Сандра Браун
Смерть в ночном эфире
11
– Просыпайся, соня!
Джейни открыла глаза. Он наклонился к ней, его лицо было очень близко, дыхание согревало ей кожу. Он поцеловал ее в лоб. Она жалобно застонала.
– Ты скучала без меня?
Когда она кивнула, он рассмеялся. Он ей не поверил, и правильно сделал. Потому что при первой же удобной возможности она убьет этого ублюдка.
Джейни постаралась сыграть в искренность, демонстрируя полную покорность. Этот псих хотел поиграть, хотел, чтобы она умоляла его, хотел подчинить ее себе.
Что ж, отлично! Она будет для него послушной игрушкой до того момента, как он повернется к ней спиной. Тогда она размозжит ему голову.
– Это еще что такое? – Он заметил мокрое пятно на простыне и укоризненно поцокал языком.
Да, она обмочилась. А чего он ждал? Он оставил ее здесь одну на черт знает сколько времени. Она терпела до тех пор, пока могла, но в конце концов у нее не осталось другого выхода.
– Тебе придется перестелить постель, – сказал он. «Отлично, я перестелю постель. Только развяжи меня, дай мне свежую простыню, я и задушу тебя ею», – подумала Джейни.
Он пробежал пальцами по ее спутанным волосам.
– От тебя пахнет потом и мочой, Джейни. А чем это ты тут занималась? – Его взгляд обежал комнату, пока не остановился на стене над кроватью. – Ага. Стена поцарапана. Ты раскачивала кровать взад и вперед, чтобы спинка билась о стену, верно?
Проклятие! Джейни действительно надеялась, что шум подействует на нервы соседей. Она надеялась, что монотонный стук выведет их из себя и они потребуют прекратить безобразие. Соседям бы никто не открыл, и они отправились бы к управляющему, чтобы тот проверил, откуда доносится этот грохот.
Люди нашли бы Джейни, сообщили бы ее отцу, а уж он бы проследил, чтобы этого козла отправили куда подальше. Его бы заперли в камеру в подвале тюрьмы и позволили бы всем психам-заключенным навещать его каждый день.
Ее мечты об освобождении И мести рассеялись как дым, когда он отодвинул кровать от стены.
– Этого мы допустить не можем, Джейни. – Он снова наклонился к ней и поцеловал ее в лоб. – Прости, что нарушаю твой симпатичный план, дорогая.
Она посмотрела на него с отчаянием, и это не было притворством. Джейни умоляюще застонала.
– Тебе надо в туалет? Джейни кивнула.
– Хорошо. Но ты должна пообещать мне, что не попытаешься убежать. Ты только сделаешь себе больно, а мне не хочется причинять тебе боль.
– Обещаю. – Она еле смогла выговорить это слово под ужасной пленкой, залепившей ей рот.
Сначала он развязал ей ноги. Джейни думала, что как только он освободит ее, она начнет отбиваться, но, к своему ужасу, обнаружила, что онемевшие ноги плохо слушаются ее. Когда Джейни встала, колени у нее подломились.
Он развязал ей запястья, потом поднял на руки и донес до ванной комнаты. Опустив ее на пол около унитаза, он поднял крышку и потом осторожно помог ей сесть.
Джейни дотронулась до клейкой ленты на губах.
– Можешь ее снять, – разрешил он, – но, если ты закричишь, ты об этом пожалеешь.
И Джейни ему поверила. Было очень больно отдирать ленту, но как только рот Джейни освободился, она несколько раз глубоко вздохнула.
– Прошу тебя, дай мне воды. – Ее голос был еле слышен.
– Сначала сделай все здесь.
Он даже не собирался выходить! У Джейни на глазах выступили слезы.
– Выйди и закрой дверь. Он нахмурился:
– Брось, твоя стыдливость просто нелепа. Поторопись, пока я не передумал, а не то тебе снова придется лить под себя.
Делать было нечего. Какие еще унижения он придумает? Потом она снова попросила пить.
– Разумеется, Джейни, но только после того, как поменяешь постельное белье. Ты оставила после себя такой беспорядок.
Она умирала от жажды, но покорно сняла мокрые простыни, постелила сухие. Закончив эту несложную работу, она еле переводила дух. На лбу от слабости выступил холодный пот.
