Валерий Борисов
Осень собак
6
В своей комнате Николай еще раз умылся холодной водой, посмотрел в зеркало и, в целом, остался доволен своим видом. «Лицо, правда, выглядит помятым, но через час-два оно будет в порядке», – решил он. Но своей головой он был недоволен. Она была наполнена созерцательной пустотой, мыслей не было, да и просто не хотелось думать. Организм устал и требовал отдыха. Но этого нельзя было себе сейчас позволить. Надо было идти и решать свои нелегкие проблемы.
«Ничего, – успокоил он сам себя. – Через час голова тоже придет в порядок».
Николай сложил в пакет папки с необходимыми документами, еще раз мельком взглянул на себя в зеркало и, резко отвернувшись от него, вышел. На улице было солнечно и тепло, недавно начался второй месяц осени. Куртку он не взял – хватит костюма; киевляне тоже ходят налегке – жарко. Он пошел на автобусную остановку. На пересечении трех дорог у «Витерца», который завсегдатаи называли фамильярно – «Сквозняк», он неожиданно увидел своего давнего знакомого из Тернополя.
Это был Стефан Дубчак. Несколько лет назад они учились на курсах лекторов в обществе «Знание» и тогда подружились, в основном, на почве постоянных выпивок. Но с тех пор, как закончились курсы, они виделись редко, иногда получали через знакомых приветы друг от друга. Высокий, худощавый Стефан остановился первым, вглядываясь в Николая. Тот тоже притормозил. Несколько секунд они молча разглядывали один другого, и Стефан первым произнес:
– Колька, це ты?
– Це я, – по-украински ответил Николай.
Раньше Николай не понимал различий между Восточной и Западной Украиной, но в последние годы у него появилась внутренняя неприязнь к западенцам. Но Стефан не в счет – старый, добрый товарищ, распивший с ним не одну бутылку доброй горилки и вонючего бурячного самогона, в больших объемах производившегося жителями Галиции.
– Здравствуй, Мыкола! – радостно протянул ему руку Стефан.
Раньше они могли и обняться при встрече, но Стефан, видимо, тоже испытывал не совсем добрые чувства к москалям.
– Здравствуй, Стефан! – так же радостно, временно забыв неприязнь к западным землякам, ответил Николай.
Они пожали руки, и Стефан спросил:
– Какими судьбами тебя занесло в Киев? Я слышал, ты уже доктор наук?
– Вроде бы доктор, но еще и нет. Не утверждают защищенную диссертацию. Вот поэтому я здесь. А что ты делаешь здесь?
– Появилось свободное время. Решил заняться наукой, – он никогда не говорил всей правды – природная черта галицийцев: оставлять что-то при себе. – Давай зайдем в кафе, выпьем по рюмке, вспомним былое?
– Стефа, у меня нет времени… да и пить сегодня нельзя. Если хочешь, то можно кофе.
Николай решил, что чашечка крепкого кофе не помешает – прояснит голову и взбодрит организм. Они зашли в кафе. Посетителей не было, – не как раньше, когда нельзя было найти место у стойки. Даже кофе сейчас было многим не по карману. Стефан заплатил за кофе и отказался от денег, предложенных Николаем.
– Не надо. Я бы лучше угостил тебя горилкой… но раз нельзя, то нельзя. А вечером как?
– Вечером я свободен, давай встретимся.
– А в какой комнате ты живешь?
– В хорошей. Двести шестидесятой. Так что приходи ко мне вечером. Весело будет. Ко мне уже записались гости на вечерний прием, – засмеялся Николай.
– Добре. Я тоже записываюсь. Когда приходить?
– Часов в семь-восемь. Точно не могу сказать, – Николай быстро выпил маленькую чашечку кофе. Говорить много не хотелось, хотя он был искренне рад встрече. – Давай не портить нашу встречу торопливыми вопросами и краткими ответами. Вечером по-хорошему посидим и вспомним старое.
– Значит, так, Коля! Я к тебе вечером обязательно приду. Но ко мне вечером тоже должны прийти гости… хотя мы, я надеюсь, разрешим эту проблему совместно.
Они вышли из кафе, закурили и снова подтвердили желание встретиться вечером. Потом Николай перешел через дорогу и дождался автобус тридцать восьмого маршрута. Салон был забит, что называется, битком. Было жарко от разопревших тел. Посидеть и отдохнуть в автобусе не удалось, но после выпитого кофе он чувствовал себя бодрее. На конечной остановке Николай вышел и пошел к входу в метро.
