Сандра Браун
Смерть в ночном эфире
6
Сержант Роберт Кертис пытался рассмотреть ее глаза за темными стеклами очков. Поймав себя на том, что открыто разглядывает женщину, он поторопился предложить ей стул.
– Простите мою невоспитанность, мисс Гибсон. Должен признаться, что меня всегда интересовали известные люди. Садитесь, пожалуйста. Могу я предложить вам кофе?
– Спасибо, не нужно. И я вовсе не знаменитость.
– Позвольте с вами не согласиться.
Кертис работал в отделе расследований управления полиции города Остина. Ему было немного за пятьдесят, он выглядел крепким, подтянутым и аккуратным, от хорошо подстриженных волос до носков начищенных ковбойских ботинок, каблуки которых прибавляли пару дюймов к его росту. Хотя он был не выше Пэрис, вид у него был властный и уверенный. На вешалке висел пиджак спортивного фасона, но галстук был туго завязан под накрахмаленным воротником рубашки. На запонках были выгравированы его инициалы.
На стенах крошечного кабинета-закутка висели подробные карты штата, округа Трэвис и диплом в рамке. На письменном столе громоздились кипы документов и компьютерных дискет, но почему-то это не казалось беспорядком.
Детектив Кертис сел в свое кресло и улыбнулся Пэрис.
– Не каждое утро сюда приходят популярные ведущие радиопрограмм. Чем я могу вам помочь?
– Я не уверена, что можете, но все же…
Теперь, сидя перед детективом, Пэрис пожалела о своем решении прийти сюда.
При свете дня ночные события выглядели иначе. Визит в полицию теперь казался ей самой несколько преувеличенной реакцией на то, что было скорее всего обычным звонком психически нездорового человека.
– Прошлой ночью, вернее, уже сегодня утром, я звонила в службу 911, – начала она. – По вызову приехали два патрульных, Григс и Карсон. Было заведено дело, у меня есть его номер, чтобы вы могли навести справки. – Она повторила номер, который назвал ей Григс.
– И по какому поводу вы звонили в 911, мисс Гибсон?
Она рассказала сержанту о том, что случилось. Он внимательно слушал. Выражение его лица оставалось непроницаемым. Детектив не прерывал ее, не говорил, что Пэрис напрасно занимает его время. Если же он всего лишь изображал внимание, то делал это весьма искусно.
Пэрис закончила свой рассказ, достала кассету с записью разговора из сумочки и протянула ее Кертису.
– Я утром заходила в студию и сделала копию. Бессонница не оставляла ее до рассвета. Пэрис сдалась, встала, приняла душ, оделась и вернулась на радиостанцию к тому моменту, когда Чарли и Чед, диджеи, ведущие утренний эфир, читали утреннюю сводку новостей.
– Я непременно прослушаю вашу пленку, мисс Гибсон, – сказал Кертис. – Но наш отдел занимается убийствами, изнасилованиями и разбойными нападениями. А вот звонки с угрозами… – Он покачал головой. – Почему вы пришли именно ко мне?
– Я читала о вас во вчерашней газете, – призналась Пэрис. – О том, как вы давали показания на суде. Я подумала, что ко мне отнесутся более внимательно, если я попрошу о встрече с конкретным детективом, а не просто свалюсь на голову без предварительной договоренности.
Кертис понимающе кивнул:
– Вероятно, вы правы.
– И если звонивший в самом деле сделает то, что обещает, то дело попадет именно в ваш отдел, ведь так?
Мгновенно став серьезным, Кертис встал и вышел из кабинета. Он спросил у коллег, есть ли у кого под рукой кассетный магнитофон. Через несколько секунд на пороге уже стоял еще один детектив в штатском. В руках он держал магнитофон. Детектив бросил заинтересованный взгляд на Пэрис, протягивая магнитофон Кертису.
– Вот, держи.
– Спасибо, Джо, – сухо поблагодарил Кертис, давая понять, что присутствие постороннего нежелательно. Детектив вышел.
