Виталий Агафонов
Исповедь оборотня
продуктами, и вещами. Скорей всего остальная часть побаивалась его. Дятлов не рисковал.
Мне было всё равно. В помещении никто не убирался, начали зарастать большей грязью.
Горе-смотрящий ничего с этим не мог сделать. Они втроём жили своей жизнью. В одно утро,
камеру посетил начальник СИЗО. Мы все построились. Не получив доклада, он,
принюхавшись спокойно спросил:
– А что для начальника СИЗО не надо докладывать? – он прошёлся вдоль строя,
рассматривая нас. Видя, что все молчат, спокойным голосом снова спросил, – Кто дежурный?
– тишина, – Кто смотрящий? – снова тишина.
Все покосились на Дятлова. Он, понимая, что ему не выкрутиться, вышел перед
строем, приступил сбивчиво к докладу.
– Что?! У вас проблемы с порядком?! Самая грязная камера! Вонь! Это бывшие
сотрудники? Может раньше, все жили в свинарнике? Смотрю на вас и не вижу таких! Как-
нибудь, неожиданно, ещё раз приду, проверю! Если ничего не изменится, то в отношении вас,
вас! – он указал на Дятлова и на Саида особенно. При этом снова прошёлся вдоль строя,
внимательно рассматривая остальных, – Будут приняты жёсткие меры! Думаю не надо вам
объяснять, что это значит! Некоторые бывали здесь, знаете хорошо! – с этими словами
повернулся и вышел из камеры.
Дятлов посмотрев на всех нас, досадовал:
– Из-за вас под начальника СИЗО попал!
Мы, разошлись по своим местам, не обращая внимания на его слова. Пошептавшись с
Саидом, молча, приступили к наведению порядка. Он мыл камеру, Саид оттирал унитаз и
раковину. Все остальные наблюдали за процессом. Второй день наводил порядок Саид,
дальше пошли по очереди. Последним в этой очереди, после Коли из второй семейки, был я.
Накануне моей уборки, к нам поселили бомжа. Видя его состояние, (он был грязный и
вшивый), мы его раздели догола. Все вещи, какие были из одежды, сложили в пакет, плотно
связали, попросили коридорного выкинуть в мусорку, или сжечь. Потом посадили на
ступеньку, постригли налысо. Поставили насильно на унитаз, поливая сверху тёплой,
нагретой кипятильником водой из майонезной банки, с мылом отмыли. Дали тапочки, носки,
трусы, футболку и трико. Когда он расположился на шконке, я подошёл к нему:
– Вот, совершенно другой вид! Ни кто не кусает! Прекрасно выглядишь! Как твоё имя,
зёма? Откуда будешь? За что закрыли?
– Егором кличут! Бывший начальник криминальной милиции Кизела! Из-за
постоянных пьянок уволили с органов! Жил на даче у брата! Продукты закончились, полез в
соседний домик, там украл мешок картошки, электрочайник и джинсовые брюки! Когда всё
это обнаружили, всё вернул, кроме картошки! Вот закрыли, не знаю, что будет дальше! –
невнятно рассказал, шамкая беззубым ртом.
– Егор! Хочешь, я тебе дам кусок сала?.. А печенье?.. А чай?.. Наверное у тебя и
сахара нет!
У него заблестели глаза, он утвердительно закивал.
– Но, ты же знаешь, что задарма, здесь ничего не делается?
– Я понимаю! Говори, Николай! Отработаю провиант!
– Завтра я дежурный! Если попрошу, вместо себя, с утра вытереть пыль, помыть полы,
навести везде порядок! Тебе это под силу будет?
– Без проблем! Всё сделаю, как надо! В случае чего подскажешь!
– Конечно! – и я отдал обещанное.
На следующее утро Егор, проснувшись заранее, приступил к наведению порядка. Он
уже заканчивал, как его увидел проснувшийся Дятлов.
– Не понял! Это что такое? – удивлённо, смотря на порхающего бомжа, то на меня,
возмутился он.
– Наводит порядок! – спокойно ответил я.
– Ты, что!? Решил со мной шутки шутить! Это что за беспредел!? – заревел Дятлов.
– Это не беспредел! – снова, спокойно ответил я.
– Почему он? – спросил зло.
