Трилата Нижеги
Начало новой истории
– Он перевёртыш, – объяснил её ощущения Хафэр.
Глаза Эктори разгорелись от всё возрастающего любопытства, она тут же спросила:
– А лиц у него сколько?
– Два.
– Второе – это птица? – предположила Эктори, уже наперёд зная ответ и радуясь, что знания о мирах понемногу возвращаются к ней. Получив утвердительный ответ, Эктори тут же принялась объяснять: – А я по носу поняла, он у него чем-то на клюв похож. Ведь у каждого перевёртыша есть нечто общее между всеми лицами. А как он с вами уживается? Амперцы, вроде, другие виды не любят…
Вновь холодно и надменно Хафэр поправил её:
– Он из Арий. Называй нас так. Имперцы больше не любят, когда их называют Имперцами.
Эктори хотела ещё что-нибудь вызнать про Империю и про арий – про её страну и вид, но ответы Хафэра были столь коротки и расплывчаты, что она решила оставить попытки до лучших времён: всё равно когда-нибудь сам всё расскажет – все рассказывают и этот, такой молчаливый, не станет исключением. Но Хафэр шёл молча, разглядывал домики, что-то примечал, а ей всё казалось одинаковым.
Кучка детей, рисовавшая что-то на земле, завидев их, подорвалась с места, в глазах их читались опасение и любопытство. Эктори удалось расслышать как кто-то из ребят поражённо шепнул: «Господа волшебники из того дома в лесу», в ответ ему зашикали, призывая молчать.
Хафэр, пренебрежительно взглянув на бедняцких детей, отвернувшись, пошёл прочь, но Эктори остановилась, слегка улыбнувшись, приветственно махнула им рукой. Дети тут же окружили её, засыпая на перебой вопросами о том, правда ли она умеет колдовать и просьбами что-нибудь показать.
Эктори, взглянув на Хафэра, решившего её всё-таки дождаться, но не желавшего вмешиваться, пробежалась взглядом по улице, отыскивая что-нибудь с помощью чего могла бы показать малышне чудо.
В голове Эктори неохотно всплывали принципы построения заклинаний, которые она успела вывести, пока Зингера заставляла её учить наизусть строки текста на Первом языке, твердя что над смыслом и похоже не до конца понимая составленных текстов.
Подобрав с каменной кладки засохшую ветку, Эктори обратилась к силам миров на понятном им языке, называя своё истинное имя, ведь только так энергия согласилась бы откликнуться: «Я, кому имя Ар…», – тут она замялась, поняв что так и не определилась со способом воплощения задуманного. «Обратиться ли к силам иллюзии? Или действительно направить энергию? А что это за растение? Цветёт ли оно? А то ведь не получится же переписать уже заданную от природы структуру живого объекта. А считается ли подобное воскрешением? В заклинаниях, показанных Зингерой ведь были и те, что возвращают жизнь засохшим растениям. – Губы Эктори растянулись в лёгкой усмешке: – почему-то запрет на воскрешение на растения не распространяется, а ведь они также живут, потом умирают». Эктори попыталась восстановить в памяти заклинание Зингеры и тут же укорила себя за излишнюю самоуверенность: оправдавшись тем, что Первый язык для неё роднее чем даже имперски заучивать она ничего не стала, а потому и вспоминать оказалось нечего…
Ария прикрыла глаза, понадеявшись что миры проявив милость согласятся понять её и без слов. Вообразила, потом осознала, затем почувствовала, как энергия, распределённая по всему телу, сконцентрировалась на кончиках пальцев, из них зрелищно полился тёплый свет. Магия и без зрелищного свечения? Такое просто не укладывается в сознании ни колдунов, ни зрителей. Потому свет бывает всегда, когда свершается «чудо», так ведь эффектнее И вот обычная палка, становится веткой, на ней появляются бутоны и цветы, цветы это ведь всегда красиво, а вот листья не нужны – слишком банально, поэтому они и не появляются.
Открыв глаза, Эктори увидела, что держит уже тёмно-коричневую веточку, с небольшими жёлтыми цветочками, лёгкими и воздушными. Улыбнувшись, она протянула полочку одной из ближе стоявших девчонок. Ребятня выхватывала друг у друга кусочек чуда, свершившегося на их глазах, а один мальчишка, из тех, что постарше, подошёл к Эктори, тихо спросил:
– А вы только цветочки умеете?