Пэрис выбрала сержанта Кертиса наугад, но теперь она была даже рада, что пришла именно к нему. У него определенно имелось влияние, и он им с успехом пользовался.
Кертис снова сел в свое кресло, вставил кассету в магнитофон и негромко заметил:
– Я вижу, наши ребята уже знают, кто вы такая.
«Все может быть», – подумала Пэрис. Или детектив просто хочет, чтобы она сняла свои солнечные очки. В этом помещении было не слишком светло. Впрочем, в комнатке вообще не было окон.
Кертис и его коллеги скорее всего думают, что она не снимает очки, чтобы, как настоящая знаменитость, скрываться от публики или добавить себе некий таинственный ореол, что она отгораживается ими от людей. Никому и в голову не могло прийти, что она носит темные очки, чтобы спрятаться самой.
– Давайте послушаем, что этот мистер… Валентино, так, кажется, нам скажет. – Кертис нажал на кнопку «пуск».
– Говорит Пэрис.
– Привет, Пэрис. Это Валентино…
Когда пленка закончилась, Кертис задумчиво потер лоб и спросил:
– Не возражаете, если я прослушаю запись еще раз? Не дожидаясь согласия Пэрис, он перемотал пленку и снова включил звук. Слушая, он все больше хмурился, крутя кольцо выпускника Техасского университета на пальце. Когда пленка закончилась, Пэрис спросила:
– Что вы об этом думаете, сержант? Неужели я устроила слишком много шума из-за звонка психически неуравновешенного человека?
Он ответил ей вопросом на вопрос:
– Вы пробовали звонить по оставленному номеру?
– Я была так ошарашена, что не подумала о том, чтобы перезвонить немедленно. Мне следовало это сделать?
Взмахом руки он отмел ее тревогу.
– Вероятнее всего, он не ответил бы вам.
– Позже по этому номеру звонили Григс и Карсон. Там действительно никто не ответил. Автоответчика тоже не оказалось. Просто никто не снимал трубку.
– Вы говорили, что номер принадлежит телефону-автомату?
– Я уверена, что детали вы найдете в рапорте. Туда посылали патрульную машину. Но к тому времени – полчаса спустя – у телефонной будки уже никого не было.
– Его могли видеть в телефонной будке. Полицейские опросили свидетелей?
– А некого было опрашивать. По словам Григса, на улице не было ни души, когда приехали патрульные. – Вопросы Кертиса подтверждали, что она тревожилась не напрасно, и, разумеется, только усиливали ее беспокойство. – Вы полагаете, что Валентино говорил правду? Неужели он действительно похитил девушку и собирается ее убить?
Кертис надул щеки и с шумом выдохнул воздух.
– Я не знаю, мисс Гибсон. Но если это так и он дал нам три дня времени, то мы не можем просто сидеть и разговаривать. Мне не нужно еще одно дело о похищении-изнасиловании-убийстве, я постараюсь этого избежать. – Он встал и протянул руку за пиджаком.
– Что мы можем сделать?
– Попробуем выяснить, серьезно ли настроен этот Ва-лентино или просто еще один чокнутый пытается обратить на себя внимание.
Они вышли из кабинетика и направились мимо таких же отсеков к двойным стеклянным дверям, через которые Пэрис входила.
– А как это можно выяснить?
– Мы обратимся к специалисту.
Дин собирался на работу, когда Лиза позвонила из Хьюстонского аэропорта.
– Ты уже в Хьюстоне?
– Я вылетела из Остина в шесть тридцать.
– Жестокое испытание.
– Кто бы говорил! – Немного помолчав, она спросила: – Что произошло между тобой и Гэвином, когда ты вернулся домой вчера вечером?
– Небольшая стычка, обе стороны нанесли удары и теперь зализывают раны.
Он удерживал трубку радиотелефона между подбородком и плечом, наливая себе апельсиновый сок. Ночью он почти не спал, а когда заснул, то словно провалился. Будильник надрывался полчаса, прежде чем Дин проснулся. Выпить кофе ему уже не удастся.
