Виталий Агафонов
Исповедь оборотня
Был невменяем! И не понятно, где мог потерять свои вещи! Он, наверное, сам не помнит
всего! Возможно, ему стало обидно, что остался без вещей, вот и решил за счёт нас
разжиться!..
– А кто, по-вашему, избил Соломина?
– Со слов патрульных, которые доставляли Соломина, избивал Чибисов! Ещё одна
драка началась в палате, но мы их быстро разняли! Кто бил в палате, по фамилии не скажу!
Я, только лицо запомнил!
– А кто такой Догадин? О нём в заявлении упомянул Соломин!
– Догадин? Догадин? Не знаю! По-моему, с такой фамилией, в ту смену приводили, и
он отдыхал у нас! Надо посмотреть по протоколу, тогда я его вспомню! А что он о нём
написал? Что Догадин бил его?
– Соломин указал, что и в отношении него применялась физическая сила со стороны
сотрудников вытрезвителя, а не со стороны доставленных!
– Хм! – удивился и задумался, – Одного понять не могу, почему на нас написал
заявление, а не на того, кто его бил?
– Знайте что? – он отодвинул в сторону закрытую папку, – Пригласите его куда-нибудь,
поговорите! Скорее всего, он хочет срубить денег! Дайте, для своего душевного спокойствия,
сколько ему надо! Он заберёт заявление! И всё! Нет заявления, нет дела! Подумайте!.. –
внимательно с участием смотря на меня, предложил следователь.
Тут, в кабинет, вошли Жданов и Горячев.
– Ну что капитан! Допрыгался! Вот, мы, снова встретились, но теперь, уже, совсем по
другому делу! Наше предложение отпадает, так как ты, сам вляпался, по самые уши!
Единственное, напоследок, я дам тебе маленький совет: чистосердечно рассказать нам и
тогда, мы, пойдём навстречу, подумаем, как выпутать тебя из этого положения! Но при этом,
будет одно условие! Я думаю, ты понимаешь, что всё делается не просто так! Всё имеет свою
цену! Подумай! – язвительно сказал Жданов, приподымая указательный палец верх, –
Александр Васильевич! Андрей Андреевич! – обратился он к своим коллегам, – проводите
следственное действие, допрос свидетеля, а я пойду, у меня ещё дела, – показал куда-то в
сторону и вышел из кабинета.
– Что скажешь!? – зло обратился ко мне Горячев, – За что ты избил Соломина?!
– Кого я избил? – переспросил его.
Горячев присел на стол, скрестил руки на поясе и закричал:
– Хватит притворяться! Мы уже всё знаем! Тебе, сейчас, поможет только
чистосердечное признание!
– Какое признание?! И в чём должен признаваться?! Вас, не понимаю! – громко и
внятно произнёс я.
Горячев резко вскочил, замахнулся рукой, как будто хотел ударить сверху вниз. Я тоже
вскочил и принял боевую стойку для отражения удара. Он схватился за свою шею сзади,
начал гладить и выкрикнул:
– Чего вскочил?! Что решил подраться?! Я же тебя посажу!
– А вы, чего вскочили? Вам что надо!?
– Николай Евгеньевич! – обратился ко мне Сорокин, – присядьте, пожалуйста!
Я присел, ни на минуту не упуская Горячева с поля зрения.
– Правильно! Бойся меня! – продолжил Горячев, вышагивая вокруг стола, засунув
руки в карманы брюк.
Сорокин, как примерный ученик, сидел за столом прямо, положив руки на стол, и
внимательно наблюдал за нами.
– Я давно слежу за вами! Вы знаете, где у меня сидите?! – ребром ладони показал себе
на шее.
– Не знаю, кто, там у вас, сидит на шее, я сижу пока здесь! – съязвил я.
– Он что издевается? – обратился Горячев к Сорокину.
– Расскажите, как был доставлен в медвытрезвитель Соломин Юрий Петрович? –
спокойным голосом обратился ко мне Сорокин.
Я подробно рассказал с самого начала и до выписки про пребывание Соломина в
медвытрезвителе. Всё это время Горячев не вмешивался в наш разговор. После допроса,
меня отпустили домой.
