Сергей Александрович Арьков
Зомбосвят
– Ты им рассказал? – спросила Вика Павла, когда они оставили злополучный мост далеко позади.
– О чем?
– О том, что тьма вот-вот нанесет последний удар.
– Нет, не стал. Если мы все предотвратим, им и волноваться будет не о чем. А если нет… ну и зачем им знать?
– Я бы тоже предпочел ничего не знать, – признался Костя. – Мне и так хватает ужасов вокруг. Мертвецов как будто мало, еще и людоеды подтянулись.
Он с ненавистью покосился на сжавшегося от страха Емелю, и добавил:
– Нет, ну серьезно – еды вокруг полно. Пошли бы рыбки наловили, да трескали. Река-то под боком. А вам человечину подавай. И вот таких уродов мы спасаем, предотвращая вторжение адских сил!
Емеля втянул голову в плечи и принял максимально жалкий вид, тем самым давая понять, что на самом деле он хороший, просто попал в дурную компанию.
– Нет, – вдруг произнес Леха, – мы спасаем себя. И всех тех, кто будет достоин нового мира. А кто не будет, тот в него не попадет. Сначала разберемся с одержимыми, а затем и с ними.
У Павла на языке так и вертелась шутка о том, как добрые люди однажды соберутся вместе и зверски убьют всех плохих, но он решил промолчать. Вместо чего уставился в окно, любуясь золотистой листвой деревьев и голубым океаном неба.
Глава 22
Леха вел машину. Вика устроилась рядом с ним на пассажирском сиденье. А сзади, в некоторой тесноте, разместились Павел, Костя, и зажатый между ними Емеля. Подневольный член отряда вел себя тише воды. Он сжался, боясь дыхнуть полной грудью, чтобы ненароком не создать лишний дискомфорт сидящим по сторонам молодым людям. Емеля замечал, сколь враждебно те косятся на него. Эти незнакомцы буквально ждали малейшего повода сделать с ним что-нибудь нехорошее. Но Емеля уже догадался, что эти двое его не убьют. Ни они, ни девчонка. Избить могут, это да. Но для хладнокровной казни они обладали слишком тонкой кишкой. В отличие от того сурового молчаливого типа, что сидел за рулем автомобиля. Вот он мог убить в любой момент, даже не поморщившись при этом. Кажется, его звали Алексеем. И этот Леха был довольно крут.
Первый час пути Емеля смиренно помалкивал, а затем, набравшись храбрости, тихо спросил:
– Скажите, а куда вы меня везете?
– Тебя? – презрительно фыркнул Костя. – Нужен ты нам, куда-то тебя возить! Мы по своим делам едем.
– Может, вы меня, в таком случае, просто высадите? – робко предложил Емеля, придав своему лицу максимально обезоруживающее выражение. – Зачем я вам? Только мешаться буду.
– Ничего, мы как-нибудь потерпим, – недобро усмехнулся Костя.
– А куда вы едете? – не унимался Емеля.
– Сказали же тебе – по делам.
– У нашей группы важное задание, – добавил Павел. – Ты, вроде, рвался из штанов искупить вину за свои злодеяния. Вот у тебя и появится шанс.
Емеле не понравился такой заход. Под искуплением вины обычно подразумевался некий суицидальный поступок, притом, как правило, бессмысленный и никому не нужный. Как будто смерть могла что-то искупить.
– Будет что-то опасное, да? – спросил он тихо. – Просто, поймите, я слабый человек с рядом хронических заболеваний. Я всего боюсь.
Емеля с упоением принялся наговаривать на себя, стремясь добиться того, чтобы его просто выпроводили из машины и отпустили на все четыре стороны. Такое поведение вовсе не шло вразрез с принципами крутости. Крутость крутостью, но иногда полезно и схитрить. Крутой не всегда тот, кто самый сильный. Голову тоже полезно включать.
– Не тревожься, мы поможем тебе перебороть малодушие, – пообещал ему Костя. – К тому же ты тоже лицо заинтересованное. Мы тут, как бы, мир спасаем, а ты имеешь наглость проживать в нем. Вот и внесешь свою лепту. Не нам же одним за всех отдуваться.
– Мир спасаете? – удивился Емеля.
