Яна Бендер
Холодные рассветы
Глава 7
Чем больше проходило времени и, чем ближе становился день свадьбы, тем сильнее Лена желала убежать на край света, закрыться за семью замками и не отвечать на чьи-либо звонки.
Закончилась сессия, потом прошли и каникулы. В понедельник началась обычная учеба – за день до знаменательного события она как обычно отправилась на занятия в институт. В голове творилось что-то невразумительное. Она не могла сосредоточиться на лекциях.
– Что-то случилось? – забеспокоилась Ника, видя отсутствующий взгляд подруги.
– Дома проблемы, – пояснила Ермолаева, стараясь не вдаваться в подробности.
– Родители?
Она не стала отвечать на вопрос.
– Слушай, сможешь прикрыть меня? Я уеду на два дня, по семейным обстоятельствам… – предупредила Лена.
– Только вроде начали учиться… А так… Да, конечно.
После занятий Лена сразу поехала домой. В квартире Никольского она металась, как загнанный зверь. Единственное, на что ей хватило самообладания, так это позвонить своим ученикам и отменить занятия на ближайшие пару дней.
Решив заняться домашними делами, она скрывала тревогу, что пульсировала в её сердце. В голову то и дело лезли мысли о том, что, возможно, стоило отказать ему, но сомнения перед свадьбой тревожат многих невест, поэтому она просто включила телевизор, оставив ужин на плите, и уснула под голоса дикторов на новостном канале.
Проснулась она посреди ночи, будучи бережно укрытой одеялом, лёжа на кровати в спальне. Влад был рядом. Он всегда оказывался поблизости, когда ей нужна была поддержка.
Несколько секунд посмотрев в темный потолок, она вылезла из его объятий, встала босиком на теплый пол, уложенный паркетом, прошла к панорамному окну в гостиной и, отстранив штору, остановилась возле стекла.
Вид с семьдесят четвертого этажа открывался на добрую половину города. Вся Москва лежала у её ног со своими огнями, шумом и бешеным ритмом даже в столь поздний час.
Ермолаева села на пол, оставив замёрзшие пальцы на ледяной поверхности прозрачного стекла. Она была слишком погружена в свои мысли, не заметив, как Никольский опустился рядом с ней.
– Лена? – тихо окликнул он её.
Она не повернулась, но решила сказать ему хоть что-то.
– Влад, я знаю, это глупо, но… – начала она, страшась признался самой себе. – На самом деле я очень боюсь.
– Чего? – удивился он.
– Брака. Меня пугает неизвестность. Да и отношения в целом. Предполагается же, что мне придется провести остаток своих дней с одним человеком, – она обратила на него взгляд. – Не обижайся, конечно, ты заслуживаешь другого. Точно не меня. Девочка с такими заморочками… Зачем она тебе?
– Мне кажется, что мы уже говорили об этом, – напомнил он. – Но я повторюсь. Ты приносишь в мою жизнь свет. Разве этого мало, чтобы любить?
– Ты просто разочарован в своей бывшей жене? Признайся честно. Давай же, – взмолилась она, – пустись в откровения хотя бы раз. Мне этого будет достаточно. В конце концов, я же должна знать, почему я говорю «да».
Он встал, ушёл на кухню. Вернувшись через пару минут к оставленной в недопонимании Лене, поставил два бокала на пол, открыл пробку на бутылке с вином, которую держал в руках, налил кроваво-алой жидкости в стеклянные сосуды и протянул один из них своей собеседнице.
– Я не хочу, чтобы ты думала, будто я святой. Всё не так и, как правило, гораздо сложнее, – начал он, сделав глоток алкоголя. – Когда я женился на Алле… Это был минутный порыв. Обычно, про такое говорят «по молодости». Да, так оно и было. Она изначально не была «моим человеком». Мы долго привыкали друг к другу, и, казалось бы, всё у нас шло идеально, разумеется, были и ссоры, и угрозы развестись, но потом всё заканчивалось довольно миролюбиво. Только в какой-то момент понимаешь, что впустую тратишь время с тем, кто не предназначен для тебя. Годы уходят в никуда, в какую-то бездну, но при этом ты ничего не получаешь взамен.