На следующей смене, после оперативки, начальник медвытрезвителя, задержал у себя
в кабинете. Когда все вышли, он какое-то время просидел молча, собираясь с мыслями:
– Николай! Подробно изложи письменно в объяснительной об этом инциденте,
сегодня же, мне, положишь на стол! И вообще, реши эту проблему! Нам такие косяки не
нужны! Ты, представляешь, какое пятно ложится на нас! Мы, от этого, долго не сможем
отмыться! Встреться с ним! Поговори! Узнай, что ему надо! Дайте ему, чего он хочет, деньги,
вещи! Пусть закроет свою пасть! Ты меня понял? Иначе, мне, придётся с тобой расстаться!
Прокуратура на деньги тоже намекает! Чуешь? Всё действуй! Чтоб к следующей смене эта
проблема была решена! Я всё сказал!
Спустившись на первый этаж, подошёл к фельдшеру и Мелькову:
– Лёша! Иван! Пеньков предлагает, чтоб мы решили эту проблему! Считаю, надо
срочно позвонить Чибисову, поставить его в известность о том, что возбуждено уголовное
дело по факту получения травм Соломиным! Так же, позвонить Соломину, назначить
встречу! Узнаем, что он хочет! В чём причина такого поведения!..
– Вы, думаете, он скажет? – спросил меня Лёша.
– Не уверен, но попытаться можно! Да у нас, к тому же, нет другого выхода!
Я позвонил Чибисову, но разговора не получилось. Он, в категоричной форме,
отказался приехать в Пермь, встретиться. «Если возникнет такая нужда, я приеду только по
повестке прокуратуры!..» – заключил он и повесил трубку.
Позвонил Соломину, договорились о встрече на следующий день, около ДК
Солдатова, в 12:00.
Встретившись в условленном месте, первым же делом спросил Соломина:
– Юрий Петрович! Кто вам разбил бровь и сломал ребро? Вы помните?
– Так вы же сломали и бровь разбили тоже вы? – смотря в сторону, высказался в
некуда, при этом был напряжён, дрожал, как осиновый лист.
– Вы это кто, конкретно? – прямо смотря в глаза, спросил у него.
– Ну, не знаю! Доктор, наверное!
– Тоесть, хочешь сказать, что я тебя избил? – удивился Лёша.
– Нет! Мне бровь разбил капитан! – высказался Соломин.
– Зачем мне вас бить? Не видел и не вижу в этом смысла! Как я мог разбить бровь,
если к вам ни разу не подходил, за всю смену! – теперь удивился я.
– Доктор! Доктор меня бил! Точно! – невнятно произнёс он.
– Юрий Петрович! У нас есть видеозаписи, которые находятся в прокуратуре, там
чётко видно, как вас заводят с улицы с рассеченной бровью. Мы с вами познакомились
только внутри здания, к этому времени вы уже были с травмой! Я, вас, ещё раз спрашиваю:
кто вам разбил бровь?
– Я не знаю!
– Как это вы не знаете? Тогда почему на нас написали заявление?
– Кроме вас меня ни кто не мог побить!
– В смысле? – удивился я, – Не хотите ли вы сказать, что мы вас напоили и побили?
Вы же в баре около автовокзала были! Оттуда вас подобрала наша машина! С кем вы там
были? Что вы там делали?
– Вы зачем меня пригласили?
– Чтоб поговорить! Спросить вас!
– Сначала бьёте, потом спрашиваете! Это потому что прокуратура вас начала дёргать!
Так бы вы со мной не разговаривали!
– Чего ты хочешь? Почему указываешь именно на нас? Это из-за того, что мы тебя
положили на вытрезвление? Обработали рану, попросили пойти к травматологу? Ты нам так
за это спасибо говоришь? Ты же знаешь, что это сделали не мы! Мы тоже знаем! Тебе чего?
Деньги, что ли нужны? Или что-то другое приспичило? Что, решил за счёт нас разжиться? –
не выдержав, спросил Лёша.
– Да! Давайте договоримся! Вы мне дадите деньги, и я заберу своё заявление! А то у
меня даже хлеб ни на что купить!..
– Нет уважаемый! – перебил его, – сначала заберите заявление, дайте нам на руки.
Только потом мы поговорим про остальное.
– Давайте прямо сейчас!
– Нет, так дела не делаются! Мы вам дадим деньги, а вы скажете, что ничего не брали!
