Светлана Рощина
Ночная кукушка
Но тогда, в далёком 1989 году, вместе со всеми я собиралась ехать в Ленинград, и моей радости не было предела! Правда, перед самой поездкой выяснилось, что несколько человек из нашего класса всё же передумали ехать, но их тут же заменили на учеников параллельного класса. И я благоразумно предпочла об этом умолчать, иначе родители непременно ухватились бы за эту возможность, чтобы вернуть свои деньги. А мне так хотелось хоть одним глазком взглянуть на северную столицу, тем более что я не ездила никуда дальше деревни в Рязанской области.
Ехать в Ленинград мы должны были ночным поездом из Москвы. И едва мы разместились по купе, как все мои одноклассники начали вываливать на стол еду, которую родители дали им с собой. У кого-то была жареная курица, у кого-то пирожки с мясом, а одной девочке мама дала с собой торт «Чародейка». И лишь я, сиротка, снова почувствовала себя Роном Уизли, уезжающим в Хогвартс. Потому что в тот день мама дала мне с собой лишь пару бутербродов с сыром, что для неё было чуть ли не акцией неслыханной щедрости.
Когда мои одноклассники доставали из сумок свои припасы, я тоже последовала их примеру и смущённо выложила на стол пару своих тоненьких бутербродов. И естественно, они сразу же затерялись в море различных вкусностей, которые выкладывали на стол другие.
И затем мы начали есть. Если всё подряд, начиная с торта. И ещё до отправления поезда вся еда была съедена. Лишь к моим бутербродам никто не притронулся, и я снова спрятала их в сумку, надеясь, что никто этого не заметил.
Хмурый Ленинград под тяжёлыми ноябрьскими тучами не произвёл на меня сильного впечатления. Наверное из-за того, что наша экскурсионная программа была рассчитана исключительно на поддержание в школьниках духа военного патриотизма. В первый же день мы посетили Волковское кладбище, Пискарёвское кладбище и мемориал павшим блокадникам. После этого были однотипные обзорные автобусные экскурсии по местам Пущкина, Грибоедова, Достоевского. А на третий день мы взвыли и отказались от посещения очередного кладбища и обзорной автобусной экскурсии по одним и тем же местам. Мы разъехались по магазинам, кто куда. Я же с подружками поехала в Гостиный двор, решив купить там подарок маме на свои честно заработанные деньги. С рук я купила для неё тушь и тени для век за пятнадцать рублей, переплатив при этом номинальную стоимость в пять раз!
Вернувшись домой, я вручила маме свой подарок, надеясь, что она обрадуется. Но она приняла гостинец так, словно сделала мне одолжение. На её лице не было и тени улыбки, а в глазах – даже искры радости. А ведь в нашем маленьком городке такая косметика не продавалась! Но мать равнодушно положила мои подарки на полку и впоследствии никогда этой косметикой не пользовалась. Хотя тушь была реально качественная.
И так как мама эту косметику принципиально не использовала, то после окончания школы я сама стала ею пользоваться. И однажды, когда мои ресницы были накрашены ленинградской тушью, я попала под проливной дождь. И она не потекла! Хотя и не была водостойкой, потому что я легко её смывала мыльной водой.
Никто из родителей не спросил меня о том, как прошла поездка в северную столицу, где мы были и что видели. Жизнь продолжала идти своим чередом, но периодически родители использовали факт моей поездки в Ленинград для того, чтобы подчеркнуть свою безграничную щедрость по отношению ко мне и мою неблагодарность им за сей великий дар.
В том же 1989 году родители неожиданно купили швейную машинку с ножным приводом. До этого у нас была совсем древняя машинка, и я даже подозреваю, что её покупала ещё бабушка.
