ЮРИЙ МИХАЙЛОВ
В ожидании августа
– Григорий Иванович, палец сбил, видите ноготь мертвый, не могу ручкой писать… А вот ноутбуки вы нам не покупаете, между прочим…
– Кстати, это не ко мне! Это теперь к Андрею Юрьевичу… Ха-ха-ха-хёёх, – засмеялся Григорий Иванович.– Как хорошо, есть теперь на кого свалить! Подождите, у меня… Созрею, через полгодика – расконсервирую должность и директора департамента нашего направления. Вот тогда заживу: кум – королю, сват – министру…
Были прения, выступили все начинспекций, радовались, что, наконец-то, закончится бардак с этим чертовым аппаратом Комитета. Как саранча ведут себя, наглые, только даты и сроки в глазах, только премиальными научились пугать…. Вот пусть теперь Андрей Юрьевич и расхлебывает с ними эту кашу, ставит их на место…
Аудитор посмотрел на меня, заулыбался, дал понять, чтобы я и здесь промолчал, не выступал. Одна из замначинспекции, красивая худенькая и элегантная женщина средних лет, сказала, что у нее молодые сотрудники-инспектора составили «простыню», где на 23 позиции расписали все их дела на целый квартал…
– Поимённо! – Подчеркнула она, сделав ударение на букве «ё». – Приходите к нам в инспекцию, Андрей Юрьевич, мы вам все покажем… Только быстрее, с понедельника я улетаю на три недели вместе с пятью сотрудниками.
– Вот, видишь, уже персонально красивые женщины приглашают, – сказал Ленсков. – А мне ни слова не сказала, как я ее не пытал. Так, Анжела Михайловна?
– Вам бесполезно голову забивать…
– Ну, и на том спасибо, – подытожил аудитор. – А теперь серьезно… Пишите, Любовь Даниловна. Это будет оформлено Распоряжением, с контрольными сроками исполнения. Первое: оборудовать кабинет Ермолова А.Ю. в комнате номер… Это будет рядом с вами со всеми. Не дело держать его на выселках. Передать ему двух моих советников, приемную с секретариатом и выделить двух сотрудников из инспекции анализа и прогнозирования (на уровне ведущих инспекторов). Но вы должны помнить, что это – минимальный аппарат лично Ермолова, его глаза, руки и уши. А так он дает поручение любой инспекции… И на исполнение! О другом я уже не говорю…
Глянул я на начинспекции анализа и прогнозирования, молчит тот, вида не подает, что-то рисует в блокноте.
– А знаешь, Константин, почему отбираю у тебя две ставки? – спросил аудитор.
– Да, знаю, – сказал Константин Петрович Михеев, начальник инспекции. – Вы попробуйте найдите хорошего аналитика на наши государственные зарплаты… Сейчас в банке аналитик получает в пять раз больше, чем у нас.
– Хорошо, пусть Ермолов поищет среди молодых!
– А что, я уже старый? – С вызовом спросил Михеев.
– Нет, засидевшийся, тряхнуть тебя надо. Съездить тебе в командировку надо, вина попить, с женщинами пофлиртовать… Все-все, шучу, не обижайся.
Любовь Даниловна еще раньше успела шепнуть мне, что у Михеева больная жена, она не выходит из дома уже несколько лет.
– Второе, – аудитор хорошо подготовился к этому совещанию. Вот только почему-то даже не сказал мне, что собирает людей. – Не будем делать панацеей от всех бед бумаготворчество. Но инструкции, делопроизводство – надо знать. Организовать учебу, принять зачеты, завести дневники на каждого сотрудника. Это – на исполнение начинспекций с докладом Ермолову. Будут закавыки, он мне доложит. Так? Это серьезное дело, оно у председателя стоит на контроле. Два дня назад он такой раздолбон устроил, в том числе и мне, мало не покажется.
Было третье, седьмое, десятое, – все заговорили, у многих накипело. Командировки сотрудников сопровождаются плохо, бюрократы аппарата Комитета замучили: по целому дню тратит человек, чтобы оформить элементарную командировку. С летним отдыхом – в дома отдыха не прорваться. Надо свой пансионат откупать и содержать на наши возвращенные государству деньги. Но больше всех шумел Федор Иванович: он хорошо помнил систему социальной защиты сотрудников в Совмине и поэтому постоянно спрашивал, почему там можно было организовать, а у нас – нет.
