Владимир Иванович Шлома
Непридуманные истории
Конфуз
Зима, слава богу, наконец-то закончилась. Пригревало весеннее солнышко, убирая с дорог и полей остатки снега. Все радовались первым теплым денькам и солнышку. И уральская природа начинала пробуждаться от длинного зимнего сна. В лесу еще полно снега, а на березах уже распустились сережки, и пошел березовый сок. Народ потянулся в ближайшую березовую рощу, расположенную рядом с военным городком. Трехлитровые банки, в которые собирался березовый сок, стояли почти под каждой березой. Пристроил там несколько своих банок и майор Петров. Он уже больше десяти лет прослужил в этой дивизии, и каждую весну, в общем, как и многие другие, заготавливал березовый сок. Летом, как находка будет. Поставишь потом банку сока в холодильник, и она там охлаждается. Вечером приходишь со службы домой, весь уставший, жарко, и пот течет с тебя градом. А ты открываешь холодильник, достаешь банку с березовым соком, наливаешь стакан холодненького сока, и медленно, с наслаждением выпиваешь. Приятная прохлада разливается по всему разгоряченному телу, и оно начинает остывать. Наливаешь еще стакан, и так же медленно выпиваешь. Это истинное блаженство, и ради этого стоит потрудиться весной.
Но, от этого важного занятия майора отвлекли, его зачем-то вызывал начальник тыла дивизии. Этот вызов был каким-то странным. Петров вообще не мог сообразить, зачем он, офицер командного пункта, мог понадобиться начальнику тыла. Он даже не был уверен в том, что начальник тыла знает его в лицо, ведь у них абсолютно разные службы. Но деваться некуда, пришлось заканчивать со сбором сока, и идти к начальнику тыла.
– Товарищ полковник, майор Петров по Вашему приказанию прибыл, – доложил он.
– Проходи, майор, садись, – пригласил полковник. – Дело у меня к тебе есть. Ты в курсе, что у нас будет главкомовская проверка?
– Никак нет. По линии командного пункта такая информация еще не проходила.
– Так вот, в следующем месяце, нашу дивизию будет проверять главнокомандующий. А ты видел, в каком состоянии после зимы у нас техника? Не видел? Вся облезлая и обшарпанная. За нее мы сразу двойку получим, а значит, и вся дивизия за проверку получит двойку.
– А я то здесь при чем? – удивился Петров. – У нас на командном пункте все покрашено.
– Вот по этому поводу я тебя и пригласил. Краску для командного пункта ты доставал?
– Ну, я.
– А где? – поинтересовался полковник. – Чтобы спасти честь дивизии, нужно достать или краску, или, хотя бы, ацетон. Немного краски у нас с прошлого года осталось, но она сильно загустела.
– Да я в Перми на заводе тогда достал два ведра краски.
– У тебя там знакомые?
– Да нет, просто договорился, на фляжку спирта выменял.
– А там автомобильная краска защитного цвета есть?
– Вряд ли.
– А где можно достать, не знаешь?
– Не знаю.
– А по поводу ацетона, ты у них не интересовался?
– Интересовался. Если немного, то можно достать.
– Нужно литров четыреста.
– Это много. Столько они не продадут. Это нужно на завод ехать, где ацетон производят. В Перми таких нет.
– Я знаю, – согласился полковник. – Такой есть в Свердловске. Ты не согласишься, в интересах общего дела, в командировку за ацетоном съездить?
– А почему я? – обалдел от этого предложения Петров. – Что, в службе тыла нет офицеров, которые могут за ацетоном съездить?
– Почему нет? Есть, конечно. Но тут ведь главное не привезти, а договориться. Так как ты умеешь договариваться, больше никто не умеет, – польстил майору полковник.
– Но я не могу ехать, – упирался майор, – у меня ведь дежурства на командном пункте.
– По этому поводу не волнуйся, с твоими начальниками я договорюсь.
И поехал майор Петров в командировку в Свердловск. Дали ему официальную бумагу к руководителю предприятия, с просьбой о выделении дивизии, в качестве оказания шефской помощи, двух бочек ацетона. Дали также бортовую автомашину ГАЗ-66, и две фляжки спирта, для обмена на ацетон.