Я уже упоминала о том, что шила практически всё свободное время. По счастью, этому способствовали школьные уроки труда. И поскольку это было время всеобщего дефицита, то наша учительница по труду решила отступить от установленных правил, согласно которым в четвёртом классе все девочки весь год шьют фартук, в пятом – ночную рубашку, в шестом – юбку и так далее. Она сказала нам так:
– Я понимаю, что сейчас трудно найти подходящую ткань. Поэтому пусть каждый из вас приносит в школу то, что сможет купить. Если кто-то из вас принесёт ткань для ночной рубашки – будет шить ночную рубашку. Кто принесёт ткань для юбки – будет шить юбку, кто принесёт ткань для платья – будет шить платье. А я каждому дам соответствующую выкройку. А если у кого-то вообще нет возможности купить ткань, пусть приносит пряжу и будет вязать. Можете вышивать, если хотите. Главное, чтобы все были заняты делом и в конце урока показывали мне результаты своей работы.
Это было прекрасное решение, благодаря которому я смогла сшить для себя целый гардероб разнообразной одежды.
Увидев результаты моей работы, мать сразу же стала давать мне новые задания. Теперь я должна была шить одежду ещё и для сестры. Видимо, она считала, что покупаемых ежемесячно кофточек недостаточно для Лины, нужны ещё и юбки, рубашки и прочее. Но мне нравилось это занятие. И хотя шить для кого-то не так приятно, как шить для себя, я делала то, что велели. И может быть поэтому, а может быть и потому, что родители решили сбросить обесценивающиеся деньги, но в один прекрасный день папа принёс домой новую швейную машинку и, устанавливая её, сказал:
– Светка, это твоё приданое! Когда будешь выходить замуж, можешь забрать её с собой, потому что мы купили её для тебя.
Я обрадовалась. И первые дни я подолгу училась пользоваться швейной машинкой с ножным приводом. Нужно было точно поймать ритм, чтобы нажимая на педаль, синхронизировать движения правой ноги с движением шнура, приводящего механизм в действие.
Сначала это казалось мне слишком сложным, но буквально через пару дней у меня начало получаться, и я поняла, насколько это удобно, ведь обе руки оставались свободными, и ими можно было придерживать ткань.
После этого я стала шить ещё больше, выполняя ко всему прочему ещё и мамины заказы. И когда я вышла замуж, то, помня об обещании, данном мне родителями, собралась забрать свою швейную машинку в семью мужа, но мать тут же этому воспротивилась.
– Куда это ты собралась забрать нашу швейную машинку? – возмутилась она, не подпуская меня к вещи, которая изначально покупалась для меня.
– Но она же моя! – удивилась я. – Вы с папой всегда говорили, что это моё приданое, и, когда я выйду замуж, то заберу её с собой!
– Вот ещё! – продолжала возмущаться мать. – А если мне понадобится занавески подшить, что я, по-твоему, буду делать? Швейная машинка в хозяйстве нужна всегда! А если ты хочешь продолжать шить – обращайся к мужу! Теперь его обязанности –содержать тебя!
Так я и уехала не солоно хлебавши. По иронии судьбы, на свадьбе свекровь объявила во всеуслышание, что в качестве свадебного подарка дарит мне электрическую швейную машинку, так как слышала, что я люблю шить. Но дальше этих обещаний дело не пошло.
Сбрасывая излишнюю денежную массу в начале девяностых, родители моего мужа, как и большинство советских людей, действительно приобрели электрическую швейную машинку, которая, собственно, и должна была впоследствии стать моим свадебным подарком. Но свекровь меня к ней так и не подпустила. После свадьбы она заявила, что поскольку у них на даче нет швейной машинки, то она забирает эту. А если меня что-то не устраивает, то я должна или сама купить себе машинку или же должна просить своих родителей это сделать. Короче, замкнутый круг. Одни слова, одни обещания. А в итоге вплоть до 2002 года я была лишена возможности шить, отчего ужасно страдала, потому что шитьё всегда успокаивало меня. Я люблю что-то делать руками, и когда удаётся создать что-то красивое и оригинальное, когда я вижу результаты своего труда, это действует как терапия. Поэтому я очень люблю шить. Но только для себя, для своих детей и в подарок определённым людям, которым действительно нравятся результаты моего труда. Только тогда это приносит мне радость. А когда меня принуждают что-то делать, да ещё и постоянно дают указания, хотя сами в этом не разбираются, да ещё и толком не знают, что хотят, то в этом случае шитьё становится не радостью, а пыткой, от которой я всегда стараюсь отказаться.
