Владлен Петрович Шинкарев
Река жизни
Как только я сел за уроки, с работы заявилась мамаша. Она приглашает к столу, я отказываюсь. Она удивлённо, пристально смотрит на меня и спрашивает подозрительно:
– Где был и у кого?
Она боится. чтобы после школы не вздумал забежать к отцу
И когда она услышала, что у девочки с нашего двора, тревога с её лица сразу же исчезла. И вдруг, как гром среди ясного неба:
– Лорой зовут девочку?
– Да, – отвечаю осторожно, а сам с матери глаз не спускаю.
И вдруг до меня долетают от матери редкие одобрительные слова:
– Хорошая девочка! Я недавно с её мамой познакомилась. Как и я – она одна воспитывает дочь. За неё мать очень сильно переживает, так как не по возрасту физически развита, а подонков среди ребят хватает.
– Мама, она умная, клёвая девчонка! С ней ничего не случится.
Мать улавливает в моем ответе заинтересованность и тихо говорит, чтобы одобрить мой пусть случайный, но надёжный и верный выбор:
– Я рада, сынок, что ты с ней познакомился. Я вот только сообразить не могу, у неё плохое зрение, а такие успехи в спорте и в учёбе. Она же отличница!
И только в разговоре с матерью я и обратил внимание на то, что Лора постоянно ходит в очках, не снимает их даже на тренировках.
Я вытащил из портфеля учебники и стал готовить с опозданием домашние задания, ежечасно вспоминая Лору.
* * *
Утром проснулся при полной тишине в комнате, высунул голову из-под одеяла и сразу оценил материнскую любовь и заботу: в комнате тепло, в печи тихо тлеет уголёк, в комнате пахнет жаренной картошкой, на печи приветливо сопит чайник.
Я глянул в окно, там хлопьями валит снег, как будто в воздухе парят головки цветущих одуванчиков.
Я потянулся в постели, плохо ориентируясь во времени, никак не могу сообразить, почему так рано и тихо ушла на работу мать, что я даже не проснулся. И только сейчас понял, что вчера лёг спать поздно и поэтому так крепко спал.
Я вспомнил вчерашний любопытный разговор с матерью, и с какой-то непонятной боязнью стал повторять про себя: – «Значит, мать Лори математичка, преподаёт в институте». И от этих мыслей мне стало не по себе. Память тотчас меня возвратила в седьмой класс, в прежнюю школу, и по телу побежали мурашки. Поймал себя на мысли: плохое с трудом забывается, оно неотступно преследует тебя всюду, особенно в школьные годы, когда только формируется характер и сила воли. На каких местах я только не сидел в классе, а воз с двойками только пополнялся обременительными и нерадостными оценками и мрачными эмоциями.
По воле классного руководителя я натёр до блеска не одну парту и оставил не один печальный автограф на обратной стороне крышки. Особенно доводила меня до бешенства математичка.
Помню, как сейчас: с опозданием, еле переводя дыхание в класс вбегает Дарья Михайловна, наша математичка. Она вечно опаздывает и поэтому к её приходу в классе стоит невообразимый шум. Наконец она в классе, галдёж медленно затухает, и в это время я с издевкой:
– Опять, пятью пять – двадцать пять.
Она медленно поправляет волосы и тихим голосом:
– Шинкарёв, к доске.
И, как бы я ни отвечал, она будет меня гонять по старому материалу, пока меня не поймает на том, где я прежде всего слаб. А этих слабых мест у меня хоть отбавляй! Она требует дневник и аккуратно, медленно выводит жирную двойку, как бы наслаждаясь тем, что вовремя отреагировала на мою вредную реплику, чтоб не повадно было другим.
В дневнике не делает никаких записей, так как знает; это бесполезно. Моя мать в школу всё равно не придёт.
Я тогда ещё не понимал ни жалости, ни сострадания к чужой беде. Я не знал, что у неё нет мужа, на руках у неё маленький ребёнок и живёт она на съёмной квартире.