В Свердловск Петров приехал вечером. Идти на завод было уже поздно, рабочий день закончился. Поехали устраиваться на ночь в гостиницу. В первой гостинице свободных мест на было. Во второй гостинице, их тоже не оказалось. Как ни странно, не оказалось их и в третьей гостинице.
– А Вы не подскажете, – спросил он дежурную, – в какой гостинице могут быть свободные места?
– Боюсь, что свободных мест вы нигде не найдете, – ответила та.
Делать было нечего, поехали сразу к заводу, припарковались на стоянке возле проходной, и заночевали в кабине автомашины. Спать в кабине ГАЗ-66, хуже, чем в самолетном кресле, здесь даже спинка не откидывается. Утром оба, и майор, и водитель, были помятые и не выспавшиеся. Хорошо еще, что у водителя оказалась в машине вода, которой и умылись. Майор посмотрел на себя в зеркало, и добрым словом вспомнил жену, которая посоветовала ему взять с собой не электрическую, а, старенькую механическую бритву. Достал бритву, и побрился. Теперь можно было и к директору идти.
В приемной, перед директорским кабинетом, Петрова встретила молоденькая улыбающаяся секретарша.
– Вы кто? – спросила она.
– Я майор Петров, мне к директору нужно.
– А Вы разве записывались? – усомнилась девушка.
– Нет. Но я по важному государственному делу, – ответил Петров.
– Даже не знаю, сможет ли он Вас сегодня принять, – опять засомневалась девушка, – к нему сегодня много на прием по записи.
– А Вы доложите ему, что я важный документ привез, – улыбнулся Петров, и положил в ящик ее стола шоколадку.
– Хорошо, – тут же согласилась девушка, и пошла докладывать директору о прибытии какого-то майора.
– Петр Николаевич сказал, что примет Вас, но только после того, как примет всех по очереди.
– Хорошо, – обрадовался Петров, – я подожду.
В кабинет директора Петров попал только перед обедом.
– Слушаю Вас, майор. Что Вы хотели? – нетерпеливо спросил директор, поглядывая на часы.
– Петр Николаевич, меня в Вам послало командование дивизии. Вот официальное письмо от командира дивизии. У нас очень сложная обстановка.
– Я зачем вашему командованию понадобился? – перебил майора директор.
– Меня к Вам за помощью послали, – ничуть не смущаясь продолжал Петров. – Нам нужно машины красить, а краски не достать. У нас есть старая, но развести ее нечем, у нас нет ацетона.
– Так ты за ацетоном? – уточнил директор.
– Да, – подтвердил майор. – Только Вы не подумайте, нам не бесплатно. Вот, Вам презент, – и выложил на стол из портфеля две армейские фляжки.
– Что это? – поинтересовался директор.
– Спирт, чистейший, – понижая голос сказал Петров.
Директор еще раз посмотрел на часы, и безнадежно махнул рукой.
– Ладно, садись. Поговорим. На обед сегодня я явно не попаду. Ну рассказывай, что там у вас стряслось.
Петров рассказал, в какое жуткое положение попала после зимы их дивизия, и, что будет, если он не привезет ацетон. Он делал все от него зависящее, чтобы разжалобить директора, и получить эти две бочки ацетона.
– А как тебя зовут? – поинтересовался директор.
– Майор Петров.
– А зовут то как? – переспросил директор.
– Николаем.
– А давай ка, Коля, мы с тобой немножко перекусим, – предложил директор.
Он достал со шкафа бутылку коньяка, маленькие рюмки, и тарелочку с тоненько нарезанной копченой колбасой. Налил коньяк в эти рюмочки.
– Попробуй моего напитка, – предложил он Петрову.
Выпили по этой мизерной рюмочке, и закусили таким же мизерным, но очень вкусным кусочком колбасы. Петров сразу оценил и предложенный ему коньяк, и колбасу.
– А тебе самому то, как служится? – поинтересовался директор. – Подполковника скоро получишь?
– Да не светит мне звание подполковника, – грустно признался Петров. – Нас на эту должность четыре человека, начальник увольняться еще не собирается, а мне, всего два года служить осталось.
– Жаль, – посочувствовал директор, – деловая хватка у тебя хорошая. Меня уже считай уговорил. Как по мне, так быть бы тебе полковником.
Директор налил еще по одной рюмочке.
– Давай еще по одной, и будем решать твой вопрос.
Выпили еще по рюмочке. И Петров еще раз для себя отметил, что коньяк у директора очень вкусный.
