Полина Груздева
Чудачка
Готовых к поездке пионеров с упакованными в чемоданы по списку вещами Анечка привезла в Нукус и в республиканском комитете комсомола передала ответственным за доставку детей в пионерскую здравницу. Попутчиков у тахиаташских пионеров оказалось прилично. Когда подошел туристический автобус, все неспешно заняли свои места. Никитина уселась в мягкое кресло рядом со Светкой Пьянковой, и автомобиль двинулся в аэропорт.
Школьницы Никитины время летних каникул обычно проводили на открытой всем устюртским ветрам буровой «Шахпахты» либо в интернатском пионерском лагере. И с родителями дети вообще никуда не ездили отдыхать: чрезвычайно затратным был бы отдых, не потянуть. Поэтому никто о развлекательных поездках в семье не думал и не заикался. А тут Людка летит – не на грузовом вертолете с коробками макарон, мешками муки, круп, ящиками овощей, бидонами масла и сметаны, как еще один предмет необходимости, – летит как настоящая путешественница, да еще на большом пассажирском лайнере. И не во время очередного переезда с семьей на новое место жительства, а в международный пионерский лагерь «Артек»!
Переполненная отрадными чувствами, сидя в салоне мурлыкающего самолета, девочка оглядывается. Она ловит на себе символичные, все понимающие и разделяющие ее настроение взгляды Борьки и Тимура, сидящих через проход, с довольным видом смотрит на волнующуюся рядом Светку (Адаша не видит, он спрятан спинкой кресла перед ней, но ощущает свое и с ним единение).
Поворачивается к иллюминатору – повезло же ей с местом: в полете между небом и землей (она это знает) столько необычного! То ослепительно яркое солнце глянет прямо в глаза и заставит зажмуриться; то молочный туман облаков затянет стекло иллюминатора, и Людка будто ослепнет; то завораживающе, словно на живой карте по географии, медленно сменится ландшафт, и девочка, не отрывая всеобъемлющего взгляда, проследит за тем, как недосягаемо далеко внизу проплывут незнакомые города и поселки, изовьются змейками реки и станут близкими (кажется, только руку протяни) горы в белоснежных шапках и шарфиках снега.
А крылатая машина безостановочно поет свою песню. И девочка, насытившись разнообразными картинами земной поверхности и небесными сюрпризами, удобно устроившись в кресле, незаметно для себя начинает подремывать.
Через два с половиной часа самолет, летящий рейсом Нукус-Симферополь, приземляется на крымском полуострове. Для избранных фортуной детей начинается чудесная сказка «Отдых в Артеке».
Через три дня Людка отправила домой письмо. В нем она писала:
– Здравствуйте, дорогие мама, папа, Валя, Витя и Света! Вы не поверите, но я пишу вам из Артека, куда меня и еще наших четверых ребят отправили 27 июля. Здесь мы будем отдыхать 22 дня.
Сначала мы из Нукуса прилетели на красивом самолете в Симферополь. В этом городе на автобусе для туристов нас отвезли в эвакопункт, где всех ребят проверил врач, а потом опять на автобусе мы поехали в сам Артек. По дороге было немного страшно, когда петляли в горах, и в то же время очень интересно. А море я сразу не узнала: оно сливалось на горизонте с небом.
В лагере нам выдали артековскую форму обычную и праздничную: будем ходить в шортиках, в рубашках и панамках. А свою одежду оставили в камере хранения.
У нас две вожатых: Лариса и Вера. Они рассказали нам, что в Артеке пять лагерей: «Морской», «Горный», «Лазурный», «Кипарисный» и «Прибрежный». Какие интересные названия! Я буду жить в Прибрежном. Дружина наша называется «Речная», а корпус, в котором нас поселили, – «Волга». Представляете, буду жить как будто на реке Волге.
Комната, где живу я и еще семь девочек, – на втором этаже, просторная и светлая. А одна стена раздвижная. Я такую нигде не видела. Двери стеклянные раздвинешь, и ты уже как будто не в комнате, а на балконе. Дует прохладный морской ветерок. И видно огромное Черное море и вдалеке горы – их названия я пока не знаю. Так красиво, что вам не передать!
