Владимир Иванович Шлома
Непридуманные истории
После этого Фёдор производил и какую-то водку, и газированную воду. Были неприятности с ОБХСС, что, как понял Владимир, приезжавший тогда в последний раз к нему в гости, грозило потерей имущества, и Фёдор развелся с женой, чтобы её это не коснулось. Но из этого он как-то выкрутился. Потом у Фёдора появилась возможность сорвать солидный куш. В Тбилиси не было сливочного масла, и можно было очень хорошо заработать, если вовремя доставить туда сливочное масло. Фёдор с партнерами зафрахтовали грузовой самолет, скупили все масло в Москве, и загрузили в этот самолет. Утром он должен был вылететь в Тбилиси. Но утром пришло сообщение, что масло в Тбилиси уже завезли. Ну и куда им теперь было девать столько масла? Реализовать его они не смогли.
Поскольку в это мероприятие были вложены все деньги, Фёдор разорился, и больше подняться не смог. На телефонные звонки он больше не отвечал, а потом, голос в телефонной трубке стал сообщать, что этот номер больше не обслуживается. Так Владимир и потерял связь с Фёдором. Где он, и что с ним – неизвестно. Владимир попытался разыскать его через сайт одноклассников. Ему повезло, и он вышел на страничку его дочери Оксаны, которая уже жила в Штатах. Судя по фотографиям, с ней жила и Дуся. Но Фёдора на фотографиях не было. Владимир написал Оксане письмо, в котором просил сообщить ему, где её отец, и, что с ним. Но Оксана на письмо не ответила, несмотря на то, что с Владимиром она была знакома. Похоже, что коммерция Фёдора сгубила.
Сползание в пропасть
Владимир был с семьей в отпуске на Украине, когда услышал о ГКЧП. На всякий случай, приготовил свой чемодан, чтобы сразу выехать домой, если придет телеграмма из части. Но телеграммы не было, и он успокоился, значит все не так серьезно, как передавали по телевизору. Он спокойно догулял свой отпуск, и вернулся в часть.
А потом, три «русских богатыря»: Ельцин, Кучма и Шушкевич, одним росчерком пера, сделали то, чего не удавалось сделать внешним врагам – они развалили Советской Союз. И началась чехарда. После Чубайсовской приватизации, большинство заводов и фабрик перестали работать, а их, никому не нужные рабочие, остались на улице без средств к существованию. Офицерам, выходцам из других республик, было предложено сделать выбор: или оставаться служить в Российской армии, или уезжать в свою республику. Многие тогда уехали и на Украину, где их сначала приняли на службу в Украинскую армию, а через пару месяцев всех уволили. Владимиру тогда повезло. У него давно было желание перевестись служить на Украину, поближе к родителям, но теперь, когда он недавно получил квартиру, которую ожидал семь лет, переезжать на Украину, и опять остаться без квартиры, ему не хотелось. И он остался служить, теперь уже в Российской армии, хотя по сути – в той же Советской, так как в его службе абсолютно ничего не изменилось, даже новую присягу не нужно было принимать.
А по телевизору шли нескончаемые шоу с заседаний парламента, потом в прямом эфире показали расстрел Белого дома из танков. Зрелищ было много, а вот продуктов было мало. В магазинах везде зияли пустые полки, если где-то выбрасывали колбасу, то ее разметали за несколько минут, и далеко не всем ее хватало, часто в магазинах происходили драки. Не спасали и введенные талоны на продукты, по ним просто нечего стало покупать. И народ потянулся к земле, действуя по принципу: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Раскопали все, мало-мальски пригодные для посадки картошки участки. Стихийные огородики появились на всех бывших пустырях, и по берегам рек, и вдоль железных дорог. Все старались выжить, и не помереть с голоду. Никто не понимал, что будет дальше. Страна сползала в пропасть, и никто не знал, что их там ждет. Началась жуткая инфляция, деньги обесценивались каждый день. Многие попытались заняться торговлей. Полковник, бывший командир части, стоял на рынке и торговал французскими духами, которые он привозил из Польши. Рядом стоял подполковник, бывший преподаватель и кандидат наук, и продавал кожаные куртки, привезенные из Турции. В другом конце рынка, два доктора наук торговали запчастями к автомобилям. И это были не самые несчастные люди, доктора наук не были безработными, и продолжали преподавать, только их профессорской зарплаты на жизнь уже не хватало, приходилось подрабатывать. Многие, как бывшие, так и действующие военнослужащие, пошли в охрану. Им тоже разрешили подрабатывать в свободное от нарядов и занятий время. Много и полковников, и кандидатов наук, подрабатывали простыми охранниками. А куда было деваться? Иногда такой простой охранник зарабатывал больше командира части. Армия оказалась на грани развала, но это мало кого интересовало. Основной задачей для большинства народа, стало выжить в этих чудовищных условиях. Для советских людей началась совершенно другая, чужая для них жизнь. Все моральные устои рухнули в одночасье, как будто их никогда и не было. Обман уже не считался чем-то неприличным и позорным, а обмануть «лоха», стало считаться нормой поведения. Некоторые люди такой жизни не выдерживали. По телевизору передали сообщение, что бывший защитник Брестской крепости, приехал в Брест, и, в знак протеста против всего, творящегося вокруг, в этой крепости и повесился. Другой человек, генерал, участник войны, Герой Советского Союза, застрелился в своей квартире из наградного пистолета. Выжить в таких условиях честному человеку было крайне сложно. Но, несмотря на все, люди пытались выжить.
