Яна Бендер
Холодные рассветы
– Терзают? Я барахтаюсь в них как в пучине морской!
– Тшш, нас услышат…
– Ладно, пойду в гостиную. Тебе помощь нужна?
– Нет, справлюсь, – улыбнулась в ответ женщина, набирая воду в чайник.
Лена обнаружила отца и Влада в зале. Они оживлённо обсуждали политику, экономические и военный проблемы стран, что нагоняло исключительную тоску на девушку.
Днём, пообедав, Никольский вместе со своей спутницей отправился обратно в Москву. Дорога была занесена сугробами, а с неба до сих пор падали крупные снежинки.
– Всё нормально? – между делом спросила она.
– Да, твои родители – прекрасные люди… Не вижу причин для тревоги, – глядя вперёд, спокойно отвечал он.
– Влад, давай договоримся, – предложила Лена, – если кого-то из нас что-то не устраивает, то сразу об этом говорим. Не будем держать в себе.
– Да, мой генерал, – усмехнулся мужчина.
– Влад… – протянула она.
– Лен, знаешь, что я не могу понять? – начал он. – Ты так редко улыбаешься… С друзьями, я видел, ты всегда была такой веселой… Со мной всё по-другому. Почему?
– Я… – попыталась она что-то сказать.
– Позволь предположить, – подхватил он. – Неужели ты думаешь, что обречена провести остаток своих дней со стариком?
– Нет! – вскрикнула девушка. – Не смей так говорить! Я сама пока ещё ничего не знаю.
– Ладно, прости меня, – извинился он, видя, как задел её подобными подозрениями.
– Давай больше не будем возвращаться к теме моего настроения. Я просто не люблю зиму. Вот и всё.
– Хорошо, – он мягко улыбнулся.
Несколько минут они ехали молча, лишь музыка играла в динамиках машины.
– Знаешь, – убавив громкость мелодии, заговорил он, – сейчас в кинотеатрах фильм идёт один… «В сердце моря». Может сходим?
– О чем он? – прервав бесцельное наблюдение за мелькающими за окном деревьями, повернувшись к водителю, спросила Лена.
– О китобоях. Отзывы о нём положительные… Ну как?
– Давай, – без особого желания согласилась она.
– Ты же свободна сегодня вечером?
– Да, конечно.
У неё всё больше и больше складывалось впечатление, что она безвозвратно потратила свою жизнь, и теперь, когда уже всё летело к чертям, она наплевала на возможность спасти свою молодость и оставила попытки заставить себя осознать, что все эти отношения с Никольским никогда не смогут сделать её счастливой, как бы он ни старался.
Разумеется, её сознание приводило всяческие доводы в пользу Владислава: он был опытным, зрелым мужчиной, который знает, что хочет от жизни, многое может ей дать, обеспечить её существование… Но в сердце по-прежнему было пусто. Пару дней назад, танцуя с ним в огромном зале на приёме у замминистра по культуре, она была почти уверена в том, что этот мужчина ей далеко небезразличен, но сегодня, когда на голову сыпались бездушные снежинки, а небо было серым и хмурым, ей снова хотелось впасть в унылое забвение, дабы избежать мыслей о Никольском.
Большинство женщин, которым уже было немного за тридцать, согласились бы ехать вместе с ним на край света, только бы он взял их в жёны. Конечно, он был далеко не беден, пользовался успехом, входил в высшие круги общества, водил знакомства с министрами и другими влиятельными людьми, путешествовал по миру, обладал дорогой машиной и квартирой в центре Москвы, но всё это было бы причиной брака по расчету, а не по любви, в отсутствии которой Лена была уверена.
Её собственные убеждения вбили ей мысль о том, что и сам Влад имел какие-то дивиденды с их отношений, если не материальные, то, как минимум, моральные, а в дальнейшем, если ему удастся склонить её к сожительству, физические, ведь она больше не верила людям и в искренность их поступков и чувств. Казалось, будто холодная вьюга навечно поселилась в её сердце и всё больше и больше захватывала её сознание, погружая в вечную тоску и апатию.
Машина, преодолев все препятствия в виде сугробов, торопившихся пешеходов и встречных автомобилей, подъехала к дому Лены.