Так что лишь в 2002 году после повышения зарплаты я смогла купить себе новую швейную машинку.
Сколько себя помню, родители всегда старались поскорее выдать или, точнее будет сказать, выпихнуть меня замуж. Мне было всего пятнадцать лет, но они каждый день твердили мне, что я должна быстрее выйти замуж. Отец называл меня иждивенкой, и что я только зря ем их хлеб. И это притом, что я с четырнадцати лет работала на ткацкой фабрике!
Стоя у станка, я проклинала всё на свете. Этот монотонный рутинный труд на протяжении целой смены просто взрывал мой мозг, страдавший от безделья. Я бы предпочла всё это время решать задачи повышенной сложности, учить иностранные языки или иным способом тренировать свой ум, а часами вязать узелки и отматывать прокрутившиеся нити было для меня пыткой. Я считаю, если у человека в определённый момент времени нет возможности заняться чем-то более интеллектуальным, то лучше просто смотреть в окно. По крайней мере, небо и плывущие по нему облака никогда не перестанут радовать нас своей безупречной красотой. Но тогда, в школьные годы, я не могла позволить себе долго любоваться красотой бескрайнего неба. Нужно было зарабатывать деньги, чтобы иметь возможность покупать одежду, обувь, книги. Родители лишь кормили меня, но о своём рационе я уже рассказывала. Но, по-видимому, даже тарелка бульона в день, которую я съедала, казалась им непомерной тратой. Именно поэтому я боялась встречаться с мальчиками. По крайней мере, открыто. Я знала, что если у меня появится официальный ухажёр, то родители сделают всё, чтобы переселить меня к нему, несмотря на мой несовершеннолетний возраст. Собственно, такое чуть не произошло со мной, когда мне было семнадцать лет. В это время я уже окончила школу и работала в Москве. И за мной начал ухаживать молодой человек из одного подмосковного городка. Мне тогда было, повторюсь, семнадцать лет и четыре месяца.
Мой кавалер пригласил меня в ресторан и подарил букет роз, с которым я и приехала домой после работы. И первый вопрос, который мать задала мне, когда увидела цветы, был:
– Ты собралась замуж?
– Нет, – поспешила ответить я. – Я всего лишь познакомилась с молодым человеком, и он пригласил меня в ресторан.
– Но тебе уже пора замуж!
– Мама, мне всего семнадцать! Конституция разрешает браки лишь с восемнадцати лет!
– Ну и что? Ты могла бы переехать к нему сейчас, а расписаться потом!
– Мама, я познакомилась с этим парнем лишь вчера, а ты уже предлагаешь мне переехать к нему жить! Я ведь совершенно его не знаю!
– Со временем узнаешь, – спокойным тоном ответила мать.
– Но ведь он ещё не звал меня замуж! – возразила я, что было ложью, но ложью во спасение.
Я давно заметила, что принадлежу к числу девушек, в которых влюбляются с первого взгляда. И это притом, что сама я не верю в любовь с первого взгляда. Собственно, теперь я вообще не верю в любовь. По крайней мере, в любовь мужчин. Но отчего-то все мужчины, независимо от возраста, западают на меня сразу же. Я часто говорю, что меня любят дети, мужчины и животные. И это правда. Не знаю, почему. И тогда, в прошлом, молодой человек, с которым у меня было всего лишь одно свидание, сделал мне предложение, едва мы вышли из ресторана.
