Степан Витальевич Кирнос
Во имя порядка: у истоков Союза
Её вывели. В платьице расцветки аметиста, в сопровождении двоих «бессмертных», вышла маленькая светловолосая девочка, с плетёными косичками. Её маленькое, ангелоподобное личико с глубокими синими глазами тут же увидел Джаэль и не смог сдержать порыва эмоций, которые захлестнули его сердце.
– Оливия! – сорвался с места парень, на его щеке сверкнула слеза.
– Папа! – крикнула дочь и тоже побежала к нему.
Вот он – кульминационный момент этой истории – отец прижимает дочь и всё осталось позади – кровь и пот, огонь и вода, горе и слёзы, чаяния и надежды – всё исполнилось здесь и сейчас. Он взял её в ласковые объятия, и она прижимается к нему, ибо никакие царские хоромы и ухаживания не способны пересилить любовь к отцу и желание быть с ним.
– Как же я долго тебя искал, – прошептал Джаэль; его сердце заливается глубокой искренней радостью, лицо едва ли не сияет от счастья.
– Дядя Вилдас! – признала Оливия пожилого мужчину, только его завидев.
Даже Элия не смогла сдержать чувств, по её светлой щеке пробежала горячая слеза, а женское сердце растаяло в умилении, созерцая картину семейного воссоединения. Она ведь тоже помогала ему, желала, чтобы он нашёл свою дочь, хотела сделать его счастливым. Она смотрит на результат и не может нарадоваться.
– С тобой всё хорошо? Обращались нормально? Не обижали? – с волнением спрашивает Джаэль, не унимая взгляда от дитя.
– Да. Всё хорошо.
– Вот чудесно. Теперь я тебя никогда не потеряю, Оливи, клянусь. Чтобы не случилось, чтобы не произошло, ты больше не попадёшь в опасность.
Короткая сцена счастья близиться к обрыву, ибо две фигуры приблизились к ним. Визирь и служитель культа желали с ними поговорить, но их появление возбудило в Джаэле лишь вспышку неприязни и гнева.
«Что им от меня ещё нужно?» – пробуждала мысль ярости.
– Я Визирь Дюнного – Мустафа Ашур’Адад, – поклонился мужчина в золотом халате. – Есть разговор касательно вашего появления здесь.
– Он не может подождать? – нервно спросил парень.
– Боюсь, что нет. У вас будет ещё много времени, чтобы провести с дочерью, а царская милость в виде мешка с серебром покроет любые расходы ваши.
– Эли, – повернулся парень и нашёл во взгляде немое согласие, опередившее ответ.
– Папа, ты куда? – забеспокоилась Оливия.
– Я ненадолго, – погладил её по голове отец.
– Конечно, – согласилась девушка и взяв за руку Оливию отвела её в сторону, в то время, как Вилдас пустился в разговоры с вашарином.
Джаэль и Мустафа отошли в сторону, прямо к огромному окну, которое смотрит на град и дальше на пустыню. За ним стелются безграничные просторы пустыни, виднеется городская жизнь и пески, под которыми может скрываться не один десяток тайн и сокровищ.
– Вы же слышали об изменении условий договора? – осторожно, но с властностью в очах, говорит визирь. – Вам предстоит пробраться в одни пирийские руины и добыть крайне интересную вещицу. Все детали у меня.
– К чему это приурочено? – слегка возмущённо произнёс Вилдас. – Я правильно полагаю – изменения в договоре инициированы правительством Союза?
– Да. Тут речь идёт о долге перед Компанией и Банком и о том, что вам выпадает честь… покрыть непомерный долг страны. Боюсь, что Союз задолжал слишком много им.
– За что? За финансирование армии? За новые дома? Неужто у мастеров монеты нет сердца? – усмехнулся Джаэль, всматриваясь пустынную даль.
– Вы видели все эти прекрасы? Видели, насколько быстро восстал Эндерал из пепла? Как думаете на чьи деньги было это устроено? – визирь провёл пальцами по окну. – Ещё пару месяцев назад тут был пустота, песчаные бури, и нищета, а теперь возник рай посреди пустыни и за это придётся заплатить. Нас взяли в финансовые оковы, сначала всё с улыбкой сделали, а потом выставили непомерные счета.