Мама и папа! Обо мне не беспокойтесь. Мне здесь очень-очень нравится.
До свидания! Целую! Люда
Получив письмо, Екатерина здесь же надорвала конверт и занялась чтением. Прочитав послание, с удивлением еще раз взглянула на конверт и глазам своим не поверила: обратный адрес Артека! Не может этого быть! Ведь недавно только отправили Людку в Тахиаташ, в интернатский лагерь отдыха. А тут на тебе – Артек!
Новость была сногсшибательной. Вечером Екатерина, уже вслух, читала письмо Николаю и детям. Долго семейство не могло успокоиться от неожиданного, совершенно невероятного известия.
− Как же так?! – удивлялась мать. – Наша Людка – и в Артеке!
− А что? – говорил Николай. – Чем наша дочь хуже других? Она умница! И ты, мать, гордись ею.
− Да я и горжусь! – вытирая слезы счастья, смеялась Екатерина. – Повезло нашей дочери. Дай бог, чтобы всем нашим детям так везло.
Умолчать о таком происшествии Никитины, конечно же, не смогли. Скоро весь поселок узнал, что Людка Никитина отдыхает на Черном море, в Артеке. Соседи поздравляли родителей, дети завидовали.
Глава 24
Легкий говор морских волн, голубая чаша ясного небосвода, ласковое тепло дневного светила – все это вызвало у Людки, греющей тело на реечном лежаке после окунания в холодную воду, истинное блаженство. Если бы она была кошкой, то обязательно замурлыкала. Но она была двенадцатилетней девочкой и поэтому просто лежала на спине с открытыми глазами и посылала свое улыбчивое настроение в прогретый воздух берега моря.
Конечно, ее немного расстроило само купание.
− Ну что это такое! – говорила она Катьке, девчонке из Латвии, с которой сразу же подружилась. − Только один раз по свистку Ларисы забежали в воду, через пять минут, опять по свистку, вышли на берег. На этом все и закончилось. Вот хоть дали обсохнуть на лежаках.
− Нас же предупреждали об этом, − лениво тянула слова подруга, − в первый раз в воде будем недолго.
− Но все равно немного обидно, − жаловалась Людка и тут же, нежась на солнце, примиряюще восклицала: − Да ладно, еще накупаемся!
– Люда, а ты на какой кружок записалась? – помолчав, потревожила ее блаженное состояние Катька.
– Буду ходить на рисование, − вяло отозвалась Людка.
− А я пойду на хор: люблю петь. Почему ты не выбрала, например, хор или драматический? – продолжала допытываться подруга, лежа на животе и перебирая руками гальку.
– Я бы на все кружки ходила, но сказали выбрать какой-то один. Мне нравится рисовать. Может, научусь еще что-нибудь изображать, кроме цветов.
Вскоре ей представился случай блеснуть талантом художника. На одном из занятий кружка был объявлен конкурс рисунка на космическую тему. Можно было использовать карандаши или краски – на усмотрение кружковца. Людка выбрала краски.
И вот перед ней чистый лист плотной белой бумаги. Простым карандашом девочка старательно наносит контуры земного шара, рядом с которым на космическом корабле летит космонавт. Ей бы очень хотелось нарисовать Юрия Гагарина, но она не уверена, что сможет − люди у нее не очень получаются. Ничего! Главное, чтобы получился космонавт. Он в скафандре, поэтому лица не будет видно. Это ее спасение.
Картина получилась невероятно яркой и насыщенной. Людка своим художеством осталась довольна.
Когда сеанс живописи подошел к концу, к юным художникам обратился руководитель кружка, Иван Константинович.
− Ребята! Положите свои рисунки на столе так, чтобы все уместились.
Людка свою работу пристроила рядом с другими.
− Так… − продолжил мужчина. – Давайте посмотрим, что у нас получилось. А получился у нас коллаж «Космос глазами артековцев».
