Владлен Петрович Шинкарев
Река жизни
Горе-наездники
ЭТА история произошла со мной в детстве.
Я и мой приятель Юрка, двигаясь по тропе к реке, не заметили, как откуда ни возьмись на нас вылетел огромный козел. Он сбил с ног моего приятеля и бросился как бешеный на меня. Я машинально ухватился руками за его рога, и мы вместе понеслись к кустарнику – на корявые ветки. Когда козел скрылся в высокой траве, я позвал друга дрожащим голосом.
– Черт с рогами, а не животное! Откуда он взялся на наши головы! – прошептал, заикаясь от испуга, Юрка.
И здесь я вспомнил, что летом в этих местах выпасывает стадо коз наша соседка баба Маша. При стаде находится драчливый козел.
– Надо его проучить! – предложил Юрка.
План, как наказать козла, созрел быстро.
– Не таких укрощают: в Индии – слонов, в Монголии – верблюдов, в Австралии – кенгуру, в Калмыкии – диких лошадей, – твердил Юрка.
Несколько дней мы усердно подкармливали козла: то сухарями, то фруктами, иногда сахарком. Он настолько привык к нам, что завидев нас, громко блеял, позволял себя гладить не только по спине, но и трогать бороду и большие рога.
Настал день возмездия. Я подошел к козлу спереди и подсунул к его морде сухари. Юрка тем временем подкрался сбоку, влез на него, держась за рога руками.
Я не успел и ахнуть, как козел рванул с места. Сбив меня с ног, он понес Юрку по кругу – иначе не мог, поскольку был привязан веревкой к штырю, вбитому в землю.
Оказавшись внутри круга, я увидел, как ко мне быстро приближается веревка. Я подскочил, пропуская ее под ногами. В тот же миг подпрыгнул и козел, сбросив Юрку наземь. Не сговариваясь, мы вместе бросились наутек в кусты.
Там Юрка напомнил мне:
– Теперь твоя очередь!
Он повторил это несколько раз, как бы сомневаясь в моей смелости. Хромая, мы вместе вышли из нашего укрытия, и Юрка робко позвал козла, подбирая имя наугад:
– Вася, Вася… Боря, Боря!..
Как ни в чем не бывало, козел подошел к нему и стал жевать яблоко, которое сунул ему Юрка. Я осторожно приблизился к животному, ухватился одной рукой за рог, а другой за загривок, медленно влез на него и прошептал:
– Но, но…
Однако козел не двигался. Он усердно дожевывал яблоко. Юрка, учитывая мой горький опыт, уже стоял в стороне, крича и размахивая руками. Я никого и ничего уже не слышал. Уместившись полулежа на спине козла, практически не дышал. Тот стоял как вкопанный. Он только шевелил ушами и с любопытством рассматривал моего нервного друга.
– Что сидишь на нем, как истукан? Делай же что-нибудь!
При этом Юрка подпрыгивал и показывал, как надо бить в бок козла ногами. Теряя равновесие, он падал и снова вставал, демонстрируя приемы заядлых жокеев. Я же, крепко обняв шею козла, не только ногами, но и руками пошевелить не мог. Я лишь тихо промолвил:
– Ты перед его мордой потряси своей тельняшкой.
Юрка снял с себя свою гордость, с которой никогда не расставался, и, как заправский тореадор, стал водить ею перед козлиной мордой. Козел вдруг резко сорвался с места с такой силой, что я еле удержался на нем. Мы понеслись по кругу со скоростью пули. Тельняшка зацепилась за рог и закрыла козлу глаза. Воздух бил мне в лицо, в ушах ревел ветер и хрипел козел. Деревья слились в одну длинную стремительно двигающуюся цепь.
Юрка стоял вне круга и кричал:
– Убери тельняшку с глаз! Убери!
Вот еще мгновение, и я падаю в траву. Козел резко остановился и, развернувшись, уже без тельняшки на глазах, вначале медленно, а затем ускоряя бег, стал приближаться ко мне. Я вскочил с земли и, не чувствуя никакой боли, со всех ног бросился от него прочь. Юрка от смеха просто по траве катался и даже икать начал. Но козел, подпрыгнув, помчался за Юркой.
Несколько дней мы избегали пристальных родительских взглядов, скрывая свои раны и ушибы.