Я сказала ему, что мне семнадцать, но он согласился подождать при условии, что я дам ему своё слово. Он сказал, что не будет спешить, и дал мне на раздумья три дня. И это было его ошибкой. Потому что если бы он попросил меня дать ему ответ сразу же, то, очарованная атмосферой ресторана, я бы согласилась. А так помутнение прошло, и я поняла, что совершенно не хочу замуж ни за него, ни за кого бы то ни было другого. Я ещё слишком молода для этого. Я не видела жизни, и лезть в семейную кабалу мне совершенно не хотелось. И как бы не было велико моё желание сбежать из родной семьи, я понимала, что бежать из огня да в полымя – не выход. И хотя мне очень сильно хотелось вести ту жизнь, которую ведут все нормальные девушки, а именно встречаться с парнями и весело проводить время, пришлось отказаться от этого удовольствия. Я знала, что увидев меня в обществе парня, родители сделают всё, чтобы оставить меня с ним навсегда. Поэтому я рассталась со своим молодым человеком, даже не успев как следует узнать его, и поспешила сообщить об этом своей матери, исказив при этом истину. Я сказала, что это он меня бросил, чтобы она не вынуждала меня ползти к этому парню на коленях, умоляя жениться на мне. Потому что когда я сообщила ей, что не могу выйти за него замуж, так как он не предлагал мне этого, она ответила.
– Значит, сделай так, чтобы предложил!
Вот она какая – материнская любовь!
Два года я избегала общества парней, общаясь с ними исключительно на пионерском расстоянии. Но потом я всё же совершила ошибку, за которую расплачиваюсь и по сей день. Мой будущий муж, с которым мы только начали встречаться, подарил мне букет роз, потому что это был канун 8 марта, и я не выкинула этот букет, и не соврала, что купила его матери в подарок, а сказала правду, что это подарок от молодого человека из Москвы. На следующий день, как я теперь понимаю после ночного общения с мамой, папа пошёл в магазин и купил два ящика водки, после чего спросил меня:
– Когда свадьба?
Я пыталась объяснить, что только познакомилась с этим молодым человеком и не могу заставить его сразу же на мне жениться, но никакие аргументы в расчёт не принимались. Родители твердили, что мне уже девятнадцать, и я должна срочно выйти замуж и уехать от них, потому что они не могут меня содержать. А мой будущий муж, как и прочие до него, да и собственно после, влюбился в меня с первого взгляда и стал вскоре настаивать на свадьбе. А мне было уже всё равно. Родители так измучили меня, что я готова была бежать куда угодно, лишь бы прочь от них. Но только если бы я знала, что выхожу замуж за алкоголика, живущего с матерью-психопаткой, то, пожалуй, предпочла бы удавиться на первом же суку, чем жить с ними.
Всю свою семейную жизнь меня поддерживала на плаву лишь мысль о детях, которые будут так же мучиться, как и я, если я проявлю слабину и наложу на себя руки.
Я пыталась развестись, собирала вещи и уходила к родителям, но они всегда выставляли меня вон, даже когда на дворе был декабрь, а у меня на руках была двухмесячная дочь. Причём на улицу выставляла меня именно мать, а не отец. Он, наоборот, всегда готов был принять меня, но только до следующего утра, потому что после ночного общения с женой он всегда менял своё мнение. Так я и мыкалась, пока не поняла, что помощи мне ждать неоткуда, и стала влачить свой крест сама, падая и задыхаясь от непосильной ноши.
Собственно, подобного отношения и следовало ожидать, да только я, по своей молодости и неопытности, продолжала верить, что небезразлична своим родителям. И когда всего лишь через неделю после свадьбы я со своим супругом решила съездить к родителям, чтобы забрать часть своих вещей, то оказалось, что их уже не было! В квартире родителей не осталось ничего, связанного со мной. Ни одежды, ни обуви, ни расчёски, ни зубной щётки, ни тетрадок, ни блокнотов, – одним словом: ничего! Словно меня в их жизни никогда не было. Или, что вернее, они вычеркнули меня из своих жизней, едва я вышла за порог. А все семейные фотоснимки, на которых была я, мама собрала в одну стопку, сложила в пакет, который сразу же вручила мне.
– Светка, я тут собрала все твои фотографии. Думаю, пусть они будут лучше у тебя.
– Да, конечно, – недоумённо ответила я, принимая небольшой пакет со снимками.
