Полина Груздева
Чудачка
Когда вспыхнул свет и зрители направились к выходу, Людка, стыдливо пряча от людей мокрые глаза, постаралась побыстрее оказаться на улице.
– Никитина, ты что, ревела? – услышала она Галкин голос, подруги из худсамодеятельности.
– Ой, не могу, всегда реву, если вижу жалостливое кино, – ответила Людка. – Такая уж я слезомойка.
– Скажешь тоже! Думаешь, я не обревелась? Очень душещипательный фильм, – сказала Галка и спросила: – На танцы пойдешь?
– Конечно! Вот только успокоюсь. А ты?
– Людка, когда я пропускала танцы? Слышишь, Дин Рид поет свою «Элизабет»?
– Слышу. Посмотри, тушь не размазалась?
Галка внимательно осмотрела глаза чувствительной зрительницы.
– Нет, все в порядке. Хорошая тушь!
– Рижская! Пошли?
И девушки направились ко входу на танцполе, окруженное высокой оградой из скрещенных фанерных полос.
Уже стоя внутри пятачка, вблизи решетки, в соседстве с Галкой и другими девчонками из самодеятельности, Людка увидела его, своего незнакомого обожателя. Он вошел с двумя товарищами, теми парнями, один из которых предложил ему пойти в кино на купленный Людкой билет. Все трое остановились у противоположной стороны ограждения. Парень осмотрелся и тоже заметил Людку. Радмила Караклаич запела «Песню о первой любви». Вот он что-то сказал парням и через всю площадку направился к ней.
– Девушка, разрешите?
Людка глянула на него и двинулась на середину танцполя. Он пошел следом. Она положила левую руку ему на плечо, правую он взял в свою теплую ладонь, обнял ее за талию, и они, вальсируя, задвигались по кругу.
– Как вас зовут? – спросил он, глядя на нее сверху вниз. (Она доходила ему до уха).
– Людмила, – не поднимая глаз, ответила она.
– А меня Алексей. Теперь будем знакомы. А тогда, в кино, мы не познакомились даже.
Людка посмотрела на парня и, смелея, сказала:
– Вы очень легко танцуете.
– Ходили с парнями на городские танцы, учились.
Смущение у девушки пропало, остался один интерес. Но песня закончилась, Людка вернулась к подругам, новый ее знакомый – к товарищам, весь танец глазевшим на друга, вальсирующего с невысокого роста симпатичной местной.
– Слушай, Людка! Кто это? – спросила Динка.
– А я его знаю, – сказала Галка. – Это Алешка Бахер. Он, Славка Подмарьков и Генка Кудрявцев из Коканда приехали. Они учатся в нефтяном техникуме, а здесь на практике.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Динка.
– Они живут в том общежитии, из которого мы с мамой недавно переехали.
– И что? Ты с кем-то из них зажигала? – не отставала Динка.
– Ну, с Алешкой немного так.
– Что так?
Видя, что Никитина, молча слушавшая подруг, вдруг взглянула на нее пристальнее, Галка сказала:
– Да болтали просто по-соседски.
Следующий танец Людка снова танцевала с приезжим.
– Алексей, да вас уже здесь знают, – иронично усмехаясь, сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Вы из Коканда, учитесь в нефтяном, здесь на практике.
– Это Галка сказала? – усмехнулся он. – Теперь вы обо мне многое знаете. А вот я о вас ничего не знаю.
– Что же вы хотите знать?
– Ну, например, чем вы занимаетесь в свободное от кино и танцев время?
Услышав эти слова, Людка рассмеялась. Она оценила шутку парня и тоже решила ответить тем же:
– А я приглашаю незнакомых ребят в кино, на лишний билетик.
Теперь они смеялись вместе. И танцевать, и говорить, и смеяться им было невероятно хорошо. Все медленные танцы и вальсы они танцевали вдвоем, и также естественно Алексей пошел провожать ее домой.
Новые знакомые шли рядом, то оказываясь на свету от очередного фонаря, то двигаясь в полутьме до следующего уличного светильника.
– Как вам фильм? – поинтересовался Алексей.
– Очень понравился. Я даже заревела. Война – это страшно. Война – это разлука, это боль, это слезы, это смерть.
