Старик МАО
Дотянуться до края Вселенной
Часть вторая. «Песнь ласточки»
O Patres! O, matres nostrae!
Iam non sumus servi! Nos parta nostra libertas!
Et nunc sequimur in call de corde!
Nos sunt, et pugnante pro iustitia!
О Отцы! О, наши матери! Мы больше не рабы!
Мы завоевали нашу свободу!
И теперь мы следуем зову сердца!
Мы боремся за справедливость!
(Аллея Героев)
Глава 1
Едва Феликс скрылся в шлюзе челнока, как на Полину накатила волна невыносимой печали, будто из её груди вырвали сердце. Погруженная в себя, она не заметила, как ноги понесли её в сторону взлётного поля и если бы не Сергей, то для неё все могло бы закончится весьма печально.
– Полина, ты с ума сошла?! Куда тебя понесло?! – крикнул ей Петров, бросившийся за ней следом, и, хватая её за руку, добавил, – Да стой же ты! Горе луковое!
Резкий рывок вывел Полину из прострации, и она, хлопая длинными ресницами, ошарашено посмотрела на гневное лицо космонавта, совершенно не понимая, что его так разозлило. А Сергей, тем временем немного успокоившись, погрозив ей указательным пальцем, сурово произнёс официальным тоном:
– Гражданка Савченко, если вы находитесь в местах повышенной опасности, то во избежание ситуаций с возможным летальным исходом, рекомендуется соблюдать меры предосторожности. Вам понятно?
– Да, – растерянно ответила Полина.
– Вот и славно, – ободряюще кивнув, произнёс Сергей и, оглядевшись вокруг, добавил. – Оставаться здесь в таком состоянии я не могу тебе позволить, а то тебя ненароком, опять куда-нибудь занесёт. Поэтому давай я сейчас тебе вызову флип, и он отвезёт тебя домой.
– Спасибо тебе, Сергей, но не стоит беспокоиться. Мне ещё на тренировку по гимнастическим танцам надо. У меня же через две недели геркулесовы испытания, – отказалась, обретшая прежнюю уверенность в себе, Полина.
Петров, довольно громко хлопнув себя ладонью по лбу, немного расстроенным тоном произнёс:
– Ну, вот дожился, скоро же мартовские мистерии, и как я мог забыть об этом. Похоже, ещё пара таких лет в дальнем космосе и я совсем забуду, как люди выглядят.
– А разве ты один на борту? – поинтересовалась, улыбнувшись, Полина.
Состроив нарочито безэмоциональную мину, Сергей произнёс:
– Запомните, гражданка Савченко. Болтун – находка для шпиона. Поэтому единственное, о чём я, как представитель Союзного флота, уполномочен уведомить подозрительное гражданское лицо женской наружности, так это о том, что там просто ужасно и невыносимо скучно.
Полина рассмеялась, а Сергей, улыбнувшись в ответ, вызвал через свой коммус ближайшее свободное аэротакси. А потом спросил у Полины:
– Так ты уже выбрала себе главное направление творчества на четвёртый круг и ассистора?
Полина, печально вздохнув и слегка наморщив лоб, произнесла с некоторой обидой:
– Выбрать, то я выбрала, да только моего ассистора, только что умыкнул противный профессор Арьендо, и теперь он, в чреве огнепышещего дракона, унёсся в черную космическую даль.
– Мдаа. Печально, но всё же, ты зря так говоришь про профессора, он классный мужик. Один из самых идейных членов Научного совета, – попытался сгладить ситуацию Сергей.
– Классный, не классный, да больно идейно заразный, – криво усмехнувшись, невесело произнесла Полина, вспомнив их ссору с Феликсом в парке.
– О, Мужчины! Помните! Никогда не задевайте женское самолюбие, если хотите дожить до старости! – воскликнул, потрясая указательным пальцем и прищурив один глаз Петров.
Полина улыбнулась и ответила:
– Как вы необычайно мудры для своего возраста, Сергей Аристархович.
– Я не виноват. Это всё дурное влияние моего командира, – вздохнув, сказал Сергей.
– Это делает ему честь, – ответила ему Полина.