Не успела она ответить «Пока да, ведь я ещё учусь», как Хафэр схватил её под локоть, пробурчав что-то вроде «Опаздываем», потащил прочь.
– Чего это ты?! Завидуешь тому, что могу без посредников с мирами поговорить? – спросила она, как только кучка ребятни скрылась из виду.
Хафэр отпустил её руку, пошёл медленнее:
– Дура. Ты даже не подумала, что могло случиться. Если бы Мир просто послал бы тебя со своим контролем куда подальше? А если бы ему захотелось развлечься, и вместо твоей, на фокус пошла бы энергия кого-нибудь из них? – к удивлению Эктори он говорил спокойно, словно подобное для него было обыденностью, а ведь она-то чуть ли не первая, кому удалось подчинить силы мира без заклинания.
– Ну, ничего же не произошло, – попыталась оправдаться она.
– Ты просто пока ничего не заметила. Не дураки придумали заклинания. Они для того и созданы, чтобы использовать энергию миров, а не тратить свою собственную.
Ещё не до конца осознав всей серьёзности произошедшего, Эктори вопросительно уставилась на Хафэра, он продолжил корить её:
– И к чему все эти дешёвые эффекты? На них тоже силы тратятся и немалые.
– И что теперь со мной будет? – наконец испугавшись поинтересовалась Эктори.
– Надейся, что силы восстановятся, но ты в основном тратила Жизнь, Света и Основы – поменьше, а она, как знаешь, восстанавливается только после смерти, в мирах мёртвых, хотя…
– Что хотя?
– Кто-то другой может поделиться.
В глазах Эктори промелькнуло облегчённое воодушевление, которое Хафэр тут же погнал прочь
– Ищи дурака.
Видя, что девушка уже начала погружение в пучину отчаяния, Хафэр всё же решил утешить её:
– Ты потратила не слишком много, пару ходов всего лишь, а жизнь штука не короткая, можно что-то придумать.
– Аж пару ходов! Это сколько всего успеть можно?! А если мне именно пары ходов и не хватит на то, чтобы придумать. Что тогда?
– Судьба, – спокойно ответил он.
Ход синий: Глава 8: «Не помнишь, значит не важно»
Хафэр остановился перед обшарпанным двухэтажным домиком, зайдя в подъезд, поднялся, без стука распахнул хлипкую деревянную дверь. Эктори вбежала следом, увидев как скульптор, оставив работу над странной статуэткой, изображавшей растение со множеством лиц вместо цветков и кистей рук вместо листьев, поспешно перевела взгляд от омерзительной, из-за своей детальности скульптуры на окно, покрытое таким слоем пыли, что в комнате, не смотря на яркий свет снаружи, царил полумрак.
На подоконнике лежал цветок: пять ярко алых лепестков обрамляли корону из чёрных щупалец на месте тычинок, с неким подобие жвал насекомых на месте пестика, он показался Эктори настоящим, но разглядев тонкие но всё же слишком грубые для цветов лепестки, ария поняла, что это жутковатое нечто тоже вырезано из камня. От этого стало только больше не по себе. Присев, Эктори спряталась за спину Хафэра, борясь с желанием если не выбежать прочь, то хотя бы зажмуриться.
Тусклый свет вырисовывал черты каменных тел, мужчины и женщины сплетённые в страстных объятьях. Эктори выдохнула, наконец-то перед ней если не что-то нормальное, то хотя бы обычное. Сощурилась, рассмотрев детали еле сдержала пронзительный визг: он и она действительно слились воедино, две гладкие головы стали одной, с затылками с обеих сторон, в местах соприкосновения голых тел кожа, ставшая общей, натянулась словно вот вот порвётся. Эктори невольно представила, как такое нечто могло бы существовать, в ужасе попятилась. Подобное слишком омерзительно, что бы создатели позволили ему оставаться в их мирах.
Эктори уперлась спиной во что-то твёрдое, боязливо повернула голову, в ожидании ещё одной мерзости. На стене висел огромный рот, пухлые сочные губы – широко распахнутый, длинный заострённый к кончику язык полностью высунут, на нём овальное лицо перекошенное от страдания, кристально прозрачные капли каменной слюны слабо поблёскивали в рассеянном свете. Эктори закрыла лицо руками, откуда-то издалека услышала незнакомый голос.
Скульптор, отвлёкшись от рассказа о прелестях работы с новым материалом, который он бы никогда не смог опробовать если бы не поддержка Империи, обратил внимание на девушку:
– Господин Корэр, может вашей спутнице дурно от спёртого воздуха?