Он усадил ее в кресло и достал из холодильника пластиковую бутылку с водой. Джейни надеялась, что он даст ей стакан. Она могла бы разбить его и вонзить осколок уроду в горло. Если бы ей только хватило сил! Она чувствовала невероятную слабость, неожиданную даже для человека, пролежавшего связанным долгие часы. Неужели накануне он дал ей наркотики? А что он добавил в воду сейчас?
Но Джейни уже было все равно. Она так хотела пить, что жадно выпила почти всю бутылку.
– Ты хочешь есть? – Да.
Он сделал сандвич с сыром и скормил его ей, отламывая небольшие кусочки и кладя ей в рот. Она подумала о том, чтобы укусить его за пальцы, но одна рука у него все равно осталась бы свободной. Джейни не забыла оплеуху, от которой перед глазами поплыли круги и в ушах зазвенело.
Но с каким наслаждением она вонзила бы зубы в его плоть, чтобы потекла кровь. Увы, в ее нынешнем состоянии это было невозможно, он намного сильнее. Удовлетворение окажется мимолетным, а последствия такого поступка – ужасными. Пока ей придется сдерживаться, не сердить его, а тем временем думать о способах спасения.
Когда Джейни доела сандвич, он похвалил ее:
– Такой ты мне нравишься, Джейни. – Он погладил девушку по волосам и пальцами попытался распутать их. – Твоя покорность очень возбуждает. – Он сжал ее соски. – Ты становишься такой желанной.
Он отвернулся только на мгновение, чтобы взять фотоаппарат, свой проклятый фотоаппарат. Именно фотоаппарат и навел ее на мысль о том, что он особенный. Ну да, конечно, ни на кого не похожий извращенец. Теперь Джейни ненавидела этот фотоаппарат. Больше всего на свете ей хотелось схватить его и колотить по ненавистному лицу.
Она была слишком напугана, чтобы сопротивляться, когда он заставил ее позировать для непристойных фотографий. Джейни решила, что будет умолять его, пообещает ему деньги, поклянется, что она никогда никому ничего не расскажет, если только он отпустит ее. Но, возможно, у нее будет больше шансов уговорить его, если она еще раз сделает то, что ему хочется.
Поэтому она лежала на кровати и исполняла все его приказы. Когда он закончил снимать, у нее не было сил даже поднять голову. Теперь Джейни не сомневалась, что мучитель снова накачал ее наркотиками.
Джейни с трудом повернула голову и с ужасом смотрела, как он достает из ящика бобину с клейкой лентой.
– Нет, – прохныкала она, – прошу тебя, не надо.
– Мне очень неприятно делать это, Джейни, но ты шлюха. Твоя любовь – это грязная любовь. Ты нечестна со мной. Тебе нельзя доверять. Ты обязательно будешь кричать, я знаю.
– Клянусь, я не буду этого делать.
Он позволил ей произнести эти слова, и лента снова залепила ей рот. На этот раз он такой же лентой прикрутил ее запястья и щиколотки к столбикам кровати, замотав так плотно, что она даже не могла пошевелиться.
Потом он опустился на нее и удовлетворил свое желание.
Потом он принял душ, оделся. Стоя возле кровати, он невозмутимо застегивал ремень.
– Ты плачешь, Джейни? Почему? Ты же всегда была проституткой.
Он сунул мокрое белье в мешок для стирки, взял ключи. Он был почти у двери, когда вдруг щелкнул пальцами и повернулся к ней.
– Чуть не забыл. У меня для тебя сюрприз.
Он достал из кармана аудиокассету и вставил ее в плеер.
– Это я записал вчера ночью. Думаю, тебе покажется интересным.
Он нажал на клавишу «пуск», послал ей воздушный поцелуй, вышел и запер дверь снаружи.
После тридцати секунд молчания из колонок донесся звонок телефона. Он звонил достаточно долго, а потом Джейни услышала знакомый голос.
– Говорит Пэрис.
– Привет, Пэрис. Это Валентино. Так его зовут Валентино?