Так можно всю жизнь за счёт нас жить! Сначала заявление, потом деньги! Да, я ещё хотел
спросить, кто такой Догадин? Мне что-то про него следователь говорил!
– Я не знаю такого! – затрясся Соломин, ещё сильнее.
– Мне кажется, что вы его знаете! Потому что про него написали в заявлении! Но
почему-то не говорите!
– Нет! Нет! Не знаю!..
– Ладно, это не столь важно! В 15:00 сегодня же встречаемся у прокуратуры! Вы,
выйдете из здания с заявлением, дадите нам на руки! Если мы попытаемся вас обмануть, то
прокуратура рядом! Вы обратитесь за помощью к ним! Согласны?
– Да! Давайте так и сделаем!..
Справочный материал
Уголовно-процессуальный кодекс в Российской Федерации для осуществления
уголовного преследования предусматривает три формы обвинения:
Публичное обвинение – форма уголовного преследования по делам, которые
возбуждаются уполномоченными законом государственными органами и лицами (согласие
потерпевшего не требуется) и не подлежат прекращению в случае примирения потерпевшего
с обвиняемым.
Частно-публичное обвинение – форма уголовного преследования по делам,
которые возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего (или его представителя), но, в
отличие от дел частного обвинения, не подлежат прекращению в случае примирения
потерпевшего с обвиняемым или даже отказа от жалобы. Частно-публичное обвинение, как и
публичное, в суде поддерживает прокурор.
Частное обвинение – форма уголовного преследования по делам, которые
возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего (или его представителя) и подлежат
прекращению за примирением потерпевшего с обвиняемым. Такое обвинение
поддерживается самим потерпевшим «в частном порядке».
Узнать к какому виду обвинения принадлежит та или иная статья уголовного
кодекса, можно в 20 статье уголовно-процессуального кодекса.
К тому времени, я не знал, что согласно стати 20 и 447 УПК РФ, возбуждённое
уголовное дело не попадает под частное обвинение. Соломин забрать свое заявление не
может. Даже, если заберёт, то уголовное преследование не прекратится. Предложение,
сделанное следователем Сорокиным Андреем Андреевичем, на допросе свидетеля, уловка,
придуманная со стороны прокуратуры, чтоб заманить меня в свой капкан.
В назначенное время Соломин не пришёл. Вместо него, из прокуратуры вышел
Сорокин, пригласил нас с Лёшой Кругловым внутрь здания. Ивана Мелькова отправили
домой.
В кабинете Сорокина, мне, включили диктофонную запись нашей встречи с
Соломиным, около ДК Солдатова.
– Ну что, попался!? – снова кричал на меня Горячев, после прослушивания записи.
– В чём я попался интересно? – спросил, подражая его манере.
– А тем, что ты предлагал ему деньги! – с усмешкой произнёс помощник прокурора.
– И какую сумму денег я ему предложил?
– Как какую? – переспросил меня.
– Да, речь шла о деньгах, но что-то в записи не слышал, что я ему предлагал какую-то
сумму денег? – с усмешкой сказал, глядя ему в глаза.
Горячев со злостью ударил ладонью об стол и вскочил из привычного своего места.
– Если бы ты не совершал этого преступления, то и встречу бы не назначил! А, так,
чувствуете свою вину, вот и пытаетесь теперь выкрутиться!
– Так! Андрей, Андреевич, вы же сами мне предложили встретиться, решить эту
проблему мирно!
Сорокин, опустив свой взгляд, сделал вид, что не слышал моих слов.
– Выворачивай карманы! Выкладывай всё на стол! – пролаял Горячев.
– А что, для прокуратуры законы не писаны? Вы, сначала, составьте протокол личного
досмотра, пригласите понятых! А потом уже и карманы можно проверить! Всё, как
положено! – предложил в ответ.
– Составим, не бойся! У нас вещи не пропадают, как у вас, на мойке!
– Я думал, что прокуратура, это тот орган, который следит за выполнением законов и
сама, в первую очередь, неукоснительно исполняет их! Оказывается, что вы, просто,
прикрываетесь законами в свою пользу! Во-первых, я не боюсь! Во-вторых, выворачивай-те,
выкладывай-те! Или вас не учили в прокуратуре культуре поведения, культуре речи! У нас,
вытрезвителе, это в порядке вещей! – выцедил из себя. После этого вытащил из карманов
всё, что там у меня лежало. Он внимательно перебрал вещи:
– Всё!?