– Хочешь сказать, что я – «твой человек»? – вмешалась Лена в его монолог.
– Помнишь, когда мы впервые увиделись? – спросил он с лёгкой улыбкой. – Ты тогда проехала свою остановку в метро.
– Да, конечно, – согласилась она, решив оставить при себе воспоминания об их по-настоящему первой встрече, когда она бежала за таинственным незнакомцем с подругой по станции, чтобы взглянуть на него ещё раз.
– В тот день я ехал с конференции. Студию собирались закрыть, персонал уволить, поэтому настроение у меня было ни к чёрту. Потом появилась ты. Такая живая, лучезарная… Даже не знаю. Внутри как будто что-то щёлкнуло, а потом мне стало плевать на всё. Уже не мог думать о проблемах, поскольку воспоминания о тебе вызывали улыбку. Конечно, в ближайшие дни я уладил конфликты с комиссиями, всё вернулось на круги своя, но именно в тот момент, когда я почти умер морально, в мою жизнь ворвалась ты… Не могу представить, с чем можно сравнить твоё появление. Наверное, с порывом свежего весеннего ветра…
– По-моему, ты переоцениваешь мой вклад в твои заслуги, – засомневалась Лена, выпив почти половину бокала.
– Знаешь, я никогда не думал, что могу так зависеть от чего-то, а тем более от человека. Так почему бы не дать наркоману его дозу? – усмехнулся Влад.
– Потому что это убьёт его, – ответила она, лишая второго смысла его высказывания.
– Хорошо, а если это не наркоман, а больной раком, которому нужно болеутоляющее?
– Зачем ты это говоришь? Мог бы и прямо всё сказать.
– Я пытался объяснить всё, как есть, но люди чаще лучше понимают метафоры, нежели прямые фразы.
Ермолаева залпом допила вино и поставила пустой сосуд возле себя.
– Пойдём спать. У нас завтра трудный день, – предложила она, отходя от окна.
– Конечно, – согласился он.
Утро нагрянуло пасмурным светом и тяжёлыми снеговыми тучами сквозь стёкла в спальню.
Лена недовольно поежилась от угнетающего звука будильника, потом спустила ноги на пол, откинув одеяло, прошла на кухню, тихо включив музыку, приготовила завтрак. Умывшись, она вернулась в комнату, разбудила Никольского. Через полтора часа они уже ехали в ЗАГС, где их ждали лишь её родители и Оксана со своим мужем.
В маленьком зале, не отличавшемся особой роскошью собрались только самые близкие люди, хоть для этой крохотной церемонии их присутствие было и необязательным. Отпустив все свои сомнения, окончательно отправив свою жизнь по неизвестному маршруту, Лена дала положительный ответ на вопрос регистратора, ровно, как и Влад, уверенно осознававший весь груз ответственности, которая свалилась на его плечи в этот миг.
Никакого торжественного празднования этого события не было, а после официальной части все разъехались по домам. Молодожены, хоть их половина и состояла из представителя сильного пола в довольно зрелых летах, прибыли в квартиру Никольского. Ермолаева захотела побыть одной и смыть с себя всю сутолоку сегодняшнего дня, полностью погрузившись в теплую ванну.
Она закрыла кран, когда вода приблизилась к краю бортика, потом прислонилась спиной к холодной задней стенке и растерянно посмотрела вокруг. На безымянном пальце правой руки красовалось кольцо. Обычное. Без камней и украшений, как она сама попросила теперь уже своего мужа.
Через пару мгновений, прячась от собственных мыслей, она с головой ушла под воду, оставив глаза открытыми, хоть жидкость и раздражала их слизистую. Пусть её мир, который уже нёсся в туманную бездну в одних лохмотьях, будет окончательно затерян в закоулках её спонтанных и совершенно неоправданных решений. Она давно потеряла смысл жизни. Вот только в памяти до сих пор была та минута, когда она бежала за таинственным незнакомцем, который так запал ей в душу, по переходам метро, чтобы ещё раз взглянуть на него, отпечатав его образ в своём сознании.
Влад осторожно постучал в дверь ванной комнаты. Лена вздрогнула и спустилась чуть ниже, прячась за стенку.
