Виктор Владимирович Бондарюк
ГЛАВА 2
После этих её слов что-то знакомое и невозможно родное сладко кольнуло его сердце. И Адам, боясь спугнуть появившееся ощущение, замер, пристально вглядываясь в её лицо, пытаясь разглядеть в нём это едва уловимо важное и давно потерянное. “Совсем ничего?” – осторожно почти выдохнул он. “Ни капелюшки”, – призналась она, искренне глядя ему в глаза. Адаму показалось, что его ударило током в самое сердце. И в это же мгновенье он явственно увидел, что не Эва сейчас находилась совсем близко рядом с ним, а Рита. И он не в грязной, рваной простыне сидит на холодной земле у подножия огромной древней стены, а лежит в светлой комнате нового дома, на тёплой мягкой белизне постельного белья.
Мотнув головой, Адам протёр глаза, и видение исчезло, вернув его в реальность, поменяв Риту на Эву. Но в это же мгновенье он совершенно ясно поймал в её лице то, что подтолкнуло его на эти видения. Точно такое же недоумение, ту же милую морщинку у переносицы, какая была тогда у Риты, в то последнее утро его прошлой, такой счастливой жизни, полной радостного ожидания будущего. И этот колоссальный марафон времён, который начался в сентябре 2017 года с Риты и так неожиданно закончился сегодня, спустя 930 лет, встречей с Эвой, раздавил его всеми сотнями лет бесконечного одиночества. И Адам совершенно ясно понял, что никогда, НИКОГДА, НИ-КОГ-ДА больше не останется один. Он осознал, что уже любит эту неизвестно откуда взявшуюся и зачем-то пришедшую сюда женщину. И будет вместе с ней, чтобы ни случилось. И великое понимание произошедшего, через боль потерянной прошлой жизни, переродилось в радость обретения нового настоящего и, наполнив его глаза влагой, вышло из него слезами.
АДАМ ЗАПЛАКАЛ.
Он ничего не мог с собой поделать. Слёзы текли из его глаз от горя утраты и радости обретения. От переполнявшей его ненависти и глубокой благодарности к ГОДсис. А ещё и от того, что вот прямо сейчас напротив сидел живой и такой любимый теперь ЧЕ-ЛО-ВЕК, который разговаривал с ним, интересовался его жизнью.
Возможно, при других обстоятельствах появление дикарки, она сама и её поведение могли бы быть истолкованы им двояко. Но сейчас у него не было выбора. И он полюбил её бесповоротно и окончательно. Соединив воедино обретённую им благодаря съеденному ею запретному яблоку Эву, первую женщину, встретившуюся в жизни Адама 22, и почти стёршийся из памяти образ Риты, умершей почти тысячу лет назад.
И словно почувствовав родившееся в нём чувство, женщина мягко подняла руки с ещё не сошедшими следами связывающих её пут и, придвинувшись ближе, обняла его, положив голову Адама себе на плечо. И отвечая на этот жест простого человеческого участия, в ответ он тоже крепко обнял её. И не обращая внимания на боль ребра, заревел ещё сильнее, всхлипывая и трясясь всем своим худым, давно немытым телом.
Купаясь в слезах своих эмоций и новых физически совершенно неведомых ощущений, упиваясь волнующим запахом её кожи, всем естеством вбирая в себя тепло женского тела, сквозь слёзы Адам спросил: “То яблоко… оно было вкусное?” “Лучшее из всего, что я когда-либо пробовала”, – тихо ответила она. И, он ещё плотнее прижавшись к ней, заплакал с новой силой.
Поднявшийся ветер, треплющий скрывающие их кусты, сорвал небольшой листок с раскачивающейся ветви стоящего рядом с ними дерева и, не обращая на людей никакого внимания, весело кружа и свободно играя, поднял его своими потоками высоко вверх над центром 3. Легко перенёс его через стену и унёс куда-то в сторону величественных гор, возвышающихся за безжизненными землями, лежащими за садом ГОДсис.
