Степан Витальевич Кирнос
Во имя порядка: у истоков Союза
Тараэль кинулся вперёд и увернулся от топора рыцаря, проскользив по мокрому камню. Резко встав он ринулся к противнику, который хлёсткими ударами оружия пытался его рассечь, но не мог, ибо бывший ралаим оказался ловчее. Вывернувшись он вонзил кинжал в сочленение доспеха, пробив колено и резко встал, направив острие гладия в незащищённую шею. Труп воителя Ордена ночи со звоном плюхнулся на землю.
– Тьфу, – сплюнул Нарис, всматриваясь в битву и наблюдая, как рыцари и серафимы рубят друг друга в отчаянной схватке.
Хашарим наотмашь разбил панцирь «ангелу» клевцом и попытался прикончить его, но вспышка молнии и удар электричества отвели его руку. Обратив грозный лик в сторону человека его остановившего, он увидел Вилдаса, который сжимает двумя руками древко посоха. Бывший хранитель быстрым шагом направился к нему, пробивая себе путь чудесным мечом сквозь ряды врага.
– Я не закончил начатое под Речном! – проревел Галиус, швырнув клевец в солдатьа Компании, попытавшегося его прикончить копьём. – Готовься к смерти!
Ещё один выпад молнии ударил в доспех Хашарима, но того не остановить. Не сбивая темпа шага он идёт, как неумолимый жнец и Вилдас обратился к остаткам силы посоха, силой воли выдавив всю энергию в магическом камне и направляя её против предателя.
Фриджиэн и Тараэль сошлись с мечниками Талгарда, пытаясь одновременно пробиться к Хашариму. Длинный меч эндеральца впился в плечо врага, пробившись сквозь кольчугу и надавив легионер расширил рану. Нарис совершил «прыжок» и материализовался сбоку, сходу прорешив кожаный панцирь в месте схода спинной и грудной пластины кинжалом. Прохрипев враг стал падать, но Тараэль подхватил его закрылся им от роя вражеских стрел. Легионер поднял чей-то щит и только это спасло его от гибели. Группа лучников заметила их и устроила охоту, засыпая оперённой погибелью
Тараэль сжал ладонь на древке лука и с перекатом оказался возле колчана. Моментально раздался скрип дерева, а секундой позже противный свист перистой смерти. Стрела пробила шею вражескому лучнику, потом ещё одна угодила в глаз рядом стоящему. Нарис на секунду отвлёкся, лёгким пинком он швырнул арбалет легионеру крича:
– Не стой истуканом если ещё хочешь сдавить шею обручальным кольцом на пальце!
Фриджидиэн поднял оружие и подведя к плечу, практически не целясь прижал язычок к древку. Отдача поцеловала болью плечо парня, но радость была сильнее ощущения – болт прошёл сквозь ткань одежды и прошиб сердце.
Взрыв – только там можно описать выплеск энергии, которой родился из кристалла в посохе Вилдаса. «Массивный» прут энергии выплеснулся из чародейского проводника и светло-фиолетовыми путами окутал Галиуса, а затем глаза ослепила вспышка и раздался мощный грохот, неистовый гром. Сила взрыва раскидала рядом сражающихся, словно это были тряпичные куклы, а на его месте камень стал чёрным как ночь.
– Лишь бы получилось, – прошептал Вилдас, смотря на то, что все участники боя в томном ожидании прекратили смертоубийство.
Дым окутал место взрыва, но вскоре он рассеялся и виду предстала картина – воин опрокинут на одно колено, но не убит. Его броня в сияет случайными всполохами энергии, накалена и сияет алым, но не пробита.
– Хаос хранит меня! – рыком он подбодрил себя и тяжело встал, поднимая оружие.
«Не может быть», – в отчаянии подумал Вилдас и отбросил посох, который более бесполезен.
Картина непобедимости Хашарима предала сил воинам Королевства, которые в едином порыве снова бросились на солдат Компании, что теснимы к самим вратам.