– Да, всё! Денег, как видите, нет! Вы, это хотели увидеть? – развёл в сторону руки.
Он пощупал меня, больше ничего не нашёл.
– Присядь! – прошёлся взад вперёд, заложив руки за спину о чём-то размышляя.
Наклонился надо мной:
– Ты, в бывшем, военный? Я знаю, военный! Сознайся чистосердечно, мы это учтём!
– Мне, не в чем сознаваться! Я уже в прошлый раз всё сказал!
– Ты, до конца не понимаешь сложность своего положения! Мы же сейчас поедем к
тебе домой! Там, проведём обыск, наверняка найдём какой-нибудь боеприпас, или ещё хуже,
оружие! Это в первую очередь позор, перед соседями, перед знакомыми! Все узнают, какой
ты!
– Какой я? Александр Васильевич! У вас есть основание, для проведения обыска? Или
для вас законы не писаны? – обратился к нему, смотря прямо в глаза, – Езжайте, проверяйте,
найдите, что хотите! Вот только не пугайте меня! Я уже вышел из этого возраста! Соседи,
знакомые знают меня очень хорошо! У них давно сложилось впечатление обо мне! Вы сами
себя опозорите! Станете посмешищем!
– Я вам даю последний шанс! – зло выкрикнул Горячев.
– Шанс на что? – спросил спокойно.
– Если скажешь правду, то мы тебя отпустим, если нет, то сегодня же окажешься в
Изоляторе Временного Содержания!
– Хорошо! Я вам очередной раз расскажу правду! Но предупреждаю! За это время,
совершенно ничего не изменилось! А, то, что вы хотите услышать не является правдой!
Оговаривать себя, ради вашей прихоти, я не собираюсь! Так что извините меня! Ничего
нового вы не услышите!
– Всё ясно! Выйди в коридор! Там подожди!
Я присел в коридоре на лавочку. На часах показывало время: 20:35. Через полчаса
Горячев, выйдя из кабинета Жданова, подошёл ко мне, от него пахло салом и водкой:
– Ну что, готов рассказать, или будем дальше упираться?
– Извините! Я не могу рассказывать то, что вам хочется услышать! Так же я не
упираюсь, как вы изволили мне сказать!
– Андрей Андреевич! Сажайте в машину, везите в ИВС! – он стоял передо мной, с
неприятным запахом, разведя руки в разные стороны, водя языком по своим зубам. В тот
момент, уже, был готов поехать куда угодно, лишь бы не видеть этой пьяной морды. За эти
пять с половиной часов, он, уже, мне, порядком надоел своей беспринципностью, грубостью
и надменностью. Когда ко мне подошёл следователь угрюмый с опущенной головой, в какой-
то степени, даже обрадовался, что могу уйти отсюда. С другой стороны, присмотревшись к
следователю, стало смешно, я кое-как удерживал улыбку: «Да, Андрей Андреевич, вам не
наливали, наверное! По какой-то причине ещё нельзя!..»
Выйдя на улицу, сели в Ниву зелённого цвета. Следователь, хотел завести машину,
что-то вдруг вспомнил и убежал, оставив ключи в замке зажигания. Подошёл к Горячеву, они
вместе вошли внутрь здания. Я усмехнулся: «Они, что думают, я попытаюсь угнать
машину!» Это походил на дешевый трюк. Так, ещё просидел полчаса. Вышел Горячев,
подошёл, открыл дверь машины:
– Ну что?! Я тебя спрашиваю последний раз! Если закрою дверь, то уже назад,
обратной дороги не будет!
– Ничего! Поехали в ИВС! – чётко и внятно, ответил я.
– Ты что не понимаешь? Сейчас лишишься свободы! Тебя закроют! Будешь сидеть с
уродами в петушатнике! И в дальнейшем твоё положение не изменится!
– Александр Васильевич, мне холодно! Вы держите дверь открытым! Если едем, то
едем, если нет, то я пойду домой!
– Жди! Сейчас выйдет Андрей Андреевич, и вы поедете!
– Спасибо!
Он со злостью хлопнул дверью машины и удалился к входу прокуратуры!
