Владимир Алексеевич Колганов
США и мировой порядок
Глава 5. От Льва Троцкого к Бараку Обаме
В октябре 1929 года Лев Троцкий, в прошлом один из руководителей советского государства, уже находясь в вынужденной эмиграции, написал статью, которая была опубликована в парижском издании «Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)». Значительная часть статьи была посвящена анализу претензий Соединённых Штатов на гегемонию:
«Когда мы говорим, что Америка идёт к мировому господству, то это вовсе не значит, что оно полностью осуществится в действительности, ни тем более, что, даже осуществившись в той или другой степени, оно будет длиться в течение веков или хотя бы десятилетий. Дело идёт об исторической тенденции, которая на деле будет пересечена и видоизменена другими историческими тенденциями. Если бы капиталистический мир мог существовать ещё в течение десятилетий без революционных потрясений, то эти десятилетия были бы, несомненно, свидетелями непрерывного роста американской мировой диктатуры».
Революционных потрясений так и не случилось, если не считать установления коммунистических режимов в странах Восточной Европы после окончания второй мировой войны. Однако росту американской мощи и влияния это никак не помешало, скорее наоборот – США смогли сосредоточиться на строительстве новой, подконтрольной им Европы в той её части, которая была оккупирована войсками Соединённых Штатов и Великобритании. Если бы в зоне их влияния оказались и восточноевропейские страны, вряд ли бы у американцев хватило сил.
Скорее всего, в 1929 году мало кто поверил предсказаниям Льва Троцкого. Только через двадцать лет стало ясно, что прав был Лев Давидович, но его мнение уже никого не интересовало. Благодаря плану Маршала разорённая войной западная часть Европы вставала с колен, и никому, кроме коммунистов, не приходило в голову, что она, возможно, надевает на шею новое ярмо. Однако ценность статьи Троцкого ещё и в том, что он обосновал необходимость объединения Европы:
«Америка будет вынуждать Европу стремиться ко всё большей рационализации и в то же время будет оставлять Европе всё меньшую долю мирового рынка. Это повлечёт за собою непрерывное обострение трудностей в Европе. Конкуренция европейских государств из-за доли мирового рынка неизбежно обострится. В то же время, под давлением Америки, европейские государства будут стремиться координировать свои силы».
Известно, что идею образования Соединённых Штатов Европы впервые выдвинули большевики в самом начале первой мировой войны. Этой теме была посвящена статья Владимира Ульянова-Ленина «О лозунге Соединённые Штаты Европы», опубликованная в августе 1915 года в газете «Социал-демократ». Естественно, что возможность подобного объединения большевики допускали лишь при том условии, что цель будет достигнута путём «революционного низвержения монархий германской, австрийской и русской» силами европейского пролетариата. Но после того, как потерпели неудачу революции в Германии и Венгрии, об этом лозунге забыли.
В 1923 году проект возродился в манифесте «Пан-Европа» австрийского графа Куденхове-Калерги, считавшего, что восстановление разрушенного войной региона возможно лишь на основе объединения государств. Увы, это предложение не нашло поддержки, поскольку Великобритания и Франция не видели для себя выгоды в таком объединении. После окончания второй мировой войны идеи Куденхове-Калерги подхватил Уинстон Черчилль, в результате чего возник Совет Европы, ставший основой для объединения европейских государств, целью которого было обеспечение благоприятных условий для развития экономики.
Троцкий не был бы убеждённым большевиком, если бы не рассматривал проект объединения Европы всего лишь как «политическую форму революционной диктатуры европейского пролетариата»:
«Мы объединим Европу. Мы её объединим против враждебного нам капиталистического мира. Мы сделаем её могущественным плацдармом воинствующего социализма. Мы сделаем её краеугольным камнем мировой социалистической федерации».
Эти идеи не пропали даром. Через много лет Збигнев Бжезинский, видимо, начитавшись Троцкого, тоже предложил сделать из Европы плацдарм, но предназначен он был «для дальнейшего продвижения демократии вглубь Евразии». Здесь речь идёт уже не о воинствующем социализме, но о воинствующей демократии.
