Трилата Нижеги
Начало новой истории
Ход синий: Глава 15: Слуга пожелавшего спасти мир
Ничем не примечательный с виду мужчина средних лет подал Эктори руку.
Она встала, стараясь не смотреть на три неживых тела. Мысли в голове противоречили друг другу: одни утверждали, что это нормально, что такова суровая реальность, другие – что она боится пролитой крови.
Мужчина исполнил полный Имперский поклон, такой идеально точный, какой Эктори и сама выполнить не могла бы, сказал немного печально:
– Не вышло у меня прийти на помощь даме в беде… Ну, да я не благородный рыцарь, а простой слуга пожелавшего спасти мир.
Этот внешне обычный мужчина казался Эктори знакомым, но одновременно она понимала, что совсем его не знает. Эктори спросила, немного ошарашенная произошедшим:
– А Вы вообще кто?
Мужчина улыбнулся левой половиной рта – явно кому-то подражая, сказал:
– Значит, всё идёт по плану, – немного помолчав, ответил. – Я хочу считать себя Вашим другом. Моё имя Раух-да, но так меня никто не называет, все привыкли, что я Унда.
Эктори кивнула, пальцем погладила по чешуйчатой голове Сайму, заползшую по ноге.
Унда склонился к Эктори, проговорил:
– Они хотели Вас ранить. Вам больно. Это нельзя просто так оставить.
– Бывало и хуже, – как-то само вырвалось у неё.
Унда расхохотался, подхватив её на руки.
Эктори оглянулась на три отвратительных тела, вздрогнув, спросила:
– Мы оставим мертвецов здесь?
Унда кивнул на подходившего к ним мужчину, сказал:
– Не беспокойтесь, Ет со всем разберётся.
Ет поправил за спиной чехол с каким-то стрелковым оружием, сказал:
– Ты смертный, ничего не делаешь, только языком чешешь. Радуйся, что юная госпожа по незнанию позволила кому-то вроде тебя взять себя на руки.
– И это ты говоришь с тем, кто спас жизнь твоего командира? Да если бы не я…
– Смертный… Все вы ничтожны, пытаетесь доказать, что хоть чего-то стоите, хвалитесь, болтаете.
Унда кивнул:
– Мне тоже не нравится эта черта в нас. Прости. Пойдём.
Ет улыбнулся, подошёл к телам, со словами: «Убил он, конечно… Поцарапал немного. Ух, ворюга!» – забрал свой меч, потом опустился на колени, обратился к элементу земли на первом языке, прося проглотить плоть их павших врагов, но говорил он не так, как это привыкла делать Эктори, а задавая чёткие цифры: расстояние и глубину. Твердь стала мягкой и три трупа утонули в ней словно в вязкой жиже.
***
Они подошли к гостинице, Ет взглянув на Эктори, сказал:
– Ваши волосы слишком приметны, Вас сразу узнают. Мы-то ещё можем не привлекать излишнего внимания, а Унда так и вовсе сливается с серой массой, прямо как Безликий.
Унда нахмурился:
– Ты это специально? Не отдам я её тебе.
– От этого будет только больше проблем, – усмехнувшись, проговорил Ет.
Унда немного поколебавшись, всё же поставил Эктори на землю, пошёл через парадный вход.
Ет, подхватив девушку на руки, обошёл здание, немного разбежавшись, запрыгнул в окно на третьем этаже, усадил Эктори на кровать, запер дверь за только что вошедшим Унда, тот собрался было сбегать за водой, но Эктори его остановила, спросив:
– Кто были эти трое?
Ет хмыкнул, пихнул Унда в бок:
– Рассказывай, ты у нас учёный, Академию с высшим баллом закончил. Командир тоже бы мог, но ему лень было. А ты всё бегал, трясся за эти оценки, его отвлекал.