14
В тёмном, напитанном влагой и плесенью воздухе помещения дата-центра стоял тихий мерный гул работы оборудования системы ГОДсис. Помещение наполненное пышными комками слипшейся вековой пыли, напоминало собой давно не отчищаемый от пыли огромный системный блок компьютера. На стене расположенной рядом с контрольной панелью управления системой, находилось огромное табло с полем горящих зелёным светом диодов жизнедеятельности ангелов. Но среди нескольких десятков негорящих точек, означающих смерть одного из механизмов Автоматической Навигационной Группы Электронной Логистики, уже разбросала свои страшные раковые метастазы приличная россыпь зловеще мигающих красных огоньков, указывающих на необходимость проведения срочного ремонта ангелов. Расположенные в форме креста прямо над панелью управления мониторы контроля, помимо текущих показаний жизнедеятельности центра, выдавали частые сообщения об ошибках системы, аварийном отключении механизмов, и другую тревожную информацию, требующую исправления ошибок программных цепей. Каждый из секторов центра 3 имел свой отдельный экран с точками геолокации “живых” ангелов. Один из мониторов сектора “Змей”, выдавал однообразную картинку поляны, находящуюся непосредственно у подножия стены. При этом повредившийся от удара объектив, будто плохо видящий и от этого щурящийся человек, никак не мог настроиться, постоянно уходя в сильный расфокус. Поверх картинки мигала надпись “Ошибка. Потеря геолокации, контроля дальнего сектора”. На следующем в ряду экране, в широком столбце цифр и данных, среди множества другой информации, побежала строка нового сообщения. “Ангел. Частичная техническая неисправность системы передвижения. Поиск произведён, объект завершённой селекции “яблоко” не обнаружен. Задача сбора не выполнена”. И ещё одна лампочка на контрольной панели, поменяв зелёный цвет на красный, стала тревожно мигать. И буквально следом выскочила следующая строка. “Основной диск дефрагментирован, для перезагрузки системы требуется подтверждение наличия живой биологической единицы оператора Адам. Глобальный поиск, Адам 22”.
Внезапный резкий подземный толчок сотряс комнату. Заработал прерывистый сигнал тревоги, а под потолком включился аварийный стробоскоп, с равными интервалами времени заливая своими яркими вспышками всё пространство дата-центра, тревожно выхватывая из пыльного полумрака серые, испачканные высохшими потёками воды стены, вдоль которых стояли шкафы частично работающей аппаратуры.
После достаточно приличного, но кратковременного подземного толчка, кроме всполохов сигнализации, кажется, ничего и не изменилось в мрачной духоте дата-центра. Но внезапно подземный удар повторился снова, и тут же ещё, но уже более сильный. С потолка начала осыпаться древняя штукатурка, покрывая всё вокруг посеревшей от времени пылью. Землетрясение, усиливаясь, сдвинуло один из дребезжащих стыками шкафов, стоящий у покрывшейся трещинами стены, рядом с дверью входа, и он, наклонившись, упал, разбивая стекла дисплеев, с громким звуком выбрасывая искры замыканий, струйки дыма и горький запах закоротивших проводов. И следом, словно сделав то, что и планировало, землетрясение стихло, сведя толчки почвы на нет. А среди вновь и вновь появляющихся на одном из мониторов цифровых сообщений практически незаметно пробежала строка информации: «Предполагаемое нарушение границ периметра центра. Протокол усиления внутреннего контроля включён, начать запуск мобилизации».