Вилдас опустил короткий меч… в этой битве ему не победить, сражение за Талгард провалиться, и Королевство останется непобедимым. Сердце стягивает колкая цепь отчаяния – «Кузенов» не победить без сего оружия, ибо один из их скверного рода нечувствителен к остальному оружию. Дальше биться нет смысла… «нет смысла в жизни, нет смысла и в этом сражении», – напоследок подумал Вилдас, когда поднял взгляд на забрало Галиуса, чувствуя, будто бы весь мир остановился.
– Готовься к смерти! – латник поднял меч, встав напротив несопротивляющегося Вилдаса.
– Всегда готов, – прошептал бывший проповедник, закрыв глаза… с главной целью он справился – помог Джаэлю найти Оливию… помог ему не потерять смысл жизни и впасть в отчаяние.
Подняв лицо к небу и позволив руке дождя омыть его лицо от грязи и крови, он тихо произнёс:
– На всё воля Твоя.
Вилдас ожидал прикосновения холодной острой стал, слышал, как меч рассекает воздух, и предчувствие смерти затопило его душу холодом и «смрадом». Он предчувствовал, что вот-вот сталь остротой и скоростью поразит его в сердце и все чувства потеряют значение… ещё миг и клинок сокрушит жизнь… острие спустя долю мгновение коснётся тела, сокрушая жизнь… смерть пришла за Вилдасом.
Звон! Вместо пустоты и безмолвия посмертия Вилдас услышал его и распахнул глаза, с жадностью смотря на картиной спасения. Полу-аэтерна врубился в Хаарима всем весом и захлестал гладием по доспеху с такой силой, что тому пришлось отступать, попутно отбивая хлёсткие удары Нариса.
– Не смей мне мешать вершить суд! – рёв Галиуса был победен львиному.
Хашарим быстрым движением перехватил меч Тараэля, сжав ладонью лезвие и приложив неимоверную силу вырвал гладий. Звон скользящего по камню меча привлек Фриджидиэна, который быстро переведя арбалет, выстрелил. Латник прикончил бы Нариса своим мечом, но болт угодил в шлем, оставив порез и переведя вектор атаки в сторону.
Вилдас изжарил вставшего перед ним рыцаря молниями, и только электричество разрушило крепления на нагрудной пластине, маг сблизился и сверкнул мечом у груди. Чародей вынул окровавленный меч и обратил магию огня против латника – из его ладони вырвался поток жаркого пламени, окативший спину воина.
– Я вас всех уничтожу! – обозлился Хашарим и обратился к своим воинам, подбадривая их. – Хаос взывает к нам! Не подведём наших владык!
Тараэль ушёл в подпространство, но наитие Галиуса воззвало к нему, и он направил меч в сгущающуюся пустоту. Кровь брызнула на серый камень, когда Нарис оказался в реальности. Острие меча пропороло ему живот, вспоров доспех, и схватившись на торс он криво захромал прочь от Галиуса, одной рукой держась за рану, а другой за кинжал.
– Умри неверный! – направил меч он в спину полу-аэтерна.
Клинок столкнулся с оружием Фриджидиэна, который из последних сил, раненный, держался на ногах. Хашарим надавил и опрокинул легионера… парень ощутил холодное касание камня, дождь на лице и уходящее тепло из трупов рядом. Сквозь пелену он видел образы сражающихся с горечью понимая, что их побеждают.
«Лишари, ты же меня поймёшь», – мысленно подумал он и раскаиваясь, что не смог сдержать обещание.
Взрыв… ещё один, только на этот раз громыхнула не магия, а ручница, спасшая Фриджидиэна. Секундой позже Вилдас держа на одной руке рукоять с прикладом, трясущейся конечностью, дал залп практически в упор. Расцвёл бутон огня, из которого визжа вырвался дождь убийственного металла. На этот раз латы не выдержали и со скрежетом и рыданием металла поддались. Кровь брызнула на чёрную сталь, и теперь уже Хашарим не верил, что случилось подобное.
– Н-не… не м-мож-жет… они обещ-ща-щали… что доспехи н-ничто… не возьм-мёт, – с булькающим хрипом сказал Галиус, оборачиваясь в сторону своего губителя.
