Сандра Браун
Смерть в ночном эфире
28
– Пэрис, это Стэн.
– Стэн?
– Что тебя так удивило? Ты дала мне номер своего сотового несколько месяцев назад.
– Но ты никогда не звонил мне.
– Ты же предупредила, что звонить можно только в случае крайней необходимости. Я только что услышал в новостях о Джейни Кемп и решил узнать, как ты.
– Не могу даже описать, как отвратительно себя чувствую.
– Ты где сейчас?
– В полицейском участке в центре города.
– Представляю, что там творится. Экспертиза тела поможет уличить преступника?
– Мне жаль разочаровывать тебя, Стэн, но мне известно только, что Джейни мертва.
– Ты собираешься сегодня вечером выходить в эфир?
– А почему я не должна этого делать?
– Генеральный менеджер сообщил дяде Уилкинсу о том, что найден труп этой девушки. Они обсудили ситуацию и подумали, что при сложившихся обстоятельствах ты, возможно, захочешь взять выходной, а в эфир пойдет запись старого шоу.
– Позже я позвоню генеральному менеджеру и сама поговорю с ним. Но если тебя спросят, скажи, что я буду вести программу как обычно. Валентино меня не запугает.
– Но этот парень сделал то, что обещал, Пэрис. Ты думаешь, он позвонит снова?
– Я на это надеюсь. Чем больше Валентино со мной разговаривает, тем больше у нас шансов определить, кто скрывается под этим именем.
– Очень плохо, что ты не смогла поймать его до того, как он убил Джейни Кемп. – Немного помолчав, Стэн добавил: – Не надо было мне напоминать тебе об этом, да? Я уверен, ты и без того мучаешься. Ведь это из-за тебя все началось.
– Мне пора идти, Стэн, – сказала Пэрис.
– Ты рассердилась? – виновато произнес он. – Я догадался по голосу.
– Я просто не хочу пока больше об этом говорить, ладно? Вечером увидимся.
Пэрис отключила телефон. Стэну хотелось поговорить с ней подольше, чтобы его линия оставалась занятой. Если дядя будет все время попадать на сигнал «занято», то, может быть, он прекратит свои попытки связаться с племянником.
Как только дядя Уилкинс узнал о том, что обнаружено тело Джейни Кемп, он принялся названивать племяннику через определенные промежутки времени. Криншоу-старший делал вид, что его волнует положение дел на радиостанции, но Стэн догадывался об истинной причине этих звонков. Дядя проверял его.
Не следовало Стэну признаваться, что его влечет к Пэрис. Можно подумать, что из всего их разговора в баре отеля дядя запомнил только эту информацию. Он все время вспоминал об этом.
Во время последнего разговора по телефону Уилкинс угрожающе заявил:
– Если ты совершил что-то неподобающее…
– С ней я вел себя как мальчик-алтарник, богом клянусь.
Да и как иначе мог он вести себя по отношению к Пэрис? Она не была грубой, но явно не радовалась его обществу. Иногда, даже разговаривая с ним, она выглядела озабоченной, словно думала о чем-то куда более важном и интересном, чем Стэн.
Он не сомневался, что, стоит ему позволить хотя бы малейшую вольность, Пэрис тут же поставит его на место. Она никогда не флиртовала с ним. Честно говоря, она часто смотрела вообще сквозь него. Почти как его родители, Пэрис обращалась с ним с небрежным равнодушием, что обижало еще больше, чем прямая грубость. О Стэне всегда вспоминали в последнюю очередь.
Таким образом, шансы на роман с Пэрис всегда равнялись нулю, но после появления Дина Мэллоя Стэн сам оценивал их со знаком минус. Этот психолог был заносчивым сукиным сыном, уверенным в себе и своей неотразимости для противоположного пола. Ему бы никогда не пришлось принуждать секретаршу к тому, чтобы она задрала юбку, или умолять пришедшую на свидание девушку сделать ему минет.
Это факт, подтвержденный жизнью: таким, как Мэллой, все дается легко.
И еще один факт: таких женщин, как Пэрис, привлекают именно такие мужчины, как Мэллой.