– Я подожду тебя, – сообщил Никольский, пока девушка отстегивала ремень безопасности.
– Я только сумку закину, – предупредила она и вышла на улицу.
На голову сыпались снежинки, окутывая холодной шалью плечи, запрыгивая за воротник куртки. Ермолаева достала ключи из кармана, открыла дверь, ведшую в подъезд, поднялась на свой этаж, зашла в квартиру, бросив рюкзак в прихожей, затем направилась в спальню, где, переодевшись, брызнула на чистый мягкий свитер духами, поправила джинсы, сползавшие с её бедер, снова накинула куртку и, схватив телефон с тумбочки в коридоре, закрыла своё жилище на ключ. По дороге на улицу ей удалось натянуть шапку, заправив непослушную челку под её края.
– Поехали, – довольно бодро произнесла она, сев на переднее пассажирское сидение в машину Владислава.
– Ты выпила что ли? – усмехнулся он.
– Неа, – ответила она.
– Выходила такая кислая, а вернулась… Прямо не узнать, – пояснил он.
– Это всё свежий воздух… Ну, поехали, поехали! – подгоняла она.
Теперь в её совсем ещё юной фантазии она строила грандиозные планы, рассчитывая, что, ежели её не удастся быть счастливой и любить его, то она хотя бы попробует подыгрывать человеку, который всё своё сердце жертвует ради неё. Она сама создала себе эмоциональные качели, пользование которыми превратила в целую трагедию, то и дело решаясь потратить свою жизнь на самоуничтожение, а затем на попытки испытать всепоглощающие чувства к мужчине.
Они зашли в кинотеатр, что располагался в большом торговом центре недалеко от станции метро Котельники. Влад купил билеты.
– Попкорн будешь? – спросил он.
– Нетушки, – булькнула она, глядя на него так, словно он сошел с ума.
– Почему это? – несколько возмутился он.
– Вот у тебя сестра – врач. Неужели она тебе не рассказывала, какой он вредный? – Лена говорила ему всё это, словно маленький ребенок, который решил открыть какой-то чудесный секрет взрослому человеку, удивляясь тому, что этот самый взрослый не знает таких простых истин.
– Заботишься обо мне? – улыбнулся он, взяв её за руку.
Она, будучи немного то ли возмущена этим действием, то ли как-то обескуражена или же вовсе смущена, отобрала свою кисть, а потом, обставив своё поведение, как забавную игру, повернула его, обхватив за талию, и с долей баловства, начала толкать по направлению к дверям зала, в котором должен был начаться фильм.
– Так, – резко остановился он и повернулся к ней, так, что теперь ей с трудом бы удалось продолжить свою шалость. – Будешь плохо себя вести, поставлю в угол, – засмеялся он, а после подхватил её за ноги и, перекинув через плечо, потащил в сторону кинозала.
Лена наигранно сопротивлялась, свисая головой вниз, и заливалась детским смехом, пока пожилая билетерша не остановила их.
– Ваши билетики, – слегка улыбнувшись, попросила она.
– Пожалуйста, – Никольский протянул ей требуемые бумажки, вытащив их из заднего кармана, придерживая левой рукой девушку, что на время прекратила попытки спрыгнуть на пол.
Женщина сделала надрыв по центру и отдала обратно пропуски в зал. Влад вернул их на изначальное место, поправил сползавшую с его плеча Лену, занёс её в темноту помещения, на экране которого транслировали рекламу, что всегда предвещала скорое начало сеанса, поставил её на ноги.
– У меня аж голова закружилась! – засмеялась она, перекрикивая громкие шумы трейлеров грядущих фильмов.
– Наконец-то я смог её вскружить! – подхватил он её хорошее настроение.
– Ой, – наигранно фыркнула она, потащив его за руку на их места, что располагались на восьмом ряду.
После окончания фильма, когда на экране появились титры, Лена тяжело вздохнула.
– Эй, ты чего? – удивился Влад.
– Тяжёлый фильм.
– Почему?
– Я вообще не выношу, когда убивают животных, и даже здесь, когда кит преследовал этих рыболовов, я больше переживала за зверя, – пояснила она.