– Как так получилось?
– Всё началось с тайного договора, заключённого между Велисарием и экономическими элитами Эндерала перед войной с Неримом. Он после победы обещал им больше прав в обмен на финансирование его компании. А затем… торговцы и предприниматели, вступив в Союз с банком по попустительству нового правительства наложили руки на торговлю, ресурсы и часть услуг, образов единую корпорацию. Так появился монстр, который именует себя Ост-Эндеральской торговой компанией.
– И о чём договорили стороны? Как понял, в эпопеи долга началась финальная стадия?
– Практически, – визирь сложил руки за спиной. – Союз договорился, что за Тальгаард ему простоят половину долга. Там будет располагаться промышленная зона Компании.
– Если Эндерал расплачивается целыми кусками земли, то какой же долг у него?
– Да… если я назову сумму долга, то боюсь, что вы упадёте в обморок. Во всяком случае, остался только этот древний артефакт, как говорят древние пирийские летописи – это источник огромной энергии.
– Не думаете, что передача столь важного древнего предмета в руки торговцам может… эм, неблагоприятно сказаться на общественно-политической конъектуре, выражаясь языком учёных? – пытается выражаться возвышенно Джаэль, игра слов ему нравилась в высоком обществе.
– Моя миссия, смысл жизни – исполнять великого царя царей, не более того. И он, подчиняясь воле Магастратума, взял на себя обязательство найти его, а правительство уже намекнуло на вас.
– Что ж, прекрасно, – фыркнул Джаэль, отвернувшись от окна и устремив взор на Оливи, с которой весело общается Элия. – Теперь мы снова на передовой? Откапывать руины, лезть в древние склепы и биться с легионами тамошних кошмаров и лезть под древние ловушки… когда я только сейчас её нашёл.
– Не совсем. Достопочтенный машширра вы спешите, опережаете мои слова. Туда уже отправилась экспедиция… она всё раскопала… её нужно перехватить, перехитрить, опередить и забрать искомое. Не более того.
– Что ж, в такое путешествие ещё можно отправиться. Я надеюсь, что это будет последнее приключение и, – Джаэль улыбнулся, когда девушка и девочка посмотрели на него, видимо обсуждая одну из историй, – для меня закончится это бегство по всему Эндералу.
– На всё воля Всевышнего.
В другой стороне в тихом разговоре верховный священник Дюнного и бывший огнепоклонник, у статуи ангела, обсуждают историю, пройденные пути и высшее. Старый человек, перебирая чётки, тихо, но в тоже временно глубоко говорит:
– Вы были там, в Златоброде и видели, как Его сила остановила огненного демона. Вы слышали, как проповедники огня убеждают в чудодейственности своих стихий. Творили исцеления во имя Мальфаса. Вы воистину зрели многое, но вы выбрали идею пустоты за гранью, почему?
– Ибо только она нас ждёт, Арбадразан, – сокрушённо произнёс Вилдас. – Только она… я видел, как божественный огонь был развеян поборником хаоса, а Мальфас и остальные светорождённые… всего лишь могущественные маги, которые ныне покоятся в могилах.
– Не потому что ли ваш дух много общался с тьмой? – мерно и тихо продолжает священник и подняв лик на ангела он невольно дал Вилдасу увидеть необычную светлость своего лица. – Посмотрите лучше на свет и обратите к нему своё сердце. Только смотря на Него и пуская в сердце, можно избавиться от горького привкуса пустоты.
– А что есть свет? На что мне опереться, когда я видел, как хаос пожирает огонь? Что может противостоять глубинной тьме, холодной и голодной?
– Нет холода и тьмы без тепла и света, – противостоит Арбадразан, смотря на ангела. – Вы их можете почувствовать только потому, что есть истинное явление. И только им вы можете свою душу оградить от зла.
– У вас у самого был долгий путь к вашей вере?
– Я служил при храме Мальфаса «пламенного» или Ашур-Мальфашата по-нашему до этого тридцать лет, – ностальгически заговорил старик. – Моя задача была записывать службы жрецов. До меня это делал мой отец, а до него его отец. Мы многое записывали и многое видели… и я понял, что Мальфас не божество. Как может быть богом тот, кто жречеству своему дал право убивать рождённых и зародышей во чреве из-за обвинений их родителей в отступничестве? Это похоже на жестокого тирана, деспота, нежели бога.