– Согласен. Хорошо, что мы победили фашизм и сейчас живем в спокойное время.
− Как трудно было женщинам во время войны, − сочувствующе произнесла Людка. – Мужчины на фронте. Некому крышу починить.
− Трудные были времена. Моя мама в это время сталеваром на заводе работала, − произнес Алексей. – Не любит она об этом рассказывать. Но я видел у нее медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной воне 1941-1945 гг.». На нем еще Сталин изображен.
Они говорили, но какие-то звуки надоедливо вклинивались в разговор. Увлеченная общением с парнем, Людка ни на что не обращала внимания. Но Алексей насторожился: за их спинами слышались чьи-то шаги. Шаги не отдалялись и не приближались. Создавалось впечатление, что человек следует за увлеченной разговором парой с определенной целью. Алексей обернулся один раз, потом другой и наконец сказал:
– За нами кто-то идет.
Людка оглянулась и увидела Василюка. Это он шел за ними от самого клуба.
– Ну и пусть идет, – равнодушно сказала она.
– Кто это? – последовал вопрос.
– Никто.
Девушка и парень продолжали идти. Вскоре шаги затихли, затем стали удаляться. Людка оглянулась. Привычно покачивая из стороны в сторону плечами, по центру улицы в обратном направлении уходил Сашка. Ни раскаяния, ни жалости, ни какого-либо иного чувства не шевельнулось у нее в душе. Ни-че-го! Рядом с ней шел человек, сразу вытеснивший из ее горячего сердца все то, что зыбким болотом лежало в нем все месяцы встреч с Василюком.
Алексей тоже увидел удаляющуюся фигуру парня, но больше не сказал о нем ни слова. И они продолжали весело и непринужденно болтать, пока не дошли до Людкиного дома и она не сказала:
– Алексей, мне нужно идти. Завтра с утра на работу.
– Ты не сказала, где ты работаешь.
Она не заметила, как они перешли на ты.
– На эстакаде, то лаборанткой, то оператором.
– Это как?
– Специалист широкого профиля! – засмеялась Людка. – Вообще-то, я – лаборантка, но иногда подменяю оператора. Вот осилю университет, буду инженером.
– Ого! Уважаемая профессия! – произнес Алексей.
– Востребованная! – засмеялась девушка.
Абрикосовое дерево, под которым они остановились, прошелестело листвой, будто напомнило Людке, что пора домой. Алексей немного помолчал, а затем спросил:
– Мы увидимся завтра?
– Думаю, да, – проговорила Людка.
– Я буду ждать тебя у входа в сквер. Обязательно приходи! – попросил Алексей.
– Тогда до завтра. Пока!
– До свидания! – услышала Людка и, не оглядываясь, вошла в подъезд, хотя ей очень не хотелось расставаться с таким приятным собеседником.
Глава 51
– Никак ты влюбилась! – Екатерина, сидя с вязанием за кухонным столом, изучающе посмотрела на дочь, явно собравшуюся на свидание. – Кто он?
– Студент из Коканда. Он здесь на преддипломной практике.
– Неужто узбек?
– Если из Коканда, то сразу узбек? Его зовут Алексей Бахер.
– Фамилия какая-то не русская, – произнесла мать, опустив глаза на рукоделие.
– У него дед – пленный австриец. Мать Алексея, Руфина Томасовна, приехала в Коканд с Алтая. Он живет с матерью и братом Женькой.
– И что, хороший парень? – глянула Екатерина на дочь.
– Очень! – на ходу сказала Людка и выскользнула из квартиры – ее ждал Алексей.
Он, как всегда, стоял у входа в сквер. Это было место их постоянных встреч, а виделись они вот уже две недели. «Привет!» – каждый раз слышала Людка. «Здравствуй!» – отвечала она. И после этого влюбленные шли куда несли ноги: по аллеям сквера, на школьный стадион, где часами, кружась у волейбольных стоек, говорили, пели, смеялись и ежеминутно целовались.
Темное, безлунное небо раскрывало над ними свой звездный купол, бледная луна на голубом небе дарила им таинственный свет, весенний ветерок освежал разгоряченные лица – они, переполненные влечением к друг другу, не замечали ничего.