Хафэр наконец вспомнив об Эктори, испуганно вцепившуюся в его руку, сказал, успокаивая скульптора:
– Она просто под большим впечатлением от ваших работ.
Скульптор смотрел поражённо. Эктори наклонилась к уху Хафэра, прошептала:
– Они страшные, словно живые, таких ведь нет в нашем мире?
– Оживлять то, что никогда не было живым слишком сложно. Хотя… Можно найти свежего мертвеца и с его телом провести метаморфозы, такой да, оживёт. Хотя ещё проще изменять сразу живого.
Эктори вздрогнула, отшатнулась от Хафэра, заглянула в его спокойные холодные глаза, поняла, что эти слова были не шуткой, а абсолютно серьёзным ответом на её вопрос.
– Мои работы произвели на вас… Такое впечатление? – ошарашено поинтересовался скульптор.
– Они у вас очень реалистичные, – Эктори вымученно улыбнулась, добавила еле слышно, – даже слишком.
– А вы цветы любите? – воодушевлённо спросил скульптор.
Эктори растерянно посмотрела в поисках ответа на Хафэра, облокотившегося на стену рядом с тем жутким ртом, тот только пожал плечами. Взглянула на скульптора, который уже чуть ли не на коленях умолял ответить, осторожно кивнула.
Скульптор схватил со стола какую-то яркую коробочку, протянул ей, поспешил уверить:
– Не пугайтесь, там брошь, она такая одна, я сам концепт придумал, и восковку сам сделал, отливал её правда мой знакомый, но она точно существует лишь в одном экземпляре.
Эктори взяла коробку, повертела в руках, собиралась сунуть в карман, но скульптор воскликнул:
– Вы даже не посмотрите?
Эктори, не желая обидеть скульптора, открыла крышку, аккуратно развернула обёрточную бумагу.
На маленькой подушечке лежал цветок со множеством тонких аккуратных лепестков расположенных в несколько слоёв, из седины которых выходила верхняя половина стройного женского тела, покрытая мелкими лепестками словно чешуйками, на голове вместо волос ещё лепестки, маленькое лицо перекошено отвратной гримасой, из клыкастой пасти высунут длинный тонкий язык, когтистые лапы вскинуты вверх.
В глазах Эктори металлическая брошь начала приобретать цвет, двинулась, словно бы протягивая руки к ней. Она выронила коробочку, зажала рот ладонью сдерживая испуганный крик, закрыла глаза, попятилась, на ощупь отыскала ручку двери, выбежала. Опустилась на ступени, прислонилась к стене, свернувшись клубком, закрыла голову руками.
Хафэр опустился рядом, Эктори тихо заговорила, почувствовав вопросительный взгляд:
– Это тварь. Он её придумал!?
– Он так сказал.
– Придумал?! – она подняла голову, взглянула в синие спокойные глаза. – Они не придуманы, они реальные! Я видела! – отвернулась, закрыла лицо. – Они отвратные, они страшные.
– Тише, – положил руку на плечо Эктори, проговорил, – давно, в детстве, моя мать делала так, когда мне было страшно, – опустил её голову себе на колени, стянул зубами перчатку, положил рядом, начал гладить, перебирать белые волосы.
– Часто было страшно? – просила Эктори надеясь услышать, что и он – Хафэр – такой холодный и самоуверенный, на самом деле был обычным мальчишкой.
– Почти всегда.
– А сейчас?
– Меньше.
– Знаешь, я вспомнила то, что теперь хочется забыть. Я тогда была ещё мелкая, насколько я помню. Я тогда в лесу потерялась. Честно говоря, всё потому, что в очередной раз гулять пошла, и так почему-то возвращаться не хотелось. Мне поначалу даже понравилось: небольшая полянка, а на ней такие красивые ярко красные цветы, и такие огроменные, с меня размером, а некоторые даже больше. Потом из цветка, прямо из серединки высунулась девушка, вся светлая и изящная, с бледной зеленоватой кожей, ярко-жёлтыми глазами и лепестками вместо волос . Она пряталась в середине, и до того, как вылезла, казалась обычным цветком. Я сказала ей, что она красивая, а она засмеялась, спросила, не хочу ли я стать такой же. Я заметила, что всё-таки с ней что-то не так, отказалась. Она пыталась уговорить, таким сладким заманчивым голосом, а потом… Потом появились другие! У всех длинные жёлтые языки, клыки и когти, – не выдержав, Эктори расплакалась. – Они предлагали стать одной из них, остаться, для меня говорили даже цветочек есть. Этот мерзкий запах гнили. У кого-то осталась только голова, кому-то повезло, их съели только по грудь, по плечи. Хотя, какое тут везение, когда в тебе поддерживают жизнь и сжирают понемногу, растягивая страдания как можно дольше? Они меня тоже схватили, я пыталась вырваться, пыталась царапаться и кусаться, не помогло, только тошнотворная слизь в рот попала. В цветок засунули, не думала, что такое возможно, но я задыхалась. Потом… Не помню что было потом.