– Ну, хотя бы он был дома, когда ты вернулся, – заметила Лиза. – Он тебя не ослушался.
Не желая пересказывать свой разговор с Гэвином, Дин пробормотал что-то нечленораздельное в знак согласия.
– Когда у тебя первая встреча в Чикаго?
– Как только я приеду в отель. Я надеюсь, что этот О'Хара не слишком занудный и я быстро со всем справлюсь. Чем сегодня собираешься заняться?
Дин сообщил ей о своих планах. Лиза сказала, что ей пора бежать, что она позвонила просто пожелать ему доброго утра и поговорить перед вылетом. Он ответил, что рад тому, что она его застала, и пожелал счастливого полета. Она шепнула:
– Я люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю, – ответил ей Дин.
Закончив разговор, Дин опустил голову, закрыл глаза и несколько раз ударил себя трубкой по лбу, словно исполнял ритуал самобичевания на современный манер.
Звонок Лизы не стал приятным началом дня, как ей хотелось думать, напротив, он вывел Дина из себя. Добавьте к этому остинскую жару и пробки в час пик. Так что ничего удивительного в том, что через пятнадцать минут Дин входил в свой кабинет в отвратительном настроении.
– Доброе утро, мисс Лестер, – поздоровался он с секретаршей, – есть для меня сообщения?
Мисс Лестер была безупречным секретарем, знающим и доброжелательным. В первый же день она сообщила Мэл-лою, что разведена, одна воспитывает двух дочерей, и попросила называть ее по имени.
Если глаза его не обманывали, а у него не было оснований сомневаться в остроте своего зрения, с того дня вырез на блузках мисс Лестер становился все глубже, а юбки все короче. Это постепенное уменьшение покровов могло быть связано с жарой, но Дин в этом сомневался. В целях безопасности он упорно называл ее мисс Лестер.
– Все сообщения у вас на столе. Кофе скоро будет Готов, я принесу вам чашечку.
Она не обязана была готовить ему кофе, но этим утром его порадовала ее предупредительность.
– Отлично, спасибо, мисс Лестер.
Дин вошел в свой кабинет и закрыл дверь, чтобы не продолжать разговор с секретаршей. Он повесил пиджак на вешалку, распустил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Усевшись за стол, он пробежал глазами сообщения и вздохнул с облегчением, поскольку среди них не оказалось срочных. Ему требовалось минут пять, чтобы прийти в себя.
Мэллой поправил жалюзи, чтобы ему было видно улицу. Солнце сияло, но не поэтому Дин закрыл лицо руками и устало потер щеки.
Что ему делать с Гэвином? Сколько можно наказывать сына? Чего еще его можно лишить? Сколько еще сцен, подобных вчерашней, ждет его? Такие ссоры наносят непоправимый вред отношениям.
Дин уже жалел о том, что ударил Гэвина. Не то чтобы Гэвин не заслужил оплеуху, но все-таки… Он – отец, взрослый человек и должен был вести себя соответственно. Это так по-детски, терять самообладание. Кроме того, это опасно. Отсутствие самоконтроля может привести к роковым последствиям, кому, как не Дину, знать об этом.
И потом, он хотел быть положительным примером для Гэвина, а накануне вечером он дал волю своему гневу и теперь сожалел об этом.
Дин провел пальцами по волосам и вспомнил про кофе. Пора бы уже выпить чашечку.
Не отослать ли Гэвина обратно к его матери? Впрочем, это не выход из положения. Нет, этого нельзя делать. По многим причинам, в том числе и потому, что они с Патри-сией договорились о том, с кем будет жить их сын. Дин Мэллой не умел признавать поражений. Ни в чем.
Гэвин упрекал его в том, что он всегда поступает правильно. Сын сказал, что, должно быть, чертовски скучно всегда поступать как должно. Едва ли ты прав, Гэвин. Дин давно не чувствовал, что поступает правильно, особенно в отношениях с сыном.
