Виталий Агафонов
Исповедь оборотня
собрал меня, и мы попрощались со всеми. Без предвариловки, посадили в автозак и
прямиком привезли на железнодорожный вокзал. Вывели и тут же посадили в поезд.
Завели в купе, там уже находилось восемь человек. Практически, из-за ресничек, не
было видно улицы. И не понятно, какое время суток на улице. Только загаженный тусклый
свет простых лампочек освещал еле-еле помещение купе. Все спали. Я сидел, у решетки и
смотрел на коридор. Ко мне тихонечко подошёл контролёр:
– Здравствуйте! Вы меня узнаёте?
– Да! Да! Узнаю, конечно! Вы с конвойного батальона!.. – чуть ли не воскликнул я.
– Тссс! Никаких фамилий, званий и имён! – он поднёс палец к губам.
– Как вы?.. – начал я.
– Разговор не обо мне! Разговор о вас! Всё под жёстким контролем! Я вас сразу же
узнал! Но подойти, ни как не мог, в силу разных обстоятельств! И сейчас времени почти что
нет! Слушайте внимательно! Прокуратура вас держит на особом контроле! Нашим, не
удалось вас отстоять! Вас в срочном порядке, почти тайком, вывезли! Для этого выбрали
воскресный день! Как они сказали, что от вас идёт большой резонанс! Мы вас везём в
Екатеринбург! Вернее только вас! Остальные в другие места! Будьте внимательны! Дальше я
не знаю куда, возможно в Тагил! Ну, всё, я пошёл! Ко мне не обращайтесь, будет
возможность, сам обращусь!
– Увидите мою жену, скажите обо мне, куда меня везут! Спасибо! Пока!
Он кивнул в ответ и пошёл дальше.
На протяжении всего пути, ко мне больше никто не подходил. И только в
Екатеринбурге, смотря на меня издалека, моргнул перед тем, как забежать в вагон. У меня
всё это не укладывалось в голове. Что я такого мог совершить, чтоб так ко мне относились.
Все боялись и были напуганы?
Система работает четко. В этой цепочке государственного аппарата, прокурор не
виноват, так как совершено преступление. Он разбирается. Судья, который судит, тоже не
виноват. Он всего лишь соблюдает букву закона. ГУИН, не виноват, он исполняет принятые
решения. Получается, виноват я. Но я не совершал этого преступления. Каждый, по сути,
выполняет свои обязанности. Именно обязанности. Но, при выполнении своих обязанностей,
каждый преследует свои меркантильные интересы. В таком случае, закон в их руках,
становится страшным оружием уничтожающий всё живое на земле. И оставляет только
выжженную поляну злости и ненависти. Это начало гибели любого государства. В этой
стране люди становятся орудием для достижения своих меркантильных целей. Ценность
человеческой жизни ни во что не ставится.
Позже, уже находясь в колонии, я узнал, что половину сотрудников СИЗО попросили
уволиться по собственному желанию. Вот и поймите теперь, сделайте выводы по этой
ситуации. Государственный аппарат ни в коем случае не хочет признавать своей вины и
пойдёт на что угодно, чтоб оправдать себя.
С поезда, меня, вместе с другими доставленными, из других регионов, повезли в
СИЗО Екатеринбурга. Как обычно, посадили в камеру с малолетками. Продержав несколько
часов, повели в приёмную. Здесь шла живая очередь. В просторном помещении находилось
не меньше трёхсот человек. Эта очередь извивалась между столов и за каждым столом
проверялись осужденные и их вещи с баулами. После долгой процедуры приёма, наконец-то
повели в камеру. За мной в очередной раз закрылась дверь. Я оказался в помещении 6 на 4. С
левой стороны от меня находились шконки в три яруса. Справа от меня параша, умывальник
и дальше общаг.
– Привет от Среднего Урала, чесной компании Среднего Урала! – возгласом
поприветствовал я сидельцев.
– Привет, коль не шутишь! – послышался голос, от крайней шконки первого яруса.
– Ну, что примете постояльца на несколько дней? – просматривая того кто сказал, но
так и не увидел.
– Принять, то примем! Вот только приземлиться тебе земляк негде! Шконок 15! С
тобой, нас, теперь, будет 18!
– Где 17, там и 18-ому место найдётся!