– Я его попросил, он согласился! Не принуждал, не заставлял! А что зоновские законы
запрещают это? – спросил с сарказмом.
– Так ты же должен убираться! – не унимался наш смотрящий.
– Правильно! Так считай, что это я делаю! Завтра он будет за себя делать! Так что
очерёдность не нарушится! Ты не волнуйся! Ты будешь убираться точно в своё время! – уже,
ответил улыбаясь.
– Ты что себе позволяешь?
– Я всего лишь выполнил воровской закон! Ты же этого хотел! Может ты сам против
законов!
Дятлов пожал плечами и закрыл глаза.
Вечером второго дня, после уборки Егора, я обратился к сокамерникам.
– Братцы, у меня к вам есть деловое предложение!
– А что у смотрящего не надо спрашивать разрешения? Ты чё на глазах борзеешь?
– Вот я и спрашиваю!
– Говори, что ты затеял! – недовольно смотря на меня, рыкнул Дятлов.
– Спасибо, что разрешил! Вы все прошли по одному разу! Каждый наводил порядок в
хате! Мы находимся рядом с тубиками! Я не знаю, кто обитал здесь раньше, до нас, но
думаю, согласитесь со мной, что наша хата находится в очень грязном состоянии! И в
одиночку навести порядок, практически не возможно! На днях должен подойти начальник
СИЗО! Чтоб никого не подводить: ни дежурного, ни смотрящего, я предлагаю провести
генеральную уборку! А потом, по очереди! Как обычно! Снова начиная с тебя, будем
поддерживать порядок! – я указал на Дятлова, – Правильно я говорю? – спросил у
обитателей. И те согласно закивали головами. Дятлов посмотрев на всех, тоже согласился:
– Хорошо! Будем делать так!
На следующий утро, постучался в двери камеры, когда открылось смотровое окно,
обратился к контролёру:
– Уважаемый! Нам бы кусок хозяйственного мыла, ведро и тряпки! Надо навести
порядок в хате! Не понятно, что здесь до нас было и кто жил! Да и начальник тоже
потребовал!
– Понял! Сделаем! – окошко закрылось. Через несколько минут, двери снова
открылись, в камере появилось всё необходимое.
Все дружно начали наводить порядок. Кто-то стал вытирать пыль. Я, разделив мыло
пополам, начал строгать в ведро. Коля кипятить воду. Дятлов начищать краны до блеска.
Саид отмыл унитаз. Теперь, он стал совершенно белым. Несколько ребят распустили
вязаный свитер, из них сплели верёвки. Из одной лишней простыни сделали шторку для
туалета. Через несколько часов наша камера блестела. На следующий день дежурным по хате
был Дятлов. В этой очереди я снова оказался последним. Все последующие разы просил
Егора. За всё время пребывания в камере, я так и ни разу не помыл пол, не дежурил.
Коля, из второй семейки, какое-то время служил в милиции. После увольнения из
органов, занялся бизнесом, открыл точки на автовокзалах и станциях. Где-то ему перешли
дорогу гастарбайтеры из Средней Азии. Что у них там было, я подробностей не знаю, но его
обвинили покушение на убийство, нанесение тяжких телесных повреждений. Потерпевший
таджик, земляк Саида. Из-за этого он их люто ненавидел. Находился в СИЗО, уже больше
года. Ни как не могли доказать его вину, суд постоянно переносили, отправляли на
пересмотр. Уже на зоне, я узнал, что его, осудили и отправили в колонию строгого режима, в
Мордовию, на девять с половиной лет.
Мы, с первых дней, объединились с Колей. У него был маленький телевизор, и часто
проводили время у экрана, обсуждая те или иные проблемы. Дятлов и его семейники
питались отдельно. Они первыми садились за стол. Потом мы, все вместе кушали сообща, ни
кого не выделяя, деля поровну. Если, до Нового года первая семейка жировала, то после, у
них иссякли запасы продовольствий, практически перешли на баланду. За то у нас
пополнились провианты. После Новогодних каникул, Дятлова отправили по этапу на зону.
Вскоре за ним поехал его друг Коля. И Саид остался один. Он, одиноко, как загнанный зверь,
смотрел на нас из полумрака угловой шконки, когда пытался общаться с нами, обычно все от
него отворачивались. Вскоре и его отправили по этапу. Вновь прибывших заключённых, в
обязательном порядке, осматривали, доводили правила, при этом никого, никогда не делили
на семейки.
