Трилата Нижеги
Начало новой истории. Том 1
Ход синий: Глава 30: «Пока не помер, всё нормально»
Вернувшись во дворец Хафэр решил, что пытаться отправиться в комнату и отлежаться несколько дней там, было слишком предсказуем, и шанс встретиться с Гэо или чего хуже с Советником был слишком велик, ведь в первую очередь Императора будут искать там. Немного подумав, он отправился в библиотеку собранную отцом. И как только вошёл, наткнулся на Гэо…
Хафэр хотел развернуться и уйти в обратную сторону, но друг его остановил:
– Жив, господин?
– Какие боги тебя сюда привели? – страдальческим тоном спросил Хафэр.
– Ваше капризничество, Вы слишком предсказуемы. Господин Советник хотел с Вами повидаться.
– Не пойду, – капризно заявил Хафэр.
– Ну вот что за ребячество? Я могу Вас понести, но Вам же это явно не понравится, так, что давайте сами.
Хафэр, поморщившись, всё же пошёл следом.
Советник, увидев их, отложил книгу, подтащил юного Императора ближе, заглянув небесно-голубые глаза, спросил:
– Где боги Вас носили, Ваша светлость, почти девять дней?
– Разница времени, – отмахнулся Хафэр, поспешив опуститься в кресло – стоять было невыносимо больно.
– Господин, показывайте, где Вас ранили. А то знаем мы Вас, не сознаетесь, пока совсем худо не станет, а там может поздно будет. И отец, и братец у Вас такие же.
Хафэр проворчал, что ничего серьёзного, и лекарь всё уже починил, поднял рубашку, продемонстрировал рубец.
– А чего же вы тогда так долго? И кто это Вас исцелил?
– Роктвик. Поэтому и долго, – сообщил Хафэр, посчитав, что имя ученика лекаря должно разом всё объяснить: рана по логике была несерьёзной, если уж с ней справился и мальчишка, но при том сам целитель оказался не слишком опытным, а значит и с пустяком мог возиться несколько дней. Получалось, что это не Хафэр лгал, а привычка мышления его слушателей.
Советник осмотрел заращенную рану, погладил ладонью. Хафэру потребовалось немало усилий, чтобы не изменить выражения лица, не выдать ощущений, скрыть ту леденящую боль, что в мгновение расползлась от раны чуть ли не по всему телу.
Советник отпустил его, и Хафэр, по настоянию Гэо отправился в комнату. Разувшись на входе он опустился на постель и неожиданно понял, что подняться больше уже нет сил. Попытался встать, чтобы хотя бы снять брюки, но не смог, пришлось остановить Гэо, собравшегося уже уходить. Сын советника приготовился внимательно выслушать своего Императора, но Хафэр всё-таки не смог попросить о помощи, было слишком стыдно и он просто отмахнулся, сказав, что передумал. Отвернулся к окну и задался вопросом, с чего бы стыдиться, раньше, когда позаботиться о себе самому для него не составляло сложности, он запросто просил Гэо раздеть его или наоборот одеть, но тогда это было совсем другое… А теперь он оказался беспомощен и боялся признать это.
Вскоре он уснул, погрузился в беспокойные мельтешащие перед взором воспоминания.
Сны формируются из когда-то уже виденных картинок, может быть виденных в прошлых воплощениях, картинок искажённых памятью, наложенных друг на друга и склеенных в причудливы сцены.
Но Корэру никогда не снились такие сны, он мог только вспоминать, чётко с точностью до малейшей детали. Прошлого воплощения он не видел, и не хотел его видеть – ему почему-то казалось, что вряд ли оно было весёлым и красочным.
Во снах к нему приходил брат. Он всегда знал, как и когда привидевшийся ему разговор произошёл в реальности, но спустя время, беседы воспринимались иначе, ведь изменилось его отношение.
Когда Корэр был ещё мальчишкой, только явившемся в миры живых, брат ему казался сильным и добрым, но возможно только казался. Теперь Корэр мог с уверенностью сказать, что не знал того брата, но стремился узнать, был готов идти за ним, стоило Экору только позвать, но он не звал, и Корэр уходил к книгам. Зато, в те недолгие дни, что они проводили вместе, Корэр был по настоящему счастлив, именно тогда он впервые почувствовал – испытал радость, смог выразить реальные эмоции.