Тут, голос поднялся из кровати, подошёл ко мне, посмотрев испытывающе, спросил:
– Так кто ты уважаемый? Откуда? – на меня смотрел внимательно мужчина моего
роста, атлетического телосложения, примерно тридцати лет, пепельного цвета волосы с
вьющимся чубом.
– Пермь! Капитан! Две Коли! Смотрящий! – спокойно ответил я!
У моего собеседника расширились глаза при упоминании капитан и две Коли, он
удивлённо посмотрел на меня:
– Земляк! Проходи! Недавно пришла малява насчёт тебя! Мы о тебе наслышаны! Всё
будет нормально! Кушай, спи, пиши! Дави этих гнид, мы только спасибо скажем! Об
остальном не волнуйся! Об остальном побеспокоюсь я! – он повернулся в сторону шконок,
указал парню, – Освободи земляку место! Он с дороги, устал! Поспи брат! – уже
обратившись ко мне, крепко пожал мою руку.
Через несколько дней, утром, после завтрака, меня вывели с вещами, закрыли в
предварительной камере. Туда же привели ещё четверых. Узкая камера с обгаженной
парашей и забитой канализацией. Вокруг унитаза всё было залито испражнениями. Стояла
стойкая вонь. Окно разбито, в камере холодно. Закрыв, нас забыли, в течении суток ни разу
не входили и не кормили. Розеток, выключателей не было. На высоком потолке тускло горела
одинокая лампочка, до которой не дотянуться. На лавочке, поперёк стены, у окна, мы нашли
небольшое отверстие посередине размером с один дециметр. Туда поставили большую
литровую, эмалированную кружку, предварительно налив воды из-под крана. Достали
туалетную бумагу, стали раскручивать. Так же целлофановые пакеты, которые разрезали на
полоски. Потом, сложив вместе, скрутив в трубочку, подожгли. Таким образом, кипятили
воду. Все работали оперативно. Один подавал фитиль под кружку. Другой, скручивал в
трубочку, подавал первому. Третий, подкладывал целлофановую полоску и держал рулон
туалетной бумаги. Четвёртый, резали плёнку. Пятый доставал всё необходимое. Вскоре
закипела вода, туда высыпали пакет чая. Закусив прихваченными сухарями, запив с
конфетами, всю ночь развлекались рассказами из жизни. Утром следующего дня, вывели,
погрузив в машины, повезли на вокзал. Там, нас, окружив цепью автоматчиков и собак,
положили на землю. Подложив под себя, спереди, свои баулы, присев на корточки, руки за
головы, лицом вниз, просидели примерно около часа. Почти у всех затекли ноги, но вставать
категорически запрещалось. Любая попытка пресекалась собаками и автоматчиками. Потом,
поодиночке, завели в Столыпинский. Перед входом, проверяли по списку, сажали в стакан. Я
снова оказался в руках Пермского конвойного батальона. Видел знакомые лица. Они узнали
меня, увидев, сторонились и всячески избегали встречи взглядом. Вечером приехали в
Нижний Тагил. Снова, на машинах, повезли на территорию колонии: ИК-13.
Карантин
Пасмурная погода действует удручающе. Незаметно проявляются мартовские
сумерки. Металлические заборы, высотой примерно 5 метров, покрашены в зелёный цвет.
Верх обрамляет, в несколько нитей, колючая проволка. Венцом, как мощная пружина,
раструбом, тянется армированная егоза. Она угрожающе, смотрит сверху вниз, своими
белыми, колюще-режущими блестящими боками бабочек задиров. Словно гигантский удав,
готовый свалиться на проходящих и поглотить, спрятав в свою утробу. Стою, озираясь в
системе заграждений, ещё не в колонии, но и не за территорией. Какой срок уготован для
меня, через какое время смогу выйти обратно? Выйду ли вообще? Такой вопрос, наверное,
задаёт каждый, попадающий сюда. С боку, на входе, большой плакат с надписью:
«Сотрудник! При нахождении на территории исправительного учреждения, будь внимателен
и осторожен! Обитатели этой колонии имеют навыки боевых приёмов борьбы!»