Или с Лизой. По отношению к ней он ни разу не поступил правильно. Как долго можно откладывать решение их проблем?
– Доктор Мэллой!
Думая, что мисс Лестер наконец принесла долгожданный кофе, Дин ответил, не оборачиваясь:
– Поставьте на стол, спасибо.
– К вам пришли. – Дин повернулся к двери. – Сержант Кертис из полицейского управления просит вас уделить ему несколько минут, – сообщила секретарша. – Я приглашу его?
– Разумеется.
Дин однажды уже встречался с детективом, и тот показался ему прямым и честным человеком. Дин также знал, что сержант пользуется уважением в управлении полиции Остина. Он встал, ожидая появления Кертиса.
– Доброе утро, сержант Кертис.
– Просто Кертис, прошу вас. Меня так все называют. А вы предпочитаете, чтобы вас называли доктор или лейтенант?
– Как насчет Дина?
Мужчины обменялись рукопожатием.
– Я не вовремя? – поинтересовался Кертис. – Простите, что явился к вам без предупреждения, но дело может оказаться очень важным.
– Никаких проблем. Сейчас нам принесут кофе.
– Я пришел не один. – Кертис приоткрыл дверь и жестом пригласил кого-то войти.
Пэрис испугалась. Неужели выражение ее лица было таким же красноречивым, как у Дина, и этого не скрыли даже черные очки.
Он выглядел ошарашенным. Таким же, как и она несколько минут назад, когда прочитала фамилию на двери кабинета, в который должна была войти.
Несколько секунд Дин смотрел на нее, приоткрыв рот, и только потом проговорил изумленно:
– Пэрис?
Кертис с удивлением смотрел на них обоих.
– Мне принести еще кофе, доктор Мэллой? – прозвучал строгий голос секретарши.
Дин ответил, не отводя глаз от Пэрис:
– Да, пожалуйста, мисс Лестер.
Она вышла, оставив Дина, Пэрис и Кертиса застывшими, словно актеры в немой сцене. В конце концов Кертис взял Пэрис под локоть и чуть подтолкнул ее вперед. Пэрис шагнула в кабинет Дина.
Дин, несомненно, был здесь самой значительной фигурой, и не столько потому, что был хозяином кабинета, сколько благодаря своим физическим данным: высокому росту и широким плечам. С первого взгляда было ясно, что перед вами человек высоких принципов, непоколебимых убеждений и страстной решимости, словом, сильная личность. Дин Мэллой мог быть либо преданным другом, либо врагом, которого следовало опасаться.
Пэрис знала его и в том, и в другом образе.
У нее перехватило горло, как будто его сдавила невидимая рука. Она вдруг задышала часто, тщетно пытаясь сохранить внешнее спокойствие.
Дину тоже было явно не по себе, очевидно, шок заставил его забыть о хороших манерах. Кертис сам подвел Пэрис к креслу. Это вывело Дина из оцепенения.
– Да-да, садитесь, пожалуйста, садитесь.
Пока пришедшие усаживались, Кертис, усмехнувшись, сказал:
– Вы оба, как я заметил, уже знакомы.
Пэрис всегда полагалась на свой голос, он давал ей возможность зарабатывать на жизнь, но на этот раз он ее не слушался. Тогда заговорил Дин.
– Мы познакомились в Хьюстоне много лет назад, – пояснил он. – Я работал в управлении полиции, а Пэрис…
Он выжидающе посмотрел на нее, призывая принять участие в разговоре.
– Я работала репортером на одном из телеканалов, – нехотя сообщила она.
Кертис изогнул бровь.
– На телевидении? Я думал, вы всегда работали на радио. Пэрис взглянула на Дина, потом ответила:
– На радио я пришла с телевидения.
Кертис кивнул, словно подтверждая, что понял, почему она это сделала, хотя на самом деле он не понял ничего.