15
“Если он не увидит меня в ближайшее время, то что-нибудь заподозрит, – как можно более убедительно говорил Адам, продолжая начатый ранее разговор. Он сидел напротив Эвы, доедая вместе с ней остатки оставшейся на дне котомки моркови. – Я явлюсь перед ним, потом наберу продуктов и вернусь обратно, – произнёс набитым ртом Адам и предложил Эве огрызок овоща, который держал в руке. Заметив, как Эва грустно посмотрела на него, он сунул его в рот и, быстро оглянувшись на близкие кусты, продолжил: – И вот ещё что. Здесь тебе находиться опасно. Он всё видит, поэтому лучше будет, если ты на время уйдёшь за стену и побудешь снаружи, пока я не вернусь. А потом проберёшься обратно, и мы подумаем, как быть дальше”. Всё время, пока Адам говорил, Эва, дожёвывая морковь, сидела, опустив глаза, гладя рукой траву. “Но я пришла говорить с Ним, – наконец подняв глаза, ответила она. – Мне нужна Его помощь”. “Поверь, Ему совершенно нет дела ни до тебя, ни до меня. Этот лес, вот что ГОДсис интересует”, – мягко, но стараясь быть максимально убедительным, произнёс Адам. “Давай я схожу к Нему, а когда вернусь, мы подумаем вместе, как помочь тебе, хорошо?” – сказал Адам, пытаясь заглянуть в её вновь опущенные глаза. Помолчав, будто решая что-то важное, задумчиво глядя себе под ноги, Эва ответила: “Хорошо, – и, решительно поднявшись, не оборачиваясь, пошла к норе. – Возможно, ты и прав”. Адам, довольный тем, что ему удалось уговорить женщину, достаточно проворно поднявшись на ноги, заторопился за ней следом, тараторя без умолку: “Я всё продумал. У меня вот есть верёвка, – идя за ней следом, быстро говорил он, ковыряясь в сумке. – Возьмёшь один её конец, а второй мы спрячем здесь. Ты пролезешь наружу и будешь ждать меня там. Я схожу к Нему, вернусь, и потяну за неё. Ты снова пролезешь, и окажешься здесь. Хорошо?” Эва, шагая, не отвечала, глядя себе под ноги. “Так правда будет безопаснее, поверь, – заглядывая ей в лицо, повторил Адам. – Я знаю, о чём говорю. Он же очень, очень… Она остановилась возле норы и, вздохнув, молча протянула руку, глядя ему в глаза. Адам, тут же замолчал, так и не вытащив руки из сумки. “Что?” – спросил растерянно он. “Верёвку”, – проговорила Эва. Обрадованный Адам засуетился снова: “Подожди. Чёрт… Сейчас, сейчас, – он снова начал копаться в сумке и, отыскав наконец злосчастную верёвку, наклонился к ней, проигнорировав боль в ребре, которую перекрыл собой одуряющий и такой волнующий запах женщины. Адам завязывал верёвку на поясе женщины. Эва, вздохнув, кивнула и опустилась на четвереньки, собираясь лезть в тёмную нору хода. Будто боясь не успеть, Адам быстро присел с ней рядом, механически схватившись за прострелившее ребро. Заглянув в её грустные глаза, страшно волнуясь, он зашептал: “Я так долго ждал тебя. Ты же будешь там, когда я вернусь?” Эва посмотрела на приличный синяк ушибленного ребра, хорошо видимый из-под его руки, и, вздохнув, утвердительно кивнула головой. “Скажи мне то, что я хочу услышать”, – снова попросил Адам, кладя ей руку на плечо и заглядывая в глаза. “Буду там”, – чуть слышно прошептала она в ответ, затем, бросив на него быстрый взгляд, легла на живот и полезла в черноту лаза. Но едва её голова скрылась под землёй, почва под ними содрогнулась, осыпав плечи женщины землёй, упавшей со свода лаза. Она испугано рванула обратно и выбралась из норы. Поднявшись на ноги, с комками почвы в волосах, она испугано зашептала: “Он гневается за то, что я пришла в Его мир?” “Что ты? Это просто землетрясение, они постоянно происходят. Ни Он, ни ты не имеете к этому никакого отношения, поверь”, – убеждённо тараторил Адам. Эва, испугано глядя ему в глаза, спросила: “А если когда я полезу, Он снова начнёт трясти землю?” “Но ты же сюда забралась? И Он ничего такого не сделал, правда? Логично предположить что ты сможешь это сделать столько раз, сколько потребуется – как можно более уверенно улыбнувшись, ответил Адам. – И потом. Я буду ждать тебя здесь и помогу в любом случае”. Эва вздохнула и снова легла, собираясь лезть в нору. Но как только она по пояс скрылась в прорытом ходе, Адам опять остановил её, положив руку на бедро: “Может, тебе лезть