Виктор Владимирович Бондарюк
ГЛАВА 2
53
Чуть выгнув шею, Адам осторожно придвинулся щекой к мёрзлым веткам крыши. Стараясь сдерживать испуганное дыхание, рождающее с каждым выдохом облачко пара в холодном утреннем воздухе, он разглядел между неровными краями щели только чистое весеннее небо. Немного подождав, двадцать второй уже хотел было снова сесть на лежанку, так как от полуприседа, в котором находилось тело, у него начали трястись ноги. Но внезапно человек сверху навалился телом на крышу, заметно прогнув её тяжестью своего тела, отчего она неприятно коснулась щеки Адама примёрзшим к ней льдом. Панорама безоблачного весеннего неба сменилась близко придвинувшимся лицом и двумя внимательными злыми глазами. Теперь обоих наблюдателей разделяли друг от друга лишь хлипкое промерзшее плетение веток.
Всё, что происходило потом, показалось Адаму каким-то бесконечно длящимся, растянутым по времени кошмаром, хотя в действительности последовавшая череда событий заняла менее тридцать секунд.
Глаза, с любопытством заглянувшие с улицы, вероятно, увидели того, кого и ожидали. Поэтому их хозяин, издав короткий, полный ярости звук, смрадно выдохнул и, быстро подавшись назад, с силой потянул крышу входа на себя. Адам, не ожидавший такой прыти, с ужасом почувствовал, как верёвка, которую, как он считал, крепко держит, с лёгкостью выскочила из его пальцев. Резко подняв крышу входа, человек мгновенно впустил яркий уличный свет в полумрак убежища. Утреннее солнце ослепило Адама, который невольно вскрикнул, прикрыв глаза ладонью. Рефлекторно двинувшись назад, он не упал на спину только потому, что второй рукой держался за стоящее копьё, остриё которого смотрело вверх, тупым своим концом надёжно упираясь в земляной пол. Так как глаза его были закрыты, Адам не видел, как человек, стоя над ним, страшно размахнулся дубиной и, воинственно закричав, прыгнул на него сверху. Но на беду атакующего, в момент прыжка он поскользнулся на заледеневших краях убежища, и его тело полетело вниз не вертикально, как планировал он, а горизонтально. В результате он всем своим весом наделся на отточенное железное остриё копья. Энергия прыжка была так велика, что пробитое насквозь тело, с мерзким чавкающим звуком скользя на своей крови, съехало по древку и остановилось, только уперевшись в кисть белого как мел Адама, открывшего от неожиданности рот, с ужасом смотрящего на близкое кричащее от боли лицо человека, которого сразу узнал по заживающей ране виска, украшавшей скривившееся от боли бородатое лицо. Знакомые жилистые руки давнего врага схватились за державшую древко копья кисть Адама, который, оставляя в сильных пальцах раненного порвавшуюся ленточку желаний, потянул её на себя в попытке освободиться. С трудом, но ему удалось, вытащив свою руку, запрыгнуть с ногам на лежанку, а воин, выронив дубинку и закричав ещё громче, повинуясь силе тяжести, конвульсивно дёргаясь, заскользил на копье дальше вниз, в конце концов упершись руками и ногами в пол. В состоянии аффекта, найдя опору, мужчина вскочил на ноги и начал вертеться в небольшом узком пространстве укрытия, вероятно, собираясь выбраться обратно наверх. Пробившее его тело копьё сперва ударило своим тупым концом Адама, заставив его завалиться на бок, а затем, не позволяя мужчине осуществить задуманное, стало биться и цепляться за всё, чего доставало, вызывая этим у раненого невероятные приступы адской боли, сопровождаемые его громкими криками. Вероятно, осознав невозможность побега, он решил прямо внизу вынуть из тела приносящее столько страданий оружие. Оскалив рот с окрашенными кровью зубами, воин схватился руками за грязное, скользкое древко копья и попытался дёрнуть его на себя. Но на этом силы покинули его, и он, хрипя и пуская кровавые сопли и слюни, начал заваливаться на лежанку, затихая, конвульсивно мелко вздрагивать, не отводя яростных стекленеющих глаз от Адама, который, забившись в самый дальний от него угол, испачканный кровью нападавшего, зажимал рот кистью руки, над которой сверкали полные ужаса, огромные, как блюдца, глаза, увидевшие ужас столь страшной смерти на расстоянии вытянутой руки.