Ребятня, окружив стол, уставилась на рисунки. На них красовалась земля в своем лучшем убранстве; взлетали и уносились прочь от нее ракеты, космические корабли разных форм, размеров и окраски; космонавты дружески выглядывали из скафандров, приветственно махали рукой землянам; горели разноцветные звезды в ночном небе над проплывающими под ними космическими летательными аппаратами. Людка сравнила свою работу с картинами других ребят. Все работы ей понравились. Назвать лучшую она не могла.
− Ну, что? Кого выберем победителем? – спросил Иван Константинович. – Что скажете?
Все молчали: победителем хотелось быть каждому.
− Есть предложения?
− Иван Константинович! – обратился к нему рослый парень с голубыми глазами. – Лично мне нравятся все рисунки ребят. Может, не будем проводить конкурс?
Руководитель кружка обвел взглядом кружковцев.
− Есть против такого предложения возражения?
Никто возражать не стал.
− Вы все, ребята, очень творческие люди. Объявлять победителя, с вашего молчаливого согласия, мы не будем. Победила дружба и ваша любовь к рисованию…
Ночью Людка спала плохо. Необычайно взволнованная, она то и дело просыпалась, вертелась ужом на кровати, не находя удобного положения своему телу. Мысленно просматривая конкурсные космические пейзажи, вспоминала Юрия Гагарина, думала о том, понравилось бы ему его изображение неопытной художницей или он бы огорчился, глядя на нарисованное в шлемофоне свое лицо. И тут в ее голове стали складываться поэтические строчки. Ей хотелось выразить необъятность загадочной вселенной, передать свое и всемирное восхищение героизмом первого космонавта, взлетевшего над землей и увидевшего ее такой, какой в жизни никто не видел.
На следующий день стихи были аккуратно записаны в школьной тетрадке. Не зная почему, Людка никому их не показала, даже своим близким подругам Светке и Катьке. Несколько дней она ходила в приподнятом настроении. Возбуждение от творческого порыва не угасало, и она решила отправить стихи в «Пионерскую правду», указав при этом обратным адресом местонахождение Артека. Ведь печатают стихи других ребят в пионерской газете, может, и ей повезет.
Ответ пришел довольно быстро. Получив письмо, Людка уединилась на уличной скамейке и нетерпеливо вскрыла конверт. Доброжелательная редакция сообщала, что стихотворение получилось очень эмоциональным, но напечатать его на страницах пионерского издания она не может. Далее было сказано, что нужно хорошо обдумывать тему, искать для ее раскрытия нужные слова, изучать правила стихосложения. В конце письма чуткие люди пожелали автору здоровья и творческих успехов.
Несостоявшаяся поэтесса безвольно опустила руку с письмом на колени, огорченно повздыхала, глядя на цветочную клумбу и не видя ее, окончательно успокоилась и решила никогда больше стихов не сочинять.
Наверное, каждый из нас, людей и людишек, однажды, в состоянии повышенного разочарования, торжественно или не очень клялся: «Да никогда больше!». Но жизнь идет без остановок. Меняются обстоятельства, иными становятся люди. И снова кто-то выкинет что-нибудь необычное, несвойственное, неожиданное для себя самого, а потом в ярости, в замешательстве или в отчаянии опять бросит решительно: «Да никогда больше!».
Ну, а если у дерзнувшего на революционный переворот в собственном сознании и в существовании все сойдется, все получится? Тогда он, восхищенный самим собой, возможно, скромно скажет: «Я сам от себя этого не ожидал». Или, если очень образован, чувственно воскликнет знаменитое: «Ай да Пушкин!..»
Что произойдет в будущем, предполагать Людка-подросток не могла. Верно говорят, не зарекайся – правда в этом случае не от сумы и от тюрьмы, а от скоропалительных обещаний.
Глава 25
Артековские дни пролетали незаметно и весело. В письмах домой Людка писала, что отдыхать в Артеке просто замечательно. Здесь очень вкусно кормят. Особенно ей понравился нежный, по вкусу похожий на блинчик омлет: такого вкусного она еще никогда не ела. Вечерами все ребята ходят на танцы или в кино. Она тоже. Уже разучила артековские песни и с удовольствием их поет. Еще ей нравится ходить строем и скандировать речевки.