– А потом что произошло? Что вас заставило поменять веру, достопочтенный вашарин?
– Ибо Он воззвал ко мне, позвал к себе в тот момент, когда Дюнное подняло знамя независимости, – чётки стали перебираться с большей скоростью, а голос задрожал сильнейшим волнением. – До того, как проповедники с запада пришли к нам, мы стали молиться, ибо не могли иначе. Сын наследника сильно заболел, и никто ничего не мог – ни лучшие лекари, ни волхвы и чародеи. И мы молились… не Мальфасу, а просто «Богу истинному», и царь царей молился. И Он ответил – болезнь отступила, слово Его к нам было таковым – создать общину, по подобию культа древнего завета с Ним. И тут к нам приходят проповедники с запада, возвестившие о том, что строится великая Церковь Творца.
Он рассказал о событиях, которые и создали условную независимость восточных церквей от Аркской метрополии. Вилдас же вновь призадумался. Перед ним стоит мужчина, говорит истории об Истине и возвещает учение не от себя и не от человека из этой эпохи. Он почувствовал, как что-то в его сердце встрепенулось. Он был свидетелем того, как пламенный демон был остановлен словом Сигизмунда и Маллахнагра, молитвой ко Творцу. Порождения злобы трепетали перед символами Церкви, а история о просьбе Фриджидиэна, Исаила и Первосвященника к Единому в старой часовне и как они противостояли орде духов злобы поднебесной разносится почти по всей стране. И если есть тьма, то и есть свет? Но самое главное, что стало с Арбадразаном, после встречи с истинным смыслом.
– И что вы поняли? – верховный священник заметил, что холод сменился на интерес.
– Что Он, Тот, Кто нам ответил, – живой Бог. Все живут и умирают по Его божественной воле. Так должно быть… мы сами породили такой порядок вещей, получили мир себе, отказались от Него в начале историй, но Он любит нас и все мы его дети.
– И как же сказывается Его промысел любви на нас?
– Только одной Его волей, ангелом, посланным Им пятьдесят лет назад мы живы. Только вовремя распалённых духом Велисария мы живы. Не будь этих маленьких шажков нас бы и не было сейчас, – вдохновенно ответил старик и чуть ближе подошёл к ангелу, чуть склоняясь. – Он чуть направил нас, возжёг веру и оставил свободу этим распорядится нам, как истинно Любящий.
– Вы о той истории, когда аркчанину явился ангел и призвал его бежать на северный остров?
– Истинно.
Как Вилдас может оставить старое? Его, как бывалого словотворца конечно желают призвать на службу Церкви, а Арбадразан, наслышанный о подвигах опытного проповедника, хотел бы видеть этого человека рядом, но нити и идеи старого сковывают его. Странное чувство противоборства и пространного, ранее неизвестного сжали мысль мужчины. Сомнения об истинности сказанного, будто бы нашёптываемые кем-то иным, связали его дух. Раньше он только и искал повода, чтобы найти новую опору. А теперь, желание её иметь словно нарочно убирается кем-то. Тем, чей жуткий ужасный холодный смех разносится по всей бездне и тот, кто хозяин всего отстоящего от света.
– И всё же я, пожалуй, повременю с выбором, – гложимый сомнениями, неуверенно произнёс Вилдас и опасливо посмотрел на ангела, словно ожидая от него кары.
– Ваш выбор и ваша свобода, – просто и беззлобно произнёс Арбадразан, его взгляд пронизан пониманием. – Мы всегда ждём тех, кого призвал Всевышний.
Вилдас обратил взгляд на Джаэля и Элию. Трое стоят в тепле любви и единства. Его друг приобнял дочь и рассказывает о том, что он прошёл ради этого момента, интересуется – было ли хорошо его дочери, никто ли не обижал. Она же щебечет про дворцы, слуг и игры. А Элия? С радостным лицом слушает, она счастлива, что любимый ей человек обрёл потерянную кровинку. Сердце сжалось при виде картины умиления и вдохновлённый ею, Вилдас молвил:
– Не знаю в чём, но в любви точно есть смысл.