– Да! – крикнула она.
Он осторожно заглянул внутрь.
– Тебе Ника звонит уже третий раз, – предупредил он. – Принести телефон?
– Напиши ей смс-ку. Скажи, что позже перезвоню, – попросила она.
– Хорошо, – согласился он, покинув её.
Закончив водные процедуры, Ермолаева вышла в гостиную, одевшись сразу после душа в пижаму и замотав полотенце на голове. Она связалась со своей подругой, которая посчитала необходимым рассказать ей о своих успехах на личном фронте. Лене же приходилось терпеливо выслушивать истории о похождениях Ники, умалчивая при этом о том, что сама она сегодня вышла замуж, как бы нелепо это не звучало.
Никольский не пришел ночевать в спальню: то ли боялся сорваться, то ли не хотел нарушать её покой. Казалось, будто с каждым часом их отношения приобретают всё более сложный характер. Их обоих не устраивала эта ситуация, но поделать они ничего не могли.
На рассвете, а солнце в феврале встаёт не так уж и рано, они поехали в подмосковную церковь, что находилась на окраине небольшой деревни, окружённой густым лесом. Туда приехали и родители Лены. Вообще всё это мероприятие, даже можно сказать вылазка, напоминало тайное венчание: так мало родственников, отсутствие свидетелей, далёкий приход православного священника, двое певчих на скромном клиросе и один алтарник. Тихо. Спокойно. Даже немного уныло, но именно это радовало Ермолову больше всего, ведь многим девушкам нравится чувствовать себя по-особенному несчастными.
Обряд был проведён, кольца освящены и возвращены на законные места. Теперь их венчанный брак был закреплён не только на земле, но и на небесах, что добавляло ещё один аргумент в пользу надвигающейся депрессии Лены.
Всё развивалось слишком быстро? Разве достаточно подобной фразы, чтобы описать всё её отчаяние в подобной ситуации? Она добровольно пошла на персональный эшафот, решив пустить всю свою жизнь на волю судьбы, перестав сопротивляться. Да и был ли смысл в этом сопротивлении, если она сама не знала, чего хотела получить в конечном итоге?
Она злилась на саму себя за то, что полностью погрузилась в уныние и наслаждалась этим самоуничтожением.
Вечером ничего не изменилось. Лишь горечь, копившаяся столько времени, сильнее сдавила грудь. Лена снова легла спать в полном одиночестве, обменявшись за весь день лишь парой фраз со своим мужем. Он не требовал от неё ничего, прекрасно понимая, что ей сейчас приходится нелегко, ровно, как и ему, но он был мужчиной, к тому же, женившимся во второй раз, а значит все его переживания сводились к одному – к той, что сейчас не может найти себе место в его доме, хоть уже стала его хозяйкой.
* Милая, привет. Как у вас дела? – заботливый голос мамы обволакивал встревоженное и раздражённое сознание Лены.
– Нормально, – сухо заметила девушка, посмотрев прямо перед собой, а после, спустившись с кровати и сев на пол возле окна, за которым поблескивали огни города.
* Волнуешься? – предположила Галина Владимировна.
– О чем ты? – откровенно отсутствующий тон дал понять женщине, что её дочь даже не думает ни о чем сверхъестественном на грядущую ночь.
* Ну как о чем? Ты же меня должна понять…
– Ах, – вздохнула Лена, – ты об этом… Ничего не будет, мам. Ближайшие несколько дней. Я не хочу… Боюсь… Не готова…
* Но теперь-то он твой законный муж, – напомнила собеседница на том конце провода.
– Давай не будем об этом, – попросила Ермолаева.
* Слышу по голосу, что настроение неважное.
– Да… Есть немного… – снова воздух забился в лёгких и распирал их изнутри, словно страстно желал вырываться наружу, но диафрагма не разделяла этих стремлений. – Знаешь, – вдруг начала она, – мне иногда кажется, будто у меня в запасе ещё несколько жизней. Вот я могу прожить эту, как черновик, а потом обязательно будет другая, которую я смогу "переиграть" по-новому… Я отказываюсь от того, что хотела бы получить, предпочитая делать других людей счастливыми, забывая о себе…
* Давно пора понять, что жизнь только одна и не нужно тратить её на то, чего ты не желаешь.