Раз, два, три, четыре!
Ноги выше, плечи шире.
А недавно в дружине проходила военно-патриотическая игра «Зарница». Людка с девчонками своего отряда были санитарками. Где только они не лазали: по канавам, по каким-то кустарниковым дебрям! Надо правду сказать, раненых они не нашли, только очень устали. А когда Сморогов Виталька, мальчишка из Курска, начал над ними смеяться, его тут же поймали и обвязали голову бинтом – хоть какой-то «раненый» попался.
А еще они всем отрядом ходили на вершину Медведь-горы. Эту гору еще называют Аю-Даг. Было жарко. Добирались долго, с трудом, очень хотелось пить. Но вожатые попросили потерпеть, потому что взбираться на самый верх горы с полными воды животами будет еще труднее. На обратном пути пить никто не запрещал, и все пили от пуза из встреченной колонки.
По пути на Аю-Даг отдыхали на стоянках. Но долго находились на самой вершине «медведя». Там и обедали. А какая красота открылась перед ней, когда она стояла высоко над землей! Видно было море, побережье, Артек! Людка разглядела даже свой корпус. Восхождение на Аю-Даг прошло без особых происшествий.
А вот поездка в Севастополь была не очень благополучной. Накануне вечером «волжане» долго не засыпали, пробирались друг к другу в спальни, и девчонки визжали как резаные. Пионервожатая Вера долго успокаивала разбушевавшийся отряд и пообещала всех наказать. На следующий день обе вожатые отчитывали своих пионеров.
− Как вы себя ведете! Как вам не стыдно! Вы же артековцы! – возмущалась Вера.
− Скорее всего, мы в Севастополь не поедем, − вторила ей Лариса. – Ехать долго, с остановками в памятных местах. А если в поездке тоже будете вести себя безобразно?
− К сожалению, Лариса, отказаться от экскурсии не получится: паек уже выделили.
− Ничего, придумаем, как наказать.
Весь отряд вмиг онемел. А что можно было сказать в свое оправдание? Не раскрыла рот и Людка.
Расплата за ночное безобразие все-таки последовала. Первым пунктом остановки намечалось посещение знаменитой Сапун-горы. Ребята из других корпусов отправились с гидом знакомиться с диорамой «Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 года», а отряд Веры и Ларисы остался на автобусной стоянке. Было до слез обидно и ужасно скучно. Но что поделаешь? Заслужили.
Слоняясь по площадке с припаркованными автобусами, наказанные, и Людка в том числе, рассмотрели все сувениры в киосках, купили значки и открытки, посвященные героической обороне Севастополя в годы Великой Отечественной войны и затем, разглядывая их, понуро ждали возвращения остальных экскурсантов.
− Кто скажет, что будем делать? – спросила Людка, сидя на прогретом солнцем цветочном бордюре.
− Надо просить прощения, − предложила Катька, примостившаяся рядом.
− Я «за»! − сказала Семеренко Оксанка, стоя перед подругами. – Как-то не хочется караулить автобусы, когда другие смотрят на достопримечательности.
− Надо ребятам сказать, − решительно поднялась с бордюра Олька Рябинина. – Пусть присоединяются. – И направилась к группе мальчишек, кучкой стоящих в отдалении от девчонок.
Объединившись, все «волжане» поднялись в автобус, где одиноко сидели их вожатые.
− Лариса и Вера! – обратилась к ним Рябинина. − Я как председатель совета отряда даю обещание от имени всех пионеров Волги дисциплину больше не нарушать, соблюдать все правила Артека. Пожалуйста, простите нас!
− Вера! Что скажешь? Простим? – посмотрела на подругу Лариса.
− Ты думаешь, им можно доверять?
− Даже не знаю.
И тут, как по команде, загалдели сразу все мальчишки и девчонки. Такого количества обещаний вожатые еще не слышали.
Что было, то прошло! Осознавшие свою вину пионеры были прощены и допущены ко всем запланированным в этой поездке экскурсиям.