Их было действительно немного, потому что родители не очень-то любили меня фотографировать. А точнее, совсем перестали меня фотографировать, едва родилась Лина. Но в тот момент не это волновало меня.
– Мама, а где моя одежда? Где всё? – как громом поражённая, спрашивала я мать.
– Одежду мы с папой отвезли в деревню и раздали родственникам, – спокойным голосом ответила она. – А твои вещи выкинули. Зачем они теперь тебе?
– Но как вы могли? Ведь это же были мои вещи! Я бы забрала их! – не находя себе места от досады и отчаяния, восклицала я. – Зачем вы отдали всю мою одежду? В чём же я теперь буду ходить?
– Ты теперь замужем, – не чувствуя за собой ни капли вины, ответила мать. – Теперь пусть муж покупает тебе новую одежду.
Возможно, мама действительно так думала, искренне веря, что муж должен обеспечивать свою жену, да только у меня была другая ситуация. Второпях выдав меня замуж за первого встречного, ни родители, ни я, не разобрались в том, каким человеком являлся мой муж. На самом деле он совершенно не собирался обеспечивать ни меня, ни будущих детей, возложив все семейные обязанности на мои хрупкие плечи. А тут ещё и родители постарались усугубить ситуацию, лишив меня последнего.
Поторопившись избавиться от всего, что могло напоминать обо мне, родители не оставили даже ночной рубашки, чтобы я не могла переночевать у них. А ведь я тогда была прописана в той квартире! Но родителей это не остановило.
Во-первых, они врезали в дверь ещё один замок, но дать мне ключ отказались.
– Зачем тебе ключ? – удивилась мама, услышав мою просьбу. – Ты же приезжаешь сюда, чтобы навестить нас! Вот и приезжай, когда мы будем дома. А если мы будем в отъезде, то и тебе здесь делать нечего!
А во-вторых, чтобы окончательно вычеркнуть меня из семьи, за моей спиной мать написала от моего имени заявление в паспортный стол с просьбой выписать меня, а отец, надев форму и задействовав личные связи, ускорил дело с моей выпиской. Причём родители даже этого не скрывали, а наоборот, бравировали проведённым мошенничеством. Когда дело было сделано, и меня выписали из квартиры, мать, нисколько не стесняясь своего проступка, рассказала мне об этом, заявив, что теперь я официально нигде не прописана. И несколько месяцев я реально была бомжом. И когда через пару месяцев я простудилась, то мне пришлось платить деньги за визит к врачу, так как меня отказывались принимать бесплатно, ведь я не имела никакой прописки! А страховых полисов тогда ещё не было. Всё это время отец с нескрываемым злорадством обращался ко мне не иначе, как «бомж», чем страшно задевал моё самолюбие. Ведь это по его с матерью милости я получила такой статус!
Знакомые советовали мне через суд прописаться обратно в квартиру родителей, ведь свою двухкомнатную квартиру они получали и на меня в том числе, как на члена семьи. Так что я тоже имела право на часть их жилплощади! Но я знала, что если сделаю это (а суд однозначно был бы выигрышным), то родители не только никогда не простят мне этого, но и откажутся впускать меня в дом, и каждый раз мне придётся проникать туда с боем и в сопровождении участкового. А к такой войне я не была готова. Но потом свёкор, сжалившись, прописал меня к себе. Правда, сделал он это не из благотворительных соображений, а для того, чтобы с моей помощью встать на ведомственную очередь нуждающихся в улучшении жилищных условий. Но, к сожалению, это ничего не изменило в моей судьбе, потому что через пару лет свёкор умер, так и не дождавшись обещанной квартиры. И нас благополучно выкинули из очереди, хотя к тому времени у меня уже родилась дочь. Но разве кого-то это волновало?
Выписав меня, родители сразу же приватизировали свою квартиру, а потом и вовсе совершили обмен, переехав жить в другой город.
А ещё через некоторое время мать сообщила мне, что они хотят с папой составить завещание, по которому их доли отойдут моей младшей сестре.