– Так сколько тебе ацетона нужно? – поинтересовался директор.
– Две бочки, – скромно сказал Петров, стараясь не шокировать таким большим количеством директора.
– Сколько? – переспросил удивленный директор.
– Ну, хотя бы одну, – уменьшил аппетит смущенный майор.
– Ты хотел сказать цистерны? – опять переспросил директор.
– Какие цистерны? – теперь не понял уже майор.
– Железнодорожные конечно. Так одну, или две?
– Нет, мне нужно две двухсот литровые бочки ацетона, – уточнил майор.
– Вот теперь понял, – вздохнул директор. Извини, майор, но ты дверью ошибся. Если цистерны – то это ко мне. А если две бочки – то это к кладовщику на склад. Найдешь во дворе. Забирай свой спирт, с кладовщиком и рассчитаешься. А теперь извини, у меня дела.
Майор стоял красный как рак, и готов был сквозь землю провалиться. В такую дурацкую ситуацию он еще никогда не попадал. Это же полный конфуз. Он забрал свои фляжки, и молча вышел из кабинета. Нашел он и склад, и кладовщика. За две фляжки спирта, тот даже помог бочки на машину погрузить. Ехал майор домой, и не мог избавиться от неприятного осадка, который остался у него в душе. Как можно было так опростоволоситься? Ну зачем он вытащил из портфеля этот спирт? Решил двумя фляжками спирта директора завода подкупить? Мог бы и сам сообразить, что директору завода фляжки со спиртом не подсовывают. Так опозориться! Хорошо еще, что тот сразу его из кабинета не выставил. А как тонко и интеллигентно этот Петр Николаевич указал ему на его место. Сначала угостил дорогим коньяком, а потом, вместе со спиртом, отправил к кладовщику. Мол, на своем уровне договаривайся. Ну да ладно. Как бы там ни было, но ацетон он все-таки достал.
Дама треф
И опять я приехал со своим расчетом в пятый полк на регламент. Нам нравится сюда ездить, так как здесь очень вкусно кормят. Таких вкусных блюд больше ни в одном полку не готовят, не говоря уже про солдатскую столовую. Пожалуй, даже в офицерской столовой готовят хуже, чем здесь. А все дело в том, что здесь замечательный повар, небольшого роста, светловолосый паренек, рядовой Сорокин. Все с душой делает, поэтому и блюда вкусными получаются. Все у него вкусно: и первое, и второе, и салаты, даже компот обалденный, не такой, как в обычных столовых. Продукты во всех столовых одинаковы, а вот приготовленные блюда получаются разными.
Пока мы разгрузились и оборудовали рабочие места для проведения регламента на командном пункте полка, подошло время обеда, и мы пошли в столовую. На первое был очень вкусный украинский борщ, со свежими помидорами вместо томата, да еще и со сметаной. Такого борща мои солдаты и сержанты, да и я сам, уже давно не ели, примерно с полгода, со времени предыдущего регламента, который мы здесь проводили. На второе Сорокин подал картофельное пюре с поджаркой из свинины, и салат со свежей капусты с огурцами и помидорами. Картофельное пюре не на воде, как в солдатской столовой, а с добавлением молока, и с зажаркой лука на сале. И салатик, вроде бы простенький, но заправленный уксусом и постным маслом, он был бесподобным. Подсобное хозяйство полка, в котором были и коровы, и свиньи, и небольшой огородик, позволяло все это готовить. На третье был очень вкусный яблочный компот с блинчиками. Сорокин не поленился даже блинчики пожарить, и сходить за яблоками в старый заброшенный сад, который находился в километре от командного пункта полка.
Самое интересное, что Сорокин не был профессиональным поваром. Просто в детстве, как он рассказывал, ему нравилось помогать маме готовить, а потом, когда мама заболела, ему пришлось, под руководством мамы, уже самому готовить на всю семью. Дома еще были два младших брата, а отец работал машинистом электровоза, и часто по неделе отсутствовал. А потом мать умерла, и все заботы по дому легли на его плечи. Поэтому и научился все готовить, и всегда делал это с удовольствием.