Владимир тоже раскопал для себя огородик размером в две сотки на пустыре возле Нары. Посадил картошку, немного лука и морковки, а также укроп и петрушку. До речки было далековато, поэтому пару раз полил лук и морковку, принося воду ведрами из Нары, но это было тяжело, и, в дальнейшем, огород поливал только дождь. Те, у кого участки были поближе к реке, посадили даже клубнику, и все лето таскали воду из реки, поливая ее. Как только на огородах подрос лук, у огородников появились добровольные помощники, которые помогали им собрать зеленый лук и продать его на рынке. Правда они забывали отдавать хозяевам участков заработанные деньги. По ночам стали организовывать на огородах дежурства, но это мало помогало, лук воровали и днем. Поняв всю бессмысленность этой затеи, лук вообще перестали там сажать.
Пришло время и Владимиру увольняться из армии. Он не сомневался, что на гражданке ему будет легко устроиться, так как он знал программирование и мог ремонтировать практически любую бытовую технику, в том числе и компьютеры. В крайнем случае, он может устроиться столяром или плотником, так как в юности работал на производстве столяром. Но реальность оказалась гораздо хуже, чем он ожидал. Сначала он предложил свои услуги по обслуживанию компьютеров банкам. Потом хотел устроиться преподавателем информатики в школы. Никому он не был нужен. Даже в столярной мастерской для него места не нашлось. А жить на что-то нужно было, так как пенсию обещали начать выплачивать только через три месяца. В таком морально подавленном состоянии Владимир еще никогда не был. В свое время, когда им говорили, что у советских людей есть то, чего нет у других – уверенность в завтрашнем дне, он этого не понимал. И только теперь понял, как же страшно, когда больше нет этой уверенности. Вот теперь он не понимал, как будет жить дальше. Чувство ненужности его буквально съедало изнутри. Ему всего сорок шесть лет, а он уже никому не нужен. Не нужны ни его руки, ни голова, не нужны ни знания, ни умения. А ведь он очень хороший инженер, и неплохой преподаватель. Да и столяр он прекрасный, еще в юности делал и оконные рамы, и филенчатые двери. Что делать дальше? Как жить? Как прожить хотя бы эти три месяца, когда он не будет зарабатывать деньги и не будет получать пенсию? Сидеть на шее у жены?
Он впервые в жизни чувствовал себя нахлебником. Оказалось, что морально это очень тяжело – чувствовать себя никому не нужным и бесполезным. Поиски работы он прекратил, теперь целыми днями лежал на диване, как он это называл – проводил время с четвероногим другом, и смотрел телевизор. Иногда что-то делал на своем маленьком огородике. Чтобы как-то оправдать в глазах жены свое существование, решил сделать уголок на кухню. Он ведь, все-таки, столяр, и инструмент у него есть. За три месяца он потихоньку сделал из облагороженной ДСП уголок на кухню, состоящий из трех диванчиков: углового, и двух обычных. Все с открывающимися крышками сидений, в ящики под которыми можно будет укладывать продукты. Обтянул диванчики искусственной кожей, и остался доволен своей работой. Уголок получился даже лучше, чем те, которые продавались в мебельных магазинах. Не зря жена кормила его три месяца на свою зарплату медсестры. На душе, вроде бы, стало немного легче, но, все равно, неудовлетворенность собой осталась. И он опять пошел искать работу. На этот раз ему повезло, его взяли инженером по ремонту оргтехники в частную фирму. Правда много платить не обещали, но он был рад и этому. Другим было не легче. А у них теперь будут две, хоть и небольшие зарплаты, и на огородике что-то вырастет, да и пенсию скоро начнут платить, как ни будь проживут.