Раньше станция называлась «Дзержинская». Но ветер национальных перемен в корне изменил не только ее название, но и многое другое. На волне борьбы с коммунизмом и русизмом переименовывались не только одиозные названия, но и вполне нормальные – названные именами великих русских людей. Сейчас все это подавалось под национальным соусом – возвращение старых исторических названий столице. А были ли они раньше? Две трети Киева было построено в советское время на безымянных пустырях. Но, тем не менее, выискивались исторически-национальные корни и внедрялись в жизнь новые названия.
Людей в метро было немного. По их взглядам и нервным движениям можно было предположить, что они находятся в ожидании каких-то непонятных и грозных событий. Да, это было действительно так. Политическая обстановка в Киеве накаленная – главные события впереди. Пассажиры больше молчали, знакомые перекидывались редкими словами и репликами, скрывая свои политические пристрастия и личные взгляды. На них было неприятно смотреть – запуганных и растерянных.
Николай решил выйти не на майдане Незалежности, а чуть раньше – на площади Льва Толстого, имя которого, даже официальные лица Украины, не говоря о пещерных националистах, склоняли на всякие лады. Обзывали его великодержавным российским шовинистом и посредственным писателем, не достигшим в своем описании реалистической жизни вершин Шевченко и Франко. Также негативно оценивалось творчество Пушкина и Достоевского. Их называли украинофобами. Великого поэта за «Полтаву», гениального прозаика – вообще не понятно за что. Возможно, что когда-то он в негативном плане отобразил образ поляка – ближайшего славянского родственника галицийцев. Возможно?
Николай решил пешком пройти по Крещатику, а заодно немного проветриться. Крещатик, как всегда, был переполнен спешащими людьми. Нужно было постоянно быть начеку, чтобы не врезались в тебя или самому не толкнуть кого-либо. Площадь у Бессарабского рынка, в прямом смысле, кишела народом. Вовнутрь, через его узкие двери вливались толпы, а изнутри выскакивали люди, нещадно толкая друг друга локтями, плечами, коленями и наполненными сумками. Бессарабский рынок считался в Киеве самым дорогим, но, видимо, цены в магазинах были еще выше, раз народ устремлялся сюда.
Николай зашел в магазин, в котором когда-то продавали болгарскую парфюмерию. Еще несколько лет назад, особенно в день прихода машин с товарами из Болгарии, здесь нельзя было протолкнуться из-за наплыва покупателей. Сейчас же в нем царила благообразная тишь – дорогие шубы стоимостью в сотни и тысячи долларов отпугивали покупателей. Все импортные товары от рубашек до костюмов были не по карману простым жителям. Магазин стал элитным и недоступным простому люду. Николай не стал подниматься на его второй этаж – и так все ясно – и вышел на улицу.
В подземном переходе, на каждой ступеньке, стояло по нищему – от самых малых, едва вышедших из грудного возраста детей, до глубоких стариков и старух. Их было так много, что не представлялось возможным подать хоть части из них тысячу купонов.
Возле здания киевского исполкома, сразу за ЦУМом, возле намалеванных неумелой рукой плакатов, на которых были не рисунки, а грамматические тексты, кучками толпились люди. Их было немного. Всем надоела беспрерывная и бестолковая агитация о национальном приоритете украинцев, обвинения в адрес предыдущих властей, особенно России.
Ради любопытства Николай стал читать один, написанный от руки, плакат. Текст гласил о том, что во времена жестокого московского царя Петра Первого гетман Полуботок вывез в Англию бочонок с золотом. Его до сих пор не нашли. Хитрые англичане просто скрывают этот факт и прикидываются дурачками. Но, как явствовало из содержания плаката, инициативная группа по поиску золота Полуботка, раскопала в архивах неизвестный ранее никому «тайный» документ, где сказано, что это золото с процентами, получила другая «насильница» над Украиной – московская царица Екатерина Вторая. Поэтому сейчас Россия должна вернуть это золото Украине, – вместо Англии, но уже с трехвековыми процентами. Плакат был старый, и достаточно обшарпанный. Видимо, золотоискатели давно агитировали киевлян активно включиться в борьбу за золото. Николай так и не смог до конца уразуметь общую цифру не имеющегося пока в руках народа богатства – то ли с десятью, то ли с двенадцатью нулями. Но ему запомнилась, более простая цифра – на каждого нынешнего жителя Украины, от только что родившегося, до лежащего при смерти, приходится 480 тысяч фунтов стерлингов. «Поэтому, – призывал плакат, – надо собрать три миллиона голосов под письмом своему президенту». И все это для того, чтобы он имел народную основу для выдвижения соответствующих требований к российскому президенту. Но столько подписей золотоискатели, по-видимому, еще не собрали. В присутствии Николая никто из любопытствующих своей подписи не поставил. Люди читали, хихикали над идиотизмом инициаторов и уходили, несмотря на призывы усатых молодцов проявлять любовь к родине и народу.