А потом брат был мёртвым… Корэр всё никак не мог понять, как брат, казавшийся ему всесильным и непобедимым, мог потерпеть поражение, лишиться жизни. Тогда он дал обещание отомстить за брата, обезглавить того, кто посмел напасть на него со спины.
Мать говорила, что Экор обязательно вернётся, и он вернулся, но совсем уже другой. Когда он впервые позвал Корэра с собой, Корэр без раздумий согласился. Тогда Корэр впервые увидел войну, не героическую и красивую, какой её описывали в книгах, войну, в которой не было место подвигам.
Экор тогда дал брату кинжал и они вдвоём, да ещё восемь воинов отправились во вражеский лагерь под покровом пасмурной ночи, перебили полусонных часовых и перерезали глотки спящим. Корэр тогда не издал ни звука, он не смог так просто отнять чужую жизнь и просто смотрел. Но когда они вернулись в крепость, он не выдержал, расплакался и попытался всем объяснить, что это гадко, что это подло, что Император – Ра – такого не признает, он ведь учил, что надо уважать врага своего, и бой всегда должен быть честным. Над ним только посмеялись, а брат залепил кулаком по лицу, не сильно – так, что и следов не осталось, но очень обидно, и сказал, что жизнь жестока и следует к этому привыкнуть.
Корэр проснулся от невыносимой боли, переворачиваясь, свалился с кровати, с трудом поднялся, сел обратно, и только теперь увидел возле себя Гэо, уже готового поддержать, и Роктвика в дверном проёме.
Гэо, сев рядом, грозно посмотрел на Императора:
– Господин, по Вашему это нормально? Нормально доползти до постели и проваляться в беспамятстве несколько дней? Нормально не рассказывать о тяжести ранения тем, кто беспокоится о вашем здоровье?
– Нормально. Пока не помер, всё нормально, – отмахнулся Хафэр опуская голову на подушку.
Гэо схватил его за здоровое плечо, подтащил к себе:
– Почему не сказал, дурень? Ты не на свою жизнь плюёшь, ты на жизнь народа плюёшь. Пусть богам останется гордость, что Империя будет делать без Императора.
– Нового найдёте. – Указал на Роктвика: – Как ты говорил? Всё взаимозаменяемо?
– Это не я, – поправил ученик лекаря, – это госпожа Ар.
– Вот! – воскликнул Корэр. – Её и берите. Чем вам не альтернатива. Знаете, если её в мой костюм нарядить, да заставить помалкивать, многие только через пару ходов зададутся вопросом: А чего это Император такой высокий?
– Не мелите чушь, – резко прервал его Гэо.
Корэр, немного посидев, тупо уставившись в одну точку, неожиданно расхохотался – странно, неестественно, – и также неожиданно прекратил.
– За беспамятного меня не держите! – крикнул он, подался вперёд, заглянул в золотые глаза Гэо. – Я всё помню, это я только обещал не вспоминать, а я всё помню. Я за это время и правда решил, что не было её. Но она была. И сейчас есть. Только никто не говорит кто она, а ведь это так просто: Дочь Империи. Это вы с Советником всех подговорили. Вы все заодно. Вы все на его стороне! Это всё он! Что он затеял? В чём цель? Чего вы все хотите достичь? Зачем вам я? Это всё потому, что одноглазый вам сказал? Все вы на его стороне… Это вы… отца… И матушку… Все… вы…
Под конец в речи Корэра стали появляться слова на Первом языке, а потом всё слилось в кашу разных языков и наречий.
Гэо силой уложил его на кровать, позвал Роктвика:
– Сделай, чтобы поспал.
– Подержите его неподвижным, – попросил ученик лекаря.
Роктвик подошёл со стороны изголовья, положил ладонь вертикально на лоб Корэра, так, что средний палец лежал в центре, обратился к элементу тьмы, прося успокоить разбушевавшийся разум. Корэр плавно закрыл глаза, опустился в приятную пустоту, где не было ни чувств, ни даже мыслей.
Гэо облегченно выдохнул, потом поднялся, схватил Роктвика за воротник замахнулся:
– Все обещают, а я прибью. Экспериментатор несчастный. Что с мальчишкой сделал?