Нас, построили в колонну по два, ещё раз проверив, повели по территории. Колония
словно вымерла. Ни одной живой души. Тишина. У перекрёстков, на возвышении стоят
будки. Возможно, внутри находятся те, кто наблюдают за нами. Не верится, что здесь, в
данный момент, находятся до двух тысяч заключённых. И удивительно то, что все дорожки
вычищены и выметены до асфальта. Белой полоской вырисовываются крашеные края
тротуаров. От центра, где находятся хозяйственные постройки для обитателей колонии,
радиально уходят коридоры к территориям каждого отряда. Каждый отряд огорожен своим
забором. Чтоб попасть куда-то, надо пройти лабиринты между этих конструкций и замков.
На полпути, не доходя до центра, строй остановили. Мимо нас, бегом, четверо заключённых,
на медицинских носилках понесли пятого. Рядом бежит ещё один. По внешнему виду не
понятно, кто он, заключённый, или работник. Он, держит руки лежащего на его груди, что-то
наговаривает. Тот, в крови, кричит и стонет: «За что!? Почему поломали? Уроды, козлы, я же
ничего не сделал! Как же мне больно! Вы думаете, мне не больно? Быстрее несите лекарю,
всё горит внутри! Быстрее! Быстрее! Я умираю! Пусть он сделает что-нибудь! Больше нету
силушки терпеть! Ооо!..» Картина ни кого не оставила равнодушным. Угрюмый строй стал
ещё угрюмее. Плечи многих опустились, хвост колонны начал заплетаться. «Не отстаём! Не
отстаём!» – то и дело даёт команду сопровождающий. Пройдя территорию колонии,
наискосок, заводят за отдельно огороженный забором участок.
Нас встречает приземистое, одноэтажное здание своими решётчатыми окнами с
опущенными ресничками. Как чёрная вдова, печально ожидающая своих посетителей, она,
тайком, злобно наблюдает за нами. За всё время существования, наверное, ни кто не знает,
что творилось в её недрах. Штрафной изолятор открывает свой прожорливый рот и глотает
всех в свою утробу коридоров и железных дверей. Внутри, стены и пол, покрашены в
толстый слой масляной краски. Везде чистота и порядок. Ни слова не говоря, всех заводят в
одну камеру. За нами закрывается очередной раз тяжёлая, металлическая дверь. Вместо
кроватей, невысокие лавочки, сконструированные из деревянных досок. На них матрацы,
ватные подушки. Нас чуть больше. Кое-как разместились, решили спать на боку, чтоб всем
хватило места. Розеток снова нет. Взобравшись друг на друга, открутив одну из лампочек с
патроном, присоединили кипятильник к контактам. Прокипятив воду в больших
эмалированных кружках, завариваем чай.
Смотрю на своих новых сокамерников. Обычные люди, разных возрастов,
разговаривают, смеются, ведут себя, как ни в чём не бывало. У каждого за спиной
преступление. Скорей всего, многие с надломленной психикой. И я, такой же среди них.
Видно, что все объединились, с первых минут. Инстинкт самосохранения заставлял быть
одним целым. Мы, похожи на косяк рыб, который живёт в общей стае, с единственной
целью, выжить, во что бы то ни стало. Общаемся сдержано, в то же время доброжелательно,
как будто знакомы уже давно. Ни кто не знает, что нас ожидает впереди. Знаем одно,
находясь на зоне, можно без проблем схлопотать, ещё дополнительный срок. Здесь
церемониться ни с кем особо не будут и не собираются. Для всех, мы уголовники. А к
уголовникам особый, непримиримый подход. На то и предназначено исправительное
учреждение.
Уже собирались ложиться спать, как один из сокамерников, примерно 30-ти лет,
светловолосый, скуластый подходит ко мне:
– Извини брат, но по тебе кто-то ползёт?
– Где? Посмотри пожалуйста! – прошу я.
– Это вошь! Смотри, какой он жирный! Ни чего себе ты его откормил! – держа на
ладошке, рассматривая, выцеживает скуластый.
– Откуда он взялся? – недоумённо и с опаской выговариваю я. Потому как знаю,
каково отношение к вшивым сокамерникам.
– Это надо тебя спросить!
Все отходят от меня. Начинают проверять свою одежду.
– Снимай всё полностью, даже трусы! – даёт команду парень, – Братцы, подходим,
каждый берём по одной вещи и тщательно проверяем! Никому ничего не стряхивать, чтоб ни
одна тварь не ушла! Особо смотрите на загибах швов! Когда посмотрите вещи, проверте на
всякий случай себя!
