Сандра Браун
Смерть в ночном эфире
– Вы хотите сделать карьеру в радиовещании?
– Я догадываюсь, что это кажется вам смешным, учитывая мое криминальное прошлое и все такое.
– Нет, ваша мечта не кажется мне смешной. Я просто удивлена. Когда вы решили избрать такую карьеру?
– Пару лет назад. Тогда я только что вышел из тюрьмы и слушал вашу программу каждый вечер.
– Но почему вы выбрали объектом для подражания именно Пэрис, а не кого-то другого? – спросил Дин.
– Потому что мне понравилось, как она разговаривает с людьми, – объяснил Лэнси, повернувшись к нему, и снова посмотрел на Пэрис. – Создается впечатление, что вам действительно не наплевать на людей, которые дозвонились в студию, вас волнуют их проблемы. – С растерянным видом он добавил: – Мне сначала пришлось туго. На воле, я хочу сказать. Вы были для меня словно единственный друг.
Кертис наблюдал за ним со скептической усмешкой.
Дин тоже хмурился. Только Пэрис улыбнулась, приглашая продолжить рассказ.
– Однажды вам позвонил парень и сказал, что его выгнали с работы, а другую он найти не может. Вы тогда сказали, что ему не хватает уверенности в себе и что именно в такой момент человек должен ставить перед собой сложные задачи, стремясь к самой вершине. Я последовал совету, который вы дали тому парню. Я перестал искать грошовый заработок и устроился в телефонную компанию. Я хорошо зарабатывал, достаточно для того, чтобы брать уроки дикции, лучше одеваться, купить хорошую машину. Но я пожадничал и украл оборудование, которое можно было продать. Против меня не возбудили дело, но меня уволили.
Лэнси замолчал, словно в который раз ругал себя за столь глупый поступок. Пэрис посмотрела на Дина. Он пожал плечами, давая понять, что Лэнси может быть правдивым, как на исповеди, но вполне способен и искусно врать.
– Несколько недель я не мог найти работу, – продолжал Фишер, – и когда я увидел в газете объявление о том, что есть место уборщика на радиостанции, я не поверил своим глазам. Мне было все равно, что придется выгребать сортиры… Гм, простите, мыть туалеты. Я хотел попасть на радио любым путем. Так я смог наблюдать, как вы работаете, думал, что научусь чему-нибудь.
Дома я подключил магнитофон к радиоприемнику и выставил таймер на начало вашего шоу. Днем я проигрывал запись и старался подражать вашей манере говорить. Я практиковался, старался уловить ритм и интонацию. Я снова начал брать уроки, чтобы избавиться от акцента. – Он открыто улыбнулся Пэрис. – Вы же слышите, что над этим мне еще работать и работать. Я хотел… Я должен был… Как это называется?
– Сделать себя заново? – догадалась Пэрис. Его глаза засияли.
– Ага, точно. Вот почему я пользовался другим именем. Мое имя сразу выдает то место, где я родился.
Кертис бросил на стол папку, и, когда Лэнси увидел, что это его досье, он сморщился.
– Я знаю, что за мной полно грехов, но я распрощался с той жизнью.
– У тебя слишком большой послужной список, Лэнси. Ты что, обрел господа в тюрьме или что?
– Нет, сэр, я просто не хочу быть отбросом всю оставшуюся жизнь.
Кертис хмыкнул. Слова парня его не убедили.
Лэнси посмотрел по сторонам и, видимо, понял, что его речь была воспринята весьма скептически. Он облизал губы и голосом, полным отчаяния, сказал:
– Я бы не сделал ничего, что могло бы повредить Пэ-рис. Вы мой идол, мисс Гибсон. Я не звонил и не угрожал вам. А что до этой девушки, которую нашли мертвой, то об этом я вообще ничего не знаю.
Кертис присел на край стола и обратился к Фишеру как будто дружески:
– Тебе нравятся старшеклассницы, Лэнси Рэй?
– Простите, сэр?
– Ты ведь бросил школу в шестнадцать лет.
– Я доучился в тюрьме, сэр.
– Но школьная развеселая жизнь прошла мимо тебя. Разве ты не наверстываешь упущенное?
– Вы девушек, что ли, имеете в виду? – спросил Лэнси.