В письме к родным о неприятном инциденте Людка не сообщала: об этом писать было стыдно – она ведь тоже участие в ночной вакханалии принимала. Зато рассказала про величественное зрелище – панораму про оборону Севастополя, где сражение казалось настоящим, а люди живыми; упомянула о Приморском бульваре и Памятнике погибшим кораблям, о посещении Военно-исторического музея Черноморского флота; восторженно поведала о севастопольском аквариуме, где без отдыха туда, сюда сновали огромные и маленькие необыкновенной раскраски рыбы, важно плавала невероятной величины черепаха, дремал и хитро посмеивался крокодил.
Не написала Людка и о том, как она сочинила стихотворение, отправила его в «Пионерскую правду» и получила отказ в его издании – ну зачем лишний раз огорчать родных?! Зато похвасталась, что на спартакиаде дружины получила Диплом победителя за третье место по прыжкам в длину. Она привезет домой эту награду и еще три фотографии, где снимались все пионеры отряда на лестнице своего корпуса, на берегу моря и на фоне столовой, крыша которой очень похожа на тесно прижатые друг к другу шляпки грибов.
Глава 26
«Уже 12 августа, – думает Людка, сидя на своей любимой скамейке и глядя в небо. – Будем в лагере еще шесть дней. Как хорошо! Завтра обещали прогулку по морю. Наконец-то!»
– Никитина, ты чего тут расселась, не слышишь, сбор отряда объявили! – выпалила подруге в лицо запыхавшаяся Варька Панова.
– Не знаешь почему? – лениво подняла на нее глаза Людка.
– Наверное, что-то важное, если с утра не было объявлено. Пошли скорее!
– А куда идти? – следуя за полненькой фигурой Варьки, спросила Людка.
– На площадку солярия, – пыхтя, как паровоз, бросила на ходу поднимающаяся по ступенькам лестницы посланница вожатых.
Весь отряд был уже в сборе. Вожатые стояли спиной к перилам и о чем-то оживленно говорили, ребята сидели перед ними на скамейках и в ожидании вестей развлекались кто как мог.
– Валдис, подвинься, пожалуйста! – попросила Людка и села рядом со светловолосым рослым мальчишкой, сидящим с краю на ближайшей скамье. Варя вернулась на свое место.
Лариса и Вера продолжали о чем-то тихо переговариваться, а члены их отряда дружески шлепали друг друга по затылкам и затем сидели с отрешенным видом, будто не они, а кто-то другой произвел легкий шлепок по голове товарища.
Как-то Людка, глядя на совместное фото, подсчитала, что в их отряде тридцать девять ребят: двадцать мальчишек и девятнадцать девчонок. И еще подумала о том, из каких только мест они не приехали. Если она, Светка Пьянкова и тахиаташские мальчишки – из Каракалпакии, то Катька Самсонова, Губанов Юрка, Марис Лиепиньш – из Прибалтики. А Оксана Семеренко, Богдан Седых – из Украины. Есть ребята из Минска, Иркутска, Ташкента, других городов и республик. Людке нравилось думать о том, что все ребята разные, но какие дружные! И это замечательно! Правда, ей было немного обидно, что она не вошла в совет отряда и не ее, а длиннокосую Ольку Рябинину из Ленинграда выбрали председателем совета отряда, но это было в самом начале смены, а сейчас ей все равно, ей и так хорошо.
Крымское полуденное солнце донимало землю летним жаром, но детвору от его горячих лучей прятала крыша корпуса. А вот морской ветер беспрепятственно гулял в тени площадки, огражденной перилами, шарил в стрижках ребятни, играл концами алых шейных косынок, и когда вожатые наконец повернулись лицами к своим артековцам, порывисто взмахнул длинными концами их пионерских галстуков. И Людка обомлела: не шелковая ткань затрепетала под порывами бриза, а пара алых птиц взмахивала легкими крыльями, готовая унестись далеко-далеко от веселой суеты детей и забот их старших товарищей.
– Ребята! Мы с Ларисой собрали вас здесь для того, чтобы всем отрядом принять важное решение, – обратилась к слушателям Вера.