– Это точно, но уж больно он строгий дядька. Спуску мне не даёт. А ещё он безумно помешан на истории и Гомере. Готовиться в эти мартовские мистерии поступать в Академию Флота. Наверное, скоро быть ему КомЭском не меньше, – поделился своими мыслями Сергей.
– Похоже, ты им восхищаешься? – спросила Полина.
– Есть немного. Им трудно не восхищаться. Это настоящий отец командир, – задумчиво произнёс Сергей, а затем, увидев подлетающую аэротеку, спросил у Полины:
– Слушай, ты же мне так и не сказала, что выбрала для четвёртого круга?
Полина, опустив свои огромные глаза и пожав губы, со вздохом ответила:
– Я планировала выбрать математику, а теперь даже и не знаю. Может быть, назло Фелу выберу физику и превзойду его в заумности, пускай потом мучается со мной.
Наконец, подлетевшая аэротека приземлилась и Сергей, открыв Полине, дверцу, жестом пригласил её садиться. Сказав спасибо, Полина села, а Сергей на прощанье сказал ей:
– Я не знаю, сколько ещё пробуду в столице, но если будут новости от нашего сумрачного гения и меня не выдернут в полет, то ты дай мне знать, как у него идут дела.
– Хорошо, Серёжа. И ещё. Спасибо тебе за всё, теперь и от меня лично, – с благодарностью сказала ему Полина.
– Да не за что, – по-доброму подмигнув, ответил ей Петров.
– Ну что. Тогда до свидания, – сказала Полина и помахала ему рукой. Сергей, кивнув в ответ, пожелал ей успехов на испытаниях и закрыл дверь. Затем флип аккуратно оторвался от земли и, набрав высоту, направился к спорткомплексу «Элерия», где у Полины с подругами была запланирована тренировка по гимнастическим танцам.
Глава 2
Под летящей аэротекой, раскинулось зелёное лесное море, заботливо высаженное столетие назад. Глядя на всё это изумрудное великолепие, Полина задумалась о тех, кто высаживал этот лес и зачем. «Странно трудиться над тем, что никогда тебе не принесет счастья от созерцания результата твоего труда. Интересно, о чём они думали, когда тратили все свои силы и всё своё время, создавая эти бесчисленные рукотворные чудеса, которые мы воспринимаем сейчас, как обыденность. Наверное, мечтали о том дне, когда их дети и внуки, живя среди фонтанов и садов, будут творить, и созидать, не думая о нужде. И у них получилось» – пронеслось у неё в голове. Внезапно ей вспомнилось одно стихотворение неизвестного, до Исходного, автора, бережно сохранённое в памяти потомков, которое они на втором круге зачитывали на литературных занятиях. Попутно удивляясь меж собой, зачем они его вообще изучают. Поскольку с точки зрения искусства стихосложения оно было весьма коряво и невзрачно на фоне великих стихотворных произведений, выдающихся поэтов прошлого. Но теперь задумавшись над судьбами своих предков и смыслом их жизни, эти строки в её голове заиграли новыми красками, и Полина негромко стала декламировать:
Пускай меня клеймят позором,
Хулят со всех сторон
Кричат не стройным хором, что я дурак и демагог!
И поучают со словами: Усвой уж жизненный урок и стань скорей ты у корыта.
Но нет, не выйдет, господа! Уж лучше сердце вырвав!
Я путь проторю тем, кто мне во след, отринув сладкий сон дурмана,
Рванёт к свободе рая на земле! К мечте союза равных!
Где нет таких чертей! Что кабалят других людей бесправием и горем!
Я встану, стиснув зубы и отринув страх.
За тех, кто даже не родился
За то, чтоб не узнал никто из них
Как нищета расчеловечивает души!
Сожму я твёрдо левый свой кулак.
Другим воздену красный стяг!
Умру в бою, но не отрину!
Идею равенства людей!
И буду знать я в час лихой нужды.
В эпоху подавленья и террора,
Что я бессмертен в памяти твоей,
Грядущая пора титанов из людей!