ногами вперёд? Это, конечно, менее удобно, но если что-то случится, мне легче будет тебя вытащить”. Она замерла, будто обдумывая услышанное, и затем неуверенно кивнула: “Хорошо, давай попробуем”. В очередной раз выбравшись, Эва развернулась ногами вперёд и уже в который раз приготовилась забраться в подкоп. У самого его чёрного зева, она задумавшись о чём-то на пару секунд замерла, но затем, решительно полезла вовнутрь. “Как выберешься с той стороны, дёрни за верёвку. И я буду знать что у тебя всё в порядке. Хорошо?”, – попросил Адам. Эва кивнула, и тут же не сильно ударилась затылком о массивный камень, чуть выпирающий из свода лаза. “Осторожней, милая”, – улыбнулся Адам, глядя на то, как она умильно потерла место ушиба. Эва коротко кивнула и поползла дальше. Работая локтями, она хоть и не так быстро, как прежде, но ползла. И хотя ей было очень неудобно, но женщина старалась почаще смотреть на подбадривающего её Адама, который повторял одну и ту же фразу по кругу: “Давай, давай… У тебя получится”. Стараясь говорить как можно более весело, вымученно улыбался Адам, чувствуя острую тоскливую боль в груди от вида того, как черты её лица постепенно пожирали серо-чёрные краски темноты подкопа. Сдерживаясь, чтобы не разреветься как ребёнок, вынужденно расстающийся со своим сокровищем, он лежал на животе рядом с лазом. Страх того, что он больше не увидит её, умножался наваливающимся на него ужасом вновь наступающего одиночества. Улыбка, которую он приклеил на свои губы, мучила его, сводя мышцы лица. Но он против своей воли продолжал начатое, причиняющее ему невероятную душевную муку. Адам видел, что и Эва не хочет делать то, что делает. Но мысль о беспощадном ГОДсис, который наверняка убьёт её, заставляла его губы страшно скалиться, изображая улыбку, внутренне отбиваясь от атаки панических мыслей о совершенной невозможности больше быть одному, внезапно подкравшемся ангеле или о страхе нового землетрясения.
Подтравливая медленно уходившую в лаз верёвку и уже чувствуя, как его руки начали подрагивать от напряжения, Адам неожиданно всем телом поймал подземный толчок. Почувствовав его тоже, Эва, холодея от ужаса, попыталась ускорится. Но это было в принципе невозможно из-за узости прорытого лаза, помноженного на её неудобную позицию. Верёвка, мешая ползти, поднялась до подмышек, и, задрав одежду, оголила её грудь, которая неприятно соприкасалась с холодной сыростью земли. Эва, понимая, что Адам смотрит на неё, перестала ползти и попыталась вернуть задравшуюся безрукавку на место. С трудом и не до конца, но ей удалось подтянуть материю и чуть продвинуть вниз проклятую верёвку, обхватив её вспотевшими ладонями. Затем, коротко кивнув страшно улыбающемуся одним ртом Адаму, она опустила глаза вниз и, глядя на земляной пол подкопа, поползла от него, сосредоточившись на работе локтями. Но еда она приноровилась к неудобному положению, её застиг новый толчок, осыпав порцией земли. Эва вздрогнула, дыхание её участилось, а всё тело от страха мгновенно покрылось испариной. Не зная, на что решиться, она замерла, снова поднимая глаза на лежащего у прохода Адама. И в это мгновение невероятно силы удар саданул из-под земли, осыпав её земляным дождём. И тут же без паузы невидимые силы, не останавливаясь, начали толкать землю со всех сторон, будто пытаясь похоронить её заживо. Эва испугано закричала, чувствуя, как земля сыпется на неё, забиваясь в глаза и рот. Совершенно рефлекторно она попробовала ползти дальше, но тут же поняла, что упёрлась ногами в землю завалившую выход из проделанного ею хода. И вдруг сквозь грохот землетрясения ей удалось различить едва слышимый голос Адама, зовущего её сквозь этот нечеловеческий грохот: “Эва, давай!..” Конец фразы утонул в грохоте землетрясения. Верёвка в её руках неожиданно резко натянулась, словно он протянул сквозь этот трясущийся ад свою руку и, дотронувшись до неё, начал пробовать тащить обратно. Это придало ей немного уверенности, и в эту секунду старый материал не выдержал и верёвка порвалась. Эва, глядя на оставшийся в руках оборванный конец надежды на спасение, громко закричала, но грохот землетрясения заглушил её крик.