Следует напомнить, что появление этого термина (militant democracy), придуманного Карлом Лёвенштейном в 1937 году, стало следствием разочарования в способности европейских стран сдержать фашистскую угрозу, не допустить ограничения гражданских и политических свобод. Лёвенштейн допускал возможность нарушения принципов демократии, если возникает угроза её существованию.
Заботой о сохранении демократии было продиктовано появление в Конституции ФРГ статьи, согласно которой любой человек, использующий демократические права и свободы «для борьбы против основ свободного демократического строя, утрачивает эти основные права». При этом не уточняется, идёт ли речь о борьбе лишь мирными средствами или о попытках насильственного изменения государственного строя.
Казалось бы, в случае, когда речь идёт о США, термин «воинствующая демократия» вряд ли применим, поскольку на территории США, как принято считать, действует либеральная демократия, гарантией которой является первая поправка к американской Конституции. Однако в книге Бжезинского речь идёт о продвижении демократии за пределы США, причём весьма настойчивом, активном, нередко с применением силы, так что термин «воинствующая демократия» вполне соответствует такому продвижению.
Самое удивительное, что процитированное выше предсказание Льва Троцкого в значительной степени сбылось. По результатам второй мировой войны Восточная Европа в течение сорока лет фактически была протекторатом СССР, однако, по мнению Збигнева Бжезинского, после распада СССР теперь уже вся Европа фактически стала протекторатом США, в перспективе претендуя на роль некоего плацдарма. Если бы Лев Давидович был жив, он мог порадоваться тому, что его теоретические изыскания воплотились в жизнь, хотя бы и в рамках совершенно иной идеологии.
Напрашивается следующий вывод: то, что не получилось у большевиков, теперь пытаются реализовать власти США. Для этого есть весомые аргументы, которые американский военный историк Элиот Коэн изложил 18 ноября 2004 года в статье для Global Affairs:
«Европейские силы НАТО в военном отношении не играют сколько-нибудь существенной роли ни в одной из сфер, кроме территориальной обороны, миротворчества и участия в некоторых специализированных подразделениях. США первенствуют буквально во всём, что связано с боевыми действиями, – беспрецедентное явление в военной истории. <…> Сейчас американским легионам нет равных, и разрыв между вооруженными силами США и других стран только увеличивается».
Эйфория после распада СССР была характерна в те годы для работ многих американских политологов, но здесь она зашкаливает. В России таких сладкоголосых аналитиков принято называть «ура-патриотами». Однако Элиота Коэна можно понять – в кои-то веки Соединённые Штаты получили явную возможность диктовать свою волю, ни у кого не спрашивая разрешения, даже у Совета Безопасности ООН. Здесь обращает на себя внимание и пренебрежительный взгляд на европейских партнёров США – хорошо хоть официальные лица не допускали ничего подобного в своих публичных выступлениях.
Но факт остаётся фактом – в первые годы нынешнего столетия власти Соединённых Штатов могли делать всё, что только в голову взбредёт, особенно не задумываясь о последствиях. Хронология вмешательства в дела других стран известна. «Цветные революции» в Европе и в Северной Африке здесь как бы ни при чём, хотя злые языки утверждают, что и там не обошлось без участия США. Однако поди попробуй докажи, что инициаторы этих процессов, то есть различные фонды и некоммерческие организации, спонсируются госдепартаментом или ЦРУ, хотя подобные выводы напрашиваются, если исходить из логики событий.
Хотелось бы понять, насколько пожелания Бжезинского соответствуют мнению официального Вашингтона. Вот отрывок из «Стратегии национальной безопасности США» 2010 года:
«Мы знаем, что международный порядок, когда каждая нация сама защищает свои права и обязанности, недостижим. Сила иногда необходима, чтобы противостоять угрозам».