– Я, я ничего, – заикаясь начал ученик лекаря. – Честно, ничего такого. Просто срастил. От этого не должно быть такого… Честно! Что с ним?
– Да откуда я знаю, ты лекарь, вот и говори, – взбешённый собственным бессилием, потребовал Гэо.
– Это не я. Операция то экспериментальная, но такой побочки просто не должно быть. Он бредит? Может чем-то отравили. Клинок могли отравить. Такое же бывает. Ведь бывает?
– Да, бредит… – немного неуверенно ответил Гэо, потом схватив тощего целителя подмышку, потащил в другой мир, сказав: – А ты умный, когда прижмёт.
***
Тиллери сидела в комнате сестры и всячески пыталась втолковать той, что даже упырица взявшаяся неизвестно откуда и списавшая кучу балов никому не известным способом, «Элемент хаоса», – как её назвала Эктори, вовсе не отменяет того факта, что Мира проиграла спор, а значит должна платить, как договаривались.
Неожиданно, спросив разрешения, к ним вошла служанка, поклонившись, сообщила:
– На первом этаже, в гостиной, Вас ожидает господин, назвавшийся Гэо, в сопровождении какого-то юноши.
Мира радостно воскликнула:
– Это наверное он с тем твоим миленьким одногруппником. Пошли скорее! Интересно же.
Тиллери отыскав очки, неспешно спустилась. Когда она вошла в гостиную и приветственно кивнула, за спиной у неё послышался разочарованный вздох. Тиллери затащила Миру в комнату за руку, представила:
– Моя младшая сестра – Миллари. Обычно зовёт себя Мирой.
Гэо, нетерпеливо кивнув, поспешно поклонился, спросил:
– Меч куда дела?
– Продам, – ответила Тиллери ухмыльнувшись.
– Умерь свою корысть.
Тиллери недовольно поморщилась, ответила совсем серьёзно:
– Помыть отдала, и перековать в кинжальчики, нам – девушкам – не мечами же пользоваться, от меча руки быстро устают да и под юбку его не спрячешь.
Гэо тяжело вздохнул. Мира и Роктвик переглянулись.
– Вели чтобы немедленно остановились, мне нужно его осмотреть.
Тиллери указала на дверь, сказала, что придётся спуститься в подвал. Гэо кивнул, приказав Роктвику, остаться с Мирой, которую обозвал просто: «девчоночкой».
Мира заинтересованно оглядела ученика лекаря, подсев ближе, поинтересовалась мило улыбнувшись:
– А Вы тоже из Империи.
Роктвик немного застенчиво кивнул.
– А знаете такую высокую, зеленоглазую девушку с белыми волосами. Её там вроде Ар звать должны.
– Госпожа Ар, – поправил Роктвик.
Мира ещё больше улыбнулась.
***
Меч Маны лежал на старом полотенце – сох.
Гэо схватил его, принялся внимательно осматривать: исцарапанное в боях лезвие было вычерчено настолько, что он видел своё отражение…
Тиллери понаблюдав за его действиями, наконец спросила:
– Что ищешь?
– Лезвие скорее всего было смазано ядом. Может где не до конца вымылся. Но так я похоже ничего не найду…
– Полагаю противоядие будет за мой счёт?
– Если будет, – без особой надежды проговорил сын Советника.
Взгляд Гэо зацепился за что-то тёмное, забившееся в стык рукоятки и лезвия, он ухмыльнулся, проговорив: «И от халтуры есть польза», выхватил боевой нож из поясного чехла, резанул по запястью, позволил крови затечь в стык, размазал пальцами по лезвию, поднёс к носу.
Тиллери подалась вперёд, взглянув вопросительно.
Гэо протянул ей меч, объяснил:
– Кровь упыря. Она воняют гнилью. Но если высушить её особым образом, запах пропадёт, появится вновь, только если смешается с нашей.
– Один из способов убить бессмертных? Как бы странно это не звучало.
– Да, госпожа. Смешавшись они вступают в реакцию, и если это происходит внутри живого организма, связи этэ и фэтэ постепенно разрываются. Поэтому у нас и существует такая традиция: куя меч, его создатель всегда добавляет свою кровь.
Гэо положил меч обратно, отправился за Роктвиком.
