
САБИНА. Здравствуйте. Проходите.
ЭДМОНД. Разрешите представиться – Эдмонд Бейкер. А вы Кэтрин Райт?
САБИНА. Нет, я Сабина – помогаю миссис Райт по хозяйству. Она так энергично обучает людей быть активными, что сама и дверь открыть лениться.
ПАТРИК. Сабина, прекрати. Кэтрин сейчас выйдет, она после утренней пробежки выполняет силовые упражнения.
ЭДМОНД. А вы Патрик?
ПАТРИК. Да, Патрик – ее муж.
ЭДМОНД (радостно). Угадал! Я наводил справки о вас. (Ходит вокруг Патрика, одобрительно рассматривая.) Именно таким я вас и представлял.
ПАТРИК. Извините… Вы хотите записаться в мою группу?
ЭДМОНД. А почему бы и нет?! Отличная идея! Но не сразу. Мне следует немного отдохнуть с дороги и, наконец, увидеть Кэтрин.
ПАТРИК. Извините, как о вас доложить?
ЭДМОНД. Доложить? Патрик, оставьте эти церемонии. Не надо ничего докладывать. Просто обрадуйте Катрин, скажите, приехал дедушка Эдмонд.
САБИНА. Дедушка?
ЭДМОНД. Точнее, прадедушка. Вы разве не получали письмо?
ПАТРИК. Ах, вон оно что! Получили. И где остановился прадедушка?
ЭДМОНД (весело). Он перед вами.
ПАТРИК. Вы?! Дедушка?!
ЭДМОНД. Извините, прадедушка – Эдмонд Бейкер.
ПАТРИК (после паузы). Не знаю… как ваше настоящее имя… и откуда вы явились…
ЭДМОНД. Из прошлого, Патрик, из прошлого. Я вас понимаю и, честно признаться, уже привык к подобным приемам. Ничего не поделаешь – издержки моей внешности.
(Из спальни выходит КЭТРИН.)
КЭТРИН. Здравствуйте.
ЭДМОНД (восторженно). Здравствуй, Кэтрин! Тут ошибки быть не может – вылитая Амалия!
КЭТРИН. Амалия?
ЭДМОНД. Да, Кэтрин, твоя бабушка, моя младшая дочь!
ПАТРИК. Кэтрин, этот господин представился твоим дедушкой.
ЭДМОНД. Прадедушкой, Патрик, прадедушкой. Не надо меня подмолаживать, я в этом не нуждаюсь.
САБИНА. Да что ж это такое! С утра чашку разбила, теперь вы!..
КЭТРИН. Сабина, погоди. (Эдмонду.) Вы хотите сказать, что доводитесь мне дедушкой?
ЭДМОНД. Господи! Прадедушкой. Пожалуйста, не вспоминайте при мне Альфреда! Он оказался непутевым сыном и плохо кончил. Я сколько раз предупреждал его – оставь карты, не знайся со всяким сбродом. Альфреда обобрали его же дружки и бросили в Темзу.
КЭТРИН. Дедушку Альфреда?
ЭДМОНД. А кого же? Можно подумать, что вы не знаете, как он умер?
КЭТРИН. Знаем, утонул.
ЭДМОНД. Конечно утонул. Любой утонет с камнем на шее.
ПАТРИК. Так… Давайте внесем ясность. Я уже много раз слышал историю дедушки Альфреда… У него и братья были не лучше…
КЭТРИН. Патрик, я твоим родственникам косточки не перемываю.
ПАТРИК. И я не собираюсь перемывать. Для этого существует Темза. Я о другом. (Эдмонду.) Уважаемый господин, если вы способны здраво рассуждать, то должны понимать, что ведете себя странно. Чтобы оказаться прадедушкой Кэтрин, вы должны выглядеть по крайне мере… немного старше.
ЭДМОНД. Патрик, разве человек может отвечать за свою внешность? Нет, если бы я, конечно, беспробудно пьянствовал, как Альфред, то такая жизнь непременно отразилась бы на моей внешности. А так – извините. Какие претензии? Природа, гены и наследственность. Я ведь не обвиняю тебя за густую шевелюру? А некоторые мужчины в твоем возрасте абсолютно лысые! И что теперь – подвергать их обструкции?
ПАТРИК. Извините, мне не нравится этот разговор.
КЭТРИН. Патрик, будь сдержанней.
ПАТРИК. Согласен. Но сначала пусть он покажет свой паспорт. И посмотрим, прадедушка он… или прабабушка?