Довольно странное соседство: в одной фразе речь идёт о суверенных правах, а в другой – совсем некстати возникают сила и угроза. Причём в «Стратегии» говорится не о непосредственной угрозе Соединённым Штатам – тогда применение силы было бы оправдано, – но об угрозе международному порядку. Следует ли понимать процитированный тезис так, что Соединённые Штаты считают себя вправе совершить агрессию против любой страны, если сочтут это необходимым?
На самом деле, главный смысл приведённого отрывка состоит в том, что США не устраивает такой порядок в мире, когда власти какого-либо государства самостоятельно определяют, существует ли угроза их национальной безопасности и какими методами следует с ней бороться. Америка, как старший брат и мудрый наставник, могла бы подсказать, что нужно делать, и даже предложить военную помощь тем странам, которые в ней нуждаются. Надо признать, что иногда так и происходит. Однако гораздо чаще в Вашингтоне предпочитают принимать решения, не утруждая себя переговорами с властями суверенных государств, особенно, если считают их не вполне демократическими. Когда-то для наведения должного порядка в какой-нибудь банановой республике достаточно было направить туда несколько военных кораблей с морскими пехотинцами. Увы, в последние годы использование «твёрдой силы» не приносит нужных результатов, да и повод для вооружённого вторжения всё труднее отыскать. Поэтому ставка делается на финансовую и методическую поддержку оппозиции. Эта так называемая «мягкая сила» оказывается более эффективной, поскольку в результате активных протестов и столкновений с властью появляется повод для использования «твёрдой силы» под предлогом защиты населения.
Читаем следующий отрывок из «Стратегии» 2010 года:
«Соединённые Штаты поддерживают расширение демократии и прав человека за рубежом, потому что правительства, которые уважают эти ценности, являются более справедливыми, мирными и законными. Мы также делаем так, потому что их успех за рубежом способствует созданию среды, которая поддерживает национальные интересы Америки».
Это ещё более загадочная, с трудом поддающаяся расшифровке фраза. Неужто цель Америки состоит в создании именно такой среды? Имеют ли право жители других стран выступать против интересов США, а их правительства предпринимать действия в защиту собственных интересов в ущерб интересам США – скажем, если речь идёт о конкуренции в глобальной экономике? Судя по всему, американское правительство не собирается запрещать такие действия – и на том спасибо! Но вот какое возникает предположение: в Вашингтоне считают справедливыми, законными и демократическими избранными лишь те правительства, которые способствуют обеспечению национальных интересов США. Так ли это? Или же во всём виновата неоднозначная трактовка содержания «Стратегии»?
В текстах «Стратегии национальной безопасности» 2015 и 2018 года уже нет таких фраз, которые могут навести на подозрение, будто Соединённые Штаты намерены защищать свои интересы на территории других стран с помощью военной силы. В «Стратегии» 2015 года упор сделан на формирование нового глобального экономического порядка, основанного на трансатлантическом и транстихоокеанском партнёрстве. Отказ от политики вооружённого вмешательства можно было бы приветствовать, но вот какую фразу обнаруживаем в тексте:
«Американское лидерство является глобальной силой добра [global force for good], но его основой являются наши национальные интересы, как сказано в "Стратегии национальной безопасности" 2010 года».
Как видим, реального отказа от политики воинствующей демократии при президенте Обаме не произошло, только теперь это более тщательно закамуфлировано туманной ссылкой на «Стратегию» 2010 года. К тому же, сила, несущая добро – это весьма неоднозначное понятие. Есть христианские заповеди, которые помогают составить представление о добре, однако в международных отношениях гораздо чаще речь идёт о выгоде. «Национальная выгода» – это словосочетание вполне способно заменить такое выражение как «национальные интересы». И нечего стесняться – следует сказать прямо и без обиняков, что США во всех делах стремятся к своей выгоде. Что в этом странного? На этом построена вся либеральная экономика, которая обеспечила процветание большинству американцев.
Итак, ссылка на «Стратегию» 2010 года наводит на некоторые предположения, но не более того. Однако в речи президента Обамы на Генеральной ассамблее ООН в сентябре 2015 года находим более откровенное признание:
«Мы не можем стоять в стороне, когда совершается неприкрытое нарушение суверенитета и территориальной целостности любого государства».