Это было ее первой мыслью, потому что она сразу же узнала его голос. Обычно он разговаривал иначе, но таким полушепотом он обращался к ней в постели. Она считала это забавным. Он понижал свой голос, почти шептал, словно обещал сделать что-то грязное. Что он обычно и делал.
Но теперь, когда она слышала этот голос в стереофоническом звучании, у нее по коже побежали холодные мурашки.
Джейни слушала, как он рассказывал Пэрис их историю. Она часто-часто дышала носом, словно зачарованная, смотрела на плеер. Сначала она слушала с тревогой, а потом с ужасом. Когда он рассказал Пэрис Гибсон, что собирается с ней сделать, она начала кричать, насколько ей позволяли заклеенные липкой лентой губы.
Но, разумеется, ее никто не слышал.
Тони Армстронг появилась в стоматологическом кабинете мужа почти перед самым концом рабочего дня. Один из его коллег-дантистов остановился, чтобы поболтать с ней. Он извинился, что все еще не пригласил их с Брэдли на ужин, хотя давно собирался это сделать. Они договорились о том, что скоро согласуют день.
Тони поняла, что пока Брэдли еще удается соблюдать внешние приличия. Она будет делать то же самое, пока сможет.
Когда она вошла в его приемную, секретарша явно удивилась ее приходу.
– Я оставила детей с няней и хочу пригласить мужа на незапланированный ужин в ресторане, – объяснила Тони.
– Мне жаль, миссис Армстронг, но доктор Армстронг ушел пару часов назад.
Она надеялась, что в глазах этой женщины ее тревога выглядела всего лишь как разочарование.
– Ну что ты будешь делать! Сюрприз не удался. Муж не сказал вам, куда он идет?
– Нет, но я уверена, что он взял с собой свой сотовый телефон.
– Я ему позвоню. Скажите, я не задержу вас, если поговорю из его кабинета?
– Нет, что вы! Мне еще надо заполнить карты перед уходом.
Так как Брэдли стал работать в клинике совсем недавно, ему отвели самый маленький кабинет. Тони приложила максимум усилий, чтобы сделать его уютным. Она подобрала одинаковые рамки для его дипломов и степеней, и они хорошо смотрелись на стене. На полках у письменного стола рядом с книгами по медицине стояли семейные фотографии. На столе все было в полном порядке.
Тони оставалось только надеяться, что все здесь на самом деле так невинно, как выглядит.
Присев у письменного стола, она начала поиски. Все ящики оказались запертыми, но она предполагала это и вооружилась заранее. Согнутая под нужным углом шпилька отлично заменила ей ключи.
Она на самом деле пригласила на вечер няню, это было правдой. Она привела в порядок ногти, сделала прическу и оделась специально, чтобы удивить Брэдли и предложить ему поужинать в городе. Ей хотелось помириться с ним после утреннего разговора.
Весь день Тони думала об их ссоре. Брэдли ушел из дома ужасно разозленный. Она была не только сердита, но и опечалена. Уборка дома, готовка и множество других домашних забот занимали все ее время. Но она не могла не думать об их утреннем разговоре и о возможности, пусть и минимальной, что Брэдли говорил правду.
Ну вдруг Брэдли действительно был на семинаре, а потом засиделся в баре с новыми знакомыми?
Возможно, Тони искала неприятности на пустом месте. Если муж не обманывал ее, то каково ему было объясняться с ней, зная заранее, что она ему не поверит и предположит худшее.
Существовала ничтожная вероятность того, что он все-таки был на семинаре, а потом пошел выпить пива. Чтобы не разрушать семью, она должна была верить в лучшее.
Поэтому после обеда Тони решила сделать приятный сюрприз, протянув своего рода оливковую ветвь. Она заказала столик в итальянском ресторане, где Брэдли хотел побывать. Они бы провели вечер вдвоем, вдали от дома и от детей, выпили бы бутылочку вина, а дома занялись бы любовью. Тони надеялась заслужить прощение мужа и оставить неприятный эпизод в прошлом.
Но его не оказалось на рабочем месте. Он ушел без объяснений и не сказал, куда направляется. Все повторялось снова. Это было знакомое поведение, понятный сигнал, и происходящее оправдывало обыск в столе мужа.