– Отменяется морская прогулка к Адаларам? – спросил сидящий рядом с Людкой парень.
– Ну что ты, Валдис, к скалам-близнецам мы обязательно поплывем, – успокоила взволнованного мальчишку вожатая. – Мы о другом. Завтра на костровой Морского будет проходить «космическая эстафета». В Артек приедут космонавты Юрий Алексеевич Гагарин и Павел Романович Попович. Космонавты будут не одни, они привезут с собой собачку Жульку. Знаете, кто такая Жулька?
– Это собачка! – послышался озорной голос из середины отряда.
Вся ребятня и их старшие товарищи дружно рассмеялись.
– Да, Юра, ты правильно услышал: это не кошечка, а собачка, – подыграла Губанову Лариса.
Новый взрыв смеха раздался под навесом солярия.
– А все же, что вы знаете о Жульке? – улыбаясь, спросила девушка.
Никто из пионеров ничего сказать не мог, и Лариса продолжила:
– Жулька – это не обыкновенное животное, а настоящая собачка-космонавт. Она побывала в космосе не один раз. Но самым опасным полетом для Жульки был полет 22 декабря 1960 года. Летала она не одна, с ней была еще собачка, Альфа. Стартовали они с космодрома Байконур в аппарате «Спутник», но в космос ракета не попала: произошла какая-то авария. Капсула с животными приземлилась на Крайнем Севере. Спасатели нашли аппарат только 25 декабря. Представляете, в ужасный мороз три дня в металлической капсуле! Все поисковики думали, что животные погибли. Но они оказались живы. И вот эта Жулька тоже будет завтра гостьей Артека.
– Космонавты в Артеке – это здорово! – Людка услышала голос Катьки Самоновой.
– Здорово-то, здорово! Только увидят космонавтов, к сожалению, не все, – вздохнула Вера. – Ведь костровая Морского, где пройдет встреча, принять ребят из всех пяти лагерей просто не может. От каждого отряда предстоит выбрать по три делегата. Так что давайте думать, кто отправится на встречу от нашей Волги.
На площадке установилась необычная тишина. Только ничего не понимающий ветер продолжал тормошить прически и галстуки задумавшихся пионеров. Затянувшееся молчание отряда нарушила Вера:
– Ну что же вы, предлагайте кандидатуры, будем голосовать.
Но на этот призыв не поднялась ни одна рука, не раздался ни один ребячий голос.
– Ребята, почему вы молчите? – заговорила Лариса. – Каждый из вас достоин увидеть героев страны. Вы все большие молодцы. Ведь не случайно оказались в Артеке. Но придется выбрать только троих. Я думаю, что никто не будет против, чтобы наш отряд в Морском представляла председатель совета отряда Оля Рябинина. Есть возражения?
Возражений не было. «Опять эта Олька!» – мелькнуло в голове у Людки, но и она ничего не сказала.
– А давайте выберем уже мальчишек. Ведь космонавты все-таки мужчины, – подала голос Катька. – Я предлагаю Валдиса и Адаша. Они очень активные, никогда отряд не подводили.
Против этих ребят Людка ничего не имела, а за Адаша даже порадовалась – свой, тахиаташский! Голосовали за всех сразу. Кандидатуры утвердили единогласно.
На следующий день после тихого часа и полдника всех «волжан» посадили на катер, и судно вышло в открытое море. Никитина сидит возле самого борта и ловит взглядом даль, живую морскую пустыню, докучливых чаек, что с писком кружат над движущейся машиной, пытается заглянуть в самую глубь пучины, прячущейся под волной.
У Людки от страха замирает сердце, и в то же время ей ужасно любопытно видеть море не с безопасного берега, а в его середине. Вот бы подглядеть в массивной водяной толще хоть какую-нибудь ее маленькую тайну! Вода лазурная и прозрачная! Но дна все равно не видно. Занятая своими наблюдениями и мыслями, она ничего не отвечает о чем-то спрашивающей ее Катьке, а только подставляет успевшее загореть под южным солнцем лицо встречному ветру и загадочно ухмыляется.