– Не помнишь значит не важно, – успокаивающе проговорил Хафэр.
– Нет, очень важно. Я ведь ничего толком не помню.
– Знаешь, в будущем нам могут преподнести подарки, которые будут пугать, вызывать отвращение, а от того какова будет реакция может зависеть и жизнь. Таковы правила общества: от подарков не отказываются. Попробуй сейчас, когда от этого ничего не зависит, – он бережно вложил в её дрожащие ладони металлическую брошь.
Эктори разжала пальцы, взглянула на цветок, зажмурилась, сунула безделушку в карман, легла на спину, схватила руку Хафэра, принялась разглядывать аккуратную ладонь, также как и у неё без единой складочки кожи, с тонкими длинные пальцами. Закатав рукав, Эктори оценивающе посмотрела на запястье, предплечье, наконец спросила:
– Ну и зачем ты перчатки таскаешь? Я думала у тебя с руками что-то не так. Ну, знаешь, аристократы ведь прячут изъяны фэтэ и этэ, даже шрамы полученные в битвах, считают признаком не мастерства. А у тебя физиономия симпатичная, прямо таки идеальная, а изъян-то какой-нибудь должен быть, – Эктори на какое-то замолчала, но поняв, что Хафэр отвечать не собирается, продолжила: – А может ты руки прячешь руки потому, что слишком изящные для мужчины? Даже у меня не такие мягкие. Но знаешь, если снять перчатки то они как раз по грубее станут.
Хафэр брезгливо поморщился, проговорил:
– Не глупи. Я пачкаться не люблю.
Ухмыльнувшись, Эктори напомнила, что ступени на которых они сидят, место не самое чистое, на что Хафэр ответил, что сидит только она, он же у скульптора подстилку прихватил. Эктори недовольно нахмурилась, но ничего не сказала, а когда Хафэр хотел уже встать, попросила:
– Давай ещё немного посидим. Я вот на днях книгу читала, поговорить о ней хотела. То, как я её нашла было вообще заметно – на ней была энергетическая отметка.
– Книга про магию, которая кончилась? – уточнил Хафэр.
Эктори тут же поднялась, подозрительно щурясь поинтересовалась:
– Не ты ли эту отметку оставил?
– Я ведь совсем не маг, – ответил Хафэр, печально качнув головой, тут же вернулся к теме разговора: – Так что тебя заинтересовало в книге-то?
– Ну, ведь магия – это искусство управления силами миров. Она же не может кончится.
Хафэр в задумчивости устремился взглядом куда-то вдаль, когда Эктори уже надоело смотреть на его задумчивое лицо, наконец сказал:
– Я тоже хотел об этом поговорить. Что если у миров просто закончится энергия, ведь нас ждёт совсем иной финал – наши миры состоят из энергии, когда она кончится, останется лишь Ничто.
– Это страшно, страшнее чем цветочки, – вздрогнувшим голосом отметила Эктори.
– Страшнее чем собственная смерть: нет миров – негде возрождаться. Именно поэтому, хоть магия и доступна почти всем и каждому, возможность её изучать – удел избранных, ведь обращаясь к силам миров, мы понемногу расходуем их.
Эктори замерла в ошеломлении. Хафэр встал на ноги, поднял аккуратно сложенную тряпку, на которой сидел, подойдя к двери обернулся на отряхивающуюся Эктори, посоветовал:
– Брошку надень.
– Нет! Не хочу!
– Надо.
Эктори, зажмурясь, на ощупь пристегнула пугающий цветок, получилось криво, неаккуратно, но она не хотела поправлять это, ведь пришлось бы смотреть. Хафэр перестегнул брошь, пальцами растянул её губы в улыбке, надев обратно перчатку, вошёл.