– Пойдем? – предложил он, кивнув в сторону выхода.
– Пойдём, – согласилась она, переплетя свои пальцы с его.
Он скользнул взглядом по её руке, незаметно улыбнулся от того, что теперь она сама ищет тактильного контакта с ним, чувствуя так себя более защищённой.
Они вышли из зала, покинули кинотеатр, оказавшись среди рядов различных магазинов.
– Спасибо тебе за этот вечер, – поблагодарила она, когда они уже сели в машину, которая была оставлена на стоянке.
– Я рад, что тебе было хорошо, – улыбнулся он, заводя мотор.
Она неловко молчала, глядя в окно, пока он вёз её домой.
– Когда мы сможем с тобой увидеться? – обеспокоенно спросил Никольский, остановив автомобиль возле её подъезда.
– Не знаю, Влад… – задумчиво произнесла она. – У меня сейчас будет целая неделя учебная, а на следующей экзамен… В среду, кажется… В выходные даже к родителям не поеду. Буду готовиться. Если захочешь, приезжай. Только какой в этом смысл? – честно уточнила она, не понимая его желания вновь встретиться с ней.
– Я скучаю по тебе, – признался он.
Она застенчиво улыбнулась в ответ. Он слегка подался вперёд, обхватил правой рукой её шею и протянул к себе. Щетина кольнула её вокруг губ, а его дыхание разлилось по её артериям, словно обжигающий кислород. Он целовал её так нежно, так бережно, что ей не хотелось покидать его в этот холодный вечер. Дворники со скрипом счищали налипавшие на лобовое стекло снежники, а музыка тихо до безумия играла в динамиках.
Никольский отстранился на мгновение, заглянув бесконечным теплом своего взора ей в глаза.
– Я бы тебя сейчас увез туда, где нас бы никто не нашёл, укутал в теплое одеяло и никому бы не отдал… – осторожно шептал он.
– Если бы не предстоящая сессия… Я бы согласилась, – ласково улыбнулась она, не испытывая особого чувства влюбленности в своей груди, а только тишину и покой.
Ей до безумия хотелось испытать этот трепет, но она не позволяла себе этого, раз за разом напоминая себе, что произошло в прошлый раз, когда она впустила в свое сердце эти чувства.
– Тебя проводить? – уточнил он.
– Нет, спасибо, – отказалась она, открыв дверцу. – Созвонимся, – довольно мягко проговорила девушка и, помахав ему рукой, пошла к поезду.
– Договорились, – потух он, когда она покинула его.
Она ворвалась в квартиру, словно ледяной ветер, кинула ботинки в прихожей, сняла куртку, стянула шапку, прошлепала в комнату, в которой переоделась в домашнюю пижаму. Лена бросила мимолетный взгляд на часы – 22:47. Нужно собраться в институт.
Она распахнула рюкзак, положив в него пару учебников, тетрадь с лекциями сразу по нескольким предметам, разделенными только цветными стикерами, включила свет в ванной комнате, открыла кран в душевой кабине.
Всё, что ей сейчас так страстно хотелось – смыть то, что накопилось за эти дни в её душе. Воспоминания, эмоции и, самое главное, холод, сковывавший её разум и сердце.
Она сняла с себя одежду, встала под теплую, убаюкивающую струю воды, что текла сверху на неё. Ее пальцы коснулись губ, некоторое время назад ощутивших его поцелуй. Теплая улыбка едва тронула их, но Лена поймала себя на мысли, что она не имеет права позволить себе вновь влюбиться, ведь это так опасно, что ей следовало бы разрубить этот клубок эмоций в ту же секунду, как они посмели зародиться в ней, но она уже впустила их внутрь своей души. Теперь ей нужно было немного глухого молчания, оставившего все переживания позади, в этих семидесяти двух часах, что она провела вместе с Никольским.