Едва человек затих, добавив к литрам своей крови мокрое пятно мочи, и невероятно вонючий кал, стекающий по уже мёртвым ногам, Адама стошнило. Рвотные позывы заставляли его худое тело выгибаться дугой, кашляя, заливать лицо слезами, тягучей слюной и соплями. Он хотел сейчас только одного – поскорее убраться отсюда и больше никогда не видеть подобного. Не понимая как, но он заставил себя встать и, стараясь не смотреть на страшную картину случившейся рядом с ним смерти, собрался быстро подняться наверх. Но неожиданно, когда он, подтянувшись на руках, уже почти выбрался, ещё мгновенье назад казавшееся мёртвым тело дёрнулось, и умирающий, издав горлом булькающий звук, схватил его за лодыжку, заставив свалиться обратно. Адам полетел спиной вперёд обратно вниз и повалился прямо на холодеющий, рефлексирующий и скребущий ногами труп. Ерзая по мёртвому телу, ничего не соображая, он, переполненный ужасом, потянулся к своей ноге и стал с трудом разжимать дрожащими руками костенеющие, крепко державшие его пальцы мертвеца, тихо повторяя себе под нос: “Пусти, говорю, пусти, говорю, пусти…” С трудом освободившись, дрожа всем телом, он снова потянулся на руках, отчего надетое на нём старое пальто треснуло нитками в подмышках. И даже на мгновенье не подумав о том, что рядом могут быть ещё враги, Адам буквально выпрыгнул из страшной ямы. Не оглядываясь и не осознавая, куда, он побежал прочь, проваливаясь в снег, падая и пачкая его кровью только что умершего на его глазах человека.
54
Страшная картина мертвеца, проткнутого копьём, отпечатавшись в памяти Адама, фотографией стояла у него перед глазами. Сам не зная куда, насколько мог быстро, не оборачиваясь, он пробирался по глубокому снегу леса центра 3. Бедный невольный убийца не слышал и не видел ничего, кроме выгадывающих из перекошенного рта окрашенных кровью зубов, стеклянных глаз и скрюченных пальцев умерщвленного ИМ человека, в ИХ с Эвой убежище. Он не замечал, как трудный путь забирал у него остатки сил. И скорее всего ничем хорошим не закончилась бы судьба Адама двадцать два, если бы он и дальше продолжил двигаться в таком же темпе, периодически проваливаясь в глубокий снег по пояс. Он мог бы попросту замёрзнуть или, ещё хуже, встретить живых ангелов или каких-нибудь воинов Каяфа, рыскающих по территории центра 3. И те и другие не, задумываясь, прервали бы его душевные муки одним выстрелом или точным ударом. Но судьба распорядилась иначе, и ему повезло наткнуться на мёртвого ангела, лежащего лапками к верху, вокруг которого в изобилии были разбросаны части тел и разорванные в куски трупы убитых людей. Адам, словно автомобиль, встретивший на своём пути красный сигнал светофора, остановился, обводя взглядом замёрзшие лужи крови, ярко выделяющиеся на вытоптанном снегу места недавней битвы. Зацепившись взглядом за кусок человеческой плоти с частью татуировки сложного узора, Адам не мог отвести от него взгляд. Вероятно, художник, нарисовавший столь сложный орнамент, очень старался украсить того, чья часть тела лежала сейчас перед ним под лучами солнца. Внутренне сознавая весь трагизм увиденного, Адам тем не менее с удивлением признался себе, что, как ни странно, но эта картина смерти уже не вызвала в нём бурных эмоций. С одной стороны, ему было немного жаль и человека с татуировкой в частности, и вообще всех погибших здесь людей. Но они сами пришли сюда, это был их выбор. “А кто сказал, что сможет провести их сюда? Ты”, – обвинил его внутренний голос. – Но меня заставили, – злясь, мысленно ответил себе Адам. – Я это сделал, чтобы защитить своих близких, а они? – продолжал доказывать он себе. – Они пришли разрушить мир ГОДсис, вот и получили гнев Его, – соглашаясь с своими доводами, кивнул головой он. – Пока эти люди почитали и боялись этого Бога, они жили. Да, может, трудно и неправедно, но жили. А теперь? Теперь их перемешанные между собой жалкие останки лежат возле убитого ими ангела ГОДсис. Ни один Бог не потерпит и всегда покарает тех, кто заходит на Его территорию. Вот и теперь, убивая, Он просто делает свою работу. Хотя был создан научить их всему тому, что знал, и передать им всё, что у Него есть. А я, – подумал Адам, – делаю то, о чём ГОДсис талдычил мне долгие годы. Следуя своему пути, ищу своё предназначение, которое состоит из мечты быть счастливым, иметь детей, любить свою женщину. Дорога моя трудна, и поэтому я, испачканный кровью того, кто хотел убить меня, стою сейчас здесь и смотрю на чужую смерть, которая произошла против моей воли и желания. Да и вообще, если бы ГОДсис дал мне лекарство для Кайла, тогда, возможно, вообще бы ничего этого и не было. И пусть они, каждый следуя своему пути, убивают друг друга, а у меня своя цель, ради которой и был затеян этот поход смерти”.