– Ты бы ещё сотворение мира вспомнил. – проворчал Унда, и тут же взглянул на Эктори: – Вы на него внимания не обращайте. Вы ничего не помните и это нормально – так надо. Мы сейчас находимся во владениях Вашего брата. Те трое бывшие аристократы. Когда Ваш брат подчинил эти земли, он захотел установить здесь порядок и доказать, что идеи Вашего отца о том, что всеобщего блага можно достичь, дав всем свободу, – невоплотимы в реальность, и что порядка можно добиться, только установив чёткие законы и наказания за их несоблюдение, потому что нельзя надеяться на совесть. А всех несогласных – в основном представителей высших сословий – он казнил, и вот теперь их детишки мечтают о мести.
– Какая жестокость! – поражённо прокомментировала Эктори.
– Да, порой он перегибал… Но Вы тоже там были.
Эктори вздрогнула, удивлённо распахнув глаза, неверяще помотала головой.
Ет расхохотался, похлопал Унда по плечу, сказал:
– Ну, ты даёшь смертный… Ну, ты расписал, ну загнул. Всегда вы смертные так.
Эктори взглянула на Унда, спросила:
– А что значит смертный? Нет, я, конечно, понимаю значение слова, но Вы…
– Я не такой как вы, мне на жизнь ходов пятнадцать – двадцать ваших отведено было.
Унда встал, отомкнул дверь, вышел.
Эктори растерянно посмотрела на Ета:
– Я что-то не так сказала?
– Да нет, у него это просто больная тема – он бессмертия ищет. Приготовься, и тебя спрашивать будет.
Унда вскоре вернулся с запашистой булкой и стаканом чая на подносе, протянул Эктори. Как только она откусила кусок, он, и правда, спросил, как ему стать бессмертным. Эктори, не задумываясь, выпалила:
– Контракт. Их можно заключить сразу с несколькими, и это неслабо продлит жизнь.
– Я уже заключил – с Вашим братом, вот так вот до сих пор и живу. Но контракты отнимают силу у того, кто обеспечивает чужое существование, и он прекращается, как только бессмертный умирает. – Унда немного помолчал, потом добавил, – это так странно звучит, но Вы же меня поняли: я говорил про лишение жизни, а не про естественную смерть.
Эктори, хотела было расспросить про брата, ведь перед ней были те, кто явно что-то знал, но не решилась, от чего-то предполагая, что пусть ей и не солгут, ведь Ет явно был арией, но и правды не скажут, потому продолжила предлагать Унда варианты:
– Тогда можно договориться с правителем одного из Миров мёртвых и продолжить жизнь как Высший или Низший, – тут же предложила другой вариант Эктори.
– Знаете, мне как-то умирать не очень хочется.
– А Вы привередливый… – по лицу Эктори расползалась весёлая улыбка. – Я ещё помню, что хранители бессмертны. Но хранители звёзд и планет связаны с тем, что они хранят. И ещё, для того, чтобы стать таким хранителем, нужно либо самому создать планету либо найти бесхозную – но такие долго не живут, либо получить от кого-то, но, так или иначе, на заключение контракта уходит много энергии, а, как я поняла, Ваша проблема как раз в том, что она заканчивается.
– Правильно поняли, – поддакнул Унда в нетерпении.
– А вот стать хранителем элемента вообще не возможно, они есть сгусток энергии, этэ, сформированное из переизбытка. А ещё все хранители одного и того же элемента связаны между собой, словно являются единым разумом, хотя это только предположение. – Немного помолчав, она тихо проговорила. – Это всё непра-а-авильно… – и уставилась куда-то в пустоту.
Унда аккуратно потормошил Эктори за плечо, спросил в отчаянии:
– Неужели нет пути к бессмертию?
Эктори подняла на него взгляд, от которого у Унда пробежала дрожь по всему телу, его сковал пронизывающий холод. Потом она вздрогнула, и всё вновь стало нормально.
– Ещё Безликие бессмертны, – сказала Эктори уже отстранённо. – Правда, я знаю только, что Безликим можно стать, навсегда отказавшись от собственного лица, но примеров не встречала, даже в книгах. Да и Безликих я только одного видела, и то он был полукровкой.
Ет засмеялся, похлопав Унда по плечу, проговорил:
– Самая дорога тебе в Безликие – такого обычного лица и лишаться не страшно.
Унда кивнул, спросил, не питая надежд:
– Это всё?