Осенью на огороде собрали четыре мешка картошки. На целине она выросла крупной и очень вкусной, в магазине такой вкусной картошки не купишь. А потом и пенсию начали платить. У Владимира появилось такое ощущение, что его все это время засасывало в трясину, и вот наконец, он ощутил твердую почву под ногой, хотя из трясины еще и не выбрался. На душе стало немного легче. Появилась надежда, что теперь они выживут.
Инженером Владимир проработал два года. Инфляция галопировала, заработанных денег не хватало, и он устроился еще и преподавателем информатики в вечерний университет. Теперь он днем работал на основной работе, а вечером подрабатывал в университете, но в университете он получал в два раза больше, чем на основной работе. Больше года он работал на двух работах, пока в университет не приехала какая-то комиссия, от которой он и узнал, что реально он работает на трех должностях: преподавателя, инженера и лаборанта, хотя платят ему только за должность преподавателя. Это ему не понравилось, и он предложил руководству университета оплачивать ему работу на двух должностях, а на третьей, он, так и быть, будет работать бесплатно. От его щедрого предложения руководство отказалось. Он на них обиделся, и уволился. В это же время знакомый предложил ему зимой поработать в охране, у них в это время была острая нехватка людей, за сон на посту уволили всю смену. Владимир плохо представлял себя охранником. Что ему там делать, с ростом в сто шестьдесят четыре сантиметра? В его представлении, охранник должен быть высоким и сильным. Но знакомый его успокоил, у них всякие работают, даже кандидаты наук есть. И Владимир согласился поработать у них три месяца, то есть, до весны. Согласился на три месяца, а проработал четырнадцать лет, пока эта работа не надоела ему до чертиков, так, что под конец, он уже ненавидел эту работу. Но сначала все было нормально. Зарплата охранника оказалась в полтора раза больше, чем он зарабатывал на двух работах. Работать по суткам, а потом еще работать днем на основной работе, было крайне неудобно. Ему нужно было отоспаться после суточного дежурства, но спать было некогда, нужно было идти на работу. Кроме того, в охране зарплата начислялась в долларах, а выдавалась в рублях по текущему курсу, поэтому, в связи с инфляцией, в рублях она все время росла. А на основной работе она была фиксированной в рублях, поэтому соотношение между основной зарплатой и зарплатой охранника все время уменьшалось, и уменьшилось до такой величины, что работать на основной работе уже не было смысла. Владимир уволился с работы инженера, и остался работать только охранником. На этой работе конечно можно было и отупеть, но куда деваться, более хорошей работы ему никто не предлагал, а семью нужно было кормить, поэтому и проработал на этой работе много лет, пока не дошел до такого состояния, что приходилось буквально заставлять себя ездить на эту работу, так она ему опротивела. Однако у него остались и некоторые хорошие воспоминания об этой работе. В то время всем было тяжело, и он не исключение. Человек ко всему привыкает, и пытается выживать в любых условиях, однако иногда наступает и предел, когда он уже не в состоянии все это терпеть.
Огородники
В девяностые годы многих людей жизнь заставила завести огороды. На пустыре возле Нары завели огороды и два подполковника, старшие преподаватели военного училища, Петр и Михаил. Они, как и многие другие их товарищи, раскопали себе участки по две сотки, целинной, никогда раньше не паханной земли, и, неожиданно для себя, стали огородниками. Как и что нужно делать, они понятия не имели. До армии они были городскими жителями, потом мотались по военным гарнизонам, и к сельскому хозяйству никогда никакого отношения не имели. И вот теперь, в это смутное время, когда никто не мог предположить, как его жизнь сложится завтра, им пришлось взяться за лопаты. Консультировал их Александр, такой же подполковник, как и они, но уже имеющий навыки огородных работ, так как родился и вырос в украинском селе. Под его руководством юные огородники и вскопали свои участки.
Копать конечно было тяжело, ведь это была не мягкая земля, а дерн. Откапывали небольшой кусок дерна, переворачивали наизнанку, потом острым концом лопаты дробили его на мелкие куски. После этого откапывали следующий кусок, и опять его дробили. Поскольку работали в основном после окончания рабочего дня, то до наступления сумерек удавалось вскопать всего пару квадратных метров в день. К тому же, на второй день работы, у обоих и мозоли появились. Петя еще держался, не зря у него была кличка «Лось», а Миша начал искать более простой выход из создавшегося положения.
– А давай наймем трактор, – предложил он, – ведь в частном секторе огороды лопатой не копают, они их трактором пашут.
– Давай, – согласился Петр, – иди ищи. А я пока покопаю.
Петр остался копать свой участок, а Михаил ушел искать трактор. Трактор он, все-таки, нашел, правда не в этот день, а на следующий. Тракторист посмотрел на их участки.