Спустя несколько минут ее опасения полностью подтвердились. В самом нижнем ящике под бумагами она нашла стопку порнографических снимков. Среди них были и расплывчатые, и очень четкие, некоторые из наиболее непристойных фотографий были явно сделаны фотографом-любителем.
Брэдли снова поддался своей пагубной страсти. Как и все рабы привычки, в периоды обострения он мог совершить необдуманный поступок, как, например, показать эти снимки коллеге или оскорбить действием несовершеннолетнюю пациентку.
И одному господу известно, что еще он мог вытворить.
12
Когда Дин вошел в холл, первое, что он увидел, – мокрые плавки сына на полу. Гэвин полулежал на диване в гостиной и щелкал клавишами пульта дистанционного управления, переключаясь с одного телевизионного канала на другой. Вокруг бедер у него было обмотано полотенце, волосы были еще влажными.
– Привет, Гэвин.
– Привет.
– Ты плавал в бассейне?
Не отрывая глаз от экрана, сын ответил:
– Нет, мне просто нравится сидеть в полотенце.
– Когда понесешь мокрое полотенце в сушилку, подними плавки с пола.
Гэвин пробежался еще по нескольким каналам. Дин снова обратился к нему:
– Прими душ, а потом мы поедем ужинать.
– Я не голоден.
– Прими душ, а потом мы поедем ужинать, – повторил Дин чуть громче.
– А если я этого не сделаю, то ты снова меня ударишь, так?
Дин бросил на сына выразительный взгляд, давая понять, что его терпение на исходе. Гэвин выключил телевизор, бросил пульт на диван и вышел из комнаты. На полдороге он сдернул с себя полотенце, продемонстрировав отцу голую задницу. И Дин мысленно выставил ему высокую оценку за изобретательность и многозначительность жеста.
Не дожидаясь согласия Гэвина, Дин отвез его в ресторан. Гэвин дулся, односложно отвечал на все вопросы отца, пытавшегося завести разговор.
Когда им принесли заказанные блюда, Дин спросил, поджарен ли бургер Гэвина так, как тот любит.
– Все отлично.
– Я виноват в том, что мы редко ужинаем дома, и прошу за это прощения.
– Мне плевать. Ты готовишь омерзительно. Дин улыбнулся:
– Не стану спорить. Думаю, что ты скучаешь без маминого соуса к спагетти и тушеного мяса в горшочках.
– Точно.
– Но тебе всегда больше нравились пицца и бургеры. Гэвин тут же занял оборону и мрачно поинтересовался:
– А что в этом такого?
– Ничего. Я в твоем возрасте питался точно так же. Гэвин выразительно фыркнул, давая понять, что, с его точки зрения, подобные продукты питания не могли существовать в столь далекие времена. Дин сделал еще одну попытку:
– Сегодня я встретился с моей давнишней приятельницей. Ты помнишь Пэрис Гибсон?
– Ты что, считаешь меня дебилом? – немедленно последовал ответ сына в сопровождении мрачного взгляда.
– Это было очень давно, ты был еще совсем ребенком. Я не думал, что ты ее помнишь, – примирительно произнес Дин.
– Разумеется, я помню и Пэрис и Джека. Они собирались пожениться, но потом он погиб.
– Он не погиб, он выжил. Джек умер всего несколько месяцев назад.
– Да ну? А она сейчас работает на радио. Дин удивился:
– Так ты знал об этом?
– Все об этом знают. Она популярна.
– Да, конечно, у нее есть своя аудитория. Пэрис говорила мне, что хочет привлечь более молодых слушателей. Ты когда-нибудь слушал ее программу?
– Иногда слушаю, не каждую ночь, правда. – Гэвин обмакнул жареную картошку в кетчуп. – Ты ей позвонил или что?
– Гм, нет. Накануне ей позвонил какой-то псих, из ее слушателей.
– Не врешь?
– Пэрис сообщила об этом в полицию. Детектив, к которому она обратилась, решил, что мне стоит подключиться к этому делу.
– Детектив? Все так плохо?
– Очень плохо.
Дин знаком подозвал официантку и попросил принести Гэвину еще колы. Для человека, который не хочет есть, его сын в рекордное время справился со своим чизбургером.