– Так легко говорить подобным образом…
* А чего бы тебе сейчас хотелось? Как бы ты хотела прожить свою "чистовую" жизнь?
Наступило молчание. Лена бездумно смотрела на кружащиеся за окном снежинки, что опускались белыми вихрями на землю где-то ниже на семь десятков этажей; на свет окон соседних башен, которые разбавляли темноту московской ночи хотя бы на долю оттенков, но это не спасало от уныния и отчаяния, что щемили её сердце.
– Я не знаю, мам, – честно призналась девушка. – Я не люблю Влада, но уважаю и ценю за его любовь ко мне… Это эгоистично, я понимаю, присвоить себе того, кого ты не заслуживаешь, но… Быть может, со временем, когда я осознаю то, какое счастье мне выпало – быть его женой, я смогу испытать это глубокое чувство, а пока… Боже, как мне тошно…
* Никольский – хороший человек, и, я уверена, с каждым днём ты будешь ценить его всё больше и больше, пока не познаешь весь объем своей удачи, когда ты встретила его.
– Спасибо, мам, – через силу улыбнулась Лена, – ты дала мне долю светлой надежды, но я не уверена, что она избавит меня сегодня от слёз.
* Доброй ночи, милая. Тебе нужно поплакать, ведь так тебе будет проще принять своё новое положение, которое, поверь мне, не такое незавидное, как ты себя убедила в этом. Просто позволь ему стать тем, кем, как он считает, ты хочешь видеть его.
– Спокойной ночи, мамочка, – прошептала девушка и выключила телефон, а после, прижавшись щекой к ледяному стеклу окна, горько заплакала от нависшей над ней суровой реальности, которая теперь стала далеко не смутным сном, а вполне себе настоящей жизнью, что предстоит провести с человеком, боготворящим её, но недостаточно любимым ею.
Тихий стук в дверь спустя час её одинокого мучения разбудил сознание, прервав тревожные мысли.
– К тебе можно? – Влад осторожно заглянул в комнату.
Лена мгновенным движением смахнула слёзы и улыбнулась через силу, повернувшись к нему.
– Конечно, это же твоя квартира…спальня, – зачем-то напомнила она.
Из гостиной по полу расползался тусклый синеватый свет экрана телевизора. В полумраке видны были лишь очертания, а мимика казалась слишком недоступной в темноте.
– Как ты? – Никольский сделал шаг внутрь, с трудом различая её силуэт на фоне московских огней.
– В порядке, – стараясь произносить как можно меньше слов, чтобы не выдать своих переживаний, ответила Лена. – А ты? – лишь для приличия уточнила она.
– Беспокоюсь за тебя, – честно признался он.
Она судорожно покрутила обручальное кольцо на безымянном пальце, теряясь в догадках по поводу того, зачем он пришел к ней в столь поздний час.
Ему же не хватало умения обращаться с девушкой, что сама не «вешалась» ему на шею. Он игнорировал тех, кто не давал ему прохода, презирал развратниц, что приходили в его кабинет, надев юбку, что едва ли прикрывала ягодицы. Однако, сложившаяся ситуация представлялась абсолютно иной: его молодая жена, что согласилась вступить с ним в брак лишь при условии венчания, не желает видеть его в супружеской спальни в первую брачную ночь. Или же она недостаточно любит его, если это чувство вообще имеет место быть в её сердце?
Никольский на самом деле не понимал, что он делает не так, поэтому, решив не навязываться молча проследовал к выходу из комнаты.
Лена безвольно следила за тем, как он покидает её. Вот снова дверь приоткрылась, и через щель в спальню проник голубоватый проблеск телепередач.
– Влад? – окликнула она его, видя, что он поник головой, нуждаясь в её объяснениях.
Мужчина тут же обернулся, ожидая приветливого слова, которое бы смогло дать ему ответы на вопросы, что душили неукротимой тучей обессиленный разум.