Разумеется, он ни на секунду не поверил в эти россказни. Какое еще спасение? Мир вовсе не нуждался в нем. Он уже достиг своего совершенства. Прежний мир был ужасен, это правда. А нынешний казался Емеле сущим раем. И он не хотел ничего в нем менять.
– Спасаем, – поправил его Павел. – Ты тоже в деле.
– Но я совсем ничего не умею, – принялся прибедняться Емеля. – Ни стрелять, ни драться. Я даже быстро бегать не могу. У меня с детства астма.
– Стрелять тебе не придется, – утешил его Павел. – Оружия мы тебе все одно не дадим. Бегать тоже не понадобится. У нас тут не областные соревнования по легкой атлетике.
– А что же от меня потребуется?
– Исключительно личное мужество и героизм на грани самопожертвования, – сообщил Костя. – Поможешь нам в нашем деле – отпустим тебя на все четыре стороны. А если откажешься сотрудничать, мы тебя тоже опустим. Предварительно простелив колени.
Выбор был небогатый, и Емеля, уронив голову, обреченным голосом произнес:
– Я помогу. Только не калечьте меня.
А про себя подумал, что нужно будет дождаться первого удобного случая, и сразу же сбежать. А заодно желательно прикончить и этих психов, возомнивших себя спасителями мира.
Не проскочить нужный поворот им помог дорожный указатель. Трасса тянулась дальше, ведя в город. Монастырь находился чуть в стороне от него.
Обитель стояла в окружении леса, ныне усыпанного осенним золотом пожелтевших листьев. Монастырский комплекс был обширен. Его окружала высокая стена, возведенная во времена седой старины, когда культовые сооружения подобного типа одновременно исполняли роль крепостей.
По пустынной, устланной листьями, дороге они миновали чудотворный источник, где в прежние времена доверчивая публика отмораживала ноги в ледяной воде в расчете на волшебную силу родника. Источник принадлежал к разряду новоиспеченных чудотворных мест, чья концентрация перед концом света превысила всякие разумные пределы. Овеянных святостью объектов объявлялось столько, что доверчивый народ сбивался с ног, не зная, куда бежать и к чему прикладываться в первую голову. Буквально разрывались между стремлением облобызать мумифицированные останки, отбить сотню поклонов картинке на дереве, или окунуться в очередной магический водоем.
До знакомства с отцом Серафимом Павел крайне скептически относился к чудесам подобного рода. Все они выглядели совершенно несолидно в качестве проявления всемогущего бога. Какие-то капельки неведомой жидкости на иконах или волшебный огонь, загоравшийся якобы сам по себе, а вовсе не от припрятанной в кармане священника зажигалки, не вязались с образом божества, одной своей волей сотворившего вселенную. Павел не понимал, почему бог не может проявить себя более конкретно. К чему все эти номера, коих постеснялся бы любой уличный фокусник? Где настоящее чудо библейского масштаба, вроде оживления мертвых или массового исцеления смертельно больных? А то выглядело все так, будто бог то ли боялся людей, то ли стеснялся им показываться. Ну, или его попросту не существовало – это объяснение казалось наиболее очевидным.
Но собственными глазами пронаблюдав силу святых мощей, Павел поколебался в своем скептицизме. Мощи однозначно работали – это никак невозможно было списать на чьи-то бессовестные фокусы. Они были единственным, что внушало мертвецам страх. На первый взгляд, это полностью подтверждало выводы отца Серафима – заключенная в мощах святость ужасала выходцев из преисподней. Правда, при желании можно было отыскать и иные, менее приятные, объяснения данного феномена, но Павел старался не думать о них. Еще не хватало замучить себя сомнениями. Возможно, это как раз тот случай, когда надо просто поверить. И укрепившись в вере, выполнить задание.
Несмотря на ясную погоду и белый день, монастырь выглядел жутковато и мрачно, словно его стены были окутаны незримой, но хорошо ощутимой, аурой тьмы. Над культовым сооружением повисла гробовая тишина. Главные ворота, ведущие внутрь – старинные, кованые, украшенные двумя большими крестами, были закрыты. Неподалеку от них, на парковке, застыл грузовик строительной компании. Рядом с ним лежали выгруженные материалы для начавшегося, да так навеки и оставшегося незавершенным, ремонта. Мертвецов видно не было. Возможно, что-то заставило их уйти отсюда. Какой-нибудь случайный путник, оказавшийся вблизи от монастыря, привлек их внимание и увел за собой.