– И принесите нам еще порцию картошки и пару чизбургеров, – попросил Дин, отлично зная, что даже если Гэвин не наелся, то ни за что не признается в этом. – Кстати, – обратился он к сыну, – я видел сегодня твою подружку, – словно между делом заметил Дин.
– У меня нет здесь подружек. Все мои друзья остались в Хьюстоне, где, как тебе известно, я жил раньше, пока моя мать не вышла замуж за этого козла.
«Так, началось», – подумал Дин.
– Она долго жила одна, Гэвин.
– Ну да, потому что ты с ней развелся.
– Забавно! Вчера вечером ты сказал, что это она развелась со мной. В общем-то, ты прав в обоих случаях. Мы оба согласились на развод, потому что знали, что так будет лучше.
– Мне все равно. – Гэвин вздохнул и со скучающим видом отвернулся к окну.
– Ты не думаешь, что у твоей матери есть право быть счастливой?
– Кто может быть счастливым с ним?
Выбор Патрисии не произвел благоприятного впечатления и на Дина тоже. Ее муж был довольно вялым, настолько тусклым, что с ним не о чем было даже разговаривать. Но они были влюблены друг в друга.
– Ну что поделаешь, если он человек неэнергичный? Разве нельзя порадоваться за мать? Она полюбила того, кто искренне любит ее.
– Да рад я, рад, я просто вне себя от радости, доволен? Мы можем теперь поговорить о чем-нибудь другом?
Дин мог бы напомнить Гэвину, что тот сам начал разговор на эту тему, но счел за благо промолчать. Подошедшая официантка принесла их дополнительный заказ.
– Что-нибудь еще?
Она обращалась к Гэвину, а не к нему, и Дин впервые попытался взглянуть на сына глазами молодой женщины. С чувством отцовской гордости Дин отметил, что Гэвин хорош собой. Каштановые волосы немного вились, это он унаследовал от матери. Дин часто тайком любовался ими, потому что Гэвин – хвала Создателю – не обрился наголо и не перекрасился в какой-нибудь невероятный цвет.
Глаза Гэвина орехового цвета были очень выразительны. Ростом он был выше шести футов, хотя парень сутулился и это было незаметно. У него была хорошая фигура и грация прирожденного атлета.
Дин улыбнулся официантке:
– Спасибо, больше ничего не нужно. – Когда она отошла, Дин заметил: – А она хорошенькая.
Гэвин равнодушно проводил ее взглядом:
– Ничего.
– Она куда интереснее той девицы, которую я сегодня встретил, этой Мелиссы Хэтчер. – Дин пристально посмотрел на сына.
Он не ошибся, имя было знакомо Гэвину. Дин в этом и не сомневался. Но Гэвин сделал вид, что не понял:
– Кого?
– Мелисса сказала, что знает тебя.
– Мы незнакомы.
– Тогда почему она заявила, что знакома с тобой?
– Почем мне знать? Она или имя перепутала, или приняла меня за кого-то другого. – Гэвин играл с соломинкой, избегая встречаться взглядом с отцом.
– Я назвал себя. Мы немного поговорили, а потом Мелисса вдруг объявила: «Вы отец Гэвина». Она тебя знает.
– Возможно, ее предупреждали, чтобы она со мной не общалась, потому что ты коп.
– То есть ты хочешь сказать, что никто не захочет общаться с сыном полицейского?
Гэвин мрачно посмотрел на отца.
– Что-то в этом роде.
– Джейни Кемп так говорила?
На этот раз Гэвину оказалось труднее скрыть свою реакцию. Он тут же насторожился:
– Кто?
– Джейни Кемп. Если верить тому, что я о ней узнал, она не захотела бы дружить с сыном полицейского. Ты ее знаешь?
– Я о ней слышал, – буркнул Гэвин.
– И что ты слышал?
Гэвин откусил кусок чизбургера и с набитым ртом пробормотал:
– Ну, ты знаешь. Всякое.
– Например? Что она неуправляемая? Что ее легко затащить в постель?
– Так говорили.
– Ты с ней встречался?
– Вероятно, я видел ее пару раз. – Где?
– Господи, это что, испанская инквизиция?