Так, как Алексей, не целовал Людку никто. Утопая в нежных объятиях парня, девушка теряла голову от его долгих упоительных поцелуев. На прикосновение горячих, упругих губ ее душа и тело отзывались сладостным ощущением нежности и покорности. Он и она не могли насытиться этим целомудренным проявлением чувств и припадали губами друг к другу все время свидания.
Правда парню этого было явно недостаточно. Однажды, тесно прижимая за талию Людку к себе, он положил свою мужскую ладонь с длинными пальцами на ее пышную девичью грудь. Девушка сразу пришла в себя и спокойно сказала: «Я этого не люблю. Никогда больше так не делай». «Люда, Людочка, Людмилка! Извини!» – заглаживая вину за посягательство на девичью честь, произнес он, нежно целуя ее сразу затвердевшие губы. Видно, влюбленной юной особе трепетных поцелуев и ласковых слов было достаточно, чтобы чувствовать себя любимой.
В один из первых апрельских дней Людка в очередной раз поспешила на свидание, но Алексея на месте встречи не оказалось. Минут через пятнадцать она забеспокоилась, через полчаса от неизвестности уже не могла стоять на месте: находиться в неведении не позволяла ей ее натура, и Никитина направилась в общежитие, хотя визит в это здание, где жили мужчины, в представлении девушки был крайне неприличным.
Людка решила выяснить, что помешало Алексею прийти на свидание. Пусть лучше горькая правда, чем ложь. У нее уже был подобный случай, когда кавалер на встречу не пришел. Она была им увлечена, сильно, верно. А он ее предал, ударил своим поступком в самое сердце, заставил страдать. Нет, она теперь не будет такой глупой, такой наивной. Она прямо спросит и потребует честного ответа. Разгоряченная горькими воспоминаниями, полная отчаяния и решимости девушка подошла к общежитию.
Комнату, где обитали ребята, нашла быстро – подсказал один из жильцов. На стук в дверь вышел тот самый брюнет, что подтолкнул Алексея принять лишний билет в кино у Людки и начать с ней знакомство. Девушка знала, что это Подмарьков Славка – Алексей рассказал ей о своих друзьях. Конечно же, и Славка был осведомлен, кто она такая. Поэтому Людка сразу начала с главного.
– Здравствуй, Слава! Ты не знаешь, где Алексей?
– Привет! Ты что, не в курсе? – удивленно глянул парень на девушку. – Он в Бухару поехал, в трест, поработать с документами. Должен был сегодня же вернуться, да, видно, не успел.
– Понятно! – сказала Людка. – Извини!
– Да ладно! Не волнуйся! Ничего с ним не случится. Еще увидитесь, – ободряюще улыбнулся Славка.
Конечно же, Людка совсем не думала о том, что с парнем могло произойти что-то неприятное. У нее в голове билась только одна мысль: Алексей ее бросил. Она ему приелась, и он больше не хочет ее видеть. Горечь этого признания начала уже наворачиваться слезами на глазах, но разговор со Славкой ее приободрил, хотя в душе осталась обида: мог же Алешка сообщить о том, что поедет по делам в область.
Недоразумение разрешилось на другой день, вечером. Никитина шла на репетицию, не ожидая увидеть возлюбленного, но он был на месте.
– Людмилка, привет! – навстречу ей засиял парень глазами.
– Привет! – буркнула она и хотела его обойти, но Алексей застыл прямо перед ней.
– Знаю, что ты на меня сердита, – сказал парень, – и готов загладить свою вину. Ну-ка, посмотри, что у меня в кармане.
– Не подлизывайся, не буду смотреть, – продолжала сердиться девушка, хотя глаза ее уже начинали говорить совсем о другом.
– Ну, пожалуйста, посмотри, – просил парень.
И Людка сдалась. Она запустила руку в карман его пальто и обнаружила в нем большую горсть конфет. Это был ее любимый «Красный мак». Устоять перед таким соблазном Никитина никак не могла и сдалась. «Людмилка! – шептал Алексей, очередной раз завладевая губами девушки. – Ты мне очень нравишься». Она молчала.
И парень продолжал завоевывать ее сердце. Как нельзя лучше поспособствовал этому концерт группы «Веселые ребята», объявление о котором взбудоражило население поселка и вызвало настоящий ажиотаж.
− Людмилка, − на очередном свидании обратился к ней Алексей, − я достал билеты на «Веселых ребят».