Нас с Колей, единогласно выбрали смотрящими. Мы, установили ряд некоторых
правил по распорядку дня. В обязательном порядке заставляли соблюдать правила гигиены и
выходить на прогулку, которая проводилась в середине дня. Это связано с тем, чтоб
помещение должно проветриваться. И, чтоб ни у кого не было возможности воровать вещи у
своих сокамерников, когда те находятся на прогулке. Так же, каждому, кто нуждался,
помогали с возникающими вопросами в уголовных делах.
Всем нравилось гулять. Единственная отдушина подышать свежим воздухом и
порадоваться редко выходящему солнцу. На прогулках, устраивали целые баталии, кидались
в снежки с соседним двориком. В этом, нам, помогали контролёры на постах, которые
смотрели за нами. Они корректировали наши выстрелы и говорили про попадания, так как
из-за высоких стен мы не могли видеть своих соперников. Часто вели счёт в качестве судей.
Иногда они сами участвовали в бойне.
Собрав старые носки в один большой шар, иногда играли в футбол. Для этого нас
заводили специально в большой дворик. Собирались наверху и с азартом болели за какую-
нибудь команду.
– Первая! Вы что сегодня делаете?
– Футбол! – отвечали хором.
– Идём в пятый дворик! Девочки попросили! Ребята, я сегодня болею за вас! Не
подкачайте! – обычно обращался к нам один из сопровождающих.
– Я буду болеть за вас! – то и дело, указывала сверху на кого-нибудь, высказывались
наши охранники.
– Тогда я за них! – подхватывала вторая сотрудница.
Мы, как обычно, делились на команды и начинали свою игру. Сверху собирались
зрители. У них появились среди нас свои любимчики. Иногда, гуляли сверх нормы
положенного. Но обязательным атрибутом всех этих прогулок с Колей, стали тренировки.
Обычно раздевались по пояс. На прогулках иногда бегали по кругу. Иногда подтягивались в
прогулочном дворике об решётку над нами, иногда отжимались. Контролёры, сверху считали
круги, или количество подтягиваний, отжиманий. В камере, почти каждый день выполняли
спортивные упражнения: подтягивание об шконку. Так как шконка была низенькая,
приходилось подтягиваться и держать ноги под углом, параллельно качался пресс. Так же
отжимались от пола.
В течении десяти дней, нужно было написать кассационную жалобу и отправить по
назначению. Первым делом, написал заявление, с просьбой ознакомится с протоколом
судебного заседания. Вскоре меня начали выводить в здание Свердловского районного суда.
Из-за нехватки предварительных камер, бывших сотрудников помещали в одной камере с
малолетками. В очередной раз, нас разместили вместе: туда завели человек десять малолеток,
меня и ещё двух человек, бывших сотрудников. По одну сторону сидели мы, на другой
стороне, на лавочке, разместились малолетки. Крупный, коренастый парень, ростом с меня,
может чуть выше, светловолосый, примерно 16-17 лет, выглядел на все двадцать пять, сидел
на корточках, посередине. Осмотрев присутствующих, подошёл к высокому, аккуратному,
худощавому парню, который стоял в сторонке, отдельно от всех:
– Привет уважаемый! – поздоровался с парнем хриплым, скрипучим голосом, сверля
его глазами.
– Привет! – нерешительно, испуганно, поздоровался тот.
– Как твоя фамилия, имя, зёма?
– Черепанов Саша! – тут же ответил тот.
– Саша, куда путь держишь?
– На суд! – ответил в таком же тоне.
– Значится у тебя всё ещё впереди! – кивая головой, сделал вывод коренастый парень.
– Ну, да! – согласился робко.
– Ты знаешь, я еду по этапу, в Челябинскую область! Наверное, даже не знаешь, как
холодно бывает в Столыпинских вагонах! – он махнул рукой, все малолетки тут же
пристроились рядом с ним. Саша испуганно посмотрел на всех, ожидая худшего.
– Слушай, друган! Давай мы с тобой договоримся! Мне нужна твоя толстовка! Ты мне
отдашь свою, я тебе свою! Честный обмен! У меня, правда, слегка износилась, а у тебя ещё
она новая! Мне на этапе будет теплее!