Когда в классе писали контрольную работу по математике, идиотская тишина в классе уплотнялась до такой степен, что сжимала мою голову до боли – я уже ничего не соображал, поэтому на учительский стол часто ложились чистые листы и слышалось на весь класс уже со стороны математички: «Опять двадцать пять»! И тут я не выдерживал, кривлялся, вызывая смех у всего класса. Естественно, на экзаменах математичка меня завалила.
Когда осенью я успешно прошёл переэкзаменовку, учиться в этой школе, к моему счастью, не остался по причине переезда на новое место жительства. По этому поводу мать часто повторяла: – «У тебя преданный ангел – хранитель». Но потом, как окажется, у этого ангела – хранителя было имя Лора.
Размечтавшись, с опозданием выхожу из барака и между домами проворно продвигаясь, оказываюсь возле дома Лоры. И тут вижу, на порожке стоит моя чаровница, окликает меня повелительным тоном:
– Подожди.
Я остановился, а сам то ли от неожиданного окрика, то ли от зычного её голоса, нервно кричу:
– Давай быстрей, а то мы в школу опаздываем.
– Никуда твоя школа не денется. Мне дальше тебя идти, до вокзала, и то не спешу.
Я знаю, что Лора учится в железнодорожной школе, которая славится спортсменами и спортивными традициями.
Она, не спеша выходит из калитки, и, как обычно, приказным тоном предлагает вечером на катке встретиться, который смастерили ребята нашего двора на затоне позади нашего барака. Я быстро соглашаюсь, радостных мыслях бегу в сторону центра города, где находится моя школа, тогда как вижу Лора важно удаляется от нашего посёлка в обратном направлении. «Вот крепкие нервы, – подумал я, ускоряя свой шаг, – такая, наверняка, фальстарт не сделает никогда».
Вечером слабеющий мороз окутал туманом каток, бережно и тщательно очищенный от снега. Когда я приблизился к катку, то увидел столько ребят, что вначале даже опешил.
Усиленно рассматривая снующих на коньках ребят, никак не мог заметить Лору. Вижу, какая-то высокая девушка машет рукой и зовёт:
– Владлен, я здесь!
Я подхожу к группе своих сверстников, и только сейчас узнаю Лору. Она непринуждённо меня знакомит с тремя ребятами и одной девушкой, живущими, как потом оказалось, в нашем посёлке. Моё всё внимание сосредоточено на Лоре, на ней необычайно красивый спортивный костюм, белые ботинки и серебряные коньки для фигуристов.
Через моё плечо перекинуты старые ботинки, коньки-дутыши и какая-то старая многолетняя верёвка. Я уловил предосудительный взгляд её друзей, отошёл от них, сел в сугроб и стал старательно своё снаряжение надевать на ноги.
Надеть ботинки я никак не мог, они не залазили на мою выросшую за год ногу. Я бросил эту затею и стал наблюдать за Лорой и за своими новыми друзьями, которые успешно выделывали такие фигуры, что я невольно засмотрелся и, оценивая свои возможности совсем скис.
Не подавая вида стал с малышами кататься на ногах без коньков, а сам косо следил за Лорой и её друзьями. Они-то весело съезжались в одном месте, то мигом разъезжались, выделывая такие пируэты, что у меня дух захватывал я непринуждённо стал бояться за Лору, чтобы она травму не получила, на миг забыл о своей неудаче. Однако через какое-то время замечаю, что мальчик по имени Анатолий Логвиненко уделяет ей особое внимание, на какое-то время она даже забыла о моём существовании, обольщенная мальчишеской заботой о ней.
Расстроенный, я и поплёлся домой с поникшей головой, и с опущенными плечами.
По дороге только и повторял, возможно, от зависти и ревности:
– Подумаешь, расхвасталась, фигуристка нашлась. Зазнайка!
От обиды я уже и видеть её не хотел.
Целый месяц я избегал с ней встречи. Выходил в школу пораньше, обходя посёлок по железнодорожной насыпи.
Наступили весенние тёплые деньки, а с ними весенние каникулы. Возобновились на стадионе напряженные тренировки, практически ежедневные.