Придя к такому умозаключению, Адам окончательно убедил себя в том, что каждая из сторон того, что сейчас происходит в центре 3, сделала свой выбор добровольно и уж он точно не виноват в его последствиях, которые привели к смерти и того, кто сейчас лежал там, где когда-то он был так счастлив, и этих, пришедших с Каяфом воинов, от которых остались лишь жалкие куски обгорелого мяса.
Неожиданно прервав его размышления, где-то далеко послышались воинственные крики людей. “Пока я тут посыпаю голову пеплом, они могут найти и убить меня, – промелькнула у Адама мысль, едва он обернулся на потревожившие его крики. – Оружие, мне нужно оружие”. Оглядевшись, он направился к мёртвому ангелу, более не обращая внимания на останки людей, еще раз, но уже равнодушно глянув на часть человеческого тела с искусной татуировкой. Приблизившись к неподвижному механизму, Адам увидел на его передней пластине нарисованное лицо, которое скалило кривой рот, измазанное кровью убитых им людей. Создавалось впечатление, что ангел просто прилёг позагорать и, довольно подставив живот весеннему солнцу, скалится от удовольствия, положив перед своими глазами отстреленную кисть руки, сжимавшую рогатку, а на живот – кусок плоти.
Подойдя, Адам брезгливо, чтобы не касаться куска мёртвого тела, перевернул ангела и с удивлением обнаружил, что верхние защитные пластины механизма отсутствовали, варварски выломанные из креплений корпуса. К тому же он заметил, что тот, кто их забрал, также пытался выломать и вооружение, погнув его крепления так сильно, что завладеть столь вожделенным огнестрелом без вспомогательного инструмента теперь не было совершенно никакой возможности. “Сейчас бы отвёртка и молоток были бы очень кстати, – подумал Адам, озадаченно рассматривая погнутые защёлки крепления, – к сожалению, их у меня нет. Но они наверняка есть в доме, – пришла в его голову спасительная мысль. – Надеюсь, новый Адам вряд ли более ответственный, чем был я. Не думаю, что он станет собирать вечно разбросанный по всей его комнате инструмент. А раз так, то нужно скорее пробраться в дом, взять всё необходимое, вернувшись сюда, заполучить то, что поможет решить все мои проблемы”. Он стал вертеть головой, пытаясь определить нужное ему направление, и тут подумал: “Но в проклятом доме у стен глаза и уши ГОДсис”. Конечно, можно было бы поискать другого мёртвого ангела, который наверняка где-нибудь да был. Но на это может уйти уйма времени, и тот другой скорее всего тоже будет весь раскурочен. Да и на новые поиски нет времени, ведь Каяф наверняка ищет его. Поэтому нужно брать, то что есть. Он снова осмотрелся, пытаясь понять, в какой части центра 3 находится. К своей радости Адам заметил знакомый, заваленный снегом, ржавый остов гольф-кара, виднеющийся неподалёку. “Ага, – довольно подумал он, – значит, дом совсем близко”. Посмотрев на ангела, Адам слегка толкнул его ногой. «В принципе он не тяжёлый. Поднять его несложно, но тащить к дому, – он снова дотронулся ногой до механизма, толкнув его чуть сильнее. Мёртвое тело ангела легко сдвинулось на пару сантиметров – снег. – Конечно, снег поможет мне”. Нагнувшись, он взялся руками за холодный корпус и потянул его в сторону своего прежнего жилища. Всё получилось достаточно легко, и, как он и предположил, поначалу плотный снег облегчил осуществление его идеи. “Спрячу его у дома, а там уже решу, что делать дальше”, – подумал Адам и достаточно легко отправился в путь вместе с мёртвым механизмом, легко двигаясь по снегу, вытоптанному участниками недавней стычки. Первые несколько метров, расталкивая ногами валяющиеся останки тел, он преодолел без проблем. Но когда выбрался на снежную целину, лапки ангела, словно плуги, ушли в глубокий снег и, оставляя борозды, не