– Нет, я здесь не возьму. Беларусь целину не вспашет, здесь гусеничный нужен. Да и он вам такие отвалы сделает, в которые вы ничего не посадите. Потом дисковать нужно будет. Но где вы дискователь возьмете? Опять же, лопатами дерн разбивать придется, и при этом вы ничего не выиграете. Так что, лучше копайте, дешевле обойдется.
Фокус с трактором не удался, и огородники продолжили копать свои участки лопатами. А тут еще и Александр подошел.
– Так не пойдет! – заявил он, посмотрев на их работу. – Вон те крупные корни чернобыльника, и других подобных растений, нужно выбирать и выбрасывать, так как они не перегниют, а прорастут. Траву выбирать не нужно, она перегниет. А вон еще и деревца корчевать придется.
Миша с Петром приуныли. Но, сделав перерыв на пару дней, и подождав, пока мозоли на руках немного заживут, они приступили к работе с новыми силами. За три недели они свои огороды вскопали, как раз к девятому мая управились. На Мишиной «копейке» съездили в Дашковку, и купили там картошку на посадку. По пути заехали и на рынок, где купили семена морковки, петрушки и укропа. Какая-то старушка предложила им купить у нее еще и лук-севок. Купили и его. Теперь эти хлопоты были им уже в радость. Вернулись на огород. Сделали небольшие грядки под зелень, и, побольше, под лук и морковку. Все остальное засадили картошкой. Теперь оставалось ждать урожая.
Другие огородники начали поливать грядки на своих участках.
– Миша, а мы будем поливать свои грядки? – спросил Петр.
– Не знаю, нужно у Саши спросить.
Спросили у Александра.
– Да, как хотите. Лишним конечно не будет, но таскать ведрами воду из Нары – это тяжело, – предупредил он. – Я свой огород поливать не буду, пусть дождик поливает.
Друзья сходили на огород Александра, чтобы посмотреть, как все растет у опытного огородника.
– Да тут кроме картошки и нет то ничего, – удивился Петр.
– Конечно, ему можно и не поливать, – согласился Миша, – тут и дождика хватит. А у нас и лук, и морковка. Как их не поливать. Да и зелень, наверно, нужно поливать. Другие ведь поливают.
И они решили поливать свои грядки. Купили ведро, и по очереди ходили на Нару за водой. Далековато конечно, метров триста, но ничего не поделаешь.
– Козорезу повезло, – завидовал Миша, – у него участок прямо возле самой воды. Он даже клубнику посадил.
– Не завидуй, – успокоил его Петр, – там тропинка вдоль Нары идет, по которой рыбаки ходят. Они у него всю клубнику и съедят. Так что еще неизвестно, чей участок лучше расположен.
В это время по огородам стали ходить какие-то люди, которые предлагали заплатить взносы за использование земельных участков. Сначала люди подумали, что это какие-то мошенники, которые хотят на них нажиться, разных мошенников тогда появилось много. Но, требовавшие заплатить взносы, представлялись работниками местной ватной фабрики, которой, якобы, и принадлежала эта земля, и они грозились подать в суд на пользователей участков за самовольный захват земли. Народ недоумевал, не один десяток лет этот пустырь стоял никому не нужным, а когда люди его раскопали, тут же и хозяева объявились. Большинство людей платить взносы отказались, но, Петр с Михаилом, как законопослушные граждане, сходили в бухгалтерию ватной фабрики, и заплатили эти взносы.
Через некоторое время участки заросли зельем, и юные огородники опять пошли к Александру.
– Саша, а что с зельем делать?
– Пропалывать конечно.
– А чем?
– Можно тяпкой.
– А взять ее где?
– Одну я вам могу дать на время, а еще одну в магазине купите.
Александр дал им одну тяпку, а заодно и показал, как нужно пропалывать. И работа закипела. Буквально за три дня они все пропололи. Теперь их участки стояли чистенькими, нигде ни одной соринки. Просто душа радовалась, глядя на огороды. Лук значительно подрос, стоял весь зеленый и красивый. Друзья посмотрели на соседние огороды, больше такого красивого лука ни у кого не было. У многих его вообще не было, а у тех, у кого он был, он стоял какой-то заморенный, видимо его совсем не поливали.
– Вот видишь, – гордо сказал Петр, – не зря мы его поливали.
– Это точно, – согласился Миша, – лук у нас самый красивый.
– Может сорвем немного домой? – предложил Петр.
– Да нет, пусть еще растет, – не поддержал идею Миша, – маленький еще.