ЭДМОНД (обиженно). Без проблем. Перейдем на официальный тон. (Вынимает из кармана пиджака паспорт, протягивает его Патрику.) А тебе, Кэтрин, приношу свои соболезнования – могла бы найти более воспитанного супруга.
ПАТРИК (рассматривая паспорт). Черт побери! Он Эдмонд Бейкер!
ЭДМОНД. Разумеется.
САБИНА. Посмотри дату рождения.
ПАТРИК. Тысяча восемьсот девятнадцатый год, семнадцатого ноль девятого.
ЭДМОНД. Ноль восьмого – семнадцатого августа. Там восьмерка нечетко написана.
САБИНА. А год?
ПАТРИК. А год четко и расшифровка прописью… Ничего не пойму!..
ЭДМОНД. Худо у тебя, Патрик, с граматишкой – в трех цифрах разобраться не можете.
КЭТРИН (берет паспорт, изучает). Как такое может быть?
ЭДМОНД (рассержено). Так! Давайте сюда. (Забирает паспорт.) Приятно было познакомиться.
КЭТРИН. Эдмонд, погодите.
ЭДМОНД. В следующий раз я принесу вам трехсотлетнюю черепаху! Посмотрю, как вы начнете обвинять ее в преклонном возрасте!
КЭТРИН. Эдмонд, это недоразумение. Мы всегда рады видеть наших родственников.
ЭДМОНД. Я вижу, как он рад! (Кивает в сторону Патрика.) Я пересек океан! Я ждал этой встречи почти двести лет!
ПАТРИК. Господи!
КЭТРИН (Патрику). Прекрати! Ты ведешь себя хуже дедушки Альфреда.
ЭДМОНД (крестится). Царствие ему небесное.
ПАТРИК. Ради бога! Я что, против? Пусть будет прадедушкой. Да пусть хоть Авраамом. Мое дело сторона.
ЭДМОНД. Вот это разумный подход. Никогда не надо торопиться с ложными выводами. Я когда-то, оказавшись на каторге, подумал – все, жизнь моя кончена! А она, можно сказать, тогда только начиналась.
ПАТРИК (Кэтрин, указывая на часы). Мне пора бежать.
КЭТРИН (Патрику). Мы поселим Эдмонда в комнаты мамы. Ты не против?
ЭДМОНД. К маме?
КЭТРИН. Она все равно не живет там, появляется изредка.
ЭДМОНД. Это неудобно, я лучше в гостинице.
КЭТРИН. Нет-нет, и не выдумывайте. Пойдемте, я покажу вашу комнату.
(Кэтрин и Эдмонд уходят в спальню.)
ПАТРИК. Сабина, ущипни меня. Я сплю или у меня что-то с головой?
САБИНА. Вечером, когда Кэтрин не будет, я тебя так ущипну, что ты совсем голову потеряешь.
ПАТРИК. Я и так ее из-за тебя потерял. Но ты видишь, все осложняется.
САБИНА. Надеюсь, он задержится здесь ненадолго.
ПАТРИК. Не знаю. Судя по возрасту, все может быть.
САБИНА. Чудеса да и только.
ПАТРИК. Когда он отлучится, сними ксерокопию паспорта – я пробью его по всем базам.
(Из спальни выходит КЭТРИН.)
КЭТРИН. Вы не поверите – он уснул.
ПАТРИК. Как уснул?!
КЭТРИН. Обыкновенно. Стоило показать ему диван, как он снял пиджак, присел, зевнул, а потом… вырубился.
САБИНА. Не раздеваясь?
КЭТРИН. Я ведь говорю – пиджак снял. Наверное, измучился в дороге.
ПАТРИК. Конечно, ехать в гости двести лет. Что ты думаешь обо всем этом?
КЭТРИН. Не знаю… Но он крепенький, бодренький… и хорошо спит. Все может быть.
САБИНА. Жулик он – вот и все! Еще и мошенник. Вы уйдете на работу, а мне что с ним прикажите делать?
КЭТРИН. Не трогай его, пусть спит. Во сне еще никто не нарушал законы.
САБИНА. Да половина людей в своих снах ведут себя хуже бандитов.
ПАТРИК. Но никого за это не судят. Они в невменяемом состоянии.
САБИНА. Вот он как раз невменяемый и есть. У нас в подъезде один такой жил, говорил, что инопланетянин, за квартиру не платил и правительство ругал.