Одежда быстренько разбегается по разным углам, я остаюсь с трусами на руках.
Нашли ещё одно животное, тоже на футболке.
– Это скорей всего ты подцепил в Столыпине, когда шёл этапом! Хорошо, если они
ещё не успели размножиться! – уточняет всё тот же парень, – Конечно лучше одежду
прожарить, на всякий случай! Вдруг кто-то не увидел гниду! Тут, при бане есть кабинка для
прожарки! Температура доходит до 300 градусов! Ни одна гнида не выживает!
Неприятное ощущение, потом преследовало меня, ещё несколько дней. Но больше
эти насекомые меня не тревожили.
Этот парень делает вторую ходку на зону. Он знает особенности и условия. Постоянно
подсказывает и направляет. Заранее предупредил, что если кто-то начнёт возникать против
дневальных, или начальника ШИЗО, то ему уготована стезя сначала остаться здесь, потом
вообще могут перевести ПКТ.
– Так что, братцы будьте осторожны с этими козлами! Они вредные и очень
злопамятные! Особенно, эти двое, здоровенных детин! Я их ещё запомнил с прошлого раза!
Одно слово: «Козлы!»
– Что такое ПКТ? – поинтересовался я.
– Помещение Камерного Типа! Понимаешь брат! Тут такое дело! Накосячишь с этими
козлами, тебе дадут 15 суток! За это время могут ещё до чего-нибудь докопаться! Опять 15
суток, и ещё раз столько же! И твоё пребывание может продлиться до 45 суток! Больше этого
срока они не имеют право держать! Пока ты чалишься в ШИЗО, ты находишься в их руках!
Они подготовят бумаги о том, что ты злостный нарушитель! И уже на основании этого
можно перевести в ПКТ! С одной стороны в ПКТ чуть проще, чем в ШИЗО! Но есть очень
важная особенность! В ПКТ тебя могут держать до полугода! А оттуда прямиком в СУС!
– В СУС? А это что такое?
– Строгие Условия Содержания! Практически ни посылок, ни передач, ни свиданок!
Обычно туда сажают на один год! Надо просидеть без нарушений! Это бывает очень сложно,
если к тебе относятся предвзято! Вот представь себе, как только нашли нарушение, срок
пребывания в СУС-е начинается по новой! Отмотал немного, нашли, снова год! И так может
продолжаться вечно! Так можешь просидеть до звонка! Да, и ещё! Если два раза попадал в
ПКТ, то тебя могут перевести ЕПКТ! Единое Помещение Камерного Типа, короче крытка!
Крытка, есть не в каждой зоне! Так что могут вообще увезти куда угодно! И будешь время
проводить с последними уродами! Представь себе, когда меня везли, то сутки держали в
«Чёрном лебеде», это в Соликамске, в Пермской области! Так я сутки стоял с резкой в углу!
Только так выжил! Вот поэтому и предупреждаю всех, чтоб знали заранее, на что идут и ради
чего идут! Конечно, срок тебе не добавят, если будешь вести себя нормально! Ты своё
отсидишь от звонка до звонка! Но, часто у многих крыша едет, они лезут на рожон,
нарушают законы! Потом суд и новый срок! И всё повторяется по новой!
На следующее утро, выводят в коридор, строят в одну шеренгу. Нам выдают робу,
ботинки, телогрейки и головной убор, отдалённо напоминающую шапку. Дают команду:
«Переодеться!»
– Я начальник ШИЗО, прапорщик Пискунов! Заранее предупреждаю, все требования,
мои и дневальных исполнять чётко, неукоснительно! Иначе, срок вашего пребывания в
ШИЗО, может увеличиться! Для начала проведём досмотр баулов и сумок! Одежда, которая
была на вас, нужно сложить в ящики и подписать! Они пойдут на склад! При освобождении,
вы их снова получите в целости и сохранности! Поэтому подписывайте получше, чтоб со
временем надпись не стёрлась! Содержимое баулов выкладываем на пол! Есть перечень
разрешённых вещей! Что не входит в этот список, сложить в ящик, или уничтожить! Здесь
ничего не должно остаться! Всем понятно?
Принесли посылочные ящики, приступают к сортировке вещей.
Я сложил одежду, но из-за утеплителя на куртке и зимних ботинок, все вещи не
входят. Когда дошла очередь до меня, прапорщик отошёл.