Я выходил из кабинета предпоследним. Оставалась только Любовь Даниловна со своими вопросами по оформлению протокола и подготовки Распоряжения. Ленсков увидел меня уже у дверей, почти крикнул:
– Ну, как? Вот такой у меня народ. С ним можно горы свернуть… Я освобожусь, позову тебя еще на пару слов, побудь на месте…
– А куда народ переселим из объявленного для меня кабинета? – Успел спросить я.
– Часть – в твой, туда четыре стола запросто войдут. А одного- найдем куда, не волнуйся… Все остальное – там пусто, вселяйся, делай себе приемную, рассаживай ребят и за работу.
Я закрыл дверь, вышел в приемную.
– Андрей Юрьевич, есть горячий чай, – сказала Ириша, – жду вас – не дождусь…
– А кофе?
– Опа, а мне сказали, что вы любите только чай… Конечно, садитесь в кресло, отдохните, через секунду будет крепчайший кофе.
Я буквально плюхнулся в глубокое необъятное кресло для гостей приемной, и чуть не задремал, ожидая эти минуты, пока мне варили кофе. «С началом тебя, с крещением!», – успел я все-таки подумать о главном, о том, что произошло на моих глазах.
Глава – 17.
С Юлией мы не виделись больше двух недель. Я буквально наткнулся на нее, опоздав на какое-то совещание, которое проводил руководитель аппарата Комитета, маленький, плотный человечек с такой бурной биографией в недавнем прошлом, что, не дай тебе Господь, попасться ему в зубы несколько лет назад. Он уверял всех, что это он писал новую Конституцию демократической России, что был советником первого президента и готовил развал «империи зла» в Беловежской Пуще.
Бог ему судья: я знал демократа первой волны, который спал с деревянными транспарантами в обнимку и ходил на все митинги и демонстрации. И все для того, чтобы видеть секретаря одного Уральского обкома КПСС – глубоко больного человека – первым президентом свободной (от кого?) страны. Прошло немного времени после 91-го года, и мой знакомый с транспарантами готов был собственными руками передушить всю новую власть: его закрытое КБ передали под совместное предприятие консультантам из Штатов, зарплату он не получал годами, и чтобы не умерла с голоду его большая еврейская семья, он конструировал «умные замки» и продавал их на рынке. Доктор технических наук, начальник лаборатории, милейший человек и талантливый конструктор суперсистем, мы ездим с ним на рыбалку, до сих пор любит говорить:
– Кто бы знал истинную цену вопроса?
Так почему не может быть суперсоветником первого президента никому неизвестный юрист университета, наш нынешний руководитель аппарата?
Видимо, Юля тоже опоздала на совещание, сидела в конце небольшого зала, на последнем ряду, держа рядом, будто для меня, свободное место. Я положил ее руку на свое колено, стал нежно гладить, прикрывшись от назойливых глаз соседей тетрадкой для записей.
– Поздравляю… Приказ читал, даже копию снял, на память. А кто стал начальником пресс-службы, не знаю, – зашептал я одними губами, повернув к ней голову.
– Это ставленник Вадима Ивановича, хозяин крупнейшего ИТ-агентства по рекламе… Все, дорогой мой, уходим в интернет, в новые технологии пиара и рекламы…
– Ну и молодцы, что можно сказать… Ты будешь одна заместителем или второй предусмотрен?
– Пока – одна, но ставка второго заложена… В общем, все, как у тебя в положении, структуре и штатном расписании… Только с акцентом на ИТ, на интернет.
– Какая ты умница, проломила все одна, осталась без Келина и Тужлова…
– И даже без тебя… Видела, как ты садился в служебную машину… Хорошо, смиренно. Только вот в старом костюме?
– Ленсков сказал, чтобы я не выпендривался, вел себя скромнее, а то народ не поймет, примет меня за «голубого», – я беззвучно рассмеялся.