***
Скульптор явно обрадовался увидев свой подарок, огляделся по сторонам, виновато проговорил:
– У нас тут совсем нет стульев, но господа могут сесть на стол, – смахнул множество всяких инструментов в ящик, сам уселся на пол, глядя на них снизу в верх.
Хафэр покачал головой, раздражённо спросил:
– Какое у вас дело?
– Понимаете, господин Корэр, я никто и звать меня ни как. Я ещё с детства мечтал о собственной мастерской, не такой как эта убогая комнатушка, а настоящей, из которой и галерею сделать можно. Я оставлял все деньги что вы мне давали, ни сотой не потратил. И даже зданьице нашёл.
– Вы хотите чтобы я за вас поручился, – тут же догадался Хафэр.
– Только если это не повредит вашей репутации.
Хафэр утвердительно кивнул, в желании поскорее убраться из всей этой грязи, предложил выдвигаться уже сейчас. Скульптор принялся было объяснить, что путь предстоит совершенно не близкий, у него ещё совсем не собраны вещи да и билетов да корабль, для путешествия между планетами у него нет, не говоря уже о карточке для терминала, но Хафэр потребовал показать на карте, открыв планшет, протянул скульптору.
Взглянув на координаты, Хафэр нахмурился, уточнил:
– Это на одной планете со столицей Зузамеса. Вы уверены, что хотите оказаться под боком столь неспокойной державы?
– Это очень богатая держава, я рассчитываю сбывать большую часть товаров им.
Хафэр слегка усмехнулся, проговорил на Первом языке, чтобы понять его могла только Эктори:
– Вряд ли они купят что-то со знаком качества Империи.
Эктори взглянула на него с интересом, пытаясь понять, что же всё таки затевается, потом скользнула взглядом по скульптору, сильно удивись, осознав, что он не просто не понял, что было сказано, а похоже даже не расслышал, что было сказано вообще хоть что-то.
– Господин, – обратился к Хафэру скульптор, – там всего один терминал на весь городок, и связан только с теми что на той же планете, будет не просто…
– Мы сделаем, – сказал Хафэр тоном не терпящим возражений, вытащил меч, велел уже ему: – Буйствуй.
Эктори подалась вперёд, увидев как засветились синеватые линии на клинке. Реальность перед её глазами словно стала плоской – тканью разрезаемой острым лезвием. Края разреза поблёскивали голубоватым сиянием, а там внутри что-то было, что-то не понятное, но не страшное, не тьма и не свет как показалось в начале, а что-то, что глаза просто не могли увидеть. Хафэр, велев скульптору идти следом, а ей замыкающей, объясняя это тем, что она приглянулась Вихрю, а значит своенравный меч не даст ей потеряться в междумирье, шагнул в щель. Эктори из любопытства решила заглянуть в то, что казалось плоским, рассчитывала, что ничего не выйдет – она упрётся в стену, которой обратилась реальность, но картина перед глазами стала объёмной, а с обратной стороны разреза не было ничего, абсолютно ничего. Стало немного страшно, но вместе с этим и появился странный интерес: «Нужно обязательно узнать куда ведёт эта сторона», но пробовать самостоятельно Эктори не решилась. Закрыв глаза она заскочила в разрез, начавший медленно, не заметно для обычного глаза, стягиваться.
Под ногами послышался шелест опавших листьев. Эктори открыла глаза, потеряла дар речи от великолепия, что предстал перед ней. Лучи оранжеватой звезды, проходя между извивающимися и закручивающимися на концах в завитки ветвями, падали на землю покрытую ковром из листьев всех оттенков красного, малинового и фиолетового.
Эктори невольно представила, как схватив всё это богатство в охапку, подбросит в воздух, и будет кружиться, среди плавно опускающейся листвы. Она бы так и поступила, но опасение, что и здесь могут прятаться твари, готовые сожрать любого до кого доберутся, заставило прогнать фантазии подальше. Не говоря ни слова она пошла за Хафэром, вышедшем на каменную дорогу до дома на краю холма.
Эктори молчала пока ждали господина с бумагами, не возразила когда Хафэр попросил подождать в коридоре. Уселась на широкий подоконник из белого камня, раскрыв окно, свесила ноги на улицу. Слабая улыбка скользнула по её лицу от дуновения ласкового ветерка.
– Хорошо ветру. Не о чём не переживает, ничего не боится, – мечтательно проговорила ария.
Сайма, увеличив размер, скрутилась рядом в кольцо, греясь на солнце, тихо сказала:
– Этот просто ещё молодой – ничего и повидать не успел, а ещё он самый обычный. Есть и такие, что всё бы отдали лишь бы не быть ветром.