Тиллери нагнала его, предложила:
– Могу я чем-нибудь помочь?
На лице Гэо отразилось недоверие:
– С чего такое рвение?
– С Империей и её союзниками всегда считались, считаются и будут. Хотя сейчас всё больше тех, кто открыто высказывают своё негативное отношение. Но это можно пресечь. Если конечно всё будет правильно. А смерть Императора, немногим больше чем через ход от начала его правления – это неправильно. Да и откуда я знаю кого вы решите поставить на его место.
– Печётесь за своё благополучие, – довольный, что некоторые вещи в мирах остались понятны и неизменны, констатировал Гэо.
– Что ты! Это я только с виду такая вся корыстная и расчётливая, – Тиллери остановилась. – На самом деле, в этом мире, где нельзя верить порой и самому себе, очень трудно найти настоящего друга. И самое страшное такого друга потом потерять.
Гэо недоверчиво покосился на Тиллери, ответил:
– Разыщите тех, кто смазал клинок кровью. Сам этот аристократик до такого не додумался бы. Мы с отцом придумаем как всё обставить, и показать вас как верных союзников Империи.
Тиллери хмыкнула.
***
Роктвик о чём-то оживлённо болтал с Мирой, девушка постоянно хохотала, периодически кивала и поддакивала. Ученик лекаря был сильно недоволен, что Гэо схватив его за шиворот, потащил обратно.
Мира помахав им на прощание ручкой, обратилась к сестре:
– Мальчишка так себе. Всё скулил, что он бездарность. Надоел. А вот про Эктори, которая Ар, узнала немало. Честно, я думала ты, шутила, когда назвала беловолосую именем дочери Империи.
Тиллери хмыкнула, улыбнувшись взглянула на сестру:
– Милася, с таким не шутят.
– Может, стоит поменять к ней отношение? – на всякий случай уточнила Мира.
– И не думай. Это будет странно.
Мира кивнула:
– Как скажешь. А кстати, что насчёт Зингеры?
– С этой сущностью поаккуратнее, – поспешила предостеречь её сестра.
– Я не смогла ничего найти о том кто она и откуда, это логично если она и правда хранитель элемента…
– Вероятно эту оболочку она отрыла где-нибудь на краю миров. Поэтому поиск по лицу ничего не дал, – объяснила Тиллери.
– По имени тоже. Но хранители ведь из древних. Они же существовали ещё за долго до конца творения, и они не могут просто так взять себе понравившиеся имя.
– Его ей могли передать. Ты уверенна, что она говорила именно «моё имя»? Наша Эктори тоже называлась, но никогда не говорила, что это её имя. Тут всё дело в словах.
– Вроде бы да. Слушай, при заклинании ведь необходимо представляться по факту. Тут то и узнаем.
Тиллери кивнула, сняв очки, помассировала переносицу, сказала, похлопав сестрицу по плечу:
– А теперь пошли работать. Наше будущее зависит только от нас.
Мира, покорчив недовольную гримаску, всё же вприпрыжку побежала за сестрой.
Ход синий: Глава 31: Теперь он остался один
– Когда он проснётся? – спросил Гэо оглядев Императора.
Роктвик, пожав плечами, проговорил виновато:
– Не знаю, я только усыплять умею. А обратно они обычно сами, когда захотят. Большинство через ур уже очухиваются.
– Это в том случае если они сначала хотят заснуть, а потом проснуться, – проговорил Гэо, искренне надеясь ошибиться в своей догадке.
– Ну да… – подтвердил его опасения ученик лекаря.
– А он не захочет просыпаться, – Гэо мотнул головой. – Этот никогда не захочет. Ему и там хорошо.
– Ну, можно попробовать проникнуть в разум. Но я не умею. Это вообще мало кто умеет.
– Замечательно! Чудный лекарь!.. – саркастически посмеиваясь, проговорил Гэо.
– Ну я пробовал… Со всеми было всё в порядке. Рано или поздно он точно вернётся… – попытался оправдаться ученик лекаря.
Гэо кивнул, взгляд его пробежав по комнате в поисках решения, зацепился за Вихрь лежавший на постели рядом с хозяином.
Гэо выхватил меч из ножен, тот издал недовольный лязг. В воздухе повисла неясная угроза. Роктвик опасливо оглянулся.