Эти слова были сказаны в контексте анализа событий на Украине – там, к счастью, до военного вмешательства Соединённых Штатов дело не дошло, но вместо этого последовали санкции против России, которые тоже можно рассматривать как оружие. К счастью, оружие не летальное, однако способное нанести немалый вред населению страны, против которой применяется.
Анализируя текст речи президента Обамы в ООН, приходим к выводу, что США не могут стоять в стороне при любом из следующих условий: если возникает угроза их национальной безопасности в какой-либо другой стране, если там нарушаются права человека, если там нет «подлинной демократии», если там не уважают «универсальные ценности», если кто-то где-то нарушает чей-то суверенитет… Не много ли поводов для вмешательства в дела суверенных государств? Возможно, США вынуждены брать на себя функции ООН, поскольку эта организация со своими обязанностями не вполне справляется? Тогда остаётся лишь признать, что такие действия вполне логично вписываются в концепцию создания некоего подобия ООН с центром управления в Белом доме, в его Овальном кабинете.
Читаем далее текст речи президента Обамы:
«Соединённые Штаты, совместно со многими государствами-членами Ассамблеи, стремятся предотвратить третью мировую войну, заключая союзы с бывшими противниками, поддерживая постоянное появление сильных демократий, подотчетных своему народу [accountable to their people], а не какой-либо иностранной державе».
Понятно, что демократические страны законодательно не обязаны отчитываться перед США. В этом нет надобности, поскольку американские власти сами способны определить степень развития демократии за рубежом. Однако «демократия, подотчётная своему народу»… Что это за фокус? Вроде бы народ правит, если понимать слово «демократия» буквально, и в то же время отчитывается перед самим собой. Допустим, что речь идёт всего лишь о «представительской демократии», когда участие большинства людей в управлении страной сводится к заполнению бюллетеня на президентских выборах. В этом случае было бы логичнее сказать, что действующая власть, то есть правящая партия, должна быть подотчётна своему народу. Но тогда при чём тут демократия? Ведь согласитесь, что назначенный кем-то начальник какого-нибудь учреждения тоже периодически объясняет подчинённым смысл подписанных им распоряжений и приказов, иначе его следовало бы назвать диктатором. Можно предположить, что там, за океаном слово «демократия» понимают несколько иначе, чем когда-то в Древней Греции. Попробуем найти ответ в следующем фрагменте речи Барака Обамы на Генеральной ассамблее ООН:
«Демократия в США может вызывать разочарование. Это вещь неидеальная, однако благодаря демократии мы стали самой сильной нацией в мире».
Эта фраза всё, наконец-то, проясняет! Как известно, сила США основана на экономике, толчок бурному развитию которой дало освобождение частной инициативы. Отсюда следует вывод, что торжество частной инициативы – это и есть «американская демократия». Демосу развязали руки, он получил возможность плодотворно трудиться и зарабатывать большие деньги. А «кратия» – это наиболее удачливые представители демоса, благодаря огромному капиталу получившие в свои руки власть, то есть право на управление страной. Всё очень просто и непротиворечиво!
Что же изменилось с приходом в Белый дом Дональда Трампа? Вот что он сказал в декабре 2017 года, разъясняя собравшимся в Центре международной торговли принципы новой «Стратегии национальной безопасности»:
«Третий важнейший компонент нашей стратегии заключается в сохранении мира с помощью силы».
Далее речь идёт о наращивании расходов с целью модернизации Вооружённых сил, однако остаётся сомнение относительно намерений администрации Трампа, поскольку приведённая фраза допускает двойное толкование. А что если возникнет такая ситуация, когда, по мнению президента США, мир можно будет сохранить только с помощью вооружённой агрессии?
Вопросам продвижения американской демократии в другие страны была посвящена статья сотрудника Джорджтаунского университета Марка Лагона, опубликованная в феврале 2011 года на сайте частной американской организации Совет по международным отношениям (Council on Foreign Relations, CFR). Вот несколько фрагментов из этой статьи, которые помогают понять, в чём ценность американского варианта демократии:
«Демократические страны никогда не идут на войну друг с другом».
