Вадим Олерис
Чародейка 2
Чародейка развернулась к центру площадки, где стоял небольшой дольмен – три вертикальных каменных плиты, расположенные буковой "П", и накрытые сверху четвертой. Узкая лесенка внутри уводила круто вниз. Рядом с дольменом на раскладном стульчике ожидала молодая девушка. На столике перед ней лежала куча маленьких колокольчиков-бубенцов.
– Salve! – улыбнулась девушка спутникам. – Pulchrum visum.
– Assentior, – кивнула Лайза. – Ээ… Nos volumus ad pyramidem.
– Scilicet, triginta denarios28.
Саймон достал из кошелька нужную сумму и передал девушке, подмигнув. Та засмеялась.
– Vos postulo a duce?
– Non.
– Praeclarus, – девушка взяла два колокольчика из кучи на столе и протянула их барду и чародейке. – Hic. Quando vos adepto perdidit – voca me.
– Gratias ago29.
– Вот меня как-то смущает quando вместо si30, – признался бард. – Навевает смутные опасения какие-то, что ли…
– Ой, такая милая девушка просит тебя позвонить ей, а ты смущаешься. Опасения у него какие-то. Трусишка.
– Ладно, уела. Очко в твою пользу, – ухмыльнулся Саймон.
– Пошли уже, – чуть нетерпеливо дернула головой Лайза, начиная спуск в пирамиду.
– Уже идем, – согласился бард, ступая на лестницу следом за чародейкой.
Тем временем
Тиорий натянул поводья и привстал в стременах, осматривая комплекс.
– Что это? – недоверчиво осведомился магистр у Скорпи. – Парк развлечений?
Джулия спрыгнула на землю и сняла шлем, рассыпав по затянутым в бронежилет плечам длинные белые волосы.
– Да. Тематический парк Ат-эль-Коар. Древняя пирамида, все такое. Место отдыха и развлечения.
– Что происходит? Что это? Почему здесь столько народа?
Баронесса удивленно посмотрела на магистра.
– Потому что это как раз парк развлечений? Как вы сами только что сказали. Люди приходят сюда чтобы весело провести время. Сегодня выходной день, хорошая погода. Ничего удивительного, что здесь многолюдно.
– Лайза и бард прибыли именно сюда.
– Несомненно. Вон их лошади, – подтвердил слова магистра один из магов, указывая в сторону привязи.
– Тогда почему это место не оцеплено? Я думал, что вы эвакуировали население из района места крушения.
– С чего бы? – удивилась Джулия.
– На ферме было пусто, – напомнил Тиорий.
– Мы тут не при чем, – отрицательно помотала головой Джулия. – Я понятия не имею, куда там все подевались. Может быть, уехали на пикник. И этот комплекс находится далеко от места крушения, если уж на то пошло.
– Мы должны вызвать подкрепление, оцепить комплекс и эвакуировать всех посетителей. Чародейка не должна воспользоваться ими как прикрытием.
– Вы считаете, что Лайза возьмет их в заложники? – недоверчиво спросила Джулия. – По моему, это совсем не ее стиль.
– Вызовите еще людей, оцепите территорию, проверяйте всех, кто покидает этот комплекс, – потребовал Тиорий. – Нельзя позволить, чтобы беглянка вновь улизнула, пока мы ищем ее в толпе.
– Я уже вызвала группу быстрого реагирования с ближайшей опорной базы, – ответила Скорпи, шагая по дорожке к пирамиде и увлекая за собой остальных. – Также один из моих людей отправился к администрации парка, чтобы задействовать местную службу безопасности.
– Хорошо, – одобрил магистр.
– Однако подумайте вот о чем, – продолжила Скорпи. – Лайза производит впечатление очень целеустремленной личности, отлично понимающей, чего хочет. С фермы она могла сбежать в любом направлении, однако продолжила двигаться туда же, куда летела до крушения.
– Намекаете, что она не убегает, а стремится куда-то?
– Не куда-то. Сюда.