Юля тоже прыснула:
– Ну и нравы у вас!? Бедный мой, даже здесь нет свободы… Но, все равно, ты посвежел, помолодел, весь – порыв… Я думала, что ты сметешь меня с этого сиденья, так бросился ко мне.
– Я, правда, соскучился, что тут скрывать… Заходи ко мне, посмотришь новый кабинет. Ленсков распорядился переоборудовать две смежных комнаты, забросил ко мне советников, свободных дежурных по приемной, в общем, весь секретариат…
– Да знаю я все о тебе: работает у вас моя подруга… На Анжелу – не западай, это креатура высшего руководства. Увидишь высокую стройную красавицу-блондинку в инспекции Михеева – это племянница жены аудитора, будь бдителен, ибо она без мужа, но с ребенком. Остальные, по обстоятельствам…
– Спасибо, мой ангел-хранитель… Когда мы увидимся?
– Жди, скажу… Пока столько работы, что не продохнуть… Этот придурок из агентства ничего в нашем деле не понимает… Набрал таких же придурков из своих… Только курят и жрут без конца: то кофе, то пирожки, то буфет, то столовая. Гоняю их целыми днями.
– А где наш-то отдел?
– В стадии переоформления… Учла твою просьбу, Нинель Иосифовну сделала начальником отдела… Келин будет уходить в секретариат председателя, про Тужлова – пока не знаю, якобы пишет книгу Вадиму Ивановичу.
– Молодчина, спасибо, Нинель не подведет
– Да, уж, если будет сдавать, то со всеми потрохами. Хотя о тебе – только хорошее… Как ты умеешь женщин бальзаковского возраста умасливать? Ведь знают, что от тебя, как от козла, они ничего не получат, но любят тебя, надеются на что-то…
– Любая женщина остается женщиной. А ласковое слово…
– Молодые люди, как ваша беседа проходит? Не хотите поделиться с нами?
Мы сразу поняли, что это обращаются к нам. Но вида не подали, головами не крутили, как сидели, облокотившись на кресла, так и продолжали сидеть. Оратор несколько растерялся, что-то хотел сказать, но промолчал. Напряжение в зале не проходило, и тут мы увидели, что один из заместителей руководителя, припадая, как инвалид, на оба колена, пошел по проходу в нашу сторону. Он не стал вступать с нами в разговор, сел с краю на последнее в ряду свободное место и уставился на своего начальника.
Тот продолжил рассказ о прошедшем совещании в Минюсте. Так это было для нас важно и интересно, что там юристы хотят сделать с поправками в какое-то законодательство. Да им Госдума башку оторвет еще на стадии обсуждения этих предложений. Только она, Госдума, и никто больше, должна разрабатывать, вносить и утверждать какие-то кардинальные поправки в любое важное для страны законодательство. Вот это я знал точно, поэтому сидел на своем месте, рядом с красивой, но уже не моей женщиной, и вдыхал запах ее духов.
После совещания Юлия сказала: «Пока, пока» и, не глядя на меня, направилась к выходу. Зам, пришедший к нам на полусогнутых ногах, хотел прицепиться к ней, но, видимо, не посмел, повернулся в мою сторону и сказал:
– Серьезное совещание требует серьезного и ответственного отношения…
– Вы абсолютно правы, – сказал я на полном серьезе, – я вот пол альбома исписал. Столько мыслей почерпнул…
– Издеваетесь? Ну-ну… Вы из какого подразделения?
– Я-то, от аудитора Ленскова…
– Новичок, значит. Хотел бы вам сказать…
– Все, что нужно, мне говорит Григорий Иванович. Вот он мне говорил, что не надо идти на это совещание, а я, по собственной инициативе, пошел… Теперь он меня накажет. Желаю всего доброго…
И я пошел к дверям, пробираясь через узкий проход между рядами. Вижу, что на выходе непременно столкнусь с этим маленьким человечком, который вел совещание. Так и получилось.
– Вы с кем так мило беседовали? – Спросил он меня.
– Вы о моей соседке? Не знаю. Я мало, кого еще знаю…
– А я-то думал, что вы меня познакомите с ней… Хороша, ничего не скажешь. Как Григорий Иванович поживает?