− Очень за тебя рада, − улыбнулась девушка. – Как тебе это удалось?
− Это не важно.
− С ребятами пойдешь?
− Нет, с тобой и не только.
− А с кем еще?
− Хочу пригласить твоих родителей.
Это было так неожиданно, что девушка растерялась.
− Ну, хорошо, − промямлила она. – Я им скажу.
− Нет, не ты, а я сам.
− Зачем? Я скажу! – попыталась отговорить Людка парня от встречи с родителями.
Но Алексей настойчиво просил дать ему возможность самому сообщить новость ее матери и отцу, и она согласилась.
Екатерина готовила на кухне ужин, когда входная дверь открылась и на пороге квартиры показалась дочь, с час назад умчавшаяся по каким-то своим делам.
– Ты чего так рано? – удивилась она, глядя на дочь внимательными глазами. – Что-то случилось?
– Ничего не случилось! – успокоила ее Людка и, смутившись, сообщила: – С тобой (отец был на смене) хочет поговорить Алексей. Он ждет в коридоре разрешения войти.
Что могла подумать Екатерина, услышав слова дочери? Конечно же, предположить, что парень явился свататься. А иначе зачем же приходить знакомиться с родителями девушки? А это уже было знакомство. И Екатерина решила отказать.
– Если пришел свататься, то не вовремя: отца нет дома. Могла бы предупредить заранее, чтобы мы могли подготовиться.
– Ну что ты, мам! – вспыхнула румянцем Людка. – Он пришел не свататься. У него есть к вам другое предложение.
– Хорошо, – начала успокаиваться взволнованная мать, – пусть войдет твой ухажер.
За Людкой закрылась дверь, а мать подумала: «Что же это за предложение?».
Когда вслед за дочерью показался высокий черноволосый парень, Екатерина, предварительно отложив поварешку, пригладив волосы, уже готова была к неожиданному приходу незнакомца.
– Здравствуйте! – поздоровался парень, улыбнувшись.
– Здравствуй! – ответила Екатерина и пригласила: – Проходи, садись!
– Мама, мы ненадолго, – глянула на парня Людка.
– Да, – подтвердил Алексей. – Я только хотел пригласить Люду и вас с ее отцом пойти со мной на концерт «Веселых ребят». Это такой вокально-инструментальный ансамбль. Билеты уже есть, так что жду вас всех у «Геолога».
– Неожиданно, – сказала Екатерина, – но спасибо. Я передам отцу.
Парень попрощался, и молодежь ретировалась.
Когда Екатерина передала Николаю приглашение, тот засмеялся:
– Надо же, какая пошла КУЛЬТУРНАЯ молодежь. Не сватается, а зовет на концерт. Разумно: сначала посмотрит поближе, что мы с тобой за фрукты, а уж потом решит, что делать. Что за парень-то, мать? Разглядела?
– Очень симпатичный! – тоже засмеялась Екатерина. – Лицо доброе, взгляд открытый, мягкий. Хорошо было бы, если бы у них с Людкой сладилось.
– И что, пойдем? – спросил Николай.
– Пойдем! Посмотрим, чем увлекается нынешняя молодежь. Заодно на ухажера поближе посмотрим.
– Ох уж эти бабы! – опять засмеялся Николай и ничего больше не добавил.
В день приезда артистов Никитины-старшие и Людка к вечеру были готовы. Места оказались в конце зала. Все четверо чинно уселись на стулья и в течение выступления ансамбля, стараясь это делать незаметно, поглядывали друг на друга. Екатерина сидела близко к дочери и видела, что все время концерта рука Алексея не выпускала руку Людки. Мать довольно улыбалась.
Глава 52
Второй месяц весны подходил к своему завершению. Людка давно не болтала с Бескоровайной, а ей так хотелось рассказать об Алешке и заодно узнать, что новенького у подруги. В обеденный час выходного дня она ворвалась в квартиру Лариски взбудораженная и сияющая.
– Что с тобой? – встретила ее хозяйка. – Влетела, словно ураган. Сияешь как медный пятак. Присядь!
– Лариска, как на улице хорошо! – восторженно выпалила Людка, опустившись на кухонный стул. – Тепло, солнце, дышится легко! Ах, апрель! Зелень-то какая молодая, свежая!