– Всё, что известно мне, – ответила Эктори, хитро покосившись на Унда. – А что Вы мне дадите за эту ценную информацию?
Унда в растерянности взглянул на Ета, тот только пожал плечами.
– Мы же Вас спасли!.. – недоумённо ответил Унда.
Эктори кивнула, но ничего не сказала, только ожидающе посмотрела на Унда. Тот сунул руку в карман, вытащил простенький браслетик из тринадцати бусин, нанизанных на золотую цепочку, протянул Эктори, объяснил:
– Это для перемещения – бусинки показывают, сколько прыжков можно совершить. Вам он навряд ли понадобится, но вдруг.
Эктори кивнула, тут же застегнула украшение на руке, встала с кровати, и, воспользовавшись браслетом, исчезла.
Унда вытащил из нагрудного кармана маленькую записную книжечку, повертел ею перед Етом, сказал:
– А теперь мы разойдёмся, и всё. Дальше нет прописанной судьбы.
Ет выхватил книжку, открыл на последней странице, попытался прочесть, выругался:
– Я готов понять замыслы командира, но не его почерк! Как ты в этом разбираешься?
Унда спокойно забрал книжку, пробежал глазами, ответил:
– Мне стыдно это не понять, ведь я…
– Знаю, – перебил его Ет. – Давай без этих твоих описаний собственной значимости. Что там?
– Я тебе уже читал… Там вкратце написано, что мы опоздаем, и девчонка сама одного убьёт, другого ранит. Потом мы с ней поговорим, я подарю ей безделушку и после решу с тобой разойтись, – уставшим тоном сообщил Унда.
– А я так старался не опоздать, и ведь знаешь, полдня на крыше просидел, а оказалось не на той, а она по описанию подходила.
– Я же говорил, что торопиться не надо, не так просто изменить судьбу.
– О, ты уже не говоришь, что невозможно, – обрадованно воскликнул Ет.
– Это только господин может, и госпожа, – кивнул на то место, откуда переместилась Эктори.
Унда встал, хотел было собрать вещи, но потом махнул на них, опустился обратно на кровать.
Ет тихо спросил:
– Почему тебе надо уходить? А уже привык к тебе… Смертный.
– Хочу найти того Безликого, о котором госпожа упоминала, может, он чего знает.
– Собираешься говорить с этим трусливым собачонкой? Он наверняка засел в Мирах мёртвых, и носу оттуда не сунет. Придётся тебе самому… А так проще тамошнего правителя уговорить.
– Это как попросить, я ему хорошего посланца отправлю.
– Не придёт, – отметил Ет убеждённо.
Унда вытащил нож, проверил заточку:
– А я много отправлю, очень, – на лице его вновь промелькнула кривоватая улыбка.
– Могу только пожелать, чтоб Судьба была к тебе благосклонна.
Унда встал, ушёл через дверь, в другой край реальности, прихватив только записную книжку.
***
Эктори материализовалась в библиотеке, с непривычки она немного промахнулась, и чуть не вписалась в шкаф с книгами.
Ария улеглась на диванчике, не раздеваясь, только обувь зашвырнула куда-то в угол. Попыталась уснуть, но ноющая боль в ногах и вид умершего на её глазах колдуна гнали прочь все сновидения. Когда, наконец, удалось провалиться в беспамятство, слова: «Я принесу тебе смерть» вырвали её обратно. Она подскочила, дрожа, словно от холода.
Не желая возвращаться ко сну, Эктори на ощупь вытащила из тумбы свечу, зажгла, чиркнув друг об друга камушками, заряженными Первым элементом, пошла прогуляться среди стеллажей.
Ей хотелось узнать побольше о Безликих, но просматривать полки снизу вверх оказалось очень неудобно, а всё время залезать и слезать по лесенке, которую нужно ещё и с собой таскать, было лень. Если бы у неё только были крылья… Или хотя бы просто возможность оторваться от земли при помощи заклинания, а не шумных неповоротливых машин.
Эктори собрала все книги про полёты, которые только смогла найти. Села на пол, поставила рядом свечу, углубилась в чтение.