Когда мы вновь появились перед козлом, он заблеял, встал на задние копыта и с удовольствием принял лакомства, которые мы ему принесли. Словно поняв, что от него требуется, он усердно в тот день катал нас по очереди на спине. К вечеру он настолько устал, что домой возвращался не впереди, как обычно, а позади стада. Это заметила хозяйка – баба Маша. Она решила проследить, кто обижает ее любимца.
На следующий день, в разгар наших скачек, появилась баба Маша с хворостиной в руках. В это время на козле восседал Юрка, а я стоял на подстраховке. Баба Маша, грозя хворостиной, быстро приближалась к стоящему козлу. Я скрылся в кустах. Козел, заметив хозяйку, рванул с места и понес по кругу Юрку с такой скоростью, что она никак не могла попасть хворостиной по спине Юрки, а все время лупила козла.
Наконец, изловчившись, баба Маша проникла в центр круга. Выдернув кольцо со штырем, полетела на землю. Однако не выпустила из рук веревку, а метров пять скользила по траве за козлом. Юрка же, вцепившись в его загривок, еще долго мелькал среди деревьев и травы.
Вечером того же дня баба Маша потребовала от наших родителей возместить понесенный ею моральный и материальный ущерб. Родители были вынуждены требования пострадавшей стороны удовлетворить. Нам же с Юркой всыпали по первое число очередную порцию хворостин, после которых мы долго не могли сидеть на стульях. А козел, как ни в чем не бывало, щипал травку на лужайке неподалеку от нашего двора. Завидев нас, он всегда становился на задние ноги и громко блеял, как бы приглашая нас в гости. Не ясно было только одно: то ли он просил у нас лакомства, то ли приглашал прокатиться с ветерком!
Вынеси ведро!
Наконец пришла весна. На клумбах пробивались первые цветы, птицы неугомонно пели, радуясь обновлению природы, женщины сняли верхнюю одежду, помолодев, похорошели.
С каждым погожим днем Николай Петрович все больше ощущал потребность любить и быть любимым. Но как порядочный семьянин, обожавший жену и двоих сыновей, позволить себе этого он не мог.
Весна, не обращая внимания на терзания его души, необратимо набирала силы; зацветала сирень, и ее тонкий аромат растекался по улицам города, воскрешая забытые чувства молодости.
– Черт побери! Сколько красивых молодых женщин! – думал Николай Петрович. – Почему я их не замечал раньше?!
Как-то раз он подошел к подъезду, быстро поднялся на третий этаж многоквартирного дома, где прошла лучшая часть его жизни. Он открыл дверь квартиры и, не застав жены, удивился. Она обычно приходит с работы раньше. Поужинав вместе с детьми, мимоходом спросил: «Как дела в школе?» – быстро уложил кроссовки и спортивный костюм в сумку и вышел. Николай Петрович ревностно относился к тренировкам и никогда их не пропускал, за исключением случаев, когда надолго отлучался из города по служебным делам. Для своих немолодых лет он прилично играл в теннис, волейбол и футбол.
Выйдя во двор, сразу же увидел жену, которая любезно разговаривала с молодой женщиной из соседнего подъезда. Эту рыжеволосую особу он заметил еще в прошлом году, когда она как молния ворвалась в их микрорайон, напугав всех семейных женщин своей привлекательностью. Не обратить на нее внимание было невозможно.
– Ты куда? – спросила жена.
– На стадион! – ответил Николай Петрович.
Весь вечер его мысли были заняты незнакомкой. И каково было его радостное удивление, когда он встретил ее возле контейнера на следующий день, когда выносил мусор из квартиры. Поздоровавшись, они молча разглядывали друг друга. Голос любви оказался сильнее совести. Она хотела что-то сказать, но Николай Петрович, не сводя с нее глаз, опередил ее.
– Простите меня, я не знаю, как Вас зовут?
– Людмила, – улыбнулась женщина.
– Простите, – опять пробормотал он. – Вы живете одна?
– Да! – кивнула она.
Людмила оказалась хорошей собеседницей и так же, как и Николай Петрович, любила спорт, рыбалку, охоту, тогда как жена не разделяла его увлечений.
Николаю Петровичу вспомнилась старая поговорка: «Если сомневаешься, воздержись». Однако он нисколько не сомневался: это женщина его мечты. И не раздумывая, предложил встретиться вечером на стадионе. Она согласилась.