– Это как? – поинтересовалась Эктори, переключив всё внимание на змею.
– Да был там один, колдун несчастный. Его сожгли, а он сумел сбежать от жниц, в общем, потом мстил своим убийцам.
– Удачно?
– Не знаю, это давно было, или этого ещё не было, но он тот ещё дурак был.
– Как это ещё не было? – уточнила Эктори, искренне не понимая все этой путаницы со временем.
– Не было на данный момент, но было потом. Миры мёртвых отдельно от миров живых, из них можно было попасть в любое место, в любое время.
– А теперь нельзя?
– Да нашёлся один – разделил на до и после убийства Безымянного змия, чтобы тот не смог ничего натворить.
Голос Эктори наполнился мечтательностью:
– Это какая же сила нужна, чтобы такое провернуть?
– Создателя мира.
– Вот бы посмотреть на кого-то такого… Великого! – проговорила она силясь вообразить героя, способного изменить саму плоть мироздания, переписать законы бытия.
– Хм… Ты точно о другом будешь думать, когда встретишься с ним.
Больше Сайма ей не отвечала, демонстративно отвернувшись, накрыв голову собственным телом.
Эктори прислушалась к доносящемуся из-за двери противному заискивающему голосу:
– Ещё раз прошу прощения господин Император, вы право очень молодо выглядите.
– Увы… – сказал Хафэр слегка улыбнувшись.
Немолодой мужчина серьёзного вида опустился на колени, взмолился:
– Прошу, я стар и глуп, простите мою грубость.
– Удачи с поиском работы.
Не обращая внимания на остальные просьбы Хафэр вышел за дверь. Скульптор поспешил следом:
– Господи Корэр, всё же так хорошо прошло.
– Он назвал меня мальчишкой, – взбешённо напомнил Хафэр.
– Он же извинился, а потом обходился с должным почтением.
– Поэтому я дождался конца сделки, у него есть не плохая продажа в конце карьеры.
– Но господин Корэр, вы слишком жестоки!
– Тише, не тебе меня судить, – сказал Хафэр спокойно.
Скульптор зябко передёрнул плечами физически ощутив холод веявший от эти простых слов. Действительно, кто он, чтобы судить господина Корэра? Где бы он был если бы не господин?
Эктори медленно повернула голову, про себя отметив, что змея успела остаться незамеченной, печально спросила:
– Пошли?
Скульптор выпали опередив Хафэра:
– Я останусь здесь, господин Корэр сказал, что пошлёт доставить мои работы.
Рука Хафэра демонстративно скользнула к мечу, он проговорил, делая вид, что обращается к Эктори:
– Сегодня все испытывают моё терпение, похоже я не встречу смерть, а принесу её.
Эктори взглянула на скульптора из-под приспущенных век, всем видом показывая, что говорят не с ним. Впервые в ней проявилась та надменность, присущая аристократам, показывающая, что она – представитель высшего общества. Взглянула на Хафэра, как на равного себе, понимающе кивнула, пронзив скульптора холодным взглядом ярко зелёных глаз, посоветовала:
– По правилам этикета Вам не следовало перебивать господина Амператора, он может счесть это за оскорбление, и уж тем более, не нужно было до этого спорить с ним…
Скульптор, наконец поняв, какую ошибку совершил забывшись, восприняв знатного господина за равного себе, виновато кланяясь попятился прочь, промямлив напоследок:
– Господин Корэр, и ваша спутница, надеюсь изволят ли почтить меня своим присутствием?
– Как только появится возможность, обещаем, – ответил Хафэр не оборачиваясь, обхватил Эктори за талию, прижал к себе, соскочил с подоконника вниз, на пожухлую красно-оранжевую траву.
Ноги Эктори, коснувшись земли, подкосились, она поспешно опустилась. Сидя, она смотрела на мир снизу вверх – всё казалось огромным. Они спрыгнули со второго этажа этого не высокого, словно прижатого сверху чем-то тяжёлым домика, и вот теперь он закрывал половину неба.
Хафэр немного склонился над ней, встретился взглядом с её широко распахнутыми, по-детски счастливыми глазами, тихо сказал:
– Сейчас уйду.
Эктори быстро подскочила на ноги, растерянно огляделась: Хафэр был уже за воротцами, удивившись, что он хоть и на каблуках, но может ходить неслышно, поспешила догнать.