Такие люди, как Пэрис и Мэллой, не знают, что испытывает человек, когда его отвергают. Им никогда не приходит в голову, что любовь и нежность не даются другим как нечто само собой разумеющееся. Такие люди сияют, словно небольшие яркие планеты, не подозревая о том, каково приходится тем, кто обречен вращаться вокруг них. Откуда им знать, как добиваются такого обожания, которое они принимают как должное.
И правда, откуда?
Гэвин так низко опустил голову, что его подбородок почти упирался в грудь.
– В озере?
– Тело Джейни перевезли в морг. Там проведут вскрытие, чтобы определить причину смерти.
Гэвин посмотрел на отца. Услышав известие о смерти Джейни, он побледнел и с трудом сглотнул.
– Папа, я… Ты должен поверить мне, я этого не делал.
– Я верю тебе. Но я не сомневаюсь, что ты что-то от меня скрываешь.
Гэвин покачал головой.
– Что бы это ни было, может быть, будет лучше, если ты расскажешь мне, чем твой обман раскроется на детекторе лжи. Чего, по-твоему, я не должен знать?
– Ничего.
– Это неправда, Гэвин, – устало произнес Дин. Парень вскочил, его кулаки сжались.
– Ты не имеешь права никого обвинять во лжи! Ты самый большой лжец из всех, кого я знаю, – закричал он.
– О чем ты говоришь? Когда я лгал тебе?
– Всю мою жизнь! – Дин изумленно смотрел, как глаза сына наливаются слезами. Гэвин сердито вытер их кулаком. – Ты лгал, мама лгала. Вы говорили, что любите меня. Но я-то знаю, что это не так.
– Почему ты так говоришь, Гэвин? Почему ты думаешь, что мы не любим тебя?
– Вы не хотели меня, – выкрикнул Гэвин. – Ты случайно сделал ей ребенка, ведь так? Только поэтому вы и поженились. Почему вы просто не избавились от меня и заодно от хлопот обо мне?
Дин и Патрисия никогда не обсуждали, что именно они скажут Гэвину, если он станет задавать вопросы. Наверное, им следовало договориться, изобрести какую-то версию и придерживаться ее. Дин не мог в данный момент посоветоваться Патрисией. Он остался один на один с мучительными расспросами сына. Несмотря на то что его рассказ мог поставить и Патрисию, и его самого в неудобное положение, Дин решил, что Гэвин заслуживает правды.
– Я отвечу на все твои вопросы, но только в том случае, если ты сядешь, успокоишься и перестанешь смотреть на меня так, будто готов перегрызть мне глотку.
Гэвин замялся, обдумывая, как поступить, но потом все же плюхнулся обратно на стул. На его лице сохранялось воинственное выражение.
– Ты прав. Твоя мать уже была беременна, когда мы поженились. Ты был зачат после вечеринки в Новом Орлеане, устроенной в честь встречи нашего студенческого братства.
Гэвин горько рассмеялся:
– Господи, еще хуже, чем я думал. Вы хотя бы любили друг друга в колледже?
– Мы несколько раз встречались.
– Но она не была для тебя… особенной.
– Нет, – спокойно признался Дин.
– Значит, я был ошибкой.
– Гэвин…
– Почему вы не предохранялись? Напились или просто ума не хватило?
– Думаю, и того и другого понемногу. Твоя мать не принимала противозачаточные таблетки. Да и мне следовало проявить больше благоразумия.
– Готов поспорить, ты обделался от страха, когда она тебе сказала.
– Конечно, это оказалось шоком и для твоей матери, и для меня. Она собиралась закончить колледж и найти хорошую работу. Я намеревался поступить в аспирантуру. Ее беременность стала препятствием для нас обоих, на которое никто из нас не рассчитывал в этот период жизни. Но мы даже не думали об аборте, и ты должен в это поверить, Гэвин.
Дин мог сказать по выражению лица сына, что Гэвин отчаянно хочет поверить ему, но мальчику по-прежнему трудно смириться с услышанным. Дин не мог его за это винить. Наверное, им с Патрисией надо было все объяснить Гэвину еще тогда, когда он вырос настолько, что мог понять, откуда берутся дети. Если бы они поговорили с сыном, он бы не стал сомневаться в своей значимости и не испытывал бы теперь враждебности к родителям.