– Не ругайся, – проговорил Гэо.
Ответа ему не последовало, только линии на Вихре запульсировали, словно бы в такт дыханию державшего его.
– Я всё равно не понимаю, что ты тут говоришь… Порой мне кажется, что наш Император спятил, общается с куском металла. И правда, что разумный? – между делом поинтересовался Гэо, продолжая свой странны монолог. – Ладно, помоги: Корэра неразумного спасать будем.
– … – Вихрь успокоился, свет стал слабее.
Гэо заговорил, тихо и чётко:
– Ты любишь жрать чужую кровь. Ты разрушаешь всё, к чему прикоснёшься. Поглоти же кровь упыря.
Вихрь дёрнулся, подтащил Гэо к Хафэру, нацелился в середину груди своего хозяина. Сыну Советника потребовалось немало усилий, чтобы сдержать готовый действовать клинок.
Гэо аккуратно надрезал кожу, лезвие плавно вошло в плоть, направляемое умелой рукой так, чтобы повреждения были минимальны. Меч словно стал жидким, затёк в созданный им разрез.
Гэо опустился на пол, тяжело вздохнув. Роктвик, сев рядом, поинтересовался, всё ли с ним хорошо, предложил как-нибудь помочь.
Гэо постучал пальцем по лбу:
– В голове полный хаос. У господина меч необычный, он создан и запрограммирован одноглазым. Поэтому для него совсем не проблема залезть в голову, отыскать желания, появившиеся быть может всего на мгновение, предложить его решение и захватить тело, заставить следовать уже его цели…
– Что эти мечи вообще такое? – испуганно поинтересовался ученик лекаря, знавший лишь то, что именно один подобный меч, стал оружием, лишившим Экора сначала глаза, а потом и жизни.
– Одно из «чудес» принесённых мироздателями. Верх магического искусства. Рукотворный разум, у которого нет этэ. Они не живые, но способны обучаться, а с некоторыми даже общаться.
Роктвик недоумевающе вскинул брови, худое длинное лицо его вытянулось ещё больше:
– Как это?
– Не знаю. Но на такое способны только Особенные мечи: Вихрь, Безымянный, Кара, Раузер, Эвизер и Пожиратель плоти. Может есть и ещё, но про них нам ничего не известно.
Гэо самостоятельно поднявшись подошёл к Корэру, попытался сосредоточиться на том, чтобы проникнуть в его сознание, но вскоре понял, что все его попытки не увенчаются успехом. Он, повернувшись к ученику лекаря, спросил:
– А сможешь потом рану зашить?
Тот утвердительно кивнул, предупредив, что в отличие от госпожи Ар, он ещё не научился сращивать так, чтобы не оставалось следов. Со словами: «А вообще хоть сейчас», ученик лекаря уже вытащил из кармана чехольчик с инструментами, залез на кровать, но Гэо поспешил его остановить:
– Не здесь же. Ты как вообще себе это представляешь? На него сядешь?
Не дожидаясь ответа Гэо подставил Роктвику кресло, вышел, велев присмотреть за Императором, пока они с Советником выспросят у Книги.
Некоторое время Роктвик просидел неподвижно наблюдая за Корэром, но тот даже не собирался возвращаться, и он решил изучить комнату – место, где юный Император можно сказать жил. Зайти в неё конечно имел право любой, никто бы и слова не сказал – по законам, но никто никогда такого не делал, как никто никогда не заходил без спроса в дома где жил не он.
Комната оказалась скучной: небольшой шкаф, письменный стол, кресло – в котором сейчас он сидел, узкая кровать, полки, двери в коридор и в ванну. И книги. Множество книг сложенных аккуратным стопками по авторам, размерам или сюжетам. Книги везде. На столе. На подоконнике. На полках. На шкафу. И несколько даже на кровати, возле подушки.
Из любопытства Роктвик заглянул в шкаф, тот действительно оказался небольшим, и никакого искривления внутреннего пространства в нём не было. Нашёл целый ящик перчаток, разложенных аккуратными стопками по парам.
Не выдержав, он открыл и дверь в ванну. И там тоже был идеальный порядок, но только там был намёк на то, что в этой комнате обитает господин знатно го происхождения: купальня, настолько большая, что в ней могло бы поместиться трое, а если считать таких мелких как Корэр, то и все пятеро. Зеркало – от пола до потолка и шириной в сшод пэ.