– Прошу прощения, – в комнату вошла мисс Лестер с подносом. Ставя его на стол Дина, она спросила: – Кому добавить сливки и положить сахар?
Все отказались. Секретарша налила кофе из металлического кофейника и спросила Дина, не нужно ли еще что-нибудь. Он покачал головой и поблагодарил ее.
Кертис посмотрел ей вслед. Повернувшись снова к Дину, он заметил:
– Я потрясен. В нашем отделе расследований нет персональных секретарей.
– Что? – Дин недоуменно посмотрел на него, потом на закрывшуюся дверь. – А, мисс Лестер… Она не моя секретарша. Она просто… очень любезна. Она ко всем здесь так внимательна.
«Здесь» относилось к пристройке к зданию полицейского управления. Сюда можно было попасть через подземную парковку, чем и воспользовались Кертис и Пэрис. Детектив определенно не поверил словам Дина, не поверила и Пэрис, но оба воздержались от комментариев.
Пэрис обхватила обеими руками дымящуюся кружку с кофе. Кружка была упоительно горяча. Дин сделал глоток и скорее всего обжег себе язык.
Кертис заговорил снова:
– Я и понятия не имел, что буду способствовать воссоединению давних друзей.
– Пэрис не знала о моем переводе в Остин, – ответил Дин, пристально глядя на нее. – Или если и знала…
– Я не знала. Я думала, что ты все еще в Хьюстоне. Кертис поспешил объяснить ситуацию:
– До того как к нам присоединился доктор Мэллой, мы привлекали к работе гражданских специалистов и выплачивали им гонорар. Но нам давно требовался штатный психолог, работник департамента, человек опытный, знающий работу и полицейского, и психолога. В начале этого года мы получили ассигнования и смогли переманить к нам доктора Мэллоя.
– Чудесно. – Пэрис улыбнулась им обоим неуверенной улыбкой.
– Вы говорили о деле, которое может стать важным, – обратился Дин к детективу.
Кертис поудобнее уселся в кресле.
– Вы слушаете программу, мисс Гибсон?
– Да, каждый вечер.
Ее сердце забилось быстрее, она удивленно посмотрела на Дина. Их глаза на мгновение встретились, но Дин поспешил перевести взгляд на Кертиса.
– Тогда вам известно, что мисс Гибсон отвечает на звонки слушателей и выполняет их заявки, – продолжал детектив. Дин утвердительно кивнул. – Прошлой ночью ей позвонил один из ее слушателей. Разговор встревожил ее, и не без оснований.
Кертис пересказал Дину то, что знал о звонке Валентино, и в заключение добавил:
– Я подумал, что вы могли бы послушать запись и высказать свое профессиональное мнение.
– Буду рад помочь. Давайте послушаем пленку. Кертис принес магнитофон с собой. Он поставил его на стол, перемотал пленку, несколько раз нажал на пуск, прежде чем магнитофон заработал и в кабинете раздался голос Пэрис:
– Говорит Пэрис.
К этому времени она уже знала диалог наизусть. Пока они слушали запись, Пэрис смотрела на свою кружку с кофе, но боковым зрением наблюдала за Дином. Вот он сложил руки на столе перед собой, переплел пальцы, потирая большие пальцы друг о друга. И от этого жеста у Пэрис вдруг заныло что-то внизу живота.
Только однажды она позволила себе взглянуть ему в лицо. Мэллой смотрел прямо перед собой, но, видимо, почувствовал ее взгляд, потому что поднял голову, и их глаза встретились. Этот взгляд и сейчас заставил ее почувствовать себя бабочкой, пригвожденной к стене.
Много лет назад ей нравилось, что на нее смотрят так пристально. Теперь этот взгляд принуждал ее вспомнить о вещах, которые давно следовало бы забыть. Он воскресил чувства, которые она так старалась похоронить. Еще несколько минут назад Пэрис считала, что ей это удалось. Она снова уткнулась в свою кружку.
Когда запись закончилась, Дин спросил, можно ли сделать копию.