Здесь трудно возразить, поскольку стоит привести какой-либо пример вооружённого конфликта, как тут же последует опровержение – мол, эту войну вели недемократические страны. Впрочем, в приведённых словах есть кое-какая логика. Если допустить существование где-либо реального народовластия, то вполне понятно, что рядовые граждане государства не допустят развязывания войны, поскольку именно им предстоит быть пушечным мясом. Однако обычно решение принимают «демократически избранные» власти, и кто знает, что им в голову взбредёт.
В следующей фразе продолжается славословие в адрес демократии:
«Давно идут споры, способствует ли демократия экономическому развитию. Драматический рост Китая, конечно, заставляет усомниться в этом. Тем не менее, история, скорее всего, покажет, что демократия обеспечивает наивысшее процветание».
Как выше было отмечено, экономическому процветанию способствует освобождение частной инициативы, а демократия тут ни при чём. Напротив, бывали случаи в истории, когда народ требовал всё раздать и поделить, а в результате возникала плановая, директивная экономика, которая была неспособна обеспечить достаточно высокий уровень жизни населения страны. Материальную и интеллектуальную основу процветания создаёт народ, поэтому именно его следует благодарить, правит он или доверяет управление страной только одной политической партии, как принято в Китае.
Допуская, что Китай может оказаться исключением из правила и даже поставить под сомнение экономические достижения демократических стран, Марк Логан указывает и на другие несовершенства американского варианта демократии:
«Конкуренция с Советским Союзом во время холодной войны заставляла Соединённые Штаты поддерживать нелиберальные правительства. (Известная шутка президента Франклина Д. Рузвельта о никарагуанском диктаторе Анастасио Сомоса: "Он может быть сволочью, но это наша сволочь" – слишком часто воплощалась в реальной политике США во время холодной войны)».
Из песни слова не выкинешь, однако стоило ли напоминать об этом? Поддержка Талибана в Афганистане, кажущаяся беспомощность в борьбе с ИГИЛ (запрещена в РФ)… А вдруг правы злые языки, и США используют террористов для борьбы с неподконтрольными режимами? Вдруг некие силы в США тайно поддерживали ИГИЛ, надеясь с их помощью свергнуть ненавистного Башара Асада?
И всё же Марк Логан дал странную характеристику демократии: демократические страны друг с другом не воюют, однако могут поддерживать тоталитарные режимы, если это выгодно. Неужели все средства хороши в борьбе, если речь идёт о национальных интересах? Есть подозрение, что американский народ подобные связи не одобрит, если правительство догадается поинтересоваться его мнением.
А вот и заключительный фрагмент статьи, как бы квинтэссенция того, что хотел сообщить нам автор в защиту демократии:
«Американский энтузиазм по поводу продвижения демократии был поколеблен в последние годы из-за ряда политических и экономических неудач. Они включают в себя хаос после вторжения в Ирак, результаты выборов в пользу экстремистов, рост сомнений в неолиберальной экономической модели и рост альтернативной китайской государственнической модели. Тем не менее, потребность в демократии велика, как никогда, и наиболее эффективное средство для поощрения её – достаточно очевидно».
На мой взгляд, подавляющему большинству людей нужны работа, достаток, мир и порядок в их доме и в стране. Демократия этими людьми не воспринимается как залог их процветания. Хаос, возникший в Ираке и Ливии после попыток насильственного установления демократии, никак не вяжется с утверждением о том, что потребность в ней так уж велика. Во всяком случае, люди вполне обойдутся без того, что им навязывают силой, в том числе и без американского варианта демократии.
Однако вернёмся к статье Элиота Коэна. Парадоксально, но факт – этот историк невольно оказал мне неоценимую услугу, написав в ранее упомянутой статье для Global Affairs такие вот слова:
«Заглядывая в глубь веков, приходишь к выводу, что демократия и империя в конечном счете несовместимы».