Сад, в котором Сорокин собирал яблоки, я знал. Это было место бывшей колонии, где когда-то на поселении жили заключенные. Теперь там жил только один человек, дед Николай, бывший охранник этой колонии. После ликвидации колонии, он не захотел никуда уезжать, и остался здесь жить. Женатым он никогда не был, и детей у него не было, так и жил здесь бобылем в одном из сохранившихся домиков. У него был небольшой огородик и огромная пасека. Я познакомился с ним три года назад, мне тогда посоветовали сходить к нему за медом. Говорили, что сюда, на командный пункт, он для солдат мед бесплатно приносит, а взамен иногда просит привезти ему что ни будь из продуктов, макароны там, или подсолнечное масло. Но не бесплатно, на продукты он деньги дает. А еще, иногда просит подвезти его с двумя флягами, наполненными медом, до трассы, а оттуда, уже на рейсовом автобусе, едет в Пермь или в Кунгур продавать мед. В общем, с дедом они живут дружно.
Первый раз я пришел к деду с литровой банкой, хотел сначала немного меда взять, для пробы. Дом деда в лесу я нашел без проблем, так как к нему вела протоптанная тропинка. Расставленные в лесу улья я увидел еще далеко от дома, их было очень много, но большинство из них были не прямоугольные, сделанные из досок, а круглые, выдолбленные из толстой колоды. Дом деда, и небольшой огородик возле него, выглядели весьма ухоженными, а вот другие, еще сохранившиеся здесь дома, стояли полуразрушенными, с провалившимися крышами. Увидав меня, дед обрадовался, видно люди к нему не так часто заходят.
– Дед Николай, – представился он, протягивая мне руку. – Милости прошу, к нашему шалашу.
– Владимир, – тоже представился я.
– За медом? – спросил он, глядя на мою банку. – А почему такая маленькая?
– Да я сначала для пробы хотел взять, – смущенно ответил я.
– Да что тут пробовать? – удивился дед Николай. – У меня самый лучший мед в Пермском крае, это все знают. Оставь здесь банку, пойдем, я тебе пасеку свою покажу.
Мы с ним прошли еще с километр в глубь леса, и везде были улья. Большинство ульев стояли внизу, но не на земле, а на стоящих вертикально колодах, но некоторые улья и на деревьях висели. Это были сравнительно небольшие, выдолбленные из колоды улья. Да и большинство стоящих внизу ульев, также были выдолблены из колоды, ульев из досок было мало, хотя я заметил и два совершенно новых улья из досок.
– А почему Вы круглые улья используете? – поинтересовался я. – Я конечно не специалист, но мне кажется, что это не очень удобно, к ним ведь нестандартные рамки нужны. Да и выдалбливать улей из колоды, наверно, очень долго.
– А где я доски возьму для обычных ульев? Кто мне их сюда привезет? А готовые улья очень дорогие. Вон в этом году два купил, так за каждый пришлось флягу меда отдать. Вот и приходится долбить. Колод у меня много, времени тоже. Кроме того, дощатые улья медведь разбивает, а круглые нет, да и пчелам в круглых ульях зимой теплее, реже вымерзают.
– А зачем на деревья улья повесили? – поинтересовался я.
– Да это все от медведей, – пояснил дед Николай. – Обычно они много ульев не разоряют. Но если он проснется зимой, тогда добра не жди, может всю пасеку разорить. Вот на этот случай несколько ульев на деревья и вешаю, чтобы рои сохранить.
– А как Вы из них мед собираете? – спросил я. – По лестнице, что ли туда лазите?
– Да я из них мед вообще не забираю. Зачем? У меня и внизу ульев полно.
– А сколько у Вас ульев?
– Не знаю, не считал, – ответил он. – Может двести, а может и больше.
Мы вернулись обратно к его домику. Он налил мне в банку густого золотистого меда, приятный запах от которого сразу же распространился по всему дому, а еще налил меда в миску, и дал мне кусок хлеба. Я сразу заметил, что хлеб у него домашней выпечки, в моем детстве такой вкусный хлеб моя мама пекла.
– А знаешь, как качество меда проверить? – спросил он.
– Опустить в него химический карандаш, если образуются чернила, то мед плохой, – показал я свою осведомленность в этом вопросе.
– Это не совсем то, – поправил меня дед Николай, – этим ты только проверишь, разбавлен сиропом мед, или нет, но не его качество. Да и где ты в наше время химический карандаш возьмешь?
– Попробуй сначала мой хлеб, – предложил дед.