Он припарковал машину на подземной стоянке под башней «Федерация», поднялся в свою квартиру, раздраженно бросив ключ-карту в прихожей на комод, разулся, повесил пальто на вешалку, а после направился в кухню, где, достав из холодильника банку пива, открыл её и вернулся в гостиную, включив бесполезный новостной канал с прогнозом погоды на завтра. Закинув ноги на журнальный столик, стоявший перед диваном, Влад сделал первый глоток отвратительного зелья, что должно было вернуть его к жизни после утраты её смысла вместе с уходом Лены. Свет не горел нигде. Только сотни огней, что усыпали город, распластавшийся за окнами, и сиявших соседних башен. Лишь сумрак и тупое мигание экрана, на котором то появлялись, то пропадали титры, люди, животные, растения… Всё это совершенно не имело никакого смысла, за исключением пустой траты времени, которое душило его, прилагая к этому все свои усилия.
Зачем он отпустил её сегодня? В этот холодный вечер, предвещающий не менее холодный рассвет?
Поставив сосуд с мерзким на вкус алкогольным напитком, он прошел в комнату, достал из шкафа платье, оставленное Леной в его квартире пару дней назад. В нем она была с ним в тот вечер, когда он в очередной раз поймал себя на мысли, что эта девушка делает его безумным, заставляя искренне радоваться её присутствию в его скромном существовании. Она разбавляла своей искренностью то притворство, на котором был основан прием замминистра по культуре. В ней он видел единственную надежду на спасение, бегство из этого высшего общества, что давило на него своей лживой сущностью.
Никольский включил ноутбук, нашел ту самую песню, что играла на дне рождения Головицкого, прижал к своей груди бледно-розовую ткань, которая ещё таила в себе запах её юного тела, и стал медленно двигаться в такт музыки, словно держал в своих руках не кусок бездушного атлáса, а самое дорогое для него сокровище – её хрупкое тельце, полностью подчинявшееся его воле. Казалось, он впадал в бескрайнее безумие, будто был пьян, одурманен, но выпитая банка пива не могла бы добиться подобного результата. Всему виной была она, та, что покинула его пару часов назад, оставив ему лишь воспоминания о трех днях, проведенных вместе.
Пусть так, даже если он и лишен разума в пользу победы собственных чувств. Что с того? Если это делает его счастливым? Но всё оказалось далеко не так. От всех этих эмоций он становился только печальнее, и какая-то боль терзала его в груди, как будто кто-то поджег средостение, заставляя тлеть его душу, пока та не превратится в пепел.
Лена вышла из душа, закутавшись в махровое полотенце, взяла телефон, оставленный на кровати, зашла в социальную сеть, листая несколько десятков сообщений от Ники, которая сначала интересовалась, куда пропала её подруга, а потом начала рассказывать о том, как она провела эти выходные.
Почерпнув всю эту совершенно ненужную для неё информацию, Ермолаева поставила чайник на огонь, заварив ароматный напиток, написала своей собеседнице, что ездила к родителям, а в остальном – всё по-старому. Вот только отправив это послание, она вдумалась в глубокий смысл последнего слова. По-старому? Что это значит? Теперь в любом слове, характеризовавшем время, возраст она искала подвох, и любая фраза, сказанная о ком-то, напоминала ей о Никольском. Даже неважен был контекст и цель высказываний.
Однако, с завтрашнего дня начиналась последняя учебная неделя, а значит сейчас, довольно глубоким вечером, уже пора была ложиться спать, чтобы утром встать пораньше, одеться, уложить волосы и хоть немного перекусить перед занятиями.
Глава 6
– Ну, рассказывай, чем занималась, – слишком назойливо потребовала Ника, когда Лена, приехав утром в институт, села рядом с ней в аудитории.
– Я ж тебе вчера написала… У родителей была, – недовольно ответила девушка.
– Одна?
– Нет, блин, – фыркнула Ермолаева, – с цыганским табором, чтобы веселее было!
– А чего ты такая нервная? Уж и спросить нельзя!
– Ты же не спрашиваешь, ты допрашиваешь. Я перед матерью родной так не отчитываюсь!
– Ладно, ладно, поняла всё. Проблемы у тебя что ли?
– Нет у меня никаких проблем.
– Ну да, конечно. Просто парня тебе надо найти хорошего, вот и всё.
– Как у вас всё просто!
– У кого «у вас»?