Катер подплывает к скале, в которой видна выемка с внутренним арочным сводом. Волны бьются о подножие горы и рассыпаются алмазными брызгами. Это Пушкинский грот. Экскурсовод, крепкого сложения парень, рассказывает, что Пушкин бывал здесь летом 1820 года. В его честь и названа пещера. Людка представляет себе, как ее любимый поэт на лодке подплывает к гроту, трогает руками каменистые стены. Ей тоже очень хочется прикоснуться к скалистому боку грота, но протянутая рука девочки только мягко рассекает воздух в полутора метрах от каменной громадины, вызывая в душе экскурсантки легкое разочарование.
Катер продолжает рассекать водную гладь, несется по волнам дальше. И вот новая скала. Она недалеко от Пушкинского грота. Она раньше называлась Футя, Ява, Султанка («Ого, сколько у нее названий!» – думает Людка), а сейчас называется Шаляпинской. Так рассказывает сопровождающий отряда. Людка знает, кто такой Шаляпин. Но почему эту скалу так назвали? Оказывается, знаменитый певец купил ее за большие деньги и хотел построить замок для творческих людей. Но не построил. Людке жаль, что певцу не удалось это сделать: хорошая была задумка.
Судно удаляется от Шаляпинской скалы и мчится к Адаларам. Это два острова, находящиеся в море. Ой, сколько здесь птиц! Людка спрашивает про себя, как они называются. Вера, вожатая, будто подслушав Людкины мысли, подсказывает, что это бакланы. Дальше девочка узнает, что существует много легенд, рассказывающих о появлении островов. По одной из них, в скалы превращены непослушные братья-близнецы: они вопреки запрету слуги использовали магические ларцы для того, чтобы завоевать любовь похищенных ими сестер.
Людке легенда нравится. Она вообще любит сказки, предания, притчи. – Ребята! – говорит гид. – Сейчас катер будет проплывать между скал. Вы можете загадать желание. Говорят, сбывается.
Все артековцы и, конечно же, Людка, выполняют ритуал. Девочка очень хочет еще хотя бы раз побывать на Черном море.
Прогулка заканчивается, катер несется к причалу. Адалары остались позади, слева уплывают Шаляпинская скала, Пушкинский грот. Виден весь берег Артека и Медведь-гора. Артековская бухта! Боже, как красиво! Девочка безмерно счастлива! И у нее на глаза наворачиваются слезы. Это слезы умиления и восхищения. Но их никто не должен видеть! Еще засмеют. И путешественница всем своим взволнованным существом, отворачивая от друзей лицо, впитывает озорные солнечные зайчики на воде, серебро игристых брызг от летящего по волне катера и глубоко вдыхает необыкновенный, морской воздух.
На лагерь «Прибрежный» наплывали безмятежные сумерки. Вожатых нигде не было видно, и пионеры корпуса «Волга» на свое усмотрение резвились на площадке перед зданием. Поймав в очередной раз Катьку, утомленная беготней Людка, шумно дыша, с удовольствием плюхнулась на скамью. Рядом с ней приземлилась и подруга.
− Слышь, Людка! Правда, здорово мы поплавали на катере?! Как думаешь, нас еще куда-нибудь повезут?
− Не знаю, не говорили, − повернув к подруге пышущее жаром лицо, отозвалась та, а затем поинтересовалась: – Катька, ты не знаешь, где вожатые? Что-то никого не видно.
– Говорят, Вере плохо. А Лариса с Олькой, Валдисом и Адашем ушли в Морской на встречу с космонавтами, – без особых эмоций доложила Катька.
Новость о том, что в данный момент проходит такое чрезвычайное событие, как встреча с героями космоса, произвела в душе Людки настоящий бунт: в ней бешено взыграли отчаяние и протест – космонавты здесь! рядом! рукой подать! а она их не увидит!
– Послушай, Катя! Разве это справедливо, что вот в Артек приехали Гагарин и Попович, их увидят только наши делегаты, а мы – нет, – в голосе Людки послышались горечь и, чего греха таить, черная зависть.
– Мы же сами за них голосовали, – вступилась за счастливчиков Катька.