ПАТРИК. Да вокруг полно таких инопланетян! Где ты слышала, чтобы правительство хвалили? Вот если хвалят – точно инопланетяне.
КЭТРИН. Патрик, оставь свою песню о правительстве. И попрошу тебя, пожалуйста, не груби моему дедушке – я твоего не трогаю.
ПАТРИК. И я своего не трогаю. Но если бы он поднялся из гроба и начал рассказывать байки, посмотрел бы я на тебя!
КЭТРИН. Вот пусть сначала поднимется. Но, боюсь, у твоего дедушки кишка тонка на такие подвиги.
ПАТРИК. Разумеется! Куда ему! Он был всего лишь университетский профессор, а не беглый каторжник. Но тебе, дорогуша, лучше помалкивать, что Эдмонд – твой прадедушка. Иначе сама прослывешь за сумасшедшую.
КЭТРИН. И как его прикажешь называть?
ПАТРИК. Эдмонд… Просто дальний родственник.
КЭТРИН. Какой дальний?
ПАТРИК. А что, прадедушка – не дальний? Или не родственник? Скажем, что приехал погостить из Америки. Все так и есть.
КЭТРИН. Наконец-то и ты начинаешь верить.
ПАТРИК. Я?! Верю?! Ни единому его слову не верю. И никогда не поверю!
КЭТРИН. Но откуда он знает про дедушку Альфреда? И ты видел, как он засыпает? Может быть, он все это время проспал в летаргическом сне.
ПАТРИК. Вот пусть бы и дальше спал в своей Америке!
(Из спальни выходит ЭДМОНД.)
ЭДМОНД. Кэтрин, сколько я дремал?
КЭТРИН. Э-э-э… минут десять.
ЭДМОНД. Десять?! Невероятно. У вас воздух, как в сосновом бору. Я дома больше пяти минут не сплю.
ПАТРИК. А ночью?
ЭДМОНД. Я за ночь и говорю. Пять минут – и снова на ногах. Не понимаю людей, которые треть своей жизни проводят в бессознательном состоянии.
ПАТРИК. Тогда чем вы занимаетесь, когда не спите, особенно по ночам?
ЭДМОНД. Патрик, вы плохо воспитаны, если задаете вопрос, чем энергичные люди занимаются по ночам?
ПАТРИК. В вашем возрасте?!
ЭДМОНД. Вот еще одно подтверждение, что родители в свое время упустили с твоим воспитанием.
ПАТРИК. Можно подумать, что вы Альфреда лучше воспитывали.
ЭДМОНД. Согласен. В твоем возрасте я был таким же неразумным. Но тогда и время было другое. Из всех педагогических приемов – одни розги. Кстати, не мешало бы возродить. Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что маленький пучок розг способен заменить всю академию педагогических наук.
ПАТРИК. А что вам еще не нравится в нынешнем времени?
ЭДМОНД. Многое. Столько условностей и лживой исторической информации.
ПАТРИК. Историки лгут?
ЭДМОНД. Если бы только историки. Вы посмотрите фильмы о двадцатилетней давности. И сами увидите, что тогда одевались иначе, чем они показывают. А в шестьдесят вообще плеваться в телевизор начнете. И внукам никогда не докажите, что все было по-другому. Отойдете, а они повертят пальцем у виска – дедушку начало клинить.
КЭТРИН. А вот наш дедушка еще здраво рассуждает.
ЭДМОНД. Прадедушка. Но не стану надоедать нравоучениями. Патрик, ты идешь на работу? Если не возражаешь, я провожу, познакомлюсь с вашим районом.
ПАТРИК. Конечно, ради бога.
(Патрик и Эдмонд уходят.)
КЭТРИН. Сабина, ты заметила, Патрик, кажется, начинает ему верить?
САБИНА. Да я и сама теперь не знаю, что и думать.
(С улицы входит МАРИЯ – мама Кэтрин.)
МАРИЯ. Добрый день, красавицы!
КЭТРИН. Здравствуй мама.
САБИНА. Здравствуйте Мария Филипповна.
МАРИЯ. У Патрика появился новый ученик? Энергичный мужчина и неплохо выглядит.
САБИНА. Какой мужчина?
МАРИЯ. Эдмондом представился и поцеловал мне руку. По глазам сразу видно – донжуан. Разве что не облизывался, когда меня рассматривал.
САБИНА. Мария Филипповна! Вас?!
МАРИЯ. Сабина, вот этого не надо! Можно подумать, что мужчины тобой не любуются, и ты не понимаешь их взгляды?