Частые совместные пробежки, игра в теннис, волейбол настолько их сблизили, что после каждой командировки Николай Петрович торопился уже не домой, а в соседний подъезд, к Людмиле. Он выгадывал несколько рабочих дней, чтобы остаться с ней наедине. Наступила новая фаза в его жизни.
Николай Петрович ценил молодость, красоту Людмилы, одаривал ее подарками, но порвать со своей семьей не решался. Поэтому как мог соблюдал конспирацию, возвращаясь из командировок поздно ночью, когда микрорайон полностью погружался в сон и темноту.
Вот и на этот раз, остановив такси у соседнего дома, он натянул на глаза шапку, поднял воротник куртки и вышел на улицу с сумкой в руках.
Не оглядываясь, но прислушиваясь, Николай Петрович быстро дошел до своего дома и нырнул в заветный подъезд. Соблюдая осторожность, он быстро поднялся на этаж, открыл дверь и только сейчас расслышал в квартире Людмилы женские голоса. Не успел сделать и шага назад, как Людмила вышла ему навстречу.
– Ты вовремя, не бойся! Подруги знают, что мы встречаемся. Проходи! Мы сегодня отмечаем Масленицу!
Сняв куртку с Николая Петровича, она проводила его на кухню, где две женщины пили шампанское, закусывая блинами с красной икрой.
Людмила с гордостью представила своего возлюбленного. Налив в фужеры шампанское, она предложила тост не за Масленицу, а за любовь, и все выпили. Опорожнив несколько бутылок, шумная компания отправилась к другу одной из девиц на этаж выше. Там пили коньяк, танцевали и играли в бутылочку. Когда коньяк был выпит, Николай Петрович сбегал в магазин за беленькой. По пути, посмотрев на темные окна своей квартиры, облегченно вздохнул: домочадцы спали.
Утром он проснулся в объятьях подруги, не понимая, как добрался до постели, с трудом произнес:
– Боже мой, а голова… голова! Трещит, точно лопнуть хочет.
Встав с постели, посмотрел на часы, было около четырех часов дня.
– Какой сегодня день? – спросил он.
– Воскресенье, – пробормотала Людмила, не открывая глаз.
Николай Петрович пошел на кухню, а про себя все твердил:
– И как это я напился, не понимаю!
За ним следом явилась Людмила. Собрав остатки закуски со стола, велела вынести мусор. Но Николай Петрович вовремя сообразил:
– Вдруг увидят! Вынесу ведро ночью!
Под вечер снова появились подруги с шампанским. До глубокой ночи не смолкали их голоса. Николай Петрович и не заметил, как заснул на кухне, когда гостьи удалились. Проснулся от толчка в плечо.
– Вынеси ведро с мусором! На улице никого нет, а я уберу на кухне, завтра на работу!
С этими словами Людмила поставила ведро перед носом Николая Петровича. Он надел спортивный костюм, с которым никогда не расставался и в длительных командировках, взял ведро в руки и вышел. В потемках высыпал мусор в контейнер и, дойдя до дома, по привычке зашел в свой подъезд, машинально поднялся на свой третий этаж, и автоматически позвонил в свою квартиру. Дверь открыла жена. Она вопросительно посмотрела на него и спросила:
– Ты откуда?!
Николай Петрович не успел промолвить и слова, как взгляд жены упал на знакомое ведро. Выхватив его, она в приказном тоне сказала:
– Сама отнесу, а ты заходи, чего стоишь!
Жена сразу же догадалась, где ее муж был и откуда явился. Такое ведро она давно заметила у молодой соседки. С красивыми розами по бокам, оно переливалось разными красками в зависимости от освещения.
Николай Петрович под взглядом жены тихо, как заяц, прошмыгнул в квартиру. Жена, не проронив ни слова, направилась в спальню. Был поздний час. Дети давно спали.
Эта необыкновенная покорность судьбе, это необычайное всепрощение обескуражили Николая Петровича. Он долго сидел один на кухне, вспоминая счастливые дни семейной жизни. Во всей его фигуре было что-то виноватое.
Утром жена молча оделась и ушла на работу. Дети через час, ни о чем не подозревая, спросили:
– Папа! Что-то случилось? Ты так быстро приехал.