– Нет, я приберег испанские сапоги на потом. Пока мне просто интересно услышать, где ты встречался с Джейни Кемп и ее подругой Мелиссой. Едва ли это было однажды, раз мое имя для нее не пустой звук. И потом, она узнала меня, потому что мы с тобой похожи.
Гэвин заерзал на стуле, ссутулился еще больше.
– Все эти богатые отпрыски тусуются вместе. Я просто видел их, вот и все, в кино; в торговом центре. Ну, ты знаешь.
– У озера тоже?
– У какого? Городского или озера Трэвис?
– Не знаю, хотел бы услышать от тебя.
– Я видел их несколько раз, но не помню где, устраивает? – с вызовом спросил Гэвин.
Дин рассмеялся:
– Гэвин, не вешай мне лапшу на уши. Если бы я был в твоем возрасте и встретил Мелиссу Хэтчер, одетую приблизительно так, как сегодня, я бы помнил все до мельчайших деталей. – Он отодвинул в сторону тарелку и Добавил: – Расскажи мне, что ты знаешь о «Секс-клубе».
– О чем? – Выражение лица Гэвина осталось бесстрастным, но глаза выдали его.
– Вчера вечером, когда ты ослушался меня и отправился гулять, ты был на озере Трэвис?
– Может быть. Ну и что?
– Я знаю, что подростки собираются в условленных местах вокруг озера. Ты видел там вчера Джейни Кемп? И прежде чем ты решишь отделаться пустым замечанием, хочу тебе сказать, что о ней нет никаких известий в течение суток.
– Она пропала?
– Вчера вечером Джейни не вернулась домой. Никто ее не видел, она никому не звонила. Сегодня, как раз перед тем, как я собрался уходить, патрульные нашли ее машину. Она была припаркована около озера среди кедров рядом с площадкой для пикников. Судя по всему, она с кем-то встретилась там вчера вечером и ушла с этим человеком. Ты видел ее? С кем она была?
Гэвин опустил глаза на тарелку и долго смотрел в нее.
– Я ее не видел, – наконец ответил он.
– Гэвин, – Дин понизил голос, – я помню о золотом правиле, согласно которому друзей не предают. Это же правило действовало, когда я рос. Но сейчас мы говорим не о верности или предательстве. Все куда более серьезно. Прошу тебя, не думай, что тебе удастся защитить Джейни или кого-то еще, если ты будешь скрывать от меня информацию. Выпивка, наркотики и все остальное, что происходило вчера вечером, меня сейчас не интересуют. Если Джейни ушла не с тем парнем, ее жизни может угрожать опасность. Теперь, когда ты об этом знаешь, ты абсолютно уверен, что не видел ее вчера?
– Да! – Гэвин судорожно оглянулся, увидел, что своим выкриком привлек внимание людей за соседними столиками, и съежился, опираясь локтями о колени. – Что ты ко мне прицепился?
– Я к тебе не цепляюсь.
– Ты ведешь себя как полицейский. Дин глубоко вздохнул:
– Ладно, согласен. Я считал тебя источником информации. Расскажи мне, что ты знаешь о «Секс-клубе».
– Не понимаю, о чем ты. Мне надо отлить. – Гэвин собирался подняться со стула, но окрик отца заставил его остановиться.
– Ты с трех лет приучен терпеть, так что подожди несколько минут. Я спрашиваю: что ты знаешь о «Секс-клубе»?
Гэвин раскачивался взад и вперед, глядя в окно. На его лице застыло враждебное выражение. Дин думал, что сын откажется отвечать, но в конце концов Гэвин заговорил:
– Ладно, я слышал, как парни говорили об этом сайте, где они обмениваются посланиями с телками. Вот и все.
– Не совсем, Гэвин.
– Мне известно только это. Ты не забыл, что я с ними в школе не учился? Меня вырвали с корнями и пересадили сюда, так что…
– Ты обзавелся приятелями почти в тот же день, как мы переехали. Так что твои причитания по поводу расставания с друзьями начинают действовать мне на нервы. Тебе придется придумать еще какой-нибудь повод для плохого настроения. В эту минуту Джейни, возможно, сражается за свою жизнь. Поверь мне, я не преувеличиваю. Давай-ка прекращай жалеть себя и прямо ответь на мой вопрос. Что ты знаешь об этом клубе и участии в нем Джейни Кемп?