Написано оказалось много всего, но, несмотря на обилие различных предположений и гипотез, все авторы сходились в одном: не было ещё такого, чтобы живой мог оторваться от земли и воспарить в воздухе, не используя какие-либо дополнительные приспособления или крылья. Тут даже магия, способная изменить саму суть миров, не может помочь. Таков удел живых – быть ограниченными, привязанными к своему существованию.
Эктори, печально вздохнув, поднялась, пошла расставлять книги на места, потом обошла все ряды – ничего о Безликих. Единственный вариант – спросить Тётушку, но она куда-то пропала.
Неожиданно Эктори на глаза попалась маленькая неаккуратная книжечка, явно сделанная вручную и наспех. На мягкой кожаной обложке, мелкими аккуратными буквами, чем-то похожими на почерк самой Эктори, на Первом языке было выведено: «Про тех, кого не должно было быть».
Она открыла, на первой же странице красовалась надпись другим, более каллиграфичным и разборчивым, словно печатным, почерком: «Здесь описаны существа, противоречащие задумкам мироздателей. Те, кто нарушает естественные законы Миров, и кого следует уничтожить», она, тут же закрыв книжку, сунула её в карман, довольно улыбнулась – оставшиеся несколько уров ночи обещали быть интересными.
Эктори села на подоконник, поставила рядом свечу, открыла окно, пролистала записи, углубилась в чтение внимательнее.
«Одно тело – одно дело» – был написан заголовок мелким почерком.
А дальше следовали страницы, исписанные вторым – идеальным, гласившие о том, что в одном физическом теле должно помещаться только одно энергетическое. Создания со множеством голов, на каждую из которых приходится по одному этэ – не имеют права на существование. Создания с объединённым разумом, с единым этэ – не имеют права на существование. Создания, способные захватывать чужие фэтэ, уничтожая, вытесняя или блокируя изначального хозяина, не имеют права на существование.
Эктори перелистнула несколько страниц, прочла заголовок: «Постоянство лица».
И после него опять было расписано, что существа, не имеющие закреплённых за ними и сохраняющихся на протяжении жизни физических воплощений – не имеют права на существование.
Следующий заголовок: «Паразиты».
Эктори вспомнились упыри, потому что создания, существующие за счёт организма носителя или поглощения чужой жизненной энергии или чужих энергетических тел – не имеют права на существование.
Эктори пролистала ещё несколько страниц, её внимание привлекла беседа на полях, которую начал писавший мелкими буквами:
– Ты хочешь, чтобы всё подчинялось строгим законам, но тогда следует начать с собственного народа.
– Опять ты за это? Я создам тех, у кого соблюдение законов будет в крови, они будут свободны в своих поступках, но всегда будут говорить только правду. Что ещё нужно для правителей миров?
– Лиши кого-то возможности лгать и никогда не услышишь правды.
– Заблуждаешься!
– А ты создай и увидишь.
Ход синий: Глава 16: Обещания арий
Ещё несколько раз Госпожа директор отправила Эктори сообщение с приказом явиться. И ария, через пару дней после бала решила, что всё-таки следует исполнить требования, она упросила Хафэра сопроводить её.
Стоило им вдвоём переступить порог, как Госпожа директор, приготовившаяся к долгому разговору, в котором наконец сможет поставить разошедшуюся девчонку на место, гневно выпалила:
– Я звала только Эктори!
Ответил ей Хафэр:
– Леди Эктори является гражданской Империи, а значит находится под моей защитой.
Госпожа директор хотела было что-то сказать, но Хафэр ей этого сделать не дал:
– Пожалуйста, имейте щедрость дать мне договорить. Согласно решению правящего совета миров, всякий, нарушивший какие либо противоправные действия по отношению кого-либо, отвечает по законам государства, гражданство которого имеет.
– К чему эти речи? – раздражённо спросила Госпожа директор, начиная осознавать, что в этой партии роли меняются местами.
– Дайте мне договорить, – потребовал Хафэр, тоном и мимикой показывая, что терпение его начинает понемногу исчерпываться. – Империя провела расследование инцидента, имевшего место быть между госпожой Эктори и вашей дочерью. Мы пришли к заключению, что все действия со стороны нашей гражданки были обоснованы правомерны и даже имели щадящий характер. Эктори полностью оправдана, как правящим советом Империи, так и лично мной – Императором.