– Мне нужен ещё один ящик! – прошу у дневального.
– Всё сложи в один! – смотря на меня, скомандовал дневальный, приступил к
распределению моего имущества в три кучи. Как закончил,– Вот теперь всё войдёт и
проблем со вторым ящиком не будет!
– Эти вещи куда?
– Эти возьмёшь собой! – скорчил недовольную мину, – Эти! – указав на вторую кучу, –
Надо уничтожить! Они запрещены в колонии!
– А эти? – указываю на третью кучу.
– Что эти? – недовольно спрашивает дневальный.
– Эти куда пойдут?
– Ты задаёшь слишком много вопросов?! Если лежат в сторонке, значит так надо! Тебя
что не учили, как надо себя вести на зоне? – возмущённо зарычал дневальный.
– Ты ошибаешься! Это мои вещи! Они пойдут в ящик! Я не собираюсь отправляться
домой голым, когда освобожусь! Мне нужен ещё один! Ты мне обязан его предоставить! – не
отводя взгляда, отвечаю я.
– Что?! Будешь меня учить, что мне делать? Смотрю, ты оборзевший! Ты откуда
такой? Где твоя делюга? – с таким вопросом он хватает копию приговора, который лежит на
полу, начинает внимательно читать.
– Это что за беспредел! Больно любопытный? Не трогай, не твоё! – не громко, с
напряжением в голосе высказываю, и вырываю с его руки.
– Ну!.. – что-то хотел сказать, схватившись снова за приговор, но тут подошёл
начальник ШИЗО.
– Что случилось? – он внимательно посмотрел на нас. Я медленно повернул голову в
сторону прапорщика:
– Гражданин начальник! У меня не вошли вещи! Можно второй ящик? Я, как раз
просил об этом! – посмотрел на дневального.
– Андрей! Принеси ещё один! – обращается моему сопернику…
Я беру второй ящик, укладываю ботинки, одежду, которые лежат в третьей куче.
После того, как заколотил крышку ящика, разрываю цветные простыни на мелкие кусочки,
спокойно, не смотря на дневального. Сейчас этот Андрей похож на разъярённого быка,
который увидел красную тряпку. Здоровый детина, примерно метр девяносто ростом,
атлетического сложения, с ярко белыми волосами, с ненавистью смотрит на меня.
– Я тебя найду штрибан! – негромко шепнул мне на ухо.
– Слушайте сюда! – обращается прапорщик к нам, – Ящики оставляем здесь! Берём
вещи, свой мусор, чтоб ничего не осталось! Выходим строится, во дворик, перед зданием!
Поживее, поживее, граждане осужденные!
На улице нас встречает высокий мужчина примерно 30-ти лет. Атлетическое
телосложение. Смуглый, черноволосый с аккуратными постриженными усами. Правильные
черты лица, чёткая дикция, красивый голос. На голове обычная, меховая шапка. В фуфайке, в
брюках и кожаных ботинках. От гражданского лица, отличался только тем, что на груди
бирка. Если бы это не было исправительным учреждением, наверное, все бы подумали, что
попали на съёмку какой-то картины и перед нами стоит настоящий киногерой. Он
спокойным голосом, по списку, принимает нас, и строем уводит в карантин. По прибытии в
расположение, приступили к подшивке бирок.
– Светлов! Есть такой!
– Да есть! – отвечаю я.
– К завхозу!
Заходя в комнату, где обитает завхоз, увидел, киноартиста. Он сидит за столом и
изучает какие-то документы.
– Вызывали? Я Светлов!
– Светлов! Меня зовут Дима! Скажи, пожалуйста, у тебя здесь есть друзья, или враги?
– оторвавшись от бумаг, внимательно смотрит на меня.
– Конечно, нет! Откуда! Я же только что приехал, ещё сутки не прошли! Ни с кем не
обзавёлся! Не успел! – удивлённо отвечаю я.
– А если подумать! – не унимается мой собеседник.
– Может кто-то из сослуживцев, или подчинённых узнал обо мне! И теперь
интересуется!
– Подумай хорошенько! Это очень важный вопрос! Нужно точно узнать, кто они тебе
друзья, или враги!
– Ни чего не могу сказать! А что-то случилось?