– Прости меня, пожалуйста, – её голос ледяным осколком кинжала вонзился в его сердце, разрывая на лохмотья и без того израненную плоть, – я просто не готова, – честно сообщила она. – Я знаю, что ты иначе представлял себе эту ночь, но…
– Я тебя ни в чем не виню, – заверил он ее, хоть ей и послышалась доля лжи в его словах.
Твердым шагом он приблизился, слегка наклонился к ней, бережно взяв её голову в свои ладони, и ласково поцеловал в лоб, коснувшись губами её кожи, к которой в тот же миг прилила кровь, но ему не суждено было этого различить в темноте.
– Спокойной ночи, – заботливо произнёс он и покорно проследовал в гостиную.
Лена легла на кровать, сжавшись в ничтожный комочек и заплакала. В мыслях пульсировала лишь одна догадка: теперь они будут мучиться, обрекая друг друга на вечные страдания только потому, что она боится позволить ему сделать её счастливой.
Будильник бесцеремонно ворвался громким звоном в её сновидения. Она слегка поежилась, но ощутила тепло одеяла, заботливо укрывшего её замёрзшее тело.
Сегодня, впрочем, как и вчера, и две недели назад, было пасмурно, а сквозь плотно задернутые шторы не пробивался ни единый пучок света. Комната, отделанная в серых тонах, нагнитала хроническую депрессию, однако из кухни доносилась тихая музыка и запах свежих блинчиков.
Лена села на постели, окинув взглядом спальню. Ничего нового. Только ноутбук пропал со стола. Видимо, Влад забрал его ночью, тогда же он и укрыл её, увидев, как она на подсознательном уровне пытается согреть себя, обхватив собственные плечи руками.
«Какой заботливый, – пронеслось где-то в коре головного мозга, – а ты так жестока к нему»
«Я исправлюсь! Мне только нужно время!» – теперь уже сознание взяло верх и настойчиво надиктовало ей эту мысль.
Ноги в тапочки. Поправив длинную футболку, что доходила до середины бедра, а потом, заправив кровать, Лена прошлепала в ванную. Умывшись, она пришла на кухню.
Её движения казались совершенно беззвучными, поэтому Никольский не услышал её шагов, стоя спиной к остальному пространству столовой, глядя на мокрые башни и улицу, усыпанную грязными снежинками, что разметались за огромным окном. На плите стояла сковородка с оладьями, а возле заварника вишневый джем к завтраку.
Лена бесшумно подошла к нему сзади, обвив руки вокруг талии на обнажённом торсе, покрытом татуированным узором. Он блаженно закрыл глаза, наслаждаясь таким неловким порывом её нежности. Ему не хотелось, чтобы этот миг заканчивался, а для этого нужна была тишина.
Она освободила правую ладонь, скользнув ею по его позвоночнику вверх. Неловкость. Неопытность. Невинность. Пожалуй, единственные слова, описывавшие её действия в тот момент. Она хотела выразить свою признательность его заботе, но не знала – как. Те образы, что чудились ей во сне прошлой ночью, пугали её: слияние двух тел… Такого юного и хрупкого, что хладным стало от страха и прикосновений мужчины, зрелого, горячего, раскаленного от страсти и желания, сковавшего её в своих объятиях, покрывавшего её плоть обжигающими поцелуями… Всё это было запретным для неё, неведомым и ужасным.
До её обоняния донёсся запах гари.
– Идиот! – выругался он сам на себя, в одно мгновение вернувшись в реальность, бросившись к сковородке. – Проглядел!
– Не расстраивайся, – успокоила она его, по-детски глядя в его глаза. – Последний блин всегда комом вопреки всеобщему мнению…
Он выключил плиту, а потом вновь приблизился к ней. Ловким движением подхватив её на руки, приподнял над уровнем пола, посадив на столешницу возле раковины, оказавшись меж её бёдер, обхватив ими свой мощный торс. Его пальцы скользнули по ее подбородку, а после легли на поясницу, прижав её тело к его.
Она сама взяла его лицо в свои ладони, решив отдаться воле случая и нахлынувших эмоций, а точнее, как ей тогда показалось, действию гормонов, что накопились в её крови. Её губы неуверенным прикосновением лишь намекнули ему на поцелуй, но, осознав, что сама она не сможет справиться с вечным спором разума и чувств, Никольский сам продолжил этот акт безмолвного признания в любви.