– Слава Богу, пока все хорошо…
– А теперь вы на наши совещания, я так понимаю, будете приходить?
– Всегда, видимо, не получится, но есть четыре начальника инспекций, замы, секретариат, советники, кому придти, Григорий Иванович решит…
– Ну да, ну да… Желаю здравствовать на новом месте! – Сказал резко, даже раздраженно.
Вышел из зала, направился к себе, но не успел сделать пять-шесть шагов, как меня за руку взяла Любовь Даниловна:
– Григорий Ваныч звонил, сказал, чтобы вы больше не ходили на эти гаменные совещания… Нечего их баловать, выполнять им план мероприятий. Он сейчас на ученом совете в университете, освободится к 12 часам дня, просил позвонить… Да, еще просил прочитать сообщение про Комитет в агентствах.
«Так, что-то цапануло, старика, – думал я, направляясь в свой кабинет. – Хорошо, что интернет не выключил, а то бы сейчас просидел в ожидании связи». По дороге заглянул в приемную, увидел Ирину, поздоровался, на ее молчаливый вопрос сказал, что Любовь видел, звонок сделаю, а вот кофе – хотел бы попросить сделать.
– Конечно, Андрей Юрьевич. Но вы помните, теперь у вас в собственной приемной несколько человек. Хорошо варит кофе Любовь Даниловна, Люда Спирина, Нина – советники Григория Ивановича, а теперь и ваши советники.
– Но вы, Ира, варите замечательный кофе…
– Придется нести его к вам по коридору, остынет…
Вбежал к себе: сначала шла большая комната с шестью рабочими столами. За пятью из них уже работали люди. Потом шла перегородка и за ней – дверь во второй кабинет. Чтобы усилить звукоизоляцию, дверь была обита темно-коричневым дерматином. Кабинет был ровно наполовину меньше первой комнаты, но какая мебель стояла в нем! Особенно меня впечатлил кожаный диван с приставным столиком и двумя креслами к нему. Это – гостевой отсек. Рабочий стол широкий, из дубового шпона, теплый на ощупь. Кресло, тумбы и прочая канцелярщина были, как везде, стандартные. Правительственная связь работала с самого начала, без длительной замены номера на нового хозяина. Это хорошо и удобно.
Интернет мне выдал несколько информаций о том, что на ближайшем заседании коллегии Комитета будут рассмотрены итоги проверки группы компаний Евроазияхолдинг по соблюдению налогового законодательства. Приводятся слова Ленскова, что следует ожидать больших неприятностей по налоговым отчислениям группы. Суммы приведены – громадные: только за период прошлого года десятки миллионов долларов были сокрыты от налоговых органов. А проверке подверглись все фирмы группы за последние 3-4 года.
«Так, видимо, Ленскова достали журналисты перед заседанием ученого совета, – размышлял я, – и он, душа – тряпичкин, похвастался, что и мы чего–то значим, вот, ждите сенсации… В этом, конечно, нет ничего страшного, тем более, материалы уже все сданы на коллегию, включая проект решения… Так, кстати, а что там, в решении?»
Я позвонил замначинспекции, ведущему эту проверку:
– Саша, прочитай мне проект решения по холдингу, пожалуйста.
– В какой части?
– Предлагаете передать документы в МВД или прокуратуру?
– Да, именно, вносим предложение: направить материалы проверки в Генеральную прокуратуру РФ…
– Пока держится это предложение, не давят?
– Пока тихо…
– Ну, теперь, держись! Прочитай интернет – новости, высказывание Ленскова, и, если что, всех отправляй ко мне, всех: представителей фирм, холдинга, журналистов, наших комитетских начальников и т.п. Понял меня, Саша? Никаких комментариев, никаких пыков-мыков… Есть начальство, все вопросы к нему.
– Понял! Спасибо, Андрей Юрьевич, а то я с этой братвой не очень-то себя чувствую…
– Ничего, Саша, прорвемся! Только не влезай ни в какие комментарии.
Позвонил Ленскову ровно в 12 часов дня. Тот сразу в карьер:
– Никаких комментариев по поводу Евроазияхолдинга! Коллегии еще не было, а утечка информации уже пошла…
– Так, это не вы сказали журналистам?