Завхоз встаёт из-за стола, быстро направляется к выходу и силой открывает двери,
заглядывает наружу и плотно закрывает. Снова садится на своё место и шёпотом:
– Есть разнарядка, завтра тебя отправить в ШИЗО! – смотря тревожно на меня,
говорит он.
– Ааа! Понятно! – цокнув языком, отвечаю я.
– Мне пока ничего не понятно! Расскажи, всё как есть, без утайки, тогда может я как-
то смогу тебе помочь, или подсказать! Ты тут человек новый и очень многого не знаешь, что
творится и что бывает!
Я подробно рассказываю про случай в ШИЗО, про вещи, про дневального. Он
внимательно слушает, не перебивая, кивая головой.
– Если ты сказал всё так, как было, то я думаю, тебя заказали! Попав туда, можешь
остаться там навсегда! Так, так! – подумав немного, поднял на меня взгляд, – Надо
действовать по такому плану! У тебя чай, кофе, сигареты есть?
– Да, две пачки американских сигарет!
– М-да! Не богато! Вот что! Возьми их собой и угости того, кто с тобой будет! Если,
что попросит сделать, делай, не раздумывая качественно! И тогда, возможно, останешься
целым! Ты меня понял? Единственное, не делай того, чего должны делать опущенные!
Надеюсь, ты не из этих!
– Понятно! Нет не из этих! – удручённо отвечаю я.
– У тебя есть, что мне предложить из вещей?
– Возьми мои сандалии, в них даже в душ можно ходить! Очень удобны! – предлагаю,
сняв с ног.
– Замётано! – отдаёт свои тапочки, – Кое-кому шепну, так на всякий случай, чтоб
парни с ШИЗО не зверели! Андрей личность тёмная, я его тоже недолюбливаю! Я отведу
тебя тогда, когда Андрея и второго, на месте не будет! Там будет нормальный дневальный!
Как с ним договоришься, зависит от тебя! Вообще, я человек кума! Если нужна будет какая-
нибудь помощь, ты мне намекни, мы пойдём к нему и он тебе поможет! Но за это надо ему
предоставить кое-какую информацию! Так что в случае чего ты знаешь теперь, кому
обращаться! Но ты, наверное, понимаешь, что это я делаю тоже не просто так!..
На следующее утро повели в ШИЗО. Меня встречает мужчина худощавый, среднего
роста, примерно 45-50 лет. Он, молча, уводит на задний двор, спокойным тоном:
– Ко мне можешь обращаться Владимир! Видишь пять прогулочных двориков, они
обледенели! Надо их до обеда обдолбить, до бетона! Чтоб можно было выводить людей на
прогулку! Понятно? Вот тебе ледоруб!
– Понятно! – повертев своё орудие труда, обращаюсь дневальному, – Владимир, а
можно мне ледоруб получше! Если конечно есть! Этот совсем тупой! – и протягиваю пачку
сигарет.
– Пойдём, дам другой, сделанный из топора! Только Андрюхе не говори и не
показывай! – он широко улыбается, прячет пачку в карман. Идём в сарайчик, отдаёт новое
орудие, при этом заговорщически подмигивает, – Второй ледоруб, тоже возьми, на всякий
случай, вдруг пригодится, когда Андрюха вернётся и захочет посмотреть, как ты работаешь!
Я приступаю к работе. За три месяца проведённых в камере, руки соскучились по
физической работе. Я с азартом долблю этот лёд. Самыми тяжёлыми оказались два дворика,
там лёд был толщиной до десяти сантиметров. С остальными тремя управился быстро. Когда
ко мне, около 11:00, подошёл Владимир, то он очень удивился.
– Ты что уже закончил?
– Да, всё! С хорошим орудием можно горы перекрошить!
Он ещё раз удивлённо обошёл все дворики, не веря своим глазам. Предварительно
спрятав своё орудие, пригласил к себе в каптерку. Предложил выпить чаю:
– У нас здесь, хороший чай! На тебе, ещё хлеб с маслом! Сахар накладывай, не жалей!
Здесь, ты сахара не увидишь, кроме ШИЗО! Я смотрю, ты нормальный пацан! Я уважаю тех,
кто не ленится! На зоне это, к сожалению, редкость! Андрюха, слишком понтуется! Что-то не
разобрался! Если таким будешь, то всё будет нормальок! Мы не имеем права приводить с
карантина, только что прибывших, больше трёх раз! Надеюсь, эти три дня выдержишь!