Уверенной походкой он направился к Вилдасу, но сделав пару шагов остановился и захрипел. Он не увидел Нариса, который подкрался к нему, но почувствовал, как нечто длинное и холодное подарило ему смерть, пробившись в месте прострела и войдя в плоть ледяной стальной лентой. Тараэль размазывая собственную кровь на доспехе Хашарима вогнал кинжал до упора, до тех пор, пока гарда, идущая вдоль клинка не упёрлась в металл.
Галиус не мог поверить… тот, кто получил имя Хашарима пытался найти ответы на вопросы – почему его победили, почему хаос не помог. Пришедший сюда по приказу Короля, чтобы организовать наступление на Златолесье и Каганат, он нашёл здесь лишь погибель…
– Х-х-хаос, – прохрипел Галиус, попытавшись развернуться, но ноги подмялись сами, жизнь стала покидать его и со звоном он грохнулся на каменную плитку… вид, как правая рука короля упала, вверг в шок оставшиеся войска Королевства, что позволило перейти воинам Компании в убийственную контратаку, сметая каждого, кто встанет у них на пути.
Вилдас подковылял к мечу… возле которого лежала и изломанная болью фигура Тараэля, который прерывисто дышал, хватаясь за жизнь и выплёвывая сгустки крови на губы. Вот она цель… святой меч, ради которого он и сунулся в это пекло. Несмотря на громыхание битвы вокруг, на жаркое побоище, которое полыхает огнём, звенит сталью и захлёбывается кровью, он смотрит на мерцающую сталь, гарду и рукоять, словно вокруг нет смертоубийства. Остаётся только взять его и уйти прочь, перенести себя подальше от ристалища, ибо больше в нём нет смысла. Но глаза коснулись несчастного полу-аэтерна, чьи очи вселяют уныние предсмертным взглядом, сирень в глазах стала увядать.
– Вот смерть, которую ты так желал, – тихо произнёс Вилдас.
– Я так и не отдал ей долг, – слабо улыбнулся Тараэль, утирая кровь с губ.
Стоит лишь взять оружие и уйти, оставить Нариса умирать, но разве он может поступить так с тем, кто спас его от неминуемой смерти? Разве он не будет стоить лишних пары минут… за которые Вилдаса могут убить, и меч останется в забытьи? Неужто жизнь стала менее ценна артефакта, даже если он – осколок смысла жизни?
– Не бойся, – тихо произнёс Вилдас, склонившись над полу-аэтерна и сжимая пальцы на мече. – Ты вернёшь долг… как там её звали?
– Сюзет…, – выдохнул Тараэль, сплюнув новую порцию крови и закатив глаза.
Вилдас ощутил, как в пальцы проникает сила, словно Кто-то более могущественный через святой меч дарит ему её. Вобрав достаточно, он обратился к морю возможностей, где плетя мыслеформулы и выискивая образы того, что предлагает океан энергии, приготовился сотворить магию. Коснувшись правой ладонью до раны, купая пальцы в его крови, усилием воли он направляет свет на плоть потоком исцеляющего заклятья, но рана оказалась слишком глубока и рваные края раны не спешили затягиваться. Понадобится много сил и больше времени, чтобы вернуть парня в сознание.
– Как он? – спросил склонившийся Фриджидиэн.
– Жить будет, – ответил с хрипом Вилдас. – Как битва?
– В порядке, – Фриджидиэн с радостью смотрел за тем, как серафимы скидывают рыцарей обратно на лестницу, как воины Компании полностью расчистили плацдарм и перестреляли лучников наверху, но с горечью он и вглядывался в глаза мёртвых… тела устлали всю площадь, а кровь сделала серый камень красным; посмотрев на всё, легионер тихо вымолвил. – Насчёт войны не знаю, но мы побеждаем в битве…
– Отлично, – Вилдас убрал руку с меча и похлопал Фриджидиэна по плечу. – В таком случае ты тоже увидишь свою… Лишари.
Глава 19. Хозяева степей
Спустя неделю. На севере Пороховой пустыни
Вечернее время в этой части Эндерала знаменовалось сиятельным закатом. Небеса расписали цвета яркого пламени, разливающегося золотом по голубому небосводу, на восточной части воздушной тверди уже начинали зажигаться первые звёзды. Серебро на тёмно-синем покрове, золотистое пламя на западе и леденя синева в центре создавали удивительно-завораживающую картину над головами двух странников.