Наши тренировки не совпадали ни по времени, ни в пространстве. Сборная края, куда входила Лора, готовилась по особой программе, с главным тренером края Агаековым, а мы на запасных дорожках и в секторах, плохо обустроенных, то есть довольствовались тем, что от них оставалось, как с барского плеча. Поэтому мы изредка встречались на стадионе, Моё затронутое самолюбие и неравноправие не вызывало особого желания первым преодолеть молчание, которое безусловно обоих тяготило.
Как-то возвратившись поздно с тренировки, смотрю – у нас в гостях красивая статная женщина. Я только глянул на неё, и сразу догадался: Лорина мама.
Меня поразила сходство не столько в стати матери и дочери, сколько в том, что они обе одинаково щурили глаза без очков и одновременно были столь поразительно обворожительны при них. Ими можно было любоваться часами, успокаивая свою душу, забыв о своих бедах и невзгодах. Я поймал себя на мысли, это, может, от того, что я соскучился по Лоре, и эта скука даёт о себе знать. Мои размышления вдруг прерывает мать:
– Владлен, что случилось? Какая кошка между вами пробежала, что ты Лору избегаешь!
Она вынула из волос коричневую гребёнку, причесалась, тщательно заводя за уши чёрную прядь волос и поставила новую табуретку к столу. Я понял, будет серьёзный разговор с вкуснейшей едой. Я чуть не подпрыгнул от радости, всем своим видом показывая, что от деревенской пищи никогда не откажусь.
На столе красовалась картошка в мундире, лук, бочковая, потрошёная селёдка и чёрная нарезанная ломтиками редька. Я потёр ладони и, прежде чем приняться за трапезу, промолвил:
– Я, наверно, не в её вкусе.
Лорина мама повеселела сразу же и не скрывая свой замысел, попросила меня подойти к Лоре первым и извиниться. Я спросил: за что? Мать, не давая гостье и слова вымолвить, вдруг неожиданно:
– За свою глупость и ребячество. Ты уже взрослый парень и должен разбираться в людях. Лора преданный друг.
Я начинаю понимать слова матери и её желание и тихо произношу:
– Завтра же помирюсь, во что бы то ни стало.
– Вот молодец, – нежно произносит мать, посматривая победным и одобрительным взглядом на нежданную гостью, но такую желанную.
Я люблю, когда к нам приходят гости, но когда с хорошей вестью – приятнее вдвойне.
Лорина мама рукой обнимает мою голову и добродушно произносит:
– Вот умница, сынок!
Эти слова меня окончательно настроили на примиренческий лад.
Пока я кушал, мать то и дело повторяла, обращаясь к Софье Фёдоровне:
– Бесшабашный он у меня, в отца пошёл. В людях плохо разбирается.
Я смотрю на Софью Фёдоровну и задумчиво произношу вслух: – прямые волосы вашей дочери к лицу ей, а вам подходят больше кудри!
Наверно, Лорина мама в молодости была безотчётно весёлой девчонкой. Она как засмеётся громко, а за ней и моя мать.
Когда смех стих, я услышал из уст Софьи Фёдоровны прозорливые и, как оказалось потом, справедливые слова – У Лоры, как и у меня, врождённая жизнерадостность, она нам помогает невозмутимо выдерживать внимание мужчин. Возможно, она поэтому ни с кем и не встречается. Её дружбу с тобой я поддерживаю всецело!
Одобрительные слова Софьи Фёдоровны так на меня подействовали, что на следующий день, рано утром, я уже был возле дома Лоры, и после трогательных объяснений вместе отправились на утреннюю тренировку на стадион «Динамо». С этого момента я стал тренироваться в основной группе легкоатлетов сборной Краснодарского края, а буквально через неделю отправились на сборы в Нальчик, на базу сборной Российской федерации по легкой атлетике. Здесь и состоялись для меня первые серьёзные испытания, а для Лоры первые ответственные соревнования – первенство южной зоны России.
* * *
Имея второй спортивный разряд в беге на 400 метров, я особо ни на что и не претендовал. К тому времени в мужскую команду нашего края уже входили сильнейшие бегуны России.