– Хочет прокатиться на колесе обозрения? – хмыкнул Тиорий.
– Неуместная шутка, – осталась серьезной Джулия. – У вас нет ощущения, что Лайза изначально действует по какому-то плану? Она реагирует на происходящие события, но при этом четко придерживается определенной главной линии. И в любой момент знает следующий шаг. Она может гулять по Камалону и наслаждаться отдыхом, но когда ситуация меняется, например появляетесь вы, Лайза не колеблется и не ищет решения. Она просто сразу переходит к следующему пункту своего плана, уходит дальше. И поэтому оказывается всегда на шаг впереди нас, а мы вынуждены ее догонять.
– Мне приходили те же мысли, – признался магистр. – Но стоит ли сейчас об этом?
– Несколько минут роли не сыграют. Но мы должны понять цель этого плана, тогда сможем не гоняться за ней как собака за вороной, а предвосхитить следующий шаг.
– Ладно, очевидно у вас есть какая-то теория, выкладывайте.
– Спасибо. Понимаете, в этих местах на много сотен миль вокруг только сельскохозяйственные угодья. Поля, фермы, пастбища. Абсолютно нет каких-то заметных объектов. Кроме Ат-эль-Коар. И выяснилось, что Лайза с места крушения отправилась именно к пирамиде. Я сначала подумала, что она знала про комплекс и рассчитывает использовать его как маневр для ухода от погони. Затеряться в толпе, или прикрыться людьми как живым щитом, чтобы мы не могли использовать оружие и мощные заклинания. Но потом я вспомнила, что из всех направлений бегства из Камалона Лайза выбрала именно это. Что, если она изначально хотела попасть именно сюда?
– Она могла полететь в случайном направлении, а потом уже решить использовать комплекс для того, чтобы уйти, – попытался найти слабые места теории магистр.
– Уйти куда? – уточнила Джулия. – Здесь можно спрятаться на какое-то время. На ферме, например. Однако по большому счету – это тупик. Вся эта область. Лайза ведь не владеет телепортацией?
– Насколько мне известно – нет. Оба известных мне раза она пользовалась чужими средствами.
– И тут мы возвращаемся к ее портрету. Не похоже, чтобы такой человек бежал в панике, абы куда. Я знаю ее не очень долго, но за весь срок нашего общения каждое ее действие было осмысленным. Пусть этот смысл не всегда был очевиден сразу, но потом неизменно оказывалось, что все было разумно и целенаправленно. Она не могла улететь из Камалона не подумав, куда именно летит. Но она выбрала именно эту область. Не побережье. Не крупный город. Поля до горизонта. И одиноко стоящий меж этих полей Ат-эль-Коар. Древняя пирамида.
– Что ж, это звучит логично, – признал магистр, следом за Джулией начиная подниматься на зиккурат. – Если мы верно понимаем ее психологию, то ваша теория объясняет все красиво и непротиворечиво. Тогда что здесь?
– Откуда мне знать, – пожала Скорпи плечами. – Что-то ценное для пришельца из другого мира. Древний артефакт. Высеченный на стене рецепт местного ячменного пива. Галочка в списке посещенных достопримечательностей…
– О нет… – Джулия замерла на мгновение, а затем бегом рванула вверх по ступенькам. – Портал домой!
– Ох ты ж… – Тиорий перепрыгнул через край лестницы на вторую ступень пирамиды. Магистр выхватил из крепления на поясе длинный кристалл, разломил его пополам и половинками начертил круг на камне. В круге замерцал хрусталь колонны телепорта. Через пару мгновений такой же хрустальный столб выходного портала возник на вершине зиккурата. – Сюда!
Джулия немедленно развернулась и влетела длинным прыжком через несколько ступеней в портал. Следом за ней вбежали маги, бойцы хильдар и пятеро охранников комплекса, присоединившиеся к группе. Магистр шагнул в круг последним и вышел на вершине, где Скорпи уже допрашивала смотрительницу у входа.