Разбитый, помятый Николай Петрович ничего не ответил. Налил себе рюмку «рябиновой», залпом выпил и пошел спать.
Не прошло и месяца, как Николай Петрович с женой обменяли квартиру на другой микрорайон города.
Жена купила автомобиль и теперь лично встречала Николая Петровича из командировок.
Она всюду была с ним рядом: на рыбалке, на охоте, на стадионе. И ни разу не упрекнула за его мимолетную слабость.
Она хорошо понимала, что если дать волю упрекам, чувству досады, то потеряешь силу духа, которая поддерживала ее всегда в трудные минуты. Она должна думать лишь о тех, кого любит, а любит она Николая Петровича и своих детей.
Петушки
Заместитель директора института по хозяйственной части Батюта Василий Васильевич был человек предприимчивый, с хозяйской хваткой. Жил бы он в наше время, быть бы ему богатым человеком на Кубани. Но и в начале 70-х годов прошлого века такие люди были нарасхват. Директор института Руднев Евгений Дмитриевич ценил способности своего заместителя, дорожил им и полностью доверял.
Как-то раз перед майскими праздниками директора срочно вызвали в Москву. В отсутствии своего непосредственного руководителя Василий Васильевич и проявил в полной мере свои коммерческие способности.
На территории института находилась большая птицеферма. Выгодное дело организовал сам Василий Васильевич: зерно свое, дешевое, подопытное, неучтенное. Построили ферму, приобрели несколько тысяч голов птенцов, вырастили их до взрослого состояния. Всегда свои свежие яйца, да и птичье диетическое мясо для столовой. Но будоражили мысли Батюты петушки, уж слишком их много развелось на ферме. При норме один петушок на 15 кур их было в 5 раз, а то и в 6 раз больше. Покоя не давал и народный контроль, который то и дело твердил:
– Куда деваются яйца и птичье мясо? Почему сотрудники эту птицу только и видят в столовой в приготовленном виде?
Да и самого Батюту без народного контроля заботила рентабельность птицефермы. Перед самыми майскими праздниками Василий Васильевич и решил в отсутствии директора навести порядок – продать лишних петушков.
За три дня до праздника – кто автобусами, кто на своем транспорте стали вывозить петушков с фермы согласно наряду на каждое подразделение. На ферме стоял невообразимый шум и гам. Петушков прямо на глазах покупателей вылавливали с криком и смехом. Голоса сотрудников института тонули в криках птицы. Шла бойкая распродажа петушков.
К тому времени в нашем институтском городке уже было заселено шесть пятиэтажных многоквартирных дома.
Сотрудники и разместили своих петушков на балконах. Кто на скорую руку соорудил клетки, а кто прямо за лапки привязал птицу к ограде балкона. На следующий день уже с 4 часов утра петушки сначала одиночными голосами, а потом дружно хором запели свои песни. Перекличка петушков шла наперебой, кто кого перекричит. От такого пения проснулся весь городок, и уже до начала рабочего дня никто не мог сомкнуть глаз. На работу все явились с больной головой. Первые часы рабочего дня только и говорили о петушках. Хорошо, что дни были предпраздничные. Отдел кадров, занятый составлением списков на премии, в эти дни не вел строгого контроля за опоздавшими на работу.
В тот же день из Москвы возвратился директор института. Срочно собрался ученый совет. Все члены ученого совета слушали доклад своего председателя, то и дело позевывая, а некоторые не выдержали и дремали. Председатель, не понимая, в чем дело, подумал, что его доклад скучный, решил повысить голос и предложил дремавшим покинуть зал заседания.
– Мы и без вас проведем распределение премий победителям социалистического соревнования, – грозно заявил директор. Предстояли горячие споры: деньги немалые, доска почета, благодарности, грамоты. Все, кто спал, тревожно проснулись, глаза расширились. Это удивило директора, и тогда он спросил у секретаря партийной организации и председателя профкома: «В чем дело?» Те в юмористической форме объяснили сложившуюся ситуацию. Директор так рассмеялся, что разбудил окончательно спящий ученый совет. Немедленно был вызван на ковер Василий Васильевич. Ему было приказано срочно прекратить распродажу. После Дня мира и труда городок готовился праздновать День Победы, и большинство сотрудников оставили петушков для праздничного стола. Целую неделю в нашем городке предвкушали сытные дни, но петушки по-прежнему пели, не давая спать ни взрослым, ни детям. Практически весь городок был парализован, все ходили по территории сонные, спотыкаясь, искали укромный уголок, где бы прикорнуть в обеденный перерыв, опустели теннисные столы, никто не играл, как обычно, в пинг-понг.