Гэвин помолчал немного, потом, словно решив сдаться, откинулся на стенку кабинки.
– Джейни встречается с парнями, с которыми знакомится через Интернет, и они занимаются сексом. Она делает все, что угодно. Она и эта Мелисса.
– Так ты их знаешь!
– Я знаю, кто они такие. В этом клубе много девчонок. Я не всех знаю по именам. Они из школ со всего города. Это виртуальная доска объявлений, и члены клуба не скрывают, чем они занимаются.
– Ты член этого клуба, Гэвин? Он выпрямился.
– Черт, нет, конечно. Надо знать пароль, а я не спросил, чтобы не показаться болваном, потому что ничего не знаю.
– Это не такой уж большой секрет. Отдел компьютерных преступлений департамента полиции в курсе событий.
Гэвин рассмеялся:
– Неужели? Ну и что они собираются делать? Им этого не остановить, и копы отлично об этом знают.
– Приставать к мужчинам – это преступление.
– Тебе лучше знать, – хмуро пробормотал Гэвин, – ты же у нас коп.
Он припарковался среди дубов, рядом с другими машинами. У него был с собой ящик пива и бутылка вина в ведерке со льдом. Он выбрал пиво, взял с собой бутылку и направился к озеру, к тому, месту, где дощатый причал уходил в озеро на тридцать ярдов.
Это было нынешнее место встречи.
Он пришел, чтобы проверить, как обстоят дела.
Он оделся так, чтобы слиться с толпой. Мешковатые шорты и футболка от фирмы «Гэп», точно такие, как носят подростки. Но бейсболку он надвинул пониже, чтобы лицо оставалось в тени.
Некоторые из собравшихся были ему знакомы. Он видел их и раньше на подобных сборищах или в клубах на Шестой улице недалеко от университетского городка. Были в толпе и новички.
Любое удовольствие – наркотики, выпивка, секс – было доступно. Этим вечером можно было даже делать ставки. На берегу девушка, одетая только в трусики-бикини и ковбойскую шляпу, стоя на коленях, делала минет парню. Ставки делались на то, как быстро парень сломается.
Он присоединился к жизнерадостным болельщикам, окружившим парочку, поставил пять баксов и проиграл. Оставалось только восхищаться самоконтролем парня, потому что девица свое дело знала.
Ему некуда было спешить, он прошелся вдоль пирса. Он не привлекал к себе внимания, но обычно этого и не требовалось. Так оказалось и на этот раз. Очень скоро к нему подошли две девушки, которые просто сгорали от желания. Он сразу понял, что они употребляют «экстази».
Они обнимали его, гладили, целовали в губы, говорили, что он великолепен. Луна с завистью смотрела вниз, ночной воздух был волшебным, а жизнь прекрасной.
Они попросили его подержать их одежду, пока они искупаются голышом. Он смотрел сверху, как они резвятся, будто русалки, прерываясь только для того, чтобы помахать ему рукой и послать воздушный поцелуй.
Потом они вышли из воды, оделись, во всяком случае, частично, и он отвел их к своей машине, где угостил пивом.
Одна из девушек остановила на нем взгляд.
– Тебе нравится развлекаться?
– Я же пришел сюда, верно? – Отличный ответ. Ни к чему не обязывает. Согласие только предполагается.
Она сунула руку ему в шорты и хихикнула:
– Точно, ты пришел по адресу.
– Нам очень нравится развлекаться, – низким голосом призналась вторая.
Они действительно любили повеселиться. В течение следующего часа на заднем сиденье его машины они показали, как умеют разлекать и развлекаться. Когда он наконец сказал им, что ему пора ехать, они не хотели расставаться с ним, умоляли остаться, целовали, гладили, обещали новые утехи.
Наконец ему удалось вырваться и уехать. Пока он выруливал со стоянки, он заметил нескольких парней, с завистью смотревших на него. Вероятно, они видели, как он выбирался с заднего сиденья с двумя крошками в обнимку, пытаясь отбиться от ласковых рук и вызванных наркотическим дурманом излияний нежности.