– У баб, – Лене хотелось поскорее сменить тему или вовсе закончить этот нелепый разговор.
– А ты, можно подумать, не баба?!
– Давай поговорим о чем-нибудь другом?
– Ладно, извини, – замялась Ника, уступая подруге.
– Ты меня тоже…
После пар она вернулась домой, навела порядок в квартире, приготовила учебники по английскому языку, поскольку вечером к ней должен был прийти её ученик – Дима.
Так прошла её неделя – бесполезно, бесцельно, бессознательно. Влад порывался ей написать, но каждый раз останавливал себя в момент, когда палец уже был готов нажать на кнопку отправки сообщение. «Буду нужен – напишет сама» – с этими словами он постоянно откладывал телефон и продолжал заниматься работой, которая теперь совершенно не приносила ему морального удовлетворения.
В среду, 23-го декабря, как и было запланировано, был сдан последний экзамен, поэтому во время сессии, которая будет только в январе, студентам нужно будет лишь проставить все оценки в зачетные книжки и подписать у преподавателей.
Лена сразу же позвонила маме, сообщила ей радостную новость.
* Ну, приезжайте к нам, будем готовиться к новому году, потом вместе отпразднуем… – предложила Галина Владимировна.
– «Приезжайте»? – уточнила Лена. – Блин, я совсем забыла!
* Что такое, милая?
– Я с Владом уже дней девять не общалась!
* Как так?
– Да я закрутилась… С этим экзаменом… Ох, как неудобно получилось!
* Звони сейчас, скажи, как есть. Мол, прости, так получилось, хочу исправиться, поехали к родителям… Ну, придумаешь что-нибудь.
– Ладно, сейчас, разберемся. Потом напишу тебе, что, да как…
* Хорошо.
Девушка завершила исходящий вызов, заходя в поезд метро. Она встала возле дверей в конце вагона, бесцельно глядя на горящий экран телефона. В последний момент, когда приятный женский голос произнес название следующей станции, рядом с ней, успев проникнуть внутрь, через закрывающиеся створки, остановился человек.
Лена не заметила его присутствия, заходя в социальную сеть, открывая диалог с Никольским.
«Прости меня, пожалуйста, – писала она в сообщении. – Я совсем забегалась с этим дурацким экзаменом. Не звонила тебе, не писала… Не сердись, прошу…»
Она нажала на кнопку отправки, поймав момент, когда появилась связь, пробивая канал через толстые слои бетона над поездом.
– Как я могу сердиться на тебя? – прозвучал знакомый голос над ухом, обжигая горячим дыханием её щеку.
Лена испуганно повернулась в сторону говорившего.
– Боже! – воскликнула она. – Как ты меня напугал!
– Так ты его сдала? – поинтересовался он, пытаясь перекричать стук колес.
– Кого? – удивилась она.
– Экзамен, – напомнил он.
– Да, на пять.
– Молодец, – с бесконечно теплой улыбкой похвалил он.
– А ты чего тут делаешь? – осознав сложившуюся ситуацию, спросила она.
– Ездил по делам. У Виктора сегодня жена родила. Он поехал к ней.
– Разве бывают такие совпадения? – уточнила Ермолаева, глядя ему в глаза, хоть ей это давалось слишком тяжело.
– Какие? – с хитринкой усмехнулся он.
– Мы с тобой попали в один вагон, в одно время, на одной станции…
– Хорошо, признаюсь, я позвонил в учебную часть твоего института и узнал, идет ли ещё экзамен у твоей группы. Мне сказали, что да, поэтому я подождал тебя немного, а потом пошел за тобой.
– А просто позвонить мне? Никак?
– А вдруг ты сидишь на экзамене и пытаешься списать с телефона, а тут мой звонок… Не хотел быть причиной твоей допсессии.
– Ух, – выдохнула она недовольно.
– Что-то не так? – с некоторым волнением проговорил он.
– Я не списываю. Я все учу. А вообще… Детский сад, – пояснила она.
– О чем ты?
– А вдруг? А что? А когда? Взял и позвонил. Если бы помешал, я бы сбросила вызов, а потом перезвонила. Что не понятного?