«Совсем как мой Икар», – промелькнуло у неё в голове, когда она закончила читать стихотворение. Меж тем лесной массив сменился парковой зоной, посреди которой словно хрустальная гора высился спорткомплекс «Элерия», и Полина, согнав с себя вуаль печали, сосредоточилась на предстоящей тренировке, освежая в памяти последовательность движений выбранного ей для испытаний танца. Когда через минуту аэротакси приземлилось, она словно птичка, выпорхнувшая из клетки, устремилась ко входу в «Элерию» через расположенную перед комплексом площадь «Единения», украшенную вытянутыми открытыми двусторонними клумбами, в которых произрастали цветы со всех двадцати трёх планет Союза. Создававшие своим присутствием уникальную флористическую палитру, которая прославила площадь, как одно из самых красивых мест на всю страну. У входа Полину уже ожидали её подруги: Анита, Лидия и Роберта, с которыми она вчера заговорилась в парке, обсуждая завтрашнюю тренировку, и из-за этого опоздала на свидание с Феликсом. Они, едва завидев бегущую Полину, приветственно замахали ей руками, привлекая её внимание, она, улыбаясь, помахала им в ответ и направилась к ним.
– Привет, девочки. Заждались? – немного виновато произнесла она, подойдя к ним.
– Ну, не очень. Ты опоздала всего на целых полчасика, – строгим тоном ответила невысокая и стройная словно берёза Анита Ли, стуча тонким пальцем по сенкрану коммуса.
Глубоко вздохнув и заломив руки, Полина, изобразив своими огромными карими глазами раскаяние, с театральным пафосом произнесла:
– О, судьи, не будьте столь строги к моей эфирной сути. За сей не столь уж и серьезный инцидент. Ведь я прощалась со своей любовью на двести долгих лет.
– В общем, как я поняла, Поля, это были твои извинения? – улыбнувшись, уточнила столь же невысокая, как и Анита, обрамленная рыжими кудрями синеглазая Роберта Ван.
– Ну, вроде того, – «невинно» посмотрев на подруг, ответила Полина, смиренно ожидая их приговора.
– Мда. Ты как всегда в своём репертуаре, – улыбнувшись и покачав головой, ответила Анита, а затем, смеясь, добавила. – И что только в тебе нашёл Феликс. Ни грамма ответственности и серьёзности.
– Я думаю, девочки, что в лице нашей дорогой Поли, он узрел великий театральный талант и умение выкручиваться с его помощью из любой неприятной ситуации, – подключилась к разговору миниатюрная светловолосая Лидия Рябковская.
– Не-а. Только безграничную красоту и любовь, – отпарировала Полина и, кивнув в сторону прозрачных раздвижных дверей, сказала. – Ну что пошли, а то сейчас ещё кто-нибудь займёт наш зал, и тогда будем репетировать среди фонтанов.
– Не займёт, я его на весь день забронировала. Потому что я тебя отлично знаю и заранее готова к любой твоей инициативе, – ответила ей Анита, первой входя в дверной проём.
– Ну, тогда вперед, – шутливым тоном скомандовала остальным Полина.
Глава 3
Девушки весело щебеча, прошли через огромный заполненный множеством людей холл, и войдя в цилиндр сделанного из прозрачного полимера лифта, поднялись на двенадцатый этаж, где располагался забронированный Анитой небольшой тренировочный зал. Полина, быстро переодевшись в плотно обтягивающее фигуру комби, начала делать разминку вместе с присоединившейся к ней Анитой. Пока Лидия и Роберта загружали с коммуса нужную им музыкальную композицию. Наконец, девушки загрузив искомое, подошли к Полине и Аните и, взявшись за руки, образовали круг, а из расположенных по периметру звукопанелей донеслась плавная мелодия песни из легендарной, чудом дошедшей через тысячелетие, древнеземной оперы «Князь Игорь», которую девушки меж собой незатейливо прозвали «Песнь ласточки»:
Улетай на крыльях ветра
Ты в край родной, родная песня наша,
Туда, где мы тебя свободно пели,
Где было так привольно нам с тобою.
Расцепив руки и одновременно воздев их над головой, девушки ненадолго замерли, лишь слегка дрожа кистями, словно летящие птицы, а затем, когда прозвучало:
Там, под знойным небом,
Негой воздух полон,
Там под говор моря
Дремлют горы в облаках;
Они, словно качающиеся на ветру ивы или берёзки, в разноход стали мерно раскачиваться в плавный такт песни. И едва раздалось:
Там так ярко солнце светит,
Родные горы светом заливая,
В долинах пышно розы расцветают,
И соловьи поют в лесах зеленых.