– Ну, конечно, – подтвердил Кертис. Лэнси затряс головой:
– Я не знакомлюсь с малолетками и не занимаюсь с ними сексом. У меня есть недостатки, но это вы мне не приписывайте.
– Ты любишь женщин?
– То есть предпочитаю я женщин или мужчин? Женщин, конечно.
– У тебя красивое лицо. Ты хорошо сложен. А в тюрьме так одиноко.
Лэнси судорожно дернулся, бросил быстрый взгляд на Пэрис и опустил голову.
– Меня оставили в покое, – пробормотал он. – Я ткнул одному… вилкой в яйца. За это мне добавили год, но больше ко мне никто не приставал.
Пэрис стало неловко за него. Она надеялась, что Кертис не будет больше задавать вопросов, но боялась вмешиваться. Детектив мог просто выставить ее за дверь, и тогда она больше ничего не услышит. А ей очень хотелось послушать.
– Вчера я виделся с твоей матерью, – сообщил Кертис. Лэнси посмотрел ему прямо в глаза:
– Она просто корова.
– Вот оно как! Вы слышали это, доктор Мэллой? Разве это не похоже на латентную враждебность к особи женского пола? Ненависть…
– Я не люблю мою мать, – горячо заговорил Лэнси. – Но это никак не влияет на мою сексуальную жизнь. Если бы она была вашей матерью, вы бы ее любили?
Но Кертис не собирался оставлять его в покое.
– У тебя есть подружка?
– Нет. – Лэнси все больше мрачнел.
– А ты хочешь ее иметь? – наседал Кэртис.
– Иногда.
– Иногда, – повторил Кертис. – И когда у тебя возникает желание пообщаться с девушкой, что ты делаешь?
– Что вы имеете в виду?
– Да ладно тебе, Лэнси Рэй. – Кертис постучал пальцем по папке с его делом. – Тебя посадили за изнасилование.
– Не было никакого изнасилования. На меня наклепали.
– Все насильники так говорят.
– Тот парень, Гарри…
– Который снимал порнографические фильмы, – закончил за него фразу Кэртис.
– Точно. Мы снимали порнушку у него в гараже. Он разозлился, когда его девушка положила глаз на меня. Вы понимаете, мы это… трахались, когда работала камера, а вне работы ни-ни. Ну, в общем, мы с ним сцепились и…
– Ты его здорово порезал.
– Это была самозащита.
– Присяжные тебе не поверили, и я тоже не верю, – заявил Кертис. – Когда ты разделался с ним, ты набросился на девушку.
– Нет, сэр!
Лэнси отрицал свою вину с таким жаром и искренностью, что Пэрис просто чувствовала, что он говорит правду.
– Это все Гарри, сэр. Он с ней все это вытворял. Все, что описано в протоколе, все это сделал Гарри.
– Образцы, взятые на месте преступления, совпали с твоей ДНК.
– Потому что мы с ней были вместе в тот же день, не раньше. Гарри нас застукал, вот почему началась драка.
– Его показания под присягой подтвердила и сама девушка, и еще два оператора.
– Они же наркоманы. Гарри накачал их наркотиками.
Я не мог их переманить на свою сторону, я мог только говорить правду.
– Почему мы должны поверить в твою версию событий, Лэнси? – спросил Дин.
– Потому что я совершал другие преступления. Я много чего натворил, но никогда не ударил женщину.
Пэрис подалась вперед:
– Почему вы убежали, когда вам позвонили полицейские и предупредили, что хотят задать вам несколько вопросов? Почему вы не захотели рассказать им все то, что вы рассказали сейчас нам?
Лэнси тяжело вздохнул, поднял скованные руки, потер лоб.
– Я испугался. Я же сидел. А это автоматически делает меня подозреваемым. И потом, я знал, что если в моей квартире найдут записи с вашим шоу, то меня точно упрячут.
– Тогда почему вы не взяли кассеты с собой? Он застенчиво улыбнулся:
– Потому что я дурак. Я перепугался насмерть и быстро смылся. Забыл о них. Наверное, потерял нюх. Очень надеюсь, что потерял.
Пэрис нравилась его манера поведения. Но Кертиса парень явно не очаровал.
– Если бы вы признались в этом позавчера, мы бы скорее поверили вам.