КЭТРИН. Еще и как любуются. Я всегда замечаю.
САБИНА. Кэтрин, перестань. Они тобой любуются, а на меня только посматривают.
МАРИЯ. Не важно. Главное, обеих пожирают глазами. И кто этот Эдмонд?
САБИНА. Приехал погостить.
КЭТРИН. Дальний родственник по папиной линии.
САБИНА. Остановился в вашей комнате.
МАРИЯ. В моей?!
КЭТРИН. Мама, он ненадолго.
МАРИЯ. Ради бога, что мне ночевать негде? Лишь бы мои вещи не трогал – все-таки, знаете, мужчина. И сколько ему лет?
КЭТРИН. Мы не спрашивали, как-то неудобно.
САБИНА. Да мужчинам какая разница. Насколько выглядят – столько и есть.
МАРИЯ. Я думаю, лет сорок. Лет на пять старше меня.
САБИНА (в сторону). Интересная арифметика.
КЭТРИН. Да, мама, примерно так.
САБИНА. Вам по возрасту как раз подходит.
МАРИЯ. Сабина, о чем ты говоришь? С меня достаточно было Майкла – вот ее папочки. (Указывает на Кэтрин.) Ревновал меня даже к столетним старикам. А сам связался с молодухой – вот теперь с ней и мучается. Получил, что заслужил. А чем он занимается?
САБИНА. Майкл?
МАРИЯ. Нет, Эдмонд – наш родственник.
КЭТРИН. Э-э-э… кажется, оздоровлением, омоложением…
МАРИЯ. У него тоже фитнес-клуб?
КЭТРИН. Не знаю. Но кажется он большой специалист в этой области.
МАРИЯ. Вот и хорошо. Подскажет вам с Патриком, как укрепить ваш бизнес. И я на правах родственницы у него проконсультируюсь.
КЭТРИН. По какому вопросу?
МАРИЯ. Вопрос всегда найдется, был бы человек интересный.
САБИНА. На этот счет не сомневайтесь – такого вы еще не видели.
МАРИЯ. Это он таких не видел. Сабина, не угостишь меня кофе? Заодно расскажешь об Эдмонде. (Направляется в сторону кухни.)
КЭТРИН (вослед уходящим). Сабина об Эдмонде ничего не знает. (Твердо.) Ни-че-го!
САБИНА. Да откуда я могу его знать!
(Сабина и Мария уходят на кухню.)
КЭТРИН. Ну и мама! Мне бы ее энергию.
(В центральную дверь входит ТОМАС. Он одет в полицейскую форму.)
ТОМАС. Привет!
КЭТРИН. Привет, Томас.
ТОМАС (оглядываясь). Ты одна?
КЭТРИН (подносит палец к губам, шепотом). Сабина и мама.
ТОМАС (тихо). И не сидится ей дома. Тогда приходи ко мне вечером.
КЭТРИН. Не могу.
ТОМАС. Что случилось?
КЭТРИН. Родственник приехал.
ТОМАС. Какой еще родственник?
КЭТРИН. Расскажу, не поверишь.
ТОМАС. Главное, чтобы Патрик тебе верил.
(В центральную дверь входит ЭДМОНД.)
ЭДМОНД. Да-а-а! Неплохое у вас местечко, тихое.
КЭТРИН. Томас, познакомься – Эдмонд.
ЭДМОНД (удивленно). Эдмонд?
КЭТРИН. Хотите называться по отчеству?
ЭДМОНД. Нет-нет, так даже лучше. На американский лад. У нас дедушке под сотню, а ему – Билл, а не сгонять ли нам за пивком?
ТОМАС. Вы из Америки?
ЭДМОНД. Да, недавно приехал. Думал, хоть в Европе оздоровление поставлено, как следует. Но и здесь переняли нашу глупость! Мышцы качают, а головы в расчет не берут. Впрочем, и этому есть объяснение. Не дай бог начнешь думать головой, изведешь себя мрачными мыслями.
ТОМАС. Тогда подскажите, как правильно думать? Чему следовать в жизни?
ЭДМОНД. Я еще в молодости вывел одну максиму: надо жить так, чтобы пережить всех, кто учил меня правильной жизни.
ТОМАС. И насколько она оказалась верной?
ЭДМОНД. С каждым годом убеждаюсь в ее правоте. Прочитаю очередной некролог и не могу сдержать слезы. Ах, еще один мой учитель покинул сей мир! А как он по-отечески хлопал меня по плечу. А я тогда, бестолковый, не способен был вместить всю его мудрость. Кто меня теперь научит? Поневоле заплачешь. Нет, пойду-ка я лучше пару минут вздремну. (Уходит.)