Когда петушков всех вырезали, по улицам еще долго летал пух. Скубли петушков на балконах, а если кто и выносил пух и перья в мусорные контейнеры, так их ветер разносил по всему городку.
Осенью мы дружно отмечали Октябрьские праздники без петушков. Зато в праздничных продуктовых наборах каждому сотруднику досталось по десятку диетических яиц
Сон в руку, или История с золотом
Всю ночь меня одолевали всякие житейские мысли, и лишь под утро я провалился в сон. И снится мне, как я надеваю своей возлюбленной на шею золотую цепочку, а на руку – золотой браслет. Молодая красивая женщина, сотрудница нашего предприятия, крепко меня целует, и в этот момент голос жены прерывает сновидение:
– Вставай! Пора на работу!
Разбуди жена меня чуть позже, я бы знал, чем всё кончится, а так остался в неведении. Находясь ещё во власти блаженства, я потянулся и медленно встал с постели.
После душа я вспомнил все подробности сна, и дрожь пробежала по всему телу.
«Да! Сон в руку! – подумал я, выходя из ванной. – Хорошо, что о моей связи на стороне, о подарках, которые я делаю другой, не знает жена».
Был седьмой час осеннего утра. На кухне хозяйничала жена – в новом халате, с новой причёской, которую я только сейчас и заметил.
– Завтра юбилей! Двадцать лет нашей совместной жизни! Как-никак двадцать лет в согласии и любви! – с этими словами она открыла коробочку и показала золотой перстень. – Он твой! А где твой подарок?
Я сразу же вспомнил, что ещё в прошлом году обещал на юбилей купить ей золотые сережки. «Дотянул до последнего: то денег нет, то времени не хватает», – подумал я. Моё смущение заметила жена и предложила в субботу отправиться за покупкой.
– Мои украшения давно устарели. Их ещё мама дарила, когда я окончила институт, – продолжила жена, вопросительно глядя на меня.
Возразить женской логике было невозможно.
Памятуя о том, что у меня в наличии всего 15 тысяч рублей, я как-то осторожно завёл речь о том, что пора в доме делать ремонт, что мы ещё не оплатили учёбу дочери в университете, что необходимо сыну на зиму купить куртку. Жена моя, неглупая женщина, быстро сообразила:
– Я согласна на подарок в пределах 10-15-ти тысяч.
Я облегчённо вздохнул.
Субботним утром супруга вывела машину из гаража, и мы помчались в ювелирный магазин. По дороге она призналась, что уже подобрала себе сережки в магазине «Золото». У меня ёкнуло сердце, но я не подал вида, а стал отговаривать от этой торговой точки:
– В субботу туда не подъедешь, везде ГАИ, где поставим новую машину? Могут угнать, а в лучшем случае поцарапать. Поедем в другие магазины, их хоть пруд пруди в городе.
Несмотря на все мои уговоры, жена настояла на своём.
В магазине нас встретили довольно любезно, как старых знакомых, готовы были с радостью услужить. Подавая отложенные серёжки, продавец, которая была постарше всех, спросила:
– Катя, это твой муж?
– Да! – с гордостью ответила жена. С такой же гордостью, надев серёжки, она спросила у продавщиц:
– Как?
Все в один голос заявили:
– Они Вам идут. И не подумаешь, что они дешёвые!
О вкусах не спорят, поэтому, наверное, моего мнения жена и не спрашивала, а всё время обращалась к продавцам. Когда же озвучили стоимость серёжек – 9 тысяч рублей, я с радостью вздохнул. Как будто тяжёлый груз свалился с плеч. Но радость моя была недолгой.
Вдруг одна из продавщиц роняет роковую фразу:
– Эти серёжки по фактуре подходят к цепочке и браслету, что купил, Катя, твой муж.
Вторая продавщица добавила:
– Теперь, Катя, у тебя полный набор таких недорогих, но красивых золотых украшений.
Жена не подала и вида, что удивлена. Она как ни в чём не бывало продолжала рассматривать в зеркало свои серёжки, при этом приговаривая:
– Хороши! Хороши!