– Cum puella alba capillos?
– I-ita… et guido…31
– Они здесь.
Скорпи кивнула на вход своим людям, которые первыми начали спускаться по лестнице, держа оружие наготове. Маги и охранники следовали за ними. Баронесса задержала одного из охранников, выдала несколько приказов, и сама шагнула на уходящую в пирамиду лестницу.
– D-domina? – робкий голос девушки-смотрительницы заставил баронессу остановиться. – Triginta denarios?32
В это время
Лайза и Саймон по одной узкой лестнице за другой спускались все глубже внутрь пирамиды. Каждая ступень зиккурата внутри представляла собой лабиринт, с этим реклама не обманывала. Коридоры, тупики, камеры, пандусы, лестницы. Все было хорошо освещено многочисленными светильниками на стенах, но сама архитектура помещений и какая-то искаженная геометрия пространства кружили голову. Запутывали, лишая чувства направления и даже понимания, откуда ты пришел. Чем ниже была ступень, тем соответственно большей площади она была, и тем более запутанным было переплетение комнат и коридоров в ней. Тем дольше приходилось искать переход на следующий, нижний уровень, который оказывался еще более вывернут сам вокруг себя.
– Ух, – Саймон вслед за чародейкой пригнулся, когда высота коридора ступенькой понизилась до половины от прежней. – Ну и местечко. После выпивки сюда лучше не соваться. Такое ощущение, что по тарелке спагетти идем. Какой это уровень, девятый? А уже такая каша, что я совсем не ориентируюсь. И меня подташнивает. И дальше очевидно будет только хуже.
– Да, занимательное местечко, – согласилась чародейка. – Сложная планировка вместе с искажением пространства создают прекрасный лабиринт.
– Искажением пространства?
– Именно. В обычных условиях можно построить весьма запутанный и хитрый, но понятный лабиринт. Нормальный. Подчиняющийся общим законам пространства. Верх, низ. Вперед, назад. Это короче, это длиннее. Отсюда вышел, туда пришел. А здесь все иначе. Ты заметил, чем глубже уровень, тем более странным он является? Самые верхние ступени – это просто сложная планировка. Но теперь есть кое-что сверх того. Мы уже прошли несколько характерных мест. Тот коридор длиной в пять шагов, по которому мы шли минут пять.
– Да-да!
– Или эти ощущения подъема когда идешь вниз по лестнице. Неудивительно, что голова кружится. Глаза тебе говорят одно, а внутреннее ухо – совершенно другое. Мозг получает несогласованные сигналы от разных органов чувств и решает, что отравлен ядом. Это и приводит к тошноте, как способу очиститься. Натурально укачивает, тот же самый механизм, что и на кораблях или в каретах.
– О. И что делать?
– Ничего. Терпеть. Привыкнешь. Ну если нет – закроешь глаза, я тебя поведу.
– Я постараюсь справиться.
– Ага. Ниже еще должны появиться эпизоды вроде гуляния по кругу, выхода туда же, откуда пришел. Жаль еще, что здесь дверей нет! Знаешь как весело, когда заходишь в дверь и тут же из нее выходишь, причем в ту же комнату? – веселым голосом сообщила чародейка.
– О ужас. Как это?
– Ну как ты через дверь ходишь? В одной комнате ты в нее входишь, а в другой комнате из нее соответственно выходишь. С другой стороны двери. А в искаженном пространстве ты можешь в одной комнате войти, и в ней же выйти! С той же стороны той же самой двери причем! – Лайза радостно засмеялась. – Такой кайф. Я когда впервые с такой штукой встретилась, не сразу въехала. А когда поняла, еще минут десять игралась.
– Брр, даже представлять себе такое не хочу, – содрогнулся бард, явно зеленея. – Я как местную топологию вижу – так блевать и кидат. Без вывернутых дверей.
– Ха, скажи еще спасибо, что это непрерывное пространство.
– В смысле?