– Я так понимаю, что у тебя такое весеннее настроение от приятной погоды? Или еще отчего-то?
– Лариска, Алеша меня любит!
– Это тот, что из Коканда?
–Да, это он!
– А Сашка? Он что?
– Откуда я знаю? Я его сто лет не видела, делся куда-то.
– Ну и чем же Алешка хорош?
– Мне с ним так хорошо! Как встретимся, наговориться не можем. Любим одни и те же песни, смотрим одни и те же фильмы.
– И все? Поете и о фильмах говорите? – лукаво усмехнулась Лариска.
– Ну и… – замялась Людка.
– Что и?
– Знаешь что. Он так целуется!!!
– И все?
– Ты о чем это? – спросила Людка, но потом, догадавшись, на что намекает подруга, вскрикнула: – Ты с ума сошла! Ничего больше!
– Что ж, я за тебя рада, – сказала Лариска, но прозвучало это как-то грустно.
Несмотря на возбужденное состояние, Людка уловила печальные ноты в голосе подруги.
– Говори, что у тебя. Чувствую, что что-то произошло.
– Я выхожу замуж.
Эта новость Никитину ударила словно обухом по голове.
– За кого?
– За Пересыпкина.
– За Сергея Сергеича?
–Да!
– Но ведь ты его не любишь! Или я чего-то не знаю?
– Я беременна.
Новость была отрезвляющей. На мгновение Людка онемела. Тут бы радоваться за подругу, поздравить ее, ведь какая девушка не мечтает о замужестве, но Никитина молчала. Наконец она все-таки заставила себя открыть рот.
– Когда же ЭТО произошло?
– На новогоднем вечере. Вы с Риткой ушли, а он остался. Он был таким ласковым, что все и случилось. С того времени он приходит ко мне. И я забеременела. Сказала ему. Он обрадовался и предложил пожениться. Я согласилась.
– Когда свадьба?
– Свадьбы не будет. Мы просто распишемся в поссовете, и я перееду жить в его квартиру.
– Почему же без свадьбы?
– Я не хочу. В поселке будут мне косточки перемывать, что вышла замуж за старика. Не хочу!
– Но ведь и так все узнают о твоем замужестве.
– Постепенно узнают, не сразу. И я привыкну к положению замужней женщины.
Как-то горько прозвучали слова подруги. Что сказать ей в ответ на признание, Людка не знала. Лариска выходила замуж за нелюбимого. «Это как Татьяна Ларина – «но я другому отдана и буду век ему верна», – промелькнуло у нее в голове. И вдруг ей стало стыдно. Она прибежала к подруге со своей радостью, выплеснула эту радость, это счастье на печальную Лариску. Идиотка! Нет сначала поинтересоваться делами подруги, а потом уже откровенничать о своем. Как жестоко это было!
– Лариска! И все-таки здорово, что ты выходишь замуж, – наконец выдавила она из себя. – У тебя будет маленький, который будет звать тебя мамой. Он будет такой же хорошенький, как ты. Я тебя люблю.
Лариска расплакалась. Тут же заслезились глаза и у Людки. Девчонки плакали о том, что время их совместных беззаботных прогулок, тусовок в компании ребят прошло, что их дороги расходятся, и в дальнейшем у каждой будут свои дела и заботы.
Глава 53
Темная апрельская ночь, сияя звездами на чистом небе, успокоила улицы и дома, и они затихли. Распрощавшись со своими сотрудницами у поворота на школьный стадион, Людка сошла с асфальтированной дороги и выдвинулась в направлении к школе – шла по ночному поселку без страха, привычно посматривая в небо, ловя ушами звук своих шагов, далекий лай собаки. В полночной тишине услышала глухой перестук вагонов на железной дороге (промчался товарный) и далекий свист тепловоза – третьей смене досталась заливка.
Девушка привычно, по диагонали, пересекла школьный стадион, обогнула школу, свернула на среднюю аллею сквера. Ни один прохожий не встретился ей на пути ни на стадионе, ни в сквере. Но выходя из шатра нависающих над ее головой лиственниц, она заметила высокую фигуру мужчины. Он стоял посреди улицы лицом к ней. Сердечко ее забилось: это был Алексей.