– В том-то и дело! Они меня стали терзать, будто прочитали, как минимум, постановляющую часть документа. Знают все цифры недоимок, говорят, что это мое личное мнение, что коллегия еще не факт, что поддержит такое решение…
– Кто особенно усердствовал?
–По-моему, агентство «Интерфакс», Аля, забыл фамилию…
– Шерстобитова?
– Точно! Так неприлично себя вела…
– Все беру на себя, Григорий Иванович, больше ни с кем не соединяйтесь… Вы свой мобильный раздавали налево и направо, это хорошо, конечно, самый открытый аудитор и прочее. Но это и плохо: вам же не дают работать… Тем более, я носом чувствую, что идет чернуха, заказ на то, чтобы отмыть Евроазияхолдинг.
– Так что мне-то делать, Андрюш?
– Отдайте этот самый ходовой мобильник водителю… А он пусть переадресовывает всех на меня или на приемную. Я буду рядом.
Звонков было не так уж и много. Бум новостной ленты прошел, звонили уже из газет – «Ведомости», «Коммерсант», журнал «Деньги» (поскольку он еженедельный) и другие издания. Я всем говорил, что завтра (только завтра) заседание коллегии, будет рассмотрен вопрос о Евроазияхолдинге, выдадим пресс-релизы, а Ленсков будет комментировать решение коллегии. Обстановка утихла сама по себе, я позвонил Юле, рассказал по сути вопроса. Она была чем-то занята, слушала меня в пол уха, спросила в конце разговора:
– Что от меня-то надо?
– Слив ты не уловила: из нашего аппарата идет утечка информации. Коллегия только завтра, а журналисты целенаправленно возбудились уже сегодня, заметь, до 12 часов дня. А второе, вот это и есть твоя работа: разруливать, гасить пожарные ситуации…
– Ну, ты и бюрократ…
– Нет, Люлёк, представь, что я бы был с ним на заседании ученого совета, нас нет. А десятки звонков журналистов, кем-то организованных, есть. Где выход? В пресс-службе…. Далее, по тексту, в зависимости от твоих организаторских способностей…
– Нет, ты, конечно, прав, – напирала Юля, – спасибо, что включился, разрулил, прикрыл нас (я уже не могу спокойно смотреть на этих новых придурков). Господи, хоть бы скорее переоформили Нинель и всех остальных наших ребят…
– Я, если ты не возражаешь, сам подготовлю пресс-релиз по Евроазияхолдингу, согласую его с Ленсковым и переброшу вам на рассылку. Только прошу: никакой отсебятины, никаких комментариев! Там такое начнется, что мало не покажется. Всех отсылай к нам, ко мне. Хорошо?
– Да, милый, ты, как всегда, прав. Но я ничего не поняла…
– Расскажу потом, когда закончится эпопея с холдингом…
Мы временно расстались, потому что я чувствовал, что, в итоге, на коллегии достанется и пресс-службе, и нашему аудитору, а это, значит, и мне. А уже через час раздался звонок: не через приемную, не по мобильному – по правительственной связи. Я еще подумал, что Ленсков уже приехал, напрямую решил переговорить со мной.
– Это вас Евроазияхолдинг побеспокоил…, – нервный женский голос в трубке.
– Здравствуйте,– я представился, как положено: все-таки женщина на проводе.
– Не можем господина Ленскова разыскать! Все отправляют к вам…
– Давайте попробуем спокойно во всем разобраться, – сказал я. – Григорий Иванович на ученом совете, освободится не ранее 14 часов. Мобильные они, по договоренности, отключают. Говорите, что бы вы хотели, я первым передам ему вашу информацию…
– Я (Масина-Насина, не расслышал точно фамилию) – вице – президент холдинга по внешним и корпоративным связям… Мы с первым вице-президентом компании хотели бы встретиться с господином Ленсковым. Прямо в ближайший час – полтора. Наш президент разговаривал с Вадимом Ивановичем и тот сказал, что проблем со встречей с Ленсковым не будет…
– Ну, раз вам так сказали, тогда, конечно, не будет. Как только он вернется из финансовой академии при Правительстве РФ, ему тут же доложат, он примет решение и с вами свяжутся. Скажите, как вам позвонить по правительственной связи?