– Его свойства остаются неизменными. Если ты будешь пятиться назад, то вернешься туда, откуда пришел. Это сложное, искаженное пространство, но оно не прерывается, не изменяется по ходу твоего продвижения через него. Если ты будешь идти обратно, то преодолеешь тот же самый путь. Например, ты прошел через коридор, спустился по лестнице, пересек комнату. Остановился. Пошел назад. Снова пересек комнату, поднялся вверх по лестнице, прошел коридор. Что ты чувствуешь при движении по лестнице, сколько ты идешь по коридору – это другой вопрос. Главное, что маршрут остается тем же самым.
– Кажется понял, – кивнул бард. – Можно построить карту.
– Умница! В точку! В случае прерывистости же, шаг назад идентичен шагу вперед – он приведет тебя в новое место. Ты прошел коридор, спустился по лестнице, пересек комнату, пошел назад… Оп! Ты идешь по неизвестному коридору, за ним комната и еще одна комната. Пространство изменилось, когда ты по нему прошел. За твоей спиной не знакомая местность, а такая же неизвестность, как и перед тобой. Равно верно и обратное – ты можешь еще раз прийти в то место, через которое уже проходил. И даже неоднократно. И это будет не петля, а именно продвижение вперед. Насколько применимо к такому само понятие "вперед".
– Как такое вообще может существовать?
– Почему нет? – ответила вопросом на вопрос Лайза. – Вселенная не обязана соответствовать нашим обывательским представлениям о ней. Реальность может быть сложнее наших взглядов.
– Слушай. А это пространство… Оно меняется постоянно, или только когда я по нему прошел? Иными словами, оно меняется само по себе, или потому что я по нему прошел?
– Ха. Я уже говорила, что мне в тебе нравится способность заглянуть в самую интересную суть? – одобрительно хмыкнула чародейка. – Это очень хороший и глубокий вопрос.
– И ответ на этот хороший вопрос?..
– Издает ли звук падающее в безлюдном лесу дерево? Когда мы не смотрим на Лану, она существует? Ты уверен, что стулья за твоей спиной не превращаются в кенгуру? – пожала чародейка плечами. – Не у всех хороших вопросов есть ответы.
– У меня сейчас голова сколлапсирует, – пожаловался бард. – Ладно, а если можно прийти в то же место еще раз, и при этом не по кругу… Получается, места не возникают случайно, а существует конечный набор этих мест? Нельзя составить карту такого пространства, однако можно список его составных частей. Мы не можем отобразить связи между элементами пространства, но мы способны их хотя бы перечислить. Смотри как я понимаю: обычное пространство мы представим как ожерелье с бусинами. Тогда искаженное – то же ожерелье, только бусины могут принимать разную форму и протяженность. А прерывистое – ожерелье без нити. По мере того, как мы следуем вдоль ожерелья – бусины подставляются в случайном порядке, а затем убираются в общую кучу. Но у нас одна куча этих бусин, мы не создаем новые.
– Продолжай.
– Тогда следующий вопрос – каков размер этих бусин? Насколько мелкими они могут быть? Если они достаточно крупные, вроде комнаты, то и граница между ними тоже крупная. Можем ли мы стоя на этой границе поймать момент, когда одна бусина сменяется другой? А как тогда я могу видеть, что лежит передо мной, в зоне видимости? Следующую комнату из нынешней. Выбор бусины значит происходит заранее, по крайней мере вперед по линии действия. Или это более плавно все случается? Но если масштаб бусин меньше, и смена их плавнее, тогда возможна ситуация, когда, например, оборачиваешься на полпути, а часть помещения за твоей спиной уже другая. И ты как бы только что был в середине коридора, а уже раз, и находишься между коридором и комнатой.
Саймон задумался на пару секунд. Чародейка молча наблюдала за его размышлениями.