ТОМАС. Оригинальный у тебя родственник.
КЭТРИН. Да, прадедушка еще тот.
ТОМАС. Какой прадедушка?
КЭТРИН (опомнившись). У нас прадедушка рассуждал примерно так же, как Эдмонд. Он, наверное, в него пошел.
ТОМАС. Все равно не понимаю – приехать в гости и завалиться спать? Как-то некрасиво.
КЭТРИН. Нормально. Тем более что спит он второй раз.
(Входит МАРИЯ с газетой в руках.)
МАРИЯ. Кэтрин, я забыла сказать… (Замечает Томаса.) Добрый день, Томас.
ТОМАС. Добрый день, Мария Филипповна.
МАРИЯ. Вы меня совсем огорошили родственником. В наш город приехал знаменитый Бейкер – владелец американской сети фитнес-центров. Надо чтобы Патрик с ним встретился. Я думаю, это будет полезно для вашего бизнеса. Тем более что Бейкер – твоя девичья фамилия.
ТОМАС. Бейкер? А я и не знал. Полезное совпадение. Но встретится с ним будет непросто. Я читал, этот Бейкер – загадочная личность, мизантроп, на людях показывается мало и ему несчетное количество лет.
КЭТРИН. Напротив, очень веселый и молодой.
ТОМАС. С чего ты взяла?
КЭТРИН. …Тоже читала. Сейчас пишут кто во что горазд – не знаешь, кому и верить.
МАРИЯ. Томас, узнай, в каком отеле он остановился. А я попробую организовать Патрику встречу.
КЭТРИН. Мама, и как ты это сделаешь?
МАРИЯ. Проще простого. Представлюсь пресс-секретарем какой-либо спортивной газеты и договорюсь. Не исключено, что он приехал с инвестициями. Им в Америке всегда с деньгами тесно. Хлебом их не корми, дай облагодетельствовать какие-нибудь острова в Океании.
ТОМАС. У нас не острова, а Европа, и все они родом отсюда.
МАРИЯ. Это верно. Столько каторжников туда перебралось!
ТОМАС. Мария Филипповна, те каторжники давно загнулись. А нынешние американцы не имеют к ним никакого отношения, и не собираются к нам перебираться.
МАРИЯ. Вот и хорошо. У нас и без них жулья хватает. Все. Я побежала. Как все разузнаю – позвоню.
ТОМАС. Мария Филипповна, я вас провожу.
(Мария и Томас уходят. Томас за спиной Марии многозначительно машет Кэтрин рукой.)
КЭТРИН. А вдруг он и в самом деле мой прадедушка? Нет! Это, конечно, полнейшая глупость.
(Из спальни выходит ЭДМОНД.)
ЭДМОНД. Чудесный, чудесный у вас климат! Я так крепко спал только в молодости – после работы в каменоломнях.
КЭТРИН. Эдмонд, мне надо поговорить с вами. Если принять вашу биографию за достоверную, то все в нашем доме пойдет кувырком. И мама, и Патрик, и Томас… Им трудно поверить…
ЭДМОНД. Понимаю, Кэтрин, понимаю. Но ты, надеюсь, не сомневаешься?
КЭТРИН. Я?.. Нет, я в этом почти уверена.
ЭДМОНД. Правильно и делаешь. Не уподобляйся своему окружению. Чаще всего нас ограничивают именно наши близкие.
КЭТРИН. В том-то и беда. Всех не убедишь, а мне жить с ними. И что теперь – постоянно спорить? Эдмонд, ведь вы в Америке не кричали всем репортерам, что вам двести лет?
ЭДМОНД. Давно предпочитаю помалкивать на этот счет. Но я полагал, что с родственниками могу быть откровенен.
КЭТРИН. Так и есть. Я верю вам и нисколько не сомневаюсь. Но, предположим, Патрик…
ЭДМОНД. Кэтрин, ты вполне здраво рассуждаешь. Поэтому тебе давно надо оставить этого невежду и грубияна. Он ничего не понимает даже в деле, которым занимается. Ты его любишь?
КЭТРИН. Эдмонд, мы живем вместе десять лет…
ЭДМОНД. Понятно. А сколько лет замужем твоя мама?
КЭТРИН. Мама? Она не замужем. Мама и папа давно развелись. И с тех пор она живет одна.