Девушки, рисуя кистями горизонтально расправленных рук круги, словно подхваченные лёгким ветерком листики, кружась, разлетелись в разные стороны на расстояние двух метров друг от друга и, откинувшись назад через мостик, встали на руки, затем одновременно свершив ногами несколько раз подряд продольный и поперечный шпагаты. И под зазвучавшие:
Там, под знойным небом,
Негой воздух полон,
Там под говор моря
Дремлют горы в облаках.
Одна за другой, словно накатившие морские волны, они легким движением убрали правую руку, отведя её горизонтальное положение, и балансируя теперь лишь на одной левой руке, вытянули свои хрупкие девичьи тела так, словно каждая из них превратилась в натянутую до предела струну, а затем, вновь оперевшись на обе руки, они едва заслышав:
Улетай на крыльях ветра
Ты в край родной, родная песня наша,
Туда, где мы тебя свободно пели,
Где было так привольно нам с тобою.
Согнув правую ногу и образовав «Р», медленно сложились напополам, поставив выпрямленную левую ногу у самого лица, а потом величаво выпрямились, отведя правую ногу в сторону на уровень пояса и совершив три синхронных оборота на левой ноге, остановились, встав на носок, лицом друг к другу, и вытянув правую ногу вдоль тела вверх. Потом обхватив её нежно своими руками, они прислонились к ней щекой, словно к родимому берёзовому стволу, и замерли, закрыв глаза, будто заснув. Но едва прозвучало:
Там под знойным небом,
Негой воздух полон,
Там под говор моря
Дремлют горы в облаках.
Сперва Анита, за ней Роберта и Лидия, и последней Полина, совершив два плавных перехода через мостик навстречу друг другу, остановились в центре на расстоянии метра, глядя глаза в глаза, вытянув руки над головой, а затем вновь в разноход изобразили качающиеся берёзки, и вместе с:
Улетай на крыльях ветра
Ты в край родной, родная песня наша,
Туда, где мы тебя свободно пели,
Где было так привольно нам с тобою.
Девушки резко замерли и, сложившись вновь напополам, встали на руки. Затем распрямившись, они соприкоснулись вытянутыми ногами, образовав нечто похожее на нераспустившийся бутон цветка, который под текучую мелодию медленно раскрылся, когда подруги умело балансируя на руках, отвели вытянутые и слегка разведённые ноги к поясу. Следом каждая из ног девушек вновь коснулась ноги соседней девушки, образовав тем самым остроконечные лепестки. Простояв так пару мгновений. Они под финальные:
Там так ярко солнце светит,
Родные горы светом заливая,
В долинах пышно розы расцветают,
И соловьи поют в лесах зеленых.
Ловко, не разнимая ног, встали и выпрямились и, положив руки друг другу на плечи, мелко перебирая ногами, закружили хоровод, а на последних строках Анита, Лидия и Роберта, сцепив вытянутые руки единым замком, образовали шестирукую платформу и слегка присели. А Полина, оперевшись на плечи Аниты и Лидии, встала на руки и, сделав переход через мостик, установив центре рукотворной платформы левую ногу, выпрямилась, подогнув правую. Образовав тем самым букву «Р». Подруги аккуратно вознесли Полину на уровень плеча, и та виртуозно сохраняя равновесие, стоя на одной ноге, грациозно наклонившись вперёд, отвела вытянутую правую ногу назад, одновременно расправив в стороны, подобно крыльям, свои руки, изобразила ласточку, а затем замерла. И когда музыка смолкла, девушки плавно подбросили Полину чуть вперед, и она, совершив кувырок через голову, приземлилась на ноги. Затем обернувшись к подругам она, спросила:
– Ну как?
– Ты, как всегда идеальна, – ответила ей с улыбкой Лидия.
А Анита, сцепив руки у живота, рассудительно произнесла:
– Только это не отменяет необходимость тренировок. Как говорится «Повторенье – мать ученья». Вы со мной согласны?