– Вы правы. Любовь, жертвенная, которая вас провела сквозь бурю наделена смыслом, – согласился Арбадразан и хлопнул Вилдаса по плечу. – У меня есть для вас один древний фолиант. Не думаю, что вы откажетесь на него взглянуть.
Глава 16. Ангел предназначения
Неделей спустя. К северу от Дюнного. Пороховая пустыня.
В шатрах, посреди моря золотистого песка, изрезанного высокими тёмными скалами, кипит жизнь. Люди с лопатами и кирками ковыряются в земле, окапывая какие-то руины. Загорелые мужчины в мешковатых штанах, рубахах и майках пытаются откопать какое-то серокаменное строение. Камни выносятся один за другим, всё больше являя миру постройки давно минувшей древности.
Палящее жаркое солнце словно беспощадный господин – хлещет до изнеможения своих слуг, только это кнут жары. Бочки, расставленные по всюду только на дне оставили немного воды, а сейчас лишь середина дня. Ветра практически нет, и кучу народа вынуждена терпеть осушительное солнце.
В шатрах и палатках живёт рабочий люд, хранятся инструменты и провиант. Немногочисленные стражники из отрядов пустынных копейщиков рассредоточены среди всего лагеря, неся неусыпную службу и храня его скорее от воров и мелких разбойников. В конце концов, если придётся отбиваться от врага посерьёзнее, то на помощь придут воины из военного лагеря, до которого на юго-восток всего пару километров.
Но самое основное происходит в главном шатре – большой зелёно-оливковой тканевой палатке, что стелется огромным прямоугольником посреди всех остальных. Сундуки и шкафы, набитые книгами и письменами перемежаются со стульями, столами и коврами. Видно, что владелец его любит комфорт, а несколько маленьких статуй мирада и орла выдают в нём тягу к прекрасному и роскоши. Но несмотря на это, сей человек – любитель и покопаться в грязи, ибо его назначили вести экспедицию, с целью поиска утерянного города пирийцев.
В конце шатра, там, где золотом и светом магических светильников стол, над бумагами корпит высокая девушка. Она отказалась от наряда, что носила ранее – прилегающая полосатая кожаная куртка с высоким воротником вместе со штанами и сапогами лежат в стороне, ибо жар солнца до страшных ожогов способен разогреть подобную одёжу. Вместо этого светло-бежевая шёлковая туника с длинным рукавом и откинутым капюшоном, слегка прикрывающая мешковатые штаны того же цвета, утянутые под короткий светлый сапог.
– Госпожа Лишари Пегаст! – по всему шатру пронеслось воззвание, и дама отвлеклась от пергаментов.
Прекрасный лик девушки обратился ко входу. Её ореховые глаза оттенялись большими ресницами. Открытый лоб сверкал от капель пота, бегущих по немного смуглой коже. Лицо, имеющее черты округлённого прямоугольника омрачено печатью усталости, а на сухих полноватых губах застыла лёгкая улыбка.
– Джеспар, проходи. Не стой у проклятого порога! – крикнула радостно дама и наёмник поспешил скрыться от жары.
– Спасибо, – утирая пот со лба, произнёс среднего роста парнишка, по белым волосом, осветлённой бородке которого стекают капли, его одежда – синяя куртка поверх белой рубахи и всё под защитой кожаного панциря потемнела от влаги. – У тебя достаточно прохладно, что довольно прекрасно. Я не знаю, как там вспахивают эти работяги.
– Чтобы окончательно не взмокнуть, я зачаровала пару камешков на холод, – рука девушки вытянулась и показала на три аметиста, покрытых инеем. – Не слишком спасает, но это хоть что-то. А то от этой долбанной жары можно совсем двинуться.
Джеспар метнул взгляд насыщенно-голубых очей на сверкнувшее золото. Безымянный палец правой руки был увенчан чудесной работы кольцом – златая основа, держащая платиновое ложе, внутри которого красуется яркий рубин в форме ромба.