Как потом выяснилось, я был включён в команду по просьбе Дроздовой. Дальновидные тренеры Агаеков, Колотовкин понимали, что, если отказать просьбе такой молодой, но перспективной спортсменки, то можно просто потерять надежды на успех женской команды в этих соревнованиях. Она просто откажется от поездки, сославшись на уйму женских причин. Заменить её в таких тяжёлых видах лёгкой атлетике, как пятиборье и бег 60 метров с барьерами (для девушек) в то время было просто невозможно.
Переговоры со мной тренеры провели ещё за неделю до нашего отъезда из Краснодара.
Мой положительный ответ благоприятно повлиял на настроение Лоры и на её спортивные результаты. Психология женского спорта тогда ещё слабо была изучена, но великие тренеры уже в эмоциональном плане кое-что понимали.
Зная своенравный и эмоциональный характер моей феи, пришлось глаз с неё не спускать, ни на минуту её не покидать, где бы она ни находилась. Она этим гордилась и даже бравировала. Поэтому все спортсмены на сборах нас считали братом и сестрой. От зависти с уст наших соперников мы часто слышали вдогонку за спиной: куда иголочка, туда и ниточка.
За день до соревнований, вечером после ужина, девушки из сборной Ростовской области пригласили меня в Зелёный театр на концерт. Я опрометчиво согласился, потом тысячу раз об этом пожалел.
Не поставив в известность тренеров и Лору, направился с девчатами на концерт. С концерта мы возвратились поздно ночью и как ни в чём не бывало я улёгся спать.
Утром в столовой за нашим столом Лоры не оказалось, девочки из нашей команды объявили, что она заболела. На мои вопросы: Что с ней? – они только пожимали плечами.
При выходе из столовой меня в сторону отозвал Агаеков (тренер сборной) и попросил немедленно идти к Лоре и просить извинения. Только сейчас до меня стало доходить, что я натворил, ещё не осознавая всю глубину нелепых ошибок.
Когда я зашёл в номер, Лора одиноко лежала на кровати, лицом повернувшись к стене. Я сел рядом с ней, пытаясь дотронутся до неё рукой. Она, резко сбросив мою руку со своего тела, промолвила так трогательно: «Иди гуляй», что я весь задрожал, сознавая свою оплошность и дурь.
В номере воцарилась долгая тишина. И вдруг слышу:
– Я выступать на соревнованиях не буду, так как получила серьёзную травму.
– Когда ты успела? – только и смог промолвить я в своё оправдание.
И не получив ответа, захохотал нервным смехом. Лора вдруг приподняла свою голову и пристально, осуждающе посмотрела так на меня, как будто я заклятый её враг. Слезинки, как жемчуга, покатились с её длинных ресниц. От неожиданности я осмелел и стал эти слезинки слизывать языком, при этом приговаривая:
– Ну, что ты, глупая. Мне никто кроме тебя не нужен.
– Ишь, как ты запел.
– Лора! Мне так больно и страшно, – проговорил я с надеждой на примирение.
Она села на кровати, оголив плечи, и с грустью произнесла:
– Надо бы тебя помучить, как следует, за ту боль, которую ты мне вчера причинил. Подожди за дверью. Я оденусь и пойдём на стадион.
Я обрадовался и по-детски обронил:
– Ты умница, Лора!
– Нет, дура, что связалась с тобой.
И решительно указав мне на дверь, встала в трусиках с кровати. И здесь обхватив её за талию, я запальчиво и произнёс:
– Это никогда не повторится, даю тебе комсомольское слово.
Она ущипнула меня нежно и промолвила:
– Посмотрим!
Я вышел из номера счастливый, будто тяжёлый груз свалился с плеч. Выйдя из номера, Лора со свойственной ей манерой произносит:
– Знаешь, я вчера себя даже пожалела, но представь – не заплакала, просто про себя подумала: так тебе и надо за твою доверчивость и доброту. Ах, как я хочу, чтобы завтра побыстрей наступило, и я докажу тебе, что эти ростовчанки и мизинца моего не стоят!
Уверенность Лоры в своих силах, её горячие и искрение слова окончательно меня взбодрили и развеяли все тревожные мысли.