Через некоторое время вышел Сорокин, сел за руль! Вскоре мы оказались в УВД
Свердловского района. Он оформил протокол о задержании, медленно записывая мои
данные. Снова в машине, поехали в сторону ИВС.
– Жалко мне тебя капитан! – вдруг сочувствующе признался Сорокин, – ведь посадят,
глазом не моргнут!
– Пусть сажают, если им хватит совести на это! – удручённо ответил я. Мы, молча,
поехали дальше.
– О чём думаешь? – остановившись на светофоре, смотря на дорогу, спросил
следователь.
– У меня одна мысль: почему именно на нас написал Соломин!
Он резко повернул в сторону прокуратуры, притормозил на остановке:
– Иди!
– Куда мне прикажете идти?
– Домой иди!
– Спасибо! – я вышел из машины.
На следующий день рапортом доложил начальству о нарушениях моих прав со
стороны прокуратуры. Как обычно, ответа не получил.
Я понимал, что презумпция невиновности, в нашей стране, особенно в отношении
милиционеров не работает. Работала ли вообще? Если сама прокуратура безбожно его
нарушает!
Мы вернулись к средневековым подходам решения внутренних проблем. Новый
инквизитор, (возможно, насмотревшись мистических триллеров, начитавшись
фантастической литературы, боясь преследований этих существ), объявил безосновательный
клич, поддержанный политиками и государственными силовыми структурами. Министр
МВД, своим лозунгом, выпустил на волю злобного джина, который начал культивировать
низменные, человеческие качества: эгоизм, кляузничество, доносы, лизоблюдство, алчность,
карьеризм. Законы инквизиции остались, без изменений. Только, вместо борьбы с
антихристианскими ересями, с еретиками, с ведьмами, с евреями, начали борьбу с
оборотнями в погонах. За милиционерами, стоящими на страже законов и порядка, началась
охота. Их стали преследовать, обвинять, осуждать. Сотрудник милиции, стал бояться,
сомневаться в своих действиях, при исполнении служебных обязанностей. В каждой
структуре, ведомстве, есть разные люди, и хорошие, и плохие, и не угодные начальству. Но,
ни кто не кричит на всю страну, о своих недостатках и не объявляет борьбу своим
работникам, окрестив их сказочными чудовищами и злыднями. Особенно, это касается
структур, на котором держится вся государственная власть и наша с вами безопасность.
Другими словами, инквизиторы, замахнулись на устои безопасности простых граждан и
всего государства в целом. По вине, необдуманных действий, со стороны государственных
структур и отдельных чиновников высокого ранга, мы, скатились в беспросветную яму
бесправия, взяточничества и популистического триумфа. Благодаря таким политикам, мы,
ушли в темноту безысходности и нищеты. Я, напомню слова, сказанные мудрецами: «Если
звезды зажигают – значит это кому-нибудь нужно!» Вот и делайте свои выводы сами, к чему
это всё, в дальнейшем, может привести нашу страну? Чем может это обернуться для простых
граждан.
Во время служебной проверки, Соломин давал сбивчивые показания. При этом,
каждый раз их менял. После третьего опроса, были записаны новые показания. По
результатам, ответственный представитель, проводивший проверку, заключил, что мои
действия были законны и справедливы. Так же не нашёл нарушений прав и свобод со
стороны сотрудников милиции в отношении Соломина. При этом обратил внимание,
основываясь на показаниях свидетелей, работников автовокзала, и работников бара, что
потерпевшие получили травмы в результате обоюдного конфликта между собой. Так, УВД
Свердловского района оправдало нас. Меня, это в какой-то степени, успокоило.
После служебного расследования, со стороны управления собственной безопасности,
начальнику медвытрезвителя, на руки дали заключение. Оттуда я узнал, что причастен к
избиению Соломина и пропаже вещей. На каких показаниях основывалось такое решение, в
заключении, должностное лицо, проводившее расследование, не соизволило указать. Вскоре,
меня пригласили в административное здание УСБ Пермской области:
– Товарищ капитан, расскажите, пожалуйста, всё, что вы знаете про Соломина, с
момента доставления и до выписки из вытрезвителя!
Я, очередной раз, подробно в устной форме изложил майору, который сидел напротив
меня.
– Тоесть, вы утверждаете, что Соломина не избивали и вещей у него не брали?
– Да, это утверждаю однозначно! – с готовностью выпалил я.