– Ты что здесь делаешь? – спросила она, подойдя к парню.
– Жду тебя, – ответил он.
– Я же сегодня во вторую смену. Ты забыл?
– Нет, не забыл. Я решил тебя встретить. Ты не рада?
– Я очень рада, но ты никогда не ждал меня с работы в такой поздний час.
– Я очень соскучился, – произнес парень, притянул Людку за талию к себе и поцеловал.
Девушка тут же отпрянула.
– Алешка! – воскликнула она. – Ты же весь горишь! У тебя температура!
– Это ерунда! Я завтра уезжаю. Дома вылечусь.
– Ты что, до дома еще нужно доехать! – испуганно сказала Людка. – Пойдем скорее, я тебе вынесу таблетки от температуры.
И они зашагали по направлению к Людкиному дому.
Оставив парня в тени под деревом, девушка поднялась по лестнице, тихо открыла дверь, включила свет, нашла на кухне аптечку, взяла аспирин и вернулась к Алексею. Вручив ему таблетки, потребовала, чтобы он немедленно вернулся в общежитие. Как ей ни хотелось побыть с любимым, рисковать его здоровьем она не могла.
– Лешенька, иди! – уговаривала она его.
Он же, целуя ее воспаленными губами, все не уходил и только шептал:
– Людочка, я тебя люблю! Вот принес, как обещал, фото. На обратной стороне адрес. У меня есть твое фото, а у тебя теперь будет мое.
– Хорошо, Лешенька, спасибо! Прошу тебя, уходи. Ты совсем заболеешь, – вся в тревоге за парня говорила Людка, совершенно не думая о том, что он завтра уезжает и увидятся ли они еще когда-нибудь.
И Алексей ушел. Очевидно, ему было совсем плохо: он шел медленно, совсем не так, как обычно. Людка несколько минут смотрела ему вслед, и сердце ее полнилось жалостью и беспокойством.
К празднику трудящихся Людка послала Алексею поздравительную телеграмму. В ответ тишина. Следующей была телеграмма к Дню Победы. Никакого ответа девушка не получила. Что было делать? Оставалось только ждать, чего нетерпеливая девчонка совершенно не умела.
В конце мая, незадолго до отъезда на сессию в Москву, полная переживаний за парня, Людка отправила его матери письмо, в котором просила сообщить что-нибудь о сыне. Спустя неделю пришел ответ. В коротком письме женщина сообщила, что по приезде в Коканд Алексей слег в больницу с воспалением легких, выздоровел, защитился и ушел в армию. С тех пор больше никакой корреспонденции от парня и о нем девушка не получала.
Глава 54
В Москву Никитина влюбилась сразу и, как говорят, бесповоротно. Это произошло еще в то время, когда она побывала в ней транзитным пассажиром во время следования в Одессу. И хотя дальше Казанского и Киевского вокзалов она нигде тогда не побывала, но московская кипучая жизнь всколыхнула душу шестнадцатилетней абитуриентки непреходящим душевным волнением и желанием не раз побывать в замечательном городе.
И мечта Людки, уже семнадцатилетней девушки, сбылась, когда Никитина явилась в Москву покорять институт имени Губкина. Тогда она в свободное время частенько мерила неустающими молодыми ногами улицы и площади подвижного, шумного мегаполиса, любопытно оглядывалась по сторонам и восторженно, взахлеб, как ребенок, шептала: «Собор Василия Блаженного! Вот он какой! Да это же сказка!», «Здравствуй, Кремль! Сердце Родины!», «Стена кремлевская, стена богатырская!», «Метро – чудо московское!» Распирало грудь, рвалось наружу восхищение великолепными формами, красками, силуэтами и пространством столицы.
Потому зимняя студенческая сессия в полюбившемся городе для повзрослевшей Людки была событием желанным и непередаваемым: что может быть замечательнее возможности выбраться из среднеазиатской глубинки, на короткое время почувствовать себя горожанкой, вновь посетить любимые места.
Лето 1968 года вновь подарило Людке встречу с Москвой. Нет, девушка не прогуливала лекции, лабораторные, консультации; сдавала по расписанию экзамены и зачеты; но только выдавалась свободная минутка, шла на свидание с городом. «А я иду, шагаю по Москве», – пела ее душа. И красавица столица радостно встречала ее уже знакомыми улицами, зданиями, соборами и башнями, заманивала в ГУМ и ЦУМ.