Лэнси посмотрел на Пэрис и серьезно сказал:
– Я говорю правду. Мне ничего не известно ни об этом Валентино, ни о телефонных звонках. О Джейни Кемп я услышал только в новостях. Единственное, в чем я виноват, так это в том, что учился делать то, чего мне хотелось.
– Вы несколько месяцев работали на радиостанции, – мягко сказала Пэрис, – но вы ни разу не заговорили со мной. Почему вы не подошли ко мне и не рассказали о вашей мечте? Не попросили помощи или совета?
– Вы что, шутите? – воскликнул Лэнси. – Вы же звезда. А я парень с мусорным ведром и шваброй. Я бы никогда не решился заговорить с вами. Даже если бы я вдруг набрался смелости, вы бы меня высмеяли.
– Я бы никогда этого не сделала, – уверенно сказала Пэрис.
Он вгляделся в ее глаза за темными стеклами очков.
– Наверное, нет, теперь я это вижу.
– Где ты был все это время? – Кертис прервал эту милую беседу. – Ты не возвращался ни к матери, ни в твою квартиру.
– У меня есть… Думаю, вы это называете…
– Убежище? – подсказал Кертис. Лэнси снова растерялся.
– Да, сэр. Я дам вам адрес. Вы можете обыскать там все.
– Не сомневайся, обыщем. – Кертис подхватил Лэнси под руку и поднял его со стула. – А пока мы будем это делать, ты посидишь здесь, с нами.
30
Этот бар был идеальным местом, чтобы спрятаться.
Он стоял на берегу озера среди кедров и был хорошо известен лишь местным жителям. Наверняка сюда иногда забредали рыбаки, но едва ли заезжали туристы или любители гольфа из загородного клуба. Для них бар был не слиш – ком модным. Клиентура состояла в основном из строителей, ковбоев и байкеров. Служащий, «белый воротничок», чувствовал бы себя чужим в этом заведении, так что Брэдли Армстронг мог рассчитывать на то, что знакомых он не встретит.
Скорлупа от орехов хрустела под ногами, пока Брэдли шел к стойке. Помещение освещала одинокая неоновая реклама пива. Низко висящие над бильярдными столами лампы давали кое-какой дополнительный свет, но его приглушал табачный дым.
Из старенького телевизора в углу неслись песни в стиле кантри. Посетители пили пиво из бутылок, чистое виски или текилу. Именно ее заказывала девушка у стойки, когда туда подошел Брэдли.
Он сразу же узнал ее. Ее появление именно здесь было для него знаком свыше. Теперь Брэдли понял, что поступает правильно.
Перед ней стояли два пустых стаканчика из-под текилы, и Армстронг махнул бармену, чтобы тот принес еще две порции.
– Одну для меня, другую для леди с кольцом в соске. Девушка повернулась к нему:
– Откуда ты… О, привет. Мы встречались пару вечеров назад, верно?
Брэдли улыбнулся:
– Я рад, что ты помнишь.
– Ты тот парень с порножурналами, – уточнила она. Он напустил на себя обескураженный вид.
– Я-то думал, что ты запомнишь меня благодаря другим выдающимся качествам.
Она облизала верхнюю губу и хихикнула:
– Об этом я не забыла.
– Я не думал, что встречу тебя здесь, – заметил Брэдли. – Ты девушка высшего класса.
– Раньше я сюда заглядывала. – Она грызла орешки. – Пока не начались тусовки «Секс-клуба». – Бросив скорлупу на пол, она отряхнула руки. – Ты тоже не очень-то вписываешься в эту обстановку.
– Думаю, сама судьба свела нас снова.
– Клево, – одобрила она.
На ней было столько косметики, что она выглядела достаточно взрослой, чтобы ей наливали спиртное. Либо бармен решил, что она уже совершеннолетняя, либо ему было плевать, что ей еще нет восемнадцати. Он поставил перед ней и Брэдли заказанную текилу.
– За что выпьем?
Она закатила большие карие глаза к потолку, словно ответ мог быть написан на закопченной побелке.
– Как насчет пирсинга? Наклонившись к ней, Брэдли прошептал:
– У меня сразу встает, как только подумаю об этом. Ему подумалось о том, насколько все это стало легко.