– Тогда вам и бояться нечего!
– Я вас не понял?
– Мы, вас, пригласили и предлагаем пройти тест на полиграфе. Если вам нечего
скрывать, то вы, спокойно пройдёте эти тесты! Я думаю, это вам надо, в первую очередь, для
того, чтоб прокуратура больше не теребила вас, и вы спокойно продолжили службу в
милиции!
– Товарищ майор! У меня есть пару вопросов! Эти тесты, только для меня и вы, мне,
оказываете помощь? Или это нужно для вас, чтоб проверить мою причастность к избиению
Соломина? Может, для прокуратуры? Потому что ваше заключение по служебному
расследованию, я уже читал!
– Насчёт этого не волнуйтесь! Полиграф будете проходить в ГУВД Пермской области!
Прокуратура к этому никакого отношения не имеет!
– Если для меня, в мою защиту, и только внутри милиции, то давайте пройдём!
– Конечно! Но есть одна формальность! Довожу до вашего сведения, что согласно
Конституции РФ, статья 51, никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего
супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом! Это
ваше право! Тесты будут проводиться, только с вашего согласия!
– Хорошо! Я согласен! – с готовностью ответил я.
– Тогда, вам, надо, написать одну бумажку, что вы добровольно соглашаетесь пройти
детектор лжи!..
Я написал заявление, и мы распрощались с доброжелательным майором.
В скором времени был приглашён в кабинет подполковника Сидорова. Он, кратко
рассказал принцип нашей, будущей работы.
После присоединения датчиков, небольшого инструктажа приступили к работе.
Сидоров задавал мне вопросы. Я неподвижно сидел в кресле, должен был давать
однозначные ответы. На первый взгляд выглядело довольно просто:
– Вы, Светлов Николай Евгеньевич?
– Да!
– Вам 39 лет!
– Да!
– Вы капитан милиции?
– Да!
– Вы знаете Соломина?
– Да!
– Вы его избивали?
– Нет?..
Немного поработав с этими вопросами, мы перешли к другой группе.
Отрабатывая вторую группу, иногда переходили к одиночным вопросам первой
группы. Далее последовала третья группа, четвёртая, пятая, они стали смешиваться. Сидел
неподвижно, смотря на стенку с камерой. Прошло уже много времени, возможно, несколько
часов. После долгой, монотонной, процедуры вопросов и ответов, в какой-то момент, камера
расплылась, появилось одно большое, светлое пятно, я потерял сознание. Отсоединив от
датчиков, подполковник Сидоров привёл меня в чувство:
– Всё, Николай Евгеньевич! Наша работа, на этом закончилась! Вы можете идти!
– Товарищ подполковник! Разрешите узнать результаты тестов!
– Сожалею, но нет! – спокойно сказал он, – Я, не имею права разглашать результаты!
После анализа, они пойдут в прокуратуру!
– Тоесть? Как это не имеете права? Как в прокуратуру? Я же, на добровольной основе
пришёл к вам, чтоб проверить себя! Вся информация, только для меня! И заверили, что
прокуратура тут не причём!
– Результаты узнаете в прокуратуре через два дня! – с нажимом на слова, раздражённо
повторил подполковник.
– Как это через два дня? Причём тут прокуратура, если мы вопросы решали с УСБ? Я
прошёл лично для себя! Даже писал заявление!
– Товарищ капитан! Идите! Или мне вызвать наряд, чтоб вас выкинули отсюда!
Негоже вести себя так, тем более офицеру!
– Боюсь, что результат мне уже известен! И отнюдь не в мою пользу!
– Вы мне это не говорите, я всего лишь исполняю свои обязанности!
– Что ж и на том спасибо! – развернулся, пошёл к выходу.
«Если звезды зажигают – значит это кому-нибудь нужно!» – так, по-моему, говорили
древние восточные мудрецы!» – усмехнулся и поехал домой. Опять угодил в ловушку
построенную прокуратурой.
Через два дня, встретился с Андреем Андреевичем:
– Полиграф показал, что вы причастны к избиению Соломина! – ехидно, улыбаясь,
выдавил из себя следователь.
– Я даже не сомневался! – с усмешкой сказал в ответ, – Единственное, хотел бы
посмотреть, на результат, своими глазами!