Адам, лёжа на животе, стараясь разглядеть во тьме подземного хода Эву, внезапно почувствовал чудовищной силы подземный удар. Ужас случившегося, помноженный на боязнь одиночества, заставил его что есть силы визгливо закричать, надеясь на то, что она его услышит: “Эва! Давай назад!” Заметив, как свод лаза у основания камня, о который минуту назад ударилась Эва, пошёл трещинами, Адам, намотав конец верёвки себе на руку, вскочил и, упершись в землю ногами, что есть силы начал тянуть её на себя. Сперва она подалась, вселив в него некоторую надежду, но уже мгновением позже порвалась, не выдержав напряжения. Адам по инерции упал на спину, задрав ноги. Рефлексы его были настолько обострены, что, не замечая тут же напомнившее о себе болью ушибленное ребро и ещё не успев понять, что же произошло, он быстро вскочил и, проигнорировав то, что камень в своде лаза заметно двинулся вниз, грозя замуровать проход, упав на живот, практически нырнул в темноту осыпающегося землёй подземного хода, не замечая, что предательская простынь снова соскочила с него.
Не переставая громко звать Эву, он как мог максимально быстро, словно безумный пловец брасом, разгребал землю, старясь пробиться туда, к ней. Он совершенно чётко ощущал, как валун царапает кожу спины, медленно но верно стремясь замуровать своим холодным телом Эву и, придавив его своим весом, навсегда похоронить в небольшом проходе. Но мысль о собственной смерти вызвала в нём обратную реакцию, заставив действовать решительнее. Казалось, что это уже было невозможно, но Адам, вновь оттолкнувшись ногами, нырнул ещё глубже и ещё более активно принялся разгребать падающую со всех сторон землю. Забыв обо всём на свете, о боли ребра, укушенной Эвой руке и оцарапанных в кровь пальцах, он, словно безумный механизм, копал без остановки. Закрыв глаза, дабы уберечь их от осыпающейся со всех сторон земли, сводящей его усилия практически к нулю, он пытался пробиться вперёд. Несмотря на то что Адам старался не думать о самом страшном, в какой-то момент ему уже стало казаться, что только недавно обретённая Эва потеряна для него навсегда. Но неожиданно обессиленные пальцы его вытянутой вперёд руки каким-то чудом дотронулись до её дрожащего от напряжения предплечья. Адам, громко крича, напряг остатки покидающих его сил и, схватив её за запястье, закричал что есть силы: «Я тебя держу, сейчас вытяну!» Ему было очень неудобно ползти спиной вперёд, но каким-то невероятным усилием он, подогнув ноги, коленями упирался в основание лаза и, не отпуская мокрое от пота, скользящее тело Эвы, напрягая каждый ещё хоть как-то реагирующий мускул, тянул её на себя, до крови царапаясь о проклятый камень.
Секунда, другая, и он, стоя на коленях, красный от натуги, с криком уже тянул практически теряющую сознание женщину, лицо которой практически скрыли спутавшиеся волосы. Словно в киношном рапиде Адам видел её закатившиеся зрачки выглядывающие из-под почти опущенных век. Одна мысль о том, что он сам отправил её на смерть, заставила его не слушающееся тело отозваться набухшими венами. И уже совершенно не повинуясь мозгу, практически смирившемуся с потерей только недавно обретённой женщины, в состоянии аффекта, он с силой тянуть её на себя.
И чудо произошло.
Едва только Адам, по инерции упал на спину, заваливая на себя Эву, буквально выдернутую им на поверхность, огромный валун под тяжестью собственного веса обвалился, плотно запечатав проход.
Среди ходящего ходуном вокруг них центра 3, обнажённый Адам лежал на спине, глядя на равнодушное высокое небо. А почти потерявшая сознание полураздетая Эва, ещё не осознав, что спасена, бессильно опустив руки вдоль тела, положила голову ему на плечо.