Госпожа директор, отведя взгляд, недовольно скрипнула зубами, уже поняв, к чему клонит мальчишка, она хотела было возразить, поставить его на место, но как назло, все словно заглушил кашель, который она тут же подавила, не показав своей слабости продолжавшему говорить Императору.
– Однако, что касается действий леди Эмони… Мы требуем рассмотрения её деяний судом вашего государства, ведь целью они имели нанесение физического, морального и материального вреда Эктори. Если на вашей стороне окажется достаточно квалифицированный защитник, вы отделаетесь наказанием в виде компенсации причинённого ущерба. Но это лишь в том случае, если Империя не станет воспринимать ущерб её гражданки, как оскорбление государства в целом. Эктори – есть представитель Империи, и для нас нет разницы, к какому роду она принадлежит, её интересы – наши интересы. Действия вашей дочери при таком рассмотрении уже выглядят как попытка развязать войну. Вы готовы вступить в военный конфликт с Империей?
Госпожа директор хотела было что-то ответить, но Хафэр продолжил говорить:
– Империя готова закрыть глаза на действия вашей дочери. Мы не выдвинем вам обвинения, но наша благосклонность имеет цену.
Госпожа директор слегка улыбнулась, проговорив:
– Детки, я же о вас забочусь. Я понимаю как вам, оставшимся одним в этих жестоких мирах. А ещё понимаю, что в воспитании собственной дочери допустила несколько ошибок… Вы для меня почти как родные, так к чему весь этот шантаж? Если вам что-то нужно, просто скажите. Я чувствую ответственность за вас, потому и пытаюсь хоть как-то воспитать, объяснить, что следует делать, а что приведёт к неприятным последствиям.
Последние слова Госпожа директор произнесла с такой искренней заботой, что Эктори, относившаяся раньше к ней с подозрением, поверила в искренность если не всех, то хотя бы большинства слов. Но Хафэр лишь брезгливо поморщился:
– У Вас бы получилось меня одурачить, если бы мне целиком и полностью затёрли воспоминания, но я прекрасно всё знаю. Так что спешу предупредить: даже если вас простят, это не отменит обещания. Обещания арий вообще ничего не может отменить, даже сами те, кто их дают. Эти слова, сказанные лишь единожды будут исполнены, даже если сам сказавший уже отправится в Иные миры. Просто оставьте нас в покое, забудьте о нашем существовании, проживите отведённое Вам время без постоянных терзаний о том, чего уже не изменить.
Больше Хафэр говорить ничего не стал, утащив за собой Эктори, всё это время молча сидевшую и ловившую каждое слово, он вышел прочь.
Эктори уже собралась по сложившемуся у них обычаю вновь вместе пойти в библиотеку, но Хафэр отказался:
– Я должен наконец исполнить одно обещание. Свидимся немного позже, ещё до окончания сезонных выходных.
***
Эмони пришлось вернуться в Академию раньше: её соседку опасно было оставлять одну, а брать с собой, в поместье – ещё опаснее.
Дочь директора предложила со своего кресла меховую шубу, которую её соседка, несмотря на жару, всегда надевал поверх ещё нескольких слоёв тёплой одежды из плотных тканей.
Сев за стол, Эмони открыла планшет, узнать, что творится в высших кругах, и тут же ей пришло сообщение: «Явись ко мне, радость моя» – фраза, заготовленная её матерью для всех провинившихся учеников учеников.
Эмони, тут же поднявшись, вышла и, воспользовавшись терминалом у двери в комнату, переместилась в кабинет директора. Огляделась, убеждаясь, что никого нет, сказала:
– Маменька, если желаете поговорить с доченькой, это и дома можно сделать.
– Взрослая деваха, а всё шутишь, – сказала госпожа директор и, указав на свой планшет, добавила. – Что скажешь доченька?