– Мы не обсуждали и возможность отдать тебя на усыновление, – продолжал Дин. – С самого начала твоя мама хотела родить и воспитывать тебя. Слава богу, она не стала скрывать от меня, что я стану отцом. Когда она сообщила мне об этом, я сразу стал настаивать на том, что у ребенка должна быть моя фамилия. Я не собирался исчезнуть из твоей жизни. Хотя мы не думали заключать брак, я решил, что ты должен быть моим по закону. В конце концов твоя мама согласилась выйти за меня.
Да, мы не любили друг друга, Гэвин. Мне бы хотелось, чтобы я мог сказать тебе другое, но это было бы неправдой. А ты заслуживаешь того, чтобы услышать правду. Мы нравились друг другу. Мы были друзьями и уважали друг друга, но не любили.
Зато мы любили тебя. Когда я впервые взял тебя на руки, я был исполнен восхищения и радости. Твоя мать чувствовала то же самое. Мы жили вместе до твоего рождения. Все это время мы пытались убедить себя и друг друга, что любовь все-таки расцветет и мы поймем, что хотим быть вместе до конца наших дней. Но ничего такого не произошло, и мы оба чувствовали это.
Мы с твоей матерью плакали в тот день, когда решили, что не можем дольше оставаться вместе. Это сделало бы троих людей несчастными и только отодвинуло неизбежное. Мы разошлись в твоих же интересах, прежде чем ты смог понять, что произошло. Когда тебе исполнилось три месяца, твоя мама подала на развод. – Дин широко развел руками. – Вот и все, Гэвин. Думаю, тебе стоит расспросить об этом маму тоже. Я понимаю, почему она не говорила с тобой об этом. Она не хотела, чтобы ты плохо о ней думал. И я этого тоже не хотел. Патрисия вовсе не была распутной девицей, не пропускавшей ни одного парня в студенческом городке. Для нас это была последняя вечеринка нашего студенческого братства, потому что мы оба заканчивали колледж. Мы как будто сошли с ума, и… это произошло.
Твоя мать пожертвовала многим, чтобы воспитывать тебя. Я знаю, что ее замужество огорчило тебя, но Патрисия не только твоя мать, она еще и женщина. И если ты по-детски боишься того, что муж займет твое место в ее сердце, то ты ошибаешься. Поверь мне, этого не случится. Это не под силу никому.
– Да ладно, – отозвался Гэвин, упрямо глядя на свои колени. – Я же не идиот. Я знаю, что ей нужна любовь и все такое.
– Тогда, может быть, тебе стоит прекратить дуться и сказать ей об этом.
Гэвин дернул плечом, не соглашаясь с ним.
– Мне просто хотелось, чтобы ты раньше рассказал мне. Я же все равно узнал, – буркнул он.
– Раз ты все знал, значит, это никак не может повлиять на твою жизнь. Тогда почему ты сейчас используешь это как костыль?
Гэвин резко вскинул голову.
– Костыль?
– Долгий брак не всегда залог счастливой семьи. У многих детей, живущих с обоими родителями, детство ужасное, совсем не такое, какое было у тебя. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Ты используешь факт своего случайного зачатия как оправдание своего безобразного поведения. Это трусость. Мы с твоей матерью обычные люди. Мы были молоды, нетерпеливы и совершили ошибку. Но не пора ли тебе перестать оплакивать нашу ошибку и взять на себя ответственность за свои собственные?
От гнева Гэвин покраснел. Он тяжело сопел. Но в его глазах снова заблестели слезы.
– Я люблю тебя, Гэвин. Всем моим сердцем. Я благодарен судьбе за ошибку, которую мы в ту ночь совершили с твоей матерью. Я с радостью умру за тебя. Но учти, я не собираюсь жить за тебя и вечно чувствовать себя виноватым. Обстоятельства твоего рождения – дело прошлое. – Дин подвинул стул ближе к сыну и твердо положил руку ему на плечо. – Я говорил с тобой честно, как мужчина с мужчиной. Теперь я хочу, чтобы ты повел себя как мужчина и рассказал мне то, о чем я еще не знаю.
– Не о чем мне рассказывать.
– Глупости. Ты что-то от меня скрываешь.
– Ничего я не скрываю.
– Ты лжешь.
– Отстань же ты от меня, наконец!
– Не отстану, пока ты мне не расскажешь.