Лошади мерно шли по сухой траве, которая еле-еле проступает из песка. Справа и слева от них на дальнем расстоянии друг от друга к небу стремятся скальные «стены» каньона. Горы здесь чёрные, высокие и безжизненные, как и сама пустынная местность на южной границе Каганата. Высоченные скалы разрезают пустыню на части, а между ними разлеглись обширные степно-пустынные пейзажи – песок и суховей, выступающие отростки кристаллизованной магии, безжизненные безводные пустоши и немногочисленные группы охотников, рассекающие эти суровые места в поисках мяса, панцирей и яда гнойных жуков.
– Не думаю, что эта война завершится скоро, – произнёс всадник в кожаном прилегающем доспехе, поверх его головы капюшон, скрывший и лицо. – Они только сейчас смогли взять город Талгард и пробиться по прибрежной дороге, но какой ценой? И это только столица, ибо дальше неё они не продвинулись.
На холодные «машинно» сказанные реплики второй конник, примеривший тканевую свободную одежду чёрного цвета и оголивший лысый череп, нашёл слова:
– Не думаю. Компания рано или поздно смешает пушками дикарей с землёй. Легион в одном шаге от центра этого безумного мятежа. Фогвилль станет отличным достижением в завоевательном списке Легиона.
– Сигизмунд, ты слишком оптимистично смотришь на картину войны.
– А ты, Мирро, не оцениваешь могущество Союза.
– И на это есть свои причины, – ускорил лошадь ассасин. – Армии аэтерна встали у пушечных бастионов на юге Златолесья, Компания понесла страшные потери и захватила лишь город Тальгаард. Провинция в большей части всё ещё в руках Королевства. А легион, – здесь должна была быть усмешка, но вместо неё холодный монотонный глас. – Его наступательные возможности исчерпаны. Да, он в шаге от победы, но на этот шаг у него просто нет сил.
– У страны помимо легиона есть ещё силы.
– Кто? Союзная Армия? Она не спасёт Эндерал как-то было в эндерало-неримской войне. Контингенты трёх стран выдохлись. Баронство с Златолесьем и Дюнным увязло в противостоянии с Королевством.
Инквизитор смолк. Действительно, ему нечем парировать стойкие доводы «окаменелого». Вместе они продолжили скакать вдоль каньона, посматривая наверх и внимая крику ястреба.
– Как там поживают наши общие знакомые? – тихо спросил Мирро. – Джаэль и Элия ещё не поженились?
– Свадьба скоро. Элия удочерила Оливию и всё у них будет хорошо, – холодно ответил Сигизмунд. – В конце концов они приняли щедрое предложение Союза и стали баяррами в при местнике в фактории.
– И Джаэль даже ничего не сказал против того, что он поступил на службу Княжеству? – Сигизмунд подумал, что тут должны были быть ирония или сарказм, не переставая удивляться неизменяемости голоса Ктуа.
– Как мне поведали общие знакомые, он долго сомневался, но посмотрев на жизнь в Союзе, увидев, что новая страна сделала для своих подданных и граждан, он переменил мнение. Как мне рассказывали.
– Удивительная история, – то ли с далёким отголоском восхищения или сарказма молвил Мирро. – А что с Вилдасом? Последнее, что я слышал, как он неделю тому назад принял участие в самоубийственной атаке на Талгард.
– Самоубийственная… тьфу, всего-то полегло три сотни народу из сводного батальона, но они смогли овладеть частью площади и жилыми кварталами бастиона.
– А как они смогли захватить город, Сигизмунд? А то после убытия всех моих людей на Миле, я потерял контроль над информационными потоками.
– Только через четыре дня пришла поддержка – два полка, сравнивая мортирами и кулевринами скалы с землёй, неся неимоверные потери и утопая в крови и дерме смогли пробиться к стенам Талгарда. Королевство, страшась окружения, вывело войска из города. Наши заняли столицу провинции ценой тяжёлых потерь, как рассказал мне сам Вилдас.
– И всё-таки он выжил.
– Да… он выжил и отдал интересный артефакт в руки Инквизиции. Теперь у нас есть шанс убить «Кузенов», – Сигизмунд осмотрелся, но так и не нашёл ничего примечательного, кроме старых пирийских башен в скалах, которые раньше были частью оборонительной системы у Аскамана.
– Так что же сам Вилдас? Он нашёл себе место в этом мире?
– Да… он обрёл уединение в одном из северных монастырей в Морозных горах. Старик заслужил покой и мирный труд в конце жизни.
– Джаэль, Вилдас и Элия. Те, кто отправился во имя личных интересов в долгий путь, нашли большее, чем исполнение своих желаний. Златоброд, Арк, Речное и Дюнное. Все эти названия теперь отразятся на страницах ваших летописей, а с ними и имена героев.
– Но там будут и строки про Мирро Ктуа, поклявшегося отомстить за знать Миле.
– Нет. Не про нас эта повесть, Сигизмунд. Мы всего лишь помощники им, а не вершители дел.
– Ты прав, но теперь начинается наша история, Мирро.
– Твоя. Я забираю то, что нам причитается и убываю на корабль до Миле. Мои господа посчитали клятвы мести исполненными, а значит мне больше нет места здесь. Гильдия Окаменелых и её дела ждут меня.
– А кто мне поможет в войне с «Кузенами»? – чуть улыбнулся Сигизмунд.
– Твоя новая подруга. Кстати, как она поживает?
– Неплохо, если учитывать, что она в заключении в камере, за десятком магических печатей, – всадник краем глаза приметил следы минувшей воды – орлиной геральдикой манит глаз к щитам, ржавые мечи раскиданы в хаотичном порядке, из земли выросло древко с рваными и потемневшим штандартом Неримского государства; инквизитора это привлекло более, чем общение о Кайль. – Неримляне. Здесь они пытались совладать со всадниками Каганата, но что-то пошло не так. А тела видимо сожжены на ближайшем костре, чтобы не встать в посмертии.
– Не уходи от темы, Сигизмунд. Ты не испытываешь стыд за то, что не смог убить её. Ты её уже записал в союзники.
– Нет. Она всё-таки «Кузен» или… «Кузина», а значит – недруг. В конце концов она – ценный источник информации… источник, – будто бы потерянно повторил инквизитор. – Смешно, но та, кто тысячелетия желала мести Святому ордену и стремилась к победе «Кузенов», сдала под чистую всю структуру секты Весов.
– Ничего удивительно. Она либо устала от интриг своих собратьев, либо изменила приоритеты. Я слышал, что вы должны были совершить выход в город?
– И снова – «нет». Там нужно пройти столько стадий согласования. Инквизиция, Церковь, Союз, государство Союза в котором мы будем… гулять, – усмехнулся Сигизмунд.
– Ты так сказал, как будто поведёшь даму сердца по набережной Арка глазеть на закат и рассуждать о романтике, – хладно произнёс Мирро.
– Практически так и будет, – отшутился Сигизмунд, вспомнив, что последняя беседа с прекрасной голубоглазой блондинкой закончилась жарким спором о том, что истинно – хаос или единобожие.
Двое припустили лошадей, стремясь как можно скорее оказаться в столице нового эндеральского государства. Инквизитор и ассасин оказались практически в сердце Каганата Северной пустоши, полукочевой страны, раскинувшейся от пушечного бастиона Златолесья до раскалённого центра Пороховой пустыни. Здесь свой дом нашли обители северной части южной части континента – те, кто целыми тысячелетиями в глазах Святого ордена носили статус изгоев и дикарей, недостойных милости светорождённых. Столетия жестокой жизни, постоянных войн с Орденом и ореол глубочайшей беспутности здешних жителей овеяли атмосферой страха и отвращения здешние народы. Их считали бандитами и разбойниками, но никто так и не подумал хоть на мгновение вникнуть в сложившуюся культуру. Никто, кроме Велисария, который с ними заключил договор, дал им надежду, а затем позволил стать больше, чем разрозненным собранием племён и группировок. Ответом же стала поддержка прославленных конных лучников, которые сыграли немалую роль в войне на восточном побережье.
Сигизмунд приостановил коня, когда увидел, как впереди на фоне моря зелени столбами поднимается пыль. Тоже самое сделал и Мирро, не рискуя рваться во весь опор навстречу невесть чему.
– О, нас встречают, – заметил инквизитор, зная, кто скачет к ним навстречу и направив тихим ходом чёрного коня вперёд.
– Хорошо, что хоть не ливнем стрел.
Через пять минут они сошлись – двое всадников и полсотни конников, окруживших путников. Каждый из воинов облачился в простецкую серую куртку до колен из выделанной кожи и утянутой ремнём, ноги в бесцветные штаны и короткие сапоги на верёвках, а голову украшала меховая шапка. Цепкий взгляд Мирро приметил у каждого рукояти ножей, торчащие из-за краёв сапога, сабли и колчаны с луками и стрелами.
Вперёд подался кочевник, на плече которого алой лентой утянут символ власти. Он чуть приклонил голову и заговорил:
– Вы преступили границу Каганата. Какая причина вас привела в наши земли? – с тенью опаски в голосе спросил всадник.
Сигизмунд чувствует всё ещё не выветрившуюся осторожность, продиктованную подозрительностью к большинству эндеральцев. Последние десятилетия «цивилизованные» сюда приходили, чтобы нести слово Мальфаса на остриях клинков и уничтожая любого, кто встанет у них на пути. Походы Святого ордена по внутренней колонизации этих земель не удались успехом, но унесли неимоверное количество жизней обычных жителей сих мест… что не может не сказаться на отношении к большей части эндеральцев.
– Я не помню, чтобы границы между странами Союза были закрыты, – тихо заговорил Мирро.
– Сейчас неспокойная обстановка в мире, – ответил всадник. – Да и лишняя осторожность никогда не помешает.
– Я – Сигизмунд, инквизитор Церкви Единого, а это Мирро – уполномоченный представитель Миле, – показал на напарника Гросс и протянул бумагу, на которой в свете уходящего солнца замерцали геральдические печати.
– А, вы пришли, чтобы забрать побрякушки. Что ж, рад буду их отдать, – кочевник приложил руку к груди. – Кульканн, малый хан орды. Мы вас сопроводим.
Всадники вместе направили лошадей в сторону столичного города, устроенного возле пирийских руин. Пока они скакали, Сигизмунд подумал об эндеральском исходе, судьбе страны. Война в самом разгаре, да ещё к тому же корабли с тёмными аэтерна и звёздниками пристали в гавани Арка. Народы ищут себе прибежище в стране, которая за кратчайшие сроки из отсталого восточного региона превратилась в могущественную державу Вина, которая сражалась с «западным орлом». Такой феномен не мог и не прозвучать на полмира, привлекая всех, кто ищет убежища от бурлящего котла мировой жизни… но что всё это сулит стране, которая всё ещё сражается сама с собой, и нашла покоя?
Вскоре вся кавалькада оказалась у конца каньона, откуда отчётливее разглядывался тропический лес, внутри которого и расположилась столица. Сигизмунд увидел белые точки, которые вскоре стали лучше разглядимыми палатками, довольно огромными и просторными. Юрты стелились у самого края скал, которые соединилась высоченной деревянной стеной, и образовывали своеобразный пригород. Спустя получас они вошли в преддверья Нового Аксамана.
Первое, что бросилось Сигизмунду в глаза, так это флаг страны – широкий полурунический орёл с луком на тёмном фоне. Древко знамени у основания заложено камнями, у которых выложен птичий череп. С деревянных башен, которые выставлены у главного входа, на них взирают лучники в такой же одежде, что и всадники-охотники. Ступив на широкую расчищенную дорогу группа конников удостоилась внимания со стороны местных жителей, снующих среди шатров и палаток. Инквизитор нашёл интересными костяные заколки и украшения из птичьей и звериной кости, которые носят женщины. Каждый мужичина накинул меховую шапку с острым верхом и имеет либо длинный изогнутый нож, либо кривой меч.
«Интересно, сколько тут лошадей?», – подумал Сигизмунд, замечая, что у каждой палатки в бесконечной сети улочек между юртами есть по коню.
Мирро же приметил местный «храм». Его глаза увидели расчищенный участок земли, где в середине сложен из камней алтарь, подле которого устроены две жаровни. Нос ассасина уловил слабое веяние ароматов благовоний, и жаренной птицы – жертва в местных обрядах. У алтаря преклонил колени седовласый мужчина в белом одеянии, в окружении ещё двух десятков людей, также упавших на колени. Ухо уловило еле слышимое горловое протяжное пение, исторгаемое от молящихся. Краями «храма» служил ряд колышков, воткнутых в землю.
– Ваше место молитвы, – обозначил инквизитор, поглаживая знак чаши на кольце.
– Мы предпочитаем воздавать хвалу Создателю под открытым небом, почитая весь свободный мир его цузскэном, – ответил Кульканн.
– Чем?
– Храмом, по-аркски.
– Понял. А где у вас тут рынок? Я не вижу, чтобы здесь люди меняли, продавали или покупали. Только несколько ремесленных
– Тут живёт свободный люд, который мчится на встречу свободному ветру. Охотники и воины, которым нет нужды торговать здесь. Мы добываем товар для наших хоншоу.
– Хоншоу это ваши торговцы?
– Да, ты прав.
Городок палаток, среди которого сновал люд, выделывали шкуры, делали луки и занимались подготовкой к охоте, пили и ели, веселились и жили крупными семьями, остался позади, когда они подошли к высоченной деревянной стене, за которой виднелись кроны пальм и тропических деревьев. Наверху не менее сотни воинов Каганата, вооружённых луками и стащившими несколько старых пушек из руин. Вместе со стволами инквизитор рассмотрел и луки баллист, оказавшихся здесь благодаря щедрости Союза.
– Э-э-э-э, – остановил их воин в кожаной «чешуйчатой» броне, преградив путь тронутой ржавчиной глефой. – Хан, ты куда их ведёшь?
– На встречу с Каганом. Их отправили забрать милейские побрякушки.
– Как-то вы не слишком почётно выражаетесь о короне одного из знатных милейских родов, – вмешался Мирро.
– Хорошо, проходи, хан. Но только следи за ними, чтобы они не занимались вещами, за которые пожалеют.
Сигизмунд до сих пор не мог поверить, что корона оказалась на территории Каганата, в заброшенных руинах одного их древних фортов Святого ордена. По легендам, полторы тысячи лет тому назад один милейский аристократ приезжал в Эндерал, чтобы попытаться установить дипломатические отношения с коронной землёй Мальфаса. Его пригласили поохотиться в этих местах, где по рассказам охотников обитал могучий ватир, который в два раза больше своих сородичей. Естественно принц пожелал его собственноручно зарубить и отправился вместе со свитой из Святого ордена… в ходе охоты он и сгинул от лап ватира и его сородичей вместе с лучшими хранителями Эндерала, а корона считалась утерянной. О ней не слышали до тех пор, пока её не опознал каган, не нашёл в покинутом Орденом форте, которая туда попала видимо из рук солдата, что нашёл её в грязи. Так или иначе, но Велисарий решил венец вернуть, одновременно и наградив Мирро за отличную службу Эндералу и ревностное исполнение клятвы.
Небольшие створчатые двери, встроенные в огромные массивные ворота, распахнулись, пропуская внутрь троих всадников. Остальных Кульканн отпустил заниматься своими делами.
Взгляду Сигизмунда предстали хаотично разбросанные деревянные одноэтажные и двухэтажные здания, перемежающиеся с юртами и палатками, вместе образующими удивительный ансамбль. Здесь же инквизитор заметил и более роскошные наряды, либо сшитые местными мастерами из шкур шубы и тулупы, с выделанными кафтанами и халатами, либо купленные у караванов из Дюнного. Сигизмунд увидел и небольшие крытые рынки, на которых местное купечество предлагало перекупленные с юга апельсины, бананы, оружие или одежды с книгами или зельями. По две-три лавки под палаткой с горстью вещей – вот весь рыночек, и тот скудный ассортимент, который могут предложить местные торговцы.
– Всё же вы торгуете, – ехидно заметил Сигизмунд. – У вас есть места продажи.
– Не совсем, инквизитор. У нас нет традиций отменной торговли, как у дюннийцев или аркчан, – заметив удивление в глазах инквизитора, ответил на него хан. – Нам это не нужно. Честный обмен всё заменяет.
Мирро созерцал здешние архитектурные изыски, а точнее полное их отсутствие. Если Арк встречал исполинскими храмами, Дюнное огромными базарами, а Речное незабываемой сельской местностью, то вот Новый Аксаман простыми хижинами из дерева или палаток, в которых и жили люди. В них же нашли своё место жилые дома и тренировочные для стрелков, разделочные и хранилища, а просторные участки местности, с изысканными каменными алтарями играли роль соборов. Вместо статуй – высоченные деревянные столбы с резьбой или повязанными ленточками, у которых сияли монеты и украшения, растения, пища или иное подношение.
– Столбы Всесоздателя, – тихо произнёс Кульканн.
Лес в этом месте был практически уничтожен и пущен на постройки, только малый участок у огромной стены остался в первозданном виде. Другие деревья на громадных территориях постигла судьба стать стройматериалом для многочисленного полукочевого народа.
Инквизитор повернул голову налево, где отблеском света уходящего солнца сияли медные крыши древнего пирийского города, что ныне заселён и возрождён в новом блеске славы. Старый Аскаман изменил название, преобразившись. Серый камень был очищен от наветов времени, башни и ворота отчищены и натёрты до блеска, а скалу, внутрь которой и уходил град погибшей цивилизации, опоясывали четырёхэтажные чуть косые хижины, в которых поселилась многочисленная знать Каганата и защищённые стеной.
– Нам туда? – спросил Сигизмунд, показывая на пирийские строения.
– Нет. Каган сейчас на пиру.
Проскакав через стихийно образованные витиеватые и постоянно изменяющиеся улочки, три всадника оказались на большом поле, окружённом чредой палаток и зданий. Сигизмунд здесь увидел огромное количество всякого народа, которые расселись у множественных костров на шкурах. От десятков кострищ поднимаются бесчисленные столбы дыма, исходит аппетитный запах жаренного мяса. Взгляд инквизитора подмечает большие кувшины, из которых по кружкам и плошкам разливается белая жидкость, делающая праздных людей хмельными.
– По какому поводу праздник? – спросил Мирро, слезая с лошади, взирая на обилие сыра, овощей, курятины, конины и леоранины, смотря на пляски и внимая горловым пениям; единственные, кто был спокоен и бдителен – сотни воинов, стерегущих порядок и спокойствие на празднике.
– Великий Каган празднует заключение договора с аразеальскими лоялистами. Теперь мы – братья.
Трое ступили в море гуляний и оказались посреди всеобщего сдержанного ликования. Нос будоражил запах жаренного мяса и браги, пуститься в безудержные танцы. Жар костров опаляет кожу, а их блеск, содрогание языков пламени так и манит сесть у них и внимать весёлым песням о победах, либо плакать под пение о гибели великих героев.
Они подошли к самому большому костру, за которым на десятке шкур расположился человек, подле которого службу несли лучники в полном ламеллярном броне, доспешной юбке до колен и позолоченным шлемом с конским хвостом. Рядом сидит высокий черноволосый мужчина с миндалевидными карими глазами, облачённый в расшитый золотом и алым атласом тулуп, с сапогами.
– Великий каган Аль-Хаббад, к вам пришли Мирро и Сигизмунд за короной, обещанной вами пред Велисарием.
– Хорошо, хан, свободны, – отмахнулся сидящий владыка Каганата.
Ледяной взгляд Мирро встретился с хитрым взором широких цвета дуба глаз Аль-Хабадда. Каган нашёл удобными для себя короткие сапоги, просторные штаны и кафтан коричневой расцветки, утянутый широким поясом.
– Господин, – чуть поклонился Мирро. – Корона.