Эмони взяла планшет, пробежала глазами по тексту, остановилась на картинке, где Тиллери встала так, что хоть сейчас можно было писать портрет независимого главы великого дома, а глаза её, даже с плоского изображения, пристально разглядывали этэ. Внизу была заметка о прошедшем вечере, который посетила не только будущая глава теперь самой влиятельной семьи в многомирье, как всегда шокировавшая всех своим смелым нарядом, но и юный Император в компании необыкновенной беловолосой спутницы. Потом шли описания, кто во что был одет, и насколько это соответствует современной моде, что Император и его спутница, как положено представителям старой аристократии, какими являются все Имперцы, предпочли плотные тяжёлые ткани, струящимся и лёгким, пришедшим с новой модой. Дальнейшие рассуждения автора о том, что Империя пытается навязать пережитки прошлого, а леди Тиллери, словно простолюдинка, рядится в мужские платья, вытащенные из шкафов позапрошлых поколений, Эмони пропустила.
– Что я думаю? – переспросила она, откладывая планшет. – Пала Империя, мир якобы изменился, он якобы уже совсем не такой, как раньше, а на самом-то деле никто не поменялся: Господа из «приличного» общества всё также перемывают косточки друг другу, Очкастая всё так же строит из себя сильную бабцу, Мелкий Император всё так же таскает за собой эту… а она, как всегда, привлекает внимание, – ядовито заметила Эмони.
– Да, но почему не ты? Почему тебя там не было? Почему тебя не было с ним?
– Он меня не позвал, – недовольно отозвалась Эмони.
– Почему? Неужели так сложно соблазнить одного мелкого пацана и вертеть им, как вздумается? За ним будущее, новая история. Почему же она не в твоих руках?
Раздражённо закатив глаза, Эмони попыталась объяснить:
– Он ещё ребёнок, ему неинтересны женщины, ему нужны битвы, в которых он может показать, какой он замечательный.
– Он ещё не искушён! Он не знает, какими бывают женщины, – сказала госпожа директор, скинув аккуратную туфельку. – Твой папаша был стариком, видавшим многое, но я сделала так, что он выбрал меня, а потом переписал все владения не на первую жену, которая даровала ему сына, а на меня. Мальчика, правда, жалко, он смазливенький был… Так чего же тебе стоит втянуть язык в задницу и прихватить остатки Империи? Тем более что ему интересны подвиги, а значит при должной работе, он сам тебе всё отдаст.
– Я его не люблю! – воскликнула Эмони, немного подавшись вперёд. – Я его ненавижу! Ненавижу всех их!
Директор приподнялась с кресла, но тут же опустилась, глубоко вдохнув, откинулась на спинку кресла, проговорила немного охрипшим голосом:
– Какая же ты у меня дура! Я столько ходила, стелилась перед императрицей, чтобы получить это место. Я называла эту наивную бабцу подругой, нахваливала её. А ты всё портишь из-за своей идиотской ненависти. Ох, дура! Любит она, не любит… Да какая разница?!
– Маменька, ты не понимаешь.
– Хватит!
– Но я люблю другого, я верю, что он ещё жив. Я буду…
– Я сказала, хватит! – воскликнула директор закашлявшись.
Эмони подскочила с места, растерянно огляделась по сторонам, не зная, что делать, но мать жестом велела ей сесть обратно.
Директор продолжила:
– Чего ты добилась с этим мальчишкой?
– Я не успела…
– Ты слишком навязчивая, с ними нужно потихоньку, но не жевать сопли. С кем из женщин и он, и его братец Корэр проводили больше всего времени?
– С этой мелкой, мерзкой, глупой, надменной… – начала Эмони с ненавистью.
– С сестрой, – перебила её мать. – А почему?
– Причём это? Они только и делали, что скакали из мира в мир и игрались с чужими судьбами. Ввязывались в войны и истребляли тварей, словно варвары, – брезгливо сморщив носик, процедила Эмони.
– Они дети, большие, имеющие силу и власть, но дети, и останутся такими надолго: все мужчины дети, а бессмертные – особенно. Им нужна компания в приключениях, чтобы их поддержали и пошли следом, чтобы на поверженных врагов смотрели с восхищением. А что предлагала ты?