Лора разминку начала на стадионе так энергично, даже со злостью, что напугала главного тренера сборной края. После часовой тренировки он прогнал нас с беговой дорожки, посоветовав прогуляться по парку до ужина.
Бог знает, о чём мы только не говорили. Лоре хотелось поделиться со мной своими планами. Я её слушал внимательно, всё время стараясь поймать её руку. Она только смеялась и ловко ускользала.
На следующий день, когда барьеристы стали готовиться к предварительным забегам на 60 метров с барьерами, всё во мне заволновалось, как будто самому предстояло выходить на старт. Необъяснимое ощущение захватило меня, одолел какой-то страх, что невозможно было стоять на месте.
Я схватил Лорину сумку со спортивным костюмом и кедами и пошёл по над дорожкой к финишу.
Я так погрузился в свои мысли, что даже прозевал старт, оглянулся на дорожку и вижу, как моя королева рванула со старта, и я облегчённо вздохнул: теперь её уже из соперниц никто не догонит. Что-что, но на финише она отлично накатывает, если не сбивается с ритма шагов и темпа бега.
В то время допускалось бегунам делать два фальстарта. Учитывая это, тренеры и разработали тактику на грани фола. Она должна была старт сделать чуть раньше улавливаемого момента старта, то есть на грани фола. Результат превзошёл все ожидания. Лора не только пришла к финишу первой, но с новым рекордом края для девушек.
В финальном забеге она снова была первой, улучшив свой же рекорд.
Тот финальный забег остался в моей памяти на всю жизнь. Со старта она ушла снова первой, над барьерами летела, как ласточка, не нарушая гармонию и ритм бега. Я смотрел на довольных тренеров, а они как дети подпрыгивали на трибуне, обнимая друг друга.
Я впервые осознал, в какой степени успех спортсмена зависит от тренера, от его умения подводить спортивную форму своих подопечных к ответственным соревнованиям. Безусловно, успех спортсмена зависит от функциональной его подготовки, но немалую роль играет и характер. Впрочем, к особенной чести моей Лоры скажу, она умела в силу своего характера настраиваться на ответственные соревнования по какой-то неведомой мне системе. Перед стартом её невозможно было вывести из равновесия. Она только одного просила, чтобы перед стартом в поле зрения был тренер и я!
Но во время бега она никого не видела и никого не слышала. Такая сосредоточенность и отрешённость от всего ради победы, меня часто поражала. Эти качества её характера помогали и в учёбе, она успешно закончила школу и с красным дипломом Кубанский пищевой (политехнический) институт.
Вечером разбирая первый день соревнований, тренеры в один голос заявили, что всё идёт по плану, отметив прекрасный бег Лоры во всех отношениях. Я и сам тогда испытал эстетическое удовольствие, пробуждающее лучшие чувства к красоте женского тела.
Наша необычайная дружба с Лорой продолжалась восемь лучших лет в моей жизни.
Последний раз мы выступали вмесите на соревнованиях в 1962 году на всероссийских студенческих играх, которые проходили в Краснодаре. После этого наши жизненные пути разошлись.
Ночной гость
Как-то раз в советское время мой приятель – ветврач колхоза «Заветы Ильича» простудился и загудел в урологическое отделение нашей районной больницы.
Навестить его прикатил к нему на попутной машине кум Григорий, местный конюх. Приехал он с глубокой надеждой на выздоровление друга и, естественно, не с пустыми руками. Кроме сытной закуски для профилактики привёз бутылку самогона – первача. За рюмкой время быстро бежит, не успел конюх и оглянутся, как весенний вечер и подкатил незаметно к порогу больницы.
Заторопился конюх домой, а кум успокаивающим голосом и сообщает, что последний автобус на станицу только что прошёл мимо окон больницы. С горя опрокинули ещё пару рюмок, и конюх неторопливой походкой не раздумывая вышел на порог больницы и только сейчас ужаснулся мысли, как будет добираться домой. И хотя от районного центра не далеко – всего двенадцать километров, но ноги – то не казённые, да и темень хоть выколи глаза.
Выходит, он за ворота и слышит на свою радость конское ржание поблизости. Он и пошёл на голос животного.