– Ладно! – сказал Саши и тут же снял и отдал крепкому парню. Взял старое тряпьё и
одел на себя.
– Вот и чудненько! Не жалей, что отдал! Ты себе ещё надыбаешь, может даже лучше! –
довольный, улыбаясь, с этими словами, уселся на своё место, начал разглядывать нас. Так,
просидев несколько минут, подошёл в мужчине, примерно сорока лет, невысокого роста,
который сидел невдалеке от меня:
– Дядя! Ты кто? Мусор? – вопросительно посмотрел на него.
– Нет, я водила! – испугано, качая головой, бегая глазами, выговорил мужчина.
– А мне кажется, что ты мусор! Иначе бы тебя сюда не посадили, вместе с нами! – не
унимался коренастый парень.
– Нет, нет, я всего лишь их возил!
– Ну да ладно дядя! Ты не парся! Мы же не предъяву кидаем! Мне вот что! Кожаная
курка понравилась, которая на тебе!
– И что? – удивлённо спросил мужчина.
– Давай мы с тобой поиграем в одну игру! Ты назовёшь три причины, по которым тебе
курка нужнее, чем мне! Если назовёшь, куртка останется у тебя, если нет, отдашь мне!
Договорились! Всё легко и просто! Говори! – он осмотрел присутствующих малолеток, – Чо,
братва, честный базар? – те закивали в знак поддержки.
– Если я тебе отдам, то я сам замёрзну!
– Так, дядя, не катит! Отдам в замен свою! У меня тоже ничего, правда без подклада!
Я по этапу еду! Я сильнее замёрзну, а тебе ещё здесь чалиться! Здесь холодно не бывает!
Принесут другую, получше! – малолетки утвердительно закивали, поддерживая своего
товарища.
– Но я же купил эту куртку в магазине за деньги!
– Ты купил, может её для меня! Отдашь мне, будет моей! Тоже не катит! Давай,
называй третью причину и покончим с этим!
– Слышь! Малолетка! Отстань от него! Я, назову тебе третью причину, которая
покроет все остальные! – не выдержав этого спектакля, вмешался я.
– Штрибан, не влезай не в свои дела! Тебя ни кто не спрашивает! – скривив
недовольную ухмылку, указывая на меня пальцем, проскрипел коренастый парень.
– Беспредел чинить я не позволю! Это раз! На простом основании, что эта куртка его,
у его и останется! Против моего ни кто не прёт! Это два! Если будешь нарушать воровские
законы! Кину предъяву, телегу не вывезешь! Что с тобой будет, знаешь? Это три! Как тебе
такой расклад?
– В таком случае, штрибан, раз вмешался, куртку придётся отдавать свою!
– Малолетка, ты все рамсы перепутал! Я тебе назвал причины, даже три! Ты что не
догнал?
Коренастый парень подошёл ко мне, стал внимательно изучать:
– За то, что влез не в своё дело, ты попался! – он снова махнул рукой малолеткам. Те
вскочили со своих мест, медленно стали приближаться к нам. Обстановка становилась не в
мою пользу. Два бывших сотрудника, явно не хотели вставать на мою сторону. Они медленно
попятились в дальний угол, освобождая пространство для будущей схватки. Коренастый
парень неожиданно нанёс прямой удар мне в челюсть. Я успел увернуться. Схватил за руку,
броском, уронил на пол. Загнул кисть, сделав болевой. Всё произошло быстр, ни кто не успел
опомниться от случившегося. Малолетки на полпути застыли, как вкопанные, не решаясь на
какие-нибудь действия. Классический приём сработал чётко. Мой соперник корчился от
боли:
– Я думаю, что никто не сунется ко мне! Я его бросил бережно! Если кто-то
попытается подойти, помочь своему товарищу, с ним будет хуже, чем с этим! Могу не
рассчитать свои силы и поломать! – спокойно почти шёпотом проговорил и пнул лежащего в
бок.
– Парни, давайте мочите его! Ооо!.. Больно!.. – закричал коренастый парень!