Сказал так, на всякий случай! – он пожал мне руку.
Как и положено, в ШИЗО ходил три раза. Дима, каждый раз меня приводил тогда,
когда Андрей отлучался. Каждый раз давали разные задания. Владимир постоянно опекал и
подсказывал, как делать, что делать, откуда начинать. К концу третьего дня ко мне подошёл
Андрей:
– Говорят, ты очень хорошо работаешь! Вова нахвалиться не может!
– Работаю! Выполняю, всё что говорят! Мне это в охотку!
– Тут у нас туалет засорился! Надо будет прочистить и помыть!
– Нет! Я этого делать не буду! – зло посмотрел на него.
– А что так? Ты же исполнительный! – выцедил сквозь зубы Андрей.
– Исполнительный, но не опущенный! Предложи это обиженным!
– Понятно! – Андрей развернулся и вышел из помещения.
Вскоре пришёл завхоз карантина и увёл в своё расположение.
На следующий день, меня направляют в профилакторий, для наведения порядка.
Серое, П-образное, двухэтажное здание, построенное недалеко от центральной части
колонии, рядом с церковью и стадионом. На первом этаже, оборудован тренажёрный зал,
бассейн, сауна, столовая, кухня, бытовые помещения. На втором этаже отдельные комнаты
для сна и отдыха. Есть общее помещение с журналами, газетами с телевизором. Обитатели
этого заведения в столовую не ходят, питаются отдельно. Им приносят сюда. На кухне,
могут приготовить себе еду. Простые работяги, из числа заключённых, после года работы,
имеют право, по заявлению, в свой законный ежегодный отпуск, отдохнуть здесь. Это
подобие курорта, или санатория на воле. При условии, что на счету есть достаточное
количество денег. Пребывание в профилактории услуга платная. Часто, заключённые не в
состоянии оплатить своё пребывание. За всё время нахождения в колонии, я знаю только
одного человека, который отдохнул в профилактории. Отбыв из 15 лет 9, накопив немного
денег на счету, он решил попробовать. Основной контингент обитателей, живущие
постоянно, бывшие высокопоставленные начальники, или особо приближённые
администрации колонии. На каких условиях они живут, сказать не могу.
Первый раз привёл меня Дима. По пути сразу предупредил:
– Будь внимателен и осторожен! Там не те ребята, что в ШИЗО! Они умные,
грамотные. Могут, очень классно, подставить! Я думаю тебе не надо говорить, почему
именно тебя направляют в профилакторий!
– Да, спасибо Дим, я понял!
На пороге встретил нас здоровенный детина. По сравнению с ним, имея рост 1 метр,
75 см. я казался маленьким ребёнком.
– Хорошо Дима! Иди! Надо будет, я тебя позову! – колокольным басом проговорил
богатырь. Когда Дима вышел, обратился ко мне, – Меня зовут Виталий Перегуда! Режим
работы! Пять дней работаешь здесь, с утра до вечера! Суббота, воскресенье, для тебя
выходные! В эти дни будут мыть другие! Будешь делать то, что я тебе скажу! Предупреждаю,
заранее, мне всё равно, что про тебя наговорили! Будешь делать хорошо, подружимся, в
долгу не останусь! Если плохо, тебе не повезло! Для начала, надо помыть коридоры на обоих
этажах! В комнаты не заходить! Там порядок не наводить! Даже если поросят! В случае чего,
сошлёшься на меня! Здесь для тебя начальником являюсь только я! Все необходимые
инструменты находятся здесь! – он показал на узенькую дверцу около лестницы, – Понятно?
Всё приступаем!
Первые дни приходилось тяжело, практически вымывал всё, провёл генеральную
уборку стен и полов, сауны, бассейна. В дальнейшем стало намного проще. Потихонечку мой
Цербер, который постоянно понукал и подсказывал, превратился прекрасного собеседника и
доброго друга. В субботу утром он появился в карантине:
– Дима, мне нужен Николай!
– Так сегодня же суббота!
– Ты думаешь, я не знаю! Если нужен, значит нужен! Я всё сказал! Иди и позови его!
У меня мало времени тут с тобой лясы точить! – грубо пробасил Виталий.