– Это… не то, то есть это то, но это из кабинета моего папы… Запишите лучше мой мобильный телефон…
…Короче, проломилась эта парочка к Григорию Ивановичу. Я не пошел на их разговор, сел за подготовку пресс-релиза. Закончил его ровно за минуту до окончания встречи, спросил в приемной:
– Шуму много?
– Нет, – сказала Ирина, – но ни кофе, ни чаем Григорий Иванович их не угощал…
– Да, это-симптом!
Дверь в кабинет Ленскова открылась, первой вышла худая рыжеватая женщина в очках из платиновой оправы. Одета была в строгий черный костюм, белую блузку и мужской галстук. Под блузкой – ноль грудей. Нет, я понимаю: когда девочке 18 лет и под блузкой у нее ноль грудей – это, по признанию большинства мужчин, сильно возбуждает. Но когда женщине под 40 и у нее такая впалая грудь, то, думаю, это сильно огорчает. Она узнала меня, сложив из старых встреч и обрывков наших разговоров, представление обо мне. Протянула визитку, ждет ответную бумажку от меня. Я говорю:
– Еще не успел… Вот, можно старую пока использую? – И передаю ей фантастически дорогую, сделанную в Швейцарии, визитку: «Вице-президент ВБРР», вписываю туда свой новый номер телефона. Она отпадает:
– Вы были вице-президентом ВБРР?
– Да, так уж получилось, а до этого – вице-президентом холдинга «FF» и т.д. Времена были тяжелые, не без работы же сидеть?
– Тогда вы, – она посмотрела на визитку, – Андрей Юрьевич, поймете нас, внесете свою лепту в реабилитацию нашего холдинга… Мы ведь только на благо Родины стремимся работать…
– Да, да, – сказал я, увидев, как из кабинета аудитора выплывает какой—то шкет лет 30 от роду. Талант? Дай-то, Бог. Но, скорее всего, чей-то сын, зять, брат… Моя собеседница посмотрела на него: он едва заметно покачал головой из стороны в сторону. «Так, – подумал я, – сломать им Ленскова не удалось… Но ведь есть же еще ее папа с правительственной связью? А сам Вадим Иванович, на что?»
– Андрей Юрьевич, – раздалось из кабинета аудитора, – зайдите ко мне! Я зашел в кабинет, оторопел: Григорий Иванович метался от окна к стене и обратно, как разъяренный лев. Правда, старый, с полным ртом белых и красивых имплантатов. – Помните, после совещания я просил вас далеко не уходить от меня? Я хотел сказать тогда, что вам всегда надо присутствовать при моих подобных встречах и беседах… Вы знаете, что они мне предложили? Вот только что? Как только эта сучка ушла… Миллион долларов… Сопляки! Говнюки! Ты знаешь, что она – родня бывшего министра… Еще и через него пыталась…
Я молча положил на стол пресс-релиз, большой, на полторы страницы текста, правда, через полтора интервала. Там было все, спокойно, обстоятельно: как, где, сколько уводили финансов, и что им грозит при разборе дела Генеральной прокуратурой. Ленсков смотрел на меня, долго думал о чем-то, потом сказал:
– Господи, и все! И никаких нервов… Ай да, молодец, ай да, информационщик! Придерись, теперь? Все поставлено на свои места. Ты меня просто спас. Не просто прикрываешь, а спасаешь!
– Мы с Сашей, замначинспекции, взяли документы, подготовленные на коллегию, и сделали пресс-релиз. И все! Кому-то не нравится, например, Вадиму Ивановичу, делайте сами. Но только – под свою личную ответственность! Вот так теперь будет…, – сказал я совершенно спокойным голосом.