«Сильно загибают, по крупному работают! – подумал Николай. – Если давать народу, то миллионы; и не купонами, а фунтами. Фантастично, а значит – привлекательно».
И ему вдруг захотелось разыграть кладоискателей. А почему бы нет? Он почти доктор исторических наук. Знает историю, пожалуй, лучше, чем все эти усатые молодцы вместе взятые, неплохо живущие за счет золотой идеи. Он закурил и обратился к крепкому черноволосому парню, которому бы следовало пахать и производить что-то конкретное, а не агитировать. У черноволосого парня были жесткие, немного рыжеватые усы, струившиеся ниже губ до подбородка, как ручьи из канализационной трубы. Рыжие усы и черные волосы на голове контрастировали между собой, и в анфас он смотрелся будто бы окрашенным.
– Послушайте, – обратился Николай к парню по-украински. На русскую речь тот мог не прореагировать или обругать обратившегося. Ненависть ко всему русскому у людей такого сорта была патологической. – А это правда, что столько много золота отправил гетман Полуботок в Англию?
Парень встрепенулся, обрадованный завязывающимся разговором, и заученно начал:
– Вельмишановный пан!
Это было традиционное польское обращение, означающее «высоко-» или «глубокоуважаемый пан», свойственное западноукраинцам. Называя даты, цифры, имена, парень, как автомат затараторил о подлости москальского царя Петра – мучителе запорожцев, который загубил славных гетманов Мазепу и Полуботка. О Екатерине-развратнице, которая золото Полуботка прятала под своей кроватью, чтобы оплачивать труд своих любовников.
Выждав, когда парень словесно истощился и остановился, чтобы перевести дух, Николай задал новый вопрос:
– А у вас есть документ о передаче этого золота России? – спросил он, показывая всем видом, что он неосведомленный в истории человек.
– Да. Пока не само письмо, а копия. Там прямо написано, что английский банк отдал это золото и деньги с процентами царице Катьке. А раз Московия использовала золото для себя, то она должна его отдать нам с еще большими процентами.
– А копию вы можете показать?
– Ее у меня нет. Она хранится в сейфе нашего руководителя.
– Так размножили бы этот документ на ксероксе или напечатали в газете! – продолжал гнуть линию наивности Николай, внутренне напрягаясь, чтобы не сорваться и не показать свою грамотность и злость против них.
С началом диалога вокруг них стали собираться люди. Пока их было немного, молчаливо прислушивающихся к беседе.
– Документ написан иноземным языком, – снисходительно пояснил усатый парень собравшимся, как неразумным младенцам. – Поэтому его очень сложно прочитать, не зная иноземных языков. Английский язык сильно изменился за эти годы, и его может понять только дюже грамотный специалист.
– А в каком архиве вы нашли документ, в какой стране? В Англии?
– Не в Англии. Документ о передаче золота в Россию обнаружен в Польше. История его такова. Наполеон, уезжая из Москвы, вывез из нее царские документы. В Варшаве он оставил их одному приватному лицу. И вот его потомки обнаружили этот документ. Он подлинный и настоящий, – парень победно оглядел окружающих, убежденный в том, том он разъяснил все толково. – Потому, панове, подписывайте реляцию президенту, чтобы он потребовал наши деньги у России.
«Сильно загибает. Наполеон… Польша. А при чем здесь она? Правда, она выдвигала и не единожды финансовые требования к России, чтобы та заплатила им приличную сумму за нанесенный моральный ущерб за то, что когда-то поляки лишились своего государства. Все по вине России. Пруссия и Австро-Венгрия в этом деле не в счет – их Россия заставила делить Польшу. Поэтому, если и есть документ о золоте, то он мог быть сфабрикован только в Польше», – проанализировав эти данные, Николай продолжил разговор.
– На плакате написано, что Полуботок являлся гетманом Левобережной Украины. Так?