Роктвик вздохнул с некоторой завистью, но, чтобы не поддаваться неблагородному чувству, поспешил закрыть дверь. Успел как раз к возвращению Гэо.
– Может, Вам следует оторвать ещё и ваш любопытный нос? – усмехнулся сын Советника.
Ученик лекаря, стараясь не поднимать взгляд, сел обратно в кресло.
Гэо подошёл к Корэру, выставил правую руку, сделал ели заметное движение кистью, приказав: «Возвращайся». Меч вытек из раны, материализовался у него в руке.
– Мальчишку нужно притащить в реальность! Можно против его воли, – сказал он Вихрю тоном, не терпящим возражений.
– …
– Мне не важно, что ты там считаешь нужным, а что нет. Я дам тебе свою кровь, обещаю, а ты верни Корэра.
Вихрь, ярко засветившись от явного удовольствия, растворился.
Гэо поднял Корэра с кровати, кивнул ученику лекаря, велев, чтобы тот следовал за ним, требуя, исполнить обещанную работу.
– Знаете, учитель должен уже вернуться, – пробормотал Роктвик, только теперь осознав, что в случае провала он может и головы лишиться.
– Только что собирался работать прямо здесь и сейчас, а теперь на попятную… Книга сказала, что Ты.
Роктвик медленно кивнул, поинтересовался:
– А почему Вы у Книги сначала не спросили?
– Надеялся обойтись без неё. За ответ Она требует плату этэ, – терпеливо объяснил Гэо.
***
Срастив разрез на груди так, что остался немного не аккуратный желтоватый шрам, овальной формы, Роктвик недовольно осмотрел работу… Не выходило. Не получалось у него разгладить так, чтобы не оставалось следов. Он и на себе пробовал, но не вышло: на руке осталось несколько параллельных царапин, выглядевших так, словно их нанесли около хода или двух назад. Обернувшись к Гэо, он виновато проговорил:
– Не умею я, чтобы красиво… Всё в общем.
Гэо покачал головой:
– И руку тоже.
– Да как же я?.. – почти взвыл ученик лекаря, уже не радуясь тому, что во всё это ввязался.
Немного попричитав, Роктвик принялся за работу.
***
Тьму, приятную, обволакивающую, разрезал лучик света. Корэр попытался убежать, спрятаться, ему было хорошо в этой тишине, и не хотелось ничего менять.
Свет вырисовался в узнаваемый силуэт, приобрёл объёмную форму, стал почти осязаемым.
Корэр невольно подался вперёд, к девчонке в пышном розовом платьице, с огненно-красными косами и огромными зелёными глазами. Та схватила его за руку, потащила куда-то за собой, принялась рассказывать как много им нужно ещё успеть, что им просто нельзя сидеть.
Неожиданно Корэр почувствовал как под ногами появилась твердь. Он пошёл. Но что-то было не так. Не правильно! Он помнил не это!
Корэр, остановившись, опустился на непонятно откуда взявшуюся в пустоте плоскость. Девчонка плюхнулась напротив него, скрестив ноги, совершенно не заботясь о том, что она в юбке, разложила золотые крылья.
Крылья!
Она давно уже не показывала их.
Были ли они вообще?
Точно были!
Но после того как она ненадолго пропала, а потом вернулась вместе с Экором она почему-то их всегда убирала, никогда не показывала и не пользовалась. И после этого её волосы постепенно потеряли свой цвет.
Корэр наконец понял в чём было дело: перед ним был только образ, образ из ушедшего прошлого. Девчонка была другой, слишком мелкой, чтобы быть реальной.
– Кто ты? – спросил он, не сильно надеясь на ответ.
– О чём ты? Я это я. Ар, – посмеиваясь ответила девчонка, с таким выражением лица, словно бы её печалил заданный вопрос.
– Нет. Этого не может быть.
– Ладно, я твоё воспоминание. То, какой ты её помнишь, – сдавшись, проговорила девчонка.
– Уходи! – закричав, вскочил на ноги Корэр. – Уходи! Не может у меня быть воспоминание. Я обещал забыть.