Через пару недель огороды опять заросли бурьяном, и лука опять не стало видно. Картошку, правда, бурьян не забил, и она уже начинала цвести белыми и синеватыми цветками. Опять пригласили Александра на консультацию.
– Ну что ж, – сказал он, осмотрев огороды, – нужно еще раз все прополоть, и, пожалуй, сразу после этого, картошку можно будет окучивать.
– А как окучивать? – поинтересовались друзья.
Александр тут же им и продемонстрировал, как нужно окучивать картошку. Оказывается, ничего сложного в этом не было. И они так сумеют. И снова закипела работа. Но оказалось, что второй раз пропалывать картошку гораздо сложнее, чем в первый. Тогда ботва картошки была еще маленькой, и орудовать тяпкой между рядами было легко. Теперь же, ботва была высокой, и уже сильно мешала работать тяпкой, которая так и норовила задеть и срезать куст картошки. Несколько кустов были срезаны бесповоротно. С прополкой провозились пять дней. Но зато, огороды опять стояли чистенькие и аккуратные. И лук стоял на загляденье, любо-дорого посмотреть. Прямо душа радовалась. И укропчик уже приличный вырос. Вот только петрушка сидела маленькая и невзрачная.
– Давай хоть укропа домой нарвем, – предложил Петр.
– Давай, – согласился Михаил.
Нарвали по пучку укропа.
– А я наверно еще и лука немного нарву, – решил Петр.
– Ну зачем же весь лук срывать? – не поддержал его Михаил. – Можно просто оборвать нижние, самые толстые листья, а остальное пусть растет дальше. Я видел, так многие делают.
Они так и сделали, и нарвали домой еще и по пучку зеленого лука. На следующий день приступили к окучиванию. Это заняло еще четыре дня. Когда пришли окучивать в последний день, то сразу почувствовали, что с огородом что-то не так, но не могли сообразить, что.
– Петя, лука нет! – наконец-то понял Михаил.
– Точно, – подтвердил Петр. – А у меня еще и укропа нет, почти весь сорвали.
– Так и у меня нет! – заметил и у себя пропажу Михаил.
– Вот гады! – в один голос сказали они.
– Наверно поэтому Саша ничего, кроме картошки, и не сажал, – заметил Петр.
Они закончили окучивание, сорвали остатки лука и укропа, и ушли домой. Обидно было, они столько здесь вкалывали, а какой-то алкаш воспользовался результатами их труда, все сорвал, продал, и деньги пропил.
Позже один из их товарищей, местный поэт Владимир, написал им целую поэму, в которой были и такие строки:
Еще ребята огородят,
Картошку садят, и лучок.
Их урожай потом на рынке,
Им продал местный мужичок.
Время шло. Друзья опасались еще и за свою морковку, но ее посадили поздновато, и выросла она не очень крупной, поэтому ее не трогали. Подросла и картошка. Молодую картошку Петя с Мишей уже попробовали, выкопав несколько кустов в середине участков, чтобы не привлекать внимания посторонних. Картошка была очень вкусной. Такой вкусной картошки они еще никогда не пробовали. Настроение у юных огородников поднялось, теперь они всю зиму будут кушать свою, вкусную картошку. Пришло и время сбора урожая. Местные знатоки порекомендовали им за пару недель до выкапывания картошки, скосить ботву, тогда все соки пойдут в картошку, а не в ботву, и урожай будет еще больше. Они так и сделали. Прошло еще две недели, и картошку уже можно было выкапывать. Петр, который каждое утро бегал по двадцать километров, решил после пробежки забежать и на огород. То, что он увидел, привело его в ярость, половина картошки, на его огороде, была выкопана. Петр не поленился, сбегал домой, нашел фанерку, прибил ее к палке, и на фанерке написал: «Поймаю кто ворует – убью!». Сбегал обратно на огород, и водрузил там табличку.
В этот день у них с Мишей было по четыре пары занятий, и им было не до картошки. Но зато следующий день у обоих был свободен. В этот день они и решили выкопать всю картошку. К девяти часам утра они уже были на огороде. Но их опередили. Вся картошка была выкопана, а на табличке карандашом было дописано: «Если поймаешь – убьешь!». Матерясь, и проклиная воров, огородники выкопали оставленную им морковку, и унесли ее домой. Вот так закончилась попытка двух начинающих огородников заняться сельским хозяйством. Поняв, что занятие сельским хозяйством, дело неблагодарное, и далеко не прибыльное, они к этому занятию больше не возвращались. Всю зиму, они, как обычно, кушали невкусную покупную картошку, и вспоминали ту, вкусную, которую они с таким трудом вырастили, но не успели собрать.