– Но у меня ведь есть то, чего нет ни у одной из имперских женщин, ты сама учила. У меня есть тело, не то, в котором можно скакать по горам, а пышное и сочное – то, что любят герои.
– Ты ведёшь себя как шлюха! Да, тела Имперцев более холодные и грубые, они созданы для битв, но если мягкая задница это твоё единственное достоинство, то проваливай из моего дома!
Эмони опешила, её пухлые губки раскрылись от удивления, тонкие бровки непонимающе изогнулись:
– Ма, – с трудом смогла проговорить она, – что это значит?
– Ты не ослышалась. Научись восхвалять малые достижения мужчин, сопровождать их в подвигах, сделай до конца хода Корэра своим, сострой из себя лучшего друга для Ар, она тоже будет полезна в будущем, или проваливай жить за счёт своего тела, раз уж это твоё единственное достоинство.
Эмони, ели сдерживая подступавшую обиду, вышла, тихо притворив за собой дверь. Не хлопнула, как в позапрошлый раз, когда мать её отчитала за то, что довела какую-то аристократочку до истерики, она тогда ещё налетела на Ар, или как она себя называла… Не пнула уже закрытую дверь, как в прошлый раз, когда матушка в очередной раз рассказывала, что надо подлизаться к сильным мира сего: «Ну, притравила она тебя, и что? Не померла же. Сама виновата, это ты первая начала». Слова, сказанные тогда матушкой, сильно взбесили её, разожгли ещё большую ненависть ко всем живым и мёртвым.
Эмони собиралась уже уйти, но что-то заставило её остаться, прислушаться, заглянуть в кабинет через оставшуюся щёлочку.
Госпожа директор с трудом поднялась с кресла, пошатываясь, пошла к диванчику в углу, но, не дойдя всего пару шагов, опустилась на пол, скрючилась, закашляла.
Эмони, забыв все обиды, не раздумывая, бросилась к матери, помогла встать, дойти до дивана, протянула платок – вытереть ярко-малиновую кровь. А потом замерла, не зная, что делать: она впала в ступор, понимая, что надо что-то сделать, кого-то позвать на помощь, но не могла пошевелиться.
Госпожа директор указала на планшет, подавив кашель, проговорила: «Ведьму приведи!». Эмони трясущимися руками взяла перо, отыскала нужную подпись в списке контактов, нажала, попыталась что-то написать, но ручка выскользнула из непослушных пальцев. Директор выхватила планшет, проворчав что-то под нос, начертила пару символов пальцем, откинулась на подлокотник, глубоко вдохнула, и новый приступ кашля перехватил дыхание.
Эмони бросилась к матери, беспомощно причитая. Костлявые пальцы опустились на её плечо, она подняла взгляд и увидела женщину с блёклыми волосами, аккуратно собранными в несложную причёску, и неподходяще дружелюбной улыбкой на лице.
Женщина протянула директору стакан с отвратительной на вид жидкостью, и, как только та выпила и облегчённо вздохнула, выставила Эмони за дверь.
Эмони присела на корточки, заглянула в узкую щель. Ей показалось, что старуха заметила её, но не подала виду, заговорила очень тихо. Эмони позавидовала хорошему слуху арий или хотя бы нэсу, но, прижавшись к двери почти вплотную, всё же смогла расслышать:
– Давно это с Вами?
– Нет… Или, может быть, да, – Директор поднялась, в её глазах читался испуг. – Кажется, я начинаю забывать всякое – и важное, и не очень.
Улыбка сползла с лица пожилой женщины, она покачала головой.
– Ведьма! Ты проклятая Ведьма, заключавшая сделки с богами! Ты должна знать, что это! – в ярости воскликнула директор.
– Я не ведьма, так, простой библиотекарь. Были бы у меня глаза…
– Проси, чего хочешь, но сделай что-нибудь!
– Ну, если прямо чего хочу… Я хотела сама к тебе подойти, но Судьба, похоже, решила сейчас. Я хочу одну новенькую студенточку взять под крылышко, в библиотеку устроить, мне бы с её опекунами связаться, поговорить насчёт работы.