Отряд покинул автомобиль и выстроился рядком, с нерешительностью и опаской глядя на высокую монастырскую стену. Павел никогда не верил во всякие астралы и тонкие тела, считая их довольно толстым шарлатанством. Но сейчас он буквально кожей ощутил исходящие от монастыря волны ужаса. Он затруднялся сказать, чем именно вызваны эти неприятные ощущения. Во внешнем облике самого строения не было ровным счетом ничего жуткого. Разве что несколько напрягала звенящая тишина, но она давно уже стала нормой для нынешнего мира.
– А зачем мы приехали в монастырь? – спросил Емеля, которому так никто и не объяснил суть предстоящего дела.
– Тебя, мудака, привезли грехи замаливать, – грубо ответил ему Костя.
– Меня? – испугался Емеля.
Он дрожащей рукой указал на запертые ворота. После чего замотал головой и выпалил:
– Нет! Я туда ни за что не пойду.
Он, как и все остальные, отлично чувствовал исходящую от монастыря жуть. И Емеле совершенно не нравились эти ощущения. Обычных зомби он не боялся, успел уже привыкнуть к ним за полтора-то года. Но там, внутри, было что-то другое. Емеля не мог сказать, что именно, и нисколько не горел желанием выяснять это лично.
– Не припомню, чтобы мы интересовались твоим мнением, – сказал Костя. – Ты здесь искупаешь свои злодеяния. Вот и начинай.
– Можно я как-нибудь по-другому их искуплю? – взмолился Емеля. – Давайте, я вам машину помою и одежду постираю.
– Ты либо идешь внутрь, либо остаешься здесь с простреленной башкой, – внес ясность Костя.
Емеля сник и прекратил торговаться. Он осознал, что эти психи его не отпустят.
Они разобрали оружие. Леха открыл багажник и вытащил оттуда пулемет. Емеля робко приблизился к нему и попросил:
– А можно и мне какое-нибудь оружие?
– Нет, – огорчил его Леха.
– А вдруг внутри мертвецы?
– Не волнуйся. Держись рядом с нами, и все будет хорошо.
– Дайте мне хоть что-то, – не унимался Емеля. – Вдруг они набросятся на меня?
– Я о тебе позабочусь, – пообещал ему Леха, притом таким тоном, что Емеле сразу стало ясно – тема закрыта, и лучше ему не продолжать упорствовать, если он не хочет прогневить этого сурового молчуна.
Павел набил патронами все доступные карманы. Заметив, как раздулась его куртка, Вика сказала:
– Ты как будто собираешься вести там зверский бой. Зачем столько патронов?
– Лучше пусть будут сто лишних, чем не хватит всего одного, – ответил тот.
Затем сунул руку в нагрудный карман куртки и проверил, на месте ли выданный отцом Серафимом святой палец. На него он возлагал куда больше надежд, чем на сталь и свинец. Оружием смертных нежить не пронять.
Вика покосилась на стену монастыря, зябко передернула плечами и заметила:
– Как же мне не нравится это место. Не понимаю, почему, но у меня от одного присутствия возле него мурашки бегут по коже.
– У меня тоже, – признался Павел. – Гадкое местечко. И знаешь, что странно.
– Что? – спросила Вика.
– Мертвечиной не воняет.
– В самом деле?
Девушка принюхалась и вынуждена была согласиться с ним:
– Да, действительно. Воздух довольно чистый.
Она взглянула на Павла и предположила:
– Может, нам в кой-то веки повезло, и монастырь окажется пуст?
– Может быть, – сказал Павел, но по его лицу было заметно, что он ни капельки в это не верит. И то, что возле монастыря не воняло мертвечиной, было не признаком их везения, а чем-то глубоко подозрительным. Отец Серафим предупредил их о том, что большая часть монахинь покинула монастырь на время ремонта. И все же внутри оставалось несколько десятков обитательниц. Плюс рабочие. Такая толпа нежити неизбежно должна была славно пованивать.
Леха повесил пулемет на грудь и спросил:
– Ну, идем?
Они разобрали фонари. Один из них достался даже Емеле. Тот так слезно просил дать ему хоть что-то, что Костя не выдержал и протянул тому осветительный прибор.
– Держи! – сказал он грубо. – И помни мою доброту, упырь.
– Спасибо вам! Спасибо! – забормотал Емеля, прижав фонарик к груди. – Я этого не забуду.
Они приблизились к воротам. О том, чтобы лезть через стену, не было и речи. Для этого им понадобилась бы длинная лестница. К счастью, в воротах имелась калитка. Костя потянул ее за кованое кольцо, и та легко поддалась, нарушив мертвую тишину пронзительным визгом ржавых петель. Все тут же вскинули оружие, готовясь встретить шквальным огнем все, что могло вырваться наружу из монастырского двора. Но за дверным проемом никого не оказалось.
– Чисто, – сказал Леха.
Павел заглянул в калитку. За воротами простирался обширный двор. Монастырский комплекс был велик, состоя из множества строений. Этот был настоящий город, где посторонний человек мог безнадежно заблудиться, особенно, если объектом его интереса являлась компактная коробка, содержащая в себе мумифицированную голову. Впрочем, отец Серафим дал им кое-какую наводку. Он сообщил, что рака с мощами должна находиться в церкви на территории монастыря. И Павел сразу же заметил искомое строение. Церковный купол возвышался над крышей большого длинного здания, стоящего напротив ворот по другую сторону двора.
– Так, нам надо туда, – сказал Павел.
И первым шагнул внутрь, ступив на монастырский двор. За ним следом просочились спутники. Емеля в последний момент испытал приступ позорного малодушия, и попытался прогулять искупительный подвиг. Но Леха не дал ему такой возможности. Не меняясь в лице, он молча навел на Емелю ствол пулемета, и соискатель крутости сразу же все понял. Трясясь от страха, он вошел в калитку следом за остальными.
Двор выглядел удивительно чистым. Он был покрыт сухой листвой и прочим принесенным ветром мусором, но не содержал никаких следов отгремевшей катастрофы. В то время как эти следы присутствовали в мире повсеместно. В своих странствиях Павел постоянно натыкался на них. И представлены они были обглоданными человеческими останками. Немногие уцелевшие люди то и дело становились добычей монстров. Какую бы осторожность они ни проявляли, рано или поздно она оказывалась недостаточной. Но во дворе монастыря не наблюдалось ни трупов, ни костей. Что самое главное, не было и одержимых. Стояла гробовая тишина. И Павлу она, чем дальше, тем больше не нравилась. Он бы предпочел обычный порядок событий. Чтобы на произведенный ими шум приковыляло некоторое количество мертвецов. Но тех не было ни видно, ни слышно.
Они зашагали через двор в сторону здания, скрывавшего церковь. Павел был напряжен, как взведенная пружина, а потому, когда Вика внезапно схватила его за плечо, он едва не наложил в штаны.
– Что? – выдохнул Павел. – Что случилось?
Внутренне он ожидал какого-то подвоха, поскольку больно уж гладко у них все шло.
– Смотри, – тихо призвала девушка, указав куда-то вверх, на крышу ближайшего здания.
Павел проследил за ее жестом, ожидая увидеть какие-то невероятные ужасы. А потому не сразу сообразил, что девушка указывает ему на обычных ворон. Впрочем, обычными он считал их недолго. С птицами явно что-то было не так. Во-первых, удивляла и даже пугала их многочисленность. Они заполонили крыши всех зданий, усевшись на них плотными стройными рядами. А во-вторых, птицы не двигались. Совсем. Они не каркали, не шевелились, не проявляли вообще никаких признаков жизни. Просто сидели и смотрели вниз, во двор, на крошечный отряд чужаков, вторгшихся в монастырь.
– Слушайте, а зомби-вороны вообще бывают? – тихо спросил Костя.
– Я их не встречал, – ответил ему Павел. – По-моему, одержимыми становятся только люди. На животных это не действует.
– Само собой, – согласилась Вика. – У них ведь нет души, и они не могут послужить сосудами для демонических сущностей.
– Вы это о чем, а? – трусливо пискнул Емеля, задрал голову и тоже увидел птиц. Увидел, и чуть не бросился бежать к воротам. Но идущий следом Леха внушал ему гораздо больший страх, чем какие-то пернатые твари.
Дальше они шли, не спуская с ворон глаз. Но птицы продолжали сидеть без движения, и все больше напоминали то ли статуи, то ли чучела. Будь они живыми, то давно бы уже проявили это. Хоть одна бы да шевельнулась.
Отряд обогнул длинное трехэтажное здание и увидел перед собой церковь. Та имела неожиданно скромный вид, больше походя на часовенку. Ее двойные двери были гостеприимно распахнуты настежь.
– Забираем раку и быстро валим отсюда, – тихо предложил Павел.
Они взошли по ступеням крыльца и включили фонари. В церкви было темно. Окна, покрытые пылью и грязью, почти не пропускали внутрь солнечный свет. Павел первым проник внутрь, держа дробовик наготове. Его соратники шагали рядом, направив стволы во все стороны и готовясь встретить любой сюрприз сочной порцией свинца. Емеля забился в самую гущу вооруженных людей и тихо скулил от ужаса, умоляя дать ему хотя бы пистолет, а лучше два, а лучше всего позволить уйти отсюда.
– Заткнись! – посоветовал ему Леха.
Со слов отца Серафима следовало, что рака должна находиться у алтаря. Но когда они приблизились к нему, то не увидели ничего, похожего на металлическую коробку, украшенную цветными стекляшками. Стали искать лучше, осмотрели все, что можно. Раки не было.
– Ну и где святая кочерыжка? – сердито спросил Костя, заглядывая во все темные церковные углы, но видя в них только пыль.
– Не здесь, – сказала Вика. – Возможно, ее перенесли в другое помещение незадолго до конца света.
– Да в этом монастыре миллион помещений, – проворчал Костя. – Мы их осматривать замучаемся.
– А есть какой-то выбор? – спросил Павел.
– Да, – пискнул Емеля, робко подняв руку, как школьник, собравшийся отпроситься с урока в туалет. – Пойдемте отсюда скорее.
– Выбора нет, – возразил Леха. – Будем искать. Можно разделиться. Так мы быстрее осмотрим....
– Нет! – решительно отрезал Павел. – Никаких разделений. Вы что, ужастики не смотрели? Держимся только вместе. Черт его знает, что тут может поджидать. Во дворе мертвецов нет. Внутри зданий все может обстоять иначе.
Покинув церковь, они вновь обратили внимание на птиц. Вороны по-прежнему оставались на своих местах, и по-прежнему не производили ни малейшего движения. Павел даже подумал, а живые ли они, или просто передохли и по какой-то причине, да так и остались сидеть на крышах. Но этого, конечно же, не могло быть. Если бы птицы действительно отмучились, то давно бы уже истлели до костей.
– Если собираемся осматривать здания внутри, давайте начинать прямо сейчас, – предложил Костя. – В нашем распоряжении не так много времени.
– Еще несколько суток в запасе, – напомнил Леха.
– Да, да, несколько. Только хрена с два я останусь в этом месте после заката. И рядом с ним тоже. Сделаем все засветло.
– Поддерживаю, – согласился Павел, которого пробрала дрожь от одной мысли о том, чтобы задержаться в монастыре на ночь. – Давайте приступать.
– Я, если что, могу пока подождать вас у машины, – предложил Емеля.
Леха направил на него ствол пулемета и приказал:
– Помалкивай, и шагай вперед. Твое искупление только началось.
Глава 23
Никогда прежде Павлу не доводились бывать внутри монастырских строений. Будучи человеком, в целом далеким от религиозной тематики, он представлял себе монастырь довольно странно и несколько клишировано. Ждал обнаружить в каждой комнате по двадцать три распятья, грозди икон в каждом углу, и все это обязательно пахло бы ладаном и иными одухотворенными благовониями. На деле же монастырские помещения оказались удивительно обыкновенными. Никакой запредельной концентрации духовного мерча в них не наблюдалось. Старательного закоса под старославянскую старину, когда церкви были выше, а десятины гуще, тоже. По большому счету, если бы Павел не знал, где находится, то ни за что не догадался бы, что это монастырь.
Повсюду наблюдался некоторый беспорядок, вызванный начатым и незавершенным ремонтом. Но было и кое-что, явно указывавшее на разыгравшуюся в этих стенах трагедию. К примеру, опрокинутая мебель, разбирая посуда, а так же бурые пятна на стенах – следы засохшей крови. В монастыре определенно произошли бурные и зловещие события, но поныне от них сохранились лишь косвенные напоминания.
Отряд спасителей человечества и примкнувший к нему балласт в виде Емельяна Волкова-Пискина с чрезвычайной осторожностью осматривал помещение за помещением, коридор за коридором, часто шарахаясь от собственной тени. Внутренняя планировка старого здания напоминала лабиринт, удобных мест для засады было не счесть. Как и темных комнат, куда не проникал солнечный свет. Один раз нервишки подвели Костю, и тот-таки разрядил дробовик в стену, на фоне которой ему привиделась черная фигура зловещей наружности. Когда рядом с ним оказались соратники, Костя извинился перед ними и попытался перевести все в шутку. Попытка вышла неудачной – у шутника слишком сильно тряслись руки и дрожал голос.
Постепенно осматривая здание, они встречали на своем пути множество вещей, но среди них не было ничего, похожего на раку с мощами. В одной из комнат Вика заметила большой сундук, но когда его вскрыли, внутри обнаружились какие-то тряпки.
– Ну и куда они могли спрятать чертову святую башку? – начал злиться Костя.
– Я не думаю, что кто-то прятал ее целенаправленно, – заметил Павел. – Раку переместили до конца света. К чему ее было прятать? Скорее всего, убрали в надежное место.
– В какое? В сейф?
– Я тут сейфов не видел, – сказал Леха.
– В подвал снесли, – пошутила Вика. – И заперли там.
Но остальные отнеслись к ее шутке без юмора.
– А почему бы и нет, – пожал плечами Костя. – Здание старое. Вдруг у них в подвале укромное хранилище? Надо проверить. Кто-нибудь видел спуск вниз?
– Давайте вначале осмотрим все наверху, – предложил Леха.
Так они и сделали, потратив на это несколько безрезультатных часов, в ходе которых методично обшарили все три этажа, комнату за комнатой, коридор за коридором. Смотрели внимательно, благо рака не была иголкой, и не могла закатиться под шкаф или затеряться в пыли. И не нашли ничего, даже отдаленно похожего на отделанный серебром ларец.
Емеля покорно таскался следом за всеми, а если пытался украдкой отстать и как бы невзначай пропасть из виду, Леха всякий раз делал ему замечания и советовал держаться перед глазами.
– Потеряешься, попадешь в беду, – сообщил суровый молчун.
– Думаете? – перетрусил Емеля. – По вашему, здесь могут быть зомби?
– Про зомби не знаю, – ответил Леха. – Но в беду ты попадешь гарантированно. Тебя могут застрелить.
– Кто? – ужаснулся Емеля.
– Ну, например, я.
Емеля застыл на месте, не зная, что на это сказать. Леха подался ближе и злобно процедил сквозь зубы:
– Не зли меня, паскуда.
Закончив осмотр третьего этажа, они вновь спустились вниз. Монастырский комплекс насчитывал немало строений, но прежде, чем браться за них, следовало убедиться в том, что раки точно нет в этом здании. Тут-то Павел и вспомнил слова Вики о подвале.
Стали искать спуск, и вскоре обнаружили бетонную лестницу, уводящую во тьму подземелья. Едва глянув вниз, Емеля затряс головой и забормотал:
– Я туда не пойду! Ни за что не пойду!
Леха хотел воззвать к Емельяновой совести, но вовремя сообразил, что этот абонент навечно недоступен, после чего обратился к инстинкту самосохранения. У таких подлых проныр, как гражданин Пискин, он был развит чрезвычайно.
– Знаешь, мой палец может случайно дернуться, и я ненароком простелю тебе колено, – намекнул он.
Емеля трясся от страха, но продолжал упрямо мотать головой. Ему вообще ни разу не хотелось спускаться в подвал. Ангел-хранитель, или кто там присматривал за соискателем крутости, нашептывал ему на ушко, что делать этого не нужно, иначе случится что-то невероятно ужасное.
– Ты ведь понимаешь, что мы не потащим тебя раненого с собой, – тихим вкрадчивым голосом продолжил Леха. – Оставим тебя здесь. Одного. А через несколько часов начнет темнеть.
Емеля в красках представил себя одного в этом жутком месте посреди ночи, и его чуть удар не хватил. Он с надеждой взглянул на Леху, авось тот шутит, но Леха явно не хохмил. Он был предельно серьезен и всем своим видом выражал готовность в любой момент притворить в жизнь прозвучавшую угрозу.
– Ступай-ка первым, – сказал Костя Емеле.
– Но почему я? – захныкал тот.
– Просто тебя совсем не жалко.
Этому доводу трудно было что-то противопоставить.
– У меня ведь нет оружия, – напомнил Емеля робко.
– У тебя есть фонарик, – возразил Костя.
– Но ведь фонарик не оружие.
– Ну, так и тебя нам совсем не жалко.
Круг замкнулся. По всему выходило, что этим людям на него плевать. Более того, они даже нарочно желают ему зла.
– Иди, – поторопил Леха. – Не вынуждай.
И Емеля зашагал вниз по ступеням. Стиснутый в потных ладьях фонарь дрожал так, что его свет метался по стенам и потолку. Емеле чудилось, что он спускается в логово монстра, и что внизу его уже ждут с распростертыми челюстями. Он с гаснущей надеждой оглянулся, но увидел за собой абсолютно безжалостные лица и нацеленные ему в спину стволы ружей и пулемета.
Затем впереди замаячил край лестницы, а за ними бетонная площадка. Та вела к закрытой двери, и у Емели свело прямую кишку при одном только взгляде на нее. Эта дверь была подобна вратам в преисподнюю, только еще хуже, поскольку во всякие ады и раи Емеля не верил, полагая их выдумками. А вот не верить в зомби было непросто.
Емеля спустился на площадку и встал на месте, не решаясь подойти к двери. К нему присоединились остальные.
– Ступай вперед и открой дверь, – шепнул ему на ухо Костя.
– Почему опять я? – захныкал тот.
– А почему бы и нет?
– Вам меня совсем не жалко?
– Ни капельки.
Так Емеля и думал.
На подкашивающихся ногах он приблизился к двери, и тут заметил кое-что, наполнившее его сердце великим страхом. Вся поверхность двери была покрыта глубокими и длинными царапинами, явно оставленными человеческими ногтями. Какие-то люди долго и упорно царапали дверное полотно. То есть, какие еще люди? Не люди это были. Это были мертвецы.
– Открывай! – приказал Леха.
Емеля взялся за ручку, повернул ее и толкнул дверь от себя. Та даже не шелохнулась.
– Заперто, – обернувшись, сообщил он.
– А ты не врешь? – усомнился Павел.
Емеля демонстративно навалился на дверь всем телом, толкнул, и отскочил от нее, не сумев сдвинуть ту с места.
– Ну, значит, действенно заперто, – признал Костя. – И что-то мне подсказывает, что заперли ее неспроста.
Леха сдвинул пулемет за спину, подошел к двери, отстранив со своего пути Емелю, и тоже толкнул ее плечом. Та не шелохнулась.
– Заперто, – подтвердил он.
Павел направил фонарь на дверь и внимательно осмотрел ее. Он заметил петли, предназначенные для навесного замка, которого, впрочем, не было. Зато чего он не увидел, так это замочной скважины.
Леха снова навалился на дверь. Толкнул ее всем телом, и та поддалась. Она сместилась совсем чуть-чуть, наблюдающий со стоны Павел даже не заметил этого. Но и он, и все остальные, расслышали донесшийся изнутри тяжелый скрежет, будто нечто массивное сдвинулось по бетонному полу.
– Да она не заперта! – догадался Костя. – Ее подперли с той стороны.
– Хорошо подперли, – признал Леха.
Он взглянул на безучастно любующихся его соло стараниями соратников и предложил:
– Помочь не желаете?
– Извини, – спохватился устыдившийся Павел. – Сейчас.
Он отдал фонарь Вике, поставил дробовик в угол, и присоединился к Лехе. Костя тоже попытался поучаствовать, но ему не нашлось места. Поэтому он болел со стороны, но зато делал это за троих. Емеля скромно отошел в сторонку, чтобы не путаться под ногами силачей.
– Навались, ребята! – подбадривал Костя Павла и Леху. – У вас получается!
Те, натужно пыхтя, толкали дверь плечами. Та поддавалась, но буквально по миллиметру. Костя и Вика так увлеклись наблюдением за процессом, что совсем забыли о Емеле. А вот тот о себе не забывал ни на секунду.
Емеля уже все понял про эту компанию. Ему попались какие-то религиозные фанатики, вбившие себе в головы идею собственной избранности, да не кем-нибудь, а лично богом. И вот теперь эти избранные творили какую-то херню, пребывая в полной уверенности, что тем самым спасают мир от темных сил. Но они не понимали, что мир вовсе не нуждается в спасении. Мир прекрасен. В этом новом мире он, Емеля, бывший прежде конченым неудачником, собиравшим пыль у подножия социальной пирамиды, стал крутым парнем. Неужели они хотят вернуть все, как было? Чтобы он, Емельян Волков, вновь окунулся в омут беспросветного унижения, став Емелей Пискиным? Да они не в себе, если собираются сделать это. Что бы сказал на это учитель Цент? Уж он не погладил бы их по головке. Емеля голову готов был дать на отсечение, что его наставник тоже считает новым мир прекрасным, и не желает возращения старых порядков.
Пока они бродили по монастырю, Емеля вел себя смирно, рта не открывал и вообще всячески старался сделать так, чтобы все поскорее забыли о его существовании. И его хитрая тактика принесла свои плоды. Психи расслабились, ослабили бдительность. Они полностью сконцентрировались на открытии какой-то никому не нужной двери, совершенно забыв о нем.
Будь он таким же крутым, как учитель Цент, он бы разобрался с ними сам. Емеля украдкой очутился за спиной у девчонки, и мог легко выхватить пистолет из ее поясной кобуры. Но он опасался, что окажется недостаточно быстрым, и не успеет уложить всех. Да ему и не нужно было этого делать. Достаточно просто унести ноги. Ведь снаружи, за воротами, его ждет автомобиль с ключами, любезно оставленными в замке зажигания. Один из психов сделал это нарочно, на тот случай, если придется резко уносить ноги. И Емеля был бесконечно благодарен ему за это. Потому что он как раз и собирался это проделать.
Леха и Павел все яростнее толкали дверь. Та шла тяжело, будто изнутри ее подпирал целый штабель кирпичей. Их скромный успех пока что выражался в узкой, с три пальца, щели. Павел взял фонарь и попытался заглянуть внутрь, но ничего не сумел рассмотреть.
– Отдохни-ка, – предложил ему Костя, и повел плечами, что твой богатырь перед поединком с драконом. – Теперь моя очередь.
Леху никто не сменил, да тот и не просил об этом. Теперь он толкал дверь вместе с Костей, а Павел и Вика подбадривали их.
Всеми забытый Емеля понял, что час пробил. Он приблизительно запомнил путь наружу, и был уверен в том, что не заблудится. Было немного страшновато идти одному с пустыми руками, но судя по всему, монастырь стоял пустым. Если бы тут обитали зомби, они бы уже давно явились сюда, привлеченные произведенным людьми шумом.
Тихонько пятясь задом, Емеля начал отступать к лестнице. Его не замечали. Он сделал еще несколько осторожных шагов, затем развернулся и пошел быстрее. Перед ним возникли ступени. Сияя от радости, Емеля взбежал по ним, и увидел впереди свет. У него получилось. Психи не заметили его исчезновения. К тому моменту, как они хватятся его, он уже будет недосягаем. И уж конечно им никогда не найти его, как только он доберется до автомобиля. Емеля заранее решил, что уедет далеко-далеко, за тысячу верст, а лучше за две. Найдет себе новое место, соберет новых лохов. И больше никому не позволит помешать своему наслаждению новым прекрасным миром.