Усатый парень утвердительно кивнул и торжественно произнес:
– Так! Теперь каждому из нас причитается почти по полмиллиона фунтов стерлингов! – он многозначительно вытянул вверх указательный палец, поднял вслед за пальцем руку к небу, громко подчеркнув: – Каждому! А это не американские доллары или москальские рубли, а фунты! Они дороже. Вот их надо истребовать с России. Подписывайтесь! – чуть ли не скомандовал он, увидев, что толпа, привлеченная разговором, увеличилась.
Но в ответ раздались аморфные голоса:
– Та дурнощи все это!
– Кто отдаст такие деньги задаром!
– Заправляет балаболка, а все уши развесили!
Кто-то понаивней спросил:
– А деньги будут давать на руки или держава все заберет?
Золотоискатель, довольный, что в разговор включились новые люди, продолжал просвещать толпу:
– Как распорядиться этими деньгами – вам решать! – он сделал широкий жест руками в их сторону. – Потому что эти деньги – народные. Захотите, берите полмиллиона этого стерлинга на руки, положите в банк и можете не работать, а жить только на их проценты…
– А кто же будет работать? – раздался насмешливый голос.
– Этот вопрос можно решить радикально. Пусть у нас на полях и заводах работают безработные из других стран. Там у них огромная безработица. Вот вы читали, что в Германии работают на заводах, полях, убирают улицы иноземные рабочие? Мы точно также можем решить эту проблему. Несложно, как видите. К нам побегут со всего мира рабочие, а мы должны будем только отобрать лучших из них…
«Что за психология? – раздумывал Николай, временно умолкший и слушавший разговор других. – Сами живем на подачках, находимся на положении отсталой африканской страны, а мечтаем иметь бесправных рабочих из других стран. Это же философия раба! И это настойчиво вдалбливается украинскому народу – прививка понятия его верховенства в мире».
А просветитель масс тем временем продолжал развивать и углублять золотую тему:
– Такие иностранные рабочие будут работать за гроши, а мы ими руководить. Но можно и по-другому. Каждый из вас может вложить деньги в иностранные банки и также иметь с них проценты и жить гарно! Вот так живет Швейцария. И все там богатые, – только за счет банков… и экология у них хорошая потому, что нет промышленности! Как видите, есть много вариантов, как лучше распорядиться нашими кровными деньгами. Если захотите отдать свои деньги державе, то она должна создать точно такие же банки, как в Швейцарии, чтобы все мы получали хорошие проценты, давая кредиты другим странам. Ясно!? – победно гремел голос усатого молодца, уставшего от такого длительного разъяснения «темноте» простого вопроса – куда девать будущие миллионы. – Подписывайте реляцию президенту! Чем быстрее это сделаем, соберем три миллиона подписей, тем быстрей получим свои деньги!
«Боже мой! – ужаснулся Николай. – Главное для них – не работать, а все иметь, как манну небесную. Иметь за счет других, более несчастных».
В ответ на разъяснения золотоискателя снова раздались голоса, но уже насмешливые:
– Дураков ищите!
– Нам до Европы еще тягаться!…
– Мягко стелешь – твердо спать!
– Ребята, из грязей станем князья!
Но из толпы вышел мужчина и хмуро спросил:
– Шо подписать? С москалей надо потребовать наши деньги. А если не дадут, то хоть крови им попортить.
– Отдадут. Никуда не денутся. Вот здесь распишитесь. Адрес не нужен. Спасибо.
Диалог золотоискателя с народом заканчивался. Люди начали расходиться, не подписав массово так называемую реляцию. Тогда Николай вновь вернулся к ранее заданному вопросу.
– Так гетман Полуботок был гетманом Левобережной Украины! А Западная Украина не входила в состав его гетманата! Была в составе Польши.
– Ну и шо? – насторожился усатый, очевидно, не знавший таких тонкостей, но почувствовавший скрытый подвох в словах Николая.
– Так я хочу сказать, что жители Галиции не могут претендовать на золото Полуботка! Его деньги должны получить только жители Левобережной Украины! – В голове у Николая шумело и, дурачась, он почти прокричал: – Так дело в том, что наша доля денег увеличивается за счет исключения галицийцев! Послушайте, люди! Мы должны получить не по полмиллиона фунтов, а где-то семьсот тысяч! Во, заживем!!