Григорий быстро натолкнулся на лошадь, которая была привязана к пахучей акации. К его радости, эта была лошадь их бригадира по кличке Машка. Такому подарку судьбы конюх обрадовался всерьёз, даже пьяным глазам не поверил.
Тряхнув головой, ни минуты не мешкая, он влез в линейку и с криком «Но!» – направил вожжами лошадку в сторону своего села. Вскоре Григорий заснул, а Машка по накатанной грунтовой дороге медленно побрела домой.
Бригадир, приехавший в больницу по делам своего здоровья, не найдя лошадку, с досады отправился в село пешком, мысленно проклиная Машку.
«Стареет лошадка, – думал он, бредя по полям напрямик домой. – Пора сменить на новую».
Жена бригадира знала, что если муж припозднился, то уже трезвый домой не заявится. Поэтому всегда открывала ворота настежь, чтобы Машка мимо дома не провезла мужа. В тёплую погоду он в линейке проспится и безо всякой помощи добирается до печи, а зимой часто приходится его выжидать и выглядывать в окно. А то может не только простудится, но и замёрзнуть.
Намаявшись по хозяйству, жена бригадира залезла на печь и, не дожидаясь мужа, быстро заснула.
Крепко спал в это время и конюх в чужой линейке, а лошадь медленно брела к заветной цели – к дому бригадира, где её всегда накормят и напоят.
Когда Машка вступила во двор, она по привычки заржала, предупреждая пассажира, что приехали. Конюх, открыв глаза, осмотрелся, увидев, что он во дворе и, не сообразив, что это чужой двор, слез с линейки и побрёл в дом.
В сенях сняв верхнюю одежду, спокойно зашёл в чужой дом с одной мыслью: как можно быстрей лечь. Впотьмах нащупал печь и, осторожно забравшись на неё, молча свернулся калачиком.
Зачуяв перегар, жена бригадира забилась в уголок и молча заснула. Конюх тоже быстро погрузился в сон.
В это время бригадир, входя в свой двор, только и смог произнести:
– Ну, слава богу, пришёл.
Он страшно умаялся. Но сильно обрадовался, когда увидел, что лошадь на месте. Он долго сокрушался, кладя перед кобылкой свежую травку, что, как назло, ни одного извозчика не встретил. С любовью обнял лошадиную морду и промолвил:
– Милая Маша… не могу! Если через несколько минут не буду в постели, то умру, это точно. – В постель…
– В постель… В постель, – бормоча себе под нос бригадир вошёл в свой дом. Ему уже не хотелось не ужинать и даже попробовать стакан красненького вина. Страшно захотелось пить.
Он зачерпнул в сенях холодной воды и залпом её выпил. Войдя в свой дом, бригадир окликнул:
– Нюрка, где ты?
И, услышав в ответ сонный голос жены, полез на печку.
Сквозь сон слышит он, как посапывает жена и где-то невдалеке храпит кто-то, назойливо не даёт сомкнуть ему глаза. Затем чувствует, что его обнимает жена, и проваливается в сладкий крепкий сон.
Сколько он спал, сообразить не смог, когда утром от очумелой тряски проснулся. Над ним стоит жена и требовательным голосом, показывая на конюха, просит разъяснить, зачем он приволок его в дом и ещё уложил рядом с ней на печке.
– Никакого конюха я не приводил.
– Что ты мне рассказываешь? – возмутилась жена. – Откуда же он здесь взялся!
Перепалка длилась недолго. Пока бригадир приходил в сознание, его жена так отходила шваброй нежданного гостя, что тот, забыв одеться, второпях в одних подштанниках ретировался.
Целую неделю бригадир клялся перед женой, что он в дом никого не приводил, мол, и сам еле добрался, ночью из районного центра, где находился на обследовании у врача. Жена ещё долго не унималась, повторяя:
– Ты, что мою верность проверяешь?
Когда об этом происшествии стало известно куму – ветврачу, он с усмешкой при встрече с конюхом то и дело повторял:
– Григорий, ну ты даёшь, уже и до жены бригадира добрался!