Но как же так? Ведь Коэн – ярый сторонник гегемонии Соединённых Штатов… Таких слов от него никак не ожидал. А дело в том, что если следовать его определению империи, согласно которому она должна осуществлять «неформальный контроль над другими государствами» (об этом шла речь в первой главе), неизбежно приходишь к выводу, что США – ни что иное, как самая настоящая империя нового образца. Не больше и не меньше! Для этого даже не обязательно «заглядывать в глубь веков» – достаточно элементарной логики. Однако можно было бы обойтись и без цитирования неосторожного признания историка, поскольку в пользу приведённого утверждения есть более весомые аргументы. В конце концов, к имперским замашкам США все уже привыкли, но как же приспособить к этому делу демократию? В чём заключается смысл использования этого понятие в лексиконе вашингтонских властей? Возможно, тайна спрятана в следующих словах – «экспорт демократии». Действительно, расширение империи можно оправдать благородной целью – распространением демократических норм жизни на другие страны. Попробуем в этом разобраться.
В те годы, когда американская демократия только зарождалась, закладывались и принципы будущей политики Соединённых Штатов по отношению к другим странам и народам. Вот как об этом пишет Генри Киссинджер в книге «Мировой порядок»:
«Соединённые Штаты увеличивались за счёт североамериканского континента… отрекаясь от всяких имперских амбиций; оказывали решающее воздействие на важные события <…>, отрицая существование всяких побуждений, вызванных национальными интересами; и стали сверхдержавой, отвергая при этом всякое стремление к осуществлению политики с позиции силы».
Если поверить известному политологу, то не было ни захвата территорий, которые принадлежали индейским племенам, ни войны с Мексикой за обладание Техасом. Оказывается, США просто «увеличивались», а не применяли силу, следуя имперским амбициям. Оказывается, в противостоянии с СССР во время «холодной войны» США не использовали угрозу применения силы, а в Европе вместо американских ракет средней дальности размещались деревянные макеты. Оказывается, что не было бомбёжек Белграда, не было вторжения американских войск в Ирак. Не с тех ли времён экспансию Соединённых Штатов стали прикрывать красивыми словами вроде «продвижения демократии», «защиты прав личности», «применение силы во имя добра» и «блага человечества»?
В своей книге Киссинджер приводит слова третьего президента США Томаса Джефферсона:
«Невозможно не осознавать, что мы выступаем за всё человечество. <…> [Если бы удалось включить Канаду в конфедерацию] у нас была бы такая империя во имя свободы, каковую последняя никогда не видела со дня творения».
Теперь уже трудно разобраться, просило или нет человечество, чтобы кто-то за него выступал. Скорее всего, подобные просьбы обращались только к Богу, но вряд ли к правительству Соединённых Штатов. Точно так же арабские страны не просили, чтобы на их территории «продвигалась демократия», посаженная на танки и бронетранспортёры. И далеко не все бывшие республики СССР умоляли Джорджа Сороса и других американских доброхотов финансировать многочисленные фонды и другие некоммерческие организации, которые призваны обучать «туземцев» правилам поведения в соответствии с принципами американского варианта демократии.
Не будем придираться к слову «империя», тем более что создавать империю предполагалось вроде бы «во имя свободы». Но вот цитата, на этот раз из речи Уильяма Мак-Кинли:
«Американский флаг установили на чужой земле не ради территориальных приобретений, а ради блага человечества».
Эти слова были сказаны через два года после завершения войны с Испанией, в результате которой США аннексировали Пуэрто-Рико, Гавайи, Гуам и Филиппины. В оправдание Мак-Кинли, 25-го президента США, можно сказать, что такой высокий слог был выбран им для речи в рамках предвыборной кампании.
А вот ещё один аргумент в пользу благих намерений Соединённых Штатов – из тех, которыми насыщена книга Генри Киссинджера «Мировой порядок»:
«Важно не забывать, что ни одна ведущая держава не осуществляла свои стратегические инициативы, не испытывая столь глубокого стремления улучшить жизнь человечества».
Кстати, Лев Троцкий тоже мечтал облагодетельствовать население планеты.