Я попробовал. Это был давно забытый вкус из моего детства.
– Вкусный? Мягкий? – спросил дед.
Я кивнул головой, не переставая жевать этот вкуснейший хлеб.
– А теперь обмокни его в мед, и снова пожуй. Чувствуешь разницу?
– Да, – сказал я, – хлеб, как будто засох.
– Вот это и есть признак того, что мед качественный, дозревший, – пояснил дед. – Качественный мед сразу влагу из хлеба забирает и высушивает его.
Собираясь уже уходить, я спросил, сколько я ему должен за мед. Дед назвал сумму, в два раза меньше, чем его продавали на рынке в Перми.
– А почему так дешево? – поинтересовался я.
– Да я здесь всем так продаю, – пояснил дед, – люди ведь сами ко мне пришли, а не я к ним. А вывезти его куда-то продавать, для меня целая проблема.
Я поблагодарил деда Николая и за мед, и за экскурсию по пасеке, и ушел обратно на командный пункт.
Купленный мед моей жене очень понравился, и, при очередном посещении пятого полка, я купил у деда Николая целую трех литровую банку меда. Через год, во время очередного регламента в пятом полку, я опять собрался сходить к деду Николаю за медом. Вместе со мной попросился сходить и мой солдат, Равиль Янышев. Равиль был очень хорошим солдатом, и я не мог ему отказать в такой просьбе. Он обладал очень хорошим слухом. Это был первый из моих подчиненных, кому удалось в радиоприемниках измерить помеху по зеркальному каналу. До него, никто, в том числе и я, не могли даже услышать эту помеху, так как этот сигнал был очень слабым и не прослушивался на фоне шумов. Увидев мою трех литровую банку, он очень удивился.
– Что, всего три литра будете брать? А почему так мало?
– На год нам этого хватает, – ответил я.
– У нас, в Башкирии, так мало не покупают. Минимум по фляге берут. А мой отец всегда две фляги покупает, сообщил он.
Вдвоем с ним мы и пошли к деду Николаю. Увидев нас, дед очень обрадовался. Ему наверно было здесь очень скучно, хотелось с кем-то поговорить, и он опять повел нас на экскурсию по своей пасеке. Равиль задавал ему примерно те же вопросы, что и я в прошлый раз, и дед Николай на все с удовольствием отвечал. Равиль разбирался в пчелах гораздо лучше, чем я, и они быстро нашли общий язык.
– А рамки Вы сами делаете? – спрашивал он.
– Конечно сам, – говорил дед Николай, – они ведь все разные по размерам, все нужно по месту делать. Рамки из одного улья, в другой редко подходят. Такие нигде не купишь. Да и денег у меня на это нет. Я ведь редко выезжаю мед продавать.
– А чем Вы пчел на зиму подкармливаете? – интересовался Равиль.
– Ничем. Они сами себя обеспечивают, да еще и меня кормят. Я ведь у них весь мед на забираю. Две центральные рамки с медом я никогда не трогаю, и всегда оставляю им, этого меда им на всю зиму и хватает.
– А на зиму Вы их куда-то убираете, чтобы не замерзли? Омшаник у Вас есть? – продолжал расспрашивать Равиль.
– Ну, что ты? Какой омшаник? Как я туда один улья перетаскивать буду? Где стоят – там и зимуют.
– И не вымерзают? – удивлялся Равиль.
– Бывает, что и вымерзают. Температура ведь зимой иногда и до сорока градусов мороза доходит. Зимой я ульи снегом присыпаю, чтобы пчелам теплее было.
– Скучно Вам здесь наверно одному, особенно зимой, – сочувственно говорит Равиль.
– Да не особенно, – отвечает дед Николай, – при желании, всегда какое ни будь дело можно найти. Да и не совсем один я здесь, у меня сосед есть.
– Какой сосед? – не понял я. – Я думал, что Вы здесь один живете.
– Здесь то один, – уточняет дед. – Сосед живет в соседнем поселении, недалеко, километров шесть отсюда. Такой же дед, как и я, Михаилом зовут.
– Тоже бывший охранник? – высказываю я свою догадку.
– Да нет, он бывший зэк. Больше тридцати лет в тюрьмах и колониях отсидел. После освобождения куда-то уезжал, где-то помаялся, а потом опять сюда вернулся. Больше нигде не прижился, – рассказывал дед Николай.