– Не провоцируй, иначе останешься без руки! Не злите меня! Быстро сели на место! Я
что вам сказал! – рыкнул на малолеток и дёрнулся в их сторону. Те быстренько заняли свои
места. Теперь испуганно, как курочки на насесте смотрели на меня, как будто увидели
хищника. Я, ослабил болевой коренастому, рывком за воротник поднял на ноги, толкнул не
сильно. Он, потирая кисть, с опущенной головой медленно побрёл на своё место:
– Если я, хоть краем уха, услышу, про сегодняшний инцидент, от кого угодно, если вы
проболтаетесь, пущу коня, вам тогда не жить! На будущее запомните, не рыпайтесь, если
силёнок маловато! А то могут вас поломать! Вы меня поняли? Вы ещё малолетки со мной
тягаться! – медленно, монотонно произнёс, выцеживая сквозь зубы каждое слово.
Малолетки закивали в ответ.
– Я не слышу!? Громче! – требовательней рыкнул на них.
– Да! Да! Да! – в разнобой, испуганно ответили они.
– Тогда всё! Сидим тихо, как мыши! Иначе я рассержусь!
Воцарилась тишина. Мужчина подошёл ко мне, заикаясь, начал благодарить за
оказанную помощь.
– Пошёл отсюда! Сядь на своё место и не рыпайся! Иначе точно потеряешь куртку! –
со злостью проговорил я и отвернулся от него. Мне он был неприятен, ни с кем не хотелось
разговаривать. Коренастый парень заулыбался в знак поддержки. Вскоре, начали выводить из
камеры поодиночке…
Самым волнительным моментом в жизни СИЗО для нас были свиданки. Разговор с
женой, это, как на грани фантастики.
Один раз, со мной приключился курьезный случай. После очередной свиданки, всех
повели по камерам. Я один оказался с первого корпуса. Чтоб не водить по всем этажам
разных корпусов, на время закрыли в стакане корпуса №2. Внутри помещения лампочка не
горела. За всё время пребывания в СИЗО, оказавшись, первый раз в темноте, удобно уселся
на лавочку, быстро заснул. Не знаю, сколько времени прошло, предполагаю достаточно
длительное время. Проснувшись, подозревая, что меня забыли, начал стучать ногами об
двери. Вскоре прибежал сотрудник, перепуганный, начал уточнять мои данные. Когда я
сказал про себя, он облегчённо вздохнул, снова закрыл двери и убежал. Через десять минут
повели в свой корпус.
Я не знаю, как получилось, но меня потеряли. Была объявлена тревога. Искали по
всей территории. Но поиск не дал никаких результатов. Я исчез. Приступили к
расследованию. Тот, который, меня закрыл в стакане, срочно, по каким-то делам, покинул
СИЗО, на телефонные звонки не отвечал. Что там у него было, я не могу сказать. Это
вызвало большее подозрение. Уже хотели заявить о побеге, как к ним прибежал
перепуганный коридорный второго корпуса и рассказал о находке. Меня тут же забрали и
перевели в свой корпус. Вскоре завели в помещение, которое находилось под лестницей.
– Светлов Николай Евгеньевич! Статья 286 ч. 3 п. «А» осужден к трём годам лишения
свободы в колонии общего режима. Камера №1! – представился присутствующим.
– Ну, что Светлов! Рассказывайте, как вы оказались во втором корпусе и при
выключенном свете! От кого прятались? Кто вам помогал из сотрудников? Каковы были
планы? Как собирались покинуть территорию СИЗО? Если подробно, чистосердечно
расскажете, я сделаю вид, что ничего не было! Так как вы бывший сотрудник, я вам сделаю
скидку! У вас это нигде не отразится! – Выпалил высокий майор атлетического сложения.
– Об этом, надо спросить того, кто меня закрыл! Какие у него были планы, чего он
хотел со мной сделать! Может украсть? – ответил, прямо смотря на майора.
– Мы его обязательно спросим! Пока его нет! Он уже едет сюда! – смотря на свои
пальцы, в которых крутил зажигалку ответил он и продолжил, – А пока вы нам ответьте!
– А мне и отвечать-то нечего! После переговоров с женой, нас отвели во второй
корпус! Там меня закрыли одного и всё! Больше мне нечего добавить!
– Почему при выключенном свете? Почему так долго молчали? Надеялись убежать?
Какие у вас были планы?
– Выключенный свет! Выключенный свет! Это надо спросить тех, кто за это отвечает!