ЭДМОНД. Одна? Такая обворожительная женщина – и одна?!
КЭТРИН. Вы тоже ей понравились.
ЭДМОНД. Приятно слышать.
КЭТРИН. А еще она мечтает организовать Патрику встречу с американским миллионером, владельцем сети фитнес-клубов Бейкером.
ЭДМОНД. Со мной, что ли?
КЭТРИН (недоуменно). Вы… вы хотите сказать… что миллионер, которому огромное количество лет…
ЭДМОНД. Да я вам об этом уже сто раз говорил! Неужели повторять двести – по количеству прожитых мною лет?
КЭТРИН. Господи! И что же это получается? Мама готова разбиться в лепешку, чтобы организовать встречу Патрика с вами, а вы живете в нашем доме?!
ЭДМОНД. Я откажу Патрику. Разве можно чему-то обучить неверующего Фому?
КЭТРИН. А маму?
ЭДМОНД. Мама – другое дело. Я вижу, энергии в ней хоть отбавляй. А мне всегда импонировали такие люди, особенно, женщины.
КЭТРИН. Так вы согласны с ней встретится?
ЭДМОНД. Хоть сейчас.
КЭТРИН. Нет-нет, вы не поняли. Встретиться не как родственник и мой прадедушка, а как американский миллионер.
ЭДМОНД. Я миллиардер.
КЭТРИН. Не может быть! Все пишут – миллионер.
ЭДМОНД. Мало ли что пишут. Мне лучше знать, сколько у меня денег.
КЭТРИН. Но мама надеется увидеть старого, убеленного сединами…
ЭДМОНД. Напрасно надеется. Таким она увидит меня не скоро.
КЭТРИН. Дай вам бог и дальше здоровья и всего остального. Но в таком виде вы не поместитесь у нее в голове.
ЭДМОНД. Понимаю. Это как шкаф, который толкают в лифт, а он не лезет, сколько его ни верти. Кстати, многие научные открытия, математически доказанные и понятные специалистам, не помещаются в головах средних размеров.
КЭТРИН. Вы о квантах?
ЭДМОНД. И о них тоже.
КЭТРИН. Вот видите – я права. Нельзя от людей требовать больше, чем они способны усвоить. Ведь трехмесячного ребенка не учат алгебре?
ЭДМОНД. Но Патрику больше трех месяцев.
КЭТРИН. А моя мама в алгебре еще моложе.
ЭДМОНД. Да она и так молодая. А уж по скрытой в ней энергии моложе Патрика в несколько раз.
КЭТРИН. Так вы согласны?
ЭДМОНД. С чем?
КЭТРИН. Что вам следует предстать перед мамой и Патриком в другом виде? Более степенным, уважаемым, седовласым…
ЭДМОНД. Стариком что ли?
КЭТРИН. Ну почему стариком? Просто рассудительным, многоопытным, умудренным… в парике.
ЭДМОНД. В парике?
КЭТРИН. Эдмонд, а как же иначе? Она вас видела и сразу узнает. Если вам известен другой способ – подскажите.
ЭДМОНД. К сожалению, не могу придумать.
КЭТРИН. Вот видите. И ничего плохого в парике нет. Вы даже не представляете, сколько людей вокруг нас ходят в париках.
ЭДМОНД. Стало быть, в парике я буду изображать самого себя?
КЭТРИН. Правильно. Нет ничего проще, чем изобразить себя. А когда снимите – снова станете самим собой.
ЭДМОНД. Твоим родственником?
КЭТРИН. Да. Только без миллионов.
ЭДМОНД. Без миллиардов.
КЭТРИН. Да, без миллиардов. Милый, энергичный, остроумный, веселый и молодой родственник.
ЭДМОНД. Таким я быть согласен.
КЭТРИН. Тогда можно сообщить маме, что вы не против поделиться опытом?
ЭДМОНД. Я никогда не скрывал своих знания от тех, кто способен их усвоить. Но сейчас я должен уйти.
КЭТРИН. Хотите вздремнуть?
ЭДМОНД. За париком. Мне начинает нравиться мой европейский вояж. (Уходит в центральную дверь.)
(В кармане Кэтрин звонит мобильный телефон.)
КЭТРИН. Мама, привет… Не можешь найти, где остановился американец? И не надо… Я уже нашла, созвонилась и даже договорилась. Приезжай немедленно, он скоро будет. (Выключает телефон.) Вот так, мама! Наконец твоя дочь оказалась энергичней тебя!