Будто по волшебству, толчки и грохот начали достаточно быстро стихать. И Адам, осознав, что опасность миновала, устало выдохнув, приподнял голову. Увидев, что Эва не ранена. Он закрыл глаза и откинулся затылком на землю. А она, так и лёжа у него на животе, приподняв голову, обернулась на камень заваливший лаз. Чувство благодарности захлестнуло женщину, и она, приподнявшись, потянулась к нему в поцелуе. Среди еще не до конца сошедших на нет толчков землетрясения, Адам ощутил на губах её нежное прикосновение. Бешеный прилив сладостной неги, родившийся внизу живота, мгновенной волной пробежал по всему его телу до самых корней волос. Дыхание мужчины участилось, а сердце бешено заколотилось. Совершенно теряя рассудок от возбуждения, он ответил на ласку и в первый раз в жизни обнял женщину, прижавшись к ней бёдрами.
16
Совершенно счастливый, загадочно улыбаясь в бороду, приминая ногами высокую, в пояс траву, Адам шёл, широко шагая по остаткам древней дороги. Его походка, выражение лица, и устремлённый в никуда взгляд, говорили о том, что он думал о чём-то очень приятном, витая мыслями где-то совершенно в другом измерении. Свежий ночной ветер чуть шевелил его бороду и длинные волосы, приятно освежая тело под перевязанной через плечо простынёй. Высокое безоблачное ночное небо, величественно сияло серебряными огоньками несметного количества звёзд, совершенно соответствуя его прекрасному настроению. Адам думал об Эве и о тех чудесных, невообразимо волшебных часах, которые он провёл месте с ней. И хотя физически он шёл к ГОДсис, но разум его, каждая клеточка тела была ещё там, рядом с лежащей в сочной траве, божественной в своей наготе, бесконечно притягательной Эвой, с которой они вместе сотворили чудо познания друг друга. Вот теперь ему было ради чего просыпаться по утрам, ради чего жить и, если потребовалось бы, умереть, не задумываясь.
Витая в своих мыслях, счастливый Адам не замечал странных изменений, происходивших вокруг него в размеренном укладе жизни центра 3. Когда до основного здания оставалось совсем немного, он наконец-то всё же обратил внимание на три красных огонька, мелькающих в высоких стеблях травы чуть в стороне, позади него. Понимая, что это ангелы, но ведущие себя как-то странно, он решил остановиться и понаблюдать. Ждать ему пришлось не долго. Буквально через пару минут недалеко от него три механизма, белея своими корпусами в опустившийся темноте, выстроившись в линию маленьким, но на вид достаточно грозным отрядом, следовали в ту же сторону, что и он. За всю свою жизнь в саду ГОДсис он первый раз видел такое поведение Его слуг, красные огоньки индикации которых оказались лучами лазерного наведения, воинственно исходившими из-под активированного одноствольного оружия, закреплённого на шарнирной ножке, установленной на корпусе.
Неожиданное зрелище заставило его замереть на месте, а холодок неприятного предчувствия пробежал по спине. Тем времен отряд, постукивая на стыках лапками ножек и чуть слышно жужжа моторчиками, догнал его, наведя на Адама зловещие красные точки прицелов. Просканировав и потеряв к нему интерес, ангелы двинулись дальше. А потрясённый Адам, проводив их взглядом, только сейчас заметил, какое огромное количество огоньков движется в сторону дома, мелькая тут и там в траве и между деревьями. “ГОДсис знает, что она здесь, – с ужасом подумал он. – Надо разузнать, что Ему известно”. И словно услышав его тревожные мысли, из темноты близкого леса, прорезаемой красными прицелами взведенного оружия ангелов, вылетел “глаз ГОДсис”. Как ни старался Адам выглядеть максимально обыденно, произошедшие события наложили на него заметный отпечаток. “С тобой всё в порядке? – спросил дрон, замечая оцарапанные в кровь пальцы, забинтованную руку и густую синеву ушиба на ребре. – Ты ранен?” “Ничего особенного, – проскрипел Адам, сам не веря лживому звучанию своего голоса. – Испугался землетрясения. Я… ходил… упал и…” “Где ты