Дин видел, что его сын борется со своим страхом и, вероятно, с угрызениями совести. Гэвин неожиданно выпалил:
– Ладно, раз ты так хочешь. Я был с Джейни в ее машине в тот вечер!
Пэрис посмотрела на часы. Она ждала уже долго. Адвокат Дина, которого она видела накануне, давно приехал. Он скрылся за дверью в отделе расследований. Больше она не знала ничего. Что там происходит? Гэвин проходит проверку на детекторе лжи или еще нет?
Она ужасно хотела спать. Пэрис прислонилась головой к стене над диванчиком и закрыла глаза. Сон не шел. Страшные мысли толклись в голове. Джейни Кемп мертва. Больной извращенец убил ее. Пэрис чувствовала себя виноватой.
Как Стэн бестактно напомнил ей, поводом для поступка Валентино стал совет, который Пэрис дала Джейни. Если бы она не выпустила звонок в эфир, Валентино никогда бы его не услышал.
Но, к несчастью, он его услышал. А когда он угрожал Джейни, могла ли Пэрис сделать что-то иначе? Что она могла сказать, чтобы удержать Валентино от последнего шага?
– Мисс Гибсон?
Пэрис открыла глаза. Перед ней стояла женщина очень маленького роста. Она была в отчаянии. Ее лицо, при обычных обстоятельствах наверняка очень хорошенькое, казалось неживым. Она мертвой хваткой вцепилась в свою сумочку. Кожа на костяшках пальцев натянулась, побелела и, казалось, вот-вот порвется. Тревога превратила ее из грациозной в хрупкую. Хотя она старалась держаться храбро, выглядела она такой же стойкой, как пушистый одуванчик.
Пэрис сочувственно улыбнулась.
– Да, я Пэрис Гибсон.
– Я так и подумала. Можно мне присесть?
– Разумеется. – Пэрис подвинулась, женщина села. – Простите, но я… Мы встречались?
– Меня зовут Тони Армстронг. Миссис Брэдли Армстронг.
Пэрис сразу же вспомнила фамилию и поняла, почему женщина чувствует себя так неловко.
– Тогда я знаю, почему вы здесь, миссис Армстронг, – сказала Пэрис. – Думаю, для вас это невероятно трудно. Мне бы хотелось, чтобы мы встретились при более приятных обстоятельствах.
– Спасибо. – Миссис Армстронг изо всех сил старалась держаться, чем сразу заслужила уважение Пэрис. – Когда полицейские обыскивали наш дом, они проглядели вот это. – Она достала из сумочки компакт-диск. – Раз уж они конфисковали компьютер Брэдли, я подумала, что и диск надо отдать. Вдруг на нем что-то важное.
Тут в голову Пэрис пришла неприятная мысль.
– Как вы меня узнали, миссис Армстронг?
Хотя об истории Джейни Кемп трубили все газеты и рассказывали в каждом выпуске новостей, фотографии Пэрис напечатаны не были. Телевидение ее тоже не показывало. Уилкинс Криншоу лично вмешался и надавил на средства массовой информации. Пэрис не обольщалась на этот счет. Мистер Криншоу заботился не о ней. Он хотел защитить репутацию радиостанции. Как бы там ни было, городские средства массовой информации согласились оставить Пэрис в покое. Но она не знала, насколько хватит их любезности.
Тони Армстронг нервно облизала губы и опустила голову.
– Этот диск – просто повод увидеть сержанта Кертиса. Настоящая причина в том, что я не все ему вчера рассказала. – Пэрис промолчала, побуждая Тони продолжать. – Сержант Кертис спрашивал меня, слушает ли Брэдли радио по ночам. Я ответила, что иногда слушает. Детектив больше к этому вопросу не возвращался. Ваше имя не упоминалось, поэтому я не стала говорить, что Брэдли и я знали вас еще в Хьюстоне.
Ее глаза с мольбой смотрели на Пэрис, она словно хотела, чтобы Пэрис сама вспомнила обстоятельства знакомства и ей не пришлось бы об этом говорить.
– Простите, миссис Армстронг, но я даже не помню, чтобы мы с вами встречались.
– Мы не встречались. Вы были пациенткой доктора Бейкера.