Девчонка поднялась, слегка наклонилась к его уху, прошептала:
– Это ли ты обещал? Вспомни. В прошлое нужно не стремиться, о нём нужно помнить.
Корэр попятился, вцепился руками в свои волосы:
– Нет, я обещал не это. Была лазейка! Не точная формулировка! Я обещал играть! – хохоча он опустился обратно.
Девчонка, тоже сев, подползла к нему на четвереньках, обняла, шепнула:
– Пойдём.
– Куда? – непонимающе спросил Корэр.
– Это не важно. Главное идти. Двигаться, а не стоять на месте.
– Я хочу назад… Обратно… Туда где хорошо, – почти взмолился Корэр.
Но собеседница его осталась непреклонна.
– А я хочу, – настойчивее повторил он. – И ничего ты мне не сделаешь. Мы в моей голове.
– Да… Но нам нужно идти. Вспомни. Мы никогда не отступали перед трудностями. Мы преодолевали любые преграды. Помнишь, как ты учил меня летать? А я пыталась обучить тебя магии? Помнишь, как ты, когда родители были заняты, объяснял мне значения букв? Ведь это же ты научил меня читать. Ох, как же я ненавижу языки. Думала никогда не пойму, а ты научил. И магии мы тебя как-нибудь научим. Только пошли.
Девчонка, прижавшись к нему ещё сильнее, зарыдала.
Корэр, посидев немного, глядя в пустоту, отстранил её. На него смотрела пара зарёванных, но широко распахнутых, зелёных глаз, и от этого внутри что-то менялось. Казалось он начинал чувствовать.
Но эмоции чуть не сгубили его уже несколько раз, он отвернулся, постарался отстраниться, проговорил:
– Ты не настоящая. Ты не Ар. И поэтому нет никакого мы. Я пойду сам. Пойду вперёд – обратно.
Сначала он ощутил тепло и комфорт свежей постели, после услышал пару голосов споривших о чём-то, и только потом пришла боль, говорившая о том, что это была реальность. Неприятная реальность.
Он попытался подняться, но сильные руки заставили остаться лежать. Открыв глаза, он встретился взглядом с Гэо и тут же сказал, неприязненно морщась:
– Девсы ходов бы тебя не видел.
– И я рад Вам, – демонстративно проигнорировав сказанное ему, добродушно ответил Гэо.
Хаэфэр тут же потребовал помочь ему встать, но Гэо покачал головой:
– Лежите. Лучше поспите.
– Я только проснулся!
Неожиданно вмешался Роктвик:
– Ваша светлость, Вы ещё слишком слабы. Вам ещё рано.
Корэр отмахнулся:
– Иди ты… ко всем богам. – Несмотря на все попытки его остановить, Корэр поднявшись, опустил ноги на пол, спросил: – Сколько я вот так провалялся?
– Чуть больше пары акь, – ответил Роктвик.
– И вы всё это время тут сидели?
– Нет конечно, – слабо усмехнулся Гэо, – Книга сказала…
Корэр недовольно покачал головой:
– До добра это не доведёт. Оставили бы вы Судьбу в покое.
Он поднялся на ноги, попытавшись сделать шаг, потерял равновесие, упал бы, если бы Гэо не подхватил.
– Ну и куда Вы собрались, господин. Нельзя Вам.
– Нормально всё, – пробурчал Корэр попытавшись вырваться.
– Я Вас донесу, если уж так Вам не терпится.
Корэр лишь продолжил капризничать:
– Я сам! Руку дай.
Вцепившись в плечо Гэо он дошёл до двери в ванну, дальше поплёлся сам, немного пошатываясь, хватаясь за полочки. Проведя по сенсорной панели включил прохладную воду, наполнил чашу, зачерпнув ладонью, плеснул в лицо, потом вылил на голову. Вытеревшись поднял взгляд на зеркало. Недовольно оглядел себя: ещё более бледный и худой чем обычно. Весь вид был каким-то болезненным. Щёки впали, вокруг глаз тёмные круги, шарниры неестественно выпирали. Штаны – единственная одежда, держались неизвестно на чём. Старые следы от ран стали заметнее, пожелтели, добавились новые.
Дрожащей рукой он коснулся груди, провёл пальцами по натянутой коже сращенного пореза, надавил ногтями, провёл ещё и ещё, от одного края к другому, расчёсывая рубец. Тихо произнеся: «Убожество», отвернулся, отправился обратно в комнату.