был?” – наудачу перебил Адама ГОДсис. Стараясь унять испуг, собравшись, чтобы не выдать себя, Адам как можно более развязно ответил: “Ты же сам послал меня искать пропавшего дрона, вот я и… этим я…” “Глаз ГОДсис”, мигая огоньком индикации, висел рядом, не отвечая, но и не улетая. Странное, не виданное им до сих пор поведение дрона заставляло Адама нервничать всё сильнее и сильнее. Не выдержав, он прервал затянувшееся молчание первым и, стараясь придать голосу максимальную степень хамства, взяв себя в руки, спросил: “Ну чего надо-то?” Словно испытывая психику человека на прочность, помолчав ещё какое-то, время дрон ответил: “Следуй в дата-центр, ты мне нужен”. “А что случилось?” – снова задал вопрос Адам, понимая, что паника разрастаясь от мозга к сердцу, охватывала его всё сильнее. “Возможное нарушение целостности периметра центра 3”, – ответил ГОДсис. “И что? Боишься, что сбегу?” – выдавил из себя Адам, продолжая свою плохую во всех смыслах игру. “Ты был у яблочного дерева после нашего последнего разговора?” – неожиданно изменив тему разговора, спросил ГОДсис. Еле сдержавшись, чтобы не броситься в манящий темнотой лес, Адам, стараясь унять предательскую дрожь тела, пролепетал: “Нет. Я же говорю, что искал дрона. А что случилось?” “Иди к дата-центру”. – приказал ГОДсис и, поднявшись выше, растворился в темноте. “Наконец-то заслужил чести поглядеть на твои мозги?!»” – хорохорясь, крикнул Адам вслед улетающему дрону. Если бы ГОДсис ещё день назад позвал его туда, куда приказал идти сейчас, то он был бы, наверное, самым счастливым человеком на земле. Но теперь место, куда двадцать второй должен был сейчас отправиться, вызывало у него испуганную дрожь, и очень, очень нехорошие предчувствия.
Проводив взглядом вездесущий “глаз” и понимая, что выбора у него нет, Адам нехотя побрёл в указанную ГОДсис сторону. Пройдя буквально пятьсот метров, он неожиданно попал буквально в пробку, созданную ангелами. Прожив так долго в центре 3, он и не подозревал, какое количество их, ещё “живых” и работоспособных, находилось на территории. Он видел много знакомых, чьи лица разрисовывал сам, а также и тех, которых точно ни встречал ни разу. Он был удивлён, что среди этой механической массы, он замечал и таких, до кого так и не добрались руки ни одного из Адамов. Их плоские пластины “лиц”, на которых отсутствовали следы творческих утех его предшественников, пугали своей холодной “чистотой” и каким-то беспощадным безликим равнодушием. И глядя на эту массу двигающихся в одном направлении белых тел, его до этого равнодушное и даже немного брезгливое к ним отношение переросло в физически ощущаемую тошноту и отвращение. Эти жуткие существа теперь вызывали у него ужас. Слепые орудия ГОДсис, не раздумывая выполняющие его приказы. Бездушные механизмы, чьи ползущие тела создавали жуткое впечатление того, что земля покрыта опарышами, пожирающими гниющие останки того, что он считал своей Родиной и домом где вынужден был жить всю свою жизнь. Эти равнодушные ко всему механизмы наполнили привычную для него тишину ночи мерзким постукиванием лапок и гадким жужжание моторчиков. Родив своим технологическими шумами отвратительное механическое гудение, которое, кажется, разъедало его мозг. Адам, конечно, знал и видел сейчас, что далеко не все ангелы были исправны. Некоторые ранено хромали, другие, израсходовав свой ресурс, останавливались, умирая по дороге. Но основная масса двигалась вперёд плотным потоком тел, подминая под себя всё, включая тела погибших собратьев.
“Надо что-то предпринять, – лихорадочно думал Адам, вытирая пот трясущейся от страха рукой, – когда ГОДсис отправит их искать повреждение периметра, если уже не отправил, они обязательно найдут и заваленный проход, и, конечно же, Эву”.
Решив попробовать незаметно вернуться назад, он, не останавливаясь, повернулся на 180 градусов, и тут же ближайший десяток ангелов, остановившись, навёл на него зловещие точки прицелов.