– Ты так забавно злишься, – он смотрел на неё, как на капризную девочку.
Она остановила взгляд на его улыбке и устало покачала головой.
– Ой, иди в баню, – усмехнулась она. – Ты сейчас куда? – решила сменить тему юная особа.
– Вообще, я на сегодня всё закончил.
– А завтра, послезавтра… И в целом, есть какие-то планы до нового года?
– Хочешь составить компанию?
– Мама зовет на праздники к ним. Обоих.
– Ну, раз мама зовет, – протянул он. – Нельзя отказывать родителям своей девушки.
– Когда ты вообще работаешь? – удивилась она.
– Слушай, я – хозяин фирмы – когда хочу, тогда и работаю, – пояснил Никольский. – Наша станция. Ты же со мной?
– Сегодня поедем? – уточнила она у него, пока он выводил её из вагона за руку.
– Конечно, – подтвердил он её догадки.
– Ну ладно, – сдалась она, следуя за ним по переходу Киевской.
Лена пыталась вести себя с ним непринужденно, помня его слова о том, что с ним она почти не улыбается, теперь же ей удавалось исправлять ситуацию, изображая радость при встрече с ним, однако, если бы у неё нашлась минутка и была бы возможность поглубже покопаться в себе, она бы осознала то, что ею движет желание избежать впредь подобных разговоров и замечаний с его стороны. Нет, он говорил об этом предельно тактично, осторожно, но ей просто не хотелось ещё раз напоминать ему о том, что она не любит его. Пока что не любит.
Следующие две недели они провели в Подмосковной деревушке, обитая в доме семейства Ермолаевых, отметили здесь новый год в довольно узком кругу, а после и рождество.
Восьмого января за два дня до отъезда обратно в Москву утро началось с обычного кофе и выпечки из слоёного теста. Лена, одетая в теплую пижаму, спустилась в гостиную, откуда доносился приятный аромат, села в кресло, стоявшее возле дивана, на котором расположился её отец, и приняла у мамы кружку с бодрящим напитком.
У северной стены слева от окна, скромно устроившись в углу, переливалась мерцающими огнями большая нарядная ёлка.
– Надо будет убрать её после старого нового года, – заметила Галина Владимировна, поставив на стол тарелку со свежими круассанами, занимая место возле своего мужа.
– Это опять доставать все коробки, – фыркнула её дочь, согнув ноги в коленях, поджимая их под себя.
– Вообще, в последнее время всё меньше и меньше хочется устраивать весь этот праздник… Слишком много суеты получается, да и проблем тоже: приходится наряжать ёлку, потом убирать её, между тем делать салаты, закуски… Какой-то кулинарный марафон! – продолжала хозяйка дома.
– Ну да, – согласилась девушка, откусывая кусочек сдобы.
Никольский внимательно посмотрел на неё, оценивая взглядом её настроение и способность здраво рассуждать в данный момент.
– Чего? – подхватывая обломки крошащегося теста, удивилась она, заметив его взор на себе.
– Нет, ничего, – улыбнулся он.
– Да говори, – с детским любопытством потребовала она.
– Ты и вправду хочешь, чтобы я сказал? – в его голосе прослеживалось яркое сомнение. – Я думал, что этот разговор следует начать несколько позже.
– А чем тебе этот момент не подходит? – не догадывалась она о смысле его слов.
– Ладно, – согласился он, скользнув рукой в задний карман своих брюк.
Его движения были спокойные, но несколько неуверенные. Он действительно не собирался спрашивать об этом сейчас, но, раз уж Лена сама этого захотела, значит пусть будет так.
– Лена, мы с тобой знакомы где-то около пяти месяцев… Знаю, что это абсолютно незначительный срок, но не вижу смысла тянуть время, чтобы отсрочить этот миг, – он медленно подошёл к ней, опустился на одно колено возле её кресла, открывая пальцами левой руки крохотную ювелирную коробочку, что находилась в его правой ладони. – Ты выйдешь за меня замуж?
В голове девушки, казалось, замерли все мысли. Она бездумно смотрела на золотое кольцо, что было утоплено между бархатными фиксаторами внутри темно-красной упаковки и украшалось каким-то камнем, в которых она не разбиралась. Её глаза не выражали никаких эмоций, лишь крайнее удивление.
Родители молчали, ведь и их Никольский застал врасплох. Ермолаева младшая тревожно оглянулась, дабы разглядеть совет в их глазах, но мама лишь приветливо улыбалась, что несколько успокоило Лену. Она снова устремила взгляд на Влада, положив руки на подлокотник кресла, в котором находилась.
– Я так понимаю, ты ждёшь от меня ответа, – неуверенно произнесла она.
– Я не посмею тебя торопить с твоим решением, – отозвался он.
В её сознании фантазия развернула неслыханные баталии, в которых она представляла себя женой, матерью его детей, а потом медленно старела возле своего немолодого мужа. В какой-то момент она поняла, что теперь ей плевать на свою жизнь. Разочаровавшись в людях, она боится рискнуть им поверить снова, а значит, как ей казалось, она потеряла смысл своего скромного существования. Может ли она его обрести снова, дав человеку, что готов до собственной смерти жертвовать собой ради неё? Способен ли этот путь заменить ей желание плакать от одиночества, говоря при этом окружающим, что любви не существует, она в неё не верит и не нуждается в ней? Решение, которое она примет сейчас, может дать ответы на все её вопросы. Но так страшно узнавать правду о самой себе и окончательно отрекаться от своей молодости в пользу чужого блага, подразумевая под ним свое собственное.
Она скользнула ладонью по его запястью, заглянула в его глаза, в которых читалась бесконечная мольба и отчаяние, набрала немного воздуха в лёгкие, словно готовилась произнести последние в своей жизни слова, стоя перед палачом, готовящим для неё плаху, и улыбнулась через силу.
– Я согласна, – ответила она на его предложение, стараясь не вникать в смысл своей фразы, чтобы не отказаться от своего решения.
Он бережно взял её руку и, достав кольцо из коробочки, осторожно надел на безымянный палец, затем приподнялся над полом, нежно коснулся губами её губ.
– Ты не пожалеешь, – шепнул он ей, благодаря за согласие.
«Сомневаюсь» – пронеслось в её мыслях.
Через два дня, собрав свои вещи, готовясь к отъезду в Москву, Лена переодевалась в своей комнате. Галина Владимировна бесшумно заглянула в спальню дочери, что последние сорок восемь часов старалась избегать прямого контакта глаза в глаза со всеми, кто её окружал.
– Как ты себя чувствуешь? – беспокоилась мама.
– Нормально, – безразлично ответила девушка.
– Поделишься? – женщина остановилась возле двери, не желая нарушать личного пространства своей собеседницы.
– Мам, правда, всё хорошо, – улыбнулась Ермолаева, хоть все прекрасно поняли, что она нагло лжёт, чтобы избавиться от ненужных объяснений и лишить себя возможности вникнуть в суть сложившейся ситуации.
– Ну, как знаешь, – сдалась хозяйка дома и покинула её.
Лена села на пол возле большого зеркала, взяла пудреницу, нанесла бледный, как её кожа, порошок на щеки, растушевав его мягким ватным диском. В какой-то момент она снова обратила внимание на украшение, что мелькнуло в отражении на её пальце.
– Господи, что я творю?! – в отчаянии прошептала она, обхватив руками свою голову.
Через минуту в дверь постучали. Это был Никольский. Лена стремительно вернулась к прерванному занятию и пригласила его войти.
– Не помешал? – увидев, как она наносит косметику, уточнил он.
– Нет, я почти готова, – спокойно отвечала она.
Он сел рядом на пол, глядя на неё в зеркало.
– У тебя что-то случилось? – догадался он, заметив, что за последние два дня она старалась избегать человеческого общества и разговоров о женитьбе.
– Нет, всё в порядке, – солгала она. – Просто не могу свыкнуться со своим новым статусом, – её улыбка окончательно убедила его в искренности её слов, хоть это было и не так.
– Я пойду, прогрею машину и буду ждать тебя внизу, – сообщил он, покидая её комнату.
– Хорошо, – весело ответила она, а, после того, как он вышел в коридор, быстро поднялась на ноги и, с силой замахнувшись, бросила пудреницу на кровать.
«Идиотка! – крутилось в голове, пульсируя черной кровью в висках. – Ну, раз ты решила сгубить свою жизнь, так иди до конца. Нет смысла сворачивать с этого пути!»
Она спустилась через пару минут на первый этаж, натянула шапку на голову, замотала шарф вокруг шеи, застегнула зимнее пальто, ботинки.
– Поехали? – заглянув в гостиную, произнесла она.
Никольский попрощался с родителями Лены, вышел в коридор, оделся и, подождав, пока его спутница расстанется с хозяевами дома, повёл её к машине.
Дорога пролегала по заснеженным деревушкам, по холодной лесополосе и мелким городкам. По расчету навигатора в пути они должны провести два с половиной часа.
– Влад, можно тебя кое о чем попросить? – неуверенно прозвучал голос Лены.
– Конечно, – отозвался он, глядя вперёд.
– Давай никому не будем говорить об этом, – предложила девушка.
– О чем?
– О наших отношениях, о браке… И ещё… Могу ли я оставить свою фамилию после свадьбы? Не хочу менять документы, подпись, да и в институте чтобы никто не узнал.
– Конечно, если тебе так хочется. Но почему ты скрываешь всё это? Из-за разницы в возрасте?
– Нет, просто… Понимаешь, начнутся сплетни, обсуждения… Я устаю от всего этого. Пусть будут знать только родные. Ладно?
– Разумеется. Кстати, когда тебе на учебу?
– В феврале, а вообще в понедельник начинается зачетная неделя… придется бегать по кафедрам за подписями преподавателей.
– Так, а сегодня воскресенье. Ты не против, если мы встретимся с двумя моими друзьями? Выпьем немного пива в каком-нибудь баре…
– Почему ты спрашиваешь? Конечно, иди.
– Я вообще-то имел ввиду нас двоих.
– Я пиво не очень люблю… Скорее, равнодушно к нему отношусь, но в принципе я не против этой идеи.
– Отлично. Тогда заедем к тебе в квартиру, завезём сумки и отправимся к ним. Да?
– Да, только у меня есть ещё один вопрос.
– Я тебя слушаю.
– Можно я не буду носить обручальное кольцо? Это к проблеме о сплетнях и обсуждениях.
– Можешь надеть на другую руку и сказать, что подарили родители на новый год.
– Кстати, как вариант, – улыбнулась она.
Минут сорок они ехали молча, слушая лишь визг проезжавших мимо машин и музыку, что играла в динамиках.
– Влад, – снова прервала она немую сцену, – давай в ЗАГС никого звать не будем, кроме родителей и твоей сестры?
– Даже свидетелей?
– Ну, можно же, наверное, как-то и без них обойтись…
– Можно, конечно.
– И ещё…
– Боже, Лена, твоё волнение и мне передаётся, – засмеялся он, осознав сколько у неё накопилось эмоций.
– Нет, подожди, я хотела тебя попросить… Давай повенчаемся?
Он посмотрел на неё взглядом, полным недоумения.
– Ну чего? – смягчила она его испуг. – Моя тётя, мамина сестра, когда я была маленькая, выходила замуж. Так вот, они венчались. Мне так всё это понравилось, что я тоже захотела. Родители у меня тоже проходили этот обряд… Почему бы и нам не сделать этого?
– Ты глубоко верующая? – спокойно и серьезно уточнил он.
– Ну, не то, чтобы очень. Просто иногда ставлю свечи в церкви… Влад, ну, пожалуйста… – протянула она, как маленькая девочка, стоявшая у витрины с красивой куклой, прося её купить.
– Ладно, желание невесты – закон, – согласился он, смягчившись от её слов.
– Знаешь, хочу, чтобы это было тайное венчание, как в старых романах: только будущие муж и жена и ещё пара человек.
– Родители?
– Ну можно и так…
– А свидетели не нужны?
– Да чего ты всё про своих свидетелей? Мы же не банк грабить идём! – усмехнулась она.
– Просто нужно помнить, что свидетелей убивают первыми, – подхватил он её криминальную шутку.