Он был готов держать пари, что этим недоноскам хотелось быть такими же удачливыми в любви, как он:
Но он заметил и парня, в котором узнал полицейского из отдела наркотиков, работавшего под прикрытием. Ему было тридцать, но выглядел он не старше восемнадцати. Он разговаривал с известным торговцем наркотиками через открытое окно машины.
«Какая разница между полицейским из отдела по борьбе с наркотиками, покупающим дурь, и мной, который занимается сексом?» – подумал Джон Рондо.
Никакой разницы нет. Чтобы эффективно бороться с преступниками, необходимо понимать суть происходящего. Как только в его отделе стало известно о существовании «Секс-клуба», Джон сам вызвался провести кое-какие исследования. Разумеется, после работы и на месте.
Ему хотелось, чтобы его перевели в отдел расследований. Там было сердце управления полиции. Именно там была самая интересная работа, и этим же хотел заниматься Джон Рондо.
Чтобы получить повышение, он должен был отличиться в деле Кемп. Расследование обещало известность, в нем были завязаны секс и малолетки. Соединить все вместе, и можно смело надеяться на перевод в отдел.
В его отделе про «Секс-клуб» уже знали все. О его существовании стало известно несколько месяцев назад. Но, поняв тщетность попыток прекратить его существование, в Отделе практически забыли о нем.
Сообщения, оставленные на виртуальной доске объявлений, не выходили у Джона из головы. Рондо вменил себе в обязанность проверять ситуацию, чтобы знать, осуществляют ли члены клуба на практике то, о чем пишут, или просто изливают свои самые дикие фантазии в электронных посланиях. Он выяснил, что большинство обещаний выполняется исправно.
Хорошо, что он провел это расследование. Если бы он этого не сделал, он бы не сумел так кратко, четко и по делу ответить на все вопросы Кертиса, Мэллоя и Пэрис Гибсон. Так что Джон Рондо провел свое свободное время с пользой для департамента полиции, не так ли?
Но требовалось проявить себя еще раз, иначе не видать ему повышения и нового назначения. Это была его работа, его обязанность. Он работал под прикрытием, так это можно было назвать.
Когда Тони Армстронг вернулась домой, Брэдли еще не было, и это ее не удивило. Она объяснила изумленной няне, что плохо себя почувствовала, так что они с мужем отменили все планы на вечер. Она заплатила женщине за пять часов.
Тони трижды звонила Брэдли на сотовый. Трижды она натыкалась на автоответчик, оставляла сообщения, но муж ей так и не перезвонил. Она покормила детей, поиграла с девочками в лото, пока сын смотрел повтор «Стартрек».
Дети как раз отправились наверх, чтобы лечь спать, когда появился Брэдли с шоколадками и медвежьими объятиями. Для Тони предназначался букет желтых роз, которые он презентовал ей с добродушной усмешкой.
– Давай помиримся, а?
Не в силах видеть неискренность в его глазах, Тони опустила голову. Он принял это за согласие и быстро поцеловал ее в щеку.
– Вы поужинали?
– Дети поели, а я ждала тебя.
– Отлично, я уложу их, а ты приготовь что-нибудь. Я умираю с голода.
Когда он спустился в кухню, он увидел на столе совсем не то, что ожидал. Брэдли замер на пороге.
– Где ты все это взяла? – рассерженно спросил он. – Нет, не отвечай. Я знаю, откуда это.
– Да, я взяла их в ящике твоего стола, когда зашла к тебе сегодня. Меня насторожило то, что тебя не оказалось на месте. Ты никому не сказал, куда идешь, не отвечал на мои звонки. Поэтому не заставляй меня оправдываться. Я отказываюсь извиняться за то, что рылась в твоих личных вещах, потому что среди них оказалось это.
Уличенный в своей слабости, Брэдли потерял способность и желание сопротивляться. Он словно стал меньше ростом, взял стул и устало опустился на него.
Тони достала из ящика мешок для мусора и бросила в него непристойные фотографии и порнографические журналы. Она крепко завязала мешок и вынесла в гараж.
– Утром я отправлю все в помойку, – сказала она, вернувшись. – Я сама это выброшу, потому что я сгорю со стыда, если наши соседи или даже мусорщики увидят, что в этом мешке.