Увидев, что шевелящаяся белая масса плотным кольцом окружала его со всех сторон, двадцать второй почувствовал себя зверем, пойманным в ловушку. Убедившись, что сбежать не удастся, да и просто некуда, Адам нехотя развернулся, и обречённо побрёл в сторону дата-центра, чувствуя, как липкий страх с каждым шагом, буквально физически наваливаясь давит на него, холодной неумолимостью чего-то скорого и очень скверного. Едва он вернулся к первоначальному маршруту, плотный “ковёр” ангелов, словно по мановению волшебной палочки пропуская, расступался перед ним, тут же снова плотно смыкая свои ряды за его спиной.
Ожидание плохого усилилось, когда он подошёл к бетонной будочке входа в дата-центр первый раз за всю свою жизнь так близко. Увидев, как при его приближении бронированная дверь, скрипя древними петлями со скрипом открылась, ужас, словно заправский боксёр, буквально ударил его в грудь и окатил новой порцией выступившего пота. Прямо перед зияющим холодом проходом, в котором виднелись уходящие вниз пыльные бетонные ступени, его ждал “глаз ГОДсис”. “Заходи”, – приказал Он. Адам остановился, не решаясь преодолеть оставшиеся пару метров. “А там?.. Это нужно?.. Может, я?..” – бессвязно пролепетал двадцать второй, дрожа всем телом и стараясь оттянуть неизбежное. “Когда-то я говорил, что могут возникнуть обстоятельства, при которых мне может понадобиться твоя помощь”, – безапелляционно перебил его ГОДсис. – Это время настало. Ты нужен Мне. Иди вниз, времени на дискуссии нет”. Собравшись с духом, боясь и одновременно желая ускорить неминуемую развязку, Адам подошёл к толстой открытой бронированной двери дата-центра и остановился, не решаясь ступить на уходящие в темноту ступени, которые, судя по покрывавшему их толстому слою вековой пыли, многие сотни лет не знали человеческой ноги. Лампы освещения, находящиеся в забранных решёткой корпусах, помигав, зажглись, тускло осветив потрескавшиеся от времени и постоянных землетрясений стены, бывшие когда-то белыми, а теперь покрытые водяными разводами и пылью веков. Словно астронавт Армстронг, делающий первый шаг на Луну, Адам занёс ногу через порог бункера и, помедлив мгновенье, сделал шаг на тяжело и тоскливо скрипнувший под его весом железный пролёт ступеней. Внутренне дрожа всем телом, он остановился и оглянулся на “глаз”, который, мигая огоньком индикации, не произнося ни звука, наблюдал за ним, отсвечивая блестящим стеклом камеры. Его чётко видимый на фоне ночного неба контур, выделялся словно предводитель армии звёзд, блестящих за ним на небе, и вторящих им красных отражений прицелов ангелов на земле.
“Иди ко мне”, – услышал Адам из глубины подземелья грохочущий и невероятно страшный своей приказной безапелляционностью голос ГОДсис. От неожиданности он вздрогнул и, тяжело вздохнув, начал осторожно спускаться по пыльным, засыпанным штукатуркой и мелкими камешками ступеням полуосвещенного коридора, придерживаясь рукой за прикрученный к стене проржавевший поручень, для верности проверяя на прочность посохом каждую следующую ступень. С трудом вдыхая спёртый холодный и сырой воздух, отдавая обратно лёгкий пар углекислого газа, шаг за шагом Адам шёл туда, куда идти ему совсем не хотелось. Спустившись на несколько пролётов вниз, он услышал, как скрывшаяся за изгибом коридора и находящаяся где-то выше дверь с грохотом закрылась. Остановившись, Адам испуганно посмотрел вверх, туда, откуда донесся жуткий звук захлопнувшейся ловушки. Внезапно, будто желая напугать его ещё сильнее, поручень, за который он держался, отделившись от стены проржавевшей ножкой, с грохотом сломался и, мерзко скрепя старым измученным телом, громко опал к ногам двадцать второго частями креплений. Вздрогнув от неожиданности и понимая, что путь назад закрыт, Адам начал быстро спускаться вниз. Пара не включавшихся несколько веков ламп, не выдержав, взорвались, ещё несколько начали мигать, создавая в и так мрачном коридоре дата-центра чёрные, пугающие неизвестностью световые провалы. И словно желая подавить его волю окончательно, громкий, покрывающий собой всё голос ГОДсис, усиленный эхом пустого коридора, зазвучал снова: “Сюда, Адам”.