– Разумеется, – ответил Кертис.
Дин вынул кассету и вышел в коридор, где сразу же отдал ее мисс Лестер и попросил переписать. Когда он вернулся, Кертис задал вопрос:
– Значит, вы не думаете, что этот парень просто шутит?
– Я хочу прослушать пленку еще несколько раз, но мое первое впечатление, что это действительно тревожный звонок. Тебе когда-нибудь звонили подобные люди, Пэрис?
Она покачала головой.
– Слушатели сообщали мне о НЛО, террористах, нашествии насекомых, привидениях на чердаке. Как-то раз позвонила женщина и сказала, что в ее ванной змея. Она спрашивала, не знаю ли я, как определить на глаз, ядовитая она или нет. Каждую неделю мне хотя бы один раз делают предложение. Я выслушиваю сотни непристойных предложений. Но ничего подобного не было. Этот звонок… он совсем другой.
– Я понял, что этот парень звонил тебе раньше.
– Человек, называющий себя Валентино, звонил мне время от времени. Похоже, это один и тот же человек, но утверждать определенно я не могу.
– Ты думаешь, это кто-то из знакомых? Пэрис замялась, прежде чем ответить.
– Я всю ночь не спала, думала об этом. Но я не узнала его голос, а голос знакомого я бы узнала наверняка.
– Да, ты умеешь различать голоса, – задумчиво сказал Дин. – Но мне показалось, что мужчина старался изменить голос.
– Вот и мне тоже.
– Значит, это все-таки может быть кто-то из твоих знакомых.
– Не представляю, кто мог сыграть такую шутку.
– Ты с кем-нибудь ссорилась в последнее время?
– Если я кого-то и рассердила, то я об этом ничего не знаю.
– Ты ругалась с кем-нибудь?
– Не припомню ничего подобного.
– Ты могла сказать что-то такое, что могло быть воспринято как оскорбление? Коллеге, банковскому служащему, официанту, продавцу, парню на автомойке?
– Нет! – резко ответила Пэрис. – У меня нет привычки оскорблять людей.
Не реагируя на ее тон, Дин продолжал спрашивать:
– Ты поссорилась с приятелем? Порвала отношения? Разбила кому-нибудь сердце?
Пэрис с яростью посмотрела на него, потом медленно покачала головой.
Играя роль рефери в поединке, смысл которого он не понимал, Кертис кашлянул в кулак.
– Накануне этим занимались полицейские Григс и Карсон, – сообщил он Дину. – Утром они собирались проверить персонал радиостанции. Я выясню, удалось ли им что-то узнать. Извините меня, я вас ненадолго оставлю.
Пэрис не успела возразить. Кертис снял сотовый телефон с пояса и вышел.
Керамическая кружка больше не грела руки Пэрис. Пэрис поставила кружку на край стола и некоторое время сосредоточенно смотрела на нее.
Наконец, сообразив, что глупо вести себя как девочка-подросток, Пэрис взглянула на Дина.
– Поверь, когда я пришла сюда утром, я даже понятия не имела… Я не знала, что ты теперь в Остине.
– Я мог бы сказать тебе об этом на похоронах Джека. Но ты бы ведь не стала со мной разговаривать?
– Не стала бы.
– Почему?
– Это было бы неуместно. Нагнувшись к ней, он спросил негромко:
– Через семь-то лет?
Когда-то Джек первым заметил, что Пэрис сумела подобраться к Дину так близко, как не удавалось никому. Казалось, она была единственным человеком на земле, которому удалось пробиться сквозь броню его самообладания.
– Я думал, что черные очки предназначены только для похорон, – пробормотал Дин. – Я вижу, ты все еще…
– Я не буду говорить об этом, Дин. Я бы ушла, если бы могла. Если бы я знала, к кому меня ведет сержант Кертис…
– Ты бы поджала хвост и убежала. Это твоя манера. Прежде чем она успела ответить, вернулся Кертис.