– Ну и что, что голосовали. Представляешь, есть такая возможность – повидать настоящих героев! Никогда больше в жизни так не повезет, – уныло закончила Людка.
– Да, но что же делать? – не ожидая ответа, просто так спросила Катька.
Девчонки замолчали. Но желание увидеть знаменитостей у Людки было настолько сильным, что в голове у нее вдруг молнией пронеслась мысль: “Бежать!”
– А знаешь что? – медленно начала она, будто раздумывая. – Морской совсем рядом. Что, если мы быстренько сбегаем, посмотрим – и назад?
– С ума сошла? – послышался придушенный голос Катьки, вскочившей с места и нависшей над сумасбродкой. – А если узнают, что мы без разрешения, нарушив дисциплину, покинули территорию Прибрежного? Что тогда будет? Помнишь, как нас наказали на Сапун-горе? И то только за то, что мы просто бесились после отбоя. А тут такое!
– Катя, никто же не узнает, – горячо начала убеждать подругу и себя подстрекательница. – Смотри, уже темнеет. Вожатых нет. Все разбрелись кто куда. Мы туда – и назад. Хоть одним глазочком посмотреть на живых Героев Советского Союза, настоящих летчиков-космонавтов!
Людка замолчала. Катька выпрямилась, постояла, подумала и, перестав сопротивляться, выдохнула:
– Ладно, уговорила. Бежим!
Стараясь не привлекать ничьего внимания, заговорщицы в полутьме осторожно спустились к аллее, прячущейся в тени засыпающих деревьев, и со всех ног понеслись к костровой лагеря «Морской». Заблудиться они не могли: не раз ходили по дороге, что прямиком вела к соседям.
Бежали быстро. Ветерок освежал разгоряченные лица. Ветки ствольных растений прикрывали темнеющее небо, но зажженные фонари большой дороги, тянувшейся рядом, подсвечивали путь. Девчонки не замечали ничего. Охваченные непреодолимым желанием увидеть Гагарина и Поповича, они и не думали ни о чем.
До самого места торжества бегуньи не встретили ни души. Когда, запыхавшись, добрались до костровой, сумерки сгустились, и нарушительницы артековских запретов, скрываясь в тени деревьев, стали присматриваться к происходящему.
Свет многих прожекторов освещал площадь, и на ней, словно днем, явственно обозначались и предметы, и люди. Заполненные до отказа артековцами в праздничной пионерской форме трибуны Морского представляли собой единый живой организм, дышащий интересом, волнением и восторгом. На широком свободном пространстве перед ребятами у микрофона стояли знакомые девчонкам только по фотографиям и кинохроникам Юрий Алексеевич Гагарин и Павел Романович Попович. Они говорили зрителям слова прощания и радушно улыбались. Жульки с ними не было.
Но вот неожиданно космонавты под громкие рукоплескания трибун отходят от микрофона и направляются прямо в сторону Людки и Катьки. Оказывается, в двух шагах от притаившихся нарушительниц стоит автомобиль. Именно к нему подходят мужчины и вместе с маленькой девочкой в летнем цветном платьице, появившейся неизвестно откуда, тихо переговариваясь, садятся в авто. Слышен звук заработавшего двигателя, «Волга» медленно выбирается из тени деревьев и уезжает.
Что в этот момент испытывает Людка? Ошарашенная невероятно близким присутствием летчиков-космонавтов, девчонка с головы до пят поглощена увиденным. Сбоку от нее молча стоит Катька. И пусть они не слышали все слова, сказанные прославленными людьми пионерам, девчонкам было и того достаточно, что увидели.
Было ли Людке стыдно за то, что дерзко нарушила правила лагеря, сделала сообщницей своего некрасивого, в общем-то, поступка подругу, в принципе, подвела вожатых? Нет, нет и нет. Правда, ночью Людка подумала о том, во что бы ее, непослушную пионерку, нарушившую запрет (как братья-близнецы в легенде об Адаларах), превратил артековский волшебник: в скалу, в морскую пену, в чайку? И решила: ну и пусть!