– Вот ты куда руки запустила, и её заполучить решила. Корэра тебе мало? – откашлявшись, директор сказала более спокойно. – Я сейчас её опекун, и она будет моей, раз уж моя недалёкая дочь Императора не забрала.
– Вот что ты говоришь о детях, как о вещах? – печально спросила та, кого назвали ведьмой. – Не нужно мне всего этого, просто девочка хорошая, надежды подаёт. А в сравнении с нынешними-то аристократами – так вообще умничка: книжки читает, шить учится. Я её ещё готовить научу, и совсем самостоятельная будет.
Директор скривилась: они – представители высших сословий, зачем им учиться крестьянскому ремеслу?! Но ей нет дела до какой-то девчонки, до будущего собственной семьи, если она может этого самого будущего и не увидеть. Она махнула рукой, опустилась на диван.
Ведьма вытащила из кармана очки, жестом велела задрать блузку, щупала, смотрела. От каждого, даже слабого нажатия, директор выла от боли, когда Ведьма, наконец, закончила, она спросила сквозь зубы:
– Что скажешь?
– Фигура у тебя, конечно, хорошая.
Директор хотела крикнуть, что это не то, зачем её сюда позвали, но промолчала, сжав зубы. Ведьма приблизилась к её лицу, заглянула в лиловые глаза, ответила на несказанные слова:
– Я не вижу причины, но это мне напомнило один случай.
Директор подалась вперёд, приказала:
– Говори!
– Это было давно, я тогда была ещё наёмницей, охотилась на всяких тварей. Мы с остатками нашей компашки часто шатались по трактирам и всяким питейным заведениям. Работы было немного, её, в основном, командир находил, а тогда он нас уже оставил. Приходилось иногда и не только тварей…
– Давай быстрее, я не хочу слушать про твоего восхитительного друга и как он из простой смертной тебя в Ведьму превратил! – нетерпеливо перебила директор.
– В трактире я встретила пьяницу, с виду обычный мужик, но было в нём что-то неправильное. Я подсела и поняла: он на части разваливался, а причины не было. Силы у меня тогда были, я на него всеми способами посмотрела, но не обнаружила хоть чего-то необычного. Потом оказалось, что он и не помнил ничего, кроме того, что была у него жена, которая хотела дочь, сын, у которого был друг, очень странный друг, которого он, этот пьянчуга, напоил один раз. Вот попойку он помнил – ничего необычного, и друга описал очень красочно: высокий, лицо доброе, но уставшее, чёрные волосы, красный глаз…
– Что было с пьяницей? – в очередной раз перебила директор.
– Помер, – буднично ответила Ведьма. – Потом, когда Жница за его этэ явилась, мы поговорили, оказалось, что он просто стал не нужен Судьбе, и она так от него избавлялась. Он столкнулся с великой силой, исполнил свою роль и его время пришло. Мы тогда так и не успели изловить его этэ, и канул бедный пьяница в ничто.
– А что будет со мной?
Ведьма ответила с лёгким сочувствием:
– То же самое, наверное. Скорее всего, ты больше не нужна Судьбе.
– Ты сравнила меня с каким-то пьянчугой, отбросом общества?! – гневно вскричала директор. – Я!.. Да я!.. Ты ведь знаешь, кто я!
– Вот у кого твоя дочь так кричать выучилась, – спокойно отметила Ведьма.
– Ведь есть сотни девсов бездарных бесполезных тварей, что изо дня в день только едят, гадят и спят. Так почему я? Почему не нужна стала именно я? Ведь я…
– Такая вся замечательная, что лучше и быть не может, – продолжила Ведьма.
– То есть я умру? Совсем? Даже следующей жизни не будет?
– Если увижу твою судьбу – скажу точно. Как вариант – можно попробовать отсрочить. У арий есть необычные камушки – Агара̀, они их для создания зрачков используют. Можно попробовать сделать так, чтобы твоё фэтэ получало энергию от него, но где их найти, знают только сами арии, да и перевести тело на внешний источник энергии пока ни у кого не получалось, хотя в библиотеке есть теоретические труды, посвящённые этому.