давали возможности двигаться дальше, постоянно цепляясь за что-то находящееся у земли. Он попробовал перевернуть механизм и тащить его, повернув ножками вверх, но лишённый защиты корпус быстро забился снегом, увеличив собой вес и так не самого лёгкого груза. Какая-нибудь доска или палки могли бы решить проблему, но искать их здесь и сейчас не было никакой возможности. Отчаянно Адам осматривался, пытаясь найти способ разрешить проблему. Его руки совсем замёрзли, и он засунул их под мышки, чтобы хоть немного согреть теплом своего тела. Старое грязное пальто, взятое им из темницы, ставшей отправной точкой в этом походе, распахнув полы, оголило его почти обнажённое тело. Но оно же и подсказало решение проблемы. Не сомневаясь ни минуты, Адам скинул свои жалкие обноски и, оставшись всё в той же старой простыне, перевязанной через плечо, как древнеримская тога, бросил его на снег. Согнувшись пополам и выгнув худую спину горбом, отчего кости позвоночника страшно выпятились контуром сквозь болезненно белую кожу, напрягая худое жилистое тело, он с трудом взгромоздил мёртвого ангела на задирающееся пальто. Расправив ткань, он взялся за рукава и потащил свой груз в сторону старого дома, довольный тем, что пришедшая в его голову идея, несмотря на холод, существенно облегчив его усилия, к тому же помогла хоть немного, но скрыть следы, оставляемые им на снегу.
55
Снег, осыпавшись из-под ноги Каяфа, упал с края бывшего убежища Адама и Эвы прямо на лицо проткнутого копьём воина, застыв белым комочком на открытом мёртвом глазе трупа. Окружавшие своего хекавара полукольцом человек сорок воинов зло смотрели на тело убитого товарища. В руках у нескольких мужчин, помимо копий и дубинок, были выломанные из корпусов ангелов защитные пластины, своими размерами и формой очень походившие на щиты, некоторые из которых несли на себе опалённые следы выстрелов, говорившие о том, что, побывав в бою в новом для себя качестве, они сумели успешно защитить жизнь нового хозяина.
Поигрывая желваками, Каяф внимательно разглядывал место трагедии, посредине которого, страшно выгнувшись, лежало насаженное на копьё тело воина. Внезапно, зацепившись за то-то взглядом, он спрыгнул вниз и, наклонившись, просунул руку под ступню убитого. Близко придвинувшись к трупу, хекавар пошарил под ним и вытащил испачканную грязью ленточку желаний, сорванную с руки Адама. Яростно сплюнув, он показал её воинам, которые в ответ зло загомонили. Быстро выбравшись из пропахшей смертью ямы, Каяф растолкал галдящих дикарей и стал внимательно осматривать снег той части окружающей местности, которая ещё не была затоптана его людьми. Не прошло и нескольких секунд, как опытный вождь разглядел уходящую прочь и теряющуюся между деревьями цепочку следов. Он повернулся к тут же притихшим воинам и повелительно коротко бросил: “Шут им гетевиц”. Затем, не оглядываясь, словно отправившийся по следу опасный хищник преследующий добычу, уверенно пошёл вперёд, легко двигаясь, несмотря на глубокий снег. Остальные воины, не отставая от вожака, страшной стаей заспешили следом, начав погоню, не предвещавшую Адаму Фёрсту ничего хорошего.
56
Несмотря на то что яркое солнце, заливая мир светом, обещало скорое тепло, отражаясь в белых конструкциях колоссального креста, гордо возвышающегося над центром 3, оно ещё было не в силах растопить лежащий плотным одеялом обильный снег. И воздух, в котором уже уверенно витал аромат весны, был всё так же по-зимнему свеж. Но Адаму, снова одетому в старое пальто, не было холодно, ему было жарко. Раскрасневшись, он старался действовать насколько мог быстро. Сделав в сугробе углубление, он забрасывал свой груз снегом, маскируя с таким трудом доставленное им до места тело мертвого ангела.