Самым любимым местом для Людки оставалась Красная площадь. Рассматривая собор Василия Блаженного, памятник Минину и Пожарскому, девушка думала о том, какой талантливый и храбрый русский народ. Глядя на куранты на Спасской башне Кремля, слушала их бой, и в ее уме проносилась мысль: «Какие они древние и звонкие!» Наблюдая за сменой почетного караула у Мавзолея Владимира Ильича Ленина, восхищалась выправкой солдат, точностью их движений. И в самом Мавзолее, выстояв громадную очередь, тоже побывала – сердце комсомолки безраздельно было отдано вождю пролетариата, благодаря которому она и весь советский народ живет в счастливой советской стране.
Так что было, чем осчастливить Людку в столице СССР. И не поделиться своей радостью от очередной поездки она не могла. Поэтому, как только объявилась в поселке, решила навестить Бескоровайную.
Августовским днем девушка выбралась на пыльную жаркую улицу и под порывами самума поспешила к дому, где жили Пересыпкины. На стук дверь открыла хозяйка. Увидев подругу, радостно воскликнула:
– Никитина, ты ли это?
– Кто же еще, как не я? – обнимая пополневшее тело Лариски, ответила Людка.
– Проходи, пропащая! Садись! – пригласила будущая мать. – Рассказывай, что нового.
– Ну, была в Москве, на сессии, – с жаром начинает Людка. – Какая же столица огромная и красивая! Не устаю ею любоваться. Есть на что посмотреть. Да ты сама знаешь.
– А что сессия?
– Подруга твоя − баран бараном. Представляешь, один парень помог по геодезии. Пошла на экзамен. Решила задачу, а преподаватель спрашивает, как я ее решила. Я сказала, что подставила цифровые значения в формулу. А он опять: «А как вы вывели эту формулу?» Я и замолчала. Нет, не даются мне эти технические предметы. Помнишь, как я по начерталке контрольную делала?
– Ну, помню.
– Так вот, опять то же самое. Нет, не быть мне инженером.
– Так уж все плохо? – разливая чай по чашкам, продолжает спрашивать Лариска.
– По высшей математике хорошо. А вот по химии… На лабораторной однажды вообще была история. После опыта все обнародовали свой результат. Ну и я показала свой. А преподавательница глянула да как закричит: «У этой девушки все всегда не так, как у всех!»
– Прямо закричала? – иронично глянула на Людку подруга.
– Ну, мне так показалось. Чего ты ко мне придираешься? – уже хотела обидеться студентка.
– Как была ты, Людка, оригиналкой, так и останешься. Да разве это плохо? Откуда у тебя стихи возьмутся, если ты будешь как все? Не огорчайся. Лучше расскажи, чем еще насытила свое беспокойное нутро.
– Ой, Лариска! Видела Коренева! Ну, Ихтиандра.
– Да ты что! Это где же?
– Бродила в свободное время по Москве и на Тверской увидела драматический театр Станиславского. Как раз давали «Робин Гуда». Я и пошла. Детей море, взрослых немного, ну, и я среди них. Гляжу, Коренев! Как он играл! Я до этого в театре никогда не была. А тут прямо повезло: попала в настоящий театр да еще увидела любимого артиста.
Людка отхлебнула из чашки и, подогреваемая воспоминаниями, пылкпродолжила:
– Спектакль кончился, а я хочу автограф у Коренева взять. Сама трясусь от страха, голова в тумане, но за кулисы пошла. Отыскала его. Сидит на стуле, так свободно, ноги вытянул − отдыхает. Рядом какие-то женщины. Увидели меня, заулыбались. Кто-то из них спросил, чего я хочу. Я и сказала. У меня только билет с собой был. Вот на билете он и написал: «Милой Людочке от Владимира Коренева». Я тебе этот билет в следующий раз покажу.
– Ну ты даешь, подруга! Говоришь, боялась, а сама… Смелая!
– Жаль, цветы ему не подарила, – с сожалением выдохнула Людка и внимательно глянула на Лариску: – Как твои дела? Как самочувствие? Вот всегда я так! Как понесет меня, не остановишь. Сначала о себе, а потом о других. Извини!