– Поели бы, – сказал Гэо.
На что Корэр не изменяя своему капризному тону, поспешил отказать.
– Нужно господин. Я Вам сюда принесу.
Лицо Корэра перекосило от того, что теперь забота о нём была не исполнением приказа, а доброй волей, потому он пробурчал в ответ, что может самостоятельно спуститься в обеденную комнату. Гэо, кивнув, направился к шкафу, но Корэр его остановил, потребовав:
– Принеси отцовскую рубашку.
Гэо немного не понимающие взглянул на Императора, но спорить не стал, вышел.
Корэр, взглянув на Роктвика, спросил:
– А Вам чего?
– А если Вам худо станет?
– Худо мне станет от Вашего присутствия, – всё так же едко отметил Император.
Выставив ученика лекаря, с трудом натянул серо-синие повседневные брюки, затянул потуже кожаный ремень. Попытался пройтись ни на что не опираясь. Дойдя до двери ария опустился на пол, надел простые туфли без каблука, ходить в них было удобнее, но выглядел он ещё ниже чем обычно…
Гэо помог Корэру одеться и застегнуть простую светло-голубую рубашку, без рюша, сборок, кружева и вышивки. У Ра только такие и были, он их ещё называл парадными, в остальное время он носил что-то с коротким рукавом или вообще без него, а объяснял это просто: «Движению никогда ничего не должно мешать». Отец был единственным, кого матери не удавалось вырядить. Хотя Ар тоже редко бегала в платьицах, смывшись из дворца она обычно переодевалась в одежду, выменянную у мальчишек на сладости из других миров, которые там тоже на что-то меняла. С начала она конечно попробовала просто сходить к портному, но тогда её быстро нашли и Фор ещё долго рассказывала дочери как ей стоит себя вести, ведь она же девочка. Потом Ар обзавелась карманными деньгами и раздобыть одежду для неё стало вообще не проблемой. Он – Корэр – с матерью никогда не спорил, и к приключениям его не особо тянуло. Ему хватало того, что было не холодно. А Экору, как ему казалось, даже нравилось ходить во всех этих дорогих костюмах, правда когда он заправил брюки со стрелками в сапоги, Фор всплеснув руками сообщила, что ему не место в приличном обществе – сказала она это очень обидно, как умела только она. Тогда даже Корэру, никак к этому не относящемуся, стало стыдно. А брат просто ушёл и действительно не появлялся в Приличном обществе, в открытую шастая по мирам с бандой каких-то головорезов.
Неожиданно для себя Корэр заметил, что губы его расплылись в слабом подобие улыбки. Он тут же поспешил прогнать приятные воспоминания, напомнив себе: «Не обретать никакие эмоции – они делают слабым».
Держась за поставленный локоть Гэо, он прошёл вслед за другом через дверь в комнату для трапез.
Гэо помог Корэру усесться на один из пяти стульев за круглым столом, ушёл за едой.
Оставшись один, Корфэру печально вздохнул… Раньше напротив сидели отец и мать, а справа, придвинув свой стул поближе к нему, располагалась Ар. Она всегда вываливала перед собой странные вещички, добытые за городом или вообще в других мирах, и некуда было ставить тарелку. Мать обычно ворчала, требовала убрать все игрушки, и вообще вести себя прилично, она же девочка. Тогда Ар хитро щурясь пододвигала все вещи к отцу и отвечала: «А это папино», или к нему – Корэру – и тогда ответ был: «А это всё брата», порой она даже опускала ему какую-нибудь интересную безделушку в карман. Потом он всё складывал в особую шкатулочку, а когда место в ней заканчивалось, дарил всё сестре. Она быстро находила всему применение, и через несколько дней уже ходила с какими-нибудь редкими леденцами.
За столом был ещё пятый стул – для Экора. Но старший брат нечасто бывал на семейных ужина и завтраках, считавшихся чем-то вроде неотъемлемого ритуала начала и окончания дня. А когда он всё-таки приходил, и садился между отцом и Корэром, они с Ар всегда менялись местами. Корэр всё никак не мог понять, почему девчонке так нравилось проводить время с братом – для него Экор был кем-то вроде злодея.