– У тебя же есть муж, – аргументировала свои слова мама. – Поэтому его квартира – это твоя квартира. Значит, тебе больше ничего не нужно. А о Линулинке мы должны позаботиться.
– Но Лина со временем тоже выйдет замуж и сможет претендовать на квартиру своего мужа! – пыталась я доказать несправедливость принятого родителями решения.
– И ты предлагаешь мне выставить Линулинку на улицу, после того как она выйдет замуж? – начала возмущаться мать.
– Но меня же вы выставили! – не желая щадить её чувства, высказала я.
– Как ты можешь такое говорить! – распаляясь, отвечала мать. – Ты вышла замуж и уехала жить к мужу! Никто тебя не выгонял!
– Но вы даже вещи мои сразу выкинули, не оставив и тапочек, чтобы я не могла вернуться домой!
– Мы сделали это ради тебя, – назидательным тоном отвечала мне мать. – Ты вышла замуж, и мы хотели, чтобы ты счастливо жила со своим мужем. Чтобы он обеспечивал тебя. Поэтому мы избавились от ненужных вещей и раздали твою старую одежду, чтобы ты ходила во всём новом.
– Но в итоге я вообще осталась раздетой! – не сдерживая слёз, выкрикнула я.
– Свои проблемы с мужем ты должна решать сама, – равнодушным ответила мать, не проявляя ко мне никакого сочувствия.
А с одеждой у меня реально долгое время была настоящая проблема. Муж совершенно не собирался обновлять мой гардероб, поскольку отдавал всю зарплату своей родной мамочке, которой мои проблемы были, мягко говоря, по барабану. Муж заставлял меня обращаться с этим вопросом к родителям, что, естественно, тоже было бесполезно. Поэтому на протяжении десяти (!) лет весь мой гардероб составляла пара платьев. У меня даже джинсов не было, лишь спортивные брюки. Лишь потом, когда моя карьера пошла вверх, и я стала получать зарплату в три раза больше того, что зарабатывал муж, я смогла позволить себе обновить гардероб.
После того как я вышла замуж и уехала от родителей, даже вынужденные визиты к ним по праздникам всегда причиняли мне невыносимую психологическую боль. Ведь даже теперь, когда они избавились от меня, и я перестала есть их хлеб, родители всё равно старалась оскорбить и унизить меня, задев за живое.
Прекрасно зная о моей тяжёлой семейной ситуации, они старались как можно глубже сковырнуть мои раны, повторяя:
– Ты же неудачница! С твоим характером другого и ожидать не стоило!
Во время каждого визита мать заставляла меня в подробностях рассказывать обо всех тяжёлых и неприятных моментах моей семейной жизни, но отнюдь не для того, чтобы пожалеть меня или помочь, а для того, чтобы ещё раз подчеркнуть, что именно такую судьбу я заслужила.
И каждый раз после посещения родителей мне требовалось несколько дней, чтобы прийти в себя, вернув душевное спокойствие. А ведь я несколько раз пыталась развестись и вернуться в родной дом. Первый раз это было через месяц после свадьбы. Я приехала к маме и сказала:
– Я хочу развестись.
– Почему? – с недоумением спросила мать.
– Он пьёт, – ответила я. – Я всего лишь месяц замужем, но ни одного дня не видела его трезвым.
– Ну и что, – сказала мать. – Для мужчины это совершенно нормально.
– Нет, это ненормально! – возразила я. – Если бы он просто выпивал по бутылке пива после работы, я бы и слова поперёк ему не сказала. Но он каждый день нажирается вусмерть! Он ссытся в постель! Представляешь? Здоровый мужик напивается до такого состояния, что дует в кровать! И это супружеская жизнь? А его мать меня ненавидит! Она каждый день устраивает мне скандалы! Я даже в туалет не могу спокойно сходить! Как только она видит меня, как тут же начинает обвинять во всех смертных грехах, приговаривая, какой хороший у неё сыночек, и какая плохая у него жена!