Я, естественно, возмутился:
– Вы меня с кем-то путаете!
На что одна продавщица, что постарше, сказала:
– У меня неплохая память на лица.
Здесь встряла третья продавщица, указывая на видеокамеру:
– Можем посмотреть видеозапись.
Я совсем сконфузился, не зная, что делать. Но вмешалась моя жена:
– Вадим, ты что, забыл?! Ты же на семидесятилетие нашей мамы покупал подарок: цепочку, браслет.
Я толком ничего не мог сообразить, но находчивость жены меня покорила, и я промолвил:
– Возможно.
Поставив точку в этом споре, жена попросила показать полный набор дорогих золотых украшений: серёжки – 28 тысяч рублей, цепочку -60 тысяч рублей, браслет – 80 тысяч рублей.
Примеряя эти изделия, она то снимала, то надевала дешевые серёжки. И, в конце концов, вдруг повернувшись ко мне, заявила:
– Теперь будет полный набор золотых украшений не только у нашей мамы, но и у меня.
Когда выписывали чек на сумму 177 тысяч рублей, у меня на лбу выступил пот. Зная, что у меня такие деньги не водятся, она вытянула из сумки мой паспорт и подала продавщицам:
– Выпишите все эти вещи в рассрочку – на имя мужа.
И в тот момент, когда с кончика моего языка готово уже было сорваться решительное «нет», я потерял дар речи. Мною вдруг овладели муки совести. Я не знал, как из этого неловкого положения выкрутиться. Рассудок говорил мне: лучше молчи, краска стыда разливалась по лицу. Сердце сжалось от одной мысли, что придётся объясняться не только с женой, но и с мамой, которой на день семидесятилетия подарил всего-навсего пуховый платок.
Жена положила покупки в сумочку и, поблагодарив продавщиц, направилась к выходу. Я же, как шкодливый пёс, поплёлся за ней. Мы вышли из магазина.
Среди толпы людей, бегущих к рынку, моя жена разглядела главного бухгалтера моего предприятия. С обоюдными возгласами: «Как ты живёшь?» – они сошлись на обочине. Главный бухгалтер, женщина лет сорока пяти, которой до всего есть дело, несколько раз повторила:
– Катенька, как ты хорошо выглядишь! У тебя новые серёжки! Какая красота!
Моя Катенька, во всей своей красе, решила щегольнуть. Она достала из сумочки дорогой набор золотых украшений. Они ещё ярче засияли при солнечном свете. Нагнувшись к главному бухгалтеру, что-то прошептала. Та воскликнула:
– Мне такие дорогие подарки никто в жизни не дарил. – И с завистью добавила: – При такой зарплате и таких ежемесячных премиях как не дарить любимой женщине дорогие украшения.
Моя жена, махнув рукой, с обидой выпалила:
– Какая там премия! Мы её уже полгода не видим. Зарплата и то выдаётся с задержками.
И здесь главный бухгалтер вскипела:
– Какая чушь! Кто Вам это сказал?
Она сердито посмотрела на меня. Я потупил свои бессовестные глаза.
Когда мы сели в автомобиль, жена сердито заявила:
– На Новый год я лично от себя подарю нашей маме эти серёжки, – и она показала пальцем на своё ушко.
Я всю дорогу молчал. Когда мы приехали домой, нас радостно встретила дочь с вопросом:
– Купили? – Увидев серёжки на матери, она воскликнула: – Какие красивые!
– Эти серёжки для твоей бабушки. Мой подарок в сумке, – жена достала украшения и передала дочери.
Та, как настоящая женщина, вначале ахнула, а потом принялась их примерять.
Когда дочь узнала цену товара, тотчас упала в кресло и замолчала. Воцарилась тишина. Её прервала жена, заявив:
– У папы высокая зарплата и премия будь здоров. Справится! А чтобы деньги не уходили на сторону, я его подстрахую.
Жена полезла в мой карман, достала банковскую карточку и положила себе в сумку. Я окончательно скис.
До Нового года оставалось ровно два месяца. Не тратя ни одного дня, я устроился на своём предприятии по совместительству инженером по технике безопасности. И чтобы себя реабилитировать перед женой, поставил цель купить маме золотую цепочку и браслет. А сейчас у меня нет ни времени, ни денег.