– Хм, – не смог не отметить это парень, – я вижу у тебя на пальце кольцо. Неужто ты и Фриджидиэн…
– Ну это бы слепой не заметил, – ещё сильнее улыбнулась дама. – Да, мы всё-таки собрались сыграть свадьбу. Всего через пару месяцев… или, когда я там закончу работу.
– То есть бедный парень в полном неведении и томительно-мучительном ожидании? – Джеспар опустил голову к земле, тихо проговаривая. – Эх, несчастный Фридж. А он так бился, но наука для кого-то стала важнее отношений.
– Знаешь, – голос девушки стал более грозным. – Я хоть его и люблю, но не собираюсь из-за свадьбы откладывать исследования. Мы на пороге величайшего открытия. Ещё немного и мы избавим мир от этих «Высших». Ты сам как? Обжил поместье?
– Спасибо Велисарию, конечно, что он помог восстановить дом, но зачем? Я не стал Советником Арка, не живу в поместье, а бедным крестьянам, что горбатят спины у моих полей разрешил оставлять все продукты себе, – внезапно от Джеспара повеяло меланхолией. – Да и… воспоминания тяжёлые. Отец, мать… сестра.
– Что ж, мне рассказывал Фриджи. Я… я дико сожалею о том. Главное, что ты не поехал от боли, и у нас остался такой наёмник.
– Ладно, давай вернёмся к делам насущным, – Джеспар протянул свёрнутый в свиток пергамент. – Это письмо от Мерраджиля. Он считает, что именно в этом месте находится артефакт, который мы сможем использовать вместо нуминоса.
– Правда? – Лишари хватанула письмо, стряхнув верёвку и вглядевшись в его строки. – Вот дерьмо!
– Что там?
– Он реально думает, что оно здесь. Посмотри, – Лишари передала Джеспару пергамент, – он пишет, что в этом месте был монастырь пирийцев-религиозников. И здесь они держали его… они считали, что он являлся проявлением милости их «Творца».
– Что это могло быть? – Джеспар коснулся бородки. – Я наёмник, а не археолог или учёный.
– Содержатель настолько огромного количества магии, что способен весь этот говёный мир отправить в самое пекло преисподней.
– И вы хотите его использовать вместо нуминоса… я надеюсь, что Мерраджиль не ошибся. Не охота разочаровываться и знать, что все мои вылазки по старым фортам и руинам не были бесполезны.
– Во что бы то ни было, я найду его! – Лишари убрала пергамент к другим на столе; её глаза направили взгляд на карты, отписки, древние документы и описания, которые все как один вели в этот край.
«Как же мне всё это надело, но сладка будет находка», – подумала Лишари, вспоминая, что вся эта работа над светочем её сильно утомила, беготня по пирийским руинам и бесконечные раскопки – всё это лишает сил, но какой-то внутренний огонь, неистовая воля ведёт её вперёд. «Что же тащит меня вперёд?» – спросила у себя Лишари. Девушка сколько помнит, только и живёт, как попыткой опрокинуть что-то хтоническое и великое, установить свои правила, или низвести до праха то, что её ограничивало. Сейчас её цель – «Высшие», существа, чья сущность неизвестна, лишённые плоти и попросту неведомого порядка. Они простёрли длинные руки на мир, разинули пасти, чтобы поглотить души и соткать из их частей, новую духовную бестию… как говорил Чёрный страж. А можно поверить и Велисарию, который поведал, что «Высшие» это демоны, которые с помощью «очищения» получают знания и навыки убиенных.
Для Лишари нет дела до того, кто эти создания… главное, что они угрожают этому миру, пытаются ему навязать свои правила игры, где они всем движут и направляют, дирижируют миром, как марионетками. Нет, так для Лишари не пойдёт. Она сделает всё, лишь бы этих голодных холодных тварей не стало, чтобы они больше не отравляли мир своим присутствием.
«Пойду на всё…», – эта мысль зацепила Лишари сильнее всего, ибо она задумалась, что будет, если в этот раз все эти раскопки не оправдаются… мало того, что она превратит руины в кучу камня, так ещё и свадьбу придётся отложить, что заставило даму печально прошептать. – Фриджи.
– Лиша-а-ари, – протянул Джеспар. – С тобой всё в порядке? Ты как будто выпала.
– Со мной… да всё отлично. Я просто думаю, стоит ли рабочим денег дать больше или выговора, чтобы работали реще. А то…
– Госпожа Лышари Пегхаст! – с громко произносимым именем на устах пожаловал рабочий, нанятый ещё в Арке, склонившись в знак почтения. – Мы явили проход. Аккурат у поверхности был, зараза, но мы его не приметили… подумали, что стена, ан-нет. Отконопатили куски, а там дверца. Ржавая конечно, но мы её вскроем.
– Что!? – вскрикнула девушка. – Клянусь Велисарием, вы подумать не могли!? Да из-за вас, остолопов я столько времени потеряла!
– Тише-тише, – заступился Джеспар, встав между ней и мужиком с бородой.
– Не вели наказывать, госпожа, – расстроился простой парень. – Головы ложили, спины рвали, но искали наказанное. Проглядели глазами слабыми, но нашли ведь.
– Ладно, – быстро остыла Лишари, потерев лоб. – Если там будет то, что мне нужно, то дам вам по бутылке вина, чтобы напились и забыли о работе.
– Ой, спасибо госпожа! – обрадовался рабочий. – Век вас не забудем.
– Иди. Передай старшему радагбану, чтобы готовил свой отряд. Мы посмотрим, какие тайны скрывает эта дыра.
Рабочий быстро убежал, а Лишари подошла к столу. В её кисете моментально оказались несколько зелий с плескающейся красной и синей жидкостью, парочка инструментов и свитки, сквозь бумагу которых проходит магия. Девушка махнула Джеспару, и они покинули прохладный шатёр.
– Ох, какая жарень, – помахала Лишари перед лицом, но лучше от этого не стало, ибо по лику ударила приливная волна духоты и жара, она вздохнула и лёгкие обжог раскалённый воздух. – Как же вы тут выживаете?
– Вашими деньгами и повелениями, – на этот раз послышался голос спокойный, подобный шуршанию песка. – Вы же замотивировали рабочих сначала трёпкой, а потом и деньгами. Вы же повелели понатыкать бочек с водой и любому, кто перевыполнит норму вдвое выплачивать дополнительно двадцать пять лир. Вы же дали приказ, чтобы всех лодырей лишали всяких денег, но вот не определили пределы лодырства.
– Старший радагбан, – недовольно сказала и посмотрела на низкого лысого тёмного мужчину девушка, нацепившего на себя пустынные мешковатые одежды. – Как же я рада вас слышать. Я до сих пор не могу поверить, как вы выжили три дня назад? Ушли в погоню за налётчиками и попали в самую бурю.
– Пороховая пустыня – мой дом. Недруги, искатели приключений приходят сюда… и не возвращаются. Они не могут понять пустыню. Они не понимают, как она даёт жизнь… и как отнимает. И они умирают, а я выживаю. И мёртвые уже не могут поделиться новоприобретённой мудростью.
– У вас сильный недостаток, помимо несравненного мнения о себе, – фыркнула Лишари. – Любовь к деньгам. Союз разорится на этих раскопках и никакие убеждения Мерраджиля в Сенате не помогут покрыть ваши требования за охрану.
– Согласен, но тогда вас бы давно растащили налётчики. Я люблю богатство. Оно – слаще воды и сильней меча. Любой меч можно купить за золото. За золото можно купить тысячи воинов. А с помощью тысячи воинов можно создать державу.
– Ладно, – в разговор вступил Джеспар. – Хватит с нас этих мудростей. Ты воинов подготовил?
– Да. Пятнадцать отборных пайганитов.
– Пайганиты? – возмутилась Лишари. – Вы не нашли никого кроме кучки крестьян, которые тыкали только куклы?
– Сейчас Дюнное занимается возведением обороны, ибо враги наши – покинувшие колыбели могил или лихой народ может приливом захлестнуть наши гавани спокойствия.
Лишари сжала правую ладонь в кулак и уже представила, как запустит в командира охраны огненный шар, но подавила гнев. Её коробит от того, что вся безопасность зависит от пайганитов, набранных из западных племён, ибо Дюнное отказалось высылать на помощь тяжёлую пустынную пехоту из-за опасности нападения нежити. Легион Союза и Святой орден воюют на севере, и единственные кто ещё могут прикрыть, так это отряды лёгких застрельщиков Каганата. Денег на наёмников не хватает, ибо всё уходит на оборудование и раскопки.
«Ох, был бы тут Фриджидиэн, он бы всё исправил… он защитил бы меня», – с этой мыслью Лишари махнула обоим, и они двинулись туда, где откопали проход.
Высокие каменные стены некогда могучего монастыря, великой цивилизации обтёсаны песком и стали бежевыми. Огромная литая бронзовая дверь ждёт момента, когда она откроется и скрип её разнесётся по всем залам. К ней уже спускаются люди, им приходится толпиться, ибо подножье у врат – расчищенная небольшая площадка, стены который уходят на два метра вверх, там, где ещё не копано.
Пайганиты занимают местность у врат, их оружие – длинные копья, а броня – тёмные павезы, крепкие штаны да рубахи, усиленные только зерцалом из железа. Выставив перед собой павезы и опустив копья, целясь в дверь, они стали ждать дальнейших распоряжений.
– Ну и чего ждём?! – с нетерпением спросила Лишари. – Или вам нужно отдельное приглашение?
– Подожди, – вперёд вышел Джеспар. – Это дверь не так проста, – среди пальцев наёмника сверкнула сталь отмычек, которыми он стал ковыряться в замке. – Пару секунд. Пирийские замки немного сложные, но всё-таки, – что-то внутри двери хрустнуло и щёлкнуло, раздался металлический стук, – они могут открыться.
Литые двухметровые двери поддались манипуляциям наёмника и осталось только их открыть.
– Ну, что встали столбом!? – Лишари показала на дверь. – Выполняйте то, ради чего вы получаете свой барыш.
Пайганитам ничего не остаётся, как подчиниться и начать отталкивать массивные куски металла. Щитами и копьями они стали толкать бронзу, та заскрипела и подчинилась, став медленно отодвигаться. Спустя пару минут, двери уже оттянуты и проход в монастырь напоминает голодную бездну, открывшую свои тёмные объятия для гостей.
Лишари первая миновала порог. Её пальцы поднялись вверх и с них соткался пучок света, затем ещё один и уже четыре шара стали подобны звёздам, от них исходит тусклый прохладный свет, льющийся на мрачные стены. Взгляд упал на символы, резанные на стенах, на изображения, что вещают о быте и истории прошлого.
– Вы только посмотрите на это, – заворожённо твердит Лишари. – Я никогда такого не видела, – пальцы девушки заскользили по стене, которая полнится письменами, вокруг изображений. – Пирийские руины… в них я никогда не встречала такого, – пленённая сим местом дама вчитывается в буквы, став их переводить, её речь глубока и наполнена пониманием. – «Монастырь сей, есть место славы Творца, где народу пирийскому явилась слава Его и милость Его», – девушка указала на большое барельефное изображение, где изображены люди, собравшиеся вокруг большого фонаря. – Посмотрите, здесь рассказывается о том, как Творец посылает пирийцам что-то. Здесь нарисован треклятый источник света… светоч? Вряд ли… если только источник огромной силы.
– Лишари, – Джеспар положил ей руку на плечо. – Нам нужно идти. Если мы хотим, чтобы Союз не закрыл наше финансирование, то нужно найти этот источник магии.
– Ещё секунду, – глаза Лишари стали бегать, читая всё новые строки, её сердце затрепетало от радости историка, открывшего что-то доселе неведомое. – «Монастырь основан ишийцами, во славу Солнца, священниками верховными Торанар, Моранар и Тбаронар. Они в годы последние, когда маяк зажечь нам суждено, получили дар от Солнца – кристалл. Се кристалл подобен демона душе, во всех своих свойствах. Только немногие с ним рядом бывшие, в порядке оставались. Остальных же хворь страшная свалила в беснование».
Лишари отстранилась от чтения. Её взгляд разглядел, как вперёд уходит длинный коридор, ведущий в глубину монастыря.
– Я была права. Вот дерьмо, но мы вышли на него, – обрадовалась девушка, прихлопнув в ладоши. – А-хах, наконец-то мы покончим с потусторонними уродами. Давайте, шевелитесь.
– Вы уверены, что стоит тревожить покой мёртвых, – командир пайганитов вышел вперёд, перегородив путь для Лишари. – Как говорят восточные поверья – «мертвец, разбуженный ото сна, несёт на себе проклятье того мира и горе тому, кто потревожит его сон».
– Да плевала я на мракобесные слухи! – если бы не пайганиты и Джеспар, Лишари снесла волной магии радагбана. – Мы должны идти дальше!
– Просите госпожа за дерзость, но я обязан вам напомнить вам строки из Судебника о тысячи решений, а именно – «радагбан обязан…»
– Я поняла! – поморщив лицо, пресекла дама. – Да плевать на законы. Нам нужно забрать фигню, которая ждёт в конце.
– Я не могу, добрая госпожа, – упирается командир пайганитов.
– Хорошо, – тяжело выдохнула Лишари, – чтобы тебя Чёрный страж побрал. Ты и твои рубаки получат по тысяче медяков. Тысячу монет за то, чтобы вы просто протопали за мной.
– А вот это разговор.
Достигнув натянутого соглашения, группа пошла дальше. Шестнадцать воинов вольным шагом двигаются по руинам, Лишари внимательно высматривает символы и изображения, освещая путь магией, а Джеспар навострил ухо, ибо старые руины полны опасностей.
Отряд вскоре вышел в огромное круглое помещение – всюду виднеются саркофаги и гробы, единственный выход впереди. Шары света отразились на чёрном полированном камне, освещая лежбища мёртвых. Здесь нет письмен или барельефов… только могильный холод и ужас, веющий от обстановки.
– Проходим быстро, – приказала Лишари, не желая «наслаждаться» мрачными пейзажами, как случилось логичное для мест, где магия во плоти мертвецов сторожит древние места.
Крышки гробов послетали, стуча и разбиваясь о каменный пол. Раздался сначала кряхтящий вой, исторгаемый тленными гортанями, а потом и трупная вонь ударила в голову. Пробуждённые злыми духами существа поднялись из могил. В кривых руках показались потемневшие мечи, обрывки тканей и ветхие доспехи из кожи прикрывают смрадную плоть.
– Стоять овцы! – приказал рагабан дрогнувшим пайганитам. – Уходим в глубь монастыря.
Поднявшиеся стали формировать ряды… некоторые гробы рухнули на землю, открывая запечатанные проходы в другие секции, но Лишари до этого нет дела. Она чувствует, что этот коридор её выведет к желаемому. Но чего он жаждет? На самом деле, что она вожделеет?
Отряды нежити ринулись на пайганитов. Крестьянские мужики хоть люди крепкие, но вид мертвецов ввёл их в трепет и только радагбан смог не допустить панического бегства. Он подскочил к мертвецу и залихвацким ударом отсёк голову твари, а потом сменил сухой бархатный глас на бодрящий рёв:
– Стоим насмерть! Стоять, если не хотите стать для них обедом.
Пайганиты стали строиться, выставляя копья вперёд. Джеспар, помнящий о подобном, сорвал бутылку с пояса; он обмакнул в жидкости из неё тряпку и запихнул в горлышко.
– Огоньку, – попросил наёмник, поднеся стекляшку Лишари, и она проведя пальцами зажгла ткань, которая тут же объялась синим пламенем.
Жаркое пламя заиграло среди рядов нежити в ту секунду, когда раздался стекольный звон. Джеспар зажёг задние ряды нежити, и мертвяки превратились в смердящие факелы, из гортаней донеслись звуки тоскливого завывания и подобия боли.
– Госпожа! – кричит командир пайганитов, рассекающий мёртвую плоть. – Нам нужна помощь!
«Я не могу оставить цель… так близко. Ещё немного, и я закончу всё это. Высшие будут побеждены, я их опрокину», – смотря дальше по коридору, подумала Лишари, её сердце не рвётся, оно готово бросить отряд воинов… но это же живые люди. Её глаза уставились на пайганитов – мужики сформировали стену павез, откуда тычут копьями, стальные наконечники пронзают торсы мертвяков, заваливая ими проход.