– Держись, будь осторожен! Начнут бить, бейся до последнего, не зависимо от того,
кто перед тобой! Старайся бить сильно, никого не жалей! Пока не потеряешь сознание! Это
может тебя спасти! – шёпотом предупредил завхоз карантина.
Я подошёл к Перегуде! Мы направились в профилакторий.
По прибытию, он меня отвёл в сауну:
– Ну что брат! Раздевайся! – тихим голосом проговорил он.
– Не понял! – я насторожился, готовясь к худшему, встал в боевую стойку.
– Что тут непонятного! – у него появилась широкая, обезоруживающая, добрая
улыбка, – Ты сегодня мой гость! Я тебе индивидуально затопил баню! Там найдёшь веники,
они замочены! Я тебе приготовил берёзовый! Если хочешь, принесу дубовый! Шапка,
рукавицы для горячего пара лежат здесь! – он указал на полочку, – Попаришься, посиди,
отдохни! Здесь заварил душистый чай! В самоваре вода кипячённая! Если хочешь погорячее,
включишь! Вот и пряники тебя дожидаются! Я же обещал, что в долгу не останусь! Вот
выполняю! Это всё для тебя! Отдыхай брат!
Я недоверчиво посмотрел на него.
– Если стесняешься, я выйду! Ладно! Одежду вешай сюда! Вот тебе чистая простыня!
Парилка, где знаешь! Не буду тебе мешать! Ну, всё пока! Отдыхай по полной программе! –
он ещё раз улыбнувшись, вышел из предбанника. На обед, пригласил в столовую
профилактория, угостил обедом.
– Извини брат! Но не могу я, своего гостя, кормить баландой! Так что не побрезгуй,
пообедай со мной! Чем бог послал!
Вечером, перед тем, как отвести обратно в карантин, Виталий попросил меня:
– Если будут спрашивать, с какой целью я тебя забрал в выходной день, скажешь, что
привезли дрова в баню! Занимался целый день дровами! Твой выходной в профилактории,
пусть будет нашей общей тайной! Надеюсь, не проболтаешься!
Теперь, я стал ходить в профилакторий каждый день. В рабочие дни поддерживал
порядок. В выходные дни, отдыхал: смотрел телевизор, занимался на тренажёрах, парился и
мылся в бане. Всех тех, с кем я заехал на зону, уже давно распределили по отрядам, а меня
держали до последнего. Через две недели, в понедельник, снова повели в профилакторий.
Как обычно встретил Виталий.
– Хороший ты человек Николай! К сожалению, больше двух недель нам нельзя
держать людей с карантина! Благодаря тебе, профилакторий стал на много чище! Я написал
на УДО, дали добро и скорее всего, освободят! В этом ты тоже мне оказал помощь! Я с
завхозом Димкой переговорил, насчёт тебя! Ты должен попасть в девятый отряд, там
нормально! То, что было в ШИЗО забудь! Но больше не нарывайся, тут люди разные
обитают, не лучшие! Второго шанса у тебя может не быть! Хорошо, что они подошли ко мне!
Если бы кому-то другому, всё могло окончиться намного хуже для тебя! Я, с нормальными
пацанами, по нормальному! Они мне не указ! Я сам по себе! Так что мы с тобой друг другу
оба помогли! Ты мне, я тебе!
– Спасибо брат!
– Ну, всё удачи! – он пожал мне руку и отвёл в карантин.
В отряде №9
Любая ситуация требует осмысления. Находясь на зоне, надо верить только в свои
силы, надеяться, только на себя. Если хочешь из создавшегося положения выйти
победителем, то в обязательном порядке, необходимо изучить все особенности, понять,
прочувствовать и осмыслить. И только после этого предпринимать какие-то конкретные
действия, относительно своего понимания текущей обстановки. Если человек попав в
зависимость условностей, превращается в раба этих условностей, очень велика, возможность
проиграть, потерять и остаться ни с чем. Как-то одна молодая девушка, руководитель
среднего звена, перспективный работник, сказала мне: «Что бы добиться в жизни чего-то,
нужно использовать все возможности! Даже те, которые против тебя! Понятно, что в свою
пользу! И мир будет у твоих ног!» Эти слова всплыли из памяти именно сейчас. И я не мог
не согласиться с ней.
Накануне распределения, Дима вызвал меня к себе:
