Старик МАО
Дотянуться до края Вселенной
Глава 16
Торжественные похороны Феликса, Петра, Марии, Инессы и Нельсона должны были состояться спустя два дня после вести об их гибели. За день до похорон всему Союзу был объявлен трёхдневный траур по погибшим героям, а все каналы связи предавали последнее послание Феликса Ветрова. Люди всюду клялись, что исполнят его просьбу. А Всесоюзный Верховный Совет, на основе полученных Феликсом и его товарищами данных, принял решение о продолжении проекта «Локи». Но большая часть произошедшего прошла мимо всё ещё убитой горем Полины, не смотря на то, что она удержалась от глупого поступка, боль от осознания утраты любимого не спешила покинуть её разум, и поэтому она, находясь под неусыпным вниманием дежуривших по очереди рядом с ней близких подруг, всё время погружённая в свои мысли, мало с ними разговаривала, ограничивая своё общение с ними односложными фразами и отдельными словами. И когда внезапно за день до похорон она изъявила желание принять в них участие, то Лидия, Роберта и Анита хором стали её отговаривать от этого, боясь, что в отсутствие Сергея, вчера отбывшего в систему Протей, они не смогут оградить её от последствий нового нервного срыва. Однако Полина была непреклонна, и подруги, скрепя сердцем, согласились на её просьбу.
На следующий день Полина, облачившись в чёрное платье и приколов у сердца брошь в виде ласточки расправившей крылья, которую ей полгода назад подарил Феликс, в сопровождении заметно переживающих подруг, отправилась на аэротеке к Аллее Героев, где должны были состояться похороны.
По традиции, заведенной ещё во времена Джона Райта, похороны тех, кто удостаивался чести быть захороненным на Алее Героев, проходили без особой помпы и длинных речей, в кругу родственников, друзей и коллег, потому что считалось, что лучшим знаком уважения к признанному герою было продолжение его трудов и бережное сохранение памяти о нём и его подвиге. Однако трансляция самой траурной процессии, всегда велась на весь Союз, чтобы каждый член общества мог в последний раз проститься с героем, не нарушая уединённости самих похорон.
Прилетев незадолго до начала церемонии, Полина вместе с подругами скромно встала в стороне, словно боясь приближаться к людям. Наконец, под печальную музыку, челнок, с павшими героями, плавно приземлился на специально возведённой для этого посадочной платформе, а затем процессия из пяти прозрачных криосаркофагов покинула чрево челнока и плавно направилась, ведомая автоматической системой управления, к месту прощания. Многие из присутствующих, провожая взглядом проезжавшую мимо них процессию, притихшие и расстроенные горькой утратой, стояли, утирая катившиеся из глаз слёзы, и даже профессор Арьендо и ещё не до конца оправившийся от болезни академик Эльзер не смогли сдержать слёз, глядя на своих мёртвых товарищей. А Полина, глядя на траурную процессию, грустно подумала: «Ну, вот ты и покинул чрево огнепышущего дракона, Фел», – и вместе с подругами в полном молчании, медленно двинулась вслед за ней. Её взгляд был неотрывно прикован к Феликсу, а весь остальной мир превратился для неё в легкую призрачную иллюзию, оставшуюся на периферии её восприятия, в виде малоразличимых цветных образов.
Прямо перед входом в Пантеон саркофаги развернулись в линию и остановились. Теперь все, кто знал погибших, могли подойти к ним и попрощаться. Эта процедура не заняла много времени. С Феликсом, Марией, Инессой, Петром и Нельсоном сначала простились члены их семей, а затем друзья и коллеги. Полина же так и не решилась подойти к Феликсу, по-прежнему держась в стороне. Спустя минут десять, когда все скорбящие простились с героями, саркофаги бесшумно въехали во внутренний двор подковообразного Пантеона, сопровождаемые речью Феликса Ветрова. Полина, вновь услышав голос любимого, всхлипнув, едва сдержала накатившие на неё рыдания, заметив это, Лидия, Анита и Роберта обступили её и принялись успокаивать. Но она, вырвавшись из их дружеских объятий, не обращая внимания ни на что, побрела следом за Феликсом, словно его голос стал для неё путеводной звездой.
«И я уверен в том, что наш долг помочь нашему народу донести это знание до всего человечества, а может быть и для других рас нашей Вселенной. Потому что настоящий Человек, никогда не поворачивается спиной к чужой беде. Не живёт в радости и блаженной неге, пока за его окном твориться несправедливость. А собрав все свои силы, рвётся через тернии к звёздам, неся луч света свободы, во тьме бесправия. Даже если ему в итоге придётся пожертвовать собственной жизнью… Я не знаю, что нас ждёт когда «Локи» совершит свой первый прыжок, но твёрдо убеждён в том, что каждое мгновение, минута, день, месяц или год промедления, это миллионы потерянных жизней тех, кто страдает, пока мы наслаждаемся свободной творческой жизнью. И поэтому я хочу сказать напоследок всем, кто услышит эту запись, если мы сегодня вдруг потерпим неудачу и погибнем, то я прошу вас, Георг Оскарович, и вас, профессор Арьендо, и весь наш народ не сдаваться!
С потрясающей синхронностью пять дверей Пантеона одновременно распахнулись и саркофаги с Феликсом и его товарищами под его последние слова: «Не сворачивать с этого пути. Ведь сначала был неудачный полёт Икара, а затем взлёт братьев Райт и сто восемь минут вокруг Земли Юрия Гагарина. И наш общий долг, товарищи, стоя плечом к плечу, в едином строю, одолеть этот путь до победного конца!» – величаво пройдя через них, заняли своё место в Пантеоне, чтобы любой человек, в любое время мог прийти сюда и, глядя на них, черпать силы и вдохновение для будущих подвигов и свершений.
Подруги, и последовавший за ними мучимый виной за произошедшее со своими товарищами, профессор Арьендо нагнали Полину у самых дверей Пантеона через которые проехал Феликс. Роберта, Анита и Лидия принялись уговаривать её успокоиться, а профессор решительно перегородил собой вход. Полина остановилась и, оглядев всех осмысленным и печальным взглядом, обратилась к ним:
– Девочки, не стоит волноваться, я в порядке. Я просто хочу увидеть его в последний раз, – а затем, посмотрев на Арьендо, сказала. – Профессор, простите меня за те слова, что я вам сказала тогда.
Арьендо, грустно посмотрев на неё, печально произнёс:
– Не стоит извиняться, Полина, я их действительно заслужил.
Отрицательно покачав головой, Полина ответила ему:
– Нет, профессор, я так не думаю. Я убеждена, что если бы вы были там тогда, то сейчас в одном из саркофагов вместе с Фелом лежали бы вы. Потому что вы с ним братья. Не по крови, но по духу и по идее. Для вас благо всех, выше собственного. Выше вашей жизни…А теперь пропустите меня, пожалуйста. Для меня это важно.
Арьендо вопросительно взглянул на её подруг, а Полина, понимая причину сомнений профессора, сказала:
– Не беспокойтесь, профессор, я буду не одна. Роби, Ани и Лида пойдут со мной. Правда, девочки?
– Да, мы присмотрим за ней, профессор, – испытывая немалые сомнения, всё же поддержали Полину подруги.
– Хорошо, но я все же подежурю здесь у входа, – нехотя согласился Арьендо и отошёл в сторону.
Глава 17
Войдя в ярко освещённый Пантеон, девушки в нерешительности остановились, взглядом выискивая Феликса. Наконец Лидия, увидев саркофаг недалеко от входа, указала подругам на него. Не дойдя несколько метров до Феликса, они остановились, не в силах ступит и шагу, замерев ненадолго в горестном молчании.
Затем подруги нежно обняли Полину, стараясь поддержать её, а она, прислонившись щекой к щеке Аниты, словно не слыша её успокаивающего шёпота, отрешённо смотрела на лежащего бездыханным в саркофаге её любимого Феликса. Ей захотелось броситься к нему, обнять и расцеловать, раствориться в нём и никогда не видеть его таким…безжизненным и мёртвым как сейчас. Слёзы градом покатились из её огромных блестящих глаз. Анита уже не в силах сдерживаться, сама начала всхлипывать и несильно сжала руку Полины, старясь отвлечь подругу от накрывшего её горя. Рядом зарыдали Лидия и Роберта. Полина внезапно оторвала взгляд от саркофага и повернулась лицом к подругам и, обняв их, сама слабо улыбнувшись, прошептала:
– Ну, девочки, прошу вас, не плачьте. Не плачьте… – но тут же сама зарыдала, так они плача простояли несколько минут, затем Полина, всё же взяв себя в руки, всхлипывая, с трудом обратилась к подругам, вытирая дрожащей рукой свои слёзы. – Девочки, можно я побуду немного с Фелом наедине. Я хочу попрощаться с ним сама.
Лидия и Роберта, едва сдерживая слезы, молча кивнув, направились к выходу, а Анита, немного задержавшись, посмотрела на Полину, но та, собрав все свои силы, ободряюще кивнув подруге, сказала:
– Всё хорошо, Ани. Не бойся, я справлюсь.
– Хорошо, Поля… – с сомнением ответила ей Анита, и украдкой оглядываясь, медленно направилась к выходу.
Дождавшись, пока подруги выйдут, Полина повернулась лежащему Феликсу и, с трудом держась на негнущихся ногах, подошла к саркофагу. Внезапно призрачный барьер саркофага, отделяющий её от возлюбленного, перестал существовать в её восприятии и она, раскинув руки, обняла его, прижавшись левой щекой к бездыханной груди, в которой уже никогда не забьётся его пламенное сердце и, закрыв глаза, нежно прошептала:
– Ну, вот ты и вернулся ко мне, мой дорогой, не в меру вознесшийся, Икар! И даже смерть тебя не остановила и мы снова вместе…милый.
Полежав несколько минут молча, словно слившись в воедино с Феликсом, Полина, открыв глаза, потерлась щекой о его холодную грудь, словно надеясь её отогреть этим, а затем, сквозь набежавшие слезы, посмотрела в его мертвенно бледное лицо, и приложив свою правую ладонь к его щеке, провела большим пальцем по ней, повторив сделанный им при прощании в космопорте жест, а затем, нежно погладив его хладную грудь, грустно продолжила:
– Знаешь, Фел, когда я узнала, что тебя больше нет, я так хотела умереть, не в силах вынести эту гнетущую пустоту в своём сердце от осознания того, что я больше не увижу твою улыбку, не услышу твой смех, не смогу ощутить теплоту и мягкость твоих объятий, и никогда больше, прижавшись к твоей груди, не почувствую биение так любимого мной сердца. И я ведь почти решилась сделать это, Фел, но стоя там между жизнью и смертью, перед тем как разжать руки, я вспомнила, что я всё ещё не одна, Фел. Мне всё ещё есть ради кого жить. И я, наконец, поняла, что ты был прав, когда сказал мне однажды, что если и суждено Человеку умереть, то не ради себя, а ради других….
Полина прервалась, замолчав на несколько секунд, а затем, грустно усмехнувшись, с печалью в голосе добавила:
– А я ведь, Фел, тогда посчитала эти слова лишь пафосной рисовкой, чтобы впечатлить меня. А теперь ты доказал что это не так своей жизнью… И знаешь, Фел, я уже почти не сержусь на тебя за то что ты так поступил. Да когда ты умер, я подумала, ты бросил меня в погоне за своими мечтами, но теперь я знаю, что это не так и ты…ты всегда будешь со мной. В моём сердце, в моих мыслях и поступках. Мое…солнце, я знаю, что я теперь буду делать…когда выйду отсюда, я… – Полина всхлипнула, а затем дрожащим голосом продолжила. – Я выполню твою просьбу, любимый, и не сверну с пути, как ты и просил… Я буду бороться за тех, кого ты хотел спасти. Я помогу тебе донести наш факел до тех, кто прозябает во тьме…Слышишь, Фел?!…
Полина приподнялась, и с любовью посмотрев на лежащего перед ней Феликса, медленно наклонившись, обхватив его лицо своими руками, поцеловала его губы, а затем, заплакав, нехотя отстранилась, нежно утирая ладонями его бледное восковое лицо, от слёз хлынувших градом из её огромных карих глаз, а затем, через силу тихо, произнесла:
– Ну, всё, любимый, мне пора. Но перед этим… мой ненаглядный Икар, твоя Ласточка споёт тебе свою прощальную колыбельную, чтобы тебе лучше спалось. Родной…мой!
С трудом справляясь с накатывающимися рыданиями, Полина вновь обняла Феликса, припав его к груди, словно в тайне надеясь, услышать стук его сердца и запела чарующим, но немного осипшим от рыданий голосом:
Улетай на крыльях ветра,
Ты в край родной, родная песня наша.
Туда, где мы тебя свободно пели,
Где было так привольно нам с тобою.
Там, под знойным небом,
Негой воздух полон.
Там под говор моря,
Дремлют горы в облаках.
Там так ярко солнце светит,
Родные горы светом заливая.
В долинах пышно розы расцветают,
И соловьи поют в лесах зеленых.
Улетай на крыльях ветра,
Ты в край родной, родной песня наша.
Туда, где мы тебя свободно пели,
Где было так привольно нам с тобою.
Закончив петь, Полина, шатаясь, с трудом встала, и на прощание ещё раз коснувшись щеки Феликса, произнесла:
– Улетай и ты на крыльях ветра, в край родной, мой ненаглядный Икар… мой Финист, и знай, твоя Ласточка летит вслед за тобой верная твоей мечте …А теперь прощай…
Полина, сделав два нетвёрдых шага прочь от Феликса, внезапно остановилась, а затем, коснувшись рукой ласточкиной броши, полуобернулась и с невыносимой горечью, произнесла:
– Если бы ты только знал, мой милый Фел, как же сильно я тебя люблю…
Произнеся это, Полина, словно в беспамятстве, молча заплакав, с трудом разбирая дорогу, побрела к выходу. А когда ворота Пантеона Аллеи Героев перед ней открылись, то силы совсем покинули её юное девичье тело, ноги подкосились, и она, потеряв сознание, стала медленно оседать на пол, но вовремя подоспевшие подруги и профессор Арьендо успели подхватить её. Затем могучий профессор, взвалив на руки потерявшую сознание Полину, понёс её к вызванному её подругами аэротакси, и когда совместными усилиями они усадили её во флип, она, внезапно придя в себя, сказала:
– Профессор, вы будете на испытаниях моим ассистором и ментором? Я хочу помочь вам продолжить работу Фела.
– Поля, ты не в себе, – приложив свою руку к её лбу, озабочено сказала ей сидящая у её ног Лидия.
– Нет, я в порядке, Лида, – ответила ей тихим, но твёрдым голосом чуть приподнявшаяся на локте Полина
– А как же математика, ты же к ней готовилась всё это время? – удивлённо спросила её сидящая напротив Анита.
– Прости, Ани. За то, что не сказала тебе, что записалась после отлёта Феликса ещё и на лекционы профессора Джавала Дун Катаямы, – виноватым тоном произнесла Полина.
Анита в ответ с укоризной посмотрела на Полину и сказала:
– Поля, неужели ты думала, что я стану тебя критиковать за это.
Полина, тепло улыбнувшись, посмотрела на подругу, и приподнявшись, и взяв её за руку, ответила ей:
– Нет, Ани, у меня даже мысли такой не возникло. Просто я сама не была уверена, что пойду по этому пути. К тому же у меня не было кандидата на роль ментора. А теперь есть.
– И не один, – произнёс подошедший к ним Георг Эльзер, а затем скромно представился девушкам:
– Георг Оскарович Эльзер.
Девушки по очереди представились академику, а профессор Арьендо удивлённо спросил у него:
– Георг, ты уверен? Ты ещё не совсем оправился.
Академик, лукаво прищурившись, посмотрел на старого друга и иронично произнёс:
– Я достаточно здоров для этой роли, Ар. И да, я полностью уверен. Причём гораздо больше, чем когда принял твоё предложение о менторстве.
– Ну, спасибо, Георг, на добром слове, – ненатурально изобразив обиду, пробурчал Арьендо.
А Эльзер опёршись на трость, и по-доброму посмотрев на Полину, произнёс:
– Если, конечно, вы, юная барышня, будете не против моего наставничества.
Полина немного растеряно посмотрела на профессора, а тот в ответ, подмигивая ей, слегка кивнул в сторону академика. Полина, всё сразу поняв, широко улыбнулась, стоящему перед ней Эльзеру, и уверенно произнесла:
– Георг Оскарович, вы будете на испытаниях моим ассистором и ментором?
– С большим удовольствием, юная барышня. И жду вас…– улыбнувшись ей, ответил академик.
– Завтра! – решительно произнесла Полина.
А затем, сидевшая позади, Роберта произнесла:
– Всё, Поля, тебе нужен покой ложись, – и приобняв подругу одной рукой, уложила ее назад, пристроив её голову к себе на колени. Девушки дружно попрощались с учёными, а затем аэротека медленно оторвавшись от земли, унеслась в лазурную высь.
А Эльзер, задумчиво глядя ей вослед, произнёс:
– Гнётся до земли, но не ломается.
– Словно, молодая берёзка, – добавил, вставший рядом с ним Арьендо.
Эпилог
Ego sum vestra Hirundo. Sequor te per spinis sidera, dilectus meus Icarus! Et ego ferre facem profectum!
Я – твоя Ласточка. Я следую за тобой через тернии к звездам, мой любимый Икар! И я несу факел прогресса!
– «Изида», это «Локи», начинаем предварительную проверку систем, – ровным тоном, скрывая волнение, произнесла Полина.
– Добро, «Локи», – прозвучал в ответ могучий бас профессора Арьендо.
Затем Полина посмотрела на остальных членов экипажа. Энрике Лопес, проверив порученную его заботе систему ЭМВИ (м-1), улыбнувшись, молча поднял вверх большой палец. А Анита, сидящая в кресле координатора систем математического моделирования, понимая состояние подруги с полунамёка, ободряюще посмотрев на Полину, а затем, подмигнув ей, уверенно произнесла:
– СММ в норме, Поля, а предварительная загрузка первых матмоделей завершена.
Следом за ними отчитались и остальные. Получив подтверждение исправности корабельных систем, Полина доложила в ЦУП:
– «Изида», проверка окончена. Все системы работают в штатном режиме. Можно приступать к отстыковке.
– Понял вас, «Локи», начинаем отстыковку от основного шлюза, – ответил Арьендо, внимательно наблюдавший за работой систем корабля и показаниями жизнедеятельности экипажа вместе с командой ЦУПа «Изиды».
Внешние магнитные захваты стыковочного модуля станции «Изида» мгновенно отстранились от матово тёмной корабельной обшивки. И чёрная шарообразная громада корабля, аккуратно корректируя скорость полёта всеми левосторонними маневровыми двигателями, начала медленно отдаляться от дискообразной станции. Наконец, когда расстояние между «Локи» и «Изидой» составило километр Полина, посмотрев на командирский сенкран, отчиталась Арьендо:
– «Изида», отстыковка завершена. Запускаю основные двигатели.
Шарообразный корабль постепенно начал разгоняться всё быстрее и быстрее, увеличивая расстояние между ним и станцией.
– Скорость тридцать процентов от максимальной, Поля, – произнесла координатор навигационных систем.
– Спасибо, Лида, – ответила ей Полина и обратилась к Арьендо. – «Изида», скорость тридцать, выдвигаемся исходной точке. Время пятнадцать минут.
– Принял, «Локи». Спутники-регистраторы запущены. Идут за вами. Удачи вам, ребята, – дрогнувшим от волнения голосом произнёс Арьендо.
– Спасибо, профессор, – улыбнувшись, поблагодарила его Полина
Достигнув через пятнадцать минут места проведения эксперимента, «Локки» изготовился ко второму своему прыжку, а сидевшая в капитанском кресле Полина на последних секундах отсчёта коснулась своего скафандра у сердца, где под ним была приколота к комби Ласточкина брошь Феликса и нежно прошептала:
– Ego sum vestra Hirundo. Sequor te per spinis sidera, dilectus meus Icarus! Et ego ferre facem profectum!
Как и первый раз, «Локи» вновь окутался дымкой и, мигнув, исчез, чтобы сразу появиться в ста километрах от прежнего местоположения. Находящиеся в ЦУПе «Изиды», Арьендо, Васконти и Эльзер напряженно всматривались в сенкраны с информацией о состоянии корабля и ходе эксперимента в ожидании отчёта. Наконец, спустя пять бесконечно растянувшихся для них секунд зазвучал долгожданный бодрый голос Полины:
– «Изида», это «Локи», у нас всё в норме начинаем движение в вашу сторону.