– Привыкай, – спокойно ответила мать. – Это обычная семейная жизнь. Со временем ты перестанешь на это так бурно реагировать.
– Но я не хочу так жить! – восклицала я, не веря тому, что родная мать обрекает меня на такую каторгу.
– Теперь от твоего желания ничего не зависит! Ты сделала свой выбор, когда вышла замуж за этого человека, и теперь тебе предстоит провести с ним всю жизнь!
– Но я же не знала, что меня ждёт! Эти люди были другими, когда я общалась с ними до свадьбы!
– Это уже неважно, потому что к нам ты вернуться не можешь! – равнодушно ответила мне мать.
И вероятно, чтобы у меня не было ни малейшего пути к отступлению, родители и провернули свой трюк с моей выпиской и последующей приватизацией квартиры, чтобы я не смогла претендовать на их жилплощадь. И поскольку возвращаться мне было некуда, я снова отправилась в семью мужа.
А затем были и другие попытки.
Когда дочери не было и трёх месяцев, а на дворе стоял декабрь, я собрала вещи и снова приехала к родителям.
Пока я лежала в родильном доме с осложнениями после тяжёлых родов, свёкор, напившись, решил перейти дорогу в неположенном месте, и его сбила машина. И прямо из родильного дома я попала на похороны, на которые муж потратил все мои сбережения. А ведь я целый год копила эти деньги на ребёнка! Меня тогда повысили на работе и значительно увеличили зарплату, поэтому я смогла отложить приличную сумму, которую, по настоянию мужа, регулярно меняла на доллары.
К сожалению, в то время по своей наивности я не считала нужным прятать от мужа свои сбережения, искренне полагая, что он не посмеет взять деньги, которые я заработала для нашего ребёнка. Но я ошиблась. Муж потратил всё до копеечки, объяснив это тем, что нужно было достойно проводить отца в последний путь.
И я не собиралась с этим спорить, но почему хоронить человека, имеющего свои собственные солидные накопления, а также взрослого работающего сына и жену, которая ни разу за все годы пребывания на пенсии не сняла со своей сберегательной книжки ни копейки, нужно было за мой счёт?
И когда коллеги свёкра и его знакомые собрали неплохую сумму денег в помощь семье, все эти средства свекровь прикарманила себе, хотя уж она-то никоим образом на похороны не потратилась.
А мой муж продолжал отдавать всю свою зарплату матери, не выделяя из этих денежных средств мне ни копейки. И его мать благополучно стала прятать и эти деньги. Она даже перестала готовить есть. Лишь когда её сын возвращался с работы, она делала ему небольшой ужин, который тот сразу же съедал, не оставляя мне ничего. И я в прямом смысле стала голодать. Я – кормящая мать, перенёсшая тяжёлые роды, вообще была лишена пищи и возможности ухаживать за своим новорождённым ребёнком, потому что свекровь, из вредности, приобрела привычку замачивать бельё в ванной. Причём на неделю, чтобы я не могла ни помыться сама, ни подмыть ребёнка, который какал пять раз в сутки. Мне приходилось купать дочь в раковине, улучая момент, когда свекровь была чем-то занята, чтобы не выслушивать её оскорбления и издевательства.
Денег у меня практически не было. В моих закромах осталась лишь небольшая сумма, которую я брала с собой в родильный дом. Часть этих средств я потратила, а оставшуюся часть бережно расходовала на самую дешёвую еду. А мой муж, которого я ежедневно просила разрулить эту нездоровую ситуацию, отвечал одно:
– Это ваши бабские дела! Вот сами и разбирайтесь.
И когда свекровь в очередной раз устроила грандиозный скандал, доведя меня до белого каления, я не выдержала и, запеленав дочь и собрав с собой сумку, уехала к родителям. Я надеялась, что в такой ситуации они не откажут мне в помощи. Но я ошиблась. В квартиру-то они меня пустили и даже дали возможность переночевать, а утром мать позвала меня на кухню и сообщила, что я не могу у них остаться, потому что должна вернуться к мужу.