– Ира, – заорал по телефонной связи Ленсков, – сделайте нам, пожалуйста, два кофе! – И уже мне:
– Пошли в комнату отдыха, там поспокойнее…
– Те же микрофоны, так же слушают и пишут…
– Да, пошли они все… Смотри, что получается? Они увели у государства по серым схемам несколько сот миллионов долларов… Это не грабеж средь бела дня. Это воровство интеллектуальное… Надо придумать эти схемы, воплотить их в жизнь, но конечная сумма стоит того. Холдинг – на подъеме, дает прибыль, его знает СНГ, заграница. Владелец его – друг-товарищ и брат, сам понимаешь, кого… Но нам-то от этого не легче! Как я буду смотреть в глаза тому же Сашке, другим членам бригады, а там были подключены и местные комитеты государственного контроля? Вот что стыд и позор-то вызывает…Ей Богу, хоть в отставку иди…
Я молчал, думал: «Проверяет на мне реакцию на свое поражение? Вряд ли? Кто я для него? Пешка, молодой сотрудник, который никогда не докопается и до пяти процентов всех тайн его аудиторской жизни. Значит, что? Засобирался уходить? Предупреждает меня, что все, мол, может случиться. Я и сам знаю, что все может случиться. И от меня люди уходили в никуда, кстати, как и я сам…». Дверь приоткрылась, прошло какое-то время, и только потом вошла Ирина. Расставила чашки с кофе, печенье, откуда-то появилось два кусочка торта. Я кивнул на торт.
– У Нели Наумовой день рождения, просила вам передать…
– Надо график завести, – сказал я, – будем с утра, если вы на месте, поздравлять сотрудников с днем рождения. Если вас не будет, подхвачу эстафету я. Можно?
– Нужно, мы что-то делали, но спонтанно, нерегулярно, куда-то меня водили в инспекции…
– Нет ничего проще: в 9-00 в вашем кабинете собирается та или иная инспекция, 2 минуты на поздравление и вручение общего подарка и все, все свободны, – выпалила завприемной.
Ирина сует мне в руки листочек бумаги. Я начинаю читать, Ленсков говорит ей, что ему надо бы посмотреть отпечатанную главу нового учебника по налоговому законодательству к пятнице. Реально? Та кивает головой. А у меня начинают холодеть руки: читаю информационное сообщение агентства и сначала ничего не понимаю. Текст рваный, невразумительный, но суть вот в чем: только что состоялась встреча первого вице-президента Евроазияхолдинга Семена Свирского с аудитором Госконтроля Григорием Ленсковым, на которой обсуждались материалы проверки, проведенной в ряде компаний холдинга. Примечательно, что настрой встречи был весьма дружелюбным и конструктивным, несмотря на ряд выявленных недостатков в работе холдинга. Учитывая, что все это носит предварительный характер, у Евраоазияхолдинга еще есть достаточно времени, чтобы устранить все недочеты в налоговых проблемах. В информации было две «закавыченные ссылки» на текст пресс-релиза, подготовленного пресс-службой Комитета. Все! Приехали!
Кладу листок перед Ленсковым. Он молча прочитывает, похоже, все понимает: руководство Комитета поставило его на место как мальчишку. Благодарит Ирину за кофе, берет кусок торта и начинает его есть. Крем просачивается через пальцы, падает кусочками на тарелку. Ирина бежит в приемную, через секунду приносит кучу салфеток. Ленсков не обращает на нее внимания. Ирина уходит. Я тоже поднимаюсь, пытаюсь незаметно выйти из комнаты отдыха.
– Посиди, – говорит он. Пауза, настолько длинная, что я начинаю волноваться: надо, наверное, что-то сказать, как-то откомментировать это ЧП? – Представляешь, сколько они дали руководству, если мне обещали миллион долларов? Давай вот что сделаем: собери мне всю информацию по агентствам, рассортируй по времени поступления, приложи наши предложения для Генеральной прокуратуры, и я пойду к шефу на встречу…
– Я сделаю в двух экземплярах, можно? И позвоню Таисии Никитской в газету «Коммерсант». Она меня хорошо знает, верит, как себе… Подписание номера – в 21 час. Поэтому все переговоры надо закончить, максимум, до 21 часа. Кстати, можете Вадиму Ивановичу сказать, что газета заинтересовалась: как это можно умудриться, чтобы накануне заседания коллегии провести встречу с руководством засветившегося холдинга? И что Таисия будет ждать комментария до 21 часа. А лучше, ничего об этом ему не надо говорить. Это будет наш запасной козырной туз! Вы будете готовы дать комментарий по телефону?