– И какие у Вас отношения с бывшим зэком? Не враждуете? – поинтересовался Равиль.
– А чего нам враждовать? Все уже в прошлом. Я научил его за пчелами смотреть, теперь и у него своя пасека. Иногда друг к другу в гости ходим.
– А не далековато? – спрашиваю я.
– Да здесь же рядом, – удивляется дед Николай, – шесть километров всего. Вот недавно за спичками ко мне приходил, не заметил, как у него спички закончились. А до ближайшей деревни ведь не меньше двадцати километров, туда не набегаешься.
Мы купили у деда Николая трех литровую банку меда, и пошли обратно. Равилю, как и мне, дед тоже понравился.
И вот мы снова в пятом полку. Банку для меда я с собой взял. Через пару дней я предложил Равилю снова сходить к деду за медом. Вечером мы и пошли по знакомой тропинке. Тропинка показалась нам какой-то заросшей. Видно было, что по ней редко ходят. Подошли к домику деда Николая. Нас никто не встретил, и деда нигде не было видно. И на его огородике ничего не росло.
– Может заболел дед? – предположил Равиль.
Подошли к домику и постучались в дверь. На стук никто не ответил.
– Наверно дома нет, – решил я. – Может за продуктами уехал?
На всякий случай попробовал, закрыта ли дверь. Дверь оказалась на замок не закрытой. Я ее открыл и спросил: «Дед Николай, Вы дома?» Нам никто не ответил. Зашли в дом. Кровать деда была не застелена, и на столе лежал слой пыли. Стало понятно, что деда здесь уже давно не было. Пошли обратно. А ульи в лесу все так же стояли, и пчелы летали. Решили в полку выяснить, что с дедом случилось.
– Так деда еще зимой убили, – сказали нам в полку.
– Кто? – не поверил я своим ушам. – За что можно было убить этого доброго и безобидного деда?
– Его сосед. Карточные разборки по пьяной лавочке, – пояснили мне, и рассказали следующую историю.
Два деда периодически ходили друг к другу в гости, поговорить, отметить какой ни будь праздник, и поиграть в карты. Играли в «очко», и в «дурака». В тот день они были у деда Николая. Хорошо выпили, закусили, и играли в дурака. Когда уже совсем стемнело, дед Михаил начал собираться домой.
– Давай последний раз, – сказал он, – я тебе погоны повешу, и пойду домой.
Несмотря на выпитое, оба все ходы просчитывали, и точно знали, какие карты остаются на руках у противника. Под конец игры, когда уже все козыри вышли, у Николая оставалась одна карта, а у Михаила три. Но Михаил знал, что у Николая остался бубновый валет, а у него, десятка треф, и две шестерки. Но сейчас его ход. Если он походит с десятки, то Николай ее забирает, а потом он повесит Николаю погоны из шестерок. Все будет так, как он и обещал.
Михаил, чувствуя свою скорую победу, положил на стол свою десятку и широко улыбался, ожидая, что Николай ее заберет. Тогда он торжественно и повесит Николаю погоны. Но, Николай убил его десятку дамой треф.
– Откуда у него дама треф? – не понял Михаил. – У него ведь должен был остаться валет бубей. Неужели он просчитался?
– А погоны теперь себе повесь, – сказал Николай. – Вылитый генерал будешь.
Николай тоже все ходы просчитывал, и знал, что у Михаила две шестерки остались.
Расстроенный Михаил ушел домой, а Николай лег спать. Придя домой, лег спать и Михаил, но ему не спалось. Он не мог понять, где же он просчитался, и почему у Николая оказалась дама треф, а не валет бубей, как он рассчитывал. Он еще раз перебрал в голове все ходы последней игры. Нет, не могла у Николая дама остаться. Дама треф раньше выходила, он теперь это точно вспомнил. Значит Николай его попросту надул, как последнего фраера. Такую обиду Михаил стерпеть не мог. Он сам себя уважать перестанет, если простит такое. Михаил оделся, взял топор, и пошел обратно к Николаю.
Когда деда Николая нашли убитым, то сразу в этом убийстве заподозрили его соседа, бывшего зэка. Да он и не отпирался, рассказал все как было. Он ведь его не просто так убил, а за дело. Наказал за шулерство при игре в карты.
– Не могло у него быть дамы треф, – продолжал утверждать он.