Обречённо вздохнув, Лидия и Полина, молча, подошли к Аните. А Роберта, изобразив недовольство, пробурчала:
– Ани, ты самый настоящий древний тиран и твоё призвание мучить людей.
А Полина, смеясь, добавила:
– А я, между прочим, знала, что ей самое место в историческом музее.
Анита, окинув желтоглазым взглядом своих «распоясавшихся» подруг, улыбаясь, ответила:
– Ну, раз я безжалостный тиран, то тогда, мои милые подруги, я приговариваю вас к тройной жуткой казни через танцы в моём диктаторском присутствии. Есть ещё желающие высказаться?
А затем под театрально печальные стоны подруг, поманила рукой Роберту, приглашая встать её в круг.
Глава 4
Спустя два часа сильно уставшие, но довольные собой девушки покинули тренировочный зал и, по инициативе Лидии и Роберты, ненадолго забежали перекусить, в расположенное на самой вершине «Элерии», жутко популярное среди молодёжи, кафе «Метанойя», в котором был скрупулезно воссоздан интерьер одного, до Исходного, Нью-Авалонского бара. Войдя в кафе, они с радостью увидели свободный столик у окна и, словно налетевшая на дерево птичья стайка, быстро оккупировали его.
– Ну, что какие будут предложения по ассортименту? – потирая руки, спросила Роберта.
– Я буду только сладкое. Например, этот замечательный яблочный пирог и лимонад, – ответила Лидия.
– Ну, с таким подходом. Ты, Лидочка, сильно рискуешь внезапно набрать килограмм другой, и нам остаётся радоваться, что ласточкой у нас будет Поля, – ответила ей Роберта.
– Роби, ты посмотри на Лиду. Её надо, наоборот переводить на усиленное питание, иначе скоро будем ловить её при малейшем порыве ветра, – улыбаясь, заступилась за подругу Анита.
– Вот-вот, у меня метаболизм ускоренный и если я сейчас не поем, то вместо занятий по многоборью, буду изображать лежачий снаряд для метания, – с умным видом сказала Лидия и, посмотрев на смотрящую в окно Полину, спросила у неё:
– А ты, Поля, что будешь?
Полина, встрепенувшись, повернулась к подруге и с лёгкой улыбкой на лице произнесла:
– Я тоже буду десерт, – и, хлопнув в ладоши, добавила. – И раз уж вчера я из-за ссоры в парке осталась без сладкого, то это будут взбитые сливки с орехами и молочный шоколадный коктейль.
– Ну, вот и ты туда же. Ой, смотрите, девочки. Располнеете и вместо триумфального выступления на геркулесовых испытаниях, мы с вами впервые истории Союза завоюем кубок по колобковой езде. И вот, я на вашем месте начала бы волноваться о таком будущем, – с лёгким налётом недовольства ответила Роберта и посмотрела в поисках поддержки на Аниту.
– А чего им волноваться? Ты им вполне не плохие перспективы нарисовала, Роби. Так что… – хитро улыбнувшись, ответила та, а затем, приняв горедливую позу, торжественно произнесла. – Я – Анита Ли, Ослепительная и Неповторимая, как полномочный тиран и безжалостный диктатор нашего маленького женского коллектива, своей высочайшей волей дозволяю провести этот праздник чревоугодия в свою честь. И немедленно присоединяюсь к нему, путём потребления большой порции торта «Наполеон» и апельсинового молочного коктейля. Аве, мне!
– Аве, Цезарь, – смеясь, поддержали её Полина и Лидия. А Роберта, печально глядя на Аниту и качая головой, сказала:
– И ты, Брут… Ну ладно, раз все решили, что идеальная талия – это экватор, то я умываю руки и присоединяюсь к празднику. Аве, Цезарь!
Когда САД доставила девушкам десерты, Лидия спросила немного извиняющимся тоном у Полины, ставя рядом с ней вазочку со взбитыми сливками:
– Слушай, Поля, ты сказала, что вчера неудачно сходила на свидание с Феликсом. Надеюсь, всё сорвалось не по нашей вине?
Полина, взяв десертную ложку, внимательно посмотрела на неё, будто видя её в первый раз, и ответила:
– Да нет, вы ни при чём. Просто мы с Фелом смотрим на жизнь по-разному. Он вечно витает в своих облаках. А я вот летаю, по его мнению, ближе к земле.
– Вы, что крупно поссорились? – озабоченно поинтересовалась Анита.
– Да, но сегодня перед его отъездом мы помирились, правда не без участия Сергея, – ответила Полина.
– А что он уже вернулся? – слегка покраснев, вкрадчиво спросила Роберта.
– Ну, судя по всему, Роби, раз он был сегодня при прощании Поли и Фела, то да, возможно и вернулся, хотя кто его знает, может это был его двойник, – лукаво глядя на подругу, смеясь, сказала Лидия.
– Очень смешно, Лида, – ответила ей Роберта и показала язык, а потом, переключившись на Полину, спросила:
– Поль, а ты не знаешь он надолго?
– Ну вот, что ты пристала к Поле. Сама бы уже давно позвонила ему, – с укоризной сказала подруге Анита.
– А вот возьму и позвоню! – решительно ответила ей Роберта.
– Так. Не ссорьтесь девочки, – тепло улыбаясь, сказала Полина и добавила, обращаясь к Роберте. – Я не знаю, Роби. Надолго или нет. Сама понимаешь, с его профессией долгое пребывание на одном месте это роскошь. Но если тебя это утешит, то там по его словам безумно скучно.
– А я-то думала у них там романтика межзвёздных просторов, – разочарованно произнесла Лидия.
– Так, ты я смотрю, сейчас, передумала идти в навигаторы? – спросила у неё Анита.
– Ну, не то чтобы передумала, просто представила на секунду: вот попаду я на корабль к Сергею, и он влюбится в меня без памяти, очарованный моим умом и красотой, и я тогда на веки потеряю подругу, – закатив высоко глаза, сказала, поддразнивая Роберту Лидия.
– Это я потеряю подругу, – снисходительно улыбаясь, ответила ей Роберта. – Потому что он тебя как увидит, так сразу запрёт в шлюзе, а потом, пролетая над необитаемой планетой, высадит без права на возвращение.
– Какая же ты кровожадная, Роби. Всё не дружу с тобой, – смеясь, сказала ей Лидия и, посмотрев на свой коммус, вскочив, воскликнула. – Ой, девочки, мне уже пора. Роби, ты со мной?
– Ага, – тут же ответила, как ни в чём не бывало, допивая через трубочку свой коктейль Роберта.
Затем они, попрощавшись с Полиной и Анитой, поспешили к выходу, продолжая на ходу весело перешучиваться. Полина, улыбаясь, сопроводила их взглядом. А Анита, ковыряя вилкой свой наполовину съеденный торт, серьёзно посмотрев на Полину, спросила:
– Поль, это, наверное, не моё дело, но раз Феликс улетел то, кто теперь будет твоим ассистором на девятом подвиге?
– Даже и не знаю, Ани. Я, вообще, теперь не уверенна, что выберу математику, как основное направление творчества, – посмотрев опять в окно, грустно сказала Полина. А Анита, ещё пару раз вяло ковырнув вилкой «Наполеон», сочувственно посмотрев на расстроенную подругу, замерла над чем-то, задумавшись, а за тем видимо взвесив все «за» и «против» неуверенно произнесла:
– Поля, я должна тебе кое в чём признаться, хотя возможно, сейчас не самое подходящее время для таких откровений, но носить в себе это я больше не в силах. Ты – моя подруга и должна знать правду, какой горькой бы она не была.
Погружённая в свои мысли Полина, не сразу поняв, о чём говорит ей Анита, всё ещё глядя в окно, лишь кивнула ей в ответ.
– Знаешь, Поля, я плохая подруга, ты мне доверяла свои секреты и переживания, а я… – Анита прервалась, явно собираясь духом, а затем с горечью продолжила. – Я ведь, всё это время, тебе страшно завидовала. Не находила себе места и всё думала, почему Фел выбрал тогда тебя, а не меня. Я мучилась днями и ночами напролёт, проклиная себя за свою слабость, зато, что оказалась неспособна забыть о своих чувствах к нему. Я злилась на саму себя, потому что не могла заставить себя перестать, тебя ненавидеть, из-за того, что он с тобой, а не со мной…
Анита вновь ненадолго замолчала, сильно закусив нижнюю губу, а Полина внимательно, посмотрев на подругу, попыталась что-то ей сказать, но та решительно её прервала:
– Погоди, Поля, я ещё не закончила.