– Хотя знаешь… это ведь как раз соответствует логике изменения пространства. Ты обернулся, совершил действие. Пространство в ответ на это действие изменилось. Получается, спусковым крючком изменения является не переход между двумя элементами пространства, а твое восприятие. Я сам, выходит, устанавливаю, где будет граница между двумя бусинами. Явный порог, обозначенный физическим переходом из одной комнаты в другую, или вообще любой момент времени, обозначенный моим направленным вниманием, моим поиском изменений. Слушай, но ведь тогда можно вообще не ходить никуда. Можно просто игрой внимания к окружающему пространству менять текущую бусину пока не появится нужная. Или все же вокруг тебя существует некое стабильное пространство определенного радиуса, а все что дальше – возникает случайно. Это бы объяснило случай открытого пространства, а не условных коридоров. Ведь бывают прерывистые открытые пространства?
– А ты хорош, – с искренним уважением проговорила Лайза. – Не хочешь пойти в Академию преподавателем многомерной и динамической геометрии? Я серьезно. Разумеется, надо будет несколько лет поучиться этому, но у тебя явный талант к топологии нестабильных пространств. Мало кто вообще задумывается над такими вещами. Еще меньше тех, кто понимает и разрабатывает эту тему.
– Ой, поучиться в твоей Академии? Я помню какой у вас там процент выпуска.
– Не, я не о том обучении. Я о занятиях с профессором, исключительно по этому предмету. У тебя правда хорошие способности, и объясняешь хорошо, с замечательными наглядными примерами. Если познакомишься с теориями и разработками в этой области, так сказать, наложишь способности на базис, то из тебя получится отличный специалист в данной области. А таких специалистов мало, и они весьма ценятся, буквально на вес золота.
– Мм, спасибо. Но боюсь если мы здесь еще пробудем, у меня вообще ум за разум зайдет. Никакого профессора не понадобится.
– Не преувеличивай. Ты отлично справляешься, а тошнота пройдет. К тому же не забывай – это ведь развлечение. Хильдар не дураки и не допустят существования на этих уровнях чего-то действительно опасного для здоровья. Смотри, здесь уже появляются указатели.
Действительно, постепенно в лабиринте стали все чаще попадаться указатели. Сначала это были карты уровня, расположенные около входа. На более низких уровнях к ним добавились большие яркие стрелки-указатели на стенах в ключевых точках. Еще ниже, там где искажения пространства были очень сильны, к вышеперечисленному добавились цветные линии маршрута на полу. И через равные промежутки на стенах висели небольшие ящички заметной оранжево-черной расцветки. На верхней стороне ящичков было отверстие. Пояснительная надпись гласила, что для вызова спасателя нужно бросить колокольчик в отверстие.
– Чем ниже мы спускаемся, тем хуже. И причем гораздо хуже, чем ожидалось на верхних уровнях, – отметил Саймон. – Ну, в смысле не мне хуже, я уже как-то освоился. Свыкся практически с безумием окружающего пространства. Не пытаюсь его оценивать и загонять в рамки своих представлений о нормальности. Твой совет реально помогает. Такое ощущение, что большая часть моего головокружения происходила не от искажения пространства, а от моих попыток это утрамбовать в мои критерии правильного и неправильного. А вокруг творится что-то невообразимое, иду, как в галлюцинации.
– Ага, – согласилась чародейка. – Зачастую уход от привычного оценочного восприятия действительности к ее принятию очень способствует хорошему самочувствию. Плюс я все больше убеждаюсь, что у тебя настоящее родство к подобным аномалиям. Немного освоишься, так и вовсе полюбишь. Вылезать не захочешь в обычное пространство!
– Ну и я все же бард. Я думаю, это тоже влияет. Я привык к фантастическим историям, я уже поверил в чудеса, в то, что они случаются. И когда они и правда случаются в моей жизни, то адаптироваться к ним легче.