– Вот они! – следователь протянул мне листок. На прокурорском бланке, работником
прокуратуры, было написано, что полиграф показал положительные результаты.
– А где заключение подполковника Сидорова?
– Там, то же самое написано!
– Так покажите!
– Вам достаточно этого документа! – широко раскрыв глаза, нажимом в голосе
высказал следователь.
– Андрей Андреевич! Почему, вы, не хотите показать оригинал?
– Потому что, там написано, то же самое!
Я, взял, лежащий на столе прокурорское заключение, в руки. Внимательно читал и не
верил глазам. Документ гласил, что по распоряжению прокуратуры, Светлов Николай
Евгеньевич, подвергался проверке на детекторе лжи, которая показала причастность его к
избиению Соломина.
– Андрей Андреевич! Ладно! Вы, не хотите показать заключение специалиста! Но
заявление, можете показать о том, что я в добровольном порядке согласился пройти
полиграф?
– Я, такого заявления не видел!
– Как не видели? Тогда, почему я оказался на полиграфе? Вы что, меня заставили? Это
нарушение моих конституционных прав!
– Совершенно не имеет значения! – держа двумя пальцами заключение, тряся его
перед собой, умилялся следователь, – Вообще-то, этот документ, не является
доказательством! Но я, его, всё равно подошью к делу! При принятии решения, судья
обязательно посмотрит на заключение детектора лжи!
– И всё же, где документы от милиции!
– Их не было и нет! – тут он зло на меня посмотрел, – Я из-за вас пол рынка облазил,
собирал информацию, улики! Кто за это ответит?..
– Так это же ваша работа!..
– Всё! Идите! Надо будет, вызову!
– Да! Ещё один вопрос, можно?
– Говорите!
– А почему я хожу в статусе свидетеля, если вы, меня, постоянно обвиняете в
избиении Соломина, в присвоении его имущества?
– Э-это моё пра-во! Идите! Всё! Больше никаких вопросов! – на повышенной ноте,
растягивая слова, высказался следователь.
Я понимал, что прокуратура в отношении меня, нарушает мои права. И тогда,
обратился в адвокатскую контору, которая первая попалась на глаза. Там заключил договор
Стояновым Эльдаром Николаевичем. Договорились на 5 тыс. рублей до суда. Это вся моя
месячная зарплата офицера, дежурного медвытрезвителя. И ещё столько же, на суде. К
этому времени, надеялся получить ещё одну зарплату, чтоб расплатиться сполна, если,
конечно, дойдём до суда.
– Ну, что ж! Тогда я, завтра же, пойду в прокуратуру и приступлю к ознакомлению с
делом! Мне кажется, ваше дело будет интересным! – хлопнув ладонями, произнёс мой
адвокат. Мужчина, примерно 40-а лет, худощавого телосложения, среднего роста. Круглое
лицо. На половину голова облысела, от лба до самого темени. Жиденькие тёмные волосы
остались чуть сверху и по бокам.
– Прокуратура нарушает, в отношении меня мои права!
– Не волнуйтесь, всё сделаем в лучшем виде, тем более, что вы меня заинтересовали!
У меня, ещё такого дела не было! Хорошо, что вы обратились именно ко мне! – снова
потирая ладони и улыбаясь, проговорил Стоянов.
– Хотел бы сказать, что я не совершал этого преступления! Но, прокуратура усиленно
пытается доказать обратное! Разберитесь, пожалуйста!
– Я вам охотно верю! Всё сделаем! Такие дела у меня уже были, защищал
невиновных! Хотя бы с журналистами, наверное, читали в газетах?
– Нет! Не обращал внимания! – ответил ему.
По прибытии в прокуратуру, Стоянов подошёл к Жданову:
– Здравствуйте! Дмитрий Николаевич!
– А! Эльдар Николаевич! Какими судьбами! – улыбаясь, протянул на встречу обе руки.
– На этот раз, представляю интересы Светлова Николая Евгеньевича!
Медвытрезвитель! Дежурный! – слегка, тоже улыбнулся.
– Что, с журналистами всё, закончили? – попытался перевести разговор на другую
тему.
– Да, почти что всё! Так, что на счёт Светлова? – задал вопрос Стоянов.