– Ты же знаешь, я не могу туда вернуться, – со слезами на глазах ответила я. – Я там умру с голоду!
– Если муж не желает давать тебе деньги, то подавай на алименты, – не проявляя ни капли сочувствия, ответила мать.
– Но на судебный процесс уйдёт минимум полгода!
– Ну и что? Это твои проблемы, – безразличным тоном сказала мать. – У тебя своя семья, у нас своя! Ты больше не член нашей семьи. Поэтому договаривайся с мужем сама. А от нас ты должна уйти.
Вот так. Родная мама выставляла меня на улицу с грудным ребёнком в декабрьский мороз. Хочешь – под поезд бросайся, а хочешь – с обрыва прыгай. Вариантов много.
Я надеялась, что папа за меня заступится, но он молчал, потому что в телефонных разговорах он говорил, что если мне понадобится помощь, то я всегда могу на него рассчитывать. В том числе, если свекровь вконец доконает меня. Поэтому-то я и приехала к родителям в надежде, что в такой сложной ситуации они не отвернутся от меня и забудут все прошлые ссоры. Но сейчас отец сидел в комнате и молчал, пока мать выгоняла меня из дому.
Но в дом к свекрови я не вернулась. Вместе с дочерью я ушла жить на частную квартиру, хотя денег на её оплату у меня не было. Но через несколько дней ко мне с повинной приполз муж и уговаривал не разводиться с ним, обещая отдавать зарплату мне. Но, как всегда, не сдержал слова. Он, действительно, стал отдавать мне часть денег. Другую часть он отдавал матери, а третью, самую большую, оставлял себе на пропой.
Так я и жила. Пока дочери не исполнилось три года, и не истёк срок моего декретного отпуска.
Я не умерла с голоду и не сломалась, потому что всё время надеялась, что, выйдя на работу, снова начну зарабатывать хорошие деньги, встану на ноги и смогу развестись. Теперь это было моим самым заветным желанием, которое я пока не могла себе позволить. И мать поддерживала меня в этих мечтах. Не о разводе, нет. Об этом она и слышать не хотела. А о том, чтобы встать на ноги, делать карьеру и хорошо зарабатывать. Она неоднократно твердила мне:
– Мы возьмём твою дочь к себе, пока ты будешь обустраиваться. Пусть тебя ничто не отвлекает! Малышка может жить у нас сколько угодно. А когда у тебя всё наладится, заберёшь её к себе.
И я верила. И эта вера помогала мне переносить все трудности.
Но когда истекал срок моего декретного отпуска и нужно было возвращаться в Москву, потому что хозяйка съёмной квартиры попросила нас освободить её жилплощадь, да и с деньгами после дефолта 1998 года у нас было совсем туго, я напомнила матери об обещании.
– Что это ты удумала? – забыв о прежнем дружелюбии, заявила она. – С чего это мы с папой должны воспитывать твоего ребёнка? Сама родила, сама и воспитывай!
– Но ты же говорила, что поможешь мне на первых порах! – расстроенным голосом воскликнула я.
– Выдумываешь ты всё! – со злостью сказала мать. – Ребёнок должен жить с матерью, а не с бабушками и дедушками!
Да, оказывается, всё это было пустыми обещаниями. Как, впрочем, и раньше. И с чего я надеялась, что всё изменится? Наверное потому, что я мать за язык не тянула и не просила сочинять мне сказочки про то, как она будет мне помогать. Но мать снова предпочла быть добренькой лишь на словах, а на деле показала кукиш, словно иного отношения к себе я не достойна.
Когда сестра окончила школу, и для неё настало время выбирать дальнейшее направление жизненного пути, у мамы возникла очередная бредовая идея: Линулинка должна поступить в Академию МВД России. Видимо, некогда это была мамина мечта, которую она никогда даже не пыталась реализовать из-за своей лени и слабости характера. И вот сейчас она решила, что её любимая дочь должна пройти тот путь, о котором она сама могла только мечтать. И когда мы с мужем приехали на выпускной вечер Лины, то мама торжественно сообщила нам об этом решении.