– Они проверяют уборщика Марвина Паттерсона. Пока ничего серьезного, какая-то путаница, в которой они пытаются разобраться. Скоро у них будет информация. Что касается Стэна Кринщоу… – Он замолчал и внимательно посмотрел на Пэрис. – Он родственник владельца радиостанции?
– Он племянник Уилкинса Криншоу.
– Издержки родственных отношений?
– Определенно, – согласилась Пэрис. – Стэн старается делать как можно меньше, но даже это у него получается плохо. Его лень раздражает и портит нервы тем, кто с ним работает, но чисто по-человечески мы ладим. Ни он, ни Марвин не могли звонить от имени Валентино. Они были в здании, когда я приняла звонок.
– Сейчас телефоны уже совсем не те, что раньше. Наши электронные гении из управления работают над этой проблемой. Полицейские опрашивают людей из аптеки, рядом с которой расположен этот телефон-автомат. Может быть, они что-то припомнят. Вдруг это окажется фармацевт или постоянный клиент, ставший вашим фанатом. Но… – Кертис замолчал и потеребил мочку уха. – Пока у нас нет убийства. Только угроза.
– Серьезная угроза.
– Верно, – задумчиво согласился детектив. – Валентино сказал, что слышал, как его девушка звонила на вашу программу. Вы помните звонок, на который он ссылается?
– Нет, так сразу я не вспомню. Наверное, это было совсем недавно, и я давала этот звонок в эфир. Это сужает круг поисков. Только я никогда бы не посоветовала слушательнице бросить назойливого парня.
– Он мог и солгать на этот счет, – вмешался в их разговор Дин. Пэрис и Кертис молчали, ожидая пояснений. – Этот Валентино мог выдумать звонок подружки, чтобы иметь оправдания – даже перед самим собой – для собственного поступка.
Предположение прозвучало мрачно. Все замолчали. В этот момент вошла мисс Лестер, которая принесла оригинал пленки и копию. Дин еще раз поставил запись.
– Кое-что меня по-настоящему беспокоит, – признался он, когда голоса смолкли. – Он говорит о девушках, а не о женщинах.
– То есть он принижает статус персоны женского пола, – уточнил Кертис.
– Да, именно так. Это дает нам ключ к тому, как мыслит этот парень. Его инстинктивное неприятие женщин и страх перед ними проявились совершенно отчетливо. Если бы мне пришлось составлять его психологический портрет только на основе этой записи, я бы отнес его к категории мстительных насильников, вымещающих свою злобу на жертве.
Кертис, судя по всему, был неплохо подкован в этой области.
– Он ненавидит женщин за нанесенные ему обиды, реальные или мнимые, – добавил детектив.
– Это очень опасная мотивация, – заметил Дин. – Секс – это его метод наказания. Обычно подобные ситуации заканчиваются зверским изнасилованием. Если Валентино жаждет крови, как он объявил Пэрис, то он без колебаний убьет свою пленницу. – Губы Мэллоя сжались в жесткую линию. – И вот еще что. Я слышал только об одном Валентино. Это был Рудольфе Валентино.
– Звезда немого кино, – подсказала Пэрис.
– Именно. И его самым известным фильмом был «Шейх».
– Где он похищает и практически насилует молодую женщину, – закончила за него Пэрис. Она помнила этот фильм. Они с Джеком видели его когда-то на фестивале классического кино. – Ты думаешь, что именно поэтому он использует это имя?
– Это может быть простым совпадением, но я так не думаю. – Дин помолчал немного и добавил: – Честно говоря, Кертис, я не считаю этот звонок пустым. Я рекомендую вам отнестись серьезно к его угрозе.
Детектив мрачно кивнул, соглашаясь:
– К сожалению, я того же мнения.
– Я рад, что вы обратились ко мне. Возможно, эта угроза всего лишь чья-то глупая шутка, – желая разрядить мрачную обстановку, добавил Мэллой.
– Или правда, – негромко сказала Пэрис.