– Конечно, если меня не…
– Но я же здесь остаюсь, все знаю.
– Хорошо, принеси мне материалы через полчаса, успеешь?
– Да без проблем! Хочу еще позвонить замруководителя пресс-службы, узнать, как и кто готовил текст пресс-релиза… Тем более, мы с ней договорились, что я завизирую наш текст у вас и переброшу ей для опубликования в день проведения коллегии Комитета.
Я выходил из помещения, а Ленсков разговаривал с приемной председателя:
– …И что, его сегодня уже не будет? А телефон он взял с собой? У помощника? Хорошо, спасибо…
Концовки разговора я уже не слышал.
Глава – 18.
И снова умытый весенними грозами в парке зашумел листвой мой любимец белый тополь. Прошел почти год нашей совместной работы с Григорием Ивановичем. Евразияхолдинг мы все-таки «уели», скандал был не в их пользу. Правда, пока до суда дело не дошло. Но это уже епархия нашего юридического департамента и самой Генпрокуратуры. Всю бумажно-административную, а потом и представительскую функции я потихоньку перевел на себя. Григорий Иванович ходил только в Парламент, на ученые советы, на коллегию и совещания у председателя. О других местах, где проводились совещания, я рассказывал ему по мере необходимости.
Он успокоился, немного даже располнел, все внимание сосредоточил на подготовке бумаг по итогам проверок с внесением их точно по графику на рассмотрение коллегии Комитета и на написание нового учебника для вузов по налогообложению в РФ. За всеми графиками и прохождением документов по планам работы неусыпно следил я вместе с советниками и помощниками. Нас уже не раз хвалил комитетский департамент документооборота, ставил в пример другим.
К лету мы стали втягиваться в огромную проверку таможенных органов, в частности, на авиатранспорте. Народу было задействовано немало, если учесть, что к нам подключились сотрудники нескольких силовых структур. Планово вышли на проверку одной крупной авиакомпании, работающей по схеме авиализинга. Начальник инспекции, четвертый по счету, сторонившийся меня и избегающий контактов, курировал проверку грамотно, но был молодым и назначенным на должность сравнительно недавно. Он вдруг пришел ко мне с разговором. Я тут же понял, что он уже был у Ленскова и тот, видимо, отправил его ко мне. Ему было трудно скрыть некоторое раздражение:
– Понимаете, там десятки, может быть, даже сотни миллионов долларов осели на их счетах…
– Я понимаю, – спокойно сказал я. – Федор Федорович, не злитесь. Ну, подумаешь, велика обида, что аудитор отправил вас ко мне… Мы с вами должны понять сейчас одно: надо продлевать сроки работы над проверкой или нет. Вы уверены, что справитесь к утвержденному коллегией сроку, вовремя внесете документы?
– Да, вы правы, об этом я как-то и не подумал…
– Вот и хорошо, теперь подумаем вместе. А пока расскажите коротенько, чтобы не отнимать у вас драгоценное время, что вы там накопали?
Федор уже совершенно спокойно и даже с некоторым азартом стал рассказывать об этой авиакомпании. Оказалось, что создана она была для сына одного из министров, работавшего еще в большом союзе. Сделала это мама владельца нынешней компании, которая, как рассказывают, сделала, в свое время, и своего мужа министром. Я ее хорошо знал, здоровались, правда, без личных встреч и контактов. Так, хорошие знакомые, тем более, что она занимала пост руководителя одной небольшой федеральной структуры.
Деньги оседали на счетах компании несколько лет из-за неразберихи в законодательстве, потом становились живым неучтенным товаром. С одной стороны, ей были разрешены льготы по ввозу иностранной техники. С другой, – все это проходило по каким-то другим каналам, фирмам и фирмочкам в оффшорных зонах. В общем, государство, в итоге, недополучило несколько сот миллионов долларов от неуплаты таможенных пошлин. Так уверяли аудитора наши инспектора и их начальник Федор Охоткин.