И тут Пэрис вспомнила. Как она могла забыть фамилию Армстронг? Разумеется, она весьма распространенная. Ни Кертис, ни Дин не упоминали, что их подозреваемый Брэдли Армстронг был стоматологом.
– Ваш муж зубной врач? Тот самый? Тони Армстронг кивнула.
Пэрис судорожно вздохнула:
– Простите меня.
– Вам не за что передо мной извиняться, мисс Гибсон. Все произошло не по вашей вине. Вы поступили так, как следовало. Разумеется, Брэдли воспринял это иначе. Он сказал, что вы… флиртовали с ним, что вы спровоцировали его. – Тони грустно улыбнулась. – Мой муж всегда так говорит. Но я ни одной минуты не верила, что вы его поощряли.
Пэрис отправилась к доктору Луису Бейкеру, чтобы поставить пломбу. Когда она пришла в клинику, ей сказали, что доктор был вынужден уехать домой. Там что-то случилось. Она могла либо прийти в другой раз, либо посетить другого стоматолога. Пэрис уже дважды откладывала визит, и раз уж она пришла, то решила пойти к другому врачу.
Она помнила Брэдли Армстронга. Приятный молодой мужчина, обаятельный. Так как ей предстояло несколько болезненных процедур, он предложил ей легкий наркоз.
Пэрис согласилась, помня о том, что «веселящий газ» быстро прекращает свое действие и что он безопасен, если применяется в условиях клиники. Ей еще должны были сделать анестезирующий укол, и она не хотела его чувствовать.
Вскоре она ощутила спокойствие и беззаботность. Это было очень приятно. Сначала она подумала, что ей показалось, будто ее грудь кто-то трогает. Ласка была такой легкой, мимолетной. Наверняка это обман чувств, вызванный состоянием эйфории.
Но когда это повторилось, Пэрис ощутила, как чужие пальцы сдавили ей сосок. Ошибки быть не могло. Она открыла глаза, стряхнула сонное состояние, сдернула маску с лица. Брэдли Армстронг улыбался ей, и его улыбка убедила Пэрис в том, что она ничего не придумала.
– Что, черт побери, вы себе позволяете?
– Не притворяйтесь, что вам не понравилось, – прошептал дантист. – Ваш сосок вас выдает.
Пэрис пулей вылетела из стоматологического кресла, хотя и полулежала в нем, и случайно сбросила лоток с инструментами на пол. Услышав грохот, в кабинет вбежала ассистентка, которую врач отослал под каким-то предлогом.
– Что случилось, мисс Гибсон?
– Передайте доктору Бейкеру, чтобы он позвонил мне при первом же удобном случае, – сурово сказала Пэрис и выбежала из кабинета.
Встревоженный Бейкер позвонил ей вечером того же дня. Пэрис рассказала ему о том, что случилось. Когда она закончила, Бейкер грустно ответил:
– Мне стыдно в этом признаваться, но я счел ту женщину лгуньей.
– Он уже проделывал это раньше? – возмутилась Пэрис.
– Уверяю вас, мисс Гибсон, что это произошло в последний раз. Примите мои глубочайшие извинения. Я немедленно обо всем позабочусь.
Доктора Армстронга уволили. Еще несколько дней Пэрис вздрагивала от отвращения, вспоминая этот случаи, но потом событие стерлось из ее памяти. Она больше не вспоминала об этом до встречи с Тони Армстронг.
– Полагаю, ваш муж считает меня виноватой в том, что его уволили.
– Да. Хотя потом ему не раз приходилось оставлять практику из-за подобных случаев, он продолжал ненавидеть вас. Когда вы работали на телевидении в Хьюстоне, Брэдли всегда выключал телевизор, как только вы появлялись на экране. Он обзывал вас. А когда ваш жених пострадал в аварии, Брэдли заявил, что вы это заслужили.
– Он знал о Джеке и о несчастном случае?
– И о докторе Мэллое тоже. Он намекал на любовный треугольник.
Пэрис только негромко ахнула в ответ.
– Когда мы переехали в Остин и Брэдли выяснил, что вы ведете шоу на радио, его ненависть вспыхнула с новой силой. – Миссис Армстронг опустила голову и принялась теребить ручку сумки. – Мне следовало рассказать об этом сержанту Кертису вчера, но я так боялась, что они сочтут Брэдли замешанным в этой истории с исчезновением девушки.