– Верно. По своему опыту могу сказать: мое признание о том, что я пришла из другого мира легче воспринимают фантазеры и ученые, нежели рабочие и крестьяне. Быстрее верят и благожелательнее относятся. Я думаю, что это не из-за разницы в уровне интеллекта, а именно от того, что первые готовы к встрече с тем, что выходит за рамки привычного опыта, за рамки повседневности. Даже если раньше они с таким не сталкивались, то внутри себя они уже допустили, что подобное может быть. Что мир не ограничивается рутиной. И это новое и необычное может и не существует в их мире, но существует в их картине мира. А более приземленные реалисты сначала долго сопротивляются, а потом часто еще и реагируют плохо.
– Хотят уничтожить?
– И это тоже. Или начинают искать способ использовать в своих интересах, к собственной выгоде. Но чаще да, логика такая – разве могут люди промеж миров шастать, я этого не делаю, и не знаю никого, кто так делает, а значит не правильно это, значит, нужно уничтожить. На костер. Приблизительно такая схема.
– Грустно, – вздохнул Саймон. – Иногда даже и другого мира не обязательно. Скажи, что издалека пришел, уже посматривают как на второй сорт, будто и не человек вовсе. Ну, в крупных городах такого нет, а вот где-то в глубинке можно встретить. Грустно от такого отношения.
– Да не отношение даже, – тоже вздохнула девушка. – Нормальная защитная реакция. Новое естественно вызывает настроженность и опасение, ведь оно неизвестное, а значит – может быть опасным. Печалит то, что потом отношение может поменяться на противоположное. Стоит доказать свою полезность, и ты уже желанный гость. Тебя приглашают за стол, тебя угощают, с тобой хотят выпить.
– Звучит не очень плохо, – заметил бард. – Мне лично такое нравится больше, чем костер.
– Да, но я о другом. Это же какая-то автоматическая реакция, знаешь, как у лягушки – ткни ее иголкой, она лапку отдернет. Да или человек, который дотронулся горячего чайника. Он сначала отдернет руку, а потом только поймет что случилось, потом боль почувствует. А среагирует не задумываясь. Стимул – реакция. С лягушкой это просто более показательно, так как у лягушки разума нет. Это хорошая реакция, по большому счету, ведь глупо размышлять, когда рука в огне, надо действовать, спасать конечность, чем быстрее, тем лучше. Но я же не огонь, и не иголка, – в голосе чародейки Саймону послышалась давняя грусть. – Я ведь человек, как и они. А они почему-то оценивают меня как угрозу. Первой реакцией идет отказ – уйти или уничтожить. А потом уже оценить и приветить, если я покажу какую-то полезность. Ну знаешь, это они не меня оценивают, это они мою функцию оценивают. Сначала я плохая, только потому, что пришлая. Затем я для них хорошая и желанная. Потому что делаю что-то полезное. А если я откажусь это делать? Снова плохой стану?
– Ох.
– Понимаешь, когда появляется новый человек, естественно испытывать настороженность. Даже если он не угрожает, а наоборот, очень милый и приветливый. Выведает такой приветливый все, а через месяц армию приведет. Ну, условно. Просто какую-то пакость сделает, воспользовавшись доверием.
– Бывает. Так и учишься не верить хорошему. Становишься подозрительным.
– Да. Есть разные взгляды. Есть презумпции невиновности, есть убежденность в доброте большинства. Есть подозрительность до паранойи. Но ведь нормальным делом является оценка по факту. Пусть вначале с подозрением, но потом ты понимаешь кто перед тобой. И если гость обманет добрые ожидания, то ему же хуже. А не реакция-маятник. Ты мне делаешь хорошо, я тебя люблю. Ты не делаешь – я тебя ненавижу.
– Эмм… Не уверен, что понимаю твою мысль, – признался бард.
– Да не обращай внимания, – махнула рукой Лайза. – Так, мысли вслух. Просто вот приходишь ты в новое место… так, по дороге шел, переночевать остановился, а тебе местные говорят: привет, странник. Переночевать? Да можешь там, в стогу. А ты вообще кто? Бард? А не споешь ли нам? А мы тебе в ответ ужин хороший. Или другой вариант. Приходишь ты, а тебя сразу вилами тычут и прочь гонят. Убегаешь и кричишь, да бард я! И поешь. Тут они резко останавливаются, начинают тебя за стол звать. А когда ты говоришь что все, концерт окончен, пора баиньки, тебя обзывают словами нехорошими и вновь за вилы хватаются. Тебе бы как было приятнее?