– Жарко! Сижу под вентилятором. Сережа заботится, помогает, фруктами кормит. Маленький дрыгается. Скоро уже.
– Боишься?
– Бойся, не бойся, придется рожать. Все рожают, рожу и я.
– Ты главное не нервничай. Говорят, малышу вредно.
– Тоже мне врач нашлась! – засмеялась Лариска. – Ты лучше почаще заходи, чтобы я не скучала.
– Я стесняюсь Сергея Сергеича, – призналась Людка.
– Да брось! Вы же с Риткой на Новый год вон как с ним ржали. Нормальный у меня муж, не обидит. А что у тебя с Алексеем?
– Не знаю, не пишет. Служит он где-то, – помрачнела Людка.
Поболтав с подругой еще с полчаса, Никитина вернулась домой − нужно было отдохнуть перед третьей сменой.
«В жизни каждого человека бывают периоды, когда ничего особенного не происходит, а у меня он затянулся на целый год – так думает Людка, теплым апрельским днем 1969 года возвращаясь по шпалам с эстакады. − Ходит человек на работу, тащит домой набитую продуктами в магазине авоську, отлеживает бока на кровати с книгой в руке, смотрит привезенный в клуб фильм, общается с подругами на танцах, под звуки музыки по радио ночью сумасбродит в компании девчонок и парней, поет с подругами в самодеятельности – и все, ничего из ряда вон выходящего. Никакого разнообразия! Вот разве только проведать Лариску, понянчить маленькую Юлечку».
Лариска родила дочку в сентябре. Людка явилась к молодой матери и новорожденной с цветами и миленьким костюмчиком на вырост, поздравила подругу, полюбовалась на малышку, но взять на руки побоялась – больно хрупкой показалась крошка. За полгода девочка подросла, и Людка теперь смело поднимает ее на грудь, сажает на колени, занимает игрушками. И малышка охотно позволяет хорошей «тете» развлекать ее и баловать.
− Лариска, как твоя дочь похожа на Сергея Сергеича! − восхищенно говорит «тетя», забежав апрельским днем ненадолго к Лариске поболтать и подержать на руках малютку. – Глаза как васильки! Юлечка − сама весна!
− Да, копия Пересыпкин, только женского рода, − подтверждает молодая женщина.
Людке вдруг показалось, что подруга сказала это с каким-то неудовольствием.
− Ты что, ревнуешь? Хотела, чтобы Юлечка на тебя походила? – поинтересовалась она.
− Мне все равно, на кого она похожа. Ты же знаешь, что я люблю другого. Мне бы хотелось родить от него.
− Неужели не забыла?
− Нет, не забыла! Наоборот! С каждым днем думаю о нем все сильнее. Еле терплю, когда Сергей прикасается ко мне.
− Что же будешь делать?
− Не знаю. Пока будет так, как есть.
Никитина подругу понимает. Но чем может ей помочь? Ничем. Понянчив малютку, она уходит. Частенько девушка переступает порог гостеприимного дома, с удовольствием водится с подрастающей девочкой, которая охотно идет на руки к тете Люде, делится событиями из своей жизни и слушает Ларискины признания.
Но однажды Пересыпкин вызвал Людку в профком. Объяснить себе, для чего понадобилась профсоюзному деятелю, она не могла и поэтому вошла в его кабинет с лицом, выражающим беспокойство и вопрос.
− Присаживайся, Людмила! – сказал он после взаимного приветствия, затем встал из-за стола и сел напротив нее за столом для совещаний. – Как дела?
− Хорошо, − ответила девушка.
− Скоро в Ташкенте состоится республиканская конференция работников нефтехимической и газовой промышленности. Решением членов профкома мы включили тебя в состав делегации.
− Чем я заслужила? – улыбнувшись, поинтересовалась Людка.
− Среди делегатов должны быть молодые люди с активной жизненной позицией. Начальство тебя хвалит. Комсомол тоже. Так что готовься.
− Спасибо! Я могу идти?
Пересыпкин опустил глаза, немного помолчал, затем посмотрел на Людку в упор и сказал:
− Нет, это еще не все. Люда, я хотел тебя кое о чем попросить.
− О чем же? – Взгляд девушки выразил ожидание.