Сандра Браун
Смерть в ночном эфире
– Мы все это проходили.
Но потом он выпрямился, сложил руки на груди, его улыбка превратилась в хмурую складку у губ.
– Проблема в том, Брэдли, что большинство парней на это бы просто наплевали. Да, конечно, им было бы досадно, но обычный нормальный парень отправился бы выпить пива, посмотрел бы футбол и нашел бы другую, более покладистую девчонку. Но вы не умеете мириться с отказом. Вы этого не выносите. Вы сразу же срываетесь, правда?
Армстронг тяжело глотнул и пробормотал:
– Иногда.
– Как это случилось накануне вечером с Мелиссой Хэт-чер, – поставил точку Дин.
– У меня не было времени переговорить с моим клиентом о Мелиссе Хэтчер, – вмешался адвокат. – Поэтому я не могу позволить ему говорить о ней.
– Пусть молчит, – охотно согласился Дин. – Я сам все скажу за него. – Не дожидаясь разрешения адвоката, он продолжал: – Мы все видели эту девушку. Любой мужчина рассудил бы, что она одета так, словно говорит «подойди и возьми меня».
– Тогда кто может меня обвинить… – встрял Брэдли.
– Молчите, – оборвал его адвокат.
Не обращая на адвоката внимания, Дин внимательно наблюдал за Армстронгом.
– Вам не повезло, Брэдли. Законы штата Техас против вас. Если вы совокуплялись с ребенком, имели с ним оральный или анальный секс, это называется сексуальным преступлением с отягощающими последствиями. Верно? – Он посмотрел на адвоката. Тот коротко кивнул.
– Сколько лет Мелиссе? – спросил Брэдли.
– Семнадцать ей будет только в будущем феврале, – сказал Дин. – Она заявила, что имела с вами сексуальный контакт и совокупление.
– А что, если… А что, если это произошло по взаимному согласию? – робко задал вопрос Армстронг, словно не слыша призывов адвоката молчать.
– Не имеет значения, – ответил Кертис. – Вас уже судили по обвинению в сексуальных домогательствах. Согласно параграфу 62, вас нельзя оправдать.
Армстронг уронил голову на руки. Снова заговорил Дин:
– Вас обвиняли в правонарушении третьей степени. Но на этот раз, Брэдли, это преступление первой степени.
– За которое могут приговорить и к смертной казни, – услужливо подсказал Кертис.
Игнорируя его слова, Дин продолжал гнуть свою линию:
– Вы дорого заплатили за свое непристойное поведение. Вы потеряли работу и уважение коллег. Вы можете потерять семью. – Мужчина вздрогнул, его плечи затряслись от рыданий. – И, несмотря на все тяжелые последствия вашего непристойного поступка, вы не прекратили подобное поведение.
– Я пытался! – воскликнул Армстронг. – Господь свидетель, я пытался. Спросите Тони. Она вам скажет. Я люблю ее, люблю детей. Но… я не могу справиться с собой.
Дин снова подался к нему.
– Именно об этом я и говорю. Вы не можете помочь себе сами. Мелисса так распалила вас, что, когда она вдруг сказала «нет», вы взорвались. Вы схватили ее, стали трясти, отвесили ей пощечину. Вы не хотели этого, но вы не контролировали себя, даже зная наверняка, что потом пожалеете о своем порыве. Желание сексуально доминировать над ней лишило вас разума и здравого смысла. Вы должны были обладать ею, и все. Остальное не имело значения. Ни наказание, если бы вас поймали, ни любовь к Тони и детям не могли остановить вас. Вы так и не научились справляться со своим непреодолимым влечением. Из-за него вы так обошлись с Мелиссой и из-за него убили Джейни.
– Не отвечайте, – предупредил адвокат.
Дин еще больше понизил голос и заговорил с Армстронгом так, словно они были в комнате одни:
– Я ясно вижу, что произошло три дня назад, Брэдли. Вы встречались с молодой, очень сексуальной девушкой. Вы думали, что она влюблена в вас. Она регулярно встречалась с вами, и вы были уверены, что вы у нее единственный. И в тот вечер она снизошла к вам. Это замечательно, но вы знали, что она неискренна. Вы знали, что она лгунья и безжалостная обольстительница. Вы знали, что она ждет другого мужчину, который придет и заменит вас. Когда вы прямо сказали ей об этом, Джейни велела вам убираться. Вы сказали, что ревнуете, что она должна принадлежать только вам. И ваши слова рассердили ее. «Неужели ты и в самом деле думал, что я брошу других мужчин ради тебя? – спросила она вас. – Ты просто бедный, мечтательный идиот». Тут вы разозлились не на шутку. Вы спросили себя, почему ей все сходит с рук. Как она посмела позвонить на радио Пэрис Гибсон и говорить о вас в эфире? Да за кого она себя, черт побери, принимает? – Дин взглядом гипнотизировал Армстронга. – Когда в тот вечер вы сели в машину Джейни, вы не планировали похищать и убивать ее. Я в этом не сомневаюсь. Думаю, вы собирались только поговорить с ней и все выяснить.
И, возможно, если бы Джейни вас не высмеяла, этим бы все и закончилось. Но она расхохоталась вам в лицо. Джейни просто кастрировала вас своими издевками, оскорбила вас так, что вы не могли этого вынести. И вы потеряли контроль над собой. Вы захотели наказать ее, что вы и сделали. Вы решили, что сексуальное насилие будет для нее самым лучшим наказанием. Несколько дней вы причиняли ей боль, а когда сочли, что отомстили, вы задушили ее. Вам было наплевать, что вы дали Пэрис срок в семьдесят два часа.
Окаменев от ужаса, Армстронг смотрел на Дина. Он перевел взгляд на Кертиса, чье лицо оставалось непреклонным и суровым. Тогда, сложив руки на столе, он уронил на них голову и хрипло простонал:
– О господи, господи!
Кертис и Дин удовлетворили просьбу адвоката побыть с его подзащитным наедине и вышли в коридор. Кертис улыбался и потирал руки, предчувствуя скорую победу.
– Но Армстронг пока не подписал признания, – остудил его пыл Дин.
– Просто под рукой не оказалось ручки и бумаги, – не сдавался Кертис. – Кстати, вы отлично поработали.
– Спасибо, – рассеянно поблагодарил Дин. Это могло оказаться всего лишь первым раундом долгого и изматывающего допроса, и потом его мучили некоторые вопросы. – Я не спросил, слышал ли он, как Джейни рассказывала в эфире о любовнике, которого собиралась бросить.
– Вы намекнули на это, и он не стал отрицать.
– Но Армстронг отрицал, что звонил Пэрис по поводу Джейни.
– До того как мы его об этом спросили. Для меня это означает, что он виновен.
– Армстронг знал о звонках Пэрис, потому что об этом сообщали в прессе. Судя по записям, он на студию не звонил.
– Существует множество способов позвонить, чтобы не осталось никаких записей.
– Раньше Армстронг никогда никому не звонил с угрозами. Почему он поступил так теперь?
– Может быть, решил развлечься иначе. Звонки от имени Валентино возбуждали его, а с другой стороны, пугали Пэрис. Он хотел нагнать на нее страху и отомстить ей.
Это имело смысл, но только если укладывалось в общую схему.
– Я не вижу в Армстронге Валентино. Стоматолог, несомненно, болен, но в нем нет той злости и ненависти, которая есть в Валентино.
Кертис раздраженно нахмурился:
– Да забудьте вы на минуту о мотивации и посмотрите на факты.
– На какие именно?
– Его профессия. Он дантист.
– Химический состав для обмывания тела. – Дин рассуждал вслух. Эксперт подтвердил, что трупы Мэдди Робинсон и Джейни Кемп были тщательно вымыты. – Это мог сделать человек, знакомый с медициной, но и психопат, стремящийся смыть свою вину.
– Армстронг подходит под обе эти категории, – подытожил Кертис.
Дин обернулся и через плечо посмотрел на закрытую дверь комнаты для допросов.
– Джейни удерживали силой. Ее мучили. На ее теле нашли следы укусов.
– Мы сможем сравнить отпечаток зубов.
– Я говорю о том, что в предыдущих поступках Армстронга не было даже намека на насилие. Он псих, согласен, но не склонный к насилию.
– В чем дело, Мэллой? – сердито поинтересовался Кертис. – Его собственная жена сказала нам, что в нем растет тяга к насилию. Вы сами говорили, что именно так обычно развивается психоз, которым страдает Армстронг. Вы что, себе самому не доверяете?
– Я помню, что я говорил, и я не ошибался, – задумчиво произнес Дин.
– И потом накануне вечером он ударил Мелиссу Хэтчер.
– От случайной оплеухи до пыток, насильственных действий сексуального характера и убийства путем удушения огромное расстояние.
– Я с вами не согласен. Да и убитые женщины с вами не согласятся.
– Не перегибайте палку, Кертис, – рассердился Дин. – Я никого не оправдываю. Я только говорю…
– Проклятие! Я слышу, что вы говорите, – пробурчал Кертис и с силой выдохнул, пытаясь снять раздражение. Помолчав и немного успокоившись, он спросил: – Чем еще порадуете?
– Мы забыли о фотографиях.
– Армстронг признал, что мог сделать несколько снимков Джейни.
– «Мог», «несколько». Армстронг говорил о фотографиях, как о пустяке. Джейни имела в виду совсем другое. Прежде чем мы снова возьмемся за Армстронга, могу я привести сюда Гэвина и расспросить его об этом поподробнее?
Кертис пожал плечами:
– Я согласен на все, что поможет нам прижать этого парня.
Дин вышел в вестибюль и знаком подозвал к себе Гэви-1 на. Мелисса осталась сидеть с женщиной и мужчиной. Дин догадался, что это ее родители.
– В чем дело, пап? – спросил Гэвин. – Он сознался?
– Пока нет. Мне нужно, чтобы ты повторил мне и сержанту Кертису все, что Джейни говорила тебе о Валентино Любую мелочь, все, что сможешь вспомнить. Согласен?
– Да я уже раз десять все рассказывал, – с досадой сказал Гэвин.
– Еще один раз, пожалуйста.
Когда они вошли в закуток Кертиса, тот наливал себе кофе. Детектив предложил кофе и им, но они отказались. Кертис сделал глоток из пластиковой чашки и произнес:
– Любое замечание Джейни может нам пригодиться, Гэвин. Не бойся повторить то, что уже говорил.
– Мне бы очень хотелось вспомнить что-то еще, сэр. Она говорила, что парень старше нас. Что он клевый, знает, как надо обращаться с женщинами.
– Нас особенно интересуют фотографии, – подсказал Дин.
– Джейни говорила, что парень просто помешан на этом. Свет, объективы, все самое лучшее, самое совершенное. Он сам показывал ей, какую позу принять. Укладывал ей руки и ноги, поворачивал голову. В общем, все.
– Может быть, она преувеличивала, чтобы произвести на тебя впечатление? Чтобы ты думал о ней, как о модели, которая снимается, например, для «Пентхауса»?
– Возможно, – согласился Гэвин. – Но если она и преувеличивала, то заранее хорошо подготовилась и изучила тему. Джейни очень много об этом знала. Она упоминала скорость съемки и все такое прочее. Она говорила, что он трясется над каждым снимком и злится, если она отказывается ему помогать.
– Валентино не просто несколько раз щелкнул затвором, чтобы получить парочку непристойных снимков, – сказал Дин Кертису. – Если вы повнимательнее посмотрите на фотографию, которую Джейни подарила Гэвину, то увидите, что сделал ее любитель, стремящийся, чтобы его считали художником.
– И вы думаете, что Армстронг на это не способен?
– Способен, – согласился Дин. – Но если мужчина изменяет жене, которая его ждет, неужели он станет тратить время на фотографирование?
Обдумывая его слова, Кертис случайно поднял голову.
– А ты что здесь делаешь?
Дин повернулся, чтобы посмотреть, что отвлекло Кертиса, и увидел офицера Григса, идущего к ним. Улыбка новичка растаяла при виде рассерженного сержанта и звуке его сурового, неодобрительного голоса.
– Я… Меня отпустили, сэр. Сказали, что все в порядке, я могу ехать. Но мне не терпелось узнать, признался ли Армстронг, поэтому я…
– Ты оставил Пэрис одну? – встревожился Дин.
– Видите ли, сэр, не совсем…
– Кто разрешил тебе уехать?
– Джон Рондо.
Углом глаза Дин увидел, как на это имя прореагировал его сын. На лице Гэвина появилось выражение тревоги, а не отвращения, как ожидал Дин.
– Гэвин? В чем дело?
Парень молча смотрел на него. Его лицо побелело.
– Гэвин! – закричал Дин.
– Папа… – Он судорожно сглотнул и только потом смог говорить дальше. – Я должен тебе кое-что рассказать…
34
Бело-голубой дневной свет из вестибюля радиостанции, проникающий сквозь толстые стеклянные стены, чуть оживлял темноту коридоров, но лишь самую малость. Городские огни скрывались за окружающими здание холмами. Луна была совсем молодой и почти не давала света. В этот ночной час редкая машина проносилась мимо по узкой автостраде. Ближайший магазинчик закрывался в десять вечера.
От здания радиостанции открывался вид на холмы, поросшие кедрами, усеянные глыбами известняка, где иногда паслось небольшое стадо коров. Это было идеальное место для огромной антенны, мигавшей в вышине красными огнями, предупреждая низко летящие частные самолеты.
Рондо тянул время, бродя вокруг своей машины, пока задние фонари патрульной машины Григса не скрьшись за холмом. Он с хмурым неодобрением посмотрел вслед уезжающим полицейским. Разумеется, он хотел, чтобы они уехали. Но разве копам не следовало проверить, действительно ли Кертис отдавал им приказ покинуть пост? Почему Григс поверил Рондо на слово? Такая неосторожность непростительна. Завтра он доложит об этом начальству. Он потеряет их расположение, но кто по дороге наверх обзаводится друзьями?
Рондо смотрел на парадную дверь, держа в руках папку с материалами о Стэне Криншоу. Полученная информация рисовала тревожный портрет человека, которого ненормальная обстановка в семье и собственные комплексы привели к нарушающему приличия поведению в детстве и создали отличную почву для развития отклонений, которыми страдал Валентино.
Но Криншоу его непристойное поведение сошло с рук, и больше всего Рондо оскорбляла несправедливость этого. Дядя откупал племянника ото всех неприятностей. Поступая подобным образом, Уилкинс Криншоу постепенно выращивал чудовище, способное похитить, изнасиловать, пытать и убить красивую молодую женщину.
Из-за непростительной близорукости и зацикленности на Брэдли Армстронге сержант Кертис не ознакомился с самыми сочными фрагментами присланных документов. Сначала Рондо на него обиделся, но потом решил, что это ему только на руку. Не подозревая об этом, Кертис подарил ему золотой шанс стать героем в глазах окружающих.
Рондо решил не жать на кнопку звонка, а просто постучал в стеклянную дверь.
Ему не пришлось ждать долго. Вскоре он увидел совершенно невыразительную, вялую личность – Стэна Криншоу. Тот неторопливо вышел из полутемного коридора, прошел через вестибюль и стал вглядываться в дверь. Рондо знал, что благодаря ночной темноте стекло превратится в зеркало и Криншоу ничего не увидит. Мужчине пришлось прижаться к стеклу, закрывая ладонями лицо с обеих сторон, чтобы увидеть, кто стучал.
Он посмотрел на Рондо с высокомерием человека, родившегося в богатой семье, перевел взгляд на пустую стоянку, где почему-то не оказалось патрульной машины.
– Где полицейские? – спросил Стэн.
Рондо, предчувствуя успех, предъявил свое удостоверение.
– Вы, конечно, узнали Джона Матиса и его песню «Туман». Под эту музыку так приятно прижаться к любимому человеку. Я надеюсь, что он рядом с вами сегодня ночью, пока вы слушаете песни о любви на волне 101.3 FM. Я Пэрис Гибсон, и теперь я предлагаю вам послушать Мелиссу Манчестер с песней «Я не знаю, как любить его». Телефонные линии работают. Звоните мне.
Когда зазвучала песня, Пэрис отключила свой микрофон. Две телефонные линии мигали. Она нажала на одну из кнопок, но послышались лишь гудки. Пэрис мысленно извинилась перед слушателем, которому пришлось ждать слишком долго.
Она нажала на вторую красную кнопку.
– Говорит Пэрис.
– Привет, Пэрис.
У нее буквально остановилось сердце, а потом забилось с новой силой, запульсировало в горле, кровь застучала в висках.
– Кто это? – хрипло спросила она.
– Ты знаешь, кто это. – Его смех испугал Пэрис еще больше, чем зловещий шепот. – Это твой верный поклонник Валентино.
Пэрис в отчаянии оглянулась, надеясь, что Стэн тихонько вошел в студию. Она была бы так рада его появлению. Но в комнате она была одна.
– Но как…
– Знаю, знаю, твой приятель уверен, что схватил преступника. Он мог бы показаться самодовольным, если бы не выглядел таким жалким. – Валентино рассмеялся снова, и по рукам Пэрис побежали ледяные мурашки ужаса. – Я был плохим мальчиком, правда, Пэрис?
У нее пересохло во рту. Сердце гулко билось о ребра, кровь прилила к щекам, в ушах шумело. Пэрис приказала себе успокоиться и подумать. Она обязана предупредить Дина, сержанта Кертиса, Григса у входа, что полиция арестовала не того человека, что Валентино до сих пор на свободе. Но как это сделать?
О чем она думает! У нее же есть микрофон. Одно нажатие, и ее услышит огромная аудитория.
Пэрис легко могла дотянуться до нужной клавиши, но передумала. Невозможно вот так просто заявить в прямом эфире, что управление полиции Остина село в лужу. А если этот звонок – просто жестокий розыгрыш? А если она зря напугает людей?
Пусть этот тип продолжает говорить, а она тем временем придумает, как поступить.
– Помимо всего прочего, вы еще и лгун, Валентино. Вы не соблюли указанного вами же срока.
– Это правда. Я бесчестен.
– Вы убили Джейни до того, как у меня появился шанс спасти ее.
– Несправедливо, верно? Но я никогда не говорил, что буду честным, Пэрис.
– Тогда зачем вы мне позвонили? Если вы все равно собирались ее убить, зачем вся эта история с телефонными звонками?
– Я хотел изуродовать твой мир. И у меня получилось, не так ли? Ты чувствуешь себя ужасно, потому что не смогла спасти жизнь этой потаскухи.
Пэрис не попалась на эту удочку. Это она уже проходила, и Джейни была уже мертва. Пэрис могла принести пользу обществу только в том случае, если ей удастся узнать, кто этот сукин сын на самом деле, и увидеть его на скамье подсудимых. Если спорить с ним, то она ничего не добьется.
Она могла бы позвонить Дину по сотовому, но телефон остался в сумочке в ее кабинете. Может быть, создать какую-нибудь техническую проблему, чтобы в студию прибежал Стэн? Скоро песня Мелиссы Манчестер закончится. Она последняя в программе. Тишина в эфире заставит Стэна заволноваться, и он придет.
Пока Пэрис искала выход из сложившегося положения, Валентино не умолкал:
– Джейни должна была умереть, потому что, видишь ли, она мне изменила. Она была, бессердечной сукой. Я наслаждался, глядя, как она медленно умирает. Я мог бы сказать наверняка, когда она поняла, что ей от меня не уйти. Она поняла, что не выживет.
– Для вас это было сногсшибательным приключением.
– Совершенно верно. Хотя я бы скорее назвал его душещипательным. Особенно когда она смотрела на меня, взглядом умоляя оставить ей жизнь.
Это заявление заставило Пэрис забыть о ее намерении не поддаваться на его провокации.
– Ты просто сумасшедший ублюдок.
– Ты думаешь, я болен? – любезно поинтересовался он. – Я нахожу это странным, Пэрис. Я мучил и убил Джейни, но ты мучила и убила своего жениха, разве не так? Разве не мучительно было для него узнать, что ты изменила ему с его лучшим другом? Себя ты тоже считаешь больной?
– Это не я направила машину Джека на опору моста, он это сделал сам. Авария произошла по его вине. Он сам выбрал свою судьбу.
– Это бессердечная логика, – укорил ее Валентино голосом приходского священника. – Я не вижу разницы между твоим грехом и моим. Твой жених мучился дольше и умирал медленнее, вот и вся разница. Значит, ты куда более жестока, чем я. Вот почему ты должна быть наказана. Разве я могу допустить, чтобы тебе все сошло с рук, чтобы ты стала жить с Мэллоем и была счастлива? Нет, я не могу, – произнес Валентино нараспев. – Вы никогда не будете вместе, потому что ты, Пэрис, скоро умрешь. А именно сегодня, сейчас. – Линия отключилась. Пэрис мгновенно потянулась к кнопке экстренной связи. Но и эта линия молчала. Тишина. Ничего, ни шороха, ни шуршания. Пэрис проверила все остальные линии, но связи не было.
Она осознала произошедшее, и ей стало страшно. Либо Валентино сумел повредить сложное телефонное оборудование извне, либо – и именно этого боялась Пэрис – он сумел проникнуть в здание.
Она вскочила с кресла, бросилась к двери, распахнула ее и крикнула в темный коридор:
– Стэн!
В эфире заканчивалась песня Уэбберов. Пэрис бегом вернулась к панели управления и схватила свой микрофон.
– Слушайте меня, говорит Пэрис Гибсон. – Ее голос прозвучал слишком высоко, слишком тонко, совсем не похоже на ее обычное контральто. – Зто не…
Звонок тревоги прервал ее.
Она повернула голову на звук. Звенел сканер, записывавший все, что выходило в эфир. Он срабатывал только в случае перерыва передачи.
Пэрис охватил ужас. Она несколько раз нажала на кнопку своего микрофона, но ничего не работало.
Она снова метнулась к двери.
– Стэн!
Эхо ее крика преследовало ее, пока она бежала к своему кабинету. Сумочки на столе не было. Она валялась на полу, ее содержимое рассыпалось. Дрожащими пальцами Пэрис перебирала косметику, носовые платки, мелочь, надеясь найти сотовый. Но она уже знала, что его там не окажется.
Телефона не было.
Пропали и ее ключи.
Пэрис отчаянно рылась в сваленной на ее столе почте, упала на колени, заглянула под стол, но она знала, что ключи и телефон забрал тот же самый человек, который оборвал телефонный кабель и отключил передатчик. Она оказалась отрезанной от всего мира тем самым ненормальным, который уже убил Джейни и обещал убить ее саму.
Валентино.
Она так громко дышала, что ничего больше не слышала. Пэрис затаила дыхание, чтобы прислушаться. Она осторожно подошла к открытой двери своего кабинета и застыла на пороге. Коридор был темным, как всегда. Но теперь привычная темнота на давала ей ощущения безопасности и комфорта. Она стала зловещей, возможно, потому, что в здании было тихо, как в могиле.
Где же Стэн? Неужели он не заметил, что прервалось вещание? Если он заглянул в студию и не нашел там Пэрис, то почему он не стал ее искать?
Но ее мозг еще не успел сформулировать вопрос, когда ответ возник сам собой. Стэн не мог прийти и проверить, что с ней случилось.
Валентино что-то сделал с ним, возможно, еще до того, как позвонил ей. Он мог провести в здании достаточно времени, и Пэрис ничего не слышала из-за звуконепроницаемой двери в студии.
Но как Валентино прошел мимо Григса и Карсона? Каким образом он открыл дверь в здание? Может быть, Валентино убедил Стэна открыть ему дверь? Но как ему это удалось?
На эти вопросы ответа пока не было.
Пэрис захотелось захлопнуть дверь своего кабинета, запереться и ждать, пока придет помощь. Слушатели ее программы и так уже задаются вопросом, почему прервали вещание. Может быть, и Дин уже об этом знает, и сержант Кертис. Кто-нибудь скоро примчится ей на выручку.
А пока она не может прятаться. Григс и Карсон могут быть ранены. И Стэн тоже.
Она осторожно вышла в коридор. Пэрис тихо двинулась вдоль стены, прижимаясь к ней спиной. Надо было попасть в вестибюль. У нее было одно преимущество по сравнению с Валентино. Она хорошо знала здание и привыкла двигаться в полутьме.
Ступая быстро, но осторожно и бесшумно, насколько это было возможно, Пэрис добралась до выхода. К каждому перекрестку коридоров она приближалась с опаской, страшась того, что могло ждать ее за углом. Но, сделав последний поворот, она увидела, что вестибюль пуст и ярко освещен. Она подбежала к двери, намереваясь биться о стекло, чтобы привлечь внимание полицейских.
Но патрульной машины на парковке не оказалось, и дверь была заперта изнутри.
Вскрикнув от неожиданности, Пэрис попятилась и уперлась в стол секретаря. Она прислонилась к нему, пытаясь перевести дух и решить, что делать дальше.
Неожиданно ее лодыжку обхватили чьи-то пальцы. Пэрис закричала.
Она нагнулась и увидела мужскую руку, протянувшуюся к ней из-под стола. Но прежде чем она успела вырваться, пальцы разжались сами, и рука безжизненно упала на потертый ковролин.
Спотыкаясь, Пэрис обошла стол и тут же остановилась, увидев человека, лежащего лицом вниз. Она упала на колени, взяла мужчину за плечо и перевернула.
Джон Рондо застонал. Его веки затрепетали, но глаза были закрыты. Из раны на голове текла кровь.
Пэрис шепотом окликнула его:
– Джон, пожалуйста, придите в себя! Прошу вас!
Она легонько ударила его по щеке, но он лишь снова застонал. Голова упала на бок. Рондо был без сознания.
Рядом с ним почти под рукой Пэрис лежала внушительных размеров папка. Она прочла имя, написанное на табличке. Стэнли Криншоу.
Пэрис едва не упала.
– О господи!
Значит, это был Стэн? А почему бы и нет? Его профессиональная непригодность могла сыграть ему на руку. У Стэна было полно времени, чтобы задумать и совершить преступление. Он почти ничего не делал на студии и вечно был свободен. Он наверняка сумел бы переадресовать звонки. Стэн любил всякие электронные и технические новинки. Среди дорогих его сердцу игрушек, вне всяких сомнений, имелись и фотоаппарат, и сопутствующее оборудование. Он был достаточно хорош собой, чтобы привлечь внимание девушки-подростка, ищущей приключений.
И потом, Стэна переполняли злоба и ненависть, достаточные для того, чтобы убить женщину, которая ему изменила. С пугающей ясностью Пэрис вспомнила, что только сегодня вечером отвергла его.
– Помощь скоро придет, – прошептала она Рондо.
Он не ответил. Он все глубже проваливался в темноту. На него нечего было рассчитывать, Пэрис осталась наедине с убийцей.
Не станет она ждать, пока Валентино ее найдет. Она сама отправится на поиски.
Пэрис торопливо обшарила одежду Рондо. Она не знала, вооружены ли полицейские из отдела компьютерных расследований, но надеялась на это. Пэрис не любила оружие, при одной мысли о револьвере ей становилось не по себе, но она им воспользуется, если придется спасать свою жизнь.
Пэрис радостно вздохнула, нащупав что-то под пиджаком. Но ее радость оказалась короткой, кобура была пуста.
Значит, Стэну это тоже пришло в голову. Итак, теперь он вооружен.
Пэрис осторожно выползла из-за своего временного прикрытия.
Выходя из вестибюля, она выключила лампы дневного света и только потом сообразила, что Стэн знает здание так же хорошо, как и она сама. Темнота перестала быть ее преимуществом.
Но Пэрис не собиралась прятаться. На радиостанции были только они со Стэном. Не будет она играть с ним в дурацкие кошки-мышки. Если Пэрис найдет его и начнет с ним разговор, то она сумеет протянуть время до прихода помощи.
В аппаратной никого не было, мужской туалет оказался пустым, как и кухня. Все кабинеты, включая и ее собственный, стояли темными. Очень медленно Пэрис добралась до задней части здания, где находился просторный склад. Дверь была закрыта.
Металлическая ручка показалась ей очень холодной. Пэрис повернула ее и открыла дверь. В лицо ударил запах запустения и тления. В этом помещении не было окон, и здесь было еще темнее, чем в остальной части здания. Из открытой двери на бетонный пол падал призрачный свет, но его было слишком мало.
Пэрис задержалась на пороге, давая глазам возможность привыкнуть к темноте. Потом она заметила высокий стенной шкаф, в котором Марвин, которого теперь звали Лэнси, хранил все необходимое для уборки. Дверь шкафа была чуть приоткрыта. Пэрис прислушалась. Ей показалось, что она слышит чье-то дыхание.
– Стэн, это глупо. Выходи оттуда. Прекрати это сумасшествие, пока еще кто-нибудь не пострадал, в первую очередь ты сам.
Собрав все свое мужество, Пэрис вошла в помещение склада.
– Я знаю, что у тебя теперь есть пистолет, но я не верю, что ты выстрелишь в меня. Если бы ты хотел меня убить, ты бы давно мог это сделать.
Человек в стенном шкафу задышал чаще, или ей это только показалось? Может быть, она вообще слышит только эхо собственного дыхания?
– Я знаю, что ты злишься на меня, потому что я не ответила на твои чувства, но до недавнего времени я даже не подозревала о них. Давай поговорим об этом.
Пэрис на цыпочках подошла к шкафу, все время прислушиваясь и надеясь, что полиция спешит ей на помощь. Может быть, уже сейчас снайперы занимают позиции для стрельбы? Или специально натренированные полицейские штурмуют стены, чтобы взобраться на крышу? Или она просто насмотрелась боевиков?
До приоткрытой двери стенного шкафа оставалось несколько шагов. Пэрис снова остановилась.
– Стэн!
Протянув руку, Пэрис распахнула дверь. Выстрелы не разорвали тишину, но она отчетливо слышала его дыхание. Пэрис напомнила себе, что он сделал с Джейни. Теперь, когда Стэн знал, что его вот-вот поймают, он способен на все. Он в отчаянии, он просто не понимает, что делает. Ситуация требовала от нее навыков, которых у нее не было. С такими людьми умел договариваться Дин.
Ее сердце, переполненное страхом, подсказало ей это имя, когда Пэрис сделала последний шаг и встала на пороге.
При виде Стэна она застыла от изумления.
Он тяжело дышал носом, потому что его рот был залеплен клейкой лентой. Ею же были связаны лодыжки и запястья. Ему согнули ноги так, что колени оказались под подбородком. Стэна запихнули в огромную мойку из нержавеющей стали.
– Стэн! В чем… – Пэрис потянулась к нему, чтобы сорвать ленту с его губ, но глаза Стэна, расширившиеся от ужаса, уставились ей за спину и стали еще больше.
Пэрис обернулась.
– Сюрприз! – воскликнул Джон Рондо голосом Валентино.