– Хе! В первом случае оно как-то более человечески выглядит!
– И я о том же, – вздохнула Лайза. – А, не обращай внимания. Наверное мне в отпуск пора, а то совсем на сентиментальность потянуло. Или это так обстановка действует? У меня стойкое ощущение, что мы идем вверх ногами.
– Да? И у меня тоже! Слушай, а почему книзу так усиливаются все эффекты искажения пространства? Мы приближаемся к источнику возмущений, или это пирамида так давит?
– Я думаю, что это проявляется эффект портала, – высказала свое предположение чародейка. – Это именно он так действует на все окружающее. Хильдар обнаружили эффект, однако либо не поняли его причину, либо поняли, но решили использовать эти искажения для развлечения. И не запретили доступ в пирамиду, а устроили из нее аттракцион.
– Думаешь, портал в основании пирамиды? На самом нижнем уровне?
– Не знаю. Возможно.
– Но если он искажает пространство, значит он действует?
– Не могу ответить. Возможно он сломан. И то, что мы наблюдаем – побочный эффект. Придем на место, узнаем.
– Думаю, хильдар не оставили доступ к порталу, – сказал бард.
– Почему?
– Иначе об этом бы говорилось в рекламе. Не просто лабиринт, а загадочный портал в глубине лабиринта.
– Хм, логично, – признала Лайза. – Не подумала о такой возможности. Например, если рядом с порталом искажения слишком велики и находиться там просто опасно, то естественно никого туда не пускать. Или… хильдар о портале и правда не знают.
– А не может быть наоборот? – через какое-то время задал вопрос Саймон. На восемнадцатом уровне с восприятием хода времени были серьезные трудности. Здесь можно было идти до хорошо различимого, и явно находящегося в нескольких шагах впереди, ориентира столько, чтобы успеть проголодаться и устать. А можно было стоять на месте, ощущать сигналы мышц, видеть свои ноги, стоящие на одном и том же месте, и при этом перемещаться. Испытывать ощущение перемещения в пространстве, и через какой-то период времени обнаружить себя в другом месте. Все так же стоящим неподвижно. Сколько времени это занимало оставалось неизвестным.
– В смысле?
– Не портал наводит искажения на пирамиду, а пирамида генерирует искажения, благодаря которым портал функционирует как портал?
– Хорошая идея, – кивнула чародейка. – Такое бывает.
– Правда? А я уж обрадовался, что придумал.
– Бывает. И даже более того – бывает возникшее естественным путем.
– Ого, как это?
– Ну, помнишь, я говорила, что законы природы – это запреты, некие границы реальности?
– Ага.
– Но это именно границы в смысле черты края. Они существуют не абы где, установленные по чьей-то прихоти. Они не ограничивают реальность, а отделяют реальность от нереальности, возможное от невозможного, бытие от небытия. За ними принципиально не может существовать что-то, не являющееся реальностью.
– То есть вообще ничего? – уточнил Саймон.
– Мы даже не сможем этого понять. Для нас это истинное небытие. Однако может быть, что там что-то есть. Но мы абсолютно, тотально, совершенно никак, категорично не можем это воспринять. За этими границами нет абсолютно никаких привычных нам понятий. И нас тоже нет.
– Ух.
– Именно поэтому законы природы нельзя обойти или нарушить. Это не границы между государствами, которые можно сместить. Это не законы общества, которые могут быть изменены волей или временем. Это абсолютные границы бытия. Не рамки, ограничивающие бытие, а рамки, показывающие, что вот это – бытие. Как твоя кожа служит границей тебя и нетебя, так и границы реальности, выраженные законами природы, отделяют то, что может быть, от того, что быть не может. Если там что-то и есть, то оно абсолютно нам чуждо, как и мы ему, и никакие мосты или связи между нами попросту невозможны. Для нас этого чего-то все равно что нет вовсе.