Черт побери, неужели матери больше не предупреждают дочерей, чтобы те не разговаривали с незнакомцами? Неужели не говорят, чтобы девушки никуда не ходили с посторонними мужчинами? Куда катится мир? Брэдли вдруг испугался за своих дочерей.
Мысль о семье сбивала игривое настроение, поэтому он загнал ее поглубже и заказал еще текилы.
Выпив, они решили уйти. Он глумливо ухмыльнулся, глядя на парней возле бильярдных столов. Эти крутые ребята с татуировками на руках и ножами у пояса позавидо-валм ему. Брэдли преуспел там, где им не обломилось. Возможно, потому, что у него чистые волосы.
– Тебя ведь зовут Мелиссой, правильно? – спросил Брэдли, открывая девушке дверцу машины.
Ее блестящие от ярко-красной помады губы дрогнули в улыбке. Ей явно понравилось, что он запомнил ее имя.
– Куда мы едем? – спросила она.
– Я снял комнату.
– Супер!
Как все до смешного просто.
Брэдли понимал, что поступает не слишком разумно, выходя вечером на улицу. Но он не мог оставаться взаперти, иначе он бы просто сошел с ума. Домой вернуться он тоже не мог. Весь день Тони звонила ему на сотовый с интервалом в пятнадцать минут, оставляла сообщения на автоответчике, умоляла приехать. Говорила, что полицейские хотят с ним только поговорить. Ну да, конечно, так он и поверил. Разговаривать они с ним начнут, только когда он окажется за решеткой.
Брэдли не отвечал на звонки и не звонил жене сам, догадываясь, что полиция попытается разыскать его сотовый через спутник. Он слышал, что тело Джейни нашли. Слова репортера о том, что будет проведено вскрытие, едва не убили его.
Армстронг бегал по комнате, проклиная, осыпая ругательствами всех – жену за то, что не понимала его; Джейни за то, что была такой соблазнительной, и он не устоял; даже свою мать за то, что она сурово наказывала его в детстве, если заставала мастурбирующим.
На самом деле Брэдли не помнил ничего подобного, но психологи спрашивали его во время сеансов терапии, не наказывали ли его, и Брэдли отвечал утвердительно, потому что этого от него ждали. Этим легко было объяснить его пагубное пристрастие.
Каждый следующий выпуск новостей пугал его все больше. Среди подозреваемых в причастности к убийству Джейни Кемп открыто называли его фамилию. Его тревога нарастала. Брэдли попытался отвлечься, рассматривая порнографические журналы, читая скабрезные письма читателей и «подлинные» истории, пережитые ими. Но скоро ему это наскучило, тексты были знакомыми. Это не приносило ему облегчения.
Армстронг был возбужден, ему требовалась разрядка. Кто бы мог упрекнуть его? Последнее время он находился под таким давлением. Брэдли решил: он должен отправиться на поиски удовольствий, чтобы немного развеяться. Он это заслужил.
И вот он нашел свое удовольствие.
– В тот вечер у тебя была другая машина, – заметила Мелисса, нажимая на кнопки приемника в поисках какой-нибудь музыки. Она остановилась на пульсирующем ритме рэпа.
Полиция сразу бы задержала его машину, поэтому Брэдли позвонил в бюро проката автомобилей и попросил пригнать ему другую. Разумеется, он не воспользовался услугами тех компаний, которые оформляли кучу всяких документов, а обратился туда, где, если верить «Желтым страницам», охотно принимали наличные. Брэдли догадался, что там никто не будет соблюдать никаких правил. Единственное, что обещали владельцы, – это работающий кондиционер во всех машинах.
В ожидании машины Брэдли принял душ, оделся, сбрызнул себя туалетной водой и положил запас презервативов в карман брюк.
Как он и предполагал, человек, пригнавший машину, выглядел так, словно собирался ограбить магазин. Брэдли махнул у него перед носом водительскими правами, заполнил формуляр, написав вымышленное имя и адрес. Он отсчитал необходимую для залога сумму и добавил десять долларов на чай. Парень едва говорил по-английски, и, судя по всему, ему было абсолютно все равно, когда Брэдли вернет машину, выпущенную десять лет назад.
– Мы раньше не встречались? – спросила Мелисса. – То есть до того вечера на озере? Твое лицо кажется мне знакомым.
– Я известный киноактер, – улыбнулся Брэдли.
– Наверное, так и есть. – Она засмеялась.
Чтобы сбить ее с ненужных мыслей, Брэдли задал вопрос:
– Ты всегда выглядишь такой сногсшибательной?
– Ты считаешь?
На самом деле она смотрелась как шлюха. Обесцвеченные волосы стояли дыбом, почти так же, как в тот вечер. На улице ее макияж выглядел еще более кричащим. Коротенькая маечка на тонких бретельках была сделала из какого-то прозрачного материала, сквозь который он видел серебряное колечко в соске. Столовые салфетки обычно бывали пошире, чем ее юбка.
Короче говоря, Мелисса сама напрашивалась на неприятности. Ей следовало бы поблагодарить его за то, что он спас ее от изнасилования бандой рабочих в том баре.
Брэдли взглядом указал на свои брюки:
– Смотри, что ты со мной делаешь.
Она невысоко оценила выпуклость на его брюках, вяло поинтересовавшись:
– Это лучшее, на что ты способен? Мелисса играла кольцом в соске.
Девица знала, что делает. Его эрекция стала куда внушительнее.
– Я не могу смотреть на тебя и вести машину. Мелисса снова игриво толкнула колечко. Армстронг застонал.
– Ты убиваешь меня! Ты хотя бы понимаешь, что творишь?
– Зато ты умрешь счастливым.
Брэдли протянул к ней руку, влез под юбку, нашарил узенькую полоску кружев, отодвинул ее в сторону.
– М-м, как раз здесь. – Мелисса закрыла глаза. – Не останавливайся, чтобы переключить скорость. Во всяком случае, пока я не кончу.
Гэвин ждал у дверей отдела расследований, когда Кертис, Дин и Пэрис вышли оттуда. Он надеялся, что Лэнси Рэй Фишер и есть убийца. Он резко вскочил с вопросом:
– Это тот самый парень?
– Мы пока не знаем, – сказал ему отец. – Сержант Кертис оставит его здесь и задаст еще несколько вопросов.
Пэрис посмотрела на свои часики.
– Если это не создаст тебе проблем, то я хотела бы заехать домой перед работой. Сегодня утром я собиралась в такой спешке.
– Я отвезу тебя, а по дороге заброшу Гэвина, – ответил Дин. – Кертис, наши сотовые будут включены. Если что-то случится…
– Я сразу же позвоню, – заверил их детектив. – Я собираюсь всерьез заняться Лэнси Рэем.
– При всем моем уважении к вам, я не думаю, что он и есть Валентино, – заявила Пэрис.
Детектив кивнул. Гэвин решил, что сержант выглядит очень усталым. На его щеках появилась белесая щетина.
– Я пока ставлю на доктора Армстронга, – Кертис пожал плечами, – но Лэнси Рэя отпускать не собираюсь. Я с вами свяжусь.
Они уже шли к лифту, когда Кертис окликнул Гэвина.
Первой мыслью парня было: «Ну что еще», но он обернулся и вежливо спросил:
– Да, сэр?
– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это. Я понимаю, как это противно.
– Ладно, не страшно, – ответил Гэвин, но он не был искренним. Ему ужасно не понравилось, что его заставили почувствовать себя виноватым, хотя за ним не было никакой вины. – Я надеюсь, вы найдете того, кто сделал это с Джейни. Мне следовало с самого начала сказать вам, что мы были вместе в ее машине. Но я боялся, что вы подумаете… в общем, того, что вы подумаете. Наверное, она встретилась с тем, кто ее убил, после того как избавилась от меня.
– Видимо, так и было. Ты уверен, что Джейни не упоминала, с кем должна встретиться позже? Может быть, имя? Или род занятий?
– Нет, сэр, она ничего такого не говорила. Я совершенно уверен.
– Ну, хорошо, спасибо. Я ценю твою помощь.
Отец подтолкнул Гэвина к лифту, и они вошли в кабину. По дороге домой Гэвин сидел на заднем сиденье машины. Говорили мало, каждый был погружен в собственные мысли. Когда они подъехали к дому, патрульная машина уже стояла у тротуара, в ней сидели два офицера. Гэвин застонал про себя. Ей-богу, хватит с него полицейских. Если он никогда не увидит больше ни одного – кроме своего отца, – он только обрадуется.
– Папа, мне не нужны няньки. Или я все еще под домашним арестом?
– Ты все еще под домашним арестом, а полицейские здесь для твоей же безопасности. Они останутся здесь до тех пор, пока Валентино не будет пойман.
– Но он же охотится не за мной.
– Я не хочу рисковать даже в мелочах, Гэвин. И потом, охрана подчиняется Кертису, а не мне.
– Ты бы мог их отозвать, если бы захотел.
– А я и не хочу. Все на этом, договорились? – Когда на лице отца появлялось такое выражение, спорить дальше было бесполезно. Гэвин неохотно кивнул. Отец развернулся к нему, перегнулся через сиденье и положил ему руку на плечо. – Сегодня я гордился тобой и тем, как ты себя вел.
– Ты, наверное, подумаешь, что я отношусь к тебе покровительственно, Гэвин, но я все же скажу, что тоже горжусь тобой, – сказала Пэрис.
– Спасибо.
– Немедленно звони мне на сотовый, если что-то случится. Пообещай.
– Обещаю, папа. – Гэвин выбрался из машины. – Пока, Пэрис.
– Пока, скоро увидимся.
Он побрел по дорожке к дому, но они не уехали, пока он не вошел. Эти двое хорошо смотрелись вместе, и Гэвин не был бы против, если бы у отца и Пэрис все получилось.
Он помахал им рукой с крыльца, потом захлопнул за собой дверь и запер ее на задвижку, сыграв роль собственного тюремщика.
– Дам тебе пенни.
– Хочешь знать мои мысли? – поинтересовалась Пэрис. – Я думала о Тони Армстронг. Мне ее жаль, я ей сочувствую.
– Я тоже. Она храбрая маленькая леди.
– Думаю, она очень сильно любит своего мужа, – заметила Пэрис, – а при подобных обстоятельствах из-за этого обязательно возникнет конфликт интересов. – Она подумала немного и спросила: – С медицинской точки зрения когда можно считать, что у человека нездоровые сексуальные наклонности?
– Сложный вопрос.
– Я уверена, что вы можете ответить на него, доктор Мэллой.
– Хорошо, отвечаю. Итак, если у парня двенадцать эрекций в день, то я могу его только поздравить и пожелать добиться тринадцати. Но если он двенадцать раз в день на это реагирует, то я бы сказал, что в этом случае мы имеем проблему.
– Ты говоришь несерьезно.
– Конечно, я шучу, но в этом есть доля истины. – Улыбка исчезла, Дин стал серьезным. – Секс становится пагубной привычкой так же, как алкоголь и наркотики. Это происходит, когда желание перевешивает здравый смысл и осторожность. Когда то, что человек делает, начинает негативно сказываться на его работе, семейной жизни, отношениях с людьми. Когда желание управляет человеком. – Дин посмотрел на Пэрис, и она кивком попросила его продолжать. – Похоже на то, как человек, выпивающий по праздникам, превращается в алкоголика. То есть индивид теряет контроль над пристрастием, а пристрастие полностью подчиняет себе индивида.
– То есть человек может пожертвовать женой и детьми, чтобы удовлетворить свою тягу к чему-либо.
– И это не значит, что Брэдли Армстронг не любит свою жену и детей, – заметил Дин. – Скорее всего он их очень любит.
Размышляя над сказанным, Пэрис смотрела вперед. Даже в солнечных очках ей приходилось щуриться от лучей заходящего солнца, играющего на закате всеми оттенками красного и желтого. Она подумала о том, что сейчас делают судья Кемп и его жена. Этот великолепный закат они едва ли заметят.
– Им придется заниматься похоронами.
– Прости, что ты сказала? – переспросил Дин.
– Я подумала вслух, теперь о Кемпах.
– Да. – Он вздохнул. – Не могу представить, как это – потерять ребенка. Я консультировал полицейских, прошедших через такое, но мне самому мои слова казались полной чушью. Если бы что-то случилось с Гэвином… – Дин замолчал, не способный договорить страшные слова. – Я хочу быть для него хорошим отцом, Пэрис. – Теперь его голос звучал спокойно.
– Я знаю.
– Это из-за моего собственного отца. – И об этом я тоже знаю.
– Много тебе рассказал Джек?
– Достаточно.
Джек говорил, что у Дина были очень непростые отношения с отцом. Мистер Мэллой-старший отличался взрывным темпераментом, он часто набрасывался на Дина, иногда давал волю рукам.
– Отец бил тебя, Дин? – спросила Пэрис.
– Да, порой мне доставалось.
– Это недооценка, я так понимаю.
Дин безразлично пожал плечами, но Пэрис видела, что он притворяется.
– Я терпел его, но, когда он стал унижать маму, этого я не смог вынести.
Если верить Джеку, последний инцидент произошел в тот день, когда родители Дина приехали в Техасский технологический навестить сына-второкурсника. Во время вечеринки в общежитии отец Дина поссорился с ним. Дин попытался не обращать на это внимания, но отец распалялся все больше. Его невозможно было утихомирить.
Мать Дина, которой стало неловко перед товарищами сына, попыталась вмешаться. И вот тут отец обрушился на нее. Его слова были унизительными и жестокими. Не обращая внимания на то, что на них смотрят однокурсники и их родители, Дин заступился за мать. Отец ударил его. Прежде чем все закончилось, Дин успел повалить Мэллоя-старшего на пол, уселся на него сверху и, по выражению Джека, «выколачивал из него дерьмо».
После этого случая их отношения совсем испортились и оставались такими до смерти отца.
– В тот вечер в Технологическом я словно сошел с ума, – признался Дин. – Ни до того дня, ни после я не терял самообладания. Если бы Джек и другие ребята не оттащили меня от отца, я бы убил его. Я хотел его убить. Я ненавидел его за то, что он сделал с моей матерью. Ей было так неловко. Но урок пошел ему на пользу. Больше он не набрасывался на нее, особенно если я оказывался рядом. – Дин посмотрел на Пэрис. Никогда раньше она не видела его таким. – Но меня самого это страшно напугало, Пэрис. Я даже не могу тебе описать свое состояние. Ярость? Может быть. Она ослепила меня, отрезала от остального мира. Мой отец любил помахать кулаками. В тот вечер я понял, что это страшное нечто, сидевшее в нем, есть и во мне самом. Тогда оно вырвалось наружу. Я живу в страхе, что это повторится.
Пэрис потянулась к нему, коснулась его руки.
– Отец спровоцировал тебя самым бессовестным образом. Ты отреагировал. Но это не означает, что в тебе живет скрытая ярость, способная разгореться в любую минуту. Ты не похож на своего отца, Дин. – Пэрис особенно подчеркнула эти слова. – Ты никогда не был таким и никогда таким не станешь. Что касается Гэвина, то ты имеешь право на него сердиться. Дети всегда сердят, разочаровывают, сводят с ума своих родителей. На самом деле Гэвин мог бы усомниться в твоей любви, если бы ты был равнодушен к тому, что он вытворяет. Он должен знать, что тебе не все равно. Он будет часто испытывать тебя, просто чтобы удостовериться, что ты все еще любишь его. – Тут Пэрис рассмеялась. – Нет, ты только меня послушай. Я ведь не психолог, и у меня нет детей.
– Ты все говоришь правильно, и мне нужно было это услышать.
Она мягко улыбнулась ему:
– Пока ты будешь не только наказывать его, но и ценить, все будет отлично.
Дин обдумал ее слова, потом подмигнул ей.
– Не только красива, но и чертовски умна. Ты опасная женщина, Пэрис.
– Да-да, это я. Самая заурядная роковая женщина.
– Возможно, именно это привлекло к тебе Лэнси Рэя Фишера. – Дин усмехнулся. – Твоя таинственность вновь пробудила в нем криминальные наклонности.
Пэрис возмущенно округлила глаза.
– Он хотел получить мою работу.
– Это Фишер так говорит.
– А ты думаешь, что Лэнси врет?
– Если и так, то у него получается очень убедительно. Либо он искренен, либо он потрясающий актер.
– Мне тоже так показалось.
– Ну и каково это – быть для кого-то идолом? Пэрис грустно улыбнулась:
– Я бы никому не посоветовала брать с меня пример. И тут зазвонил телефон Дина, и он сказал в трубку:
– Мэллой… Да, мы с Пэрис только что о нем говорили. – Он прошептал ей: «Это Кертис», она кивнула. – А как насчет его убежища? – Дин выслушал ответ. – Возможно, это неплохая идея. – Кертис еще долго говорил о чем-то, потом наконец выдохся. – Хорошо, звоните, если что. – Дин отключил телефон и пересказал Пэрис весь разговор.