Рассудив, что ГОДсис из-за недостатка защитников скорее всего сосредоточит свои основные силы у дата-центра, оставив у дома небольшой отряд прикрытия, он, решив подстраховаться, двинулся не прямо, а окружным путём. Взяв много в сторону от места, где когда-то находилась древняя дорога, он прошёл через более густо засаженный деревьями сектор “Медведь”, двигаясь к цели своего пути со стороны, обратной той, через которую в центр 3 проникали захватчики.
Сделав такой крюк, ему удалось, казалось, невозможное, он настолько близко подобрался к дому, что теперь находился с торца здания, где из-за деревьев без труда видел каждую трещинку на древнем фундаменте и стенах строения. Когда некоторое время назад, он смог разглядеть до боли знакомое пустое крыльцо, то, как и ожидал, увидел, что крепление “глаза ГОДсис” пустовало. Вдобавок, к его удивлению, снежная целина у старого дома была девственно однородна. Ни на припорошённом снегом льду озера, ни на заметённых и практически невидимых каналах он не увидел ни одного ангела. И хотя бронированные рольставни окон дома были опущены, что говорило о том, что ГОДсис функционирует в боевом режиме, следы защитников центра 3 были не видны. Адам понимал, что старый дом не останется без боевого прикрытия, так как было совершенно ясно, что когда будет найден, именно он станет основной целью орды дикарей. К тому же за древними стенами здания находилась лаборатория клонирования, утрата которой лишила бы ГОДсис возможности воспроизводства репликантов.
“А может, у Него осталось мало ангелов? – думал Адам, разглядывая пустое пространство перед домом, – и Он сосредоточил оставшиеся силы у дата-центра? Может, конечно, и так, но совершенно очевидно, что какое-то количество машин совершенно точно прячется в засаде где-то здесь”. И, несмотря на то что оставшиеся несколько десятков метров были явно самые опасные в задуманном им плане, Адам радовался тому, что сумел добраться хотя бы сюда. Размышляя, как незаметно пробраться в дом и добыть инструмент, он надеялся на удачу, которая пока улыбалась ему. Ведь всё то время, пока он, раскрасневшись, пробирался по глубокому снегу, ему всего пару раз встретились группки дикарей, которые, как и он, осторожно продвигались по густому лесу. Вероятно, на его удачу, они не были профессиональными воинами, ведь Адам, обнаружив их первым, быстро падал в глубокий снег, и они, не заметив его, проходили мимо. Пролетевший через некоторое время по их следам “глаз ГОДсис” тоже не засёк постороннего присутствия. И даже пятеро ангелов, выполняя какое-то боевое задание, не заметив, стремительно промчались мимо. Страшно выныривая нарисованными лицами из глубокого снега, чтобы затем снова скрыться в нём, они, словно странные снежные дельфины, выдавали своё присутствие только белыми движущимися холмиками, из которых, словно перископ субмарины, торчало на ножке переведённое в боевой режим и столь вожделенное Адамом оружие.
И вот теперь, находясь так близко к цели, зная, как обманчива царившая вокруг тишина, он медлил, физически ощущая, что время данное ему судьбой, стремительно утекало. Понимая, что выхода нет и он обязан идти, Адам проклинал свою нерешительность, но заставить себя выйти из-за спасительных деревьев никак не мог. И вот, наконец-то пересилив себя, на всякий случай отойдя от прикопанного им ангела в сторону, чутко прислушиваясь к звукам вокруг и соблюдая крайнюю осторожность, Адам начал осторожно двигаться к краю леса, заканчивающемуся в десятке метров от дома. В последний момент, когда он уже был готов выйти из леса, двадцать второй снова остановился, внезапно подумав о том, что пальто может выдать его присутствие, контрастируя своим тёмным цветом с белым снегом. Похвалив себя за сообразительность, он быстро сбросил его и, свернув, положил тут же под деревом, на всякий случай присыпав снегом. Затем снова прислушался и, даже сам не поняв как, быстро рванул вперёд к дому. Преодолев открытое пространство буквально за пару секунд, он прижался худым телом к холодной каменной стене и, стараясь не шуметь, пошёл в обратную от крыльца сторону, надеясь пробраться вовнутрь либо через разрушенный парник, либо поискать проход в ангаре. Когда до угла дома оставался какой-нибудь метр, Адам услышал воинственный крик. Он, испуганно замер, и прижавшись к стене присел на месте.