– Ясно.
– И какие-то возможные хитрые штуки, которые вроде бы нарушают законы природы… Вроде некромантии, возвращающей к жизни умерших. Или мгновенных перемещений телепортации. Они хоть и выглядят странно, однако нарушениями этих законов не являются. Они – это новое, более глубокое понимание сути реальности. Новое открытие в науке, дающее более глубокое понимание устройства мира. Или магия, открывающая еще одно измерение этого мира. Их "чудеса" – на самом деле просто новое, лучшее понимание настоящих границ. Их уточнение. Реальность сложна и многогранна, а наше представление о ней постоянно улучшается. То, что раньше казалось барьером и концом, со временем становится лишь кочкой, а то и трамплином! Но кое-что остается невозможным, абсолютно и принципиально. Скажем, быстрое перемещение возможно, а вечный двигатель – нет. И никак его не сделать.
– Почему?
– Не производится энергия из ниоткуда. Даже если устройство может работать очень долго, или вроде бы питается из воздуха, из ничего, из пустоты. На самом деле это не так. Либо этот двигатель получает энергию из огромного источника, который может быть воистину огромным и мощным, и хватит его на жизни многих и многих поколений людей, но однажды все же он исчерпается. Как, например, ветряные и водяные мельницы. Начало их – это тепло Коар, нагревающее воздух. А это создает ветер, это заставляет испаряться воду с поверхности океана, которая переносится ветром на огромные расстояния, выпадает дождем над землей, и вновь стекает к океану. Для нас энергия получится даровой, и нам остается лишь собрать ее. Либо же двигатель, называемый вечным, собирает низкопотенциальную энергию, рассеянную в окружающем мире, и данной энергии ему хватает на какие-то действия. Как барометр двигает стрелку лишь с помощью изменения давления воздуха. Это здорово и полезно. Но энергия не возникает из ничего. Мы жжем природное топливо, или тратим ману, или пользуемся движениями сил общепланетарного масштаба, или собираем крохи и остатки для мелкой работы. Ты знал, что даже падающие капли дождя можно использовать как источник энергии?
– Нет, – покачал головой Саймон.
– Очень небольшой источник, однако для некоторых применений его хватает. Но это все лишь хитроумное использование энергии, уже существующей. Знаешь, есть теория, что вся энергия в мире была создана изначально, в момент образования мира. Вот, то есть, вся-вся, что есть, вообще. И мы, а также все процессы в природе, только преобразуем существующую энергию из одной формы в другую, совершая при этом работу. Ну или просто так, впустую тратим. И при этом преобразовании энергия превращается в тепло, которое рассеивается в мире. Вся энергия, или какая-то ее часть. И рано или поздно, вся энергия превратится в тепло, которое рассеется в мире равномерно. И тогда все закончится. Не будет никакой разницы энергии в мире, невозможно будет ее использовать, остановятся все процессы.
– Как это?
– Ну, представь, что исчезли горы и впадины. И вся земля стала ровной как стол. И так как нет перепадов высот, реки остановятся.
– Понимаю… Жуткая теория. И так будет, мир умрет как застойное болото?
– Сомневаюсь. Во-первых, это все займет кучу времени. Наверное больше, чем существует мир. А во-вторых, мы еще многого не знаем, есть другие влияющие факторы, которые могут повести развитие иным путем.
– Это радует.
– Ага. Так вот, границы. В пределах этих границах возможно абсолютно все. Даже природный телепорт с описанным тобой принципом работы. Кажется – ух, телепорт! Это явно творение рук человеческих. Мудрых волшебников и ученых, которые придают хитрую форму огромным массам особого камня, что вызывает искажение окружающего пространства-времени, да еще и сконцентрированного так, что в какой-то точке открывается дорога в иные места. Но ответь, а что мешает природе собрать в одном месте кучу такого камня и придать ей нужную форму?