Лэнси Рэя пытались расколоть, но парень твердо придерживается того, что уже рассказал. Полицейские проверили квартиру, в которой он отсиживался, и сообщили, что там, кроме него, никого не было.
– Никаких следов того, что он держал там Джейни? – спросила Пэрис.
– Нет. И никакой любительской фотолаборатории. Кроме единственного номера «Плейбоя», ничего подозрительного. Так что Кертису не терпится поймать Армстронга. Он намерен вновь побеседовать с Тони Армстронг.
– Да, ей придется нелегко. С одной стороны, ей хочется, чтобы мужа нашли и оказали ему помощь. С другой стороны, получается, что она его подставляет.
– Армстронг сам себя подставил, – возразил Дин.
– Я понимаю. Думаю, что и она тоже это понимает. Тони любит своего мужа, хочет, чтобы его вылечили, но если он неизлечим, то как долго она собирается заступаться за него?
– Хороший вопрос, Пэрис.
Она слишком поздно сообразила, что сказанное относится не только к Тони Армстронг, но и к ней самой.
Дин остановил машину около ее дома, заглушил мотор и повернулся к ней, готовый произнести целую речь, но Пэрис заговорила первой:
– Я была нужна Джеку.
– Ты нужна мне.
– Едва ли ваши потребности совпадали.
– Да. Ты оставалась с ним из чувства долга. Я хотел, чтобы ты сделала выбор и осталась со мной. – Дин выдержал ее взгляд, потом открыл дверцу и вышел из машины.
Пэрис остановилась в самом начале дорожки, чтобы забрать почту, которая накапливалась в течение двух последних дней. Когда они вошли в дом, она бросила пачку на столик у двери.
– Одному богу известно, когда у меня дойдут руки до всего этого. На моем столе на работе уже высится…
И это было все, что она успела сказать прежде, чем Дин обнял ее и поцеловал. Он сорвал с нее очки, бросил на столик и еще крепче прижал ее к себе. Пэрис ответила на его поцелуй, обхватила его обеими руками, пальцы впились в сильные мускулы его спины.
Когда их губы слились, рука Дина оказалась под мягкой тканью юбки, он гладил обнаженное бедро Пэрис. Тело ее таяло от его прикосновений, но она оторвалась от него и, задыхаясь, прошептала:
– Дин, в моем распоряжении всего час.
– Тогда для нас это будет новый рекорд. До этого наши любовные игры не длились дольше трех минут. – Он зарылся лицом в ее волосы. – На этот раз я хочу увидеть тебя обнаженной.
Пэрис засмеялась глубоким, горловым смехом:
– А что, если тебе не понравится то, что ты увидишь?
– Черта с два не понравится.
Его руки пролезли под ее трусики. Она вскрикнула, но голос разума оказался сильнее.
– А что, если позвонит Кертис?
– Я привык мириться с разочарованиями. Кстати, это еще один повод поторопиться.
Взяв Пэрис за руку, Дин потащил ее за собой в спальню. Из груди Пэрис вырвалось девчачье хихиканье. Сердце забилось быстрее. Она чувствовала себя удивительно распутной и восхитительно, обворожительно живой.
Дин тоже смеялся, пока пытался справиться с упрямыми пуговицами ее блузки.
– Проклятые штучки!
У Пэрис получалось лучше. Его рубашка была расстегнута, и она прижалась губами к теплой коже под левым соском, чувствуя, как его сердце бьется под ее поцелуем.
Справившись наконец с пуговицами, он снял с нее блузку и расстегнул лифчик. Его сильные пальцы завладели ее грудями.
Пэрис смотрела ему в лицо. Это было выражение страсти и нежности. Ее соски отвердели. Их глаза на мгновение встретились, и он, нагнув голову, взял ее сосок в рот.
Пэрис расстегнула пряжку его ремня, опустила «молнию». Ее пальцы пробрались под резинку его трусов. Он был нежен, словно бархат, тверд, в нем ощущалось биение жизни. Большим пальцем она обвела головку, и Дин вздрогнул.