Почему в стаканах свет не горит! Просидев долгое время, я не выдержал и начал стучать об
двери! Если бы я не стучал, то, наверное, до сих пор бы ещё искали! И обвиняли того, кто
меня туда закрыл! Были бы у меня какие-либо планы, я бы наверное не стучал! А дожидался
его! Как вы думаете?
– Не волнуйтесь! Разберёмся!
– Я и не волнуюсь! Спросите, того, кто там стоял! Я спокоен!
– Ладно! Разберёмся! Будут вопросы, мы вас ещё вызовем! Уведите его в камеру!
Отведя в свой корпус, меня снова закрыли в стакане и там ещё продержали полчаса. И
только после этого завели в камеру.
– Ни фига себе! Мы уж думали, ты подался в бега! На воле водку хлещешь, бабами
развлекаешься! – удивлённо, улыбаясь, встретил меня Коля.
– Да уж! С ними не соскучишься! – пожимая, в ответ, его руку, улыбаясь, сказал я.
– Представь себе! Забегает попкарь и спрашивает: где Светлов? Я им: так на свиданку
же увели! А он: что не возвращался? Я ему: а он что уже сам может возвращаться? Забежали
с автоматами, поставили к стенке! Проверили и так же быстро убежали, ничего не говоря. Но
ты наделал шороху брат!
– Всё бы ничего, но только они сами наделали шороху со мной! – смеясь, ответил я.
– Ладно, не парся! Вот тебе обед и сразу ужин! Мы с ребятами уже поели! Там твои
болельщицы, тоже потеряли! Всё спрашивают: А где Николай, да где Николай?
Я только улыбнулся и приступил к приёму пищи.
Меня больше по этому случаю не вызывали, наверное всё таки разобрались.
После объявления несправедливого приговора, медвытрезвитель, объявил забастовку.
Они приходили на работу, и в категоричной форме отказались выполнять свои
функциональные обязанности. Информация дошла до городского УВД. Простые угрозы и
уговоры не могли оказать нужного эффекта. Ребята стояли категорично: «Какой смысл нам
работать, если нет никакой социальной защищённости! Как нам выполнять свои
функциональные обязанности, если любой гражданин, которому мы не понравимся, может
на нас написать заявление и его слушают, а наши показания ни во что не ставят! Попадая в
такие ситуации, в какую попал капитан Светлов, нас ни кто не защищает! Что делают
юристы в отделах? Почему мы должны защищаться, покупать, не весь каких адвокатов, за
свой счёт! Этот инцидент произошёл при исполнении служебных обязанностей! Нас должны
защищать свои адвокаты и юристы за счёт УВД! А, УВД, полностью отстраняется! Вы
прекрасно знаете, какое денежное довольствие мы получаем! Понятно, что зарплаты не
хватает даже на жизнь! Вы знаете, что Светлов, в свободное от службы время, чтоб
прокормить семью, зарабатывал себе на жизнь извозом! Да, да! Он работал простым
таксистом на своей старой шестёрке, которую купил при увольнении с армии! Как нам быть,
простым милиционерам! Если вы даже капитана милиции, офицера, ни во что не ставите!
Нас, поставили на одни весы с преступниками! При этом опустили ниже их! Им доверяют
больше чем нам! Хотя мы обеспечиваем законность, а они его постоянно нарушают! Где тут
справедливость?..»
Начальство, выслушав требования сотрудников милиции, понимая сложность
создавшегося положения, начал искать выход. Приняли решение, не оглашать и до
последнего держать всё в тайне. Нужно было что-то делать. После оперативного совещания,
Начальник городского УВД, появился в кабинете Начальника Свердловского УВД:
– Здравствуйте Владимир Алексеевич!
– Здравствуйте Олег Николаевич! – приветствовал начальник Свердловского.
– Что решили по этому вопросу?
– Мы, тут посовещались! Для начала необходимо провести ряд мероприятий,
связанных со Светловым!
– И каковы ваши предложения?
– Во-первых, обещать социальные гарантии! Во-вторых, отказаться от тех адвокатов,
которые довели дело до обвинительного приговора! В-третьих, нанять проверенного
адвоката! Ему оплатить из бюджета УВД! На примете есть у меня адвокат, бывший
начальник криминальной милиции Свердловского УВД Потапов Николай Петрович! Многие
работники вытрезвителя его хорошо знают, ещё с тех времён, когда он служил в органах
МВД! В-третьих, подойти к тем судьям, которые будут рассматривать кассационную жалобу,
обсудить условия пересмотра приговора! В-четвёртых, объяснить бастующим сотрудникам, о
проводимой работе! Если всё это скажем им, на примерах конкретно, то они, думаю, поймут
нас, что мы тоже не сидим без дела, а заинтересованы в положительном решен вопроса и
приступят к исполнению своих обязанностей! Главное, чтоб информация не просочилась в
СМИ! Иначе нам не сносить головы! Снимут, с должности, не раздумывая!
– Дай-то бог! Дай-то бог, чтоб всё обошлось! – опустив голову, проговорил начальник
городского УВД, снова посмотрел в упор Метелице и спросил,– Как получилось, что твоих
людей осудили?
– Я следил за ходом уголовного дела! Их, до последнего держали в статусе свидетеля,
чтоб ни кто из начальства не мог сунуться! С нами особо не общались! Видать было
указание сверху! Когда судебный процесс начался, то у обвинения практически не было
доказательств! Со Светловым лично общался, он постоянно докладывал о положении дел!
Судья, кстати, тоже бывший сотрудник милиции! По нашим раскладам, должен был быть
оправдательный приговор! Видать прокуратура хорошо заплатила, коль он вынес такое
решение!
– С судьями второй инстанции, как решишь?
– Через Потапова! В суде, тоже ест свой человек! Через него!
– Есть какие-нибудь гарантии?
– После обвинительного приговора, никаких гарантий ни кто дать не может! Для
пересмотра дела, судьи, скорей всего потребуют N-ную сумму денег! Как это обычно и было!
Если будут эти деньги, то будет пересмотр! Но не факт, что решится положительно! Но за то
будет время хорошенько подготовиться адвокатам и выступить с защитой! – опустив голову,
высказался начальник Свердловского УВД.
– Ладно! Я понял! Поедёмте решать вопросы в медвытрезвитель! Сегодня, это самый
главный вопрос! – с этими словами они вышли из кабинета.
Собравшись в Ленинской комнате, начальники разговаривали с сотрудниками
вытрезвителя около четырёх часов. В конечном итоге, выслушав все шаги начальства,
сотрудники медвытрезвителя согласились, и приступил к выполнению своих служебных
обязанностей. Уже в машине, которая направилась в сторону центра, начальники горячо
пожали друг другу руки. На этом забастовка закончилось.
У меня сменился адвокат. Один раз вывели в комнату для адвокатов. Я вошёл в
помещение. За столом сидел крепкий мужчина, в костюме, светлыми волосами зачесанными
назад. Он встал из-за стола, широко улыбнулся:
– Здравствуйте! Я, Потапов Николай Петрович! Ваш новый адвокат!
– Сколько я вам должен буду? – смотря в упор, без улыбки, спросил я.
– Вы не волнуйтесь! Материальная сторона вас не должна беспокоить! За вас платит
УВД! Всё будет хорошо! – он снова улыбнулся.
– Давайте говорить по существу дела! – прямо смотря на него, предложил я.
– Хорошо! Я, заключил договор с УВД, буду защищать вас на суде! – с этими словами,
он достал бланк договора и указал, – Вот, распишитесь здесь! – всё это сложив в папку,
скрестив пальцы рук на столе, продолжил, – Ваша жена поставлена в известность об этом!
Так же мы с вашей женой договорились, что она до кассационного рассмотрения вашего
дела, принесёт сто тысяч рублей! Такую же сумму принесут Круглов и Мельков! Если
каждый соберёт по сто тысяч, и дадим судьям, то дело передадут на пересмотр! Об этом уже
договорено! Ну, если нет, то нет! Теперь всё зависит только от вас, вернее от ваших жён!
– Эта сумма для меня не подъёмна! Такие деньги, я никогда не видел в жизни и не
держал в руках! Это не реально!
– Успокойтесь, поживём, увидим! Будем надеяться на лучшее!
Вскоре, через оперативников, я получил письмо от жены. Она писала, что поехала по
родственникам собрала деньги и отдала Потапову. Теперь осталось только ждать решения
суда второй инстанции.
И вот наступило 5-ого февраля, день рассмотрения кассационной жалобы. Меня
закрыли в клетку с камерой. За камерой на столе стоял монитор, и там было видно судебное
заседание. Снова были выступления. Соломин просил меру наказания, содержание под
стражей изменить на условно. Решение суда второй инстанции: оставить приговор без
изменения. Я теперь, только ухмыльнулся в ответ. Меня привели обратно в камеру. Вечером
открылась дверь:
– Осужденный Светлов, собрать вещи, готовимся к выходу! Время даётся 30 минут!
Вам понятно?
– Да, понятно! – упавшим голосом ответил я.
Этапы, как обычно были, или рано утром, или поздно вечером. Если поздно вечером,
то всю ночь держали в предвариловке. И уже утром развозили на машинах. Кого-то на поезд,
кого на машине.
По истечении времени, дверь снова открылась, и я с вещами пошёл на выход.
Контролёр посмотрел на меня печально и жестом показал, чтоб я шёл обратно.
– Так сказали же, что я по этапу!
– Не надо! Сказали оставить!
Через полчаса, двери открылись снова:
– Светлов на выход! К адвокату!
Я вышел, встал у стенки, с той стороны, куда меня, обычно, водили.
– На ле-во! – скомандовал контролёр, и мы пошли совершенно в другую сторону.
– Куда меня ведут? Адвокаты же в другой стороне?
– Разговорчики! – грубо оборвал сопровождающий.
Меня завели в незнакомый кабинет, скорее в комнатушку. Там просидел примерно,
около получаса. В дверях показался здоровый мужчина, с засученными рукавами,
внимательно посмотрел на меня и направился к топчану, который стоял здесь же. Присел и
после этого закурил:
– Вы уж меня извините, немного задержался! Я старший этого крыла! Вот вам письма
от жены, от ваших сослуживцев! – он открыл папку на столе и передал их мне без конвертов.
– Спасибо!
– Если вы хотите что-то написать, то пишите, прямо сейчас! Через час я сменюсь и
сразу же доставлю по адресатам!
Я взял ручку, листок бумаги и написал письма.
– Вы знаете, что прокуратура распорядилась, как можно быстрее вас отправить по
этапу! – смотря на меня, высказался мой собеседник.
– Нет! – ответил я, перестав писать.
– Наши, стараются оставить вас в СИЗО! Если вы будете находиться здесь, то большая
вероятность добиться оправдания! Эти процессы с письмами, жалобами, здесь пойдут
быстрее, чем в колонии! Немаловажно то, что в этом помогут адвокаты! Для этого мы с вами
сейчас напишем заявление! Я вам продиктую!
После письма, написал заявление на имя начальника СИЗО, с просьбой оставить
меня в следственном изоляторе.
– Не обещаю, но мы будем бороться за вас! – с этими словами пожал мне руку.
Из письма жены узнал, что она и жена Круглова сдали по сто тысяч рублей. Мельков
сославшись на то, что у него нет такой суммы, не сдал. Понятно, что судьи, не получив
необходимой суммы, оставили приговор без изменения. Ту часть денег не взяли.
Ребятам, работающим в медвытрезвителе, так и объяснили, что из-за Мелькова,
который категорически отказался сдавать деньги, приговор оставили без изменения, решение
суда, вступает в силу. Что-либо делать, со стороны УВД, бесполезно. Теперь, только всё
зависит от самих ребят, находящихся за решёткой.
Вызовы к старшему крыла, или фельдшеру, стали регулярными. Так же, регулярно
писал письма жене и волновался за неё. Просил сделать мне передачу, прийти на свидание.
Всякий раз жена говорила, обещала, но меня никогда не вызывали. Потом выяснилось, что
она, когда приносила передачи, или просилась на свидание, ей каждый раз отвечали: «В
приёме передачи отказать!» «В свидании отказать!» «Отправлен по этапу, ждите вестей с
колонии!» Так продолжалось почти месяц. Весь запас продуктов у меня закончился. На
подкормке держала вся камера. 29-ого февраля, мы с сокамерниками, хотели пойти на
прогулку. Перед самым выходом дали команду, готовится к выходу с вещами. Коля наскоро