– Ох, уж этот медвытрезвитель! Этот Светлов! – встав из-за стола, подойдя к окну,
простояв некоторое время спиной к адвокату, произнёс Жданов. Потом вернулся к креслу,
отодвинул, оттряхнул сиденье, присел. Глубоко усевшись, сдвинул к краю стола так, что
грудь упёрлась об край. Положил руки локтями на стол, уткнулся зажатыми кулаками об
подбородок и внимательно посмотрел на Стоянова.
– Что-то не так? – поинтересовался адвокат.
– Не всё так просто! – негромко произнёс зам. прокурора.
– Мой клиент говорит, что в отношении его нарушаются законы со стороны
прокуратуры! Понятно дело, что мне нужно будет всё это проверить.
– Эльдарчик! Мы с тобой юристы! Оба прекрасно понимаем положение дел в стране.
Это же их министр МВД первым закричал об оборотнях в погонах. Нам дали указание
сверху! – он показал указательным пальцем вверх, – Посадить несколько милиционеров из-
под погон!
– Да, но подпадает ли мой клиент под это дело?
– Был бы человек хороший, – усмехнулся Жданов, – А статью для него всегда найдём!
– немного помолчав, смотря прямо в глаза, спросил, – Сколько?
– Пять тысяч в рублях!
– Маловато! Это считай что ни тебе, ни мне!
– Говорит, что денег нет! Утверждает, что не совершал этого преступления!
– Они все так говорят! Считают нас за идиотов что ли! Натура у них такая, наворовать,
обязательно обмануть, схитрить и нашкодив, выйти из воды сухим ни копейки не заплатив! –
при этом злорадно улыбнулся. Снова встал из-за стола, прошёлся по кабинету, заложив руки
за спину, словно арестант. Потом резко повернулся в сторону адвоката и продолжил, –
Понимаешь Эльдар, этот Светлов, попадался нам в поле зрения уже не один раз! Притом, за
очень короткое время! Тут в последний раз задержал племянника судьи Присыпкина Юрия
Петровича! Ему говорят, отпусти, он ни в какую! Понятно, что Юрий Петрович позвонил
нам и попросил присмотреть за ним! До этого задержал брата сотрудника прокуратуры,
Горячева! Тоже ни в какую, нет и всё тут! Мы, позвонили ему, он: выдам только на руки! Мы
ему: это прокуратура, он в ответ: в телефон можно что угодно сказать! Пока не
удостоверюсь, не поверю! Пока три часа не прошло, не выдал! Правда, мы, за ним приехали
только через три часа, может быть и раньше выпустил бы! Но, я, сомневаюсь! Говорит, закон
для всех одинаков!..
– Ну, вообще-то он прав! Может, он просто, такой правильный?
– Прав то прав! Насчёт правильности очень сомневаюсь! Таких нынче просто нет!
Сначала, надо было, проверить! Ему предлагали, вези в прокуратуру! Нет же, упёрся,
говорит, если буду каждого по домам развозить то ни времени, ни средств не хватит!
Понимаешь! Упёртый попался! Мы с ним даже разговаривали, делали предложение на
сотрудничество! И что ты думаешь? Отказался! Так что, пусть будет так, как есть! Слишком
высокого о себе мнения! По закону, значит по закону! Он для нас, сейчас, очень удобная
мишень! Во-первых, как оборотень в погонах! Во-вторых, из-за судьи и Горячева! В-третьих,
мало платит! В-четвёртых, он ещё дилетант в юриспруденции! В-пятых чужой, пришлый!..
Ты же лучше всех знаешь, сколько стоит свобода!
– Да, но что мне говорить? Он же будет требовать от меня работы!
– Какая работа? Он находится в статусе свидетеля, и не сможет доказать обратное,
если конечно, не сознается! Сознаваться не будет, это однозначно! Это не в его правилах!
Говори ему, что не допускают ознакомиться делом! Хочешь работать? Так проведём очную
ставку! Тебя, я думаю, не надо учить, что и как делать!
– Хорошо Дима! Я понял!
– Да, ещё! Я услышал тебя! Пока попридержу! До конца года! Но, если потребуют от
нас план, тогда всё! – при этом хлопнул ладошкой об стол, – Посадим! И последнее! Вдруг
твой клиент передумает, будут деньги, заходи, милости просим.
В скором времени мой адвокат приступил к работе. «Из-за моего положения», не мог