А затем, посмотрев в пустоту, печально сказала:
– За это время, Поля, я много раз говорила себе, что веду себя недостойно, не по-товарищески с тобой, но едва я видела вас вместе, как меня снова захлёстывала волна ревности и боли. Мне хотелось исчезнуть, перестать быть, чтобы никогда больше не выбирать между любовью и дружбой. – Анита вновь умолкла, закрыв на пару секунд лицо руками, а потом, убрав их, слабо улыбнувшись, грустно добавила. – И прежде чем ты навсегда перестанешь считать себя моей подругой, я скажу тебе напоследок, хотя ты можешь мне и не верить, что сейчас вся эта обида ушла, словно её никогда и не было, и я чувствую только радость, что у вас с ним всё наладилось. А теперь мне пора.
Выговорившись, Анита отвернулась, чтобы скрыть набежавшие слезы, а Полина тепло, посмотрев на подругу, мягко сказала:
– Ани, посмотри на меня, – и когда, утерев слёзы, Анита посмотрела на Полину, та продолжила. – Я тоже хочу тебе кое-что сказать. Меня тоже не раз мучал этот вопрос, почему я, а не ты. Ведь ты умница, ответственная, добрая, а я на твоём фоне просто обычная вертихвостка. И я всё это время видела, как ты страдаешь, но не знала, как подойти к тебе и поговорить об этом. Я боялась Ани…я очень сильно боялась, что скажу что-нибудь не то и мы с тобой навсегда рассоримся. И не знала, как распутать наш с тобой гордиев узел.
Затем Полина протянув руку, взяла за руку Аниту и, взглянув ей в глаза, искренне произнесла:
– Но, что я всегда знала точно, так это то, что более надёжной и верной подруги, чем ты у меня нет, и чтобы не произошло, я всегда могу на тебя положиться Ани.
– Спасибо, Поля, у меня словно камень с души упал, – благодарно произнесла Анита.
– Это тебе спасибо, Ани, за то, что ты, несмотря на свои чувства, не предала нашу многолетнюю дружбу, а это дорогого стоит, – растрогано произнесла Полина. Подруги обнялись, а за тем, как в детстве, взявшись за руки и прислонившись лбами, посмотрели друг другу в глаза.
– Со щитом иль на щите, – произнесла Анита.
– В огне, на небе, на земле и на воде – ответила Полина.
– Плечом к плечу стоя в строю. Товарищей я никогда не подведу! – вместе закончили клятву девушки. Затем они, отстранившись, весело улыбнулись друг другу и, прибрав за собой, вместе отправились на стоянку аэротакси. И уже на стоянке ожидая аэротеку, Полина сказала на прощание Аните:
– Знаешь, Ани, я сегодня впервые поняла по настоящему, что такое дружба, и что по отдельности мы лишь песчинки, которые легко уносит ветер забвения, не оставляя ни тени следа на полотне истории, но если мы вместе, рука об руку, плечом к плечу, то становимся необоримой силой, и наш след, и наши дела видны через века и тысячелетия. Странно, что я не понимала этого раньше.
Анита внимательно посмотрела на Полину и задумчиво произнесла:
– Я тоже. Раньше я думала, что дружба это весело проводить время с теми с кем тебе нравится. Определённая общность интересов и занятий. А это на самом деле оказалась верность и самоотверженность ради того, кого ты называешь своим другом. И чтобы понять это, иногда приходится пройти через испытания и повзрослеть.
В это момент аэротеки, вызванные Полиной и Анитой, синхронно приземлились, и подруги, крепко обнявшись на прощание, пообещали встретиться завтра в десять на тренировке. Полина, сев в аэротакси, направила его в парк «Дубравы», где у неё через полчаса была запланирована тренировка по стрельбе из лука, которую она выбрала в качестве девятого подвига.