– Она уже нашлась. – Пэрис рассказала о том, где обнаружили труп Джейни Кемп. И Тони Армстронг расплакалась.
29
Всякий раз, когда дела сталкивали Джона Рондо с Дином Мэллоем, молодой полицейский был максимально любезен. Но Мэллой по-прежнему относился к нему неприязненно. Кертис заметил это. Рондо слышал, как сержант интересовался у доктора, в чем дело. Мэллой только буркнул в ответ: «Ни в чем», и Кертис не стал на него давить.
Что касается Рондо, то ему было наплевать. Пусть себе Мэллой бросает на него испепеляющие взгляды, пока ад не замерзнет. Рондо надо было подмаслить Кертиса, а не Мэллоя. У психолога звание было выше, но только детектив мог рекомендовать Рондо для работы в отделе расследований. Что же до Мэллоя-младшего, то Рондо запугал его до полусмерти, как и следовало.
Результаты проверки на детекторе лжи оказались в пользу этого парня, так что с него наверняка снимут все подозрения.
«Интересно, почему он все еще какой-то дерганый?» – думал Кертис. Парень сидел возле стола в его кабинете, ссутулившийся, напряженный. Просто комок нервов, а не человек. Он не мог усидеть спокойно. Его глаза бегали от страха. У Гэвина был такой вид, словно он развалится на части, если кто-нибудь неожиданно рявкнет у него над ухом.
Только Рондо знал, почему парень выглядит таким напуганным, но он ничего рассказывать не собирался. Гэвин будет молчать. Рондо был уверен в этом. Он достаточно запугал мальчишку, чтобы тот на него не настучал. Отлично придумано: пригрозить, что возьмутся не за этого желторо-тика, а за его папашу. Уловка сработала.
В крошечном закутке Кертиса было полно народа. Все собрались для мозгового штурма. Разумеется, присутствовал сам Кертис, пришел Мэллой, привели Гэвина. И еще там была Пэрис Гибсон.
Рондо был рад любому поводу оказаться с ней рядом, хотя где уж ей обращать на него внимание, если перед ней все время вертелся Мэллой и повторял, пока всех не затошнило, что она может оказаться следующей жертвой Валентино.
Рондо оказался на этой встрече, потому что пришел доложить сержанту Кертису, что он обнаружил на том диске, который миссис Армстронг отдала Пэрис. Ничего особенного там не оказалось, но Рондо пользовался любой возможностью показаться детективу на глаза и увеличить свои шансы на переход в отдел расследований.
Пэрис – несознательно, разумеется, – украла его лавры. То, что Тони Армстронг скрыла от Рондо, она рассказала Пэрис, напомнив той, что доктор Армстронг лапал ее, когда лечил ей зубы.
Если бы миссис Армстронг рассказала об этом Рондо, он бы доложил об этом Кертису и добыл еще одно очко в свою пользу. Но ничего, он заработает очки по-другому.
– У меня неприятное предчувствие насчет этого парня. – Кертис говорил о дантисте. – Он сегодня звонил жене? – спросил он у Пэрис.
– Миссис Армстронг говорит, что нет. Все ее попытки связаться с ним оказались безуспешными.
– Если он звонил со своего сотового, можно выяснить, откуда поступил звонок, – заметил Мэллой.
– Вот почему я уверен, что он с сотового не звонил, – вмешался Рондо, от души надеясь, что выставил Мэллоя идиотом.
У него еще болела шея от железной хватки психолога. Им с Мэллоем никогда не стать друзьями, но Рондо не считал это большой потерей.
– А вы проверяли записи в телефонной компании? – поинтересовался Мэллой.
– Мы над этим работаем, – ответил Кертис. – Армстронга не ждет ничего хорошего, если выяснится, что он неоднократно звонил на радиостанцию. – Повернувшись к Пэрис, сержант спросил: – Миссис Армстронг не узнала его голос на пленках?
– Она сейчас слушает их повторно, но я не уверена, что на ее выводы можно положиться. Женщина очень расстроена. Когда я рассказала ей о Джейни, она расплакалась. Она столько дней держалась, а теперь у нее не осталось сил.
– Вы бы узнали Брэдли Армстронга, если бы встретили его?