Молодой золотоискатель был в явном замешательстве, и к нему на помощь поспешил сидевший на стульчике рядом и не вмешивающийся до этого времени в разговор седоусый и седоглавый напарник, лет за пятьдесят. Он встал и впился выцветшими до бледно-голубоватого цвета глазами в Николая.
– А ты откудова? – сурово спросил он Николая.
– Я? С Донбасса.
– Так слухай ты, и все слухайте. Твой Донбасс в то время тоже не входил в состав Украины. Там булы донские казаки. Значит, и ты не можешь получить гетманские деньги. Зрозумыв?
– Понял, – ответил Николай, продолжая издеваться над золотоискателями. – Значит, истинным жителям Левобережья должно достаться еще больше. По миллиону фунтов! – он обернулся к окружающим. – Так что киевляне, не упускайте свой шанс – всех лишних отсечь, и миллион ваш!
Седоусый побагровел и закричал на Николая, повторив вопрос:
– Ты откудова?
– С Донбасса! – точно так же, как и в прошлый раз, ответил Николай.
– Ты не с Донбасса – ты из КГБ! – пронзая его злобным взглядом, выговаривал каждое слово раздельно седоусый. – Я на вашу братию насмотрелся в тюрьмах и лагерях. Нюхом чую – хто наш, а хто чужой! Провокатор ты! Поэтому и ведешь ворожью пропаганду! – он обратился к толпе: – А вы его не слухайте! Он провокатор! Сами видите! Таких надо гнать с Украины или отправлять в лагеря на перевоспитание. Мы верим в наше золото и добьемся того, что москали его нам отдадут! Верите? Ихний президент как ни вертится, отдаст нам наше украинское золото! Они заработаны кровью нашего народа!
Изумленные его воинственной тирадой, люди молчали. Нынче опасно с ними связываться. Киев запружен унсовцами – вот они прохаживаются по длинным и широким ступеням лестницы у входа в облисполком, вроде, как государственная охрана. Могут подойти сюда и разобраться с кем нужно. Эту опасность почувствовал Николай. Надо было уходить. Но он еще на секунду задержался потому, что раздались робкие голоса, задающие дополнительные вопросы:
– В учебниках написано, что галицийцы вместе с поляками ходили подавлять восстания запорожцев?
– Все это коммунистическое вранье! – уверенно отпарировал вопрос седоусый. Молодой усатый парень теперь молчал, предоставив инициативу в беседе более опытному товарищу. – Галицийцы наоборот стояли щитом в Карпатах, чтобы поляки не могли дойти до запорожцев! Ясно?!
– Так и на Богдана Хмельницкого галицийские войска ходили вместе с поляками? Сам читал.
– Я же сказал, шо все это москальское вранье! – и чтобы его разъяснения выглядели более весомыми, добавил: – Я недаром столько лет провел в лагерях. Хочу сказать вам честно – шо бы ни говорила Москва об Украине – это чистой воды грязная брехня. Поняли?!
Окружающим хватило такого разъяснения с лихвой, и они быстро расходились – аргументы седоусого были убийственными, а главное – с точным прицелом. Лишь несмелый старушечий голосок спросил:
– А где и когда можно будет получить эти деньги? Скажите!
– Еще скажем. А пенсионеров пропустим получать их без очереди. Мы старость чтим! – твердо пообещал седоусый бабушке.
Он склонил голову и, как разъяренный бык из-под доски, в упор смотрел на Николая. Бледно-синие глаза поражали холодной, непримиримой пустотой, ноздри хищно, будто чувствуя кровь, широко раздувались. Николай выдержал взгляд тусклых глаз, потом нарочито насмешливо улыбнулся, как победитель. Медленно повернулся к нему спиной и, больше не оглядываясь, показывая тем самым презрение к золотоискателям, пошел прочь. Да и пора было уходить – в их сторону шли крепкие хлопцы в форме УНА–УНСО. Больше он не останавливался у самодельных плакатов, где рассказывалось о голодоморах на Украине и вине в этом Москвы; о Крыме, который, оказывается, всю жизнь был украинским, а не татарским, тем более не был русским; о притеснениях украинцев москалями в разные века… было противно на душе от всей этой националистической гадости и обидно, что сейчас нельзя ничего серьезного противопоставить им – сила на их стороне, и власть их поддерживает.
От разговорной встряски голова прояснилась, и он чувствовал себя более свежим и уверенным, чем час назад.
Рядом со зданием облисполкома находилась высшая аттестационная комиссия – одна из целей сегодняшнего похода Николая.