Рука скользнула по ее спине, забравшись под футболку, но в комнате раздался телефонный звонок.
– Давай забудем обо всём, – его голос охрип от предвкушения, когда они соприкоснулись лбами, остановив порыв, что подходил к своей кульминации.
– Мне нужно ответить. Вдруг что-то важное, – в её словах проскользнул лучик надежды, ведь произнесла она их так нежно и светло, что Влад подумал, будто ей самой противна мысль о том, что кто-то им помешал.
Он сделал шаг назад, позволяя ей спуститься. Она же спрыгнула на пол и, преодолев зону столовой и гостиной, коснулась ручки двери, ведшей в спальню, но, лишь приоткрыв ее, повернулась к нему.
– А ведь я уже была готова сдаться, – задумчиво усмехнулась она.
– Ещё не вечер, – печально улыбнулся он в ответ.
* Ты ещё дома? Сегодня приедешь? – Ника быстро тараторила в телефон.
– Да, приеду. У нас же в 8.30 пара? – уточнила Лена.
* Нет. Ты совсем новости не смотришь? В беседе группы староста написала, что ко второй. Суслова отменила свою. Сказала, что заболела. Но не важно. Может встретимся пораньше? В кафе сходим перед занятиями?
– Которое возле метро?
* Да, там до института пять минут ходьбы.
– Хорошо, давай.
– Всё в порядке? – Никольский облокотился плечом на дверной проем, когда Ермолаева выключила сотовый и бросила его в мякоть постели.
– Одногруппница сказала, что нам сегодня ко второй, но она хочет встретиться, поболтать пораньше, – ответила ему жена.
Жена. Как смешно звучит это в отношении совсем ещё юной девушки, которая не до конца осознала свой статус.
– Тебя подвезти? – заботливо предложил он.
– Да нет, доберусь на метро, – улыбнулась Лена, желая поскорее уйти из дома, чтобы безумие, охватившее её сознание несколько минут назад не вернулось вновь и не овладело ею окончательно.
Позавтракав, она собрала рюкзак, надела теплую куртку, шапку, пока он внимательным взглядом изучал каждое её движение, стоя в прихожей, сложив руки на груди так, что плечи приобрели довольно рельефную форму, благодаря напряжённым мышцам.
– Деньги есть? – уточнил он, подойдя ближе, поправляя её шарф, замотанный на шее.
– Да, на карте и наличные… – несколько удивлённо ответила она.
– Хорошо, вы же кофе будете покупать, – пояснил он свой вопрос.
– Ну ладно, пока, – оживилась она, приблизившись к выходу.
Он последовал за ней, чтобы закрыть дверь.
Она обернулась, повернув ручку, уже почти выйдя на лестничную клетку, но её взор на мгновение столкнулся с глазами Никольского.
– Влад, прости, что утром так получилось… – замялась она.
– Всё в порядке, – мягко отозвался он.
– Я, наверное, ещё не готова… – она не смогла смотреть на него, поэтому опустила взгляд.
Он обхватил её голову своими ладонями и бережно поцеловал в лоб.
– Иди, Ника ждёт, – с улыбкой настоял он.
Она покинула квартиру и зашла в лифт. Он же, дождавшись пока она уедет, вернулся в комнату, и начал собираться на работу.
Перед тем, как зайти внутрь кафе, Лена сняла кольцо. За столиком возле окна сидела её подруга в компании какого-то парня. Подойдя ближе, девушка поняла, что это был Сергей.
– Привет, – оставив все свои проблемы дома, постаравшись искренне улыбнуться, произнесла Ермолаева.
– Привет, – юноша даже поднялся со своего места, несколько растерянно глядя на неё.
Она села напротив Ники, рядом с ним.
– Разобралась с проблемами в семье? – уточнила одногруппница.
– Не совсем, – ответила Лена, ведь теперь ее семья – это не только родители, но и Никольский, ставший её…мужем.
– Что-то серьезное? – забеспокоился Сережа.
– Это слишком личное и… Я не хочу посвящать кого-то в… Ну вы сами всё понимаете, – пояснила она.
Когда к ним подошла официантка, они заказали чай с бергамотом и десерты.
– Я дома завтракала, – ответила Лена на вопрошающий взгляд Ники, которая, помимо всего прочего, попросила принести ей итальянскую пасту.
Сережа посмотрел на девушку, которая собрала их здесь. Она немного замялась, а потом, сказав, что скоро вернётся, направилась в дамскую комнату.
– Лен, – парень сел напротив, туда, где сидела до этого Ника, взял руки Ермолаевой в свои ладони, глядя ей прямо в глаза, – у меня есть к тебе разговор…
– Не стóит, – девушка опустила взор, предугадывая то, что может сообщить он.
– Прошу, выслушай меня, – взмолился юноша. – С того момента, как мы познакомились… Помнишь? На дне рождения у Ники? Ты мне очень понравилась… И с каждым днём я всё сильнее ощущал нехватку тебя в моей жизни. Мы… Взрослые люди, если, не считать, что в нас до сих пор играет детство… – он усмехнулся своим же словам. – Я… В общем… Давай встречаться?
В голове что-то взорвалось. Вилы, которые уже стояли наготове, наконец вонзились в стену за ее спиной, зажав между прутьями ее горло.
Вариантов было немного, ведь она не собиралась изменять мужу, да и начинать любые отношения с кем бы то ни было. Ей бы со своим браком разобраться… Рассказывать Сереже о том, что она вышла замуж… Глупая затея, особенно, когда ты хочешь сохранить всё в тайне.
– Видишь ли… – вздохнула она, давая понять, что ей очень нелегко. – Я тебе говорила, что у меня есть кое-какие проблемы… По части отношений.
– Я не верю в асексуальность, – тут же возразил он.
– Зря, – твердо ответила она. – Ты очень хороший, правда… И…
– Но не в твоём вкусе, – виновато опустил он взгляд.
– Сереж, прости… – извинилась она за то, что он накрутил себе фантазии о седьмом небе, на котором, по его мнению, они оба были бы счастливы.
– Неужели у меня совсем нет шансов? – резко погрустнел он.
Она лишь отрицательно покачала головой.
– Это психологическая проблема… Её решают лишь в клиниках… – начала она оправдываться, на ходу придумывая какие-то аргументы.
– Я готов ездить с тобой по врачам, поддерживать, клянусь… – оживился он, эмоционально доказывая ей, что хочет помочь.
– Я не смогу принять это, – отказалась она. – Лучше забудь про меня. Я того не стою, чтобы тратить на меня время и силы.
– Да как же так? – возмутился он.
– Сереж, – позвала она его по имени, пытаясь вывести из этого состояния тотального безумства, но поняла, что это совершенно бесполезно, – скажи Нике, что я ей переведу деньги за чай.
Лена поднялась со своего места, надела куртку и вышла из кафе.
– Ну, что она сказала? – его подруга вернулась через минуту после ухода Ермолаевой.
– Что переведет тебе деньги… – задумчиво, опершись локтем на стол, заявил он.
Ника поняла, что свидание прошло как нельзя ужасно. Всё свелось к тому, что Лена отметала все возможные варианты построения своего собственного счастья по мнению ее одногруппницы.
За минуту до начала лекции девушка показалась в аудитории. Ермолаева уже сидела за партой на четвертом ряду, слушая музыку в наушниках, стараясь отключиться от окружающего мира.
Подруга слегка толкнула ее в бок, разместившись рядом.
– Зачем ты его привела? – гневным шепотом спросила Лена, избавившись от гарнитуры.
– Слушай, дорогая моя, – возмутилась юная особа, – тебе двадцать. Не пора ли начинать встречаться? Воздержание вообще-то вредит организму.
– Воздержание от чего? От того, чего никогда не было? Да… Действительно, проблема! – сарказм так и бил ключом в речи девушки.
– Ты просто боишься серьёзных отношений! – не успокаивалась Ника.
– Не надо устраивать мою личную жизнь! – схватив свою лекционную тетрадь, ручку и рюкзак, Лена пересела за другую парту, спустившись на два ряда вниз в аудитории-амфитеатре.
Её подруга не стала преследовать её. Пусть побудет одна.
Весь оставшийся день жена Никольского избегала одногруппницу. Она переживала из-за того, что ей пришлось отказать в столь грубой форме прекрасному человеку, который немного опоздал со своими признаниями. Хотя вряд ли что-нибудь изменилось бы, сообщи он о своих чувствах до её свадьбы. Она бы всё равно выбрала Владислава.
– Ты на метро? – уточнила Ника, подойдя к ней возле раздевалки.
– Да, – сухо бросила Лена.
– Я с тобой, – сообщила её собеседница.
– Нам не по пути, – возразила девушка, надевая куртку.
– Ты обиделась?
– Нет. Просто мне на другую станцию. Я сменила квартиру. Теперь живу в другом районе, – постаравшись успокоиться, ответила Ермолаева и, застегнув рюкзак, вышла из института, не дожидаясь кого-либо из знакомых.
– Поругались? – к Нике подошла их сокурсница.
– А ты и рада! – вспыхнула девушка в ответ.
Лена доехала до дома, зашла в пустую квартиру. Здесь еще стоял запах завтрака. Сняв куртку, она направилась в гостиную, повернула защелку вентиляции в окнах, чтобы проветрить помещение.
Позвонил сын Никольского, попросив отменить на сегодня занятие, поскольку он не успевал добраться с внеклассных занятий к ней на английский. Ермолаева не возражала.
Через пару минут она оказалась в спальне, переоделась в домашнее – длинную черную мужскую футболку с Эйфелевой башней на принте и короткие шорты, которые скрывались под краями своеобразной туники, в которой утонуло ее хрупкое тело.
* Как дела? – мама позвонила около пяти вечера.
– Хорошо, ужин готовлю, – укладывая на противень слой теста для будущей шарлотки, сообщила Ермолаева.
* Что нового? – Галина Владимировна тактично заходила издалека.
– Было три пары, потом добралась до дома… Все по-старому.
* А Влад? Как он?
– Не знаю, – честно призналась она. – В его глазах столько…
* Боли? – договорила Ермолаева старшая.
– Да, пожалуй, – согласилась девушка.
* Знаешь, что я подумала, – резко сменила тему женщина, – прогноз погоды оставляет желать лучшего… В выходные обещают метель, гололед… Лучше вам обоим остаться в Москве…
– Хорошо, – как-то быстро согласилась девушка.
* Проведете два дня вместе… – пояснила мама.
– Ах, вот к чему ты клонишь, – грустно протянула Лена. – Ладно… Возможно, твоя уловка сработает.
* Надеюсь на это, всё-таки не зря столько лет изучала психологию, – по голосу было слышно, что собеседница улыбнулась.
– Ладно, мам, – решила закончить разговор жена Никольского, – у меня тут… Готовка…
* Удачи, – пожелала женщина и выключила телефон.
Лена подошла к окну, за которым белоснежные хлопья бережно ложились на холодный город, укрывая его пушистым одеялом. В душе закружилась метель, ледяной рукой сдавливая горло. Хотелось плакать, но сил выдавить из себя хоть немного искренних эмоций не хватало.
Она закрыла створки вентиляционной системы, через которые проникал свежий воздух, нарезала яблоки, разложила их на будущем пироге, потом переплела тонкие ломтики теста поверх начинки и поставила всё это творение в духовку. Спустя пару минут, Ермолаева включила аудиосистему, нашла довольно чувственную мелодию из кинофильма «Цвет ночи» и вернулась к домашним хлопотам.
Датчик входной двери едва слышно пропищал, засвидетельствовав приход хозяина квартиры.
Он вошел в прихожую, тут же рефлекторно устремив взгляд вперед, туда, где была Лена, находившаяся в столовой, расставлявшая тарелки для ужина. Она резко обернулась, держа в руке посуду, ощутив на себе пристальное внимание мужа.
Взор глаза в глаза. И сердце бешено заколотилось в грудной клетке, словно птица, которую зажали в руках, лишив привычной для нее свободы. По телу прокатился такой непривычный жар, а через мгновение уже стало ужасно холодно…до мурашек…до пульсации, которая отдавала в висках.