Пэрис нахмурилась:
– Не думаю. Это было так давно. Я видела его только один раз и находилась под воздействием наркоза.
– А фотография не поможет? – подал голос Рондо, оттесняя Мэллоя в сторону и пробираясь поближе к Пэрис.
– Может быть, – согласилась Пэрис.
Рондо достал из папки компакт-диск, который передала Тони Армстронг, и вручил его Пэрис.
– Здесь последние семейные фотографии, я принес его, чтобы вы вернули его миссис Армстронг. Но теперь снимки могут нам помочь. Вдруг они подстегнут вашу память, Пэрис. На остальных дисках, которые мы изъяли во время обыска, отсканированные фотографии из порноизданий.
– Если вы посмотрите, это не повредит, – вынес решение Кертис.
Он включил компьютер, стоящий у него на столе, и отошел в сторону, уступая место молодому полицейскому. Рондо чувствовал, что Пэрис придвинулась к нему ближе, чтобы лучше видеть экран монитора. До него донесся легкий свежий аромат, напоминающий запах молодой листвы.
Рондо вывел на экран семейные фотографии Армстронгов. Семья позировала перед аттракционом в тематическом парке. Дети и родители были в американской одежде, с широкими белозубыми улыбками, настоящая ожившая американская мечта.
Рондо повернулся к Пэрис:
– Ну как, узнаете?
Она долго изучала мужчину на фотографии.
– Честно говоря, нет. Если бы я увидела его в толпе, я бы никогда не узнала в нем зубного врача, распустившего руки. Это действительно было слишком давно.
– Ты уверена, что он не попадался тебе на глаза в последние несколько месяцев? – спросил Мэллой. – Если он ненавидел тебя так, как рассказывает миссис Армстронг, он мог преследовать тебя.
– Если я его и видела, то в памяти это не отложилось. Кертис, тоже смотревший на семейную фотографию, заметил:
– Интересно, кто их снимал?
– Вероятно, он сам, – отозвался Рондо. – Парень со сканером, способный сделать семейный фотоальбом на компакт-диске…
– Разберется и с новейшей фототехникой, – закончил за него Кертис. Он повернулся к Гэвину: – Джейни говорила тебе, что новый друг фотографирует ее, верно?
Паренек съежился под всеобщим вниманием. Его левая коленка подрагивала.
– Да, сэр. Когда Джейни отдавала мне фотографию, она сказала, что взяла ее из кучи других.
– Я не помню, чтобы при обыске дома Армстронгов было обнаружено фотооборудование, – сказал Рондо. – Но оно должно быть. Некоторые снимки сделаны широкофокусным или телескопическим объективом.
– В лаборатории нашли отпечатки пальцев на той фотографии, которую девушка дала Гэвину? – задал вопрос Мэллой.
Кертис раздраженно покачал головой.
– На ней были только отпечатки Джейни и Гэвина.
– Простите, сержант Кертис! – Это Григс сунул голову-в кабинетик, прерывая разговор.
– Я поговорю с тобой через минуту, – ответил детектив.
– Как насчет местных продавцов фототоваров? – спросил Мэллой.
– Расследование еще не закончено. Чтобы проверить базу клиентов, требуется время, – буркнул Кертис.
– Но вы же не думаете, что многие имеют собственную проявочную, – настаивал Мэллой.
– Есть еще клиенты, получающие товар по почте, заказы также приходят по факсу и через Интернет. Там работы выше головы.
Григс снова прервал их:
– Сержант Кертис, это важно.
Но детектив думал сейчас только об одном.
– Пусть кто-нибудь выяснит, есть ли проявочная в доме Брэдли Армстронга. Проверьте чердак, гараж, свободную ванную, кладовку. Мне плевать, если вы будете не слишком вежливы.
Один из детективов торопливо вышел.
– Нам необходимы распечатки звонков Брэдли Армстронга, и как можно скорее. Выясните, почему их до сих пор нет.
Еще один отправился выполнять задание.
– Распечатайте его фотографию отдельно, без членов семьи. Пусть ее покажут в вечерних новостях на всех телеканалах и сообщат, что Армстронга разыскивает полиция. Вы поняли? Для допроса. – Он особенно подчеркнул это слово, обращаясь к детективу, который уже забирал компакт-диск. Рондо успел вынуть его из компьютера.
– Раздайте фотографии тем полицейским, которые проверяют магазины фотопринадлежностей. Разошлите их во все подразделения, которые помогают нам в поиске.
Когда Кертис закончил раздавать поручения, Рондо извинился:
– Простите, сэр, что не распечатал фотографии заранее.
– Не имеет значения. Если бы не вы, мы бы так и не узнали, что этот Армстронг отличный фотограф. – Кертис обратился к Пэрис: – Его жена будет нашим лучшим источником информации. Вы уверены, что она станет с нами сотрудничать?
– Абсолютно уверена. Валентино он или нет, она хочет, чтобы мужа побыстрее нашли, и обещает помогать нам, как только сможет.
Кертис вызвал женщину-полицейского в штатском.
– Спросите у миссис Армстронг, кто делал семейные снимки. Не заостряйте на этом внимания, узнайте как бы между прочим.
Пока все отвлеклись, Рондо посмотрел на Гэвина и подмигнул ему. Парень одними губами ответил: «Да пошел ты». Рондо улыбнулся.
– Сержант? – Григс все никак не унимался. – Буквально два слова.
Кертис наконец обратил на него внимание:
– Что там еще?
– К вам пришли, сэр, – запинаясь, выпалил Григс. – И к мисс Гибсон.
– Кто пришел?
Григс ткнул пальцем в сторону входной двери. Кертис повернулся. Пэрис встала и тоже посмотрела в том направлении. Два патрульных офицера держали мужчину в наручниках.
– Марвин! – воскликнула Пэрис.
Лэнси Рэй Фишер сидел за столом в одной из комнат для допроса. Пэрис устроилась напротив него, а Кертис и Дин стояли по разным концам стола. Хотя больше всего на роль Валентин о подходил доктор Брэдли Армстронг, человек, известный Пэрис под именем Марвина Паттерсона, оставался в числе подозреваемых.
Он сам пришел в полицейский участок и назвал свое имя дежурному. Его сразу же узнали, надели на него наручники и препроводили на лифте на третий этаж. Лэнси не оказал никакого сопротивления. Каждый раз, когда он встречался взглядом с Пэрис, он тут же отворачивался, словно был в чем-то виноват.
Пэрис даже удивилась, насколько привлекателен этот парень без мешковатого комбинезона и бейсбольной кепки, надвинутой на глаза, в которых он обычно работал. До этого ей не приходилось видеть его лицо при хорошем освещении.
– Мне потребуется адвокат? – спросил Лэнси у Кертиса.
– Не знаю. А ты сам как думаешь? – холодно ответил детектив. – Именно ты настоял на этой встрече и хотел, чтобы присутствовала Пэрис. Скажи сам, нужен тебе адвокат или нет.
– Думаю, что нет. Потому что я могу честно сказать и поклясться богом, что к похищению и убийству этой девушки я не имею ни малейшего отношения.
– Мы не обвиняли тебя в этом.
– Тогда почему ваши ребята там, внизу, набросились на меня и надели вот эти браслеты? – Он продемонстрировал руки в наручниках Кертису.
Но тот невозмутимо заметил:
– Неужели ты еще к ним не привык, Лэнси? Ты частенько их нашивал.
Молодой человек заерзал, признавая его правоту.
– Марвин, – обратилась к нему Пэрис, – в вашей квартире нашли записи моего шоу, множество кассет. Я бы хотела узнать, зачем они вам понадобились.
– Мое настоящее имя Лэнси.
– Простите, Лэнси. Так зачем вы коллекционировали эти пленки?
– С нашей точки зрения, это свидетельствует о навязчивом увлечении мисс Гибсон, – заметил Дин.
– Клянусь вам, это совсем не то, что вы думаете.
– А что я думаю? – спросил Дин.
– Что я храню эти записи, потому что я чудик, свихнувшийся на сексуальной почве. Это не так. Я… я изучал мисс Гибсон. – Он по очереди оглядел изумленные лица своих слушателей. – Я хотел быть похожим на нее. То есть делать то, что она делает. Я хотел работать на радио.
Если бы Лэнси вдруг объявил, что хочет стать капитаном атомной подводной лодки, они бы удивились меньше. Пэрис